CC BY
15
УГОЛОВНОЕ право и криминология
УДК 343.326
DOI: 10.12737/jrl.2021.139
Уголовно-правовое противодействие идеологическому экстремизму
Самвел Мамадович Кочои
Московский государственный юридический университет им. О. Е. Кутафина (МГЮА), Москва, Россия, sam.kochoi@bk.ru
Аннотация. В правовых актах последних лет, а также в научной литературе активно используется понятие «идеологический экстремизм», которое ранее в законодательстве отсутствовало, хотя в ряде важнейших документов, определяющих основные направления борьбы с новыми вызовами для государства и общества, это понятие названо одним из главных.
Цель исследования — определение понятия «идеологический экстремизм» и выделение уголовно-правовых форм его проявления.
На основании анализа норм действующего законодательства, разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации по его применению, изучения мнений и позиций исследователей в работе сформулированы определения понятий «экстремизм» и «идеологический экстремизм». Сделан вывод о том, что исследуемое понятие не идентично понятию «экстремистская идеология», поскольку относится к характеристике не идеологии экстремизма, а экстремизма в идеологии (в сфере идеологии). Обосновано мнение о том, что наиболее опасной, но не единственной уголовно-правовой формой идеологического экстремизма следует считать религиозный экстремизм (запрещенные уголовным законом деяния, направленные на возбуждение религиозной ненависти или вражды), в первую очередь такую его разновидность, как исламистский («салафитский») экстремизм, который нередко предшествует практике религиозного терроризма. Показано, что в сохранении террористической и, в целом, экстремистской угрозы заметную роль играют основанные на идеологии радикальных течений ислама (главным образом салафитской идеологии «чистого ислама») деяния лиц, не относящихся к представителям народов, традиционно исповедующих ислам, а также заключенных тюрем и колоний. Противодействие данному явлению, в том числе уголовно-правовыми средствами, следует признать одной из первоочередных задач российских правоохранительных органов.
Ключевые слова: идеологический экстремизм, экстремизм, терроризм, формы проявления экстремизма, противодействие экстремизму, «тюремный халифат», «салафитский» экстремизм, религиозный экстремизм, преступления экстремистской направленности, экстремистская деятельность
Благодарности. Работа выполнена в рамках государственного задания 075-00293-20-02 от 25 мая 2020 г., № FSMW-2020-0030.
Для цитирования. Кочои С. М. Уголовно-правовое противодействие идеологическому экстремизму // Журнал российского права. 2021. Т. 25. № 11. С. 117—132. DOI: 10.12737/jrL202U39
Criminal Law Counteraction to Ideological Extremism
Samvel M. Kochoi
Kutafin Moscow State Law University, Moscow, Russia, sam.kochoi@bk.ru
Abstract. In the legal acts of recent years, as well as in the scientific literature, the concept of "ideological extremism" is actively used; previously, it was absent in the legislation. Moreover, in a number of important documents defining the main directions of the fighting against new challenges for the state and society, ideological extremism is named one of the main among such challenges.
The purpose of this article is to define this concept and characterize the criminal-legal forms of its manifestation.
Based on the analysis of the norms of the current legislation, the explanations of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation on its application, the study of various opinions and positions of researchers, the definitions of the concepts of "extremism" and "ideological extremism" are formulated in present paper. The author came to a conclusion that the concept under study is not identical to the concept of "extremist ideology", since it refers to the characteristic not of the ideology of extremism, but of extremism in ideology (in the field of ideology). The opinion is substantiated that the most dangerous, but not the only, criminal-legal form of ideological extremism should be considered religious extremism (acts prohibited by criminal law aimed at inciting religious hatred or enmity), primarily such a variety of it as Islamist ("Salafist") extremism, which often precedes the practice of religious terrorism. It is shown that in the preservation of the terrorist and, in general, extremist threat, a significant role is played by the actions of persons who are not representatives of the peoples traditionally professing Islam, as well as prisoners of prisons and colonies, based on the ideology of radical currents of Islam (mainly the Salafist ideology of "pure Islam"). Countering this phenomenon, including by criminal legal means, should be recognized as one of the priority tasks of Russian law enforcement agencies.
Keywords: ideological extremism, extremism, terrorism, forms of extremism, counteraction to extremism, "prison Caliphate", Salafist extremism, religious extremism, crimes of extremist orientation, extremist activity
Acknowledgments. The research was carried out within the state assignment 075-00293-20-02, 25 May 2020, No. FSMW-2020-0030.
For citation. Kochoi S. M. Criminal Law Counteraction to Ideological Extremism. Journal of Russian Law, 2021, vol. 25, no. 11, pp. 117—132. (In Russ.) DOI: 10.12737/jrl.2021.139
введение. В последние годы все чаще в отечественном законодательстве1 встречается понятие «идеологический экстремизм». Идеологи-
1 См., например, Указ Президента РФ от
1 декабря 2016 г. № 642 «О Стратегии научно-технологического развития Российской Федерации», постановление Правительства РФ от 16 марта 2020 г. № 287 «Об утверждении Федеральной научно-технической программы развития синхротронных и нейтронных исследований и исследовательской ин-
фраструктуры на 2019—2027 годы», приказ
Росстата от 6 марта 2020 г. № 111 «Об утверждении формы федерального статистического наблюдения с указаниями по ее заполнению для организации Министерством науки и высшего образования Российской Федерации федерального статистического наблюдения за деятельностью организаций
сектора исследований и разработок», приказ Минздрава России от 1 февраля 2019 г. № 42 «Об утверждении ведомственной целевой программы "Развитие фундаментальной, трансляционной и персонализированной медицины"», «Паспорт национального проекта "Наука"» (утв. президиумом Совета при Президенте РФ по стратегическому развитию и
ческий экстремизм наряду с техногенными, биогенными, социокультурными угрозами, терроризмом и киберугрозами называется в законодательстве одним из источников опасности для общества, экономики и государства. Однако легальное определение понятия «идеологический экстремизм» в законодательстве отсутствует. Между тем от этого определения зависит решение вопроса об уголовно-правовых формах проявления идеологического экстремизма. В настоящей работе предпринята попытка сформулировать доктринальное определение идеологического экстремизма и предложить характеристику уголовно-правовых форм его проявления, в первую очередь тех, которые оправдывают, пропагандируют и призывают к осуществлению экстремистской и террористической практики (деятельности).
Краткий обзор научной литературы. Понятие «идеологический экс-
национальным проектам, протокол от 24 декабря 2018 г. № 16).
тремизм» не ново2 и известно как минимум с начала XX в.3 В целом в отечественной науке, в различных ее отраслях, имеется немало работ, посвященных феномену идеологического экстремизма4. Например, в одной из них можно встретить утверждение о том, что идеологический экстремизм — это разновидность экстремизма, который «предельно связан с неуемным стрем-
2 См. об этом, например: Макаров Н. Е., Дондоков Ц. С. Понятие и идеология экстремизма в современных условиях // Закон и армия. 2005. № 11. С. 23—28.
3 Так, еще в 1920-е гг. представители либерального идейно-политического направления в общественной мысли русской эмиграции («сменовеховцы»), характеризуя русских радикалов, отмечали у них такое свойство, как «политический и идеологический экстремизм и максимализм» (см.: Смена вех: сб. ст. / Ю. В. Ключников, Н. В. Устрялов, С. С. Лукьянов и др. Прага, 1921. С. 21—22).
