CC BY
20
ISSN 2687-0770 BULLETIN OF HIGHER EDUCATIONAL INSTITUTIONS. NORTH CAUCASUS REGION. SOCIAL SCIENCE. 2023. No. 1
Научная статья УДК 343.9
doi: 10.18522/2687-0770-2023-1-80-86
УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ ПОЛИТИКА ТРЕТЬЕГО РЕЙХА КАК ФАКТОР УКРЕПЛЕНИЯ НАЦИСТСКОГО РЕЖИМА
Евгений Александрович Паламарчук Ирина Анатольевна Семенцова 2И, Анна Борисовна Малявина3
1 Ростовский институт (филиал) Всероссийского государственного университета юстиции (РПА Минюста России), Ростов-на-Дону, Россия
1 Донской государственный технический университет, Ростов-на-Дону, Россия
2 Филиал Московского университета имени С.Ю. Витте в г. Ростове-на-Дону, Ростов-на-Дону, Россия
2 Южный университет (ИУБиП), Ростов-на-Дону, Россия
3 Ростовский юридический институт Министерства внутренних дел Российской Федерации, Ростов-на-Дону, Россия
1 epalamar@mail.ru
2 irina_semen@inbox.ruKI
3 vicktoria22@mail.ru
Аннотация. Проведен уголовно-исторический анализ политики Германии в период нацистской диктатуры. Особый акцент сделан на официально действовавшем при гитлеровском режиме примате политической целесообразности над буквой закона, в соответствии с которым при возникновении между ними коллизии приоритет отдавался первой. Рассмотрены молодежный и расовый аспект данной проблемы, высказаны предложения по недопущению нацификации любой проблемы в уголовной политике государства, опасности такой тенденции с учетом современных реалий.
Ключевые слова: уголовное право, преступление, государственная измена, смертная казнь, уголовно-правовая политика, «осквернение расы», нацификация, невозврат к прошлому
Для цитирования: Паламарчук Е.А., Семенцова И.А., Малявина А.Б. Уголовно-правовая политика Третьего рейха как фактор укрепления нацистского режима // Известия вузов. СевероКавказский регион. Общественные науки. 2023. № 1. С. 80-86.
Статья опубликована на условиях лицензии Creative Commons Attribution 4.0 International (CC-BY 4.0). Original article
THE CRIMINAL LAW POLICY OF THE THIRD REICH AS A FACTOR IN STRENGTHENING THE NAZI REGIME
Evgeny A. Palamarchuk Irina A. Sementsova 2И, Anna B. Malyavina3
1 Rostov Institute (branch), All-Russian State University of Justice (RPA of the Ministry of Justice of Russia), Rostov-on-Don, Russia
1 Don State Technical University, Rostov-on-Don, Russia
2 Branch of the S.Yu. Witte Moscow University in Rostov-on-Don, Rostov-on-Don, Russia
2 Southern University (IMBL), Rostov-on-Don, Russia
3 Rostov Law Institute of the Ministry of Internal Affairs of the Russian Federation, Rostov-on-Don, Russia
1 epalamar@mail.ru
2 irina_semen@inbox.ruEI
3 vicktoria22@mail.ru
© Паламарчук Е.А., Семенцова И.А., Малявина А.Б., 2023
ISSN 2687-0770 BULLETIN OF HIGHER EDUCATIONAL INSTITUTIONS. NORTH CAUCASUS REGION. SOCIAL SCIENCE. 2023. No. 1
Abstract. In the article, the authors carried out a criminal-historical analysis of German policy during the period of the Nazi dictatorship. Particular emphasis is placed on the primacy of political expediency over the letter of the law, which officially operated under the Hitler regime, according to which, in the event of a conflict between them, priority was given to the first. The authors considered the youth and racial aspect of this problem, made proposals to prevent the Nazisification of any problem in the criminal policy of the state, the danger of such a trend, taking into account modern realities.
Keywords: criminal law, crime, high treason, capital punishment, criminal law policy, "defilement of the race", Nazification, no return to the past
For citation: Palamarchuk E.A., Sementsova I.A., Malyavina A.B. The Criminal Law Policy of the Third Reich as a Factor in Strengthening the Nazi Regime. Bulletin of Higher Educational Institutions. North Caucasus Region. Social Science. 2023;(1):80-86. (In Russ.).
