CC BY
77
А.В. АРСЕНТЬЕВА
УЧИТЕЛЬСТВО ГОРОДСКИХ УЧИЛИЩ ЧУВАШСКОГО КРАЯ: ЛИЧНОСТИ, СУДЬБЫ, ПОВСЕДНЕВНАЯ ЖИЗНЬ*
Сегодня проблемы образования, подготовки педагогических кадров, положения учительства становятся предметом особого внимания со стороны государства и общества. Учитель - это человек, определяющий лицо будущего России, воспитатель молодого поколения. Роль учителя была велика во все времена. Предметом нашего исследования является учительство городских училищ Чувашского края в XIX - начале ХХ вв. Особая роль этих училищ определялась ролью городов в преобразовательных процессах, активно шедших во всех областях жизни Чувашского края в XIX в. Однако до настоящего времени отсутствуют специальные исследования, посвященные изучению роли и положения учителей городских училищ.
Каковы же были требования к учителям народных училищ? Еще в 1780 г. академик Ф.И. Эпинус в «Плане об организации в России низшего и среднего образования» писал: «Для того чтобы иметь хорошие школы, прежде всего нужно приготовить для них учителей, которые разумели бы, чему и каким образом по какой методике обучать» [1]. Один из создателей системы народного образования России известный педагог Ф.И. Янкович уточнял требования к учителям: «Готовящиеся к учительскому званию должны, прежде нежели они к званию своему приступят, пройти течение всех своих наук по определенным книгам и определенным способом учения, дабы впредь по тому же и таким же образом могли обучать других» [2].
В «Уставе народным училищам Российской империи» (1786 г.) говорилось, что самое важное для учителя - уметь овладеть вниманием ученика и «стараться всеми силами, дабы ученики преподаваемые им предметы ясно и правильно понимали» (§§ 31,32). Воспитать ученика как следует учитель может только в том случае, если он предан своему делу бескорыстно, если он обучает всех учеников, «не требуя от них никакой платы за ученье», и «не пренебрегает детьми бедных родителей, но всегда имеет в памяти, что приготовляет члена общества» (§28) [3].
Кроме общих требований к учителям, разрабатывавшихся на государственном уровне, каждый учебный округ и даже училище вырабатывали собственные нормы и правила поведения для учителей. По предписаниям директора училищ Казанской губернии и штатного смотрителя Чебоксарского училища 1856 г. «в обращении с учениками учителя должны отличаться ласковостью, хладнокровием и терпением, и ни под каким видом не доводить себя до употребления наказаний, кроме тех, которые позволяются учителю Уставом» [4]. Документ предписывает учителю уважительно относиться к своим воспитанникам, в воспитании рекомендуется использовать не методы насилия, а наставления и нравоучения. Инспектор народных училищ И.Н. Ульянов при проверке Алатырского городского училища отмечал: «Желательно чтобы он (учитель), по возможности реже ставил провинившихся учеников на колени, а больше бы внимания им уделял» [5].
О роли учителя в начале ХХ в. говорилось и на встрече учителя-инспектора с преподавателями Алатