CC BY
25
УГОЛОВНОЕ И УГОЛОВНО-ИСПОЛНИТЕЛЬНОЕ ПРАВО. УГОЛОВНЫЙ ПРОЦЕСС. КРИМИНАЛИСТИКА. ПРОКУРОРСКИЙ НАДЗОР
УДК 343.845:343.263.2 Г.В. Верина
УГОЛОВНО-ПРАВОВАЯ МОДЕЛЬ ЗАЧЕТА В НАКАЗАНИЕ МЕР ПРЕСЕЧЕНИЯ: ИЮЛЬСКИЕ (2018 ГОДА) НОВЕЛЛЫ
Введение: законодательные новеллы a priori нуждаются в научном осмыслении и при наличии к тому объективных оснований — в критической оценке. Под таким углом зрения целесообразно исследовать Федеральный закон от 3 июля 2018 г. № 186-ФЗ «О внесении изменений в статью 72 Уголовного кодекса Российской Федерации», который скорректировал уголовно-правовую модель зачета мер пресечения в уголовное наказание. Важно определить дальнейшие перспективы института зачета в материальном уголовном праве. Цель: выявление основных направлений развития института зачета в уголовное наказание мер пресечения, поиск наиболее оптимальной его модели и разработка соответствующего законопроекта. Методологическая основа: философские воззрения о познаваемости и эволюции явлений, общенаучные и частно-научные методы познания (анализ и синтез, формально-логический, формально-юридический, правового моделирования, лингвистический, системно-структурный и др.). Результаты: представлен критический анализ Федерального закона от 3 июля 2018 г. № 186-ФЗ; выявлены основные направления развития института зачета в уголовное наказание мер пресечения, коллизии и пробельности уголовно-правовых норм ст. 72 УК РФ; с целью устранения коллизий и пробельностей разработан проект названных норм; осуществлен поиск наиболее оптимальной модели зачета мер пресечения в уголовное наказание; определены дальнейшие перспективы института зачета в материальном уголовном праве. Выводы: уголовно-правовая модель зачета в уголовное наказание мер пресечения находится в динамике. Основные направления ее модернизации — гуманизация и дифференциация, однако они носят выборочный характер. Несмотря на июльские новеллы 2018 г., названная модель не приобрела логическую завершенность. Поэтому продолжает существовать объективная необходимость ее дальнейшего совершенствования.
Ключевые слова: наказание, зачет наказания, мера пресечения, домашний арест, содержание под стражей, дифференциация мер уголовно-правового воздействия, гуманизация, модель зачета мер пресечения.
© Верина Галина Владимировна, 2018
Доктор юридических наук, профессор кафедры уголовного и уголовно-исполнительного права (Саратовская государственная юридическая академия); e-mail: [email protected] © Verina Galina Vladimirovna, 2018
Doctor of Law, Professor of the Criminal and penitentiary law department (Saratov State Law Academy) 141
G.V. Verina
CRIMINAL-LEGAL MODEL OF PRECAUTIONARY MEASURES SETOFF AS PUNISHMENT: THE JULY (2018) NOVELS
Background: legislative novels, a priori, need scientific understanding and if there are objective grounds — critical assessment. From such point of view it is expedient to examine the Federal law of July 3, 2018 No. 186-FL «About Including Changes to Article 72 of the Criminal Code of the Russian Federation» which has corrected criminal-legal model of measures of restraint setoff in criminal penalty. It is important to define the further prospects of the setoff institute in substantive criminal law. Objective: identification of the main directions of development of the setoff institute in the criminal penalty restraint measures, search of its most optimum model and development of the relevant bill. Methodology: philosophical ideas on cognoscibility and evolution of phenomena, general scientific and private - scientific methods of knowledge (the analysis and synthesis, formal and logical, legallistic, legal modeling, linguistic, system and structural methods etc.). Results: the critical analysis of the Federal law of July 3,2018 No. 186-FL has been presented in the article; the main directions of development of the offset institute in the criminal penalty of restraint measures, collisions and gaps of criminal -legal norms of Art. 72 of the Criminal Code of the Russian Federation have been revealed; in order to eliminate collisions and gaps the new project of the mentioned norms has been developed; search of the most optimum of the setoff model of the restraint measures in criminal penalty has been done; further prospects of the setoff institute in substantive criminal law have been defined. Conclusions: criminal and legal setoff model in criminal penalty of restraint measures is in the dynamics. The author states that the main directions of its modernization are humanization and differentiation M but they have certain selective character. Despite the adoption of July novels of 2018, the ° mentioned model hasn't gained logical completeness. So the objective need of its further ¡3 improvement keeps being exist.