This is an open access article distributed under the terms of Creative Commons Attribution 4.0 International License (CC-BY 4.0).
Несмотря на то что феномену нацизма в его классической и современной формах посвящена обширнейшая историография, актуальность продолжения научных исследований в этом направлении не только не ослабевает, но лишь возрастает. Это обусловлено как комплексом масштабных вызовов, перед которыми сегодня оказались ведущие европейские державы, государственное руководство которых демонстрирует неспособность дать на них адекватный ответ (речь в первую очередь идет о миграционной проблеме и экономических трудностях, вызванных противостоянием с Россией), так и открытой поддержкой, которую коллективный Запад оказывает неонацистам на Украине. Следствием указанных процессов становится заметный рост влияния праворадикальных организаций в ряде стран Европейского Союза.
При этом уголовно-правовая политика нынешнего украинского неонацистского режима, характеризующаяся ярко выраженным репрессивным характером в отношении собственных граждан, не встречающая противодействия со стороны западного международного сообщества, дает все основания для того, чтобы обратиться к анализу соответствующего опыта гитлеровской Германии, пока еще не ставшего предметом комплексного исследования в отечественной науке (как правило, при обращении к отдельным аспектам данной проблемы основное внимание уделялось теме расправы с политическими противниками режима и «расово неполноценными»).
Нацистское руководство рассматривало борьбу с преступностью в контексте решения проблемы санации социума.
Придя к власти, нацисты сразу же взяли курс на ужесточение уголовного права. Уже в первый год существования их режима был принят целый ряд нормативных правовых актов, расширявших круг преступных деяний, наказанием за которые служила смертная казнь. К их числу относились: угроза причинения ущерба государственной собственности в целях распространения панических настроений среди гражданского населения, акты саботажа, разработка планов, направленных на внесение изменений в Конституцию или преследующих цель отделения части имперской территории путем угрозы силой или организации соответствующего заговора, а также планирование покушения на жизнь государственного или партийного чиновника любого ранга. Логическим следствием этого стал неуклонный рост числа смертных приговоров, приведенных в исполнение: с 64 в 1933 до 117 в 1938 г. [1, p. 72, 70].
Смертная казнь теперь полагалась и за государственную измену (до 1933 г. наказанием в подобном случае служили каторжные работы либо тюремное заключение и конфискация имущества) [2, p. 51]. При этом нацистский юрист Г. Дам настаивал на необходимости следующим образом дифференцировать понятия «государственная измена» и «преступление»: «Государственная измена разрушает сообщество (тезис о создании в Третьем рейхе расово однородного, бесконфликтного в социальном отношении "народного сообщества всех немцев" широко тиражировался нацистской пропагандой. - Авт.) и подрывает порядок. Государственная измена покрывает виновное в ее совершении лицо позором и исторгает его из сообщества... Иное дело преступник. Он остается субъектом права. Совершенное им деяние нарушает порядок, но оно все еще остав-
ISSN 2687-0770 BULLETIN OF HIGHER EDUCATIONAL INSTITUTIONS. NORTH CAUCASUS REGION. SOCIAL SCIENCE. 2023. No. 1
ляет для преступника открытой возможность восстановить свою взаимосвязь с сообществом...» [3, S. 284].
Согласно декрету, принятому в Пруссии 13 ноября 1933 г., любое лицо, ранее проведшее на тюремных нарах не менее полугода за совершение предумышленного преступления, могло быть подвергнуто «превентивному полицейскому аресту». Начиная же с 1 января 1934 г. данная мера была распространена на любого немца, которого власти сочли «опасным рецидивистом», даже если ранее он уже понес предусмотренное законом наказание [4, с. 132-133].
В основе всего законодательства в Третьем рейхе, в том числе и уголовного, лежала четко обозначенная расовая составляющая. Соответствующий фундамент был заложен принятыми 15 сентября 1935 г. «нюрнбергскими законами», или «законами гетто» («Закон об имперском гражданстве» и «Закон об охране немецкой крови и немецкой чести»), а также нормативными правовыми актами, дополнявшими их. Главной мишенью стали евреи. Благодаря им в немецком уголовном праве появились такие преступления, как «совершение расового загрязнения» и «дружба с евреями» [5, p. 362]. Таким образом, был реализован на практике тезис ряда юристов, таких как Карл Шмитт, о том, что германское законодательство при новом режиме должно было в полной мере соответствовать национал-социалистическому духу [6, S. 299].
