УГОЛОВНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА МОШЕННИЧЕСТВО С ИСПОЛЬЗОВАНИЕМ ЭЛЕКТРОННЫХ СРЕДСТВ ПЛАТЕЖА (СТ. 159.3 УК РФ) Текст научной статьи по специальности «Право»

УДК 34 ББК 67

DOI 10.24412/2414-3995-2021-4-115-120

NIION: 2015-0066-4/21-024 MOSURED: 77/27-011-2021-04-223

© Густова Э.В., Куликова М.А., 2021

Научная специальность 12.00.08 - уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право

УГОЛОВНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА МОШЕННИЧЕСТВО С ИСПОЛЬЗОВАЕМ ЭЛЕКТРОННЫХ СРЕДСТВ ПЛАТЕЖА (СТ. 159.3 УК РФ)

Элла Владимировна Густова,

доцент кафедры уголовного права, кандидат юридических наук

Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя (117997, Москва, ул. Академика Волгина, д. 12)

E-mail: ellagustova@mail.ru;

Маргарита Андреевна Куликова, командир отделения Института подготовки сотрудников для органов предварительного расследования Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя (117997, Москва, ул. Академика Волгина, д. 12)

E-mail: kulikowa.margo2017@yandex.ru

Аннотация. В статье отмечается преобразование криминологической характеристики преступных деяний в отношении собственности за счет популяризации применения электронных расчетных средств и современных способов их воспроизводства, в том числе с использованием информационных технологий, которые постоянно совершенствуются. Рассматриваются многочисленные способы хищения денежных средств с использованием электронных средств платежа. Наблюдается, что проблема правоприменения ст. 159.3 УК РФ сопряжена с недостаточной научной разработкой элементов, включенных в состав преступления, а также с дефицитом нормативного руководства и рекомендаций по их квалификации.

Ключевые слова: мошенничество с использованием электронных средств платежа, электронные средства платежа, мошенничество, кража, преступление, общественная опасность, противоправное деяние

CRIMINAL LIABILITY FOR FRAUD WITH THE USE OF ELECTRONIC MEANS OF PAYMENT (ARTICLE 159.3 OF THE CRIMINAL CODE OF THE RUSSIAN FEDERATION)

Ella V. Gustova,

Associate Professor of Department of Criminal Law, Candidate of Legal Sciences

Moscow University of the Ministry of Internal affairs of Russia named after V.Ya. Kikot' (117997, Moscow, ul. Akademika Volgina, d. 12);

Margarita A. Kulikova, Division Commander of the Preliminary Investigation Training Institute Moscow University of the Ministry of Internal affairs of Russia named after V.Ya. Kikot' (117997, Moscow, ul. Akademika Volgina, d. 12)

Abstract. The article notes the transformation of criminological characteristics of criminal acts in relation to property by popularizing the use of electronic means of calculation and modern methods of their reproduction, including using information technologies, which are constantly being improved. Numerous means of embezzlement using electronic means of payment are considered. It is observed that the problem of enforcement of Art. 159.3 of the Criminal Code of the Russian Federation is associated with insufficient scientific development of elements included in the corpus delicti, as well as with a shortage of normative guidance and recommendations for their qualification.

Keywords: fraud with the use of electronic means of payment, electronic means of payment, fraud, theft, crime, public danger, illegal act

Для цитирования: Густова Э.В., Куликова М.А. Уголовная ответственность за мошенничество с использоваем электронных средств платежа (ст. 159.3 УК РФ). Вестник экономической безопасности. 2021;(4):115-20.

Каждый год прослеживается тенденция роста операций с применением расчетов в безналичной форме. Статистические данные Центробанка РФ указывают на рост электронных переводов денег посредством платежной системы Банка РФ. В цифровом выражении: за 2019 год переводов было осуществлено 1 715,7 млн ед., а за 2020 год -1 844,1 млн ед., то есть число операций, связанных

с переводом денежных средств, увеличилось на 7,4% [11].

Интернет-банкинг стал применяться в России в прошлом веке. С 2016 года количество банковских счетов превысило общую численность населения страны. Основными факторами, которые определили динамику роста дистанционных форм обслуживания потребителей финансовых услуг, стали по-

литика банков по сокращению персонала, а также ускорение развития дистанционных форм обслуживания. Отличительным преимуществом технологии мобильного банка по сравнению с технологией интернет-банка является расширение возможностей владельца счета для дистанционного доступа к управлению безналичными денежными средствами. Ведь она применяется не только там, где есть интернет, но и в любом месте, где есть мобильная связь.

