CC BY
68
Вестник Восточно-Сибирского института МВД России. 2022. № 2 (101). С. 86— 105. Vestnik of the East Siberian Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2022. Vol. no. (2). P. 86—105.
12.00.08. Уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право
Научная статья УДК 343.352.4
DOI: 10.55001/2312-3184.2022.49.67.008
УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ ПОЛИТИКА В СФЕРЕ ПРОТИВОДЕЙСТВИЯ КОРРУПЦИОННЫМ ПРЕСТУПЛЕНИЯМ, СВЯЗАННЫМ С ДАЧЕЙ И ПОЛУЧЕНИЕМ ВЗЯТКИ И ИНЫМИ ВИДАМИ НЕЗАКОННОГО ВОЗНАГРАЖДЕНИЯ
Никонов Павел Владимирович
Иркутский юридический институт (филиал) Университета прокуратуры Российской Федерации, Российская Федерация, Иркутск, [email protected]
Введение: рост числа коррупционных преступлений угрожает не только государственному управлению, но и снижает эффективность экономики и иных социальных институтов, что особенно опасно в условиях возрастающей геополитической конкуренции и интеграции государств. Россия, наряду с другими странами, активно борется с коррупцией, причем основная часть мер сосредоточена в области уголовно-правовой политики. Принимаемые на законодательном уровне нормы постоянно трансформируются, совершенствуются, законодатель находится в активном поиске оптимальных механизмов борьбы с коррупционными преступлениями, связанными с дачей и получением взятки и иными видами незаконного вознаграждения. В целях обеспечения преемственности законодательного процесса, выявления оптимальных способов борьбы с коррупцией требуется тщательный анализ всего законодательного процесса.
Материалы и методы: основу исследования составило законодательство Российской Федерации, научные исследования в области противодействия коррупции. Методологической основой исследования выступил общий диалектический метод научного познания, а также методы логической дедукции, познавательные методы и приемы анализа, сравнения, обобщения и описания.
Результаты исследования позволили определить основные закономерности развития антикоррупционного законодательства, определить эффективность принимаемых норм, установить конкретные правоприменительные проблемы, сформулировать предложения по их преодолению.
Выводы и заключения: сформулированы конкретные выводы относительно состояния уголовно-правовой политики в сфере противодействия коррупционным преступлениям, связанным с дачей и получением взятки и иными видами незаконного вознаграждения (законотворческий аспект), предложены критерии их криминализации.
© Никонов П. В., 2022
Ключевые слова: коррупция, взяточничество, коррупционные преступления, уголовная политика, криминализация.
Для цитирования: Никонов П. В. Уголовно-правовая политика в сфере противодействия коррупционным преступлениям, связанным с дачей и получением взятки и иными видами незаконного вознаграждения (законотворческий аспект) // Вестник Восточно-Сибирского института МВД России. — 2022. — № 2(101). — С. 86—105.
DOI: 10.55001/2312-3184.2022.49.67.008
12.00.08. Criminal law and criminology; penal law
Original article
CRIMINAL LEGAL POLICY IN THE FIELD OF COUNTERACTION TO CORRUPTION CRIMES RELATED TO GIVING AND RECEIVING BRIBE AND OTHER TYPES OF ILLEGAL REMUNERATION (LEGISLATIVE ASPECT)
Pavel V. Nikonov
Irkutsk Law Institute (branch) of the University of prosecutor's Office of the Russian Federation, Russian Federation, Irkutsk, [email protected]
Introduction: the growth in the number of corruption crimes threatens not only public administration, but also reduces the efficiency of the economy and other social institutions, which is especially dangerous in the context of growing geopolitical competition and integration of states. Russia, along with other countries, is actively fighting corruption, with the main part of the measures being concentrated in the field of criminal law policy. The norms adopted at the legislative level are constantly being transformed, improved, the legislator is actively searching for optimal mechanisms for combating corruption crimes related to giving and receiving bribes and other types of illegal remuneration. In order to ensure the continuity of the legislative process, to identify the best ways to combat corruption, a thorough analysis of the entire legislative process is required.
Materials and methods: the basis of the study was the legislation of the Russian Federation, scientific research in the field of criminal law protection of forests from fires. The methodological basis of the study was the general dialectical method of scientific knowledge, as well as methods of logical deduction, cognitive methods and techniques of analysis, comparison, generalization and description.
The results of the study made it possible to determine the main patterns of development of anti-corruption legislation, determine the effectiveness of the adopted norms, identify specific law enforcement problems, and formulate proposals for overcoming.
Findings and conclusions: specific conclusions were formulated regarding the state of criminal law policy in the field of combating corruption crimes related to giving and receiving bribes and other types of illegal remuneration (legislative aspect), to propose criteria for criminalization.
Keywords: corruption, bribery, corruption crimes, criminal policy, criminalization.
For citation: Nikonov P. V. Ugolovno-pravovaja politika v sfere protivodejstvija kor-rupcionnym prestuplenijam, svjazannym s dachej i polucheniem vzjatki i inymi vidami neza-konnogo voznagrazhdenija (zakonotvorcheskij aspekt) [Criminal legal policy in the field of counteraction to corruption crimes related to giving and receiving bribe and other types of illegal remuneration (legislative aspect)]. Vestnik Vostochno-Sibirskogo instituta MVD Rossii — Vestnik of the East Siberian Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2022, vol. no, 2 (101) pp. 98—105 (in Russ.).
DOI: 10.55001/2312-3184.2022.49.67.008
Противодействие преступности представляет собой одно из наиболее значимых направлений деятельности государства, реализуемой в рамках его уголовной политики. Уголовная политика, являясь частью государственной политики, и сама включает в себя отдельные составляющие, которые соответствуют структуре преступности: борьба с организованной, коррупционной преступностью, с посягательствами на личность и т. д. Вопросам уголовной политики в настоящее время посвящено множество научных исследований, однако единого подхода относительно того, что следует включать в содержание данного понятия, в доктрине уголовного права так и не выработано.
В настоящее время в науке наметилось несколько подходов к пониманию уголовной политики государства. Согласно первому подходу, понятие «уголовная политика государства» рассматривается в широком смысле, где понятие «уголовно-правовая политика государства» является частью первого. По мнению сторонников данного подхода, уголовная политика государства охватывает всю деятельность органов государственной власти и местного самоуправления, а также общественных объединений и граждан по борьбе с преступностью и устранению её негативных последствий. При этом для достижения указанных целей, по мнению А. А. Герцензона, может быть использован инструментарий как правового, так и иного происхождения (экологические, медицинские, экономические меры) [1, с. 176]. Данный подход нашел свое частичное отражение в дефиниции, сформулированной Н. А. Беляевым, который под уголовной политикой понимает «основанное на объективных законах развития общества направление деятельности государственных и общественных органов и организаций по охране интересов граждан от преступных посягательств путем применения наказания или заменяющих наказание мер административного или общественного воздействия к лицам, их совершившим, а также путем предупреждения преступлений при помощи угрозы применения наказания» [2, с. 15].