ш Key-words: punishment,punishment offset, measure of restraint, house arrest, detention,
f differentiation of measures of criminal and legal influence, humanization, setoff model of I restraint measures.
Июльский (2018 г.) процесс российского законотворчества запомнится многочисленными поправками Уголовного кодекса РФ (далее — УК РФ). Знаковым событием стало принятие Федерального закона от 3 июля 2018 г. № 186-ФЗ «О внесении изменений в статью 72 Уголовного кодекса Российской Федерации»1, посвященную исчислению сроков наказаний и зачету наказания.
В пояснительной записке к проекту названного закона отмечается, что он (закон) призван «компенсировать издержки, возникающие в результате отсутствия в настоящее время возможности для приведения в полном объеме условий содержания под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений в соответствие с международными стандартами»2, что, несомненно, имеет большое значение и подчеркивает прогрессивность данных идей. В связи с этим важнейшими предпосылками принятия вышеозначенного федерального закона есть основания признать назревшую объективную необходимость приведения
1 См.: Собр. законодательства Рос. Федерации. 2018. № 28, ст. 4150.
2 Пояснительная записка к проекту федерального закона «О внесении изменений в статью 72 Уголовного кодекса Российской Федерации» // Официальный сайт Государственной Думы Рос-
142 сийской Федерации. URL: http://sozd.duma.gov.ru/bill/73983-5 (дата обращения: 06.09.2018).
российского уголовного законодательства в соответствие с международными стандартами, а также стремление российского государства компенсировать лицу, совершившему преступление, издержки предварительного расследования, что подтверждает гуманистическую направленность сего нормативно-правового акта.
В теории уголовного права зачету наказания не уделяется должного внимания, возможно, в силу кажущейся, на первый взгляд, его простоты, а также ввиду того, что законодатель решает весьма определенно (недвусмысленно) вопрос о соотнесении различных видов уголовных наказаний при их замене и сложении, периодически корректируя свою позицию с учетом введения новых видов уголовного наказания (в частности, корректировка подобного рода имела место в 2011 г., когда Федеральный закон от 7 декабря 2011 г. № 420-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации»3 дополнил перечень уголовных наказаний принудительными работами).
Однако нельзя утверждать, что поставленная проблема вообще не удостаивалась внимания как российских, так и зарубежных исследователей [1; 2; 3; 4; 5; 6]. Вместе с тем приходится констатировать, что она обсуждалась главным образом через призму уголовно-процессуального права. Поэтому зачет мер пресечения в наказание, продолжая оставаться уголовно-правовой материей (что особо оттенил Федеральный закон от 3 июля 2018 г.), нуждается в более глубоком исследовании с точки зрения уголовно-правовых воззрений. Так, важно обратить внимание на то, что в рамках обозначенной статьи УК РФ регламентируется, помимо исчисления сроков уголовных наказаний и зачета наказания, зачет мер пресечения в меры государственного принуждения, назначенные по приговору суда. В реальной жизни для конкретного осужденного этот вопрос был и продолжает оставаться одним из наиважнейших, от решения которого зависит его дальнейшая судьба.
Необходимо подчеркнуть, что последний аспект содержательного наполнения вышеназванной статьи уголовного закона (зачет мер пресечения) свидетельствует о расширении ее наименования, ибо в этой ситуации не решаются вопросы исчисления сроков наказаний и зачета одного наказания в другое, заявленные в названии статьи уголовного закона. Здесь ставится и определенным образом решается вопрос о соотнесении уголовного наказания и мер уголовно-процессуального характера, что вместе с тем свидетельствует о точках соприкосновения уголовного и уголовно-процессуального права. Отсюда можно сделать следующий вывод: содержание ст. 72 УК РФ шире ее названия, что заставляет задуматься о внесении в нее соответствующих корректив, ибо указанные компоненты уголовно-правовой статьи должны представлять единое целое, соответственно, не должны диссонировать, а в уголовно-правовой норме не должно быть инородных тел.
Приведенные факты Федеральный закон от 3 июля 2018 г. № 186-ФЗ не принял во внимание и не внес объективно необходимых корректив в Уголовный кодекс РФ. Поэтому в данном контексте можно прогнозировать два альтернативных варианта дальнейшей эволюции уголовно-правовой нормы и ее юридической формы: 1) изменение содержания или 2) изменение наименования статьи. От
3 См.: Собр. законодательства Рос. Федерации. 2011. № 50, ст. 7362.
143
инородных тел, конечно же, следует избавляться. Но вопрос в том, является ли зачет мер пресечения чуждым для ст. 72 УК РФ (?). Думается, нет, ибо он имеет большое значение для назначения справедливого уголовного наказания. Поэтому в представленной плоскости наиболее приемлем второй вариант, но не потому, что он более легкий, а в связи с тем, что он позволит сбалансировать наименование и содержание ст. 72 УК РФ наиболее разумным способом. Таким образом, есть основания изложить наименование ст. 72 УК РФ в следующей редакции: «Исчисление сроков наказаний, зачет наказания и мер пресечения». Однако это вовсе не означает, что при подобном варианте эволюции ст. 72 УК РФ ее содержание не будет нуждаться в дальнейших поправках. Несомненно, будет, но они должны быть иного плана.
В России традиционно в срок назначенного по приговору суда уголовного наказания включалась лишь одна мера пресечения — содержание под стражей в силу ее особого статуса с учетом строгости, во многом созвучной (как de facto, так и de jure) по наполняемым его элементам с лишением свободы. Таковая корреляция подмечена и в вышеназванной пояснительной записке, в которой, в частности, изложено следующее: «В соответствии с законодательством Российской Федерации условия содержания под стражей подозреваемых и обвиняемых в совершении преступлений по степени изоляции соответствуют самым строгим, примерно таким, как в тюрьмах»4. Не случайно обыватели (имеются в виду люди, не имеющие специальных, юридических, знаний) отождествляют ее с этим уголовным наказанием. Есть основания предположить, что и подвергнутые данной мере лица воспринимают ее в качестве наказания и вряд ли им нужны юридические тонкости отличия уголовного наказания от меры пресечения. С этим восприятием нельзя не считаться.
Более того, такого рода восприятие не чуждо и представителям уголовно-правовой науки. Так, А.В. Наумов отмечает, что «лицо, находясь под стражей, фактически лишается свободы, претерпевая подчас еще более серьезные ограничения и лишения» [7, с. 246]. По мнению М.М. Бабаева, мера государственного воздействия способна причинить такие последствия, как боль, позор, ограничение гражданских прав и свобод, изъятие имущества и т.д. [8, с. 113]. Подобное проявление причинения характерно для содержания под стражей, ибо немыслимо как абстракция «битье шпицрутенами виновного, случись, что тот использовал возможность не присутствовать на этом «празднике» в его честь» [8, с. 113]. Важно привести еще одно суждение: «Уголовное наказание не существует само по себе, как таковое. Оно «материализуется», обретает смысл, значение, начинает свою реальную жизнь только в связке с подсудимым, которому объявлен приговор» [8, с. 113]. Однако в случае меры пресечения, в первую очередь содержания под стражей, идет процесс мощного воздействия на лицо, еще не признанное судом виновным в совершении преступления. Поэтому многими (и участниками процесса воздействия, и общественностью) оно зачастую воспринимается как преждевременное и несправедливое наказание. Это восприятие, помимо другого научного обоснования, подчеркивает значимость института зачета наказания и последних шагов по его корректировке, предпринятых законодателем.