Эволюционный процесс не стоит на месте, и уже сейчас финансовый сектор находится на пороге новой революции, которая затронет наличные денежные средства. Цифровые деньги только недавно появились, находясь в активном поиске своего местоположения в экономике, но уже в определенной мере конкурируют в функционале с традиционными деньгами.

Массовый переход на дистанционное банковское обслуживание мошенники используют в своих интересах, пытаясь вторгнуться во взаимодействие клиента и банка и перенаправляя денежные средства в свою сторону. Мошенничество с цифровыми деньгами переживает свой исторический расцвет. Несанкционированное списание с электронного (цифрового) кошелька - достаточно распространенное явление. В свою очередь, отсутствие судебной практики взыскания цифровых денег и системы страхования электронных кошельков значительно повышает риски стать жертвой мошенников.

Кроме того, в период пандемии COVID-19 в Российской Федерации значительно увеличилось количество мошеннических действий [3]. Во время самоизоляции большая часть страны перешла на удаленный формат работы, что повлекло за собой активное использование электронных систем расчета и разработку новых методов совершения хищений. В этот период начисления заработной платы, пенсий, пособий производились с использованием банковских карт. Широкое применение получили операции по онлайн-оплате приобретенных товаров, оказанных услуг.

Так, например, приобрели «популярность» такие схемы мошеннических действий, как рассылки сообщений с просьбами пожертвований на производство вакцины, предложениями приобрести лекарственные препараты от вируса COVID-19 от

лица органов здравоохранения, в том числе международных, таких как Всемирная организация здравоохранения, ЮНИСЕФ, естественно, не имеющих к ним никакого отношения. Набирают обороты он-лайн-продажи фальшивых прививочных сертификатов.

Известны случаи, когда мошенники, владея информацией о проблемах с трудоустройством, осуществляли «корпоративные» рассылки с предложениями удаленной работы, например, с участием Zoom-конференции или быстрого и легкого заработка на майнинге криптовалюты.

Кроме фальшивых интернет-магазинов по продаже товаров путем размещения недостоверных фотографий, изображений товара, увеличилось количество сайтов-клонов, например приложение СберБанк Онлайн, с помощью которых сумма денежных средств переводится на счет мошенникам.

Таким образом, в период ограничений, связанных с пандемией коронавирусной инфекции, в России резко выросло число зарегистрированных случаев мошенничества с использованием электронных средств платежа, о чем свидетельствует статистика ГИАЦ МВД России. При этом рост данных преступлений произошел исключительно за счет телефонного и интернет-мошенничества, то есть преступлений, совершаемых с использованием информационно-телекоммуникационных технологий или в сфере компьютерной информации - за 2020 год зарегистрировано 25 820 случаев такого мошенничества, по отношению к аналогичному периоду 2019 года (16 119 случаев) их число выросло на 60,2% [10].

Широкая распространенность преступных деяний, направленных на хищение безналичных денежных средств со счетов граждан, определенная специфика преступления, способов и средств его совершения обусловили необходимость выделения Федеральным законом «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации» от 29.11.2012 № 207-ФЗ данных преступлений в самостоятельный состав (ст. 159.3 УК РФ) [13].

Федеральным законом «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации» от 23.04.2018 № 111-ФЗ в ст. 159.3 внесены изменения, касающиеся названия статьи «Мошенничество

с платежными картами», оно заменено на «Мошенничество с использованием электронных средств платежа», и диспозиции, в которой был расширен круг деяний, подпадающих под действие указанной нормы [14].

В период быстрого развития информационных технологий, которые на сегодняшний день затрагивают и товарно-денежные отношения, законодатель верно сделал, поменяв название статьи, но недостающим моментом, по нашему мнению, является отсутствие законодательного разъяснения понятия «мошенничество с использованием электронных средств платежа», что вызывает у правоприменителей множество вопросов, касающихся отграничения смежных составов преступлений. Ответственность за совершение преступных деяний с помощью электронных платежных средств предусмотрена ст.ст. 158, 159.3, 159.6 УК РФ. Индивидуальность безналичных, электронных денежных средств, систем электронных платежей и их взаимодействий требует выделить информационную безопасность как дополнительный объект преступного посягательства, которому тоже причиняется вред преступными деяниями вышеперечисленных составов преступлений.

Помимо платежных карт разновидностью средств безналичных расчетов являются также Apple Pay и Samsung Pay, электронные кошельки, например Qiwi и т.д., использование которых с каждым днем набирает обороты. Поэтому законодатель значительно увеличил область правоприменения ст. 159.3, использовав в диспозиции понятие «электронные средства платежа», охватив наряду с платежными картами иные средства платежа, посредством которых можно совершить хищение, включая те, что могут появиться в будущем. Он выбрал более обобщенную и универсальную, удовлетворяющую современному обороту категорию. Однако в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 30 ноября 2017 № 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» по сей день дается разъяснение мошенничества с использованием кредитной, расчетной или иной платежной карты, не охватывающее иные средства электронного платежа [7].