В отчете одного из отделений службы безопасности (СД) от 15 марта 1937 г. говорилось о пяти евреях, подвергшихся аресту за совершение «преступления против расы», и об «арийце», которого Уголовная палата Карлсруэ приговорила к каторжному тюремному заключению за связь с еврейкой, квалифицированную как «осквернение расы». В донесении другого отделения СД, под которым стоит та же дата, сообщалось о берлинском коммивояжере Морице Гольдмане, которому суд города Инстербурга назначил наказание в виде двух лет каторжной тюрьмы за то, что, рекламируя свои товары, он пытался приставать к женщине «арийского» происхождения [7, л. 9, 11]. В соответствии с изданным 8 марта 1933 г. Имперским министерством юстиции распоряжением евреи, осужденные за указанное преступление к тюремному заключению и отбывшие его, передавались в руки государственной тайной полиции, направлявшей их в концентрационные лагеря [1, p. 551]. (Таким образом, они фактически приравнивались к лицам, осужденным Национал-социалистическим народным судом за государственные преступления) [2, p. 58].
При этом после начала войны происходит резкое ужесточение наказаний за совершение подобных «преступлений». Так, в марте 1942 г. некий еврей был приговорен к смертной казни за то, что обнял и поцеловал немку, тогда как в 1936 г. врач, обвиненный за такие же действия в «осквернении расы», «отделался» двумя с половиной годами тюремного заключения [8, p. 132].
Впрочем, в соответствии с идеей оздоровления «народного сообщества», та же судьба ожидала всех представлявших опасность «закоренелых преступников», которых по логике нацистских лидеров следовало безжалостно уничтожать, вместо того, чтобы содержать в тюрьмах. Необходимое изменение было внесено в Уголовный кодекс 4 сентября 1941 г. Результат не заставил себя ждать. Если в 1939 г. немецкими судами было вынесено 139 смертных приговоров, то в 1942 г. -4457 [9, p. 646].
Была усилена борьба с государственными преступлениями. К ним, помимо прочего, относились «пособничество врагу» и «подрыв германской оборонной мощи», трактовавшиеся весьма широко, а также нелицеприятные высказывания о Гитлере и других нацистских лидерах и т. п. Так, некий берлинский ремесленник был осужден на смерть за то, что назвал Гитлера «величайшим мясником во всей истории человечества». В тексте приговора говорилось: «Каждый знает, что фюрер сделал все, чтобы избежать войны, и после того как враг навязал ее ему, по меньшей мере, локализовать ее. Немец, позволяющий себе делать подобные заявления, распространяет коммунистические идеи особо опасным образом.». Та же участь постигла в 1943 г. немецкого шахтера, показавшего кондуктору трамвая подобранную им английскую листовку и высказавшего мнение о том, что ее содержание соответствует действительности. Подвергся репрессиям и врач Алоиз Гейгер. Вина его состояла в том, что, когда к нему пришла на прием жена солдата, находившегося на передовой линии фронта, он в беседе с ней позволил себе скептические высказывания о перспективах войны. Ему, в частности, инкриминировали подрыв веры женщины в победу Германии. Основанием для этого послужило его рассуждение о том, что в случае пораже-
ISSN 2687-0770 BULLETIN OF HIGHER EDUCATIONAL INSTITUTIONS. NORTH CAUCASUS REGION. SOCIAL SCIENCE. 2023. No. 1
ния германских войск наилучшим выходом для ее мужа, бывшего членом Национал-социалистической германской рабочей партии (НСДАП), стала бы гибель [2, p. 93, 135].
Приведенные примеры можно с полным основанием рассматривать как типичные.
Особое внимание в нацистском государстве уделялось искоренению неправомерного поведения в молодежной среде. Подрастающее поколение в Третьем рейхе подвергалось унификации и нацификации, чему в значительной степени было призвано способствовать членство в организации «Гитлеровская молодежь» («Гитлерюгенд»), которое декларировалось «Законом о Гитлеровской молодежи» от 1 декабря 1936 г. [10, S. 121. Dok. 69]. Оно не было закреплено в указанном законе в качестве юридически обязательного, поскольку, согласно установке рейхсюгендфюрера Бальдура фон Шираха, «лишь тот, кто добровольно вступает в ... Гитлерюгенд и тем самым отдает свою молодую жизнь национал-социалистическому мировоззрению, делает движение сильным» [11, S. 47], но de facto являлось именно таковым.
