CC BY
20
Тарасенко Виталий Викторович
Уголовно-правовая презумпция как нетипичное средство правотворческой техники
Рассматривается вопрос о значении уголовно-правовой презумпции как нестандартного средства правотворческой техники при конструировании норм уголовного закона на современном этапе развития уголовного права с учетом развивающейся тенденции гуманизации УК РФ. Исследуются причины появления презумпций в уголовном праве, вариации уголовно-правовых презумпций, обосновывается необходимость разграничения понятий «предположение» и «правовая презумпция». Анализируются нормы уголовного закона и положения постановлений пленумов Верховного Суда РФ, сконструированные, по мнению автора, с помощью презумпции уголовного права как средства правотворческой техники.
Ключевые слова: общественные отношения, уголовный закон, правотворческая техника, средства правотворческой техники, постановления Пленума Верховного Суда РФ.
Criminal and legal presumption as a unique tool of law engineering technology
The article raises the question of the significance of the criminal presumption as a non-standard means of law-making technology in the design of criminal law at the current stage of development of criminal law and the evolving trend of humanization of the Criminal Code of the Russian Federation. The article examines questions about the reasons for the emergence of presumptions in criminal law, variations in criminal law presumptions and the need to distinguish between the concepts of assumption and legal presumption. The author analyzes the norms of the criminal law and the provisions of the decisions of the Plenums of the Supreme Court of the Russian Federation, designed, in the author's opinion, with the help of the criminal presumption as a means of law-making technique.
Key words: public relations, criminal law, law-making technique, means of law-making technique, decisions of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation.
Большинство норм Уголовного кодекса РФ не содержит прямого указания на презумпцию, что, как представляется, объясняется закреплением в уголовном законе оснований уголовной ответственности и ее реализации в практической деятельности. Общеправовые и межотраслевые презумпции (знания закона, невиновности и др.), безусловно, оказывают регулятивное воздействие на участников уголовно-правовых отношений. Стоит отметить, что такое воздействие данных правовых презумпций оказывает вспомогательный характер и опосредовано уголовно-правовыми средствами.
Коэффициент полезного действия реализации уголовно-правовой нормы на практике априори зависит от правотворческой техники, от того, насколько эффективно федеральным законодателем отточены ее содержание и форма. Вместе с тем для адекватного регулирования существующих уголовно-правовых отношений значимым является также установление сущности уголовно-правовой нормы, достижение зеркального отражения в норме объективных реалий жизни.
Уголовному правотворчеству присуща своя специфика нормообразования, которая предполагает использование неординарных средств правотворческой техники, позволяющих законодателю достичь желаемого результата при регулировании сложившихся общественных отношений, в том числе с помощью уголовно-правовой презумпции. Основополагающей для уголовного закона является классификация презумпций на прямо и косвенно закрепленные в норме права или положении постановления Пленума Верховного Суда РФ, а также деление правовых презумпций на опровержимые и неопровержимые. Следует отметить, что деление правовых презумпций по прямому и косвенному способу закрепления в норме права использовали многие исследовали данной проблематики [1, с. 7]. Разграничение презумпций на опровержимые и неопровержимые в уголовном законотворчестве проявляется в приемах выражения содержания уголовно-правовых презумпций в нормах Уголовного кодекса и положениях постановлений Пленума Верховного Суда РФ.
51
Следует обратить внимание на то, что косвенный способ закрепления законодательного предположения в норме права является весьма дискуссионным. Споры по данному вопросу связаны с тем, что большинство авторов, которые исследуют эту тематику, не признают факта существования в праве косвенного способа закрепления правовых презумпций [2, с. 509]. Преимуществом данного способа закрепления презумпции уголовного права является обеспечение экономии правового материала, которая достигается путем неотражения в уголовном законе ее содержания. Прежде всего в данном случае стоит говорить о таких межотраслевых правовых презумпциях, как презумпция конституционности уголовно-правовых актов, презумпция знания уголовного закона, презумпция добропорядочности граждан, презумпция вины, презумпция правомерности судебного решения, а также отраслевых: презумпция правосубъектности, презумпция вменяемости, презумпция временного отрезка совершения преступления, презумпция усиления общественной опасности деяния и граждан, его совершивших, презумпция снижения уровня общественной опасности содеянного и личности виновного, презумпция утраты в деяниях лица общественной опасности.