4 Пояснительная записка к проекту федерального закона «О внесении изменений в статью 72 144 Уголовного кодекса Российской Федерации».
Во вновь принятом законе традиционно уделено внимание вышеназванной составляющей института зачета. В положениях новых норм детально проработан системный дифференцированный подход к данному компоненту сего института. В качестве критерия дифференциации выступает вид назначенного уголовного наказания. Так, согласно новой редакции ч. 3 ст. 72 УК РФ «время содержания лица под стражей до вступления приговора суда в законную силу засчитывается в сроки содержания в дисциплинарной воинской части из расчета один день за полтора дня, ограничения свободы, принудительных работ и ареста — один день за два дня, исправительных работ и ограничения по военной службе — один день за три дня, а в срок обязательных работ — из расчета один день содержания под стражей за восемь часов обязательных работ»5.
Приняты серьезные меры по углублению дифференцированного подхода к зачету содержания под стражей в лишение свободы с учетом назначенного по обвинительному приговору суда вида исправительного учреждения, в частности, теперь «время содержания лица под стражей засчитывается в срок лишения свободы, за исключением случаев, предусмотренных частями третьей.2 и третьей.3 настоящей статьи, из расчета один день за: а) один день отбывания наказания в тюрьме либо исправительной колонии строгого или особого режима; б) полтора дня отбывания наказания в воспитательной колонии либо исправительной колонии общего режима; в) два дня отбывания наказания в колонии-поселении»6 (ч. 3.1 ст. 72 УК РФ).
Особо выделены правила зачета в уголовное наказание содержания под стражей в отношении рецидива преступлений и лиц, совершивших преступления определенной категории: «Время содержания лица под стражей засчитывается в срок лишения свободы из расчета один день за один день в отношении осужденных при особо опасном рецидиве преступлений; осужденных, которым смертная казнь в порядке помилования заменена пожизненным лишением свободы или лишением свободы на срок двадцать пять лет; осужденных за преступления, предусмотренные статьями 205-205.5, частями третьей и четвертой статьи 206, частью четвертой статьи 211, частями второй и третьей статьи 228, статьями 228.1, 229, 275, 276, 361 настоящего Кодекса, и сопряженные с осуществлением террористической деятельности преступления, предусмотренные статьями 277-279 и 360 настоящего Кодекса»7.
Вышеизложенные новеллы свидетельствуют о том, что институт зачета в уголовное наказание мер пресечения развивается в направлении дальнейшей его гуманизации и дифференциации. Критериями дифференциации в контексте института зачета выступают вид назначенного уголовного наказания, категория преступления, рецидив преступлений, применительно к наказанию в виде лишения свободы используется вспомогательный критерий — вид исправительного учреждения.
Однако в аспекте содержательного наполнения ст. 72 УК РФ наибольший научный интерес представляет вопрос о зачете домашнего ареста в назначенное по приговору суда уголовное наказание, особенно в ключе последних изменений, которые произошли благодаря Федеральному закону от 3 июля 2018 г. № 186-ФЗ.
5 Уголовный кодекс Российской Федерации от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ (в ред. от 3 октября 2018 г. № 352-ФЗ) // Собр. законодательства Рос. Федерации. 1996. № 25, ст. 2954; 2018. № 41, ст. 6192.
6 Там же.
7 Там же. 145
В связи с этим анализируемый Закон имеет особое значение для моделирования зачета в уголовное наказание домашнего ареста как еще одной меры пресечения, сопряженной с изоляцией от общества, но отличной от содержания под стражей.