Отказ юноши или девушки от членства в нацистской молодежной организации автоматически означал внесение их в списки неблагонадежных. При совершении в дальнейшем даже незначительных правонарушений им не приходилось рассчитывать на какое бы то ни было снисхождение. Если же при этом вскрывалась их принадлежность в прежние годы к объединениям политического или религиозного характера, не имевшим отношения к национал-социалистическому движению, то это рассматривалось как отягчающее вину обстоятельство. Более того, даже после того как они облачались в форму «Гитлерюгенд», они оставались под пристальным контролем нацистских спецслужб, наводивших подробные справки об их прошлом. При обнаружении неблаговидных с точки зрения нового режима фактов их биографии они подвергались соответствующим наказаниям, в том числе и уголовному преследованию.
Так, в 1936 г. государственной тайной полицией было арестовано четверо членов «Гитлеровской молодежи», ранее входивших в одну из ненацистских организаций, официально распущенных в июне 1933 г. Поводом для ареста стала информация о том, что, участвуя в совместных походах на природу, они отдавали дань увлечению российской историей: читали вслух посвященный Петру Великому роман публиковавшегося под псевдонимом Клабунд немецкого писателя Альфреда Хеншке, а также распевали песни о донском атамане Платове и адмирале Колчаке. Эти их действия post factum были квалифицированы как «враждебные Третьему рейху». При этом с учетом указанной формулировки отделались они сравнительно легко. Их руководитель Карл Хайзе получил месяц тюремного заключения, а его товарищи были строго предупреждены [12, p. 211].
Хотя уже в довоенный период подавляющая часть «будущего нации» состояла в рядах «Гит-лерюгенд» (25 марта 1939 г. было принято Предписание о молодежной службе, в соответствии с которым членство в «Гитлеровской молодежи» юношей и девушек соответствующих возрастных категорий стало обязательным) [13, S. 587], добиться полной организационной унификации подрастающего поколения нацистам не удалось. В 1939 г., по разным данным, от пяти [14, S. 37] до восьми с лишним [15, p. 48] процентов молодых людей сохраняли приверженность запрещенным неформальным молодежным объединениям, в связи с чем после начала Второй мировой войны власти стали все чаще высказывать озабоченность по поводу того, что предоставленность части молодежи самой себе способствовала росту преступности в ее среде.
Был предпринят ряд шагов по профилактике правонарушений в молодежной среде. В частности, опубликованное 9 марта 1940 г. рейхсфюрером СС и рейхсминистром внутренних дел «Полицейское предписание об охране молодежи», согласно которому лицам, не достигшим совершеннолетия, разрешалось появляться в темное время суток на улицах и в других публичных местах лишь в сопровождении старших [16, S. 198]. С этого же года трудные подростки подлежали отправке в специально созданные полицейские лагеря по охране молодежи, откуда по достижении ими совершеннолетия направлялись в исправительные дома или концентрационные лагеря [17, p. 198].
Вышеуказанные меры имели лишь ограниченный эффект. В крупных городах в военные годы действовали неформальные молодежные группы, уже сами названия которых («Навахо», «Гар-лемские клубы», «Группы Чарли», «Кустарниковые волки», «Бродяги», «Свингеры», «Клуб Золотой Орды», «Змеиный клуб» и др.) бросали вызов властям. При этом «Киттельсбахские пира-
ISSN 2687-0770 BULLETIN OF HIGHER EDUCATIONAL INSTITUTIONS. NORTH CAUCASUS REGION. SOCIAL SCIENCE. 2023. No. 1
ты» во время авианалетов писали на стенах домов антинацистские лозунги: «В бездну с Гитлером!», «В пропасть с нацистским зверем!» [18, p. 90-91], а «Эдельвейс-пираты» распевали песни, содержавшие призыв «разбить головы боссам в коричневом» [19, p. 159]. В Кельнской области они организовались в банду, жертвами нападений членов которой стали 29 человек, включая 18 официальных лиц [20, p. 113]. В Кельне-Эренфельде члены этой организации примкнули к подпольщикам, укрывавшим в городских развалинах лиц, бежавших из концентрационных лагерей, иностранных принудительных рабочих и немецких военнослужащих, дезертировавших из частей вермахта. Самой же резонансной их акцией стало убийство шефа кельнского гестапо [19, p. 164].
