CC BY
45DO110.47643/1815-1329_2022_6_87 УДК 343.36
УГОЛОВНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ ЗА ФАЛЬСИФИКАЦИЮ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ КАК ПРЕСТУПЛЕНИЕ ПРОТИВ ПРАВОСУДИЯ: СРАВНИТЕЛЬНО-ПРАВОВОЙ АНАЛИЗ CRIMINAL LIABILITY FOR FALSIFICATION OF EVIDENCE AS A CRIME AGAINST JUSTICE: COMPARATIVE LEGAL ANALYSIS
БЕРДНИКОВ Валерий Львович,
заместитель Начальника отдела уголовного розыска ОМВД России по Таймырскому Долгано-Ненецкому району, майор полиции.
647000, Россия, г. Дудинка, ул. Горького, 61.
ORCID: 0000-0002-9574-0508
E-mail: valerka. berdnikov79@yandex.ru;
Berdnikov Valery Lvovich,
Deputy Head of the Department Criminal Investigation Department OMVD of Russia in the Taimyr district, police major.
61 Gorky str., Dudinka, Russia, 647000.
ORCID: 0000-0002-9574-0508
E-mail: valerka. berdnikov79@yandex.ru
Краткая аннотация: В статье рассматриваются некоторые проблемы квалификации умышленной фальсификации доказательственной информации в зарубежных странах. Автор анализирует уголовно-правовые нормы ряда зарубежных стран, устанавливающие уголовную ответственность за фальсификацию доказательств. В результате автор приходит к выводу о необходимости заимствования зарубежного подхода, в рамках которого ответственность за фальсификацию доказательств распространяется на широкий круг лиц, в силу должностных обязанностей причастных к установлению истины по делу. К таковым законодатель Китайской народной республики относит секретаря, исказившего протокол судебного заседания, а французский законодатель - эксперта-криминалиста, подделавшего вещественные доказательства, представленные для исследования. Не менее важной с точки зрения автора статьи является дифференциация санкций статьи 303 УК РФ в зависимости от вида сфальсифицированного документа (по примеру УК Венгрии).
Abstract: The article discusses some problems of qualification of intentional falsification of evidentiary information in foreign countries. The author analyzes the criminal law norms of a number of foreign countries that establish criminal liability for falsification of evidence. As a result, the author comes to the conclusion that it is necessary to borrow a foreign approach, in which the responsibility for falsifying evidence extends to a wide range of persons involved in establishing the truth in the case by virtue of their official duties. As such, the legislator of the People's Republic of China refers to the secretary who distorted the minutes of the court session, and the French legislator refers to the forensic expert who forged the material evidence submitted for research. No less important from the point of view of the author of the article is the differentiation of sanctions of Article 303 of the Criminal Code of the Russian Federation depending on the type of falsified document (following the example of the Hungarian Criminal Code).
Ключевые слова: правосудие в зарубежных странах, фальсификация, доказательства, зарубежное уголовное законодательство, уголовная ответственность, процессуальное положение виновного лица, фальсификация протокола судебного заседания, заимствование зарубежного опыта.
Keywords: justice in foreign countries, falsification, evidence, foreign criminal legislation, criminal liability, procedural status of the guilty person, falsification of the minutes of the court session, borrowing foreign experience.
Статья поступила в редакцию: 05.06.2022
Введение
Актуальность исследования уголовной ответственности за фальсификацию доказательств и результатов оперативно-разыскной деятельности обуславливается как общественной важностью подобных преступлений, так и тем, что их количество в современных российских условиях достаточно стабильно. Так, по данным Агентства правовой информации, в период 2016 - 2020 гг. ежегодно доводится до решения суда от 88 до 130 подобных преступлений1, что свидетельствует о том, что практика подобных фальсификаций в нашей стране как социальное явление устойчива, и не исчезает со временем.
Общеизвестно, что разрешенным считается только дело, в ходе рассмотрения которого была использована достоверная доказательственная информация. Охраняя законность получения и использования доказательств в судебном процессе, Конституция Российской Федерации2 устанавливает недопустимость осуществления правосудия с использованием доказательств, полученных в нарушение федерального закона. В связи с этим отечественный законодатель постоянно расширяет сферу уголовной ответственности за фальсификацию доказательств по уголовному и гражданскому делу. Это обусловлено распространением практики подделки показаний фигурантов уголовных дел, а также сомнительными заключениями экспертов и вымышленными свидетелями, которые, к сожалению, перестали быть редкостью в нашей стране. Мы считаем, что это делает важным изучение положительного зарубежного опыта по данной проблеме, который может в перспективе быть воспринят в российских условиях.
Цель настоящего исследования - осуществить сравнительно-правовой анализ уголовно-правовых норм Российской Федерации и ряда зарубежных стран, устанавливающие уголовную ответственность за фальсификацию доказательств и оценить необходимость заимствования зарубежного подхода привлечения к ответственность за фальсификацию доказательств.
Основная часть
В рамках действующего Уголовного кодекса3 (УК РФ) регламентация наказания по рассматриваемой группе преступлений установлена ст. 303. В качестве цели введения данной нормы в уголовное законодательство можно рассматривать обеспечение нормального порядка рассмотрения уголовного или гражданского дела, предусматривающего объективное рассмотрение доказательств, для вынесения обоснованного и законного решения. Указанные в диспозиции ст. 303 УК РФ действия препятствуют достижению данной цели.