4 См., например:Мельников И. Н. Противодействие идеологическому экстремизму в современном мире // Историческая память и духовный опыт формирования российской государственности (к 275-летию учреждения Костромской епархии Русской Православной Церкви и 75-летию создания Костромской области): сб. трудов II Междунар. науч.-практ. конф. Кострома, 2019. С. 48—51; Алейников А. В. Идеологический экстремизм и конфликтное поведение // XI Международная конференция «Теоретическая и прикладная этика: Традиции и перспективы — 2019. К грядущему цифровому обществу. Опыт этического прогнозирования (100 лет со дня рождения Д. Белла — 1919—2019)»: матер. конф. / отв. ред. В. Ю. Перов. СПб., 2019. С. 12—13; Галяшина Е. И., Никишин В. Д. Формирование у магистров права компетенций в сфере противодействия идеологическому экстремизму с использованием комплексного юридико-лингвистического подхода // Юридическое образование и наука. 2020. № 2. С. 7—10; Задорожная И. В. Механизм противодействия идеологическому экстремизму в Вооруженных Силах Российской Федерации // Интернаука. 2019. № 5-1 (87). С. 35—36.
лением к власти, развивает жестокость, человеконенавистничество, нацелен на подчинение гражданского общества, приводит к ослаблению государства, а порой и его краху»5. При этом некоторые авторы уже выводят «новое направление идеологического экстремизма — пиплхейтерство»6, другие — «молодежный идеологический экстремизм»7 и т. д.
Если же говорить о юридической науке в целом и об уголовно-правовой в частности, то специальных работ, посвященных идеологическому экстремизму, крайне мало, причем работ, посвященных уголовно-правовым формам его проявления, фактически нет. В научных трудах, посвященных экстремизму, рассматривается не идеологический экстремизм, а смежные с ним понятия: «идеологические основы экстремизма»8, «идеологические корни экстремизма»9, «идеологические причины экстремизма»10, «идеологические предпосылки экс-
5 Скрипник А. В. Причины появления идеологического экстремизма в Российской Федерации // Вестник Алтайской академии экономики и права. 2019. № 1 (ч. 1). С. 198— 204; Скрипник А. В. Новые тенденции в идеологическом экстремизме // Право и государство: теория и практика. 2018. № 12. С. 35—37.
6 Скрипник А. В. Причины появления идеологического экстремизма в Российской Федерации. С. 198—204.
7 Большаков А. Г. Идеологический молодежный экстремизм: причины, параметры, технологии конфликтологического анализа // Конфликтология XXI века. Пути и средства укрепления мира: матер. Третьего Санкт-Петербургского международного конгресса конфликтологов. СПб., 2019. С. 54—55.
8 Рарог А. И. Уголовный кодекс России против терроризма // Lex russica. 2017. № 4. С. 155—178.
9 Корнилов Т. А. Возникновение, развитие и понятие экстремизма // Российский следователь. 2011. № 17. С. 23—25.
10 Лелеков В. А., Черных А. А. О причи-
нах преступлений экстремистской направ-
тремизма»11, «экстремистская идеология»12 и т. д.
Заметим, что до недавних пор зарубежные исследователи даже не выделяли экстремизм как криминальное явление, предпочитая говорить «о преступлениях ненависти»13. Но сейчас эта тема активно обсуждается в зарубежной юридической литературе. Так, наряду с терроризмом стали выделять «экстремистскую преступность»14 и на-
ленности в молодежной среде // Российский следователь. 2015. № 8. С. 42—46.
11 Пролетенкова С. Е. Общие методологические подходы к исследованию факторного комплекса религиозного экстремизма // Российский следователь. 2013. № 4. С. 37—39.
12 Анищенко К. В. Причинный комплекс терроризма // Общество и право. 2008. № 2. С. 186—190.
13 См., например: Williams M. L., Tregidga J. Hate Crime Victimization in Wales: Psychological and Physical Impacts Across Seven Hate Crime Victim Types // The British Journal of Criminology. 2014. Vol. 54. Iss. 5. P. 946—967. DOI: 10.1093/bjc/ azu043; Myers W, Lantz B. Reporting Racist Hate Crime Victimization to the Police in the United States and the United Kingdom: A Cross-National Comparison // The British Journal of Criminology. 2020. Vol. 60. Iss. 4. P. 1034—1055. DOI: 10.1093/bjc/azaa008; Benier K, Wickes R, Higginson A. Ethnic Hate Crime in Australia: Diversity and Change in the Neighbourhood Context // The British Journal of Criminology. 2016. Vol. 56. Iss. 3. P. 479—496. DOI: 10.1093/bjc/azv067.
14 См.: Gruenewald J., Pridemore W. A. A Comparison of Ideologically-Motivated Homicides from the New Extremist Crime Database and Homicides from the Supplementary Homicide Reports Using Multiple Imputation by Chained Equations to Handle Missing Values // J Quant Criminol. 2012. Vol. 28. P. 141—162. DOI: 10.1007/s10940-011-9155-5; Chermak S. M., Freilich J. D, Parkin W. S. et al. American Terrorism and Extremist Crime Data Sources and Selectivity Bias: An Investigation Focusing on Homicide Events Committed by Far-Right Extremists // J Quant Criminol. 2012. Vol. 28. P. 191—218. DOI: 10.1007/s10940-011-9156-4; Carlsson Ch,
зывать такие ее виды, как «насильственный экстремизм»15, «политический экстремизм»16, «религиозный экстремизм»17.
Таким образом, настоящая статья является одним из первых научных исследований, посвященных идеологическому экстремизму и уголовно-правовым формам его проявления.
исследовательская часть. В отличие от понятия «экстремистская идеология» «идеологический экстремизм» означает экстремизм в идеологии (экстремизм в сфере идеологии). То есть последнее соотносится с понятием «экстремизм» как часть с целым, поэтому для его определения необходимо прежде всего обратиться к профильному антиэкстремистскому законодательству. Анализ норм Федерального закона от 25 июля 2002 г. № 114-ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» показывает, что в них, по сути, отсутствует легальное определение экстремизма, перечисляются лишь деяния, охватываемые им18. Из текста данного Закона сле-
Rostami A, Mondani H, Sturup J., Sarnecki J.,
Edling Ch. A Life-Course Analysis of
Engagement in Violent Extremist Groups // The British Journal of Criminology. 2020. Vol. 60. Iss. 1. P. 74—92. DOI: 10.1093/bjc/azz048.
15 См.: LaFree G, Weerman F., Bijleveld C. Editor's Introduction: Terrorism and Violent Extremism // J Quant Criminol. 2020. Vol. 36. P. 399—405. DOI: 10.1007/s10940-020-09475-5.
16 См.: LaFree G., Jiang B., Porter L. C. Prison and Violent Political Extremism in the United States // J Quant Criminol. 2020. Vol. 36. P. 473—498. DOI: 10.1007/s10940-019-09412-1.
17 См.: Sandberg S., Colvin S. "ISIS is not Islam": Epistemic Injustice, Everyday Religion, and Young Muslims' Narrative Resistance // The British Journal of Criminology. 2020. May. DOI: 10.1093/bjc/azaa035.
18 Из-за отсутствия легального определе-
ния экстремизма в юридической литературе можно встретить многочисленные его док-тринальные определения (см.: Борисов С. С.
Преступления экстремистской направленности: проблемы законодательства и правоприменения: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук.
