CC BY
23В. А. Плотников1
УДАЛЕННАЯ ЗАНЯТОСТЬ В СОВРЕМЕННЫХ УСЛОВИЯХ: КРАТКИЙ АНАЛИЗ С ПОЗИЦИЙ КОНЦЕПЦИИ СОЦИАЛИЗАЦИИ2
Социализация - одна из ключевых тенденций современного социально-экономического развития. В то же время механизм ее реализации подвержен воздействию различных ситуационных факторов. В частности, пандемия Covid-19 оказала влияние на развитие социализации. Выполнен анализ этого влияния применительно к конкретной составляющей социализации - развитию удаленной занятости, которая в условиях пандемии и принятых властями мер по ограничению ее распространения стала весьма популярной. Анализ проблем в развитии удаленной занятости как частного проявления социализации и социализации в целом позволил обосновать вывод о приоритетности развития образования. При этом рекомендована поддержка развития как системы образования в целом, так и системы непрерывного образования.
Ключевые слова: пандемия Covid-19, социализация, социально-экономическое развитие, образование, ноономика, НИО.2, удаленная занятость.
DOI: 10.37930/1990-9780-2020-4-66-43-52
УДК 330.352
Введение
Проблема гуманизации социально-экономического развития, в простейшей постановке формулируемая как необходимость выбора приоритетов развития в формате: «Человек - это Ресурс социально-экономического развития VS Человек - это Цель социально-экономического развития», является достаточно известной и хорошо изученной [1-3 и др.]. В то же время смена факторов и условий, трансформация институциональных рамок развития определяют ее перманентную актуальность. В очередной раз это проявилось в условиях разрастания пандемии Covid-19, противодействие которой сформировало новые практики социально-экономического взаимодействия, требующие теоретического осмысления.
Этот текущий, локальный, но оттого не менее значимый, фактор (изменившиеся и продолжающие меняться буквально на глазах, при нарастании второй волны Covid-19,
1 Владимир Александрович Плотников, профессор кафедры общей экономической теории и истории экономической мысли Санкт-Петербургского государственного экономического университета (191023, РФ, Санкт-Петербург, ул. Садовая, 21), д-р экон. наук, профессор, e-mail: Plotnikov_2000@mail.ru
2 Подготовлено по материалам доклада на международном научном семинаре ИНИР им. С. Ю. Витте «Социализация экономики: человек как продукт и как активный субъект исторического процесса» (26.10.2020 г.).
условия социально-экономического развития) накладывается на более фундаментальный фактор, который описывается тенденцией социализации, более глубокой и общей, чем гуманизация.
Их принципиальное различие в том, что гуманизация развития, по нашему мнению, является частным проявлением социализации. Если гуманизация ориентирована на формирование дружественной среды развития и жизнедеятельности человека (human-friendly environment), т. е. ее вектор направлен от общества в целом к отдельным индивидам и их группам, то социализация - более многоплановый процесс. Она охватывает не только описанные взаимодействия в рамках гуманизации, но и обратное воздействие индивидов и групп на общество, а также межличностное и межгрупповое взаимодействие, направленное на гармонизацию интересов и солидаризацию индивидов и групп.
С учетом упомянутой суперпозиции рассмотрим социализацию с позиций специфики момента, когда многие аспекты социально-экономических отношений развиваются под влиянием пандемии Covid-19, а также мер, предпринимаемых на международном, национальном и региональном уровнях для предотвращения ее дальнейшего распространения. Поскольку заявленная проблематика очень широка, в рамках данной статьи ограничимся одним ее аспектом - анализом такого нового для российского общества явления, как удаленная занятость.
Социализация: концептуальное понимание
Прежде всего, отметим, что мы понимаем социализацию в широком контексте: как фундаментальную тенденцию эволюции человечества, сущность которой состоит в смещении приоритетов его развития из преимущественно экономической в социальную плоскость. Не секрет, что в последнее столетие происходит постепенная «экономизация» многих социальных процессов, в которых экономические мотивы становятся доминирующими, а сами субъекты этих отношений, изначально социальные, трансформируются в экономических субъектов с присущей (или приписываемой) им экономической рациональностью поведения.
Характерным примером является образование, которое в постсоветской России из важнейшего общественного блага, сферы воспроизводства общества, в рамках которой передавались культурный и ценностный опыт, научные знания, традиции, социальные нормы и т. д., превратилось в рынок образовательных услуг [4-6 и др.]. И эта трансформация не только произошла в восприятии части членов общества, но и получила формально-институциональное закрепление.