Большинство авторов считают косвенным способ закрепления презумпции в норме права, когда последняя прямо не санкционирована федеральным законодателем в норме закона [3, с. 320]. Таковой, например, является уголовно-правовая презумпция, согласно которой санкции статей Особенной части УК РФ в достаточной мере отражают характер и степень общественной опасности деяния, обстоятельства его совершения и личность виновного (ч. 1 ст. 6 УК РФ): «Наказание и иные меры уголовно-правового характера, применяемые к лицу, совершившему преступление, должны быть справедливыми, то есть соответствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам его совершения и личности виновного». В.К. Бабаев верно подметил, что при косвенном способе закрепления презумпции в правовой норме отражается основание презумпции (факт наличный), с которым презюмируемый факт связан. Правовая презумпция, по мнению автора, в данном случае выступает обоснованием нормы права [4, с. 17]. Так, основанием уголовно-правовой презумпции в указанном выше примере является принцип справедливости: лицу, совершившему криминальное деяние, суд должен
назначить справедливое наказание, которое явилось бы в достаточной мере рациональным и необходимым для его персонального исправления и предупреждения совершения им, а также иными лицами новых преступлений. Презюмируемый факт в данном случае выражается в том, что санкции норм Особенной части УК РФ за совершение преступлений, посягающих на общий объект, с одинаковой формой вины, причиняющих примерно равный вред, должны быть похожими.
В случае если в содержание нормы прямо включено законодательное предположение, факты, служащие основанием для его применения и опровержения, необходимо говорить о прямом закреплении презумпции в норме уголовного закона. Представляется, что такой является уголовно-правовая презумпция утраты общественной опасности лицом и деянием, которое это лицо совершило, вследствие истечения определенного промежутка времени (законодательное предположение), которое ставится в зависимость от степени общественной опасности и категории совершенного лицом преступления (факты, служащие основанием для применения), при этом данное условие не применяется в случае уклонения лица от следствия или суда либо уплаты судебного штрафа (ч. 2 ст. 78 УК РФ) (факты, служащие основанием для опровержения). Другой пример -уголовно-правовая презумпция снижения степени общественной опасности деяния по сравнению с заложенной в норме уголовного закона при явке с повинной лица, совершившего преступление (п. «и» ч. 1 ст. 61 УК РФ). Пункт 29 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 22 декабря 2015 г. № 58 «О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания» [5] раскрывает содержание презумпции, в частности указывает, что под явкой с повинной, которая в силу п. «и» ч. 1 ст. 61 УК РФ является обстоятельством, смягчающим наказание, необходимо понимать ситуацию, когда лицо добровольно сообщило в устном или письменном виде о совершенном им или с его участием преступлении (факт, служащий основанием для применения). Вместе с тем, исходя из позиции Пленума Верховного Суда РФ, добровольным не может признаваться сообщение о преступлении, сделанное лицом в связи с его задержанием по подозрению в совершении этого преступления (факт, служащий основанием для опровержения). Представляется, что непризнание Пленумом Верховного Суда РФ явкой с повинной заявления о преступлении, сделанного при задержании
52
лица, совершившего преступление, основано на предположении об отсутствии добровольного выражения воли при задержании, что не может свидетельствовать об объективности волеизъявления лица и возможности применения уголовно-правовой презумпции (п. «и» ч. 1 ст. 61 УК РФ).
Явления, обстоятельства и события, об истинности которых можно говорить лишь с определенной степенью вероятности, т.е. распознание которых потребовало бы приложения немалых усилий, без использования предположения (презумпции) сопровождают человека во всех сферах его общежития. Для минимизации ресурсов и разрешения подобных ситуаций начали использовать предположения о наличии или об отсутствии каких-либо фактов в действительности. С.А. Муромцев в связи с этим указывал: «Источник презумпций заключается в невозможности для судьи во всех случаях добираться до истины, вследствие чего право и указывает судье руководствоваться в некоторых случаях предположениями, выведенными на основании вероятности из данных опыта жизни» [6, с. 100].
Что же такое предположение, и как оно соотносится с правовой презумпцией? Первым стал различать такие категории, как «предположение» и «презумпция», Г.В. Лейбниц: «Что касается презумпции, являющейся юридическим термином, то правильное употребление ее в юриспруденции требует отличать ее от предположения. Это нечто большее и предварительно считается истиной, пока не будет доказано противное, между тем как догадка или предположение противопоставляются обычно другому предположению» [7, с. 469-470]. В качестве примера ученый приводит отношения, возникающие между должником и кредитором, ведь в случае признания должником факта займа возникает презумпция, что последний должен вернуть долг кредитору.