В целом в период войны, даже в годы, когда положение Германии на фронтах еще не стало критическим, наблюдался рост кривой преступности среди несовершеннолетних, о чем свидетельствует статистика: в 1941 г. в рейхе за преступления различной степени тяжести было осуждено 37 853, а в 1942 г. - 52 426 подростков [2, p. 230-231]. В 1942 г. в ряде крупных городских центров (Дюссельдорфе, Дуисбурге, Эссене и др.) гестапо провело успешные операции по разгрому запрещенных молодежных группировок, а 25 октября 1944 г. Гиммлер издал указ, предписывавший искоренение всех молодежных организаций, «... живущих собственной жизнью, которая не согласуется с. фундаментальными положениями национал-социалистической идеологии.» [17, p. 581].
Конечно же, в подавляющем большинстве случаев девиантное поведение несовершеннолетних правонарушителей не было политически мотивировано, а являлось проявлением типичного юношеского экстремизма. Однако поскольку в нацистской Германии был официально признан примат политики над правом, оно рассматривалось как находившееся в вопиющем противоречии с базовыми принципами национал-социализма, подрывающее устои режима и в силу этого не заслуживающее снисхождения.
В целом в «фюрер-государстве», в котором воля фюрера признавалась «чрезвычайным источником права» [21, S. 62], и в соответствии с установкой Гитлера «каждого юриста» следовало «рассматривать как человека, неполноценного по природе или как-то деформированного при использовании» [22, с. 358], официально действовал принцип, согласно которому следование букве закона объявлялось не только необязательным, но и недопустимым в тех случаях, когда оно приходило в противоречие с интересами режима. Это недвусмысленно выразил рейхсфюрер СС Г. Гиммлер в речи, произнесенной по случаю открытия Академии германского права в 1936 г. Меня совершенно не интересует, заявил он, вступают ли наши действия в противоречие с законом. «... Мы заложили основы нового права, права на жизнь для немецкой нации» [23, p. 192]. Мы полагаем, этот примат очень опасен для любого государства, и торжествовать при оценке преступных деяний должен только уголовный закон, принятый в установленном порядке.
Таким образом, следует признать, что в условиях происходившей в нацистской Германии трансформации права вообще, уголовного - в особенности, в сторону его целенаправленной нацификации, уголовно-правовая политика в Третьем рейхе характеризовалась неуклонной радикализацией, приобретая все более ярко выраженный репрессивный характер. Политическая целесообразность, продиктованная интересами нацистского режима, доминировала над законом, который в случае возникновения между ними тех или иных коллизий приносился ей в жертву.
В современный период времени особенно важно соблюдать принцип законности, не допустить нацификации молодежи и ее радикализма, пресекать любые попытки «обработки» несовершеннолетних и молодежи с позиции представителей экстремистских и террористических организаций.
Список источников
1. EvansR. J. The Third Reich in Power 1933-1939. London: Allen Lane, 2005. 941 p.
2. Koch H. W. In The Name of the Volk. Political Justice in Hitler's Germany. London; New York: I. B. Tauris Publishers, 1997. 325 p.
3. Dahm G. Verrat und Verbrechen // Zeitscrift fur die gesamten Staatswissenschafen 1935. Vol. 95. S. 281-287.
4. Геллатели Р. Гитлеровская «консенсусная диктатура» в 1933-1939 гг. // Берегиня. 777. Сова: Общество. Политика. Экономика. 2016. № 4. C. 128-139.
ISSN 2687-0770 BULLETIN OF HIGHER EDUCATIONAL INSTITUTIONS. NORTH CAUCASUS REGION. SOCIAL SCIENCE. 2023. No. 1
5. Gellately R. Situating the "SS-State" in a Social Historical Context: Recent History of the SS, the Police and the Courts in the Third Reich // J. of Modern History. 1992. Vol. 64, № 6. P. 338-365.
6. Kempner R. M. W. Das Dritte Reich im Kreuzverhor. Aus den unveroffenlichten Vernehmungsprotokollen des Anklagers. Munchen-Esslingen: Bechtle, 1966. 300 S.