Аналогичный пример можно привести в отношении еще одной значимой сферы жизнедеятельности современного общества - здравоохранения. Из сферы воспроизводства человеческого потенциала, потенциала здоровья она трансформируется в сферу медицинских услуг [7]. В периоды стабильного бескризисного развития такая трансформация, вероятно, не столь уж плоха (и тут Россия повторяет опыт многих развитых стран мира). Но в переломные моменты развития выстроенная на рыночных принципах система здравоохранения не работает вовсе (что четко показала пандемия Covid-19). И это углубляет кризис, угрожает дальнейшему нормальному существованию общества. При этом мы вовсе не считаем, что рыночную экономику следует отменить, а рынки образовательных, медицинских и прочих услуг разрушить. Нет, эти рынки, безусловно, необходимы. Но в силу того, что современные экономики являются смешанными (mixed economy) [8], рыночные принципы их функционирования должны быть увязаны с социальными целями развития, интересантом достижения которых от лица населения выступает государство [9].
Таким образом, социализация в современной России имеет два драйвера развития:
1 - фундаментальная ориентированность всего цивилизационного процесса [10];
2 - «маятниковое движение» в рамках модернизации институтов смешанной экономики. Если в начале периода рыночных реформ в постсоветской России «маятник двигался» от плана к рынку, то теперь все большее число специалистов признают неэффективность «рыночного фундаментализма» [11-13 и др.], что приводит к обратному движению - от рынка к плану.
По нашему мнению, концепция социализации близка к идеям концепции устойчивого развития [14], в рамках которой рассматривается триада равноправных целей: экономических, экологических и социальных. Концепция социализации идет дальше: в этой триаде значимость социальной компоненты повышается, а экологическая и экономическая составляющие начинают играть важную, но обеспечивающую роль - происходит выстраивание «мягкой иерархии».
Пандемия Covid-19 и удаленная занятость
Пандемия Covid-19 кардинально изменила процессы нормальной деятельности во многих областях. И процессы структурных трансформаций еще далеки от завершения, что определяется как наступившей с октября 2020 г. второй волной инфекционного заболевания и связанными с ней социальными и экономическими ограничениями, так и пролонгированным эффектом влияния первой волны.
При этом убедительного ответа на вопрос - сколько будет этих волн или нас ждет ситуация «перманентного шторма» - на данный момент нет. Неопределенность ситуации иллюстрируется статистическими данными, описывающими развитие пандемии в различных регионах мира. Так, в России (рис. 1, а) четко выделяются пик первой волны заболеваемости, который пришелся на первую половину мая 2020 г., а также зарождение с середины сентября второй волны, пик которой, вероятно, еще не достигнут. Что касается статистики заболеваемости по миру в целом (рис. 1, б), то вторая волна не выделяется, рост заболеваемости продолжается, хотя и с неодинаковыми темпами.
В этих условиях появился и быстро развился новый феномен - удаленная работа, удаленная занятость. Факт его наличия никто не отрицает, при этом само явление остается недостаточно изученным и регламентированным. 23 апреля 2020 г. было выпущено письмо Министерства труда и социальной защиты Российской Федерации №№ 142/10/П-3710 «О направлении рекомендаций по применению гибких форм занятости в условиях предупреждения распространения новой коронавирусной инфекции на территории РФ», содержащее следующие рекомендации:
«1) осуществить переход на удаленную (здесь и далее - курсив наш) работу всех работников, для которых существуют такие технические возможности;
2) заключить трудовой договор о дистанционной работе с работниками, которые используют для выполнения своей трудовой функции и для осуществления взаимодействия между работодателем и работником по вопросам, связанным с ее выполнением, информационно-телекоммуникационные сети общего пользования;
3) организовать надомную работу».
Из приведенного фрагмента следует, что уполномоченный государственный орган (Министерство труда и социальной защиты Российской Федерации) разграничивает понятия «дистанционной», «удаленной» и «надомной» работы. При этом Трудовой кодекс РФ регламентирует работу надомников (гл. 49) и дистанционных работников (гл. 49.1). А понятие «удаленной работы» в российском законодательстве не раскрыто, что порож-
а 25 000 25 000 25 000 25 000 25 000 25 000
7 мая 20 июня 3 авг. 16 сент. 30 окт.