Л.М. Васильев полагает, что если «презумпция не закреплена в нормах права, то она именуется фактической презумпцией» [8, с. 6]. Интерес заслуживают также высказывания Ю.А. Серикова о том, что презумпции основываются на базе общего предположения, представляя собой один из его видов [9, с. 5]. Представляется, что термин «общее предположение» наиболее полно характеризует сущность не закрепленных в норме права презумпций и динамично применяется в хозяйственной, бытовой и научной деятельности человека.
Правовые презумпции являются способом конструирования уголовно-правовой нормы и
положений постановлений Пленума Верховного Суда РФ, а также имеют огромное значение для уголовного правотворчества. На их основе строится законодательное предположение, в основе которого лежит признание юридически достоверным какого-либо события. В качестве примера можно привести публикацию уголовного закона в печатных изданиях: по прошествии 10 дней все субъекты правоотношений, для которых он был издан, обязаны не только прочитать данный закон, но в первую очередь знать его содержание и неукоснительно его соблюдать. Последствия незнания гражданином законодательства были известны со времен Древнего Рима, о чем гласит правило ignorantio non est argumento («никто не вправе оправдываться незнанием закона»). Данная правовая презумпция так и не нашла своего отражения ни в действовавшем при советской власти УК РСФСР 1960 г. [10], ни в действующем УК РФ. Вместе с тем некоторые ученые-отраслевики усматривают ее в ст. 9 УК РФ (действие уголовного закона во времени) [11, с. 331-332], другие обосновывают необходимость закрепления положений о презумпции знания закона и возможности ее опровержения в качестве самостоятельной части ст. 28 УК РФ (невиновное причинение вреда) [12, с. 22].
Представляется, что нет необходимости в «выискивании» и «навязывании» презумпции знания закона в УК РФ. Являясь межотраслевой (конституционной) презумпцией, она распространяет свое действие, в том числе, и на уголовное право, эффективность ее реализации в сфере уголовно-правовых отношений не зависит от наличия или отсутствия положений о ней в уголовном законе. Невключение в уголовный закон в качестве самостоятельной нормы (части) презумпции знания закона является оправданным шагом со стороны федерального законодателя и направлено прежде всего на экономию правового материала, недопущение двусмысленности в толковании данной правовой презумпции.
При рассмотрении вопроса о презумпции как средстве правотворческой техники для более полного уяснения сущности и содержания данного нестандартного технического средства необходимо отметить различия презумпции как средства правовой техники и как нормативного положения (нормы права). Данная норма имеет свои особенности, ее структура состоит из трех основных элементов (гипотезы, диспозиции и контрпрезумпции) и строится следующим образом: «Если есть А (гипотеза), то предполагается Б (диспозиция) до тех пор, пока не
53
доказано обратное (контрпрезумпция)» [13, с. 60]. Иными словами, речь может идти о наличии какого-либо факта до тех пор, пока не будут предоставлены доказательства обратного. Так, в отличие от презумпции как средства правотворческой техники норму-презумпцию мы должны отнести к числу вспомогательных норм уголовного права, при этом в итоге она может быть опровергнута. Например, уголовно-правовая норма-презумпция освобождения от уголовной ответственности в связи с истечением сроков давности (ч. 1 ст. 78 УК РФ) основана на предположении об утрате лицом и совершенным им деянием общественной опасности вследствие истечения определенного промежутка времени, это предположение может быть опровергнуто в случае совершения лицом одного из преступлений, указанных в ч. 5 ст. 78 УК РФ (террористический акт (ст. 205 УК РФ), геноцид (ст. 357 УК РФ) и др.).
Общим признаком, свойственным для всех правовых презумпций, является нормативность, что отмечают все авторы, посвятившие труды данной проблематике [14, с. 6]. Стоить отметить, что еще Гражданский кодекс Франции 1804 г. (ст. 1350) определял презумпцию, зафиксированную в законе, как «презумпцию, приписываемую специальным законом известным актам или известным фактам» [15, с. 276]. С точки зрения права, конкретизирует В.К. Бабаев, презумпция - это закрепленное в нормах права предположение о наличии или отсутствии юридических фактов, основанное на связи между ними и фактами наличными и подтвержденное предшествующим опытом [4, с. 14]. Такая позиция поддерживается и учеными-отраслевиками. Например, Ю.Г. Зуев под уголовно-правовой презумпцией понимает закрепленное в уголовном законе предположение о наличии (отсутствии) юридически значимого факта, обстоятельства, в основе которого лежат закономерности связи между аналогичными предполагаемому и имеющимися в наличии фактами и обстоятельствами, подтвержденными правоприменительной практикой и влекущими уголовно-правовые последствия [11, с. 335].