Отметим, что в ст. 303 УК РФ предусматривается ответственность за фальсификацию доказательств по гражданскому (административному) делу для лиц, участвующих в деле, их представителей. По делам об административных правонарушениях - для участников судопроизводства (должностных лиц, уполномоченных на рассмотрение дел, составление протоколов об административных правонарушениях (ч. 1 ст. 303 УК РФ). По уголовному делу - для следователей, дознавателей, про-
1 Агентство правовой информации. URL: stat.апи-пресс.рф/stats/ug/t/14/s/17 (дата обращения: 03.01.2022).
2 Конституция Российской Федерации (принята всенародным голосованием 12.12.1993 с изм., одобр. в ходе общероссийского голосования 01.07.2020) // Российская газета. - 1993. - №237; 2020. - №55.
3 Уголовный кодекс Российской Федерации: [федеральный закон от 13 июня 1996 г. № 63-ФЗ: по сост. на 21 декабря 2021 г.] // Собрание законодательства РФ. - 1996. -№25. - Ст. 2954; Российская газета. - 2021. - № 146.
куроров или защитников (ч. ч. 2 и 3 ст. 303 УК РФ).
Как справедливо указывает П.С. Метельский, особенностью оперативно-розыскной деятельности является активный поисково-наступательный характер, в результате чего могут быть ограничены (вольно или невольно) права тех или иных частных лиц или организаций. При этом, подобные действия связаны с необходимостью решения общественных задач. Более того, данным автором указывается и на тот факт, что такие действия подразумевают, балансирование на грани, либо даже нарушение требований законодательства1.
Одной из наиболее значимых проблем, поднимаемых в рамках теоретического исследования положений ст. 303 является отсутствие легальной дефиниции термина «фальсификация». Он встречается в значительном количестве норм УК РФ (статьи 142 и 142.1, 170.1, 172.1, 185.5 и другие), однако, законодатель не привёл её определения, что не позволяет применять единообразного подхода к отграничению одних преступлений от других2.
Особенностью формулировки п. 2 ст. 303 УК РФ является установление ответственности за фальсификацию доказательств в отношении дознавателя, следователя, прокурора или защитника. При этом действующая норма ч. 3 ст. 40 УПК РФ указывает на то, что возбужден ие уголовных дел и производство неотложных следственных действий может производиться и другими лицами (капитанами дальнего плавания, главами диппредставительств и консульских учреждений, руководителями геологоразведочных партий и прочими). Исходя из этого, целесообразным видится либо установление запрета для участников предварительного расследования, причём как со стороны обвинения, так и со стороны защиты, либо перечисление в рамках ч. 2 ст. 303 УК РФ полного перечня лиц, которым данный запрет адресован3. Естественным недостатком второго подхода является необходимость изменения текста нормы в случае изменения положений УПК РФ4. По мнению О.Ю. Бунина, нормами ст. 303 УК РФ не предусматривается уголовной ответственности в отношении лица, которое ведёт протокол судебного заседания (секретаря, либо помощника судьи). Данный протокол является доказательством по уголовному делу в соответствии с нормой ст. 83 УПК РФ, гражданскому делу на основании ст. 71 ГПК РФ5 и ст. 64 АПК РФ6. Практика свидетельствует о возможности фальсификации протоколов судебных заседаний, что можно рассматривать как действие против законного осуществления правосудия7.
Однако, по нашему мнению необходимо отграничивать сферу применения норм ст. 303 от норм статей 285 и 286. Так, ст. 303 в своей сути предусматривает запрет для участников процесса, которые формируют базу фактов по делу. Судебный секретарь (помощник судьи) к таким лицам не относится, его роль состоит в фиксации фактов, соответственно, здесь фальсификация может квалифицироваться как злоупотребление должностными полномочиями (ст. 285 УК РФ), или их превышение (ст. 286 УК РФ). Кроме того, по мнению А.Р. Гибатуллин и И.А. Уваровой следует распространить нормы ст. 303 УК РФ и на судей, так как юридической практике известны такие случаи. На сегодняшний день фальсификация судьями доказательств, квалифицируется в рамках норм ст. 292 «Служебный подлог», которая имеет меньшую карательную силу8.
Как указывают А.Р. Шамигулов и А.И. Бахтиозин, аналогичные по содержанию положения содержатся и в уголовном законодательстве других стран. Так, схожая норма получила распространение в странах СНГ, ввиду включения ст. 336 «Фальсификация доказательств» в Модельный уголовный кодекс (постановление №7 -5 от 17.02.1996 г. на 7-м пленарном заседании Межпарламентской Ассамблеи государств - участников СНГ)9. Кроме того, аналогичным вопросам посвящёны также нормы УК Франции (ст. 434.11 - 434.20) и ФРГ (§153, 154, 157, 158, 160 и др.)10.
Отметим, что условно исследование опыта зарубежных стран в вопросе фальсификации доказательств можно разделить на несколько групп государств: исследование законодательства европейских стран и стран Содружества Независимых Государств (СНГ). Особое внимание заслуживают азиатские страны, часто исключаемые из подобных исследований, поскольку их правовые системы развивались практически независимо от ранее названных, приобретя особенные черты, несвойственные наиболее «близким» и «понятным» по менталитету государствам, однако представляющие интерес для правоведа.