Независимо от того, что это определение раскрывается в Федеральном законе от 27 июня 2011

№ 161-ФЗ «О национальной платежной системе», в целях восполнения пробела в части нормативного закрепления понятия необходимо разъяснить значение и содержание путем включения примечания к ст. 159.3 УК РФ, это способствовало бы корректному толкованию понятийного аппарата и единообразной практике [15].

Необходимо сказать, что законодатель решил сократить диспозицию статьи путем исключения из нее способа мошеннических действий (обман или злоупотребление доверием) и не формулировать ее в развернутом виде, что также не совсем обоснованно, так как в иных специальных составах мошенничества такая формулировка приведена. Полагаем, было бы верным закрепление в диспозиции способов обмана или злоупотребления доверием как обязательных признаков состава мошенничества с использованием электронных платежных средств в целях отграничения от п. «г» ч. 3 ст. 158 УК РФ -«тайного хищения с банковского счета, а равно в отношении электронных денежных средств».

Спонтанное внесение изменений в статьи УК РФ повлекло огромное количество проблем, прежде всего касающихся неоднозначного толкования норм, а вследствие этого и квалификации деяний, установления и доказывания объективных признаков преступления, и вдобавок обусловило расширение границ судебного усмотрения.

Например, при оплате приобретенного товара на кассах торговых организаций совершение хищения происходит при помощи бесконтактной банковской карты, а также не менее актуальным на настоящий момент является способ хищения с использованием информационных технологий, в том числе «мобильных банков». Разрешить конкуренцию норм ст. 159.3 и п. «г» ч. 3 ст. 158 УК РФ - главная цель в данной ситуации. При этом остаются вопросы к Постановлению Пленума Верховного Суда от 30 ноября 2017 № 48 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате», которое в обязательном признаке объективной стороны ст. 159.3 УК РФ по сей день содержит формулировку «обман работника торговой или иной организации».

Наиболее точно отразить проблему применения данных норм возможно, рассмотрев примеры неоднозначной судебной практики.

Так, заместитель прокурора Центрального района г. Читы в своем апелляционном представлении полагает, что приговор суда подлежит изменению по причине неправильного применением судом уголовного законодательства. Считает, что действиям Н. следует дать правовую оценку по ч. 2 ст. 159.3 УК РФ (ранее его действия были квалифицированы по п. «г» ч. 3 ст. 158 УК РФ). В основе аргументации изложенных доводов отмечает, что Н. в различных местах произвел расчеты ранее похищенной им у Л. банковской картой. При этом Н. умолчал о незаконности использования банковской карты, т.е. обманывал продавцов и злоупотреблял их доверием [2].

В таком случае получается, что обману подвергается продавец. Отсюда следует, что бездействию придается уголовно-правовое значение, как форме преступного деяния или, иными словами, пассивному обману. Это обман путем бездействия, т.е. умалчивания об истинном владельце банковской карты.

В такой ситуации надо понимать и анализировать в каждом конкретном случае императивно выработанные критерии бездействия: информационный, энергетический и противоправный. При этом последний, в отличие от первых двух, является обязательным, поскольку информационная составляющая бездействия как таковая не может иметь каузальный характер, поскольку свойствами причинения не обладает [17, с. 45-48].

Правовая природа пассивного обмана в уголовно-правовых пределах, как отмечает М.Д. Шарго-родский, может раскрываться, когда имеется юридическая обязанность гражданина следовать закрепленным в законе конкретным правилам [16, с. 47]. В нашем случае - удостоверять собственника карты.

Из разъяснений Минфина РФ следует, что банковская карта при проведении оплат вставляется в платежный терминал, который связан с эмитентом. В процессе проверки карты путем передачи номера счета устанавливается ее принадлежность конкретной личности и платежеспособность. После карта возвращается владельцу.

Из этого следует, что верификация владельца и установление его платежеспособности осуществляется оператором платежной карты с помощью терминала. Работник торговой организации непосредственно не влияет на процесс списания денег, а только исполняет функцию обслуживающего звена.

Именно поэтому вести речь о пассивном обмане как способе мошенничества в данном случае неуместно, а значит, отсутствует и сам состав преступления, предусмотренный ст. 159.3 УК РФ.