Позиция ученых относительно нормативности правовой презумпции считается верной, но и она, по нашему мнению, нуждается в развитии.
Современные исследователи данной проблематики при рассмотрении признака нормативности правовых презумпций ограничиваются анализом лишь тех из них, которые закреплены в нормативных правовых актах, при этом научная полемика не затрагивает
иные источники. Одним из таких источников, который находится «в стороне», является судебная практика, в частности постановления Пленума Верховного Суда РФ, в том числе по уголовным делам. Кроме того, важно отметить, что в последнее время все больше ученых-юристов высказываются о существовании так называемых презумпций судебной практики [16, с. 33], что, по нашему мнению, является наиболее справедливым. Правовые презумпции, которые использует Пленум Верховного Суда РФ, на самом деле обладают теми же свойствами, что и разъясняемая уголовно-правовая норма. Презумпции судебной практики позволяют донести правильное значение (выражение воли правоустановителя), заложенное федеральным законодателем в уголовно-правовую норму, до правоприменителя. В данном случае презумпции судебной практики выступают связующим звеном между «сухой» материально-правовой нормой уголовного закона и сложившимися в настоящее время объективными реалиями общественной жизни. К примеру, разъясняя вопрос об освобождении от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием лица, впервые совершившего преступление небольшой или средней тяжести (ст. 75 УК РФ), Пленум Верховного Суда РФ указывает, что для устранения общественной опасности лицу не обязательно совершать все перечисленные в диспозиции ч. 1 ст. 75 УК РФ действия, влекущие освобождение от уголовной ответственности, а с учетом конкретных обстоятельств достаточно совершить только те действия, на которые лицо имеет объективную возможность [17, п. 4]. То есть путем «сужения» действия уголовно-правовой нормы Пленумом Верховного Суда РФ были сформулированы, по сути, новые основания, по которым лицо утрачивает общественную опасность. Тем самым Пленум Верховного Суда РФ закрепил предположение -уголовно-правовую презумпцию - об утрате лицом общественной опасности при совершении им только тех действий, на которые оно имело объективную возможность.
Одним из свойств уголовно-правовой презумпции является вероятность содержащегося в ней юридически достоверного предположения, которое релятивно считается истинным. При этом важно отметить, что для уголовно-правовой презумпции в отличие от общего предположения характерна еще более высокая степень вероятности. В данном случае она приобретает нормативный характер и, следовательно, становится общеобязатель-
54
ной для всех участников уголовно-правовых отношений. Зачастую она выверена практикой и предшествующим опытом, т.е. сохраняет в себе черты жизненной апробации. Одним из ярких примеров такой уголовно-правовой презумпции могут служить ч. 1-2 ст. 20 УК РФ, содержащие законодательное предположение о том, что лицо, не достигшее 14-летнего возраста, не является полностью социально зрелой личностью и поэтому не способно осознавать преступность своих деяний вообще; лицо, которое достигло возраста 14 лет, может осознавать преступность лишь некоторых своих действий; лицо, которое достигло возраста 16 лет, является полностью социально зрелой личностью и способно осознавать преступность своих действий.
Вместе с тем, анализ вносимых в последние годы в уголовный закон изменений и дополнений в части норм, содержащих уголовно-правовую презумпцию, позволяет сделать вывод о том, что законодатель в большинстве случаев, конструируя правовую презумпцию, не руководствуется практикой развития социума и общественных отношений, предшествующим историко-правовым опытом, а наибольшее внимание уделяет мотивам политической и экономической целесообразности уголовно-правовой нормы, которая должна принести положительный результат на данном этапе развития общественных отношений. В связи с этим актуальным является широко цитируемое исследователями данной проблематики высказывание М.С. Строговича. По мнению ученого, законодательное предположение, если оно и было использовано правотворцем при конструировании правовой нормы, не имеет никакого значения для правоприменителя, первостепенным элементом для которого должна являться сама правовая норма [18, с. 237]. Примером такой правовой презумпции может служить ст. 76.1 УК РФ (освобождение от уголовной ответственности по делам о преступлениях в сфере экономической деятельности). Представляется, что данная уголовно-правовая презумпция дает возможность совершать уголовно наказуемые деяния в сфере экономики, не задумываясь о том, к каким правовым последствиям это приведет.
