CC BY
293
нтов на царский трон — Дмитрия, физически уничтожив его, и Бориса — скомпрометировав его как организатора убийства.
Нет сомнений, что в подобном случае, в наши дни, при использовании современных научных методов и средств расследования места происшествия загадок и домыслов не осталось бы. В связи с этим, единственным способом рассеять полностью или частично тайну гибели царевича, является проведение анализа материалов дела на основе современных подходов и критериев, а не критериев XVI века.
В криминалистике существует правило, суть которого заключается в том, что ключи преступления следует искать, прежде всего, на месте его совершения. Осмотры места происшествия, являясь одним из древнейших источников доказательств в судебных делах, производились в России еще в XV веке. Грамота, жалованная Рождество-Богородичному Коневскому монастырю еще в 1554 году царем И.Грозным, законодательно регламентировала список случаев насильственной смерти, когда трупы подлежали осмотру. Такое освидетельствование производилось обычно судьями или иными должностными лицами в присутствии понятых (в связи с отсутствием на Руси врачей) вплоть до XVII века. Все действия осмотра фиксировались в специальном акте.
К сожалению, в материалах «Обыска» не содержится сведений о документе, свидетельствующем о том, что был произведен осмотр места происшествия с надлежащим описанием одежды, трупа царевича. Мы не знаем, точно, где именно на заднем дворе дворца дети играли в «тычок», и где, по показаниям свидетелей, Дмитрий «накололся на нож» и скончался. Мы не располагаем сведениями о локализации и характере повреждений (на шее, теле), о наличии, характере и состоянии следов крови, хотя свидетели отмечали, что на шее царевича была видна кровь.
Авторы живописных подробностей «убийства» Дмитрия в своих повестях и сказаниях Смутного времени дошли до того, что с «не подходящего» места, заднего двора, они перенесли действие на парадную дворцовую лестницу, где дьяк Битяговский ухватил царевича «сквозь лестницу за ноги», сын его схватил царевича «за честную его главу», а Качалов перерезал горло.
Н.М.Карамзин [8] отмечал, что по прибытии в Углич, комиссия сразу же направилась в церковь, где лежало тело Дмитрия, а на нем — «нож убийц». Ни у одного из свидетелей не спросили, каким он был, его размерные, конструктивные особенности и т.п. Ни самого предмета, ни его описания не сохранилось.
РГ.Скрынников [14] и С.Э.Цветков [18] считают, что Нагие были заинтересованы в сокрытии истины, сфабриковали обстоятельства убийства и уничтожили главную вещественную улику — небольшой игрушечный ножичек царевича, подменив его «ногайским» ножом
и другими ножами. На подворье Битяговского нашли «железную палицу». Они намазали «ножи и палицу кровью» от зарезанной курицы и подбросили в ров к трупам «убийц» Дмитрия.
Свидетельств того, что царевич погиб в результате несчастного случая, было, похоже, предостаточно. И все-таки, некоторые детали трагедии остаются непонятными. Например, ни царицу, ни ее братьев не расспрашивали о том, что произошло, - ни до, ни после того, как они взяли назад свои показания по этому делу. Также странным является то, что в течение нескольких дней после смерти тело Дмитрия оставалось под присмотром только Нагих. Нет в деле и показаний людей, которые обмывали тело. Когда тело было поспешно погребено по приказу комиссии, никто не попросил документально удостоверить, что погибший был именно царевичем Дмитрием.
Царевич Дмитрий погиб при ярком полуденном солнце, на глазах у многих очевидцев. Комиссия без труда установила имена непосредственных свидетелей происшествия. Их было восемь человек: боярыня-мамка В.Волохова, кормилица А.Тучкова, постельница М.Колобова и четверо «жильцов» (служителей). По их свидетельству, Дмитрий тешился игрой в «тычку». Очевидцы кратко и точно воспроизвели то, что случилось на их глазах: «играл-де царевич в «тычку» ножиком с нами на заднем дворе и пришла на него болезнь падучей недуг и набросился на нож», «.царевич сам себя ножом поколол в горло и било его долго, да тут и не стало», «...пришла на царевича болезнь черная, а у него в те поры был нож, и он ножиком покололся.», «.пришла на него болезнь черный недуг, и его бросило о землю, а у него был ножик в руках, и он тем ножиком сам покололся». Важность этих показаний заключается в том, что «у него (царевича — Н.Н.) был ножик в руках».
