CC BY
93
ГОСУДАРСТВО И ПРАВО РОССИИ: ИСТОРИЯ И СОВРЕМЕННОСТЬ
УГОЛОВНАЯ ПОЛИТИКА И УГОЛОВНОЕ СУДОПРОИЗВОДСТВО В ПЕРВЫЕ ГОДЫ СОВЕТСКОЙ ВЛАСТИ
Н.И. Газетдинов
Кафедра уголовного процесса и криминалистики Казанский государственный университет Ул. Кремлевская, 18, 420008 Казань, Татарстан
В статье рассматриваются вопросы становления уголовной политики и уголовного судопроизводства после совершения социалистической революции. Дается анализ законодательства о создании советских судебных учреждений, органов предварительного расследования и принципов осуществления уголовного судопроизводства по первым декретам советского государства.
В первые месяцы существования молодой Советской власти вместо уголовной политики появилась большевистская идеология борьбы со свергнутой буржуазией, а вместо принципов права, за отсутствием таковых — «революционное правосознание».
По справедливому замечанию А.И. Александрова, революция 1917 г. стала «водоразделом» в развитии отечественного права. Произошел глубокий разрыв в отечественной правовой традиции, многое из наработанного раньше, как в теории, так и на практике, оказалось отвергнуто. Вместе с тем советский период в развитии основ права также является одной из исторических предпосылок современного уголовного процесса и его законодательной базы [1, с. 241].
Установление советской власти сказалось на существенном изменении функций государственных органов по пресечению преступлений в нескольких отношениях. Прежде всего, резко изменился сам перечень преступлений; рассматривая преступность как одно из проявлений классовой борьбы, большевистское руководство страны основное внимание обращало на контрреволюционные преступления [3, с. 60].
Формирование советского права, права нового типа, началось с издания Декрета Совета народных комиссаров «О суде», опубликованного 24 ноября 1917 г., который вошел в историю как «Декрет о суде № 1» [6].
Декрет о суде № 1, учитывая уроки Парижской коммуны, пошел по пути разрушения буржуазной государственной машины, практически сломав ее до основания.
Одновременно с судебными учреждениями Декретом о суде № 1 упразднялись прокуратура, адвокатура и институт судебных следователей.
В.И. Ленин считал это единственно правильным решением. По его словам «безусловной обязанностью пролетарской революции было не реформировать судебные учреждения (этой задачей ограничивались кадеты и их подголоски меньшевики и правые эсеры), а совершенно уничтожить, смести до основания весь старый суд и его аппарат. Эту необходимую задачу Октябрьская революция выполнила, и выполнила успешно» [2, т. 36, с. 162-163].
Хотя эти суды назывались по разному — «товарищеские», «суды общественной совести», «народные суды», — их объединяло много общего. Они повсеместно избирались трудящимися на общих собраниях или советами и революционными комитетами, деятельность судов носила открытый и гласный характер.
Параллельно с местными судами в Декрете предусматривалось создание рабочих и крестьянских революционных трибуналов для борьбы с контрреволюционными силами в целях применения мер ограждения от них революции, а также для рассмотрения таких особо опасных преступлений, как саботаж, мародерство и другие. Трибунал действовал коллегиально в составе постоянного председателя и шести очередных заседателей, избираемых Советами.
Предварительное следствие по уголовным делам, подсудным местным судам, должен был производить единолично местный судья, но в качестве гарантий от незаконного, вернее, от необоснованного ареста или предания суду, задержания эти вопросы должны были решаться коллегиально с участием заседателей. По делам, подсудным революционным трибуналам, Декрет предусматривал создание следственных комиссий при Советах.
Вместо упраздненных частной и присяжной адвокатуры и органов прокуратуры Декрет о суде № 1 создания никаких их заменяющих учреждений не предусматривал.
Обвинение и защита по Декрету рассматривалась как общественная повинность — «В роли же обвинителей и защитников, допускаемых и в стадии предварительного следствия, а по гражданским делам — поверенными, допускаются все не опороченные граждане обоего пола, пользующиеся гражданскими правами».
Что касается законодательной основы вновь создаваемых органов уголовной юстиции молодой Советской власти, в Декрете было закреплено: «Местные суды решают дела именем Российской Республики и руководствуются в своих решениях и приговорах законами свергнутых правительств лишь постольку, поскольку они не отменены революцией и не противоречат революционной совести и революционному правосознанию».
Таким образом, подчеркивая значение Декрета о суде № 1, необходимо отметить, что в нем были закреплены принципы выборности и независимости судей и судебных заседателей, принцип коллегиальности, гласности судебного разбирательства, принцип революционной законности и принцип осуществления правосудия судом.
В развитие Декрета «О суде» 7 марта 1918 г. ВЦИК издает Декрет «О суде № 2» [9], в котором предусматривалось создание окружных судов для рассмотрения дел по первой инстанции, превышающих подсудность местных судов в составе одного постоянного судьи и 12 народных заседателей. В качестве кассационной инстанции для окружных судов в Декрете было предусмотрено создание областных судов, и в целях единообразия кассационной практики в Москве должен был учреждаться Верховный судебный контроль.
Декрет о суде № 2 закрепил принцип национального языка судопроизводства. В нем было записано: «В судах всех инстанций допускается судоговорение на всех местных языках».
Декретом о суде № 2 также предусматривалось создание «Коллегии правозас-тупников», создаваемых при Советах путем их выборов. Члены этой коллегии выполняли обязанности общественных обвинителей и общественных защитников, и только они имели право участвовать в судах. Таким образом, были закреплены принцип обеспечения обвиняемому права на защиту и принцип состязательности уголовного судопроизводства. Декрет предусматривал состязательность при рас-
смотрении уголовных дел, защита допускалась и в стадию предварительного следствия, которое велось избираемыми местными Советами комиссиями из трех человек, имевшими право ограничивать участие на следствии [1, с. 247].
Впоследствии при Советской власти эти принципы с переменными успехами действовали на всех этапах ее развития, хотя содержание их в различные периоды в зависимости от остроты классовой борьбы и проводимой уголовной политики временами превращалось в прямую противоположность. Скажем, преследующее благие цели закрепление принципа коллегиальности осуществления правосудия, при соблюдении внешней формы, превращалось в орудие революционного (красного) террора.
Уголовная политика молодой Советской власти была направлена на беспощадную борьбу с врагами революции, на жестокое подавление инакомыслия в любой форме, не разбираясь в средствах применения репрессий. По этому поводу В.И. Ленин указывал: «Никакой пощады этим врагам народа, врагам социализма, врагам трудящихся. Война не на жизнь, а на смерть богатым и их прихлебателям, буржуазным интеллигентам, война жуликам, тунеядцам и хулиганам» [2, т. 35, с. 137].
В одном из проектов постановления Совнаркома В.И. Ленин обосновывает необходимость создания судов «скорых и действительно революционно беспощадных к контрреволюционерам, взяточникам и дезорганизаторам, нарушителям дисциплины: суд должен не устранить террор, обещать это было бы самообманом или обманом, а обосновать и узаконить его принципиально, ясно, без фальши и без прикрас. Формулировать надо как можно шире, ибо только революционное правосознание и революционная совесть поставят условия применения на деле, более или менее широкого» [2, т. 36, с. 53].
Наряду с местными судами в первый период существования Советской власти действовали и революционные трибуналы. 19 декабря 1917 г. НКЮ издает инструкцию «О революционном трибунале, его составе, делах, подлежащих его ведению, налагающих им наказаниях и о порядке ведения его заседаний» [8].
Данной инструкцией устанавливалась публичность и гласность заседаний трибунала без каких-либо ограничений, судебное следствие должно было осуществляться с участием обвиняемого и защитника.