Получается, что «де-юре» лицо, которое нарушило запрет уголовного права, возместив ущерб государству и (или) задекларировав активы и счета (вклады) в банках, утратит признак общественной опасности, хотя «де-факто» оно не ощутило на себе никаких мер государственного воздействия и не перестало быть обще-
ственно опасным, более того, даже частично не утратило степень общественной опасности. Как видим, вышеописанная ситуация приводит к своего рода экономическим отношениям^ которые возникают между лицом, нарушившим уголовно-правовой запрет, и государством, т.е. очевидно, что приоритет в данном случае законодатель отдает экономической составляющей (наполнению федерального бюджета).
Как средство правотворческой техники правовая презумпция создает для общественных отношений, которые она регулирует, четкие правовые формы их легитимности, а также правовые положения их эффективности. Так, закрепленная в ст. 78 УК РФ уголовно-правовая презумпция утраты лицом общественной опасности состоит в том, что предопределяет решение вопроса об уголовной ответственности, создает конкретный правовой порядок действий, правил, которые установлены Уголовным кодексом. Например, в случае, когда с момента нарушения уголовно-правового запрета прошли сроки давности, установленные уголовным законом, исходя из ст. 78 УК РФ, возникшие в момент нарушения закона уголовно-правовые отношения прекращаются, чем предрешается использование п. 3 ч. 1 ст. 24 УПК РФ.
Презумпции права по правовым последствиям можно разделить на опровержимые и неопровержимые [19, с. 199]. Свойство опровер-жимости является неотъемлемым элементом уголовно-правовой презумпции как нормативного положения. Неопровержимость свойственна для уголовно-правовой презумпции как средства правотворческой техники.
Прежде всего существование опровержимых уголовно-правовых презумпций связано со стремлением законодателя обезопасить регулируемые общественные отношения:
путем установления запрета на применение законодательного предположения к ряду категорий и составов преступлений, прямо указанных в уголовном законе (ч. 1 ст. 73, ст. 76.2, ч. 5 ст. 78 УК РФ и др.);
оставляя за собой право «отыграть ситуацию назад», применив ретроспективный характер к возникшим уголовно-правовым отношениям, тем самым усомниться в правильности ранее примененного к лицу законодательного предположения (ч. 3-5 ст. 73, ч. 3 ст. 78, ч. 5, 7 ст. 79 УК РФ и др.).
Установление запрета на использование уголовно-правовой презумпции в прямо предусмотренных законом случаях продиктовано необходимостью борьбы с особо опасными криминальными проявлениями в обществе,
55
совершение которых, по мнению законодателя, не позволяет обоснованно предположить (пре-зюмировать) возможность утраты (снижения) общественной опасности деяния и лица, его совершившего. Это законодательное предположение основано на борьбе с наиболее негативными для общества криминальными проявлениями, и предоставление законодательных послаблений лицам, совершившим тяжкие и особо тяжкие преступления, а также отдельные криминальные деяния, прямо предусмотренные уголовным законом, является недопустимым и противоречащим принципам справедливости и гуманизма (ст. 6, 7 УК РФ).
В данном случае законодатель оставляет за собой право «отыграть ситуацию» обратно. Несоблюдение лицом установленных уголовным законом требований, лежащих в основе применения в его отношении уголовно-правовой презумпции, или условий, установленных судом для ее дальнейшей успешной реализации, свидетельствуют об ошибочности законодательного предположения о достижении целей наказания при помощи дифференциации уголовной ответственности и индивидуализации назначения и исполнения наказания. Так, например, конструируя уголовно-правовую презумпцию о том, что исправление осужденного возможно без реального отбывания им наказания, основанную на законодательном предположении о возможности достижения целей наказания без реального отбывания наказания в виде исправительных работ, ограничения по военной службе, содержания в дисциплинарной воинской части или лишения свободы на срок до 8 лет путем признания судом назначенного наказания условным (абз. 1 ч. 1 ст. 73 УК РФ), законодатель, во-первых, определяет запрет на ее применение в случае осуждения: за преступления против половой неприкосновенности несовершеннолетних, не достигших 14-летнего возраста, за преступления, предусмотренные, ч. 1 и 2 ст. 205.1, ст. 205.2, ч. 2 ст. 205.4, ч. 1-3 ст. 206, ст. 360 УК РФ, при совершении тяжкого или особо тяжкого преступления в течение испытательного срока при условном осуждении, назначенном за совершение умышленного преступления, либо в течение не отбытой части наказания, назначенного за совершение умышленного преступления, при условно-досрочном освобождении, а также при опасном или особо опасном рецидиве (пп. «а» - «в» ч. 1 ст. 73 УК РФ); во-вторых, предусматривает возможность ее опровержения в случае, когда осужденный условно уклоняется от исполнения возложен-
ных на него судом обязанностей, уклонился от возмещения вреда (полностью или частично), причиненного преступлением, систематически нарушал общественный порядок, за что был привлечен к административной ответственности, систематически не исполнял обязанности, которые на него возложил суд, либо скрылся от контроля, в течение испытательного срока вновь совершил преступление (ч. 2-5 ст. 74 УК РФ).