дует, что экстремизм (экстремистская деятельность) может проявляться в форме19 не только преступлений (предусмотренных УК РФ), но и правонарушений (предусмотренных КоАП РФ)20. В свою очередь, в рамках каждой из этих двух форм можно обнаружить формы экстремизма в сфере как идеологии, так и практики (деятельности). В этом смысле экстремизм действительно имеет сходство с терроризмом, который действующее законодательство определяет как «идеологию насилия и практику воздействия» на приня-
М., 2012. С. 13; Хлебушкин А. Г. Преступления экстремистской направленности в системе посягательств на основы конституционного строя Российской Федерации. Вопросы квалификации и судебной практики: монография. М., 2015. С. 29). Имеется также мнение о том, что давать общее определение экстремизма вовсе «не нужно» (см.: Сарки-сов Д. Н. Уголовно-правовые средства противодействия экстремистской деятельности: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2010. С. 11).
19 Высказано мнение о том, что в Федеральном законе «О противодействии экстремистской деятельности» перечислены «виды экстремизма» (см.: Ратинов А. Р., Кроз М. В., Ратинов Н. А. Ответственность за разжигание вражды и ненависти. Психолого-правовая характеристика. М., 2005. С. 38—39), с чем, однако, как будет показано далее, вряд ли можно согласиться.
20 Об этих же проявлениях экстремизма («экстремистских проявлениях») говорится и в Стратегии противодействия экстремизму в Российской Федерации до 2025 г. (утв. Президентом РФ 28 ноября 2014 г. № Пр-2753): «...общественно опасные противоправные действия, совершаемые по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, способствующие возникновению или обострению межнациональных (межэтнических), межконфессиональных и региональных конфликтов, а также угрожающие конституционному строю Российской Федерации, нарушению единства и территориальной целостности Российской Федерации».
тие решения органами власти, органами местного самоуправления или международными организациями21. Отталкиваясь от этого определения, определения преступлений экстремистской направленности(прим. 2 к ст. 2821 УК РФ) и того общепризнанного факта, что терроризм является одной из форм экстремиз-ма22, последний можно определять как идеологию и практику воздействия на органы власти и граждан, связанные с противоправными действиями, совершаемыми по мотивам национальной (этнической), религиозной, расовой, политической ненависти23. (В предложенном определении экстремизма мы осознанно не называем мотив ненависти или вражды «в отношении какой-либо социальной группы», поскольку его отнесение к «экстремистским мотивам», по нашему мнению, делает понятие экстремизма «резиновым». Примечательно, что изначально, с момента принятия УК РФ (а до этого — УК РСФСР), законодателем такими мотивами признавались только национальная, расовая и религиозная ненависть или вражда. И лишь в 2007 г. в законодательство было введено понятие идеологической, политической, расовой, национальной или религиозной ненависти либо вражды, а равно ненависти либо вражды в отношении какой-либо социальной груп-
21 См. Федеральный закон от 6 марта 2006 г. № 35-ФЗ «О противодействии терроризму».
22 См.: Кочои С. М. О противодействии экстремизму // Уголовное право. 2006. № 2. С. 103—106.
23 В литературе имеется близкое определение экстремизма как «многоаспектное социально-правовое явление, включающее в себя не только определенную антисоциальную деятельность, но и одобряющую такую деятельность идеологию...» (Можегова А. А. Экстремистские преступления и преступления экстремистской направленности по уголовному праву Российской Федерации: ав-тореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2015. С. 10).
пы24, направленное, по утверждению инициаторов такого дополнения, «на устранение неточностей» в понятии «экстремистская деятельность»25. Между тем ни зарубежное законодательство, ни даже Модельный УК для государств — участников СНГ26 не знают такого понятия, как «мотив ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы», что, по нашему мнению, подтверждает искусственный характер его выделения в действующем российском законодательстве.)
Давая определение идеологическому экстремизму, следует иметь в виду содержание понятия «идеология». Основываясь на имеющихся в философии и социологии определениях, можно утверждать, что идеология (от греч. «прообраз, идея» + «слово, разум, учение») — система концептуально оформленных идей, которая выражает интересы, мировоззрение и идеалы различных субъектов политики (в рассматриваемом случае — экстремистских организаций, экстремистов)27. Применительно к исследуемой в настоя-
24 См. Федеральный закон от 24 июля 2007 г. № 211-ФЗ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием государственного управления в области противодействия экстремизму».
25 См. Паспорт проекта Федерального закона № 400063-4 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием государственного управления в области противодействия экстремизму (по вопросам совершенствования законодательства в части уголовной и административной ответственности за экстремистскую деятельность)».
26 URL: http://docs.cntd.ru/ document/ 901781490 (дата обращения: 13.03.2021).
27 В Стратегии противодействия экстре-
мизму в Российской Федерации до 2025 г. экс-
тремистская идеология определяется как «совокупность взглядов и идей, представляющих насильственные и иные противоправные дей-
ствия как основное средство разрешения по-
щей работе теме идеология28 — это знание о социально-политической жизни по отношению к интересам составляющих ее экстремистских сил, это выражающее их интересы «предвзятое отражение социальной действительности»29. Поэтому, когда мы говорим об идеологическом экстремизме, следует иметь в виду передачу в разных формах экстремистских идей и знаний неограниченному кругу лиц. С нашей точки зрения, формами проявления идеологического экстремизма, т. е. его внешним выражением, следует признавать конкретные деяния, направленные на возбуждение или пропаганду ненависти, а также призывы к ненависти.
Опираясь на законодательное определение экстремизма30, с нашей точки зрения, можно выделить следующие формы экстремизма в сфере идеологии:
публичное оправдание терроризма и иная террористическая деятельность;
возбуждение социальной, расовой, национальной или религиозной розни;
пропаганда исключительности, превосходства либо неполноценности человека по признаку его социальной, расовой, национальной, религиозной или языковой принадлежности или отношения к религии;
публичные призывы к осуществлению указанных деяний либо массовое распространение заведомо экстремистских материалов, а равно их изготовление или хранение в целях массового распространения;
публичное заведомо ложное обвинение лица, замещающего государ-
литических, расовых, национальных, религиозных и социальных конфликтов».
28 См.: Идеология / Г. Ю. Семигин // Новая философская энциклопедия: в 4 т. / пред. науч.-ред. совета В. С. Стёпин. 2-е изд. М., 2010.
29 Манхейм К. Диагноз нашего времени: [Сборник: Пер. с нем. и англ.]. М., 1994.
30 См. Федеральный закон «О противодействии экстремистской деятельности».
ственную должность Российской Федерации или государственную должность субъекта РФ, в совершении им в период исполнения своих должностных обязанностей деяний, указанных в настоящей статье и являющихся преступлением;
совершение преступлений по мотивам, указанным в п. «е» ч. 1 ст. 63 УК РФ.
То обстоятельство, что ряд деяний можно рассматривать как проявление не только идеологии, но и одновременно практики экстремизма, лишь подтверждает условный характер такой классификации внутри экстремизма. При этом приведенный перечень указанных деяний не постоянен, справедливо подвергается законодателем изменениям и дополнениям. Однако, несмотря на регулярно вносимые изменения и дополнения, следует обратить внимание на спорный характер включения в данный перечень ряда деяний, прежде всего публичного оправдания терроризма и иной террористической деятельности. Кстати, это не единственный случай «пересечения» понятий терроризма и экстремизма. Согласно Федеральному закону от 6 марта 2006 г. № 35-ФЗ «О противодействии терроризму» (ст. 24) организация признается террористической и подлежит ликвидации (ее деятельность — запрещению), если от имени или в интересах организации осуществляются организация, подготовка и совершение преступлений, предусмотренных в том числе ст. 280, 2821, 2822 и 2823 УК РФ. Между тем все преступления, предусмотренные перечисленными статьями, образуют экстремистскую деятельность (экстремизм). Очевидно, нужна «ревизия» перечня деяний, отнесенных, соответственно, к терроризму и экстремизму, с целью их четкого разграничения. Правовым основанием для такого разграничения является наличие у каждого из этих явлений собственной законодательной базы: для терроризма и террористической деятельности — это Федераль-
ный закон «О противодействии терроризму» и соответствующие нормы УК РФ (прим. 2 к ст. 2052 и др.), для экстремизма и преступлений экстремистской направленности — это Федеральный закон «О противодействии экстремистской деятельности» и соответствующие нормы УК РФ (прим. 2 к ст. 2821 и др.)).