Стряпчий Юдин на допросе заявил, что царевич «покололся ножом сам, а он в те поры стоял у поставца, а то видел». Однако с полным доверием к этим показаниям не следует относиться, т.к. они не были проверены следственной комиссией. И возможно ли, стоя во дворце у поставца, наблюдать происходившее во дворе и тем более различать его детали?
Из вышеприведенных данных следует, что встречаются два варианта показаний: «набросился на нож» и «покололся ножом сам». На наш взгляд, различия здесь чисто лексические.
Показания главных свидетелей совпадают по существу и достаточно индивидуальны по своему содержанию. Это свидетельствует в пользу их достоверности. «Иное впечатление производят показания второстепенных свидетелей, число которых перевалило за сотню. Их показания назойливо стереотипны» [13]. Пытаясь далее объяснить этот факт, Р.Скрынников [13] рассуждает: «Если несколько лиц пользуются одними и теми же оборотами, тотчас возникает подозрение о лжесвидетельстве. Однако появление штампов в следственном деле все же можно объяснить. Допрос основных свидетелей позволил нарисовать достаточно полную картину происшествия. Показания тех, кто знал о смерти Дмитрия с чужих слов, не прибавили ничего нового. Перед комиссией предстали в основном дворовые люди, в массе некультурные и косноязычные, как чеховский «злоумышленник». Чтобы получить от них толковые ответы, надо было потратить массу времени. Но временем следователи. не располагали, и поэтому комиссия фиксировала ответы второстепенных свидетелей с помощью стереотипа, заключенного в самом вопросе».
Версия о нечаянной смерти (несчастном случае — Н.Н.) Дмитрия, которая опиралась на показания основных свидетелей, заключала в себе два момента, каждый из которых может быть подвергнут всестороннему анализу.
Первый момент свидетельствует о том, что царевич, действительно, страдал «черным недугом», «падучей»,
«немочью падучей» (эпилепсией). Как отмечают свидетели, «и презже тово... на нем (царевиче — Н.Н.) была ж та болезнь по месяцам безпрестанно». Перед «великим днем», показала мамка Волохова, царевич в той болезни «объел руки» (искусал) дочери А.Нагого. Последний подтвердил это, сказав, что Дмитрий «ныне в великое говенье у дочери его руки переел», а прежде «руки едал» и у него, и у жильцов, и у постельниц. Об этом же говорила вдова Битяговского: «многажды бывало, как ево (Дмитрия — Н.Н.) станет бити тот недуг и станут ево держати Ондрей Нагой и кормилица и боя-рони и он. им руки кусал или за что ухватит зубом, то отъест».
Последний приступ болезни у царевича длился несколько дней. На третий день ему «маленько стало по-лехче» и мать взяла его к обедне, а затем отпустила на двор погулять под присмотром нянек.
Буйство маленького эпилептика внушило такой страх его нянькам, что они не сразу подхватили его на руки. Ребенка бросило на землю и «било его долго». Этот факт засвидетельствован очевидцами. Когда кормилица подняла его с земли, было уже слишком поздно.
Второй момент — царевич играл в ножички, он «играл через черту ножом», «тыкал ножом», «ходил по двору, тешился сваею в кольцо». Игра заключалась в следующем: игравшие по очереди бросали нож в очерченный на земле круг, нож брали с острия и метали его таким образом, что бы он описал в воздухе круг и воткнулся в землю.