Применение правотворцами опровержимых презумпций уголовного права как нормативного положения прежде всего дает возможность выйти из неразрешимых ситуаций в случае, когда применение законодательного предположения оказалось ошибочным и становится ясно, что лицо и совершенное им деяние не утратили общественную опасность. Возможность опровержения позволяет восстановить общественные отношения, «нарушенные» применением уголовно-правовой презумпции.
Опровергнутое в каком-либо конкретном случае законодательное предположение, которое закреплено презумпцией уголовного права, начинает действовать в тех случаях, которые не подпадают под определенный случай опровержения, исходя из того, что другой вариант развития отношений не был предусмотрен законодателем.
А.В. Федотов говорит о неопровержимой правовой презумпции как о «...неопровержимом утверждении о конвенционально-достоверном существовании факта, связанного с другим (другими) достоверно установленным фактом (фактами)» [20, с. 45]. А.К. Фетисов также писал, что законные неопровержимые презумпции явно не выражены в законе, а выводятся из комплексного анализа нормы права; выражаются не законом, а кладутся в основу нормы права (комплекса норм) законодателем, исходя из социального смысла общественной жизни [21].
Неопровержимые презумпции уголовного права считаются бесспорным утверждением (предположением) законодателя. Они также являются вероятностными суждениями, и их вероятность в отличие от опровержимых уголовно-правовых презумпций близка к неопровержимому выводу, безусловной истине, т.е. законодательному предположению, принимаемому за истину ввиду наличия определенного юридического факта, предусмотренного законом. Так, например, факт содержания лица под стражей приводит в действие уголовно-правовую презумпцию соразмерности претерпеваемых лишений или ограничений прав и свобод лица, содержащегося под стражей, и
56
лиц, отбывающих наказание в виде лишения свободы, содержания в дисциплинарной воинской части, принудительных работ, ареста, исправительных работ, ограничения по военной службе, обязательных работ, основанную на законодательном предположении, что лишения или ограничения прав лица за один день пребывания под стражей равнозначны лишениям или ограничениям прав лица при отбытии:
полутора дней содержания в дисциплинарной воинской части;
двух дней принудительных работ и ареста; трех дней исправительных работ и ограничения по военной службе;
восьми часов обязательных работ (ч. 3 ст. 72 УК РФ).
Законодательным приемом, который продиктован интересами рационального правотворчества, является установление неопровержимых (бесспорных) презумпций уголовного права, в связи с этим они не требуют доказательств. Бесспорность данных презумпций берет свое начало из охранительной функции уголовного права, которая заключается в урегулировании общественных отношений, защите наиболее важных прав, свобод и интересов личности, общества и государства. Правовая презумпция, являясь неординарным техническим средством, позволяет придать общественным отношениям, нуждающимся в уголовно-правовом регулировании, необходимую с точки зрения законодателя и общества степень стабильности и упорядоченности путем уменьшения или увеличения уровня уголовной репрессии. Возможность опровержения в данном случае привела бы к дисбалансу общественных отношений, нарушению прав и свобод субъектов правоотношений. Например, создание неопровержимой уголовно-правовой презумпции непонимания ребенком общественной опасности деяния, предусмотренного уголовным законом (ч. 1-2 ст. 20 УК РФ), предполагает, что в связи с тем, что несовершеннолетний не достиг социальной зрелости, отсутствует необходимость в реализации в полном объеме лишений или ограничений его прав и свобод. Подобный подход обеспечивает дифференциацию уголовной ответственности, реализацию принципов справедливости и гуманизма уголовного права.
Возможность опровержения законодательного предположения привела бы к нарушению в первом примере прав и законных интересов
осужденных (на целесообразность зачета времени, проведенного в местах содержания под стражей, в срок отбывания наказания с коэффициентом больше единицы в случае назначения судом наказания, не связанного с содержанием осужденного в камере, указывал Комитет Совета Европы в Рекомендации Rec (99) 22 [22]); во втором - прав и свобод несовершеннолетних (так, Конвенция ООН о правах ребенка 1989 г. требует от государств-участников содействовать «установлению минимального возраста, ниже которого дети считаются неспособными нарушить уголовное законодательство» (ч. 3 ст. 40) [23]), которые установлены Конституцией РФ и нормами международного права.