б 600 000
400 000
200 000
0
24 марта 17 мая 10 июля 2 сент. 27 окт.
Рис. 1. Статистика заболеваемости новой коронавирусной инфекцией Covid-19, количество выявленных новых случаев: а - Россия; б - мир в целом (источник: данные google.com3).
дает неоднозначность его толкования на практике и правовую неопределенность. Во многом это связано с новизной феномена и его недостаточной изученностью. ^^Н Безусловно, удаленная занятость - это одна из форм нестандартной занятости. В случае надомной или дистанционной работы, как правило, рабочее место не принадлежит работодателю, но в той или иной степени фиксировано. Обычно это рабочее место оборудовано у работника дома. А в случае удаленной работы никакой конкретизации, где именно работник будет выполнять свои обязанности, трудовые функции - нет. Это может быть индивидуальный дом или квартира, транспортное средство, скамейка в парке, индивидуальное место в зоне коворкинга, место отдыха и т. д.
Пандемия выступила триггером для стремительного развития в России удаленной занятости. По данным НеаёНиПег (см.: https://rg.ru/2020/09/21/v-rossii-znachitelno- vyroslo-chislo-vakansij-s-udalennoj-zaniatostiu.html), количество вакансий с удаленной работой в России за период с апреля по август текущего года выросло на 77 % относительно ана-
з Статистика заболеваемости коронавирусной инфекцией COVID-19. URL: https://support. google.com/websearch/answer/9814707?p=cvd19_statistics&hl=ru&visit_id=6374037699486n003 -728407035&rd=1 (дата обращения: 07.11.2020).
логичного периода 2019 г. На вопрос: «Хотели бы Вы после снятия карантина и прекращения эпидемии работать удаленно?» - в конце июля 2020 г. «да» ответили 72 % респондентов (в том числе 39 % - «точно да» и 33 % - «скорее, да»). В апреле 2020 г. во время аналогичного исследования «да» сказали 57 % опрошенных (23 % - «точно да» и 34 % - «скорее, да»). Определенно против удаленного формата в июле были 9 % опрошенных (в апреле - 14 %), скорее, против - 15 % (в апреле - 22 %).
Приведенные факты показывают, что удаленная занятость, несмотря на отсутствие в России ее правовой регламентации (она официально признана, но ее статус не раскрыт), становится все более популярной. В чем причины этого явления? (Помимо внешнего фактора, обусловливающего вынужденность такого режима занятости вследствие введения властями социального дистанцирования и прочих «антиковидных» ограничений.) Попробуем разобраться.
Всероссийский центр изучения общественного мнения (ВЦИОМ) и ООО «Социал Бизнес Групп» (SBG) исследовали причины, влияющие на отношение работников к переходу на удаленную работу (см.: https://wciom.ru/index.php?id=236&uid=10280). Каждый опрошенный мог выбрать до трех вариантов ответов, в силу чего суммарная доля ответов превышает 100 % (рис. 2 и 3).
Мы не будем подробно анализировать и описывать представленные на рисунках данные, на наш взгляд, они достаточно информативны. Из них следует, что определяющую роль в отношении опрошенных к удаленной работе играют социальные и технологические факторы.
Не тратится время на дорогу Гибкий график работы Более комфортная обстановка Больше свободного времени Дети под присмотром Безопасно Экономия денег
Ничего не изменилось Есть время для домашних дел Успеваешь больше сделать
Удобно Работаю посменно Удобно работать на своем компьютере
Другое
Затрудняюсь ответить
Рис. 2. Преимущества удаленной работы, с точки зрения работников, % (источник: совместное исследование ВЦИОМ и SBG)
■ 4
■ 3
■ 5 6
Работа требует прямого контакта с людьми Отсутствие сосредоточенности Невозможно полноценно работать Надоело сидеть дома В коллективе работать лучше Больший объем работы Плохое качество интернета, маломощные компьютеры Необходимо разделять дом и работу Работа производственного, разъездного характера В офисе удобнее, привычнее Нехватка информационных ресурсов Отсутствует физическая нагрузка Сократилось число заказов Затраты личных ресурсов Необходимость работать с компьютером Низкое качество выполняемой работы
Упали доходы Другое
Затрудняюсь ответить
Рис. 3. Недостатки удаленной работы, с точки зрения работников, % (источник: совместное исследование ВЦИОМ и SBG)
Выявленные ключевые факторы имеют непосредственное отношение к рассматриваемой нами проблеме социализации. Они тесно связаны между собой, но их значение и механизм влияния существенно различаются. Действительно, по мере прогресса технологий, формирования и развития нового технологического уклада, завершения четвертой технологической революции и т. д. технологический фактор может отойти на второй план. Технологии станут более доступными и интуитивно понятными. А вот значимость социального фактора, по нашему мнению, лишь усилится.