Сверстники, стоявшие около царевича, отмечали, что он «набросился на нож». Волохова описала происшедшее так: «бросило его о землю, и тут царевич сам себя ножом поколол в горло». Другие очевидцы отмечали, что Дмитрий получил ранение «бьючися» или «ле-тячи» на землю. Никто не знал, в какой момент царевич нанес себе ранение — при падении или когда он бился в судорогах на земле. Достоверно лишь одно, что Дмитрий нанес себе рану в области шеи.
Оценивая показания очевидцев, утверждавших, что во время припадка царевич поколол себе горло, Н.Костомаров [10] отмечал, что картина убийства кажется ему до крайности придуманной и невероятной. При подобном припадке могло скорее статься, что ребенок ранил себя ножом в бок, в ногу, но всего менее в горло, тем более что в те времена носили ожерелье вроде поясков, украшенных золотом, жемчугом, камнями, и у царевича, конечно, было такое ожерелье, которое могло защитить его от проникновения ножа, случайно коснувшегося горла. Далее автор заявлял: «Вопрос о том, в какой степени возможно в припадке такого рода ребенку заколоть себя до смерти, по горлу — представляем медикам».
Пытаясь прояснить события угличской драмы, И.Ф. Крылов [11] обратился к профессору Р. А. Харитонову, одному из самых крупных в стране специалистов по детской эпилепсии, который, по-нашему мнению, сделал весьма важное заключение: «. царевич Дмитрий страдал эпилепсией с психомоторными и генерализованными судорожными припадками. Описываемые картины припадков соответствуют действительности. Царевич не мог сам зарезать себя ножом ни во время малого припадка, ни во время психомоторного припадка. Царевич нанести себе повреждение сам не мог, так как во время большого судорожного припадка больной всегда выпускает из рук предметы, находящиеся в руках».
Как известно, для клинической картины большого судорожного припадка характерна фазность. Обычно припадок возникает с появления тонических судорог, которые представляют собой более или менее длительные (до трех, иногда и более минут) сокращения мышц лица, шеи, конечностей, туловища. Затем эта фаза переходит в клиническую, для которой характерны кратковременные сокращения и расслабления отдельных групп мышц. Именно эту фазу практически одинаково
и описали очевидцы события.
С точки зрения Ю.А.Молина [12], «ключ» события кроется в месте происшествия, а точнее, в характере поверхности заднего двора дворца. Он допускает, что земля двора была неровной, с различными выступами, мелкими посторонними предметами, и, в то же время, достаточно рыхлая, иначе на ней просто нельзя было бы играть в «тычок». Застигнутый внезапным приступом, царевич, выпустив нож из рук и потеряв сознание, упал. При этом, если острие клинка ножа в этот момент было обращено вверх, а рукоятка внедрена в рыхлый грунт, то могли создаться все условия для повреждения острием ножа расположенных непосредственно под кожей сонной артерии и яремной вены. Этому могли способствовать сильные судороги тела царевича, смещения (изменения положения) предметов, находившихся рядом с Дмитрием или оказавшихся при падении под ним.
В то же время, с клинической и судебно-медицинской точки зрения Ю.А. Молин допускает иной механизм повреждений. Нож, который находился в руках царевича, совсем не обязательно должен был упасть на землю в первые десятки секунд приступа. Как было отмечено выше, большой судорожный припадок начинается кратковременной фазой тонический судорог, при которой предметы в руках больного прочно фиксируются в кисти и пальцах. И лишь только во второй фазе — клонических судорог происходят беспорядочные сокращения и расслабления мышц, в том числе и рук. Этот механизм вполне допускает травму шеи собственной рукой царевича [12].
Судебно-медицинская практика знает многочисленные примеры повреждений магистральных сосудов шеи острыми предметами. Смерть при этом наступает очень быстро, в течение десятков секунд — нескольких минут, либо от острой кровопотери вследствие наружного кровотечения, либо реже, от воздушной эмболии при попадании воздуха в поврежденное венозное русло, в котором создается отрицательное давление с последующей блокадой кровообращения.
Мы согласны с точкой зрения Ю.А. Молина [12], который склоняется ко второму мнению, так как в первом случае фонтанирующее кровотечение из крупного сосуда и обилие крови на месте происшествия неизбежно нашли бы отражение в показаниях свидетелей. Эта точка зрения коррелирует с данными «Обыска» об очень быстром темпе наступлении смерти. Дядя царевича, А.Нагой, услышав крики во время обеда, выбежал из дворца во двор и увидел на руках кормилицы уже мертвого Дмитрия. Няньки, сильно перепуганные, не сразу подхватили его на руки. Этим объясняется тот факт, что царевич некоторое время бился в судорогах на земле. Когда кормилица его подняла, было уже поздно.
Из Советской исторической энциклопедии [15] следует, что царевич Дмитрий погиб при невыясненных обстоятельствах в Угличе. Существуют три версии о причинах смерти его: 1) убит по приказу Годунова, желавшего устранить претендента на престол; 2) закололся ножом в припадке падучей болезни во время игры в «тычку»; 3) убит был не царевич Дмитрий, которому удалось спастись, а другое лицо.
Рассматривая версии об убийстве царевича Дмитрия, о которых было указано выше, следует подчеркнуть, что сам факт его не только не был доказан, но скорее всего просто не мог иметь места.
Но если же все-таки было убийство, тогда закономерно возникает вопрос: кому это было выгодно?
Убийство царевича, несомненно, было выгодно честолюбивому Годунову, который стремился к трону. Оно было так же выгодно клану Романовых, состоявших через первую жену Грозного Анастасию Романову в родстве с царской семьей. К тому же, род Романовых был гораздо древнее, чем род Годуновых. И, наконец, это убийство было наиболее выгодно Шуйским, которые принадлежали к Гедиминовичам, превосходившим по
древности род Рюриковичей. Из всех трех организаторов убийства наименьшую выгоду имел худородный Годунов.
Следует добавить так же, что Дмитрий вообще не представлял собой династической опасности, так как он был сыном Грозного от «осьмой» жены, в то время как церковь признавала законным только три брака. К тому же к моменту смерти царевича не исчезла полностью возможность рождения законного наследника в семье царя Федора. По закону Дмитрий прав на престол не имел. Конечно, его именем могли спекулировать заинтересованные лица, но вряд ли это могло побудить кого-то к убийству.
Кроме того, ситуация, сложившаяся в Москве к моменту трагедии, носила критический характер для Годунова. Угроза вторжения шведов и татар, волнения внутри страны — достаточно было малейшего толчка, чтобы народ поднялся на восстание. В такой обстановке гибель Дмитрия являлась для Годунова событием нежелательным и, более того, крайне опасным. Устранение царевича не было для Годунова политической необходимостью [14].
И.Ф. Крылов [11] выдвинул еще одну версию, что царевич мог погибнуть в результате неосторожного убийства от броска ножа кем-либо из участников игры. Допуская такую точку зрения чисто теоретически, вряд ли ее можно признать реальной, так как ни в одном из показаний свидетелей, ни в историческом аспекте такой вариант не обсуждался.
Согласно современной классификации рода насильственной смерти выделяют следующие юридические понятия: 1) убийство, 2) самоубийство и 3) несчастный случай. Учитывая этот факт, употребление терминов «несчастный самоубийца» или просто «самоубийца», которые используются по отношению в 8-летнему подростку, случайно погибшему в процессе игры, следует считать неправомерным. Речь здесь должна идти о несчастном случае.
С.Цветков [18], сопоставляя сохранившиеся документы, показания свидетелей, представляет неопровержимые исторические факты и выдвигает собственную версию событий, происходившую более четырехсот лет назад и имеющую непосредственное отношение к трагической судьбе Дмитрия 1, подлинного наследника престола.
Учитывая эту версию, мы попытаемся реконструировать обстоятельства событий, которые происходили много столетий назад.
П. Колобов, самый бойкий мальчик, очевидец трагедии бежит во дворец сообщить царице о несчастье, случившемся с Дмитрием.