Для понимания вопроса об уголовно-правовой презумпции как средстве правотворческой техники необходимы ее единообразная трактовка и полная и точная правовая характеристика.
Корректным определением уголовно-правовой презумпции можно признать лишь то, которое будет иметь в своем содержании все признаки, существенные для данной правовой категории. На основании вышеизложенного представляется, что существенными признаками уголовно-правовых презумпций как средств правотворческой техники в современном уголовном праве России являются:
1) вероятностный вывод об объекте предположения;
2) прямое или косвенное закрепление в уголовно-правовой норме или постановлении Пленума Верховного Суда РФ;
3) опровержимость и неопровержимость закрепленного законодательного предположения;
4) указание на мотив принятия (предшествующий историко-правовой опыт, политические, экономические цели и т.д.).
Таким образом, уголовно-правовая презумпция - это средство правотворческой техники, прямо или косвенно отраженное в нормах уголовного закона и постановлениях Пленума Верховного Суда РФ, при помощи которого в высокой степени закрепляется вероятностное предположение о наличии или отсутствии определенного факта, опровержимое в прямо предусмотренных законом случаях, подтвержденное предшествующим историко-правовым опытом или направленное на достижение экономических, политических и иных целей, стоящих перед государством.
57
1. Морквин В. А. Правовые презумпции в уголовном судопроизводстве России: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2008.
2. Цуканов Н.Н. О критериях правовой презумпции // Законотворческая техника в современной России: состояние, проблемы, совершенствование: сб. ст.: в 2 т. / под ред. В.М. Баранова. Н. Новгород, 2001. Т. 1.
3. Панько К. К. Презумпции в уголовном праве и процессе, их значение и классификация // Вестн. ВГУ. Сер.: Право. 2013. № 1.
4. Бабаев В. К. Презумпции в советском праве: учеб. пособие. Горький, 1974.
5. О практике назначения судами Российской Федерации уголовного наказания: постановление Пленума Верховного Суда РФ от 22 дек. 2015 г. № 58 (в ред. постановления Пленума Верховного суда РФ от 29 нояб. 2016 г. № 56) // Рос. газ. 2015. 29 дек.
6. Муромцев С. А. О консерватизме римской юриспруденции: опыт по истории римского права. М., 1875.
7. Лейбниц Г.В. Соч.: в 4 т. М., 1983. Т. 2.
8. Васильев Л.М. Фактические презумпции в советском уголовном судопроизводстве. М., 1977.
9. Сериков Ю.А. Презумпции в гражданском судопроизводстве. М., 2008.
10. Уголовный кодекс Российской Советской Федеративной Социалисткой Республики: утв. ВС РСФСР 27 окт. 1960 г. (в посл. ред. федер. закона от 30 июля 1996 г. № 103-Ф3) // Ведомости ВС РСФСР 1960. № 40. Ст. 591.
11. Зуев Ю.Г. Уголовно-правовые презумпции: понятие, признаки и виды // Проблемы юридической техники: сб. ст. / под ред. В.М. Баранова. Н. Новгород, 2000.
12. Горячев И.Н. Презумпция знания закона и принцип несущественности юридической ошибки в уголовном праве России: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2010.
13. Кузнецова О.А. Фикции в российском праве: дис. . канд. юрид. наук. Н. Новгород, 2001.
14. Цуканов Н.Н. Правовые презумпции в административной деятельности милиции: автореф. дис.... канд. юрид. наук. Омск, 2001.
15. Краснов Ю.К., Надвикова В.В., Шкатул-ла В. И. Юридическая техника: учеб. М., 2014.
16. Щекин Д.М. Юридические презумпции в налоговом праве: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2001.
17. О применении судами законодательства, регламентирующего основания и порядок освобождения от уголовной ответственности: постановление Пленума Верховного
1. Morkvin V.A. Legal presumptions in criminal proceedings in Russia: auth. abstr. ... Candidate of Law. Ekaterinburg, 2008.
2. Tsukanov N.N. On the criteria of legal presumption // Law-making technique in modern Russia: state, problems, improvement: coll. of papers: in 2 vol. / ed. by V.M. Baranov. Nizhny Novgorod, 2001. Vol. 1.
3. Panko K.K. Presumptions in criminal law and process, their meaning and classification // Bull. of VSU. Ser.: Law. 2013. № 1.