Сторонники второго подхода исходят из того, что в целях борьбы с преступностью может использоваться только инструментарий правового характера и только уполномоченными на то правоохранительными органами. При этом приоритетным является использование правовых средств, нашедших закрепление в уголовном, уголовно-процессуальном и уголовно-исполнительном законодательстве [3]. Таким образом, содержание уголовной политики включает политику уголовно-правовую, уголовно-процессуальную, уголовно-исполнительную, политику в сфере профилактики преступ-
ности, политику уголовно-тактическую, пенитенциарную, уголовно-профилактическую, криминалистическую, оперативно-розыскную и др. [4]. Категории «уголовно-правовая политика» и «уголовная политика государства» в данном случае также соотносятся между собой как часть и целое и не рассматриваются в качестве равнозначных. В рамки данного подхода вписывается определение уголовной политики, данное А. И. Коробеевым, согласно которому «уголовная политика есть выработанная государством генеральная линия, определяющая основные направления, цели и средства воздействия на преступность путем формирования уголовного, уголовно-процессуального, уголовно-исполнительного законодательства, регулирования практики его применения, а также путем выработки и реализации мер, направленных на предупреждение преступлений» [5, с. 16].
Наконец, приверженцы третьего подхода рассматривают уголовную политику государства в узком смысле. Следовательно, речь идет в большей степени не об уголовной, а именно об уголовно-правовой политике государства, так как сторонниками данного подхода рассматриваются только средства борьбы с преступностью, нашедшие свое непосредственное отражение в уголовном законе. Понятия «уголовная политика государства» и «уголовно-правовая политика государства» при таком подходе отождествляются друг с другом. К выводу о том, что понятия «уголовная политика» и «уголовно-правовая политика» тождественны друг другу, приходит и Н. А. Лопашенко, которая пишет: «уголовная политика ничем не отличается от политики уголовно-правовой; уголовно-правовая политика не включает в себя политику уголовно-процессуальную или уголовно-исполнительную» [6, с. 266].
Отдавая предпочтению второму подходу, полагаем необходимым поддержать позицию А. И. Коробеева и в части определения уголовно-правовой политики как той части уголовной политики, которая «вырабатывает основные задачи, принципы, направления и цели уголовно-правового воздействия на преступность, а также средства их достижения, и выражается в директивных документах, нормах уголовного права, актах толкования норм и практике их применения» [5, с. 19].
Одной из составляющих уголовно-правовой политики является правотворчество или законотворчество, которое базируется на обнаружении тех негативных социальных явлений, борьба с которыми возможна уголовно-правовыми средствами при наличии объективной потребности общества в уголовно-правовом регулировании. Главным направлением модернизации антикоррупционного законодательства выступают меры по профилактике коррупции.
Уголовно-правовые нормы социально обусловлены. Уголовно-правовой запрет — это следствие отражения реальных потребностей общества в уголовном законе. Поэтому задачей законодателя является адекватная реакция на изменения в системе и структуре общественных отношений для того, чтобы взять под уголовно-правовую охрану наиболее ценные и значимые из них.
Безусловно, содержание уголовно-правовой политики сводится не только к законотворческой деятельности, в нее входит и деятельность правоприменительная. Однако эффектность и качество правоприменительной деятельности зависит от качества
уголовного закона. Поэтому полагаем необходимым остановиться именно на законотворческом аспекте уголовно-правовой политики в сфере противодействия коррупционным преступлениям, связанным с дачей и получением взятки и иными видами незаконного вознаграждения.
Уголовно-правовая политика в сфере противодействия коррупционным преступлениям, связанным с дачей и получением взятки и иными видами незаконного вознаграждения, т. е. её правотворческая составляющая, представляет собой совершенствование законодательных мер по противодействию данному виду преступлений. Исследование показало, что такая политика в своем эволюционном развитии прошла несколько этапов. При этом каждому этапу свойственны специфические черты, ставшие детерминантами для нового витка законотворчества.
Возникновению правового регулирования уголовной ответственности за коррупционные преступления, связанные с дачей и получением взятки и иными видами незаконного вознаграждения, предшествовала многовековая история формирования и развития этого механизма. На ранней стадии становления российской государственности сама идея криминализации рассматриваемого вида коррупционного поведения по объективным причинам не рассматривалась и не обсуждалась.
Государственная власть, не имея достаточных средств на содержание своих наместников и их аппарата на местах, предоставляла им возможность кормиться за счет подвластного населения. Система кормления предусматривала собой материальное обеспечение представителей государственной власти за счет общины по нормам, установленным главой государства [7, с. 205—217, 476—491].
Отсутствие возможности со стороны центральной власти материально обеспечивать деятельность служащих создавало устойчивые предпосылки существования этого явления и такой его составляющей, как посул. Именно с данным понятием связано представление о подкупе, который изначально не обладал свойствами негативного явления. Посул представляет собой термин, который имел несколько значений в русском языке. К их числу относятся и обещанная плата, выкуп, пошлина, взятка [8, с. 178]. При этом под ним в широком смысле слова понималось вознаграждение, из которого в последующем выделились запрещенные законом взятка и другие виды подкупа. В древние времена посул выступал нормальным элементом общественных отношений, его наличие обеспечивало возможность содержания чиновничьего аппарата на местах и дополнительно способствовало пополнению казны, а его существование, соответственно, рассматривалось как естественное явление. Именно в связи с данным обстоятельством, как нам представляется, в Русской Правде, первом русском законодательном сборнике, не содержалось норм, направленных на борьбу с посулами.
Вместе с тем поступательное развитие общества вносило закономерные изменения в процесс регулирования общественных отношений. Посул, изначально выступающий в общественных отношениях в качестве законно установленной, во всяком случае не воспрещаемой государственной властью, пошлины, обещанной платы, выкупа [9, с. 168; 10, с. 81] приобретает черты незаконного вознаграждения.
Впервые в Судебнике 1550 г., как нормативном акте, имеющем всеобщее государственное значение, получение посула и посредничество в его получении, рассматривалось как преступление в собственном смысле, поскольку было запрещено под угрозой наказания, которое, ранее, несмотря на установленные законодательные запреты совершать такие действия, не предусматривалось [11, с. 118—119].
Вместе с тем существенным недостатком Судебника 1550 г. явилось отсутствие наказания за дачу посулов, статья 99 которого повторяла аналогичный запрет, ранее закрепленный в статье 67 Судебника 1497 г. Ненаказуемость запрещенного законом поведения явно свидетельствовала о непоследовательном подходе законодателя к правовому регулированию подкупа.
Таким образом, к 1550 г. в России были сформированы нормативные предпосылки правовой регламентации ответственности за коррупционные преступления, связанные с дачей, получением взятки и иными видами незаконного вознаграждения. Это подтверждается наличием комплекса норм, регулирующих ответственность не только служащих за нарушение ими установленного запрета на получение подкупа, но и оказание посреднических услуг недельщиком в виде просьбы и получения посула в интересах судей [11, с. 118—119].