Но с точки зрения уголовного закона правовая квалификация действий злоумышленника подлежит по ст. 159.3 УК РФ, если хищение чужого имущества совершено с применением платежной карты, которая принадлежит иному владельцу, а виновный умалчивает об этом перед продавцом. Поэтому суд согласился с мнением государственного обвинителя Центрального района г. Читы и переквалифицировал действия подсудимого на ч. 2 ст. 159.3 УК РФ.

Другим примером может быть случай, когда лицо, имея при себе ранее похищенную им банковскую карту, на счету которой находилось 21 600,18 руб., решило с ее помощью частями похитить всю сумму денег. С этой целью зашло в кафе, где указанной картой расплатилось на кассе посредством бесконтактного способа оплаты на общую сумму 380 руб. В продолжение незаконных действий там же была осуществлена попытка с использованием электронного средства платежа незаконно снять с похищенной карты в кассовом терминале деньги в размере 3 101,55 руб. Однако лицо не смогло довести свой умысел до конца по независящим от его воли обстоятельствам. В частности, на кассовом терминале отсутствовал бесконтактный способ оплаты и требовался ввод пин-кода. К тому же в это время потерпевший выполнил блокировку карты, после чего доступ к банковскому счету стал невозможным. Предварительным следствием указанные действия квалифицированы по ч. 3 ст. 30, ч. 2 ст. 159.3 УК РФ [1].

В литературе по данному вопросу нет единого мнения. По мнению Л.В. Боровых и Л.А. Корепа-новой [4], а также известного российского ученого-правоведа С.М. Кочои [5, с. 106], необходим обман сотрудника банковской либо торговой организации, в которой непосредственно производилась такая операция, послужившая основанием для получения чужих денежных средств. Причем такой обман должен иметь пассивный характер. Другие авторы, например П.С. Яни [18, с. 44], М.В. Степанов [12, с. 23], указывают на необходимость установления факта обмана в отношении потерпевшего лица.

Для того чтобы понять, может ли в данном случае обман быть направлен на третье лицо, требуются более подробные законодательные разъяснения и изменения.

Поскольку в данном случае работники, например, торговых организаций не обязаны проверять законность и правомерность владения лицом платежной карты, использования ее для оплаты товаров, то наиболее разумной представляется именно данная точка зрения. Фактически в данном случае путем обманных действий собственник утрачивает права на личное имущество, а потому обман злоумышленника направлен именно против собственника, против его интересов, правомочий.

Анализируя судебную практику, стоить отметить различия в квалификации, хотя во всех случаях злоумышленник предъявил электронное средство платежа третьему лицу, а значит, по умолчанию использовал пассивную форму обмана.

Так, при аналогичных фактических обстоятельствах Куйбышевский районный суд г. Иркутска признал лицо виновным по п. «г» ч. 3 ст. 158 УК РФ [8]. Лицо из корыстных побуждений, реализуя ранее возникший умысел на тайное хищение чужого имущества, воспользовавшись тем, что у банковской карты ПАО «Сбербанк России» имеется бесконтактный доступ оплаты, то есть функция совершения покупок без ввода пин-кода, осуществило покупки в магазинах.

Если говорить об оплате электронными платежными средствами, например в онлайн-магази-нах, совершаемой путем информационных и телекоммуникационных технологий либо использования «мобильного банка», которое на сегодняшний день стремительно увеличивается, то перевод денежных средств осуществляется напрямую через эмитента. Сотрудников кредитной, торговой организации нет, а следовательно, нет и обмана указанных лиц.

В таком случае хищение безналичных денежных средств квалифицируется по п. «г» ч. 3 ст. 158 УК РФ, когда лицо через третьих лиц передает денежные средства или иное имущество преступнику, который сам осуществляет действия по их изъятию с платежной карты потерпевшего.

Если же потерпевший, введенный в заблуждение (например, звонок виновного лица под видом

сотрудника банка), лично передает денежные средства, то есть сам переводит их на счет преступника, то, как отмечает Е.А. Русскевич, содеянное образует признаки общеуголовного состава мошенничества [9].

Исследуя применение права в практической деятельности, можно констатировать наличие имеющихся проблем в судах и следственных подразделениях при разграничении мошенничества и кражи, потому как эти преступления могут содержать элементы обмана и злоупотребления доверием [6].

Необходимо указать, что с объективной стороны для тайного хищения характерны обман или злоупотребление доверием, которые субъект преступления использует не в целях завладения имуществом, а для того чтобы облегчить выполнение объективной стороны преступления.

При мошенничестве же потерпевший сам, в результате обмана или использования злоумышленником его доверия, передает имущество преступнику, дает ему право на владение им, управление, пользование или распоряжение (когда имущество передается в собственность). Обман в данном случае является главной причиной передачи имущества от потерпевшего к преступнику, который и обращает его в свою пользу.