система доказательств и научная аргументация. Говоря о многочисленных проявлениях экстремизма, прежде всего следует различать форму и вид экстремизма. Если вид — это большая однородная группа общественно опасных деяний, то форма — это внешнее выражение содержания, выражающегося в совершении конкретного деяния, предусмотренного Федеральным законом «О противодействии экстремистской деятельности».
В отечественной уголовно-правовой литературе можно встретить классификации, авторы которых видами экстремизма называют: насильственный антигосударственный экстремизм31; международный, государственный, политический, религиозный, национальный (межнациональный, этнорасовый), идеологический, общеуголовный, криминальный, экономический и молодежный экстремизм32; расово-этнический экстремизм33; информационный экс-
31 См.: Павлинов А. В. Стратегии борьбы с насильственным антигосударственным экстремизмом и преступностью в условиях современной России. М., 2010. С. 13.
32 См., например: Мыльников Б. А. Противодействие преступлениям экстремистской направленности: криминологический и уголовно-правовой аспекты: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2005. С. 7, 17—18; Бурковская В. А. Криминальный религиозный экстремизм: уголовно-правовые и криминологические основы противодействия: дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2006. С. 12; Кочергин Р. О. Противодействие молодежному экстремизму: правовые и криминологические проблемы: дис. ... канд. юрид. наук. Ростов-н/Д., 2008. С. 11.
33 См.: Некрасов Д. Е. Расово-этнический экстремизм (криминологический аспект):
тремизм34; экстремистскую деятельность в рамках закона, экстремистскую деятельность в рамках права и незаконную экстремистскую деятельность35; рациональный и иррациональный экстремизм36 и др. По нашему мнению, в некоторых приведенных классификациях в действительности речь следует вести не о видах, а о формах экстремизма.
В литературе высказано мнение, что под формой экстремизма понимается «внешнее выражение радикальной идеологии, выражающееся в противоправной деятельности в отношении существующих общественных структур и политических институтов»37. Представляется, что данное определение больше подходит для формы проявления идеологии экстремизма, а не общего понятия «форма экстремизма».
С нашей точки зрения, поскольку экстремизм, согласно действующему законодательству, бывает уголовно-правовым и административно-правовым, то и формы проявления экстремизма, включая идеологического, также могут быть уголовно-правовыми и административно-правовыми. В свою очередь, для уяснения уголовно-правовых форм проявления идеологического экстремизма необходимо обратиться к прим. 2 к ст. 2821 УК РФ. Как сле-
дис. ... канд. юрид. наук. Рязань, 2006. С. 31.
34 См.: Жукова О. С. Правовые меры противодействия информационному экстремизму: дис. ... канд. юрид. наук. Воронеж, 2006. С. 43.
35 См.: Никитин А. Г. Виды и классификации экстремистского поведения: общетеоретические и правовые проблемы // Актуальные проблемы экономики и права. 2014. № 1. С. 186—194.
36 См.: Иншаков С. М. Криминология. URL: http://www.adhdportal.com/book_1453_ chapter_88_4._ ehkstremizm.html (дата обращения: 12.09.2020).
37 Телегин Г. И. Теоретико-правовая характеристика видов и форм современного
экстремизма // Вестник Тамбовского государственного университета. Гуманитарные науки. Право. 2014. № 6. С. 188—193.
дует из данной нормы, преступления экстремистской направленности — это преступления, совершенные по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, предусмотренные соответствующими статьями Особенной части УК РФ и п. «е» ч. 1 ст. 63 УК РФ. То есть любое преступление, которое заключается, в частности, в передаче или (и) пропаганде идей, взглядов, направленных на возбуждение ненависти или вражды, а равно призывающих к ним, согласно закону, можно считать формой проявления идеологического экстремизма. Казалось бы, из текста цитируемой нормы УК РФ следует, что в ней речь идет об одной, единой группе преступлений, совершенных по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы. Однако постановление Пленума ВС РФ от 28 июня 2011 г. № 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности» говорит о двух группах преступлений, предусмотренных: соответствующими статьями Особенной части УК РФ; п. «е» ч. 1 ст. 63 УК РФ. Данное положение в литературе не подвергается критике, хотя возникает вопрос: разве может быть преступление «предусмотрено» ст. 63 УК РФ? На наш взгляд, в ст. 63 УК РФ перечислены обстоятельства, не имеющие какого-либо отношения к квалификации преступления: они влияют только на назначение наказания. Или возникает вопрос: почему Пленум ВС РФ в упомянутом постановлении в качестве примера преступлений первой группы наряду с преступлениями, предусмотренными п. «л» ч. 2 ст. 105, п. «е» ч. 2 ст. 111, п. «б» ч. 1 ст. 213 УК РФ, приводит преступле-
ния, предусмотренные ст. 280, 2801, 282, 2821, 2822, 2823 УК РФ, хотя из текста последних статей не следует, что их обязательным признаком является мотив (ненависть или вражда)? Между тем данным разъяснением руководствуются нижестоящие суды. Так, по делу Д., осужденного по ч. 2 ст. 280 УК РФ, Судебная коллегия ВС РФ обратила внимание на то, что мотивы ненависти или вражды, «в том числе связанные с религиозной враждой, являются признаками преступных деяний экстремистской направленности, включая преступление, предусмотренное ч. 2 ст. 280 УК РФ, за совершение которого осужден Д.». Основываясь на этом, Судебная коллегия указала: «Наличие в действиях Д. мотива, связанного с религиозной враждой, обусловило его уголовную ответственность за публичные призывы к осуществлению экстремистской деятельности, совершенные с использованием ин-формационно-телекоммуникаци-онной сети "Интернет", и квалификацию содеянного им по ч. 2 ст. 280 УК РФ, в связи с чем указание об этом как об отягчающем наказание обстоятельстве противоречит требованиям ч. 2 ст. 63 УК РФ и подлежит исключению из пригово-ра»38. На наш взгляд, критикуемые разъяснение Пленума ВС РФ и судебная практика не вызывали бы споров, если бы в тексте прим. 2 к ст. 2821 УК РФ использовался разделительный союз «или». Однако там имеется соединительный союз «и». Соответственно, говорить о том, что анализируемое разъяснение Пленума ВС РФ в полной мере соответствует букве уголовного закона, вряд ли возможно.
Очевидно, наиболее опасной (но не единственной) формой проявления идеологического экстремизма следует признавать общественно
38 Апелляционное определение Судебной коллегии по делам военнослужащих ВС РФ от 13 сентября 2018 г. № 205-АПУ18-23.