Утверждение централизованной власти требовало совершенствования законодательства, способного её защитить и сохранить. Охранительная задача решалась посредством сохранения с одновременным расширением пределов ответственности и усиления наказания за подкуп (первичной разновидностью которого выступала взятка), создания и укрепления публичных начал в деятельности служащих.
Первый этап становления современного законодательства в области противодействия коррупционным преступлениям, связанным с дачей и получением взятки и иными видами незаконного вознаграждения, связан с принятием и ратификацией международных обязательств и договоров (прежде всего Конвенции Совета Европы об уголовной ответственности за коррупцию 1999 г. (ETS N 173, Заключена в г. Страсбурге 27.01.1999, с изм. от 15.05.2003)1, Конвенции ООН против коррупции 2003 г.). Имплементация антикоррупционных норм международного права в национальное уголовное законодательство нашло свое отражение в дополнении примечания к ст. 285 УК РФ пунктом 5, в котором содержалось определение иностранного должностного лица и должностного лица публичной международной организации признаваемых субъектами преступлений главы 30 УК РФ.
В Российской Федерации к моменту вступления в законную силу УК РФ 1996 г. уже были приняты многочисленные антикоррупционные нормативные правовые акты. Однако наблюдается различный подход законодателя к оценке коррупционных преступлений с точки зрения их общественной опасности и назначения мер наказания за их совершение.
1 Об уголовной ответственности за коррупцию: конвенция от 27 янв. 1999 г. // СЗ РФ. — 2009. — № 20. — Ст. 2394.
Данный период отмечается либеральностью уголовного законодательства в области противодействия взяточничеству и другим видам незаконного вознаграждения, в сравнении с его современным состоянием, которая проявлялась в закреплении более мягких видов наказаний даже за совершение квалифицированных составов. Так, в УК РФ 1996 г. за получение взятки при наличии особо квалифицирующих признаков (ч. 4 ст. 290 УК РФ) назначалось наказание от семи до двенадцати лишения свободы с конфискацией имущества либо без таковой, которая в последующем была заменена на штраф, а за дачу взятки при наличии квалифицирующего признака (ч. 2 ст. 291 УК РФ) было установлено максимальное наказание в виде штрафа или лишения свободы до восьми лет.
Ответственность за коммерческий подкуп (ст. 204 УК РФ), подкуп участников и организаторов профессиональных спортивных соревнований и зрелищных коммерческих конкурсов ст. 184 УК РФ) была еще мягче, не говоря о других преступлениях, предусматривающих ответственность только за дачу подкупа (п. «а» ч. 2 ст. 141, ч. 1 ст. 1411, ч. 2 ст. 142, 183, 309 УК РФ).
Кроме этого уголовный закон в первоначальной редакции не содержал специальной нормы, устанавливающей ответственность за посредничество во взяточничестве, как и в коммерческом подкупе и подкупе участников и организаторов профессиональных спортивных соревнований и зрелищных коммерческих конкурсов. Судебная практика оценивала это общественно опасное деяние с позиции соучастия в совершении указанных преступлений (пособничество в получении или пособничество в даче в зависимости от того в чьих интересах и по чьей инициативе действовал пособник).
С 2007 г. наблюдается дальнейшее совершенствование отечественного законодательства в области противодействия коррупционным преступлениям путем принятия значительного количества правовых актов: стратегии, концепции, законы, указы президента, приказы различных министерств и ведомств.
Очевидно, что побороть одномоментно или в ближайшей перспективе такую «тяжелую болезнь», какой является коррупция, чрезвычайно сложно даже радикальными средствами. Поэтому в качестве перспективной цели государства было определено существенное снижение её уровня. Указом Президента Российской Федерации от 19 мая 2008 г. № 815 «О мерах по противодействию коррупции»1 был образован Совет по противодействию коррупции, одной из задач которого стало создание проекта Национального плана противодействия коррупции.
Национальный план противодействия коррупции на 2010—2011 гг. был утвержден Президентом Российской Федерации 31 июля 2008 г.2 и включал в себя меры по законодательному обеспечению противодействия коррупции, меры по совершенствова-
1 СЗ РФ. 2008. № 21. Ст. 2429.
2 СЗ РФ. 2010. № 16. Ст. 1875. См. также: Указ Президента Российской Федерации от 13 марта 2012 г. «О национальном плане противодействия коррупции на 2012-2013 годы и внесении изменений в некоторые акты Президента Российской Федерации по вопросам противодействия коррупции» // СЗ РФ. 2012. № 12. Ст. 1391.
нию государственного управления в целях предупреждения коррупции и меры по повышению профессионального уровня юридических кадров и правовому просвещению.
Затем, 19 декабря 2008 г., Государственной Думой Федерального Собрания Российской Федерации принят и 25 декабря 2008 г. подписан Президентом Российской Федерации Федеральный закон «О противодействии коррупции» № 273-ФЗ, установивший основные принципы противодействия коррупции, правовые и организационные основы предупреждения коррупции и борьбы с ней, минимизации и (или) ликвидации последствий коррупционных правонарушений.
В утвержденной Указом Президента Российской Федерации от 13 апреля 2010 г. № 460 Национальной стратегии противодействия коррупции1 было обращено внимание на необходимость повышения денежного содержания и пенсионного обеспечения государственных и муниципальных служащих; расширения системы правового просвещения населения; модернизации гражданского законодательства; дальнейшего развития правовой основы противодействия коррупции.
С 2011 г. можно выделить второй этап, который был ознаменован принятием многочисленных законов, внесших существенные коррективы в регламентацию уголовной ответственности за коррупционные преступления. В данный период была значительно дифференцирована ответственность за указанные формы противоправного поведения, а именно:
1) установлен значительный (в сумме свыше 25 тыс. руб.) и особо крупный (в сумме свыше 1 млн руб.) размеры получения взятки;
2) дифференцирована ответственность за дачу взятки в зависимости от её размера на значительный, крупный и особо крупный;
3) установлена ответственность за совершение деяния группой лиц по предварительному сговору и организованной группой в ст. 291 УК РФ;
4) основания освобождения от уголовной ответственности, предусмотренные примечаниями к ст. 184 (Федеральный закон от 23.07.2013 № 198-ФЗ2), ст. 204 и ст. 291 УК РФ (Федеральный закон от 04.05.2011 № 97-ФЗ3), т.е. в разное время, но однотипно, изменены в сторону их ужесточения за счет введения дополнительных требований, предъявляемых к посткриминальному поведению подкуподателя и взяткодателя;
5) иностранные должностные лица и должностные лица публичной международной организации были включены в число субъектов ст. 290 и ст. 291 УК РФ, одновременно с этим пункт 5 примечания к ст. 285 УК РФ утратил силу;
1 Российская газета. 2010. 15 апреля.