Как указывалось ранее, актуальной проблемой на сегодняшний день в связи с ситуацией, связанной с пандемией коронавирусной инфекции COVID-19, является рост мошенничества с использованием электронных платежных средств посредством информационных технологий, в большинстве случаев с применением метода социальной инженерии. В правоприменительной деятельности при квалификации деяний сотрудники также встречаются с трудностями по причине низкого уровня нормативного регулирования отношений в данной сфере. Быстрое развитие технологических, информационных средств, с помощью которых совершаются новые мошеннические действия, требует немедленного реагирования законодателя и приведения законодательства в соответствие новому этапу развития общества.

В современных реалиях платежные карты хоть и подвержены атакам мошенников, но, несомненно, являются очень удобным средством расчета. Их развитие и повсеместное распространение долж-

но сочетаться с созданием эффективной системы управления, нормативно-правовым обеспечением и мерой ответственности за совершение противоправных действий с электронными средствами платежа, а также формированием культуры использования электронных платежных средств, обеспечивающими сохранность денежных средств.

Литература

1. Апелляционное определение Самарского областного суда от 23.11.2019 по делу № 3313104/2019 [Электронный ресурс] // URL: http:// sudact.ru (дата обращения: 25.05.2021).

2. Апелляционное определение Центрального района г. Читы от 27.06.2019 по делу № 22-1753/2019 [Электронный ресурс] // URL: http://sudact.ru (дата обращения: 25.05.2021).

3. Багреева Е.Г., Крохина Д.А., Киселева Л.Ю. Рост количества преступлений с использованием компьютерной информации в период пандемии Covid-19 как угроза информационной безопасности и устойчивого развития рынка связи // Самоуправление. 2020. Т. 2. № 2 (119). С. 20-23.

4. Боровых Л.В., Корепанова Л.А. Проблема квалификации хищения с использованием банковских карт // Российский юридический журнал. 2014. № 2. С. 84-86.

5. Кочои С.М. Новые нормы о мошенничестве в УК РФ: особенности и отличия // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. 2013. № 4.

6. Лаиш Д.Д., Перебейносов М.С., Коробейников И.В. Уголовно-правовая характеристика мошенничества с использованием электронных средств платежа // Modern Science. 2020. № 7-1. С. 45-47.

7. «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате»: постановление Пленума ВС РФ от 30.11.2017 № 48 [Электронный ресурс] // URL: http://www.consultant.ru (дата обращения: 25.05.2021).

8. Приговор Куйбышевского районного суда г. Иркутска № 1-44/2019 от 25 февраля 2019 г. по делу

№ 1-44/2019 // [Электронный ресурс] // URL: https:// sudact.ru (дата обращения: 25.05.2021).

9. Русскевич Е.А. Конкуренция уголовно-правовых норм при квалификации хищений с банковского счета потерпевшего, а равно в отношении электронных денежных средств // Вестник Университета прокуратуры Российской Федерации. 2019. № 4 (72). С. 29-33.

10. Статистика по данным ГИАЦ МВД РФ [Электронный ресурс] // URL:https://мвд.рф/ mvd/structure1/Centri/Glavnij_informacionno_ anaHticheskij_cen (дата обращения: 25.05.2021).

11. Статистика Центрального банка РФ [Электронный ресурс] // иИ!: https://cbr.ru/statistics/ (дата обращения: 25.05.2021).

12. Степанов М.В. Особенности квалификации преступлений, предусмотренных ст.ст. 159.1-159.6 УК РФ: методические рекомендации. Н. Новгород: Нижегородская академия МВД России, 2014.

13. О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации: Федеральный закон от 29.11.2012 № 207-ФЗ 48 [Электронный ресурс] // иЯ!: http://www.consultant.ru (дата обращения: 25.05.2021).

14. О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации: Федеральный закон от 23.04.2018 № 111-ФЗ 48 [Электронный ресурс] // иИ!: http://www.consultant.ru (дата обращения: 25.05.2021).

15. О национальной платежной системе: Федеральный закон от 27.06.2011 № 161-ФЗ // [Электронный ресурс] // иИ!: http://www.consultant.ru (дата обращения: 25.05.2021).

16. Шаргородский М.Д. Вопросы уголовного права в практике Верховного Суда СССР // Социалистическая законность. 1945. № 9.

17. Южин А.А. Мошенничество и его виды в российском уголовном праве: дис. ... канд. юрид. наук. М., 2016.

18. Яни П.С. Специальные виды мошенничества // Законность. 2015. № 5.