опасные деяния, направленные на возбуждение религиозной ненависти. На близость и даже схожесть религии и идеологии говорит, например, распространенное определение религии как системы взгля-дов39, как идеологии40. Данная система взглядов, в частности, крайне консервативных религиозных течений (объединенных под общим названием «фундаментализм») одним из методов, а нередко и единственным, в борьбе с официальными государственными структурами признает терроризм. Поэтому уголовно-правовое противодействие религиозному экстремизму, в первую очередь наиболее опасным его видам — «салафитскому»41 или «джи-хадистскому» экстремизму, по нашему мнению, должно быть признано приоритетным направлением в деятельности правоохранительных органов, в том числе по той причине, что не только оправдывает, но и, как правило, предшествует практике религиозного («салафитского» или «джихадистского») терроризма.
Общеизвестно, что среди террористических актов последних лет явно преобладают те, которые совершены по мотивам религиозной нетерпимости и ненависти, фактически призывают к ним или оправдывают их совершение42. Примечательно, что
39 См.: Фромм Э. Иметь или быть? М.,
1990. С. 140.
40 См.: Грамши А. Тюремные тетради. М.,
1991. С. 80.
41 По признанию немецких специалистов в области борьбы с терроризмом, «не каждый салафит автоматически является террористом, но каждый исламистский террорист был салафитом». Незримые и опасные: салафиты на западе Германии. URL: http:// dw.com/p/36hjn?maca=rus-gk-volltext-newsstand-home-ru-19091-xml-media (дата обращения: 30.09.2020).
42 Не является исключением и случай
обезглавливания учителя во Франции, со-
вершенного в октябре 2020 г. этническим чеченцем, который Президент РФ В. В. Пу-
тин назвал «варварским убийством», под-
крупнейшая международная террористическая организация современности — «Исламское государ-ство»43 — обвиняется в совершении по указанным мотивам преступления, признаваемого по международному уголовному и национальному уголовному праву большинства государств мира тягчайшим («преступлением преступлений»), — геноцида религиозной и этнической группы езидов Ирака44. Поэтому ценной представляется идея, высказанная Ф. З. Велиевым, о дополнении перечня отягчающих наказание обстоятельств в УК РФ таким обстоятельством, как «совершение преступления по мотиву религиозной вражды или религиозного фа-натизма»45. Именно такую норму содержит, например, Модельный УК для государств — участников СНГ (п. «е» ч. 1 ст. 63), это свидетельствует в том числе о том, что данный рекомендательный акт различает понятия «религиозная вражда» и «религиозный фанатизм» (данной рекомендацией, отметим, воспользовались законодатели Азербайджана и Армении, предусмотревшие в своих уголовных кодексах совершение преступления «по мотивам национальной, расовой или религиозной ненависти, религиозного фанатизма» в качестве не только отягчающего наказание обстоятельства, но и квалифицирующего при-
черкнув необходимость «активизации совместных усилий по борьбе с терроризмом и распространением экстремистской идеологии». См.: Телефонный разговор с Президентом Франции Эммануэлем Макроном. URL: http://kremlin.ru/events/president/ news/64249 (дата обращения: 13.03.21).
43 Запрещенная в России террористическая организация.
44 См. об этом: Кочои С. М. Преступления «Исламского государства»: от терроризма к геноциду // Журнал российского права. 2014. № 12. С. 61—72.
45 Велиев Ф. З. Мотив ненависти или вражды и его уголовно-правовое значение. М., 2015. С. 9.
знака составов ряда преступлений). Кстати, то обстоятельство, что среди разработанных законопроектов о внесении дополнений и изменений в УК РФ есть проект о дополнении диспозиции ч. 1 ст. 205 УК РФ ссылкой, в частности, на мотив ненависти или вражды (в том числе религиозной), по нашему мнению, в целом подтверждает востребованность вышеназванной идеи46.
Выделяя в качестве не формы, а подвида экстремизма религиозный экстремизм, С. М. Иншаков утверждает, что он тесно связан с политическим экстремизмом, «в отдельных случаях два этих типа совмещаются»; «разновидностью данного типа является криминальный экс-тремизм»47. Наоборот, категорически против выделения такого «вида» экстремизма А. Г. Никитин, который считает «недопустимым закрепление за каким-либо видом экстремистской деятельности характеристик, связанных с территориальной, религиозной или иной принадлежностью» и негодует, в частности, по поводу того, что в совместном документе правоохранительных органов48 «используются термины "экстремизм под прикрытием ислама", "экстремистские проявления на религиозной основе" и т. д., хотя в действующем российском законодательстве такие понятия отсутствуют»49.
Как представляется, политкор-ректность ссылками на чувстви-
46 См. проект федерального закона № 831819-7 «О внесении изменения в статью 205 Уголовного кодекса Российской Федерации» (ред., внесенная в ГД ФС РФ, текст по состоянию на 8 ноября 2019 г.).
47 Иншаков С. М. Указ. соч.
48 См. распоряжение Генпрокуратуры РФ № 270/27р, МВД РФ № 1/9789, ФСБ РФ № 38 от 16 декабря 2008 г. «О совершенствовании работы по предупреждению и пресечению деятельности общественных и религиозных объединений по распространению идей национальной розни и религиозного экстремизма».
49 Никитин А. Г. Указ. соч.
тельность сферы межнациональных или межконфессиональных отношений не в состоянии скрыть тот бесспорный факт, что религиозный терроризм, как наиболее распространенный и жестокий из всех форм терроризма, берет свое начало с экстремизма в сфере религии (идеологии). А то, что данные формы терроризма и экстремизма именуются «исламскими» (мы считаем, однако, корректнее их называть «исламистскими»50), следует воспринимать лишь как отражение современной криминальной действительности.
В заключение обратим внимание на один из основных источников угроз экстремизма в современной России, которым признаются «приверженцы радикальных течений ислама, в частности, не относящиеся к представителям народов, традиционно исповедующих ислам, однако отличающиеся религиозным фанатизмом, вследствие чего их легко склонить к совершению террористических актов, в том числе в качестве смертников»51.
Проблема влияния на рост экстремизма (и терроризма) неофитов в отечественной юридической науке мало исследована. Между тем о ненависти этих лиц к своим бывшим единоверцам известно не только на примере средневековых воинов-мамлюков (из числа детей балканских и кавказских христиан, похищенных и обращенных в ислам). Такие примеры известны и современному терроризму. В частности, после устроенного в Ираке над народом езидов геноцида52 мировому сообществу стали известны многочисленные факты похищения террори-
50 См., например: Исламистский терроризм. URL: https://dic.academic.ru/dic.nsf/ ruwiki/47313# cite_note-3 (дата обращения: 30.09.2020).
51 Стратегия противодействия экстремизму в Российской Федерации до 2025 г. (утв. Президентом РФ 28 ноября 2014 г. № Пр-2753).
52 См.: Кочои С. М. Преступления «Исламского государства»: от терроризма к геноциду. С. 61—72.
стами из «Исламского государства»53 детей езидов, которых обращали затем в ислам. Воспитанные в качестве «живых бомб» — «шахидов», они способны на массовые убийства «неверных», к которым после получения соответствующего религиозного «образования» причисляли прежде всего своих бывших единоверцев. В Ираке, например, общеизвестен такой факт: в августе 2014 г. после захвата «Исламским государством»54 населенной немусульманскими народами провинции Найнава в крупнейшее езидское селение региона террористов привел бывший езид, принявший незадолго до этого ислам. Требование у террористов к жителям селения было одно: принять ислам. Получив отказ, террористы расстреляли всех мужчин селения, а женщин увезли в сексуальное рабство55.