2 О внесении изменений в Федеральный закон «О физической культуре и спорте в Российской Федерации» и отдельные законодательные акты Российской Федерации в целях предотвращения противоправного влияния на результаты официальных спортивных соревнований: федер. закон от 23.07.2013 № 198-ФЗ // СЗ РФ. 2013. № 30 (часть I). Ст. 4031.
3 О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях в связи с совершенствованием государственного управления в области противодействия коррупции: федерал. закон от 04.05.2011 № 97-ФЗ // СЗ РФ. 2011. № 19 ст. 2714.
6) закреплен порядок исчисления штрафа за взяточничество и коммерческий подкуп в величине, кратной стоимости предмета взятки и коммерческого подкупа. Однако хотелось бы отметить, что уголовно-правовое значение и определение эффективности данного вида наказания является предметом самостоятельного исследования;
7) введена глава 15 «Конфискация имущества» УК РФ, распространяющая свое действие на некоторые составы коррупционных преступлений, связанных с дачей и получением взятки и иными видами незаконного вознаграждения;
8) криминализирована норма, устанавливающая ответственность за посредничество во взяточничестве совершенное в значительном размере с дифференциацией ответственности в зависимости от определенных обстоятельств (ст. 2911 УК РФ), в качестве самостоятельного уголовно-наказуемого деяния (Федеральный закон от 04.05.2011 № 97-ФЗ). Позже, также была введена ответственность за посредничество в совершении деяний, предусмотренных частями 1—4 ст. 184 УК РФ в значительном размере, но в качестве квалифицирующего признака (Федеральный закон от 23.07.2013 № 198-ФЗ).
Новеллой уголовного законодательства в рамках противодействия коррупционной преступности явилась норма, закрепляющая ответственность за обещание или предложение посредничества во взяточничестве, установленная Федеральным законом от 04.05.2011 № 97-ФЗ.
Однако признать этот уголовно-правовой запрет совершенно новым невозможно, ранее уже существовали предпосылки его возникновения, чуть более ста лет назад в России существовал подобного рода состав противоправного деяния в форме взяточничества на стадиях обещания и предложения. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. в ст. 372—382 глава VI «О мздоимстве и лихоимстве» раздел V «О преступлениях и проступках по службе государственной и общественной» признавало взяточничество оконченным преступлением в тот момент, когда «деньги, вещи и иные блага были только обещаны чиновнику как посулы» при условии, что чиновник выполнил ожидаемые от него действия [12, с. 93—100]. В указанных статьях преступлениями признавались случаи, когда деньги, вещи и иные блага были только обещаны чиновнику как посулы, однако в таком случае учитывалось, «последовало ли в деле послабление закона» именно в результате взятки либо она не являлась «побуждением к тому»; сумма подаренных или обещанных денег, вещей и иных благ была незначительной; взятки переданы чиновнику не прямо, а через посредника под предлогом какой-либо мнимозакон-ной и благовидной сделки (под предлогом проигрыша, продажи, мены и проч.) [13, с. 425—427, 479—481]. В Уголовном уложении 1903 г. законодателем была выделена уже одна норма об ответственности за подкуп присяжных заседателей (в том числе состоящих в списке запасных), содержащая указание на «принятие предложенной» ему (или им) взятки в качестве оконченного состава преступления (ст. 659)1.
В ч. 5 ст. 2911 УК РФ законодатель предусмотрел запрет на обещание или предложение посредничества во взяточничестве. Однако, как показало исследование указан-
1 См.: Уголовное Уложение, высочайше утвержденное 22 марта 1903 г. — СПб., 1903. — С. 65—66, 266—268.
ных законодательных новаций, отдельные положения УК РФ были сформулированы с нарушением юридико-технических правил, вступили в противоречие с положениями Общей части УК РФ, в связи с чем породили многочисленные проблемы практического характера. Устанавливая ответственность за обещание или предложение посредничества во взяточничестве, законодатель не связывает указанные деяния с размером так, как это сделано в ч. 1 ст. 2911 УК РФ. Таким образом, деяния, указанные в ч. 5 ст. 2911 УК РФ, признаются преступлением вне зависимости от предлагаемой к даче суммы.
Кроме этого, законодатель по не совсем понятной причине сделал крен в сторону существенного усиления ответственности за дачу взятки в рамках ст. 291 УК РФ, которая уже включала пять частей. При этом санкция ч. 5 ст. 291 УК РФ за дачу взятки в особо крупном размере устанавливала наказание в виде лишения свободы на срок от семи до двенадцати лет со штрафом в размере семидесятикратной суммы взятки.
Третий этап (с 2016—2017 гг.) связан с трансформацией уголовного законодательства в сфере противодействия коррупции, на которую оказало значительное влияние издание указов Президента Российской Федерации от 2 апреля 2013 г. №309 «О мерах по реализации отдельных положений Федерального закона «О противодействии корруп-ции»1, от 2 апреля 2013 г. №310 «О мерах по реализации отдельных положений Федерального закона «О контроле за соответствием расходов лиц, замещающих государственные должности, и иных лиц их доходов»2; от 1 апреля 2016 г. № 147 «О национальном плане противодействия коррупции на 2016—2017 годы»3.
В связи с изданием правовых актов законодатель, воплощая цели уголовной политики на современном этапе развития государства, усиливает ответственность для коррупционеров. Так, Федеральным законом № 324-ФЗ от 3 июля 2016 г. УК РФ был дополнен ст. 2041, 2042 и 2912, предусматривающими ответственность за посредничество в коммерческом подкупе совершенное в значительном размере (в сумме свыше 25 тыс. рублей), мелкий коммерческий подкуп и мелкое взяточничество, при котором сумма подкупа или взятки составляет не более десяти тысяч рублей. При этом ответственность в ст. 204 УК РФ была дифференцирована в зависимости от размера подкупа на значительный, крупный и особо крупный по аналогии со взяточничеством, но позже на несколько лет.
Стоит обратить внимание на то, что необходимость установления ответственности за мелкое взяточничество и мелкий коммерческий подкуп возникала до момента их криминализации в национальном плане противодействия коррупции на 2010—2011 годы4. В указанном документе термин «бытовая коррупция» определялся как «коррупционные нарушения, с которыми граждане встречаются наиболее часто».
1 СЗ РФ. 2013. №14. Ст. 1670.
2 СЗ РФ. 2013. № 14. Ст. 1671.
3 СЗ РФ. 2016. № 14. Ст. 1985.
4 О Национальной стратегии противодействия коррупции и Национальном плане противодействия коррупции на 2010 - 2011 годы: указ Президента РФ от 13 апреля 2010 г. № 460 // СЗ РФ. 2010. № 16. Ст. 1875.
В пояснительной записке к проекту федерального закона отмечалось, что в 2012— 2015 гг. подавляющее большинство уголовных дел по фактам коммерческого подкупа, дачи или получения взятки возбуждалось при сумме менее десяти тысяч рублей. Именно поэтому предлагалось принять во внимание небольшую общественную опасность подобных преступлений и принять во внимание необходимость реализации принципа справедливости при назначении уголовного наказания за эти деяния. При этом предлагалось в санкциях данной статьи установить более мягкое наказание, чем предусмотрено санкциями ч. 1 ст. 204, ч. 1 ст. 290 и ч. 1 ст. 291 УК РФ1.