В обозначенной плоскости названная мера пресечения не относится к числу традиционных. Ранее законодатель не придавал ей статуса, сопоставимого с содержанием под стражей, и не предусматривал на уровне материального уголовного права возможность зачета ее в уголовное наказание, назначенное по обвинительному приговору суда. На сегодня в связи с пересмотром статуса домашнего ареста в системе института зачета есть основания надеяться, что состоявшаяся модернизация уголовного закона позволит смягчить участь достаточно большого количества осужденных. Новая норма не будет применяться избирательно, ибо она носит императивный характер. Таким образом, на официальном уровне выработан новый подход к вопросу зачета в уголовное наказание домашнего ареста, существо которого заключается в следующем: «Время нахождения лица под домашним арестом засчитывается в срок содержания лица под стражей до судебного разбирательства и в срок лишения свободы из расчета два дня нахождения под домашним арестом за один день содержания под стражей или лишения свободы» (ч. 3.4 ст. 72 УК РФ в ред. Закона от 3 июля 2018 г. № 186-ФЗ)8.1Н
Это весьма интересное и значимое как с теоретической, так и правоприменительной точки зрения решение, поскольку, с одной стороны, получила дальнейшее развитие модель зачета в уголовное наказание мер пресечения: она стала более завершенной и совершенной, а с другой — осужденные будут иметь в активе основательную надежду на смягчение уголовного наказания. Более того, нововведение соответствует основному тренду эволюции уголовного законодательства — его гуманизации. Уголовная политика расставила свои приоритеты. Данное событие еще раз подчеркнуло мобильность и историческую изменчивость не только уголовной политики, но и уголовного законодательства, а также способность уголовной политики опережать и предопределять развитие уголовного закона. Таким образом, есть основания утверждать, что уголовно-правовая модель зачета мер пресечения в уголовное наказание находится в динамике.
Наряду с изложенным некое недоумение вызывает позиция законодателя о зачете домашнего ареста в содержание под стражей. Зачем это понадобилось, когда узаконен зачет домашнего ареста в назначенное по обвинительному приговору суда уголовное наказание в виде лишения свободы? Дело в том, что домашний арест и содержание под стражей — две меры пресечения, каждая из которых теперь самостоятельно учитывается при назначении уголовного наказания в виде лишения свободы. Поэтому с позиции назначения наказания нелогично засчитывать домашний арест в содержание под стражей. Между каждой из названных мер процессуального характера и наказанием в виде лишения свободы установлена корреляция. Более того, есть прямая корреляция между домашним арестом и лишением свободы: два дня домашнего ареста приравнены к одному дню лишения свободы. Поэтому нет объективной необходимости в корреляции опосредованной.
Важно подчеркнуть, что решение о приравнивании двух дней домашнего ареста к одному дню лишения свободы излишне гуманно. Представляется, соотношение 2:1 в большей степени приемлемо к зачету домашнего ареста в срок
146
8 См.: Собр. законодательства Рос. Федерации. 1996. № 25, ст. 2954; 2018. № 41, ст. 6192.
такого наказания, как принудительные работы. Соотношение 1:1 уместно для зачета домашнего ареста в ограничение свободы, поскольку данные меры государственного воздействия на лицо, совершившее преступление, имеют много общего по своему содержанию. Корреляцию же домашнего ареста и лишения свободы целесообразно представить как 3:1, т.е. три дня домашнего ареста следует приравнять к одному дню лишения свободы. Поэтому положения закона в развернутом вышеправовом пространстве необходимо скорректировать, в связи с чем из ч. 3.4 ст. 72 УК РФ слова «в срок содержания лица под стражей до судебного разбирательства и» следует исключить. Также необходимо изменить корреляцию домашнего ареста и лишения свободы с учетом предложенной выше модели.
Вместе с тем узаконение зачета домашнего ареста в срок назначенного уголовного наказания породило определенные проблемы. В частности, как быть, если суд назначает не лишение свободы в качестве уголовного наказания, а другое, более мягкое, уголовное наказание, например, принудительные работы? На сегодня возможность зачета домашнего ареста в срок принудительных работ во многих случаях нулевая. Особенно отчетливо и наглядно это проявляется при тех обстоятельствах, когда в отношении лица избиралась только одна мера пресечения — домашний арест. В обстановке последовательного избрания двух разных мер пресечения (домашнего ареста и содержания под стражей) возможен опосредованный зачет домашнего ареста (через зачет в содержание под стражей на основании ч. 3.4 ст. 72 УК РФ) в срок принудительных работ, назначенных по обвинительному приговору суда. Однако подобное решение приводит к запутанности и усложнению процедуры зачета меры пресечения в уголовное наказание, что служит одной из причин необходимости установления в уголовном | законодательстве прямой корреляции между мерой пресечения и уголовным и наказанием, на что обращалось внимание. Когда же избирается одна мера пре- а сечения (домашний арест), то возможность аналогичного двухступенчатого за- о чета исключается вовсе. Таким образом, в последнем варианте законодательная О модель зачета в уголовное наказание домашнего ареста не работает. Поэтому О
п
следует признать справедливым утверждение А.В. Шеслера о том, что одна из а
тенденций современной уголовно-правовой политики в законодательной сфере в
|
«состоит в непоследовательной гуманизации уголовного закона» [9, с. 51]. В во- О просах дифференциации наблюдается аналогичная ситуация. Следовательно, ю
~о
необходимо задуматься над дальнейшей корректировкой ст. 72 УК РФ с целью |
придания ее положениям логической завершенности в контексте гуманизации К
и дифференциации. а
Данные рассуждения позволяют также констатировать, что заполнение одной |
пустоты порождает другую. Более того, в ст. 72 УК РФ явно обозначилась «черная | дыра», ибо в уголовно-правовых нормах отсутствует прямая корреляция между №
домашним арестом и всеми видами уголовных наказаний (за исключением ли- 11
шения свободы). Иными словами, наличие пробельности в решении вопроса о )
зачете мер процессуального характера в уголовное наказание достаточно очевид- 8 но. Выявленная пробельность существовала в УК РФ и до его июльской (2018 г.) модификации продолжает оставаться и сейчас. Обеспокоенность вызвана тем, что настоящее состояние уголовного закона может породить коллизии и судебные прецеденты. Предвосхищая их, представляется целесообразным установить в уголовно-правовой норме корреляцию между данной мерой пресечения и всеми
видами уголовных наказаний. В связи с этим следует обратить внимание на про- 147
ект уголовно-правовой нормы, предложенный Я.В. Фроловичевым: «Время нахождения лица под домашним арестом до судебного разбирательства засчитыва-ется в сроки ... принудительных работ, содержания в дисциплинарной воинской части и ареста из расчета два дня за один день, ограничения свободы — один день за один день, исправительных работ и ограничения по военной службе — один день за два дня, а в срок обязательных работ — из расчета один день нахождения под домашним арестом за восемь часов обязательных работ» [10, с. 58].
Однако не все соотношения домашнего ареста с видами уголовного наказания, представленные в приведенном проекте, могут быть приемлемы. При выработке корреляций автор не учел положения ст. 44 «Виды наказаний» УК РФ, строгость уголовных наказаний, их сущностные элементы. С учетом названных критериев наиболее приемлемым видится другое содержание обсуждаемой уголовно-правовой нормы. Посему ч. 3.4 ст. 72 УК РФ целесообразно изложить в следующей редакции: «Время нахождения лица под домашним арестом засчиты-вается в срок лишения свободы, содержания в дисциплинарной воинской части и ареста из расчета три дня за один день, принудительных работ — два дня за один день, ограничения свободы — один день за один день, а в срок ограничения по военной службе, исправительных и обязательных работ — из расчета один день домашнего ареста за восемь часов работ».
Предложенное соотношение (один день: 8 ч) нахождения под домашним арестом, с одной стороны, и с другой — ограничения по военной службе, исправительных и обязательных работ обусловлено тем, что сущностью всех названных видов уголовного наказания выступает принудительное привлечение к труду.
В настоящее время при назначении в качестве уголовного наказания штрафа и лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью в контексте зачета принимается во внимание только содержание под стражей: «При назначении осужденному, содержавшемуся под стражей до судебного разбирательства, в качестве основного вида наказания штрафа, лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью суд, учитывая срок содержания под стражей, смягчает назначенное наказание или полностью освобождает его от отбывания этого наказания»9 (ч. 5 ст. 72 УК РФ).