Определяющую роль начнет играть то, насколько уверенно работники овладели технологиями, позволяющими удаленно участвовать в рабочих процессах, а в дальнейшем - и в различных социальных процессах, не связанных с работой. Таким образом, удаленная занятость, в терминологии профессора С. Д. Бодрунова [15], является более знаниеинтенсивной, чем традиционная. Возникновение удаленной занятости произошло в «доковидный» период, а пандемия придала новый импульс ее развитию.
Удаленная занятость правомерно может рассматриваться как элемент общего движения к НИО.2 и ноономике. Но это движение не является автоматическим. Как и любой процесс в социуме, даже имеющий мощные драйверы развития, он сталкивается с силами торможения не только в лице убежденных и идеологически вооруженных противников (в этой связи вспомним движение луддитов в Англии), но и в форме социальной инерции.
Вместо заключения: развитие образования как инструмент социализации
Как показано выше, процессы социализации и в целом развития сталкиваются с недостаточным пониманием людьми их сущности и направленности. И этот вывод не нов. Как указывал К. Маркс в статье «К критике гегелевской философии права» (1844 г.), «.. .теория становится материальной силой, как только она овладевает массами». Если же этого не произойдет, то рассуждения о социализации и ее возможных положительных последствиях останутся уделом ученых и экспертов.
Тиражирование знаний, их распространение, т. е. «овладение теории массами», происходит в сфере образования. Следовательно, развитие образования является сегодня приоритетной задачей. Это подтверждают и данные совместного исследования ВЦИОМ и SBG. В рамках исследования оценивался уровень развития у трудоспособного населения цифровых компетенций. Были выделены 4 кластера (см.: https://wciom.ru/index. php?id=236&uid=10280):
1. Лица с высоким уровнем цифровых компетенций. Доля среди опрошенных -32 %, средний возраст - 36 лет. На удаленную работу в данной группе перешли 28 % участников опроса.
2. Лица с уровнем цифровых компетенций выше среднего. Доля среди опрошенных -30 % (самый крупный из выявленных кластеров), средний возраст - 45 лет. На удаленную работу в данной группе перешли 17 %.
3. Лица с уровнем цифровых компетенций ниже среднего. Доля среди опрошенных -18 %, средний возраст - 54 года. На удаленную работу в данной группе перешли 9 %.
4. Лица с низким уровнем цифровых компетенций. Доля среди опрошенных -20 %. Данный кластер самый возрастной (средний возраст - 64 года) и самый «женский» (доля женщин - 62 %, в остальных кластерах соотношение между мужчинами и женщинами примерно соответствует среднему по выборке). На удаленную работу в данной группе перешли лишь 3 %.
То есть, возможность перехода на удаленную работу как проявление социализации напрямую связана с владением людьми навыками использования современных и перспективных информационно-коммуникационных технологий. Чем выше уровень цифровых компетенций у конкретных людей, тем выше вероятность их перехода на работу в удаленном режиме. Это ставит две задачи, которые требуют решения на пути к формированию НИО.2 и ноономики, пути, который лежит через социализацию:
1) поддержка развития системы образования. В первую очередь внимание должно быть уделено его технологической компоненте, а также способам социально приемлемого использования полученных знаний и навыков, т. е. культурному развитию человека;
2) в силу выявленных диспропорций в наличии технологических навыков и знаний у разных групп населения, отставания старших возрастных групп настоятельно требуется развитие системы непрерывного образования.
Список литературы
1. Арутюнова, А. Е. Формирование стратегии гуманизации экономики территории / А. Е. Арутюнова, Е. В. Смирнова, В. А. Кашин // Финансовая экономика. - 2019. - № 4. -С.575-578.
2. Добрынин, A. И. Социально-экономические программы роста экономики и качества жизни / А. И. Добрынин, Е. С. Ивлева, В. А. Плотников // Экономика и управление. - 2006. -№ 1 (22). - С. 23-30.
3. Салихова, И. С. Императивы и ценностно-смысловое качество гуманизации современной экономики / И. С. Салихова // Вестник Московского университета им. С. Ю. Витте. - Серия 1: Экономика и управление. - 2019. - № 1 (28). - С. 7-14.