На крики кормилицы на задний двор выбегает царица и в гневе начинает избивать поленом мамку, не уберегшую царевича.
Как же ведет себя М.Нагая, когда узнает о случившемся, чем занята она, видя, как ее сын умирает в судорогах, истекая кровью? Может быть, она бьется над ним, стараясь спасти сына и облегчить его страдания, или, может быть, она в отчаянии прижимает его к своей груди, обливаясь слезами, просит Бога о спасении ее ребенка? Ничего подобного. Не обращая никакого внимания на Дмитрия, она избивает провинившуюся мамку, а затем вместе с братьями хладнокровно руководит избиением мнимых убийц ее сына, проявляя поразительное и необъяснимое равнодушие к умирающему ребенку.
Такое поведение царицы хоть как-то объяснимо лишь в том случае, если она убеждена, что жизни царевича не угрожает никакая опасность [18].
Тело Дмитрия исчезает со двора еще до прихода толпы и вновь появляется в поле зрения уже вечером, когда игумен Савватий посещает Марию в церкви Спаса у гроба сына. Таким образом, «в течение пяти-шести часов ни одна живая душа, за исключением Нагих, не видела его» [18].
В это время, как предполагает С.Цветков [18], и произошла подмена. В церковь принесли тело не настоящего Дмитрия, а какого-то другого мальчика.
Нагие торопятся унести тело царевича со двора. А.Нагой сразу же относит его в церковь и находится там «безотступно», «чтобы кто царевичева тела не украл». Следует отметить, что и при этих обстоятельствах царица не спешит к телу сына. Затем А.Нагого у гроба ребенка (гроб накрыт полотном!) сменяет мать, которая, демонстрируя запоздалую скорбь, неотлучно находится с мертвым телом несколько суток, пока его не предают земле. Как отмечает сам С.Цветков [18], такая усиленная охрана (Нагих — Н.Н.) выдает стремление никого не подпустить к телу царевича. К тому же, автора удивляет этот детский гроб. Как могли его так быстро изготовить? Или он уже был приготовлен заранее?
Поведение М.Битяговского свидетельствует в пользу укрытия тела. Его сразу называют убийцей Дмитрия. Вместе с тем, его пускают на дворцовый двор и не причиняют никакого вреда, пока он не бросается во дворец, словно чтобы проследить и узнать, чем занимаются Нагие. Когда он спускается вниз, его убивают. В связи с этим возникает вопрос, может быть, дьяк увидел нечто такое, что ему было не положено видеть?
По приказу Нагих толпа убивает всех правительственных чиновников, которые знали Дмитрия в лицо.
Вечером того же 15 мая Нагие окружают Углич плотным кольцом из своих людей, которые трое суток разъезжают вокруг города, не допуская сношений угличан с Москвой. Все это делается, по-видимому, для того, чтобы своевременно отвезти царевича в безопасное место.
Дмитрий затеял со сверстниками игру в «тычку» на заднем дворе. Внезапно развился новый приступ заболевания, и он ранил себя игрушечным ножиком. Рана не могла быть опасной, так как шея царевича была защищена оплечьем, но кровь все-таки появилась, а через короткий промежуток времени ребенок затих, обессиленный судорогами. В этот момент очевидцам могло показаться, что он умер. Действительно, после прекращения припадков больной эпилепсией может выглядеть как труп: лицо искажено, посиневшее, полуоткрытые глаза закатываются вверх, зрачки широкие, на свет не реагируют, тело цепенеет, дыхание почти не различимо. Окончание припадка наступает также внезапно, как и его начало, не сопровождаясь недомоганием и оглушением. Когда на дворе появилась М.Нагая, полуобморочное состояние царевича миновало: рана на шее оказалась несмертельной.
Улучив соблазн использовать ситуацию для сведения счетов с Битяговскими, Нагие устроили резню и погром. Опомнившись, схватились за голову. Они поняли, что совершили действия, которые ничем нельзя было оправдать, и что Годунов не преминет воспользоваться этим для того, чтобы окончательно расправиться с Нагими.
Избежать расправы можно было только единственным способом — инсценировать смерть Дмитрия и свалить всю вину за нее на Битяговских.
Дмитрия укрыли в одной из комнат дворца, а в церковь внесли гроб с телом другого ребенка. Ночью А.На-гой вывез царевича за город.
Если же заговор по сокрытию Дмитрия подготавливался Нагими заранее, то двойник мог быть подыскан ими более тщательно. Во всяком случае, не сомневается С.Цветков [18], что подмененный мальчик не был найден уже мертвым, а был убит Нагими.
Вот еще одно доказательство, что Дмитрий остался живым и был увезен из Углича. Д.Горсей [18] (цит. по С.Цветкову), у которого были нелады с московским правительством, был сослан в Ярославль. Он вспоминал: «Однажды ночью. Кто-то застучал в мои ворота. Я увидел Афанасия Нагого, брата вдовствующей царицы. «Царевич Дмитрий мертв! Дьяки зарезали его. царица отравлена и при смерти, у нее вылезают воло-
сы, ногти, слезает кожа. помоги мне, дай какое-нибудь средство!...» Я. схватил банку с чистым прованским маслом и коробочку териака... Я отдал все. и он ускакал прочь».
В связи с этим возникает вопрос, почему бежит из Углича и куда направляется этот дядя царевича, который не упоминается в протоколах следственной комиссии и совершенно не причастен к убийствам? Он просит у Горсея лечебных средств для Марии, но в Углич не возвращается. Попутно Афанасий распространяет в Ярославле слух об убийстве царевича, не зная, что Нагие уже отреклись от этой версии. Все это свидетельствует о том, что Нагой пытается оказать медицинскую помощь какому-то лицу, чье местопребывание в Ярославле держится в тайне и у которого имеется рана на шее. В связи с этим С.Цветков [18] заключает, что «единственным близким ему человеком, требующим ...медицинской помощи, мог быть только Дмитрий, поранивший себя ножиком в шею во время припадка».
Англичанин Т. Смит [18] (цит. по С.Цветкову) спасение Дмитрия объясняет следующим образом: главная роль при этом отводилась Б.Бельскому. Догадавшись, что Годунов замышляет убить царевича, Бельский посоветовал М.Нагой подменить сына другим мальчиком, каким-то поповским сыном, который был одного возраста с царевичем и очень похож на него. Через некоторое время посланные Борисом убийцы, не подозревавшие о подмене, зарезали поповича во время игры в «тычку». Убитого ребенка похоронили как царского сына, и никто не догадался, что это не царевич. Дмитрий же жил и воспитывался в другом, неизвестном месте.
Предположение о подмене царевича стоит в прямой связи с вопросом о канонизации царевича Дмитрия. Так чьи же мощи покоятся в Кремлевском Архангельском соборе — усыпальнице Великих князей и государей Московских? Тайна сия велика есть.
Когда в июне 1606 года мощи новоявленного святого доставили в Москву, в толпе любопытствующих находились очевидцы, которые оставили свои описания тела мальчика, доставленного из Углича.
Голландец И.Масса [18] (цит. по С.Цветкову) отмечает, что оно (тело — Н.Н.) сохранилось «столь же свежим, как если был его только что положили в гроб».
Немец К.Буссов [4] свидетельствует, что не только тело, но и орешки, зажатые в руке мальчика, и его платье, сам гроб, в котором он лежал, — все это сохранилось нетленным или выглядело как новое.
Дьяк И.Тимофеев [18] (цит. по С.Цветкову) добавляет к этому новую подробность: платье царевича и орешки в его руке были испачканы свежей кровью.