Поэтому ч. 5 ст. 72 УК РФ также подлежит модернизации, ибо в ней не находит отражения вопрос о зачете домашнего ареста в такие виды уголовных наказаний, как штраф и лишение права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью. В связи с этим представляется необходимым изложить ч. 5 ст. 72 УК РФ в следующей редакции: «При назначении осужденному, содержавшемуся под стражей или находившемуся под домашним арестом до судебного разбирательства, в качестве основного вида наказания штрафа, лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью суд, учитывая срок содержания под стражей или нахождения под домашним арестом, смягчает назначенное наказание или полностью освобождает его от отбывания этого наказания».
Завершая исследование проблемы зачета в уголовное наказание мер пресечения в свете июльских (2018 г.) новелл, важно представить наиболее значимые результаты и выводы: во-первых, уголовно-правовая модель зачета мер пресече-
148
9 Собр. законодательства Рос. Федерации. 1996. № 25, ст. 2954; 2018. № 41, ст. 6192.
ния находится в динамике; во-вторых, основной вектор развития данной модели — гуманизация и дифференциация ее сущностных составляющих; в-третьих, анализ Федерального закона от 3 июля 2018 г. № 186-ФЗ «О внесении изменений в статью 72 Уголовного кодекса Российской Федерации» показал как позитивные стороны нововведений, так и порожденные им коллизии и пробельности, при наличии которых есть основания прогнозировать судебные прецеденты.
И, в-четвертых, с целью устранения данных коллизий и пробельностей, недопущения судебных прецедентов, а также придания уголовно-правовой модели зачета мер пресечения в уголовное наказание логической завершенности в контексте гуманизации и дифференциации разработан проект ч. 3.4 и 5 ст. 72 УК РФ: «3.4. Время нахождения лица под домашним арестом засчитывается в срок лишения свободы, содержания в дисциплинарной воинской части и ареста из расчета три дня за один день, принудительных работ — два дня за один день, ограничения свободы — один день за один день, а в срок ограничения по военной службе, исправительных и обязательных работ — из расчета один день домашнего ареста за восемь часов работ.
5. При назначении осужденному, содержавшемуся под стражей или находившемуся под домашним арестом до судебного разбирательства, в качестве основного вида наказания штрафа, лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью суд, учитывая срок содержания под стражей или нахождения под домашним арестом, смягчает назначенное наказание или полностью освобождает его от отбывания этого наказания». Необходимо изменить и название ст. 72 УК РФ, представив его в следующей редакции: «Исчисление сроков наказаний, зачет наказания и мер пресечения». ш
п
—
s
Библиографический список п
1. Долгушин ДА. Домашний арест и заключение под стражу как меры уголовно- — процессуального пресечения: теоретико-правовые аспекты и практика применения: к дис. ... канд. юрид. наук. Владимир, 2010. 185 с. Г
2. Колоскова С.В. Домашний арест как мера пресечения в современном уголовном g судопроизводстве России: доктрина, юридическая техника и правоприменительная П
—I
практика: дис. ... канд. юрид наук. М., 2014. 250 с. H
3. Салтыков Е.В. Домашний арест в российском уголовном процессе: автореф. дис. й ... канд. юрид наук. Екатеринбург, 2007. 22 с. 1
4. Светочев ВА.. Домашний арест как мера пресечения в уголовном процессе Рос- Ч сийской Федерации: дис. ... канд. юрид. наук. Калининград, 2009. 213 с. О
5. Цоколова О.И. Теория и практика задержания, ареста и содержания под стражей К в уголовном процессе: дис. ... д-ра юрид. наук. М., 2007. 417 с. Ш
6. Chaz Arnett. Virtual Shackles: Electronic Surveillance and the Adultification of 1
s
Juvenile Courts // Journal of Criminal Law and Criminology. 2018. Vol. 108. Issue 3. № P. 399-454. g
7. Уголовное право России. Части Общая и Особенная: учебник / М.П. Журавлев [и К др.]; под ред. А.И. Рарога, 8-е изд., перераб. и доп. М.: Проспект, 2014. 784 с. g
8. Бабаев М.М. Уголовное наказание как восприятие // Библиотека уголовного 8 права и криминологии. 2016. № 5 (17). С. 112-118.