4. Babaev V.K. Presumptions in Soviet law: study aid. Gorky, 1974.
5. On the practice of criminal punishment by the courts of the Russian Federation: resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation d.d. Dec. 22, 2015 № 58 (as amended by the Resolution of the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation d.d. Nov. 29, 2016 № 56) // Russian newsp. 2015. Dec. 29.
6. Muromtsev S.A. On the conservatism of Roman jurisprudence: experience in the history of Roman law. Moscow, 1875.
7. Leibniz G.V. Works: in 4 vol. Moscow, 1983. Vol. 2.
8. Vasiliev L.M. Actual presumptions in the Soviet criminal proceedings. Moscow, 1977.
9. Serikov Yu.A. Presumptions in civil proceedings. Moscow, 2008.
10. Criminal Code of the Russian Soviet Federative Socialist Republic: approved by the Supreme Soviet of the RSFSR on Oct. 27, 1960 (last ed. of the Federal Law d.d. July 30, 1996 № 103-FL) // Bull. of the Supreme Soviet of the RSFSR. 1960. № 40. Art. 591.
11. Zuev Yu.G. Criminally-legal presumptions: the concept, characteristics and types // Problems of legal technology: coll. of papers / ed. by V.M. Baranov. Nizhny Novgorod, 2000.
12. Goryachev I.N. The presumption of knowledge of the law and the principle of the irrelevance of a legal error in the criminal law of Russia: auth. abstr. ... Candidate of Law. Ekaterinburg, 2010.
13. Kuznetsova O.A. Fictions in Russian law: diss. ... Candidate of Law. Nizhny Novgorod, 2001.
14. Tsukanov N.N. Legal presumptions in militia administrative activity: auth. abstr. ... Candidate of Law. Omsk, 2001.
15. Krasnov Yu.K., Nadvikova V.V., Shkatul-la V.I. Legal technique: textbook. Moscow, 2014.
16. Shchekin D.M. Legal presumptions in tax law: diss. ... Candidate of Law. Moscow, 2001.
17. On the application by courts of legislation regulating the grounds and procedure for exemption from criminal liability: resolution of
58
Суда РФ от 27 июня 2013 г. № 19 // Рос. газ. 2013. 5 июля.
18. Строгович М.С. Учение о материальной истине в уголовном процессе. М.; Л., 1947.
19. Кошанина Т.В. Юридическая техника: учеб. М., 2011.
20. Федотов А. В. Понятие и классификация доказательственных презумпций //Журн. рос. права. 2001. № 4.
21. Фетисов А. К. Неопровержимые презумпции в праве России. URL: http://www.lawmix.ru (дата обращения: 22.03.2019).
22. Рекомендация № (99) 22 Комитета министров Совета Европы государствам-членам «О проблеме тюрем и увеличении числа лиц, находящихся под стражей»: принята Комитетом Министров 30 сент. 1999 г. на 68-ом заседании Представителей Министерств. Доступ из справ. правовой системы «КонсультантПлюс».
23. Конвенция о правах ребенка: одобрена Генеральной Ассамблеей ООН 20 нояб. 1989 г. Доступ из справ. правовой системы «Кон-сультантПлюс».
the Plenum of the Supreme Court of the Russian Federation d.d. June 27, 2013 № 19 // Russian newsp. 2013. July 5.
18. Strogovich M.S. The doctrine of material truth in the criminal process. Moscow; Leningrad, 1947.
19. Koshanina T. Legal technique: textbook. Moscow, 2011.
20. Fedotov A.V. The concept and classification of evidentiary presumptions // Journal of Russian law. 2001. № 4.
21. Fetisov A.K. Irrefutable presumptions in the law of Russia. URL: http://www.lawmix.ru (date of access: 22.03.2019).
22. Recommendation No. (99) 22 of the Committee of Ministers of the Council of Europe to member states "On the problem of prisons and the increase in the number of persons in custody": adopted by the Committee of Ministers on Sept. 30, 1999 at the 68th meeting of Representatives of Ministries. Access from the legal reference system «ConsultantPlus».
23. Convention on the Rights of the Child: endorsed by the UN General Assembly on Nov. 20, 1989. Access from the legal reference system «ConsultantPlus».
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Тарасенко Виталий Викторович, старший преподаватель кафедры гуманитарных дисциплин, гражданского и уголовного права Воронежского государственного аграрного университета им. императора Петра I; тел.: +74732538163.
INFORMATION ABOUT AUTHOR
V.V. Tarasenko, Senior Lecturer of the Chair of Humanities, Civil and Criminal Law of the Voronezh State Agrarian University named after Emperor Peter I; ph.: +74732538163.
59