28 мая 1918 г. был учрежден Революционный трибунал при ВЦИК для рассмотрения особо важных дел, которые должны были изыматься из подсудности местных судов. Состав этого трибунала избирался ВЦИК. Для производства предварительного следствия по делам, подсудным данному трибуналу, создавалась следственная комиссия. Первоначально специального органа, осуществляющего надзор за деятельностью революционных трибуналов, не было, в какой-то степени этим занимался НКЮ РСФСР, в связи с чем 25 января 1918 г. при НКЮ организуется кассационное отделение. Декретом ВЦИК от 11 июня 1918 г. кассационное отделение НКЮ упраздняется и создается кассационный отдел при ВЦИК для рассмотрения кассационных жалоб и протестов на приговоры революционных трибуналов [7]. 2 апреля 1919 г. вместо кассационного отдела при ВЦИК учреждается кассационный трибунал для рассмотрения кассационных жалоб и протестов по делам, рассмотренным революционными трибуналами. Дела с кассационными жалобами должны были направляться в кассационный трибунал в течение 24-х часов после поступления их в трибунал, а в кассационном порядке они должны были рассматриваться не позднее 7 дней.
Декретом ВТ ТИК от 23 июня 1921 г, учреждается единый Верховный трибунал при ВЦИК, который являлся единым кассационным органом и органом надзора над всеми действовавшими на территории РСФСР трибуналами, а также судом первой инстанции для дел особой важности [5].
Важным шагом к установлению единства судебной системы явилось принятие 31 октября 1922 г. ВЦИК положения о судоустройстве РСФСР, в соответствии с которым должна была формироваться следующая судебная система: 1) народный суд в составе одного постоянного народного судьи; 2) народный суд в составе одного постоянного народного судьи и двух народных заседателей; 3) губернский суд; 4) Верховный Суд РСФСР.
В составе Верховного Суда действовали Президиум, пленарные заседания, кассационные коллегии по уголовным и гражданским делам, судебная коллегия, военная коллегия, военно-транспортная коллегия и дисциплинарная коллегия. Верховный Суд осуществлял судебный надзор над всеми без ограничения судами РСФСР, рассматривая в кассационном порядке дела, решенные губернскими судами и в порядке надзора все дела, разрешенные любыми судами, и рассматривал по первой инстанции дела особой государственной важности [10]. В соответствии с данным положением для расследования уголовных дел вводилась лишь должность народных следователей, которые состояли при соответствующих следственных участках, при губернском суде — старшие следователи, а при Верховном Суде РСФСР и при отделе прокуратуры НКЮ РСФСР — следователи по важнейшим делам.
25 мая 1922 г. принят первый советский Уголовно-процессуальный кодекс РСФСР, в соответствии с которым следователь рассматривался как носитель судебной власти, так как он состоял при соответствующих судах, которые назначали на должность, отстраняли от должности и рассматривали жалобы на его действия (ст. 126-127 УПК 1922 г.). Но процессуально следователь зависит от прокурора, который мог давать следователю указания о направлении и дополнении следствия, которые для него были обязательными (ст. 12 УПК). По утверждению A.B. Смирнова, в дальнейшем произошла фактическая ликвидация предварительного следствия. Тенденция к этому отчетливо проявилась уже 1923 г., когда прокурору были даны дополнительные полномочия по передаче дел от одного следователя к другому, рассмотрению всех жалоб на действия следователя. В последующем на объединенном заседании РКИ СССР и РКИ РСФСР от 10 сентября 1927 г. принято решение о полной передаче народных следователей в подчинение прокуратуре и превращения их в «местных агентов прокурорского надзора». Постановлениями ВЦИК и СНК РСФСР от 3 сентября 1928 г. и ЦИК и СНК СССР от 30 января 1929 г. следственный аппарат был передан прокуратуре. «Результатом этих трагических событий стала гибель в советском уголовном процессе предварительного следствия, которое фактически превратилось в прокурорское дознание, наделенное, однако, узурпированными судебными полномочиями» [4, с. 204]. После образования СССР на сессии ЦИК СССР в октябре 1924 г. были приняты Основы судоустройства и судопроизводства Союза ССР и союзных республик. Общесоюзные кодификации 20-х гг. отразили основные процессы, протекавшие в стране: централизация власти, управление и регулирование экономических, политических и идеологических процессов. В правовой сфере складывалась закрытая система права, претендующая на законность и полноту. «И хотя подобная авторитарная, почти полностью игнорирующая интересы личности реформа уголовного процесса и не была осуществлена, но последующие изменения и дополнения уголовно-процессуального законодательства проводились именно в таком направлении — ликвидация и ущемление и без того ограниченных прав личности в уголовном процессе, ужесточение и усиление его репрессивности» [1, с. 265].