Установление ответственности за уголовно наказуемые деяния коррупционной направленности в размере до десяти тысяч рублей является логичным законодательным решением, соответствующим духу изменений, ранее вносимых в ст.ст. 204, 290, 291 УК РФ, в соответствии с которыми значительный, крупный и особо крупный размеры взяток или подкупа были предусмотрены в качестве квалифицирующих признаков.
Четвертый этап (2017—2019 гг.) связан с разработкой концепции и совершенствованием законодательства согласно Национальному плану противодействия коррупции на 2018—2020 годы2.
Согласно стратегии органов прокуратуры по противодействию коррупции усилен прокурорский надзор за исполнением законодательства о государственной и муниципальной службе.
Кроме этого, продолжилось совершенствование уголовного законодательства в области противодействия указанным преступлениям. Так, 4 мая 2018 г. вступили в силу внесенные Федеральным законом от 23 апреля 2018 г. № 99-ФЗ3 в УК РФ и УПК РФ поправки, направленные на усиление ответственности за нарушения в сфере закупок товаров, работ, услуг для обеспечения государственных или муниципальных нужд, в связи с которыми был криминализирован состав преступления, предусмотренный ст. 2005 УК РФ. Норма сконструирована достаточно схоже со ст. 204 УК РФ и устанавливает ответственность за два встречных деяния: незаконную передачу предмета подкупа и незаконное его получение представителями заказчика, предусматривая, по аналогии со взяточничеством и коммерческим подкупом, в качестве альтернативного наказания штраф в величине, кратной стоимости предмета подкупа.
Пятый этап (с 2020 г. по настоящее время) связан с продолжающейся криминализацией составов коррупционных преступлений и внесением изменений в действующие уголовно-правовые нормы, связанные с дачей и получением взятки и иными видами незаконного вознаграждения. Федеральным законом от 27 октября 2020 г. № 352-Ф3 введена ответственность за подкуп арбитра (третейского судьи), установленная ст. 2007 УК
1 Пояснительная записка к проекту федерального закона «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» // Официальный сайт Президента РФ URL: http://www.kremlin.ru/acts/ news/51981 (дата обращения 07.06.2018).
2 О Национальном плане противодействия коррупции на 2018-2020 годы: указ Президента РФ от 29 июня 2018 г. № 378 // СЗ РФ. 2018. № 27. Ст. 4038.
3 СЗ РФ. 2018. № 18. Ст. 2569.
РФ, которая также, предусматривает, в качестве альтернативного наказания штраф в величине, кратной стоимости предмета подкупа1. Федеральным законом от 24.02.2021 № 16-ФЗ содержащиеся в пунктах 1 примечаний к ст. 201 и ст. 285 УК РФ нормативные определения лица, выполняющего управленческие функции в коммерческой или иной организации и должностного лица, видоизменились2. В связи с чем субъектный состав указанных преступлений и связанные с этим основания привлечения к уголовной ответственности за их совершение закономерно претерпели изменения.
Важно отметить, что в 2021 г. Указом Президента Российской Федерации был утвержден новый план противодействия коррупции на 2021—2024 годы3.
Как видно из приведенной выше периодизации этапов эволюции уголовно-правовой политики по противодействию коррупционным преступлениям, связанным с дачей и получением взятки и иными видами незаконного вознаграждения, она происходила неравномерно, местами «скачкообразно», но вместе с тем была обусловлена целой совокупностью факторов. К таким можно отнести принятие Российской Федераций международных обязательств и связанное с этим внесение соответствующих изменений и дополнений в УК РФ; появление новых видов преступлений, связанных с дачей и получением взятки и иными видами незаконного вознаграждения, и возникшей потребностью в законодательной реакции на них; потребность в углублении дифференциации уголовной ответственности за преступления, связанные с дачей и получением взятки и иными видами незаконного вознаграждения, и возникшей потребностью в законодательной реакции на них; несогласованная в своей основе нормотворческая деятельность, реализуемая по принципу «лоскутного одеяла», когда единый массив уголовно-правовых норм регламентируется по разным правилам, без учета выполняемой в них уголовно-правовой роли незаконного вознаграждения.
Процесс правотворчества на протяжении всех выделенных нами пяти этапов развития уголовно-правовой политики в сфере противодействия коррупционным преступлениям, связанным с дачей и получением взятки и иными видами незаконного вознаграждения, позволяет сделать вывод о ее непоследовательном и бессистемном характере, что связано с изначальным отсутствием четкой концепции по противодействию данного рода деяниям. В свою очередь, бессистемный характер изменения уголовного законодательства в обозначенной сфере привел к рассогласованности отдельных норм между собой, трудностям в правоприменении.
Проведенное исследование показало, что проявлениями бессистемности в уголовно-правовом регулировании ответственности за незаконное вознаграждение является, во-первых, отсутствие унифицированных начал в регламентации уголовной от-
1 О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и статью 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации: федер. закон от 27.10.2020 № 352-ФЗ // СЗ РФ. 2020. № 44. Ст. 6894.
2 О внесении изменений в статьи 201 и 285 Уголовного кодекса Российской Федерации: Федеральный закон от 24.02.2021 № 16-ФЗ // Российская газета. 2021. № 41.
3 О Национальном плане противодействия коррупции на 2021-2024 годы: указ Президента РФ от 16.08.2021 № 478 // СЗ РФ. 2021. № 34. Ст. 6170.
ветственности за указанные виды противоправного поведения. Это выражается в рассогласованности применяемых способов уголовно-правового регулирования при описании составообразующих признаков основного и квалифицированных составов, специальных оснований освобождения от ответственности, видов противоправного поведения (дача, получение, посредничество), связанных с незаконным вознаграждением. При отсутствии объективных причин для этого, когда правовая природа таких уголовно-наказуемых деяний не предполагает другого, специального подхода в их регулировании, и не исключает, как и не снижает эффективности применяемых для этого законодательных приемов и средств в сравнении с наиболее разработанной имеющей генеральное значение, группой преступлений (взяточничество).
Во-вторых, непоследовательная реализация воли законодателя в установлении ответственности за дачу, получение взятки и иные виды незаконного вознаграждения. Другими словами, несоответствие идеи (замысла) уголовно-правового регулирования законодательным формам её реализации, которую можно проиллюстрировать следующими примерами из действующего уголовного закона.
Так, примечание, как специальное основание освобождения от уголовной ответственности, закрепленное в ст. 2005 УК РФ, исходя из пояснительной записки к федеральному закону, которым была введена в УК РФ данная статья, должно было быть, по основаниям применения, аналогичным примечанию к ст. 290 УК РФ. Между тем действующая редакция оцениваемого законодательного положения ст. 2005 УК РФ этому требованию не соответствует.