Анализ зарубежного уголовного законодательства показывает, что уголовные кодексы ряда стран, например, Казахстана11 (ст. 348), Таджикистана12 (ст. 359), Беларуси13 (ст. 395), Узбекистана14 (ст. 369) заимствовали основные положения Модельного Уголовного кодекса стран СНГ. Если сравнить уголовные кодексы России и Беларуси, то нетрудно заметить, что ст. 303 УК РФ и ст. 395 УК Республики Беларусь субъектом фальсификации доказательств по уголовному делу признают судью. При этом согласно Уголовному кодексу Молдовы15, Грузии, Таджикистана, Азербайджана16 и Казахстана субъект фальсификации доказательств - лицо, непосредственно участвующее в деле, но не прокурор, следователь, дознаватель и защитник, как в Уголовном кодексе Российской Федерации.
Нормой ст. 305 УК Китайской Народной Республики17 предусмотрена ответственность за умышленную неправильную запись протокола судебного заседания, выполненную секретарем судебного процесса. В этой связи нельзя не заметить, что УК РФ подобной нормы не содержит, хотя сам протокол судебного заседания есть не что иное как доказательство по делу18. Мы считаем, что, по сути, умышленная неправильная запись в протоколе - это и есть фальсификация доказательств. В то же
1 Метельский П.С. Уголовная ответственность за фальсификацию результатов оперативно-розыскной деятельности / П.С, Метельский // Вестник Омского университета. Серия: Право. - 2019. Т. 16. - № 3. - С. 147.
2 Мурзина А.А. Фальсификация доказательств и результатов оперативно-розыскной деятельности: вопросы квалификации / А.А. Мурзина // Научный электронный журнал Меридиан. - 2020. - № 9. - С.296.
3 Алиева А.А. Пути развития уголовно - правовой нормы об ответственности за фальсификацию доказательств и результатов оперативно - розыскной деятельности (ст. 303 УК РФ) / А.А. Алиева // Уголовно-правовые и криминологические направления противодействия преступности. - Симферополь: Крымский фед. университет, 2020. - С. 105.
4 Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: [федеральный закон от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ: по сост. на 21 декабря 2021 г.] // Собрание законодательства РФ. - 2001. - №52. - Ст.4921; Российская газета. - 2021. - № 145.
5 Гражданский процессуальный кодекс Российской Федерации / Федеральный закон от 14 ноября 2002 г. № 138-ФЗ (с изм. от 21 декабря 2021 г.) // Собрание законодательства РФ. - 2002. - №26. - Ст. 2532; Российская газета. - 2021. - № 146.
6 Арбитражный процессуальный кодекс РФ: [федеральный закон от 24 июля 2002 г. № 95-ФЗ: по сост. на 21 декабря 2021 г.] // Собрание законодательства РФ. - 2002. - № 30. - Ст. 3012; Российская газета. - 2021. - № 146.
7 Бунин О.Ю. Составы фальсификации доказательств установлены в уголовном законе непоследовательно и несправедливо / О.Ю. Бунин // Евразийская адвокатура. -2017. - № 1. - С. 54.
8 Гибатуллин А.Р. Проблемы уголовной ответственности за фальсификацию доказательств, предусмотренная ст. 303 УК РФ / А.Р. Гибатуллин // Вестник Московского университета им. С.Ю. Витте. Серия 2: Юридические науки. - 2018. - № 4. - С. 72.
Уголовное право. Особенная часть / отв. ред. И. Я. Козаченко, Г.П. Новоселов. - М.: Норма, 2018. - С. 841-842.
10 Шамигулов А.Р. Фальсификация доказательств в российском и зарубежном законодательстве / А.Р. Шамигулов // Формирование гражданской идентичности молодежи на основе историко-культурного наследия как универсальной ценности, посвященной 100-летию образования ТАССР. Казань: ЧОУ ВПО «Академия социального образования», 2019. - С. 404-412.
11 Уголовный Кодекс Республики Казахстан от 03 июля 2014 г. (действующая редакция) // Ведомости Парламента Республики Казахстан. - 2020. - № 15. - Cr. 211.
12 Уголовный Кодекс Республики Таджикистан от 21 мая 1998 г. (действующая редакция) // Таджикистан. - 1998. - № 9. - Ст. 68-70.
13 Уголовный Кодекс Республики Беларусь от 9 июля 1999 г. № 275-З (действующая редакция) // Беларусь. - 1999. - № 24. - Ст. 420.
14 Уголовный кодекс Республики Узбекистан от 22 сентября 1994 г. № 2012-XII (действующая редакция) // Ведомости Верховного Совета Республики Узбекистан. - 1994. -№ 1. - Ст. 3.
15 Уголовный Кодекс Республики Молдова от 18 апреля 2002 г. № 985- XV (действующая редакция) // Молдова. - 2002. - № 128-129.
16 Уголовный кодекс Азербайджанской Республики от 30 декабря 1999 г. (действующая редакция) // Сб. законодательных актов Азербайджанской Республики. - 1999. - № 4. - Ст. 251.
17 Уголовный Кодекс Китайской Народной Республики от 14 марта 1997 г. (действующая редакция) URL: http://ukknr.ucoz.ru/ (дата обращения: 10.01.2021).
18 Благодарь И.С. Ответственность за фальсификацию доказательств в российском и зарубежном законодательстве / И.С. Благодарь // Вестник Российской правовой академии. - 2007. - № 1. - С. 64-69.