По поводу переноса останков царевича Дмитрия из Углича в Москву Буссов писал, что эта «дурацкая затея выглядела так: Шуйский приказал сделать новый гроб. Он приказал также убить... девятилетнего поповича, надеть на него дорогие погребальные одежды, положить в этот гроб и увезти в Москву. Сам же он, вместе со своими князьями, боярами, монахами и попами, выехал с крестами и хоругвиями встретить тело царевича, которое он велел пышной процессией внести в церковь усопших царей. По его велению было всенародно объявлено, что князь Дмитрий, невинно убитый в юности, — большой святой у бога, он, мол, пролежал в земле 15 лет, а его тело же нетленно, как, если бы он вчера умер. И орехи, которые у него в руке. для игр, когда его убили, еще тоже не сгнили и не протухли, точно также и гроб не попорчен землей и сохранился как новый.» [4].
Все это в целом с судебно-медицинской точки зрения свидетельствует о фальсификации останков, грубо сфабрикованных уликах и вторичной подмене тела царевича Дмитрия в 1606 году. Этой же версии придерживаются Е.Баринов и соавт. [2].
Таким образом, 17 мая 1591 года в Угличе молнией распространилась весть: царевича Дмитрия не стало. Вместе с тем, если учитывать версию С.Э.Цветкова, подлинный наследник престола — Дмитрий 1 — оказался живым. Личность царевича Дмитрия, последнего сына И.Грозного, явилась ключевой фигурой в борьбе за царский трон между боярскими родами и послужила причиной появления множества самозванцев. Жизнь Дмитрия 1 закончилась трагически в 1606 году.
TRAGEDY IN UGLICH
(medico-legal aspects of death of tsarevitch Dmitry Ioanovich)
N.F. Nedelko (Irkutsk State Medical University)
In the article the author describes the medico-legal aspects of death of tsarevitch Dmitry, analyzing versions, circumstances and causes of death, historical facts of death performance and substitution of his body.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бадигин К.С. Корсары Ивана Грозного: Роман-хроника XVI в. - Ярославль 1993. - 415 с.
2. Баринов Е.Х., Бураго Ю.И., Мальцев С.В. Одна из версий продолжения Угличской трагедии // Суд. мед. эксперт. - 1996. - № 1. - С.43-44.
3. Баринов Е., Прядильщиков В. Угличская трагедия. Новые прочтения старого судебного дела // Вопросительные знаки над могилами. - 1996. - С.122-131.
4. Буссов К. Московская хроника. 1584-1613. - М.-Л., 1961. - 400 с.
5. История СССР. - М., 1948. - Т. 1. - С.358.
6. История СССР. - М., 1956. - Т. 1. - С.275.
7. Иванов М.В. Комментарии // Карамзин Н.М. Предания веков. - М 1988. - С.749-763.
8. Карамзин Н.М. Избранные сочинения. В 2-х т. - М.-Л., 1964. - Т. 2. - 810 с.
9. Ключевский В.О. Сочинения. В 8-ми т. - М., 1957. - Т. 3. - 426 с.
10. Костомаров Н.И. Исторические монографии и исследования. - СПб., 1903. - Т. 4. - Кн. 2. - 672 с.
11. Крылов И.Ф. Были и легенды криминалистики. - Л., 1987. - 216 с.
12. Молин Ю.А. Тайны гибели великих. - СПб., 1997. -304 с.
13. Скрынников Р.Г. Борис Годунов. - М., 1983. - С.78.
14. Скрынников Р.Г. Борис Годунов. - М.: ООО «Издательство АСТ», 2003. - 416 с.
15. Советская историческая энциклопедия. - М., 1964. -Т. 5. - С.246-247.
16. Соловьев С.М. История России с древнейших времен. - М., 1960. - ТТ7-8. - Кн. IV. - С321-322.
17. Тюменев А.И. Пересмотр известий о смерти царевича Дмитрия // Журнал министерства народного просвещения. - 1908. - № 5. - С.134-154.
18. Цветков С.Э. Царевич Дмитрий. Сын Грозного. 15821606: Марина Мнишек. - М.: ЗАО Центрполиграф,
2005. - 445 с.