Представляется, что противодействию подобному проявлению религиозного экстремизма (и терроризма) в России должно быть уделено повышенное внимание, в том числе из-за наличия факторов, содержащих известный потенциал для его роста. Места отбывания лишения свободы, на наш взгляд, входят в число факторов, содержащих такой потенциал. Распространение в российских колониях и тюрьмах экстремизма, возбуждающего ненависть к приверженцам других конфессий, уже получило в СМИ «говорящее» название — «тюремный халифат»56. О «самой быстрорастущей
53 Запрещенная в России террористическая организация.
54 Запрещенная в России террористическая организация.
55 В Ираке после обнаружения новых мест массового захоронения прошли официальные траурные мероприятия по захоронению останков 104 жертв этого расстрела. URL: https://youtu.be/xkBDOFThchg (дата обращения: 13.03.2021).
56 См., например: В Югру пришел «тюремный халифат»: ислам принимают прямо в СИЗО. URL: https://ura. news/articles/1036272910 (дата обращения: 30.09.2020); В Адыгее пресекли вер-
религии среди заключенных», в первую очередь наиболее радикального ее течения («салафизма»), с тревогой отмечают также западные исследователи — как американские, так и евро-пейские57.
результаты исследования. Проведенное исследование позволяет утверждать, что используемое в законодательстве последних лет понятие «идеологический экстремизм» находит практическое применение в раз-
бовку заключенных в экстремистскую организацию. URL: https://ria.ru/20201028/ verbovka-1581981454.html (дата обращения: 28.10.2020).
57 См.: Hamm M. S. Prison Islam in the Age of Sacred Terror // The British Journal of Criminology. 2009. No. 49 (5). P. 667— 685; Rushchenko J. Terrorist recruitment and prison radicalization: Assessing the UK experiment of "separation centres"// European Journal of Criminology. 2019. February 22. P. 295—314; Argomaniz J., Bermejo R. Jihadism and crime in Spain: A convergence settings approach // European Journal of Criminology. 2019. February 13. P. 351—368; Gary LaFree, Bo Jiang, Lauren C. Porte. Prison and Violent Political Extremism in the United States // Journal of Quantitative Criminology. 2019. April 16. P. 1—26.
ных формах — как преступных, так и непреступных. Наиболее опасной формой проявления идеологического экстремизма следует признать религиозный экстремизм, под которым мы понимаем распространение (пропаганда, оправдание и т. д.) радикальных течений религии, основанных на мотивах ненависти к представителям других конфессий и атеистам. Именно данная форма идеологического экстремизма лежит в основе наиболее жестоких и резонансных экстремистских и террористических преступлений, совершенных в разных частях мира по мотивам религиозной ненависти или религиозного фанатизма, поэтому ее превенция должна быть признана одной из главных задач всей правоохранительной системы. В этом смысле актуальной представляется задача противодействия радикализации неофитов — приверженцев идеологии «чистого ислама» («салафизма»), в том числе в местах отбывания лишения свободы, и рекрутированию их в террористические организации религиозного толка — явлениям, которые играют все более возрастающую роль в сохранении террористической угрозы во всем мире, в том числе в Российской Федерации.
список литературы
Argomaniz J., Bermejo R. Jihadism and crime in Spain: A convergence settings approach // European Journal of Criminology. 2019. February 13.
Benier K., Wickes R., Higginson A. Ethnic Hate Crime in Australia: Diversity and Change in the Neighbourhood Context // The British Journal of Criminology. 2016. Vol. 56. Iss. 3. DOI: 10.1093/bjc/azv067.
Carlsson Ch., Rostami A., Mondani H., Sturup J., Sarnecki J., Edling Ch. A Life-Course Analysis of Engagement in Violent Extremist Groups // The British Journal of Criminology. 2020. Vol. 60. Iss. 1. DOI: 10.1093/bjc/azz048.
Chermak S. M., Freilich J. D., Parkin W. S. et al. American Terrorism and Extremist Crime Data Sources and Selectivity Bias: An Investigation Focusing on Homicide Events Committed by Far-Right Extremists // J Quant Criminol. 2012. Vol. 28. DOI: 10.1007/s10940-011-9156-4.
Gary LaFree, Bo Jiang, Lauren C. Porte. Prison and Violent Political Extremism in the United States // Journal of Quantitative Criminology. 2019. April 16.
Gruenewald J., Pridemore W. A. A Comparison of Ideologically-Motivated Homicides from the New Extremist Crime Database and Homicides from the Supplementary Homicide Reports Using Multiple Imputation by Chained Equations to Handle Missing Values // J Quant Criminol. 2012. Vol. 28. DOI: 10.1007/s10940-011-9155-5.
Hamm M. S. Prison Islam in the Age of Sacred Terror // The British Journal of Criminology. 2009. No. 49 (5).
LaFree G., Jiang B., Porter L. C. Prison and Violent Political Extremism in the United States // J Quant Criminol. 2020. Vol. 36. DOI: 10.1007/s10940-019-09412-1.
LaFree G., Weerman F., Bijleveld C. Editor's Introduction: Terrorism and Violent Extremism // J Quant Criminol. 2020. Vol. 36. DOI: 10.1007/s10940-020-09475-5.
Myers W., Lantz B.Reporting Racist Hate Crime Victimization to the Police in the United States and the United Kingdom: A Cross-National Comparison // The British Journal of Criminology. 2020. Vol. 60. Iss. 4. DOI: 10.1093/bjc/azaa008.
Rushchenko J. Terrorist recruitment and prison radicalization: Assessing the UK experiment of "separation centres"// European Journal of Criminology. 2019. February 22.
Sandberg S., Colvin S. "ISIS is not Islam": Epistemic Injustice, Everyday Religion, and Young Muslims' Narrative Resistance // The British Journal of Criminology. 2020. May. DOI: 10.1093/ bjc/azaa035.
Williams M. L., Tregidga J. Hate Crime Victimization in Wales: Psychological and Physical Impacts Across Seven Hate Crime Victim Types // The British Journal of Criminology. 2014. Vol. 54. Iss. 5. DOI: 10.1093/bjc/azu043.
Алейников А. В. Идеологический экстремизм и конфликтное поведение // XI Международная конференция «Теоретическая и прикладная этика: Традиции и перспективы — 2019. К грядущему цифровому обществу. Опыт этического прогнозирования (100 лет со дня рождения Д. Белла — 1919—2019)»: матер. конф. / отв ред. В. Ю. Перов. СПб., 2019.
Анищенко К. В. Причинный комплекс терроризма//Общество и право. 2008. № 2.
Большаков А. Г. Идеологический молодежный экстремизм: причины, параметры, технологии конфликтологического анализа // Конфликтология XXI века. Пути и средства укрепления мира: матер. Третьего Санкт-Петербургского международного конгресса конфликтологов. СПб., 2019.
Борисов С. С. Преступления экстремистской направленности: проблемы законодательства и правоприменения: автореф. дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2012.
Бурковская В. А. Криминальный религиозный экстремизм: уголовно-правовые и криминологические основы противодействия: дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2006.
В Адыгее пресекли вербовку заключенных в экстремистскую организацию. URL: https:// wia.ru/20201028/verbovka-1581981454html (дата обращения: 28.10.2020).
В Югру пришел «тюремный халифат»: ислам принимают прямо в СИЗО. URL: https://ura. news/articles/1036272910 (дата обращения: 30.09.2020); В Адыгее пресекли вербовку заключенных в экстремистскую организацию. URL: https://ria.ru/20201028/verbovka-1581981454. html (дата обращения: 28.10.2020).
Велиев Ф. З. Мотив ненависти или вражды и его уголовно-правовое значение. М., 2015.