время, статья УК РФ, которая предусматривает ответственность за фальсификацию доказательств, на секретаря судебного заседания не распространяется, что с нашей точки зрения является пробелом действующего российского законодательства, подлежащим устранению.
Анализ зарубежного уголовного законодательства показал, что в отдельных странах преступными считаются действия по уничтожению, сокрытию, повреждению, перемещению, похищению, изготовлению, подделке, искажению, невыдаче доказательств либо предоставлению фальсифицированных доказательств. В частности, Уголовным кодексом Боснии и Герцеговины1 предусмотрена ответственность за незаконные действия с доказательствами. Фальсификация результатов оперативно-розыскных мероприятий, преследующая цель причинения вреда чести, достоинству и деловой репутации грозит по УК Боснии и Герцеговины лишением свободы на срок до 4 лет. В данном случае фальсификация может состоять в не соответствующем действительности описании результатов оперативно-розыскных мероприятий в оперативно-служебных документах, сокрытии факта провокационно-подстрекательских действий в отношении «изобличаемого», подбрасывание предметов преступления (наркотиков, оружия и т.п.).
УК Латвии2 относит незаконные действия с материалами уголовного дела, подлог доказательств и невыдачу доказательств к преступлениям против правосудия. Фальсификация доказательств может выразиться в предъявлении суду подложных расписок, договоров, изменении содержания документов путем подчисток, подтирок, исправлений с целью создании искусственных доказательств. Преступление считается оконченным с момента приобщения фальсифицированных документов к материалам гражданского дела. Способами фальсификации доказательств по делам об административных правонарушениях являются подделка протоколов осмотра места происшествия, подписей понятых в схемах ДТП, неправильное указание в таких схемах места расположения дорожных знаков и расстояний, «получение» объяснений, не присутствовавших на месте происшествия «очевидцев» и т.п.
Действия, направленные на уничтожение и сокрытие доказательств, считаются преступными по законодательству Австрии, Латвии, Польши, Голландии. Посягательства на доказательства запрещены Австрийским, Латвийским и Польским законодательством. В соответствии с Уголовными кодексами Дании и Японии преступлением считается предоставление либо использование фальсифицированных доказательств. По уголовному законодательству Болгарии к преступлениям относится ложная техническая запись, а объективной стороной данного преступления являются действия, связанные с уничтожением, изготовлением ложной записи, а также использованием лишь части достоверной записи (ст. 287а).
В ст. 434_4 отдела I «О воспрепятствовании судебному преследованию» Уголовного кодекса Франции3 устанавливается ответственность за «изменение состояния мест совершения преступления или проступка искажением, фальсификацией или стиранием отпечатков или следов...». В случаях, когда указанное деяние совершается лицом, которое призвано в силу своих должностных обязанностей помогать в установлении истины, наказание может быть увеличено с трех до пяти лет тюремного заключения, а штраф - в два раза. Уголовным кодексом Франции субъект данного преступления не раскрыт. В связи с этим под лицами, которые в силу должностных обязанностей призваны помогать в установлении истины, необходимо понимать широкий круг участников процессуальных действий, которые могут заниматься подделкой доказательств. В отношении предмета данного преступления следует заметить, что он сводится к вещественным доказательствам, к подделке которых может иметь отношение и эксперт. Следует заметить, что в сравнении с уголовным законодательством Франции, российский УК РФ не предусматривает наказания за действия по уничтожению или сокрытию доказательств, то есть они не образуют преступления против правосудия, хотя при соблюдении определенных условий способны содержать в себе признаки иных составов преступлений.
Особый интерес представляет уголовное законодательство Венгрии, где наказание за фальсификацию доказательств назначается с учетом степени тяжести содеянного, определяя ее на основании того, какой именно документ и по какой категории дел был сфальсифицирован. Так, если фальсификация доказательств имела место в уголовном процессе, то за такие деяния виновное лицо будет заключено под стражу на срок до 5 лет4. Если в качестве предмета спора выступает «особенно большая денежная ценность либо иной особенно важный интерес», то за подобное деяние срок лишения свободы составляет 6 лет. Установленная вступившим в законную силу приговором суда фальсификация доказательств, в результате которой был вынесен незаконный или необоснованный судебный акт, является одним из оснований для его пересмотра по вновь открывшимся обстоятельствам. Фальсификация доказательств выражается в форме действия и носит, как правило, продуманный характер5.
Кроме традиционных глав, объединяющих правовые нормы об ответственности за конкретные виды посягательств на интересы правосудия, ряд правовых норм расположены в других главах закона. В УК Республики Корея это гл. «Преступления, связанные с обязанностями должностных лиц», а в УК Японии -«Преступления, состоящие во взяточничестве». Иная картина вырисовывается при анализе УК КНР. В структуре Особенной части УК КНР в гл. 6 «Преступления против порядка общественного управления» выделяется § 2 «Преступления против судебного порядка», в котором объединяются 13 статей, предусматривающих правовые нормы об ответственности за посягательства на интересы правосудия6. Уже название отражает более узкий аспект охраняемых интересов. Правовые нормы, сконцентрированные в параграфе, в основном защищают интересы судебной деятельности. Следует обратить внимание на то, что и в УК КНР полной консолидации правовых норм об ответственности за преступления против правосудия не произошло. Часть из них, в той или иной мере охраняющих интересы правосудия, расположены в гл. 4 «Преступления против права гражданина на жизнь и демократических прав гражданина». Это норма об ответственности за незаконное заключение под арест (ст. 238 УК). Аналог ложного доноса - фальсификация фактов, оговор и клевета в отношении третьих лиц с целью подвергнуть их уголовному преследованию (ст. 243 УК). Незаконный личный досмотр, обыск жилища или человека (ст. 245 УК), а также нормы об ответственности за принуждение к даче показаний (ст. 247 УК) и насилие в отношении лиц, арестованных или находящихся в предварительном заключении, со стороны надзирателей (ст. 248 УК). Нельзя не отметить, что предложения о перемещении некоторых из аналогичных норм, имеющихся в УК РФ, в раздел «Преступления против личности» (гл. «Преступления против свободы, чести и достоинства личности» и «Преступления против конституционных прав человека и гражданина») высказывались и в науке уголовного права России7.
В гл. 9 УК КНР «Должностные преступления» сосредоточены правовые нормы, которые предусматривают ответственность должностных лиц органов юстиции за незаконное привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности (ст. 399 УК КНР), незаконное освобождение из-под стражи подозреваемых, обвиняемых или преступников (ст. 400 УК КНР), смягчение им наказания из корыстных побуждений (ст. 401 УК КНР).
Уголовные законы Китая, Республики Корея и Японии предусматривают ответственность за нарушение процессуальных правил осуществления собственно правосудия, а также деятельности должностных и иных лиц, содействующих в этом суду. Это нормы об ответственности:
- за заведомо ложные показания, заключение эксперта, перевод (ст.305 УК КНР; ст. 169, 171 УК Японии; ст.ст.152,154 УК РК);
- фальсификацию доказательств либо их уничтожение (ст.306 КНР; ст. 104 УК Японии; ст. 155 УК РК);
1 Уголовный Кодекс Боснии и Герцеговины от 11 апреля 1998 г. (действующая редакция) // Сборник законодательных актов Боснии и Герцеговины. - 2008. - № 4. - Ст. 223.
2 Уголовный кодекс Латвийской Республики от 08 июля 1998 г. (действующая редакция). - СПб., 2012. 313 с.
3 Уголовный кодекс Франции от 01 марта 1992 г. - СПб.: Издательство «Юридический центр Пресс», 2018. 648 с.
4 Уголовный кодекс Венгерской Народной Республики. - Будапешт: Корвина,1963. 152 с.
5 Коршачек А.О. Международная практика применения санкций за фальсификацию доказательств / А.О. Коршачек // Наука через призму времени. - 2021. - №11 (56). -С.36.
6 Уголовный кодекс Китайской Народной Республики / под ред. и с предисл. проф. А.И. Коробеева. - Владивосток: Изд-во Дальневост. ун-та, 2018.
7 Федоров С.В. Преступления против правосудия (вопросы истории, понятия и классификации) / отв. ред. А.И. Чучаев. - Калуга: Изд-во АКФ «Политоп», 2004. - С. 122-126.
- принуждение свидетеля к даче ложных показаний или воспрепятствование даче таких показаний (ст. 307 УК КНР, ст. 105-II УК Японии);
- ложный донос (обвинение) (ст. 243 УК КНР; ст. 172 УК Японии; ст. 156 УК РК);
- незаконный арест или заключение под стражу (ст. 238 УК КНР; ст. 194 УК Японии; ст.ст. 276-282 УК РК).
В РК (ст. 153 УК) и Японии (ст. 170 УК) за счет этой детализации сформулирована правовая норма, согласно которой свидетель, давший ложные показания, освобождается от наказания либо оно подлежит смягчению, если до завершения уголовного или административного дела (до вступления решения в законную силу) добровольно признается о ложности показаний либо откажется от них. Данные правовые нормы являются аналогом примечания к ст. 307 УК РФ, но заслуживают внимания с учетом критических замечаний, прозвучавших в юридической литературе по поводу безоговорочного освобождения лжесвидетеля по УК РФ от уголовной ответственности в случае заявления об этом до удаления суда в совещательную комнату1.
Анализ зарубежного законодательства позволяет сделать вывод о том, что в странах АТР если и формулируются специальные нормы, предусматривающие ответственность должностных лиц правоохранительных органов и суда за посягательство на интересы правосудия, то, как правило, они располагаются не в одноименной главе УК. Речь идет о правовых нормах, сопоставимых со ст. 299-302 и 305 УК РФ. Например, в УК Китая нормы об ответственности за преследование невиновного (ст. 399 УК); незаконное освобождение подозреваемых, обвиняемых, преступников или необоснованное смягчение им наказания (ст. 400, 401 УК) сконцентрированы в гл. 9 «Должностные преступления». В аналогичной главе «Преступления, связанные с обязанностями должностных лиц» сконцентрированы схожие правовые нормы в УК РК (ст. 124 - незаконный арест и незаконное тюремное заключение; ст. 125 - насилие и жестокий поступок). Отметим, что в ст. 306 УК КНР за фальсификацию доказательств подлежат ответственности адвокаты.