Другой пример. В качестве субъектов получения взятки законодатель обоснованно предусмотрел «иностранное должностное лицо» и «должностное лицо публичной международной организации». Данное решение было принято в целях исполнения Российской Федерацией международно-правовых обязательств, и одновременно устраняло пробел по субъектному составу рассматриваемого преступления, на который в научных кругах на протяжении многих лет специалистами обращалось внимание. Законодательное определение указанных субъектов дано в примечании 2 к ст. 290 УК РФ, которое не соответствует пониманию должностного лица в национальной правовой системе, и безосновательно охватывает своим содержанием, как лиц, исполняющих профессиональные обязанности, не являющихся субъектами получения подкупа, так и получение коммерческого подкупа, как и подкупа арбитра (третейским судьей), за совершение которых предусмотрена самостоятельная ответственность в специальных статьях УК РФ.
Данные обстоятельства указывают на невысокое качество правотворческой деятельности, необходимость совершенствования которой требует изменения подхода при её осуществлении.
В-третьих, несоблюдение правил регламентации уголовной ответственности с учетом системообразующей уголовно-правовой роли незаконного вознаграждения (подкупа), о которых речь пойдет далее в диссертации. Применение в положениях Общей и Особенной частей УК РФ нормативной категории «подкуп» должно быть основано на определенных правилах, зависящих от выполняемой им роли в уголовно-правовой охране общественных отношений. Игнорирование указанного требования приведет к
утрате специфической функциональности подкупа, что повлечет его научно-необоснованное применение, как правового инструмента.
В-четвертых, анализ норм уголовного законодательства свидетельствует о наличии определенных юридико-технических и редакционно-стилистических недостатках в законодательном описании коррупционных преступлений, связанных с дачей и получением взятки и иными видами незаконного вознаграждения.
Говоря о современном состоянии уголовно-правовой политики государства в целом, большинство ученых отмечают, что она находится на протяжении более пятнадцати лет в состоянии кризиса [15; 16, с. 112—114; 17, с. 7—11; 18, с. 5; 19, с. 44; 5, с. 235 и др.]. Сказанное в полной мере относится и уголовно-правовой политике в сфере противодействия коррупционным преступлениям, связанным с дачей и получением взятки и иными видами незаконного вознаграждения. Полагаем, что выходу из кризисного состояния может способствовать разработка научно обоснованной концепции по борьбе с данным видом преступности и реформирование уголовного законодательства. Реализация положений данной концепции будет способствовать приведению уголовного законодательства с криминологической реальностью, реализации системных мер по предупреждению коррупционных преступлений, связанных с дачей и получением взятки и иными видами незаконного вознаграждения.
Важное место в указанной концепции должно отводиться критериям криминализации общественно-опасных деяний, связанных с незаконным вознаграждением. Автором были разработаны и предложены такие критерии с учетом уже имеющихся в доктрине уголовного права [20; 21, с. 101; 22, с. 67; 23, с. 90; 24 и др.], а также с учетом специфики исследуемой группы коррупционных преступлений, связанных с дачей и получением взятки и иными видами незаконного вознаграждения.
Совершенно справедливо отмечал академик В. Н. Кудрявцев, что основания криминализации уголовно-правовых запретов вытекают из «научного понимания природы законотворчества как сложного творческого процесса, который включает познание объективных закономерностей общественного развития, изучение требований жизни, практики» [20, с. 189].Следует согласиться с В. Н. Кудрявцевым и В. П. Казимирчуком и взять за основу их высказывание о том, что исследование социальной обусловленности права должно быть связано с тремя группами общественных отношений. Первая группа представлена общественными отношениями, иными общественными явлениями и процессами (в нашем случае речь идет о коррупционных преступлениях, связанных с дачей и получением взятки и иными видами незаконного вознаграждения — примеч. авт.), вызывающими потребность (необходимость) в правовом регулировании, и соответствующими им социальными интересами. Вторая группа включает в себя общественные отношения в механизме правотворческой деятельности, стимулирующие, тормозящие или видоизменяющие ее развитие. В этих отношениях действуют интересы участников данного процесса. Третья группа охватывает общественное мнение, интересы и установки населения — граждан и должностных лиц, непосредственно не участвующих в подготовке законопроекта. Здесь проявляется отношение к процессу создания новой нормы права со стороны ее будущих адресатов [25, с. 41—42].
С учетом изложенного необходимо выделить следующие основания криминализации коррупционных деяний, связанных с незаконным вознаграждением. Во-первых, особое значение в связи с рассмотрением поставленного вопроса имеет социальный (общественный) запрос или запрос со стороны государства, в том числе, как участника международных отношений, на установление ответственности за конкретные деяния, связанные с незаконным вознаграждением. Очевидно, что для определения социального запроса должны быть организованы и на регулярной основе проводиться криминологические исследования с целью выяснения мнения населения страны о необходимости защиты тех или отношений от противоправных посягательств, связанных с незаконным вознаграждением. Учитывая ранее рассмотренные особенности исторического развития Российского государства, связанные с ролью подкупа, который на протяжении длительного времени выступал разрешенным законом способом имущественного содержания государственного аппарата, формирование дискредитирующей его нравственной атмосферы, приобретает особое значение, которая должна быть частью государственной информационной политики.
Для определения запроса со стороны государства, необходимо проводить обобщения правоприменительной практики в разных сферах общественных отношений, в которых фиксируются выявляемые факты противоправной деятельности, используя для этого информационные базы данных. При этом поступление в них требуемых сведений должно обеспечиваться имеющимися и специально разработанными статистическими карточками, которые должны содержать сведения о совершении правонарушения, связанного с незаконным вознаграждением. Это позволит установить противоправную активность, связанную с незаконным вознаграждением, не только в сферах, где оно уже криминализировано, но и прежде всего, где, оно фактически используется, а также определить, как часто и в каком качестве. Полученная информация об этом позволит обоснованно и своевременно вносить изменения и дополнения в действующий уголовный закон, обеспечивая более эффективную защиту правоохраняемых интересов.
Государственный запрос также может быть обусловлен исполнением международных обязательств, принятых на себя Российской Федерацией о необходимости криминализации отдельных видов общественно-опасного поведения. Примером тому могут служить криминализированные противоправные деяния, закрепленные в ст. 2007, 309 УК РФ. Между тем, следует исходить из того, что в основе запроса на криминализацию незаконного вознаграждения должна находиться, прежде всего, реальная потребность в этом, определяемая общественной опасностью данного негативного явления для охраняемых уголовным законом общественных отношений и его фактической распространенностью [26, с. 24 и др.].