4. Авакова, Э. Б. Социологический анализ образования как системы формирования интеллектуального капитала в информационном обществе / Э. Б. Авакова, Н. Н. Покровская, А. А. Кузнецов // Известия Санкт-Петербургского государственного экономического университета. - 2019. - № 2 (116). - С. 123-130.
5. Плотников, П. В. Коучинг и перспективы его использования в современном высшем образовании / П. В. Плотников // Теория и практика сервиса: экономика, социальная сфера, технологии. - 2018. - № 4 (38). - С. 45-48.
6. Фролова, Е. В. Экономика образования: от бесплатной привилегии к коммерциализации образовательных услуг / Е. В. Фролова, О. В. Рогач // Социальная политика и социология. -2017. - Т. 16, № 5 (124). - С. 167-174.
7. Крестьянинова, О. Г. Развитие рынка медицинских услуг в условиях информатизации общества: дисс. ... канд. экон. наук / Санкт-Петербургский государственный экономический университет. - СПб., 2020. - 184 с.
8. Плотников, В. А. Понятие смешанной экономики: эволюция развития и современная трактовка / В. А. Плотников // Известия Юго-Западного государственного университета. -Серия: Экономика. Социология. Менеджмент. -2018. - Т. 8, № 2 (27). - С. 8-16.
9. Плотников, В. А. Выбор модели экономического развития Российской Федерации: патернализм или либерализм / В. А. Плотников // Известия Санкт-Петербургского университета экономики и финансов. - 2006. - № 1 (45). - С. 147-150.
10. Бодрунов, С. Д. От ЗОО к НОО: человек, общество и производство в условиях новой технологической революции / С. Д. Бодрунов // Вопросы философии. - 2018. - № 7. - С. 109-118.
11. Вертакова, Ю. В. Стратегическое планирование устойчивого развития региона / Ю. В. Вертакова // Вестник Воронежского государственного университета. - Серия: Экономика и управление. - 2005. - № 1. - С. 48-53.
12. Хасбулатов, Р. И. Закат рыночного фундаментализма. Теории, политика, конфликты / РЭУ им. Г. В. Плеханова. - М., 2014. - 538 с.
13. Яковлева, Н. Г. Некоторые вопросы трансформации сферы образования и рынка труда, и их государственного регулирования / Н. Г. Яковлева // Уровень жизни населения регионов России. - 2020. - Т. 16, № 2. - С. 76-82.
14. Марьяненко, В. П. Разрешение основного противоречия капитализма как путь к устойчивому развитию / В. П. Марьяненко, Е. В. Цой // Известия Санкт-Петербургского государственного экономического университета. - 2018. - № 3 (111). - С. 11-15.
15. Бодрунов, С. Д. Грядущее. Новое индустриальное общество: перезагрузка / С. Д. Бодрунов; ИНИР им. С. Ю. Витте. - СПб., 2016. - 328 с.
References
1. Arutyunova A. E., Smirnova E.V., Kashin V.A. (2019) Formirovanie strategii gumanizacii ekonomiki territorii [Forming a strategy for humanizing the economy of a territory. Finansovaja ekonomika. 4, pp. 575-578.
2. Dobrynin A. I., Ivleva E.S., Vlotnikov V.A. (2006) Social'no-ekonomicheskie programmy rosta ekonomiki i kachestva zhizni [Socioeconomic programs for economic growth and improving the quality of living]. Ekonomika i upravlenie. 1(22), pp. 23-30.
3. Salihova I. S. (2019) Imperativy i cennostno-smyslovoe kachestvo gumanizacii sovremennoj ekonomiki [Imperatives and value-semantic quality of humanization of the modern economy]. Vestnik Moskovskogo universiteta im. S. Y. Vitte. Seriesl: Economy and Management. 1 (28), pp. 7-14.
4. Avakova E. B., Pokrovskaya N. N., Kuznetsov A. A. (2019) Sociologicheskij analiz obrazovanija kak sistemy formirovanija intellektual'nogo kapitala v informacionnom obshchestve [Sociological analysis of education as a system of forming intellectual capital in the information society]. Izvestija Sankt-Peterburgskogo gosudarstvennogo ekonomicheskogo universiteta. № 2 (116), pp. 123-130.
5. Plotnikov P. V. (2018) Kouching i perspektivy ego ispol'zovanija v sovremennom vysshem obrazovanii [Coaching and prospects for its use in modern higher education]. Teorija i praktika servisa: ekonomika, social'naja sfera, tehnologii № 4 (38), pp. 45-48.
6. Frolova E. V.. Rogach O.V. (2017) Ekonomika obrazovanija: ot besplatnoj privilegii k kommercializacii obrazovatel'nyh uslug [Economics of education: from free privilege to commercialization of educational services]. Social'naja politika i sociologija. Vol. 16. 5(124), pp. 167-174.
7. Krest'yaninova O. G. (2020) Razvitie rynka medicinskih uslug v uslovijah informatizacii obshchestva [Development of the medical services market in the context of the informatization of society]. St. Petersburg: Sankt-Peterburgskij gosudarstvennyj ekonomicheskij universitet. 184 p.
8. Plotnikov V. A. (2018) Ponjatie smeshannoj ekonomiki: evoljucija razvitija i sovremennaja traktovka [Mixed economy concept: evolution of development and modern interpretation]. Izvestija Jugo-Zapadnogo gosudarstvennogo universiteta. Series: Economy. Sociology. Management. Vol. 8. 2 (27), pp. 8-16.
9. Plotnikov V. A. (2006) Vybor modeli ekonomicheskogo razvitija Rossijskoj Federacii: paternalizm ili liberalizm [Choosing a model of economic development for the Russian Federation: paternalism or liberalism]. Izvestija Sankt-Peterburgskogo universiteta ekonomiki i finansov. 1(45), pp.147-150.
10. Bodrunov S. D. (2018) Ot ZOO k NOO: chelovek, obshchestvo i proizvodstvo v uslovijah novoj tehnologicheskoj revoljucii [From ZOO to LEO: man, society and production under the conditions of a new technological revolution]. Voprosy filosofii. 7, pp. 109-118.
11. Vertakova Y. V. (2005) Strategicheskoe planirovanie ustojchivogo razvitija regiona [Strategic planning for sustainable development of a region]. Vestnik Voronezhskogo gosudarstvennogo universiteta. Series: Economy and Management. 1, pp. 48-53.
12. Hasbulatov R. I. (2014) Zakat rynochnogo fundamentalizma. Teorii, politika, konflikty [The decline of market fundamentalism. Theories, politics, conflicts]. Moscow: Plekhanov Russian University of Economics. 538 p.
13. Yakovleva N. G. (2020) Nekotorye voprosy transformacii sfery obrazovanija i rynka truda, i ih gosudarstvennogo regulirovanija [Some issues of transforming the education and the labor market, and their state regulation]. Uroven' zhizni naselenija regionov Rossii. Vol. 16. 2, pp. 76-82.
14. Mar'yanenko V. P., Tsoy E.V. (2018) Razreshenie osnovnogo protivorechija kapitalizma kak put' k ustojchivomu razvitiju [Resolving the main contradiction of capitalism as a path to sustainable development]. Izvestija Sankt-Peterburgskogo gosudarstvennogo ekonomicheskogo universiteta. 3(111), pp. 11-15.
15. Bodrunov S. D. (2016) Grjadushchee. Novoe industrial'noe obshchestvo: perezagruzka [The Coming of New Industrial Society: Reloaded]. St. Petersburg: S.Y. Witte INID. 328 p.
V. A. Plotnikov4. Remote employment under modern conditions: brief analysis from the perspective of socialization theory. Socialization is a key trend in modern socioeconomic development. At the same time, the mechanism for its implementation can be affected by various situational factors. In particular, the COVID-19 pandemic has influenced the development of socialization. The author analyzes this influence as it pertains to a specific component of socialization - the development of remote employment, which has become quite popular during the pandemic and in light of measures which the government introduced in order to curb the spread of COVID-19. Analysis of problems in the development of remote employment as a specific manifestation of socialization and socialization in general allowed for substantiating the conclusion about the priority role of education development. The author recommends providing support to the development of the system of education as a whole and the system of continuous learning.
Keywords: COVID-19 pandemic, socialization, socioeconomic development, education, noonomy, NIS.2, remote employment.
4 Vladimir Plotnikov, Professor in the General Economic Theory and History of Economic Science Department, St. Petersburg State University of Economics (21 Sadovaya St., St. Petersburg, 191023, Russia), Doctor of Economics, Professor, e-mail: Plotnikov_2000@mail.ru