Тема фальсификации доказательств в целях организации противодействия расследованию преступлений всегда представляла большой интерес для ученых-юристов любых специализаций. В связи с этим, на наш взгляд, определенный интерес представляет позиция специалистов в области уголовного права, принимавших участие в формулировании диспозиции статьи 307 Уголовного кодекса Российской Федерации в сравнении с зарубежными их коллегами. Проявленный здесь гуманизм просто зашкаливает. Свидетелю, давшему заведомо ложные показания, судебному эксперту, сформировавшему исследовательскую часть экспертизы таким образом, чтобы иметь возможность синтезировать в выводах заведомо ложное заключение, достаточно признать факт дачи заведомо ложных показаний или заключения до вынесения судом приговора для того, чтобы быть освобожденными от возможности привлечения их к уголовной ответственности по этой статье. Конечно, тут проявлен не столько гуманизм по отношению к явно преступным действиям вышеупомянутых лиц, а скорее желание создать максимально комфортные условия для установления истины по делу. Однако предположим, что в период нахождения под следствием и, как правило, под арестом псевдоподозреваемого наступили какие-либо тяжкие последствия, в том числе носящие необратимый характер. Посмертная реабилитация - слабое утешение для погибшего в результате ущербного расследования.
В марте 2015 г. в поселке Щ. Тульской области при проведении планового оперативно-розыскного мероприятия оперуполномоченным УФСКН по Тульской области, гражданином К., был убит подозреваемый в незаконном обороте наркотических средств, осуществивший нападение на сотрудников наркоконтроля с применением травматического пистолета, который в темное время суток был ими воспринят как огнестрельное оружие. Первоначально применение табельного оружия было расценено как правомерное, т. к. на изъятом видеоматериале было отчетливо видно, что применению оружия оперативным работником предшествует попытка выстрела из пистолета подозреваемым.
В дальнейшем же работниками прокурорского следствия были предприняты попытки изъятия из видеоряда двух покадровых изображений, где преступник направил оружие на гражданина К. Также следователи пытались склонить очевидцев к даче ложных показаний и, как следствие, правомерное применение оружия оперативным работником стало вполне убедительно выглядеть как убийство. В отношении гражданина К. была избрана мера пресечения - содержание под стражей, и в следственном изоляторе он погиб. На завершающей стадии расследования первичный видеоматериал, не подвергшийся фальсификации, был доложен Председателю Следственного Комитета Российской Федерации А. И. Бастрыкину, который изъял уголовное дело по обвинению гражданина К. из следственного подразделения Тульской областной прокуратуры и направил для дальнейшего расследования в следственную часть Рязанской областной прокуратуры. В течение месяца расследование было завершено, факт применения оружия в состоянии необходимой самообороны и невиновность гражданина К. доказаны, и в ноябре 2017 г. вынесено постановление о прекращении в отношении него уголовного дела за отсутствием в деянии состава преступления, но жизнь уже не вернешь2. К сожалению, таких примеров немало.
В качестве дискуссионного вопроса следует рассматривать форму совершения преступления, предусмотренного нормами ст. 303 УК РФ. Согласно, первой точки зрения бездействие как форма преступления может использоваться только спецсубъектами, определёнными п. 1 ст. 86 УПК РФ. Одновременно с этим, защитник, а также иные лица, в отношении которых УПК РФ не установлена обязанность сбора доказательств, нести ответственность за бездействие не могут. Согласно, второй точки зрения, совершение рассматриваемого преступления возможно только в форме действия3. Основным обоснованием данного подхода является точка зрения, согласно которой фальсификация есть внесение подделки и подмена доказательств, что возможно только в ходе действия4.
С практической точки зрения фальсификация результатов ОРД может повлечь за собой ряд негативных последствий для лиц, которых оно затрагивает. Возможно, не только нарушение охраняемых законом прав данных лиц, но также возбуждение в отношении них уголовных дел, привлечение их к уголовной ответственности, а также незаконное осуждение. При этом, лица, реализующие ОРД, хотя и не осуществляют уголовного преследования, однако, формируя те или иные доказательства, фактически запускают данный процесс.
Как указывает А.Р. Гибатуллин и И.А. Уварова, ключевой особенностью фальсификации результатов ОРД является высокий уровень латентности данных преступлений. Основной причиной здесь выступает информированность участников такой деятельности в методах, способах и формах получения доказательств, что даёт определённый простор в сокрытии данного вида преступлений5.
В условиях контроля показателей раскрываемости преступлений, осуществляемого в отношении нижестоящих органов вышестоящими системы МВД, значительное распространение получило «подбрасывание» тех или иных предметов, обладание которыми может повлечь за собой уголовную ответственность, с целью повышения уровня раскрываемости преступлений. Часто в качестве таких предметов выступают наркотические или психотропные вещества, оружие и боеприпасы6.
Следует отметить, что зачастую подобные фальсификации могут иметь серийный характер. Так Череповецким городским судом гр-н С. был признан виновным в совершении преступлений, предусмотренных ч. 3. ст. 303 УК РФ в 23 эпизодах, гр-н Г. - 19 эпизодах, а гр-н Ю. - в 6 эпизодах1.
1 Трахов А.И. Уголовный закон в теории и судебной практике / А.И. Трахов. - Майкоп, 2001. - С. 265.
2 Метельский П.С. Привлечение к ответственности за фальсификацию доказательств по уголовному делу / П.С. Метельский // Уголовный процесс. - 2018. - № 1. - С. 12-14.
3 Поляков А.Н. Проблемные вопросы фальсификации доказательств / А.Н. Поляков // Вестник Воронежского института МВД России. - 2019. - № 3. - С. 229.