Во-вторых, криминализация коррупционных преступлений, связанных с дачей и получением взятки и иными видами незаконного вознаграждения, обусловлена необходимостью защиты уголовно-правовыми средствами критически важных или наиболее важных интересов человека, общества или государства. При этом критически важными следует признавать такие интересы, причинение вреда которым дезорганизует деятельность государства и общественных институтов до такой степени, что они утрачивают
свое назначение, как эффективные регуляторы общественных отношений, что приводит к их дискредитации и отсутствию запроса (одобрения) со стороны общества на их существование. В результате этого, создается альтернативная система управления и принятия решений, основанная не на законе, а на принципе извлечения выгод и преимуществ, как основной мотивирующей силы, обусловливающей определенное поведение участников правоотношений, что закономерно приводит к угрозе смены государственного устройства и соответствующего ему порядка. Тем самым организующая и упорядочивающая роль государства подрывается, а вместе с этим и основа его существования. В этой ситуации при криминализации деяний, связанных с незаконным вознаграждением, учитывается его роль в качестве деяния, образующего объективную сторону состава преступления. При этом, к наиболее важным, следует относить такие интересы, основное дезорганизующее воздействие на которые, оказывается действиями (бездействиями) не коррупционного характера. В тоже время, требующие их защиты от посягательств, связанных с незаконным вознаграждением, которое с учетом его уголовно-правовой роли, является одним из составообразующих признаков основного или квалифицированного деяния, выступая в качестве способа совершения преступления.
В-третьих, основанием криминализации коррупционных преступлений, связанных с дачей и получением взятки и иными видами незаконного вознаграждения, квалифицируемых по правилам основного состава, является необходимость раннего сдерживания преступлений, совершаемых за незаконное вознаграждение (подкуп) по причине их повышенной опасности, т. е. пресекая преступную деятельность на более ранней стадии, можно предотвратить совершение в последующем более общественно опасных преступлений, посягающих на интересы, охраняемые уголовным законом.
В-четвертых, принципиальное значение для криминализации рассматриваемых видов преступлений, имеет установление связи деяния с использованием лицом своего служебного или иного правового положения в целях и (либо) по мотиву получения как имущественной, так и неимущественной выгоды, а равно предоставление или способствование предоставлению такому лицу указанной выгоды. На основании указанных объективных и субъективных признаков должна определяться коррупционная направленность конкретного вида поведения.
Учитывая фактическую и исторически сложившуюся распространенность данной категории правонарушений именно в деятельности субъектов властных отношений, осуществляющих свою деятельность в публично и частно правовых сферах, социальный запрос на установление самостоятельной ответственности за эти же деяния, совершаемые физическими лицами, не обладающими специальным статусом, отсутствует. Однако это не исключает возможность использования подкупа, как дополнительного составооб-разующего признака, с которым связывается установление оснований уголовной ответственности либо её усиление.
Вышеизложенное позволяет сделать следующие выводы.
Во-первых, современное законодательство значительно расширило ответственность за незаконное вознаграждение в зависимости от сферы общественных отношений,
в которой совершается посягательство, круга лиц, вовлеченных в преступную деятельность, характера совершаемых ими действий (бездействий).
Во-вторых, мониторинг действующего законодательства свидетельствует о тенденции увеличения круга уголовно наказуемых деяний, связанных с незаконным вознаграждением. Представляется, что это связано с оценкой роли незаконного вознаграждения, как особо опасного криминального явления, оказывающего существенное негативное влияние на охраняемые законом общественные отношения. В последние годы наблюдается устойчивая тенденция расширения сферы уголовно-правового регулирования ответственности за незаконное вознаграждение за счет внесения изменений и дополнений в составы преступлений, связанные с таковым, и криминализации новых видов деяний, связанных с незаконным вознаграждением. Так, только с 2018 г. по настоящее время уголовный закон дополнен новыми составами преступлений: ст. 2005 УК РФ «Подкуп работника контрактной службы, контрактного управляющего, члена комиссии по осуществлению закупок» и ст. 2007 УК РФ «Подкуп арбитра (третейского судьи)».
В-третьих, анализ современного периода развития уголовного законодательства об ответственности за совершение коррупционных преступлений, связанных с дачей, получением взятки и иными видами незаконного вознаграждения объективно свидетельствует об отсутствии последовательной, выверенной, стабильной, целенаправленно реализуемой государственной уголовной политики в борьбе с указанным видом преступлений. В центре внимания государственной власти находится уголовно-правовая борьба со взяточничеством, при этом другие виды незаконного вознаграждения неоправданно, с точки зрения интересов противодействия коррупционным преступлениям, остались без необходимого внимания со стороны законодателя, сохраняя существенные системные недостатки. Не принимая мер к их устранению, невозможно вывести борьбу с коррупцией на качественно новый уровень.
В-четвертых, разработка предложенных критериев криминализации коррупционных деяний, связанных с незаконным вознаграждением, имеет существенное методологическое и законодательное значение, поскольку позволяет системно противодействовать рассматриваемому виду коррупционных угроз и последовательно реали-зовывать законотворческую уголовно-правовую политику в указанной сфере общественных отношений.
СПИСОК ИСТО ЧНИКОВ:
1. Герцензон А. А. Уголовное право и социология (проблемы социологии уголовного права и уголовной политики). — М.: Юрид. лит., 1970. — 286 с.
2. Беляев Н. А. Уголовно-правовая политика и пути ее реализации. — Л., 1986. — 176 с.
3. Зубков А. И. Указ соч. Проблемы реформирования уголовной (карательной) политики на современном этапе / А. И. Зубков, В. И. Зубкова // Журнал российского права. — 2002. — № 5. — С. 23—32.
4. Трощенко Р. А. Уголовно-правовая политика как часть уголовной политики государства / Р. А. Трощенко [Электронный ресурс]. — URL: www.voennoepravo.ru>files/Трощенко_0.doc (дата обращения 14.01.2022).
5. Коробеев А. И. Уголовно-правовая политика России: от генезиса до кризиса. — М.: Юрлитинформ, 2019. — 352 с.
6. Лопашенко Н. А. Основы уголовно-правового воздействия. — СПб., 2004. —
480 с.
7. Карамзин Н. М. История государства Российского. В 4 кн. Кн. 1, т. 2—3. — Ростов н/Д., 1989. — 509 с.
8. Памятники русского права. Вып. 1 / под ред. Л. В. Черепнина. — М., 1955. —
527 с.
9. Исаев М. А. Толковый словарь. Памятники русского права. Вып. 1 / под ред. Л. В. Черепнина. — М., 1955. — 529 с.
10. Исаев М. А. Толковый словарь древнерусских юридических терминов: от договоров с Византией до уставных грамот Московского государства. — М., 2001. — 119 с.
11. Владимирский-Буданов М. Ф. Хрестоматия по истории русского права. — Киев, 1915. — Вып. 2. — 342 с.
12. Семыкина О. И. Историческая обусловленность института предложения и обещания взятки // Журнал российского права. — 2016. — № 4. — С. 93—100.
13. Ширяев В. Н. Взяточничество и лиходательство в связи с общим учением о должностных преступлениях: уголовно-юридическое исследование. — Ярославль, 1916. — 577 с.
14. Уголовное Уложение, высочайше утвержденное 22 марта 1903 г. — СПб., 1903. — 1112 с.