9. Шеслер А.В. Уголовно-правовая политика: учебное пособие. 2-е изд., испр. и доп. Новокузнецк: Кузбасский институт ФСИН России, 2018. 78 с.
10. Фроловичев Я.В. Зачет времени домашнего ареста в сроки уголовных наказаний: законодательная регламентация и судебная практика // Инновационная наука. Международный научный журнал. 2017. №. 10. С. 54-59. 149
References
1. Dolgushin D.A. House Arrest and Detention as Measures of Criminal Procedure Suppression: Theoretic-legal Aspects and Practice of Application: dissertation... of the Candidate of Legal Sciences. Vladimir, 2010. 185 p.
2. Koloskova S.V House Arrest as a Measure of Restraint in Modern Criminal Legal Proceedings of Russia: Doctrine, Legal Equipment and Law-enforcement Practice: diss. ... of cand.of law. M, 2014. 250 p.
3. Saltykov E.V. House Arrest in the Russian Criminal Trial: extended abstract of the diss. ... of cand. of law. Yekaterinburg, 2007. 22 p.
4. Svetochev V.A. House Arrest as a Measure of Restraint in Criminal Trial of the Russian Federation: diss. ... of cand.of law. Kaliningrad, 2009. 213 p.
5. Tsokolova O.I. The Theory and Practice of Detention, Arrest and Detention in Criminal Trial: diss. ... of doc.of law. M, 2007. 417 p.
6. Chaz Arnett. Virtual Shackles: Electronic Surveillance and the Adultification of Juvenile Courts // Journal of Criminal Law and Criminology. 2018. Vol. 108. Issue 3. P. 399-454.
7. Criminal Law of Russia. General and Special parts: textbook / M.P. Zhuravlev [and others.]; edited by A.I. Rarog; 8th edition, revised and added. M.: Avenue, 2014. 784 p.
8. Babayev M.M. Criminal Penalty as Perception // Library of Criminal Law and Criminology. 2016. No. 5 (17). P. 112-118.
9. Shesler A.V. Criminal-legal Policy: tutorial. Second edition, corrected and added. Novokuznetsk: Kuzbass Institute FSIN of Russia, 2018. 78 p.
10. Frolovichev Ya.V. Offset of Time of House Arrest in Terms of Criminal Penalties: Legislative Regulation and Jurisprudence // Innovative Science. International Scientific Magazine. 2017. No. 10. P. 54-59.
УДК 343.985.5
Н.И. Малыхина
СПОСОБЫ ИССЛЕДОВАНИЯ ВЗАИМОСВЯЗЕЙ МЕЖДУ ЛИЦОМ, СОВЕРШИВШИМ ПРЕСТУПЛЕНИЕ, И ИНЫМИ КОМПОНЕНТАМИ КРИМИНАЛЬНОГО СОБЫТИЯ
Введение: в современных условиях разработка методики построения криминалистической модели неизвестного преступника является актуальным направлением как для теории, так и для практики расследования преступлений. Однако в силу новизны данного вида деятельности остается недостаточно исследованным ряд вопросов, в частности связанных с установлением связей лица, совершившего преступление, с иными элементами криминального события в практическом расследовании. Цель: разработка авторских способов исследования взаимосвязей между элементами
© Малыхина Наталья Ивановна, 2018
Доктор юридических наук, доцент, профессор кафедры криминалистики (Саратовская государственная юридическая академия); e-mail: [email protected]
© Malykhina Natalia Ivanovna, 2018 150 Doctor of law, Associate professor, Professor of the Criminalistics Department (Saratov State Law Academy)