4 Лагуткина Н.Б. Актуальные вопросы квалификации фальсификации доказательств и результатов оперативно - розыскной деятельности / Н.Б. Лагуткина // Современные проблемы уголовного права и процесса / под ред. В.Е. Степенко. Хабаровск: Тихоокеанский государственный университет, 2020. - С. 68.
5 Гибатуллин А.Р. Проблемы уголовной ответственности за фальсификацию доказательств, предусмотренная ст. 303 УК РФ / А.Р. Гибатуллин // Вестник Московского университета им. С.Ю. Витте. Серия 2: Юридические науки. - 2018. - № 4. - С. 67.
Метельский П.С. Уголовная ответственность за фальсификацию результатов оперативно-разыскной деятельности / П.С. Метельский // Вестник Омского университета. Серия: Право. - 2019. Т. 16. - № 3. - С. 150.
Определённую проблему на практике имеет и уже указывавшаяся необходимость отграничения действий, предусматриваемых в ст. 286 от ст. 303 УК РФ. П.С. Метельский предлагает рассматривать нормы ст. 286 как общие нормы, в то время нормы ст. 303 УК РФ - как специальные2.
Отсутствие в законодательстве легального определения фальсификации приводит к тому, что под фальсификацией нельзя понимать изготовления дубликатов процессуальных документов, пусть и с нарушением процедуры. Так, в кассационном определении Верховного Суда РФ по делу №52-О10-16 от 28.12.2010 г. указано, что следователю С. Было предъявлено обвинение в фальсификации доказательств по делу. При этом С. Изготовил дубликаты документов, по причине пролития на них жидкости, в результате чего данные документы были испорчены. Одновременно с этим, свидетели и потерпевшие по просьбе участкового подписывали чистые листы бумаги. Решением Верховного Суда было указано на то, что такие действия нельзя рассматривать как фальсификацию доказательств, так как это не повлияло на рассмотрение дела, не привели к вынесению неправосудного приговора, а также не нарушили прав и свобод граждан3.
В целом по проведённому исследованию можно сделать вывод о том, что фальсификация доказательств и результатов оперативно-разыскной деятельности как преступление имеет высоколатентный характер, и связана, прежде всего, с наличием у заинтересованных лиц широких возможностей для этого. В качестве основных проблем теоретического характера, выявленных в процессе исследования, указывается отсутствие легального определения термина «фальсификация», недостаточная корреспонденция между ст. 303 и положениями ч. 3 ст. 40 УПК РФ в части состава лиц, в отношении которых вводится запрет, отсутствие распространения положений ст. 303 УК РФ на судей, что приводит к применению более мягкой нормы ст. 292 УК РФ. В практическом плане широко распространённым способом фальсификации является «подбрасывание» предметов, обладание которыми ведёт к уголовной ответственности. При этом в определённых случаях нарушение порядка формирования документов не рассматривается как фальсификация, что увеличивает потребность во включении в УК РФ её определения.
Заключение
Таким образом, сравнительно-правовой анализ российского и зарубежного опыта регулирования уголовной ответственности за фальсификацию доказательств показал, что, несмотря на некоторое сходство уголовно-правовых норм России и зарубежных стран, в последних ответственность за фальсификацию доказательств устанавливается без учета процессуального положения виновного. При этом уголовные кодексы ряда зарубежных стран позволяют привлекать к ответственности секретаря судебного заседания (за фальсификацию данных протокола судебного заседания) и эксперта-криминалиста (за подделку вещественных доказательств).
Иначе говоря, акцент на процессуальном положении субъекта фальсификации доказательств зарубежным законодателем не делается. На наш взгляд, это является положительной тенденцией, поскольку дает возможность охватить практически все случаи преступных посягательств на интересы правосудия, а также позволяет обеспечить достоверные доказательства независимо от процессуального положения виновного. Полагаем, что данная тенденция, а также дифференциация уголовной ответственности в зависимости от вида (категории) сфальсифицированного документа, предусмотренная зарубежным законодателем (УК Венгрии), вполне могут быть восприняты российским законодателем. В связи с этим предлагаем внести соответствующие изменения в ст. 303 УК РФ.
Библиогра фия:
1. Метельский П.С. Уголовная ответственность за фальсификацию результатов оперативно-разыскной деятельности / П.С, Метельский // Вестник Омского университета. Серия: Право. - 2019. Т. 16. - № 3. - С. 147-151.
2. Мурзина А.А. Фальсификация доказательств и результатов оперативно-розыскной деятельности: вопросы квалификации / А.А. Мурзина // Научный электронный журнал Меридиан. - 2020. - № 9. - С.296-302.
3. Алиева А.А. Пути развития уголовно - правовой нормы об ответственности за фальсификацию доказательств и результатов оперативно -розыскной деятельности (ст. 303 УК РФ) / А.А. Алиева // Уголовно-правовые и криминологические направления противодействия преступности. - Симферополь: Крымский фед. университет, 2020. - С. 105-110.
4. Бунин О.Ю. Составы фальсификации доказательств установлены в уголовном законе непоследовательно и несправедливо / О.Ю. Бунин // Евразийская адвокатура. - 2017. - № 1. - С. 54-59.
5. Гибатуллин А.Р. Проблемы уголовной ответственности за фальсификацию доказательств, предусмотренная ст. 303 УК РФ / А.Р. Гибатуллин // Вестник Московского университета им. С.Ю. Витте. Серия 2: Юридические науки. - 2018. - № 4. - С. 72-78.