7. РГВА. Ф. 500. Оп. 1. Д. 403.
8. Proctor R. Racial hygiene: Medicine under the Nazis. Cambridge (Mass.); London: Harvard University Press, 1988. 414 p.
9. Wachsmann N. «Annihilation through labour»: the Killing of State Prisoners in the Third Reich // J. of Modern History. 1999. Vol. 71, № 3. P. 624-659.
10. Jahnke K. H., Buddruss M. Deutsche Jugend 1933-1945. Eine Dokumentation. Hamburg: USA-Verlag, 1989. 496 p.
11. Schirach B. von. Die Hitler Jugend. Idee und Gestalt. Berlin: Zeitgeschichte, 1934. 220 S.
12. Laqueur W. Z. Young Germany. A History of the German Youth Movement. London: Routledge and Kegan Paul, 1962. 253 p.
13. Kater M. H. Hitlerjugend und Schule im Dritten Reich // Historische Zeitschrift. 1979. Bd. 228, № 3. S. 572-623.
14. Biddiscombe P. «The Enemy of Our Enemy»: A View of the Edelweiss Piraten from the British and American Archives // J. of Contemporary History. 1995. Vol. 30. P. 37-63.
15. Klose W. Generation im Gleichschrett. Ein Dokumentarbericht. Oldenburg-Hamburg: Stalling, 1964. 296 S.
16. Klonne A. Jugend im Dritten Reich // Bracher K. D., Funke M., Jacobsen H.-A. (Hrsg.). NationalSozialistische Diktatur. 1933-1945. Düsseldorf: Droste Verlag, 1983. 840 S.
17. Horn D. The Struggle for Catholic Youth in Hitler's Germany: An Assessment // The Catholic Historical Review. 1979. Vol. LXV, № 4. P. 561-582.
18. Rempel G. Hitler's Children. The Hitler Youth and the SS. Chapel Hill; London: University of North Carolina Press, 1989. 354 p.
19. Peukert D. J. K. Inside Nazi Germany: Conformity, opposition and racism in everyday life. New Haven; London: Yale University Press, 1987. 288 p.
20.Mason T. Injustice and Resistance: Barrington Moore and the Reaction of German Workers to Nazism // Ideas into Politics. Aspects of European History 1880-1950. Totowa; New Jersey: Barnes and Noble Books, 1984. P. 106-118.
21. Justiz und NS-Verbrechen Sammlung deutscher Strafurtule wregen nationalsozialistischer Totungs Verbrechen, 1945-1966. Bd. 4. Amsterdam: University Press, 1970. 654 p.
22. Тревор-РоперХ. Застольные беседы Гитлера. 1941-1944 гг. М.: Центрполиграф, 2004. 655 с.
23. Burleigh M. The Third Reich. A New History. London: Pan Books, 2001. 965 p.
References
1. Evans R. J. The Third Reich in Power 1933-1939. London: Allen Lane Publ.; 2005. 941 p.
2. Koch H. W. In The Name of the Volk. Political Justice in Hitler's Germany. London; New York: I. B. Tauris Publishers; 1997. 325 p.
3. Dahm G. Verrat und Verbrechen. Zeitscrift fur die gesamten Staatswissenschaften. 1935;95:281-287.
4. Gellately R. Hitler's "consensual dictatorship" in 1933-1939. Bereginya. 777. Sova: Obshchestvo. Politika. Ekonomika = Bereginya. 777. Owl: Society. Policy. Economics. 2016;(4):128-139 (In Russ.).
5. Gellately R. Situating the "SS-State" in a Social Historical Context: Recent History of the SS, the Police and the Courts in the Third Reich. J. of Modern History. 1992;64(6):338-365.
6. Kempner R.M.W. Das Dritte Reich im Kreuzverhor. Aus den unveroffenlichten Vernehmungsprotokollen des Anklagers. Munchen-Esslingen: Bechtle Publ.; 1966. 300 S.
7. Russian State Military Archive. Fund 500. In. 1. File. 403. (In Russ.).
8. Proctor R. Racial hygiene: Medicine under the Nazis. Cambridge (Mass.); London: Harvard University Press; 1988. 414 p.