Галяшина Е. И., Никишин В. Д. Формирование у магистров права компетенций в сфере противодействия идеологическому экстремизму с использованием комплексного юриди-ко-лингвистического подхода // Юридическое образование и наука. 2020. № 2.
Грамши А. Тюремные тетради. М., 1991.
Жукова О. С. Правовые меры противодействия информационному экстремизму: дис. ... канд. юрид. наук. Воронеж, 2006.
Задорожная И. В. Механизм противодействия идеологическому экстремизму в Вооруженных Силах Российской Федерации // Интернаука. 2019. № 5-1 (87).
Идеология / Г. Ю. Семигин // Новая философская энциклопедия: в 4 т. / пред. науч.-ред. совета В. С. Стёпин. 2-е изд. М., 2010.
Иншаков С. М. Криминология. URL: http://www.adhdportal.com/book_1453_ chapter_88_4._ ehkstremizm.html (дата обращения: 12.09.2020).
Исламистский терроризм. URL: https://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/47313# cite_note-3 (дата обращения: 30.09.2020).
Корнилов Т. А. Возникновение, развитие и понятие экстремизма // Российский следователь. 2011. № 17.
Кочергин Р. О. Противодействие молодежному экстремизму: правовые и криминологические проблемы: дис. ... канд. юрид. наук. Ростов-н/Д., 2008.
Кочои С. М. О противодействии экстремизму // Уголовное право. 2006. № 2.
Кочои С. М. Преступления «Исламского государства»: от терроризма к геноциду // Журнал российского права. 2014. № 12.
Лелеков В. А., Черных А. А. О причинах преступлений экстремистской направленности в молодежной среде // Российский следователь. 2015. № 8.
Макаров Н. Е., Дондоков Ц. С. Понятие и идеология экстремизма в современных условиях // Закон и армия. 2005. № 11.
Манхейм К. Диагноз нашего времени: [Сборник: Пер. с нем. и англ.]. М., 1994.
Мельников И. Н. Противодействие идеологическому экстремизму в современном мире // Историческая память и духовный опыт формирования российской государственности (к 275-летию учреждения Костромской епархии Русской Православной Церкви и 75-летию создания Костромской области): сб. трудов II Междунар. науч.-практ. конф. Кострома, 2019.
Можегова А. А. Экстремистские преступления и преступления экстремистской направленности по уголовному праву Российской Федерации: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2015.
Мыльников Б. А. Противодействие преступлениям экстремистской направленности: криминологический и уголовно-правовой аспекты: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2005.
Незримые и опасные: салафиты на западе Германии. URL: http://dw.com/p/ 36hjn?maca=rus-gk-volltext-newsstand-home-ru-19091-xml-media (дата обращения: 30.09.2020).
Некрасов Д. Е. Расово-этнический экстремизм (криминологический аспект): дис. ... канд. юрид. наук. Рязань, 2006.
Никитин А. Г. Виды и классификации экстремистского поведения: общетеоретические и правовые проблемы // Актуальные проблемы экономики и права. 2014. № 1.
Павлинов А. В. Стратегии борьбы с насильственным антигосударственным экстремизмом и преступностью в условиях современной России. М., 2010.
Пролетенкова С. Е. Общие методологические подходы к исследованию факторного комплекса религиозного экстремизма // Российский следователь. 2013. № 4.
Рарог А. И. Уголовный кодекс России против терроризма // Lex russica. 2017. № 4.
Ратинов А. Р., Кроз М. В., Ратинов Н. А. Ответственность за разжигание вражды и ненависти. Психолого-правовая характеристика. М., 2005.
Саркисов Д. Н. Уголовно-правовые средства противодействия экстремистской деятельности: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2010.
Скрипник А. В. Новые тенденции в идеологическом экстремизме // Право и государство: теория и практика. 2018. № 12.
Скрипник А. В. Причины появления идеологического экстремизма в Российской Федерации // Вестник Алтайской академии экономики и права. 2019. № 1 (ч. 1).
Смена вех: сб. ст. / Ю. В. Ключников, Н. В. Устрялов, С. С. Лукьянов и др. Прага, 1921.
Телегин Г. И. Теоретико-правовая характеристика видов и форм современного экстремизма // Вестник Тамбовского государственного университета. Гуманитарные науки. Право. 2014. № 6.
Фромм Э. Иметь или быть? М., 1990.
Хлебушкин А. Г. Преступления экстремистской направленности в системе посягательств на основы конституционного строя Российской Федерации. Вопросы квалификации и судебной практики: монография. М., 2015.
References
A "prison caliphate" has come to Yugra: Islam is accepted directly in the pre-trial detention center. (In Russ.) Available at: https://ura.news/articles/1036272910 (accessed 30.09.2020).
Aleynikov A. V. Ideological extremism and the conflict behavior. XI International Conference "Theoretical and Applied Ethics: Traditions and prospects — 2019. Towards the coming digital society. The experience of ethical forecasting (100 years since the birth of D. Bell — 1919—2019)". Ed. by V. Yu. Perov. St. Petersburg, 2019. Pp. 12—13. (In Russ.)
Anishchenko K. V. Causal complex of the terrorism. Obshchestvo i pravo, 2008, no. 2, pp. 186— 190. (In Russ.)
Argomaniz J., Bermejo R. Jihadism and crime in Spain: A convergence settings approach. European Journal of Criminology, 2019, February 13, pp. 351—368.
Benier K., Wickes R., Higginson A. Ethnic Hate Crime in Australia: Diversity and Change in the Neighbourhood Context. The British Journal of Criminology, 2016, vol. 56, iss. 3, pp. 479— 496. DOI: 10.1093/bjc/azv067.
Bol'shakov A. G. Ideological youth extremism: causes, parameters, technologies of the conflictological analysis. Conflictology of the XXI century. Ways and means of strengthening peace: materials of The Third St. Petersburg International Congress of Conflictologists. St. Petersburg, 2019. Pp. 54—55. (In Russ.)
Borisov S. S. The Extremist crimes: problems of the legislation and law enforcement. Dr. diss. thesis. Moscow, 2012. 45 p. (In Russ.)
Burkovskaya V. A. Criminal religious extremism: the criminal-legal and criminological bases of the counteraction. Dr. diss. Moscow, 2006. 469 p. (In Russ.)
Carlsson Ch., Rostami A., Mondani H., Sturup J., Sarnecki J., Edling Ch. A Life-Course Analysis of Engagement in Violent Extremist Groups. The British Journal of Criminology, 2020, vol. 60, iss. 1, pp. 74—92. DOI: 10.1093/bjc/azz048.
Chermak S. M., Freilich J. D., Parkin W. S. et al. American Terrorism and Extremist Crime Data Sources and Selectivity Bias: An Investigation Focusing on Homicide Events Committed by Far-Right Extremists. J Quant Criminol, 2012, vol. 28, pp. 191—218. DOI: 10.1007/s10940-011-9156-4.
Fromm E. To have or to be? Moscow, 1990. 330 p. (In Russ.)
Galyashina E. I., Nikishin V. D. Forming of LL. M.'s Competencies in Combating Ideological Extremism Using a Complex Legal and Linguistic Approach. Yuridicheskoe obrazovanie i nauka, 2020, no. 2, pp. 7—10. (In Russ.)
Gary LaFree, Bo Jiang, Lauren C. Porte. Prison and Violent Political Extremism in the United States. Journal of Quantitative Criminology, 2019, April 16.
Gramshi A. Prison notebooks. Moscow, 1991. 360 p. (In Russ.)