6. Уголовное право. Особенная часть / отв. ред. И. Я. Козаченко, Г.П. Новоселов. - М.: Норма, 2018. - 1147 с.
7. Шамигулов А.Р. Фальсификация доказательств в российском и зарубежном законодательстве / А.Р. Шамигулов // Формирование гражданской идентичности молодежи на основе историко-культурного наследия как универсальной ценности, посвященной 100-летию образования ТАССР. Казань: ЧОУ ВПО «Академия социального образования», 2019. - С. 404-412.
8. Благодарь И.С. Ответственность за фальсификацию доказательств в российском и зарубежном законодательстве / И.С. Благодарь // Вестник Российской правовой академии. - 2007. - № 1. - С. 64-69.
9. Федоров С.В. Преступления против правосудия (вопросы истории, понятия и классификации) / отв. ред. А.И. Чучаев. - Калуга: Изд-во АКФ «Политоп», 2004. - 290 с.
10. Трахов А.И. Уголовный закон в теории и судебной практике / А.И. Трахов. - Майкоп, 2001. - 365 с.
11. Метельский П.С. Привлечение к ответственности за фальсификацию доказательств по уголовному делу / П.С. Метельский // Уголовный процесс. - 2018. - № 1. - С. 12-14.
12. Поляков А.Н. Проблемные вопросы фальсификации доказательств / А.Н. Поляков // Вестник Воронежского института МВД России. 2019. №3. С.229-234.
13. Лагуткина Н.Б. Актуальные вопросы квалификации фальсификации доказательств и результатов оперативно - розыскной деятельности / Н.Б. Лагуткина // Современные проблемы уголовного права и процесса / под ред. В.Е. Степенко. Хабаровск: Тихоокеанский государственный университет, 2020. - С. 68-73.
References:
1. Metelsky P.S. Criminal liability for falsification of the results of operational investigative activities / P.S., Metelsky // Bulletin of Omsk University. Series: Law. - 2019. Vol. 16. - No. 3. - pp. 147-151.
2. Murzina A.A. Falsification of evidence and results of operational investigative activities: questions of qualification / A.A. Murzina // Scientific electronic journal Meridian. - 2020. - No. 9. - pp.296-302.
3. Alieva A.A. Ways of development of the criminal law norm on liability for falsification of evidence and results of operational investigative activities (Article 303 of the Criminal Code of the Russian Federation) / A.A. Alieva // Criminal law and criminological directions of combating crime. - Simferopol: Crimean Fed. University, 2020. - pp. 105-110.
4. Bunin O.Y. The composition of falsification of evidence is established inconsistently and unfairly in the criminal law / O.Y. Bunin // Eurasian Advocacy. 2017. No.1. p. 54-59.
5. Gibatullin A.R. Problems of criminal liability for falsification of evidence provided for in Article 303 of the Criminal Code of the Russian Federation / A.R. Gibatullin // Bulletin of the Moscow University named after S.Yu. Witte. Series 2: Legal Sciences. - 2018. - No. 4. - pp. 72-78.
6. Criminal law. Special part / ed. by I. Ya. Kozachenko, G.P. Novoselov. - M.: Norma, 2018. - 1147 p.
7. Shamigulov A.R. Falsification of evidence in Russian and foreign legislation / A.R. Shamigulov // Formation of civic identity of youth on the basis of historical and cultural heritage as a universal value dedicated to the 100th anniversary of the formation of the TASSR. Kazan: CHOU VPO "Academy of Social Education", 2019. - pp. 404-412.
8. Thank you I.S. Responsibility for falsification of evidence in Russian and foreign legislation / I.S. Thank you // Bulletin of the Russian Legal Academy. 2007. No.1. p. 64-69.
9. Fedora/ S.V. Crimes against justice (questions of history, concepts and classifications) / ed. by A.I. Chuchaev. - Kaluga: Publishing house of AKF "Politop", 2004. - 290 p.
10. Trakhov A.I. Criminal law in theory and judicial practice / A.I. Trakhov. - Maykop, 2001. - 365 p.
11. Metelsky P.S. Bringing to responsibility for falsification of evidence in a criminal case / P.S. Metelsky // Criminal process. - 2018. - N. 1. - pp. 12-14.
12. Polyakov A.N. Problematic issues of falsification of evidence / A.N. Polyakov // Bulletin of the Voronezh Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. - 2019. -No. 3. - pp. 229-234.
13. Lagutkina N.B. Actual issues of qualification of falsification of evidence and results of operational investigative activities / N.B. Lagutkina // Modern problems of criminal law and process / edited by V.E. Stepenko. Khabarovsk: Pacific State University, 2020. - pp. 68-73.
В Череповце провозглашен приговор в отношении бывших работников Госнаркоконтроля [Электронный ресурс]. - Доступ: http://oblsud.vld.sudrf.ru /modules.php?name=press _ dep&op=1 &did=528 (дата обращения: 03.01.2022).
2 Метельский П.С. Уголовная ответственность за фальсификацию результатов оперативно-разыскной деятельности / П.С. Метельский // Вестник Омского университета. Серия: Право. - 2019. Т. 16. - № 3. - С. 151.
3 Кассационное определение Верховного Суда РФ от 28.12.2010 г. по делу №52-010-16 [электронный ресурс]. - Доступ: http://sudact.ru.