Характеризуя УПК РСФСР 1923 г., В.М. Савицкий также писал, что «УПК РСФСР 1923 г. обслуживал тоталитарную политическую систему, которая хотя формально и признавала, но фактически полностью игнорировала права человека, в
том числе в уголовном судопроизводстве. Именно поэтому параллельно с судом могли существовать и успешно, с точки зрения охранной системы, функционировать разнокалиберные «особые совещания», «двойки», «тройки», издаваться и применяться драконовские законы 1934-1937 гг., сводившие на нет процессуальные гарантии, предусмотренные кодексом» [3].
Уголовная политика и уголовное судопроизводство советской власти того периода, безусловно, были подчинены удержанию и укреплению нового режима любой ценой. Как справедливо подчеркивает А.И. Александров, «уголовная политика, поправ принципы состязательности, всесословности, равенства всех перед судом, необходимости соблюдения прав личности в уголовном судопроизводстве, свела уголовный процесс к орудию классовой борьбы» [1, с. 266].
Об этом же пишет и А.В. Смирнов: «Внешне состязательная форма судопроизводства была хорошо отрежиссированным спектаклем, где роли заранее расписаны, а финал хорошо известен всем исполнителям. Приговор стал политическим ярлыком, призванным лишь еще раз подтвердить: «У нас зря не сажают». Содержание судебного действа свелось в основном к почти неизбежному подтверждению тех материалов, которые были созданы «Советскими следователями». Уголовный преследователь получил возможность сам создавать судебные доказательства, сделавшись таким образом подлинным судьей. Непосредственность исследования доказательств судом фактически умерла, и одного этого оказалось достаточным, чтобы свести состязательность к фарсу» [4, с. 206].
ЛИТЕРАТУРА
1 .Александров А.И. Уголовная политика и уголовный процесс в Российской государственности. — СПб., 2003.
2. Лент В.И. Полн. собр. соч.
3. Савицкий В.М. Уголовный процесс России на новом витке демократизации // Государство и право. — 1994. — № 6.
4. Смирнов А.В. Состязательный процесс. — СПб., 2001.
5. СУ РСФСР. — 1921. — № 51. — Ст. 294.
6. СУ РСФСР. — 1917. № 4. — Ст. 50.
7. СУ РСФСР. — 1918. № 41. — Ст. 520.
8. СУ РСФСР. — 1917. № 12. — Ст. 170.
9. СУ РСФСР. — 1918. № 26. — Ст. 420.
10. СУ РСФСР. — 1923. № 10. — Ст. 121.
PENAL POLICY AND CRIMINAL JUSTICE IN THE WAKE OF THE SOVIENT POWER
N.I. Gazetdinov
The Department of Criminal Procedure and Criminalistics The Kazan State University Kremlyovskaya St., 18, 420008 Kazan, Tatarstan
The aforesaid article deals with the questions of the formation of the penal policy and criminal justice right after the completion of the Socialist revolution of 1917. The article contains a full analysis of: the legislation on the establishment of the Soviet legal agencies, pretrial investigative (investigatory) agencies; and the principles of employment and execution of criminal justice with in the meanings of the first decrees of the Soviet State.