Gruenewald J., Pridemore W. A. A Comparison of Ideologically-Motivated Homicides from the New Extremist Crime Database and Homicides from the Supplementary Homicide Reports Using Multiple Imputation by Chained Equations to Handle Missing Values. J Quant Criminol, 2012, vol. 28, pp. 141—162. DOI: 10.1007/s10940-011-9155-5.
Hamm M. S. Prison Islam in the Age of Sacred Terror. The British Journal of Criminology, 2009, no. 49 (5), pp. 667—685.
Inshakov S. M. Criminology. Available at: http://www.adhdportal.com/book_1453_chapter_ 88_4._ehkstremizm.html (accessed 12.09.2020). (In Russ.)
Invisible and dangerous: the Salafists in the West Germany. Available at: http://dw.com/p/ 36hjn?maca=rus-gk-volltext-newsstand-home-ru-19091-xml-media (accessed 30.09.2020).
Islamist terrorism. Available at: https://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/47313#cite_note-3 (accessed 30.09.2020). (In Russ.)
Khlebushkin A. G. The Crimes of extremist orientation in the system of encroachments on the foundations of the constitutional system of the Russian Federation. The Questions of qualification and the judicial practice. Moscow, 2015. 192 p. (In Russ.)
Klyuchnikov Yu. V., Ustryalov N. V., Luk'yanov S. S. et al. The Changing of the milestones. Praga, 1921. 184 p. (In Russ.)
Kochergin R. O. The Countering of the youth extremism: the legal and criminological problems. Dr. diss. Rostov-on-Don, 2008. 233 p. (In Russ.)
Kochoi S. M. "The Islamic State": from Terrorism to Genocide. Journal of Russian Law, 2014, no. 12, pp. 61—72. DOI: 10.12737/6587. (In Eng.)
Kochoi S. M. On countering of extremism. Ugolovnoe pravo, 2006, no. 2, pp. 103—106. (In Russ.)
Kornilov T. A. Arising, development and concept of extremism. Rossiyskiy sledovatel, 2011, no. 17, pp. 23—25. (In Russ.)
LaFree G., Jiang B., Porter L. C. Prison and Violent Political Extremism in the United States. J Quant Criminol, 2020, vol. 36, pp. 1—26. DOI: 10.1007/s10940-019-09412-1.
LaFree G., Weerman F., Bijleveld C. Editor's Introduction: Terrorism and Violent Extremism. J Quant Criminol, 2020, vol. 36. DOI: 10.1007/s10940-020-09475-5.
Lelekov V. A., Chernykh A. A. On causes of crimes of extremist character among young people. Rossiyskiy sledovatel, 2015, no. 8, pp. 42—46. (In Russ.)
Makarov N. E., Dondokov Ts. S. Concept and ideology of extremism in the modern conditions. Zakon i armiya, 2005, no. 11, pp. 23—28. (In Russ.)
Mankheym K. Diagnosis of our time. Moscow, 1994. 700 p. (In Russ.)
Mel'nikov I. N. The Countering of the ideological extremism in the modern world. The Historical memory and spiritual experience of the formation of Russian statehood (to the 275th anniversary of the establishment of the Kostroma Diocese of the Russian Orthodox Church and the 75th anniversary of the creation of the Kostroma Region): The proceedings of the II International Scientific and Practical Conference. Kostroma, 2019. Pp. 48—51. (In Russ.)
Mozhegova A. A. The Extremist crimes and the crimes of extremist orientation under the criminal law of the Russian Federation. Cand. diss. thesis. Moscow, 2015. 27 p. (In Russ.)
Myers W., Lantz B. Reporting Racist Hate Crime Victimization to the Police in the United States and the United Kingdom: A Cross-National Comparison. The British Journal of Criminology, 2020, vol. 60, iss. 4, pp. 1034—1055. DOI: 10.1093/bjc/azaa008.
Myl'nikov B. A. The Countering of the extremist crimes: the criminological and criminal-legal aspects. Cand. diss. Moscow, 2005. 177 p. (In Russ.)
Nekrasov D. E. Racial and ethnic extremism (the criminological aspect). Cand. diss. Ryazan', 2006. 254 p. (In Russ.)
Nikitin A. G. Types and classifications of extremist behavior: general theoretical and legal issues. Aktual'nye problemy ekonomiki i prava, 2014, no. 1, pp. 186—194. (In Russ.)
Pavlinov A. V. Strategies of combating violent anti-State extremism and crime in the modern Russia. Moscow, 2010. 256 p. (In Russ.)
Proletenkova S. E. General methodological approaches to the study of the factor' complex of religious extremism. Rossiyskiy sledovatel, 2013, no. 4, pp. 37—39. (In Russ.)
Rarog A. I. The Criminal Code of Russia against Terrorism. Lex russica, 2017, no. 4, pp. 155— 178. (In Russ.)
Ratinov A. R., Kroz M. V., Ratinov N. A. Responsibility for inciting enmity and hatred. Psychological and legal characteristics. Moscow, 2005. 256 p. (In Russ.)
Recruitment of the prisoners to an extremist organization was stopped in Adygea. (In Russ.) Available at: https://ria.ru/20201028/verbovka-1581981454.html (accessed 28.10.2020).
Rushchenko J. Terrorist recruitment and prison radicalization: Assessing the UK experiment of "separation centres"// European Journal of Criminology, 2019, February 22, pp. 295—314.
Sandberg S., Colvin S. "ISIS is not Islam": Epistemic Injustice, Everyday Religion, and Young Muslims' Narrative Resistance. The British Journal of Criminology, 2020, May. DOI: 10.1093/ bjc/azaa061.
Sarkisov D. N. Criminal-legal means of countering extremist activity. Cand. diss. Moscow, 2010. 196 p. (In Russ.)
Semigin G. Yu. Ideology. Novaya filosofskaya entsiklopediya. Ed. by V. S. Stepin. 2nd ed. Moscow, 2010. 2816 p. (In Russ.)
Skripnik A. V. New trends in ideological extremism. Pravo i gosudarstvo: teoriya i praktika, 2018, no. 12, pp. 35—37. (In Russ.)
Skripnik A. V. The reasons for the emergence of ideological extremism in the Russian Federation. Vestnik Altayskoy akademii ekonomiki i prava, 2019, no. 1, pp. 198—204. (In Russ.)
Telegin G. I. Theoretical-legal characteristics of species and forms of modern extremism. Vestnik Tambovskogo gosudarstvennogo universiteta. Gumanitarnye nauki. Pravo, 2014, no. 6, pp. 188—193. (In Russ.)
Veliev F. Z. Motive of hatred or enmity and its criminal legal significance. Moscow, 2015. 152 p.
Williams M. L., Tregidga J. Hate Crime Victimization in Wales: Psychological and Physical Impacts Across Seven Hate Crime Victim Types. The British Journal of Criminology, 2014, vol. 54, iss. 5, pp. 946—967. DOI: 10.1093/bjc/azu043.
Zadorozhnaya I. V. The mechanism of the countering ideological extremism in the Armed Forces of the Russian Federation. Internauka, 2019, no. 5-1 (87), pp. 35—36. (In Russ.)
Zhukova O. S. Legal measures to counter of the information extremism. Cand. diss. Voronezh, 2006. 261 p. (In Russ.)
Информация об авторе
С. М. Кочои, профессор кафедры уголовного права Университета им. О. Е. Кутафина (МГЮА), доктор юридических наук, профессор, заслуженный работник высшей школы Российской Федерации, почетный работник юстиции России, академик РАЕН