15. Побегайло Э. Ф. Современная криминологическая ситуация и кризис российской уголовной политики // Российский криминологический взгляд. — 2005. — № 1. — С. 23—36.
16. Алексеев А. И. Российская уголовная политика: преодоление кризиса / А. И. Алексеев, В. С. Овчинский, Э. Ф. Побегайло. — М.: Норма, 2006. — 114 с.
17. Гаврилов Б. Я. Современная уголовная политика России: цифры и факты. — М., 2008. — 208 с.
18. Агапов П. В. Основы противодействия организованной преступной деятельности: дис. ... д-ра юрид. наук. — М., 2013. — 452 с.
19. Лопашенко Н. А. Уголовная политика по принципу «Чего изволите?», или уголовный закон как средство решения всех проблем // Вестник Московского университета. Серия 11. Право. — 2015. — № 1. — С. 44—55.
20. Основания уголовно-правового запрета: Криминализация и декриминализация / В. Н. Кудрявцев, П. С. Дагель, Г. А. Злобин и др.; отв. ред. В. Н. Кудрявцев, А. М. Яковлев. — М.: Наука, 1982. — 303 с.
21. Кудрявцев В. Н. Закон, поступок, ответственность. — М.: Наука, 1986. —
448 с.
22. Кузнецова Н. Ф. Значение общественной опасности деяний для их криминализации и декриминализации // Государство и право. — 2010. — № 6. — С. 67—75.
23. Прозументов Л. М. Основание криминализации (декриминализации) деяний // Вестник Томского государственного университета. Право. — 2014. — № 4. — С. 81—91.
24. Маркунцов С. А. Теория уголовно-правового запрета: дис. ... д-ра юрид. наук. — М., 2015. — 550 с.
25. Казимирчук В. П. Современная социология права / В. П. Казимирчук, В. Н. Кудрявцев. — М., 1995. — 297 с.
26. Прозументов Л. М. Общественная опасность как основание криминализации (декриминализации) деяния // Вестник Воронежского института МВД России. — 2009. — № 4. — С. 18—24.
REFERENCES
1. Gertsenzon A.A. Criminal law and sociology (problems of the sociology of criminal law and criminal policy). — M .: Legal literature, 1970. 286 p.
2. Belyaev N. A. Criminal law policy and ways of its implementation. — Leningrad, 1986. 176 p.
3. Zubkov A.I., Zubkova V.I. Decree op. Problems of reforming the criminal (punitive) policy at the present stage // Journal of Russian law. — 2002. — № 5. — P. 23-32.
4. Troshchenko R.A. Criminal law policy as part of the criminal policy of the state. [electronic resource] / R.A. Troshchenko. Access mode. URL: www.voennoepravo.ru>files/Troshchenko_0.doc
5. Korobeev A.I. Russian criminal law policy: from genesis to crisis. M.: Yurlitin-form, 2019. 352 p.
6. Lopashenko N.A. Fundamentals of criminal law influence. — SPb., 2004. 480 p.
7. Karamzin N. M. History of the Russian State. In 4 books. Book. 1, vol. 2-3. — Rostov on / D, 1989. 509 p.
8. Monuments of Russian law. Issue. 1 / ed. L. V. Tcherepnina. — M., 1955. 527 p.
9. Isaev M. A. Explanatory dictionary. Monuments of Russian law. Issue. 1 / ed. L. V. Tcherepnina. — M., 1955. 529 p.
10. Isaev M. A. Explanatory Dictionary of Old Russian Legal Terms: From Treaties with Byzantium to Statutory Letters of the Moscow State. — M., 2001. 119 p.
11. Vladimirsky-Budanov M.F. Reader on the history of Russian law. — Kyiv, 1915. Issue. 2. 342 p.
12. Semykina O.I. Historical conditionality of the institution of offering and promising a bribe // Journal of Russian Law. — 2016. — № 4. — P. 93-100.
13. Shiryaev V.N. Bribery and extortion in connection with the general doctrine of malfeasance: a criminal-legal study. — Yaroslavl, 1916. 577 p.
14. Criminal Code, the highest approved on March 22, 1903 — St. Petersburg, 1903. 1112 p.
15. Pobegailo E.F. Modern criminological situation and the crisis of Russian criminal policy // Russian criminological view. — 2005. — № 1. — P. 23-36.
16. Alekseev A.I., Ovchinsky V.S., Pobegailo E.F. Russian criminal policy: overcoming the crisis. — M.: Norma, 2006. 114 p.
17. Gavrilov B.Ya. Modern criminal policy of Russia: figures and facts. — M., 2008.
208 p.
18. Agapov P.V. Fundamentals of combating organized criminal activity: Dis. ... Dr. jurid. Sciences. — M., 2013. 452 p.
19. Lopashenko N.A. Criminal policy based on the principle "What do you want?", or criminal law as a means of solving all problems // Vestnik of Moscow University. Episode 11 — 2015. — № 1. — P. 44-55.
20. Grounds for a criminal law prohibition: Criminalization and decriminalization / V.N. Kudryavtsev, P.S. Dagel, G.A. Zlobin and others; Rep. ed. V. N. Kudryavtsev, A. M. Yakovlev. — M.: Nauka, 1982. 303 p.
21. Kudryavtsev V.N. Law, action, responsibility. — M.: Nauka, 1986. 448 p.
22. Kuznetsova N.F. The significance of the public danger of acts for their criminalization and decriminalization // State and Law. — 2010. — № 6. — P. 67-75.
23. Prozumentov L.M. Grounds for criminalization (decriminalization) of acts // Vestnik of the Tomsk State University. Right. — 2014. — № 4. — P. 81-91.
24. Markuntsov S.A. Theory of criminal law prohibition: dis. ... doc. legal Sciences. M., 2015. 550 p.
25. Kazimirchuk V.P., Kudryavtsev V.N. Modern sociology of law. — M., 1995. 297
p.
26. Prozumentov L.M. Social danger as a basis for criminalization (decriminalization) of an act // Vestnik of the Voronezh Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. — 2009. — № 4. — P. 18-24.
ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРЕ
Никонов Павел Владимирович, кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры уголовно-правовых дисциплин, Иркутский юридический институт (филиал) Университета прокуратуры Российской Федерации, 664035, г. Иркутск, ул. Шевцова, 1. ORCID: 0000-0003-2721-0481
INFORMATION ABOUT THE AUTHOR
Nikonov Pavel Vladimirovich, Candidate of Juridical Sciences, Associate Professor, Associate Professor of the Department of Criminal Law, Irkutsk Law Institute (branch) of the University of prosecutor's Office of the Russian Federation, 1, Shevtsov st., Irkutsk, Russian Federation, 664035.
ORCID: 0000-0003-2721-0481
Статья поступила в редакцию 14.01.2022; одобрена после рецензирования 21.01.2022 ; принята к публикации 10.06.2022.
The article was submitted 14.01.2022; approved after reviewing 21.01.2022; accepted for publication 10.06.2022.