9. Wachsmann N. "Annihilation through labor": the Killing of State Prisoners in the Third Reich. J. of Modern History. 1999;71(3):624-659.
10. Jahnke K. H., Buddruss M. Deutsche Jugend 1933-1945. Eine Documentation. Hamburg: USA-Verlag Publ.; 1989. 496 S.
11. Schirach B. von. Die Hitler Jugend. Idea und Gestalt. Berlin: Zeitgeschichte Publ.; 1934. 220 S.
12. Laqueur W. Z. Young Germany. A History of the German Youth Movement. London: Routledge and Kegan Paul Publ.; 1962. 253 p.
13. Kater M. H. Hitlerjugend und Schule im Dritten Reich. Historische Zeitschrift. 1979;228(3):572-623.
14. Biddiscombe P. "The Enemy of Our Enemy": A View of the Edelweiss Piraten from the British and American Archives. J. of Contemporary History. 1995;30:37-63.
ISSN 2687-0770 BULLETIN OF HIGHER EDUCATIONAL INSTITUTIONS. NORTH CAUCASUS REGION. SOCIAL SCIENCE. 2023. No. 1
15. Klose W. Generation im Gleichschrett. Ein Documentarbericht. Oldenburg-Hamburg: Stalling Publ.; 1964. 296 S.
16. Klonne A. Jugend im Dritten Reich. Bracher K. D., Funke M., Jacobsen H.-A. (Hrsg.). National Sozialistische Diktatur. 1933-1945. Düsseldorf: Droste Verlag Publ.; 1983. 840 S.
17. Horn D. The Struggle for Catholic Youth in Hitler's Germany: An Assessment. The Catholic Historical Review. 1979;LXV(4):561-582.
18. Rempel G. Hitler's Children. The Hitler Youth and the SS. Chapel Hill; London: University of North Carolina Press; 1989. 354 p.
19. Peukert D. J. K. Inside Nazi Germany: Conformity, opposition and racism in everyday life. New Haven; London: Yale University Press; 1987. 288 p.
20. Mason T. Injustice and Resistance: Barrington Moore and the Reaction of German Workers to Nazism. Ideas into Politics. Aspects of European History 1880-1950. Totowa; New Jersey: Barnes and Noble Books Publ.; 1984:106-118.
21. Justiz und NS-Verbrechen Sammlung deutscher Strafurtule wregen nationalsozialistischer Totungs Verbrechen, 1945-1966. Bd. 4. Amsterdam: University Press; 1970. 654 p.
22. Trevor-Roper H. Hitler's Table Talk. 1941-1944. Moscow: Zentrpoligraph Publ.; 2004. 655 p. (In Russ.).
23. Burleigh M. The Third Reich. A New History. London: Pan Books, 2001. 965 p.
Информация об авторах
Е.А. Паламарчук - доктор исторических наук, доцент, профессор кафедры теории и истории государства и права, Ростовский институт (филиал) Всероссийского государственного университета Юстиции (РПА Минюста России); профессор кафедры процессуального права, Донской государственный технический университет.
И. А. Семенцова - кандидат юридических наук, доцент, доцент кафедры уголовного права и процесса, Филиал Московского университета им. С.Ю. Витте в г. Ростове-на-Дону; доцент кафедры уголовно-правовых дисциплин, Южный университет (ИУБиП).
А.Б. Малявина - научный сотрудник научно-исследовательского и редакционно-издательского отдела.
Information about the authors
E.A. Palamarchuk - Doctor of Science (History), Associate Professor, Professor of the Department of Theory and History of State and Law, Rostov Institute (branch), All-Russian State University of Justice (RPA of the Ministry ofJustice ofRussia); Professor of the Department of Procedural Law, Don State Technical University.
I.A. Sementsova - Candidate of Science (Law), Associate Professor, Associate Professor of the Department of Criminal Law and Procedure, Branch of the S. Yu. Witte Moscow University in Rostov-on-Don; Associate Professor of the Department of Criminal Law Disciplines, Southern University (IMBL).
A.B. Malyavina - Researcher of the Research and Editorial and Publishing Department.
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов. The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 16.02.2023; одобрена после рецензирования 28.02.2023; принята к публикации 20.03.2023. The article was submitted 16.02.2023; approved after reviewing 28.02.2023; accepted for publication 20.03.2023._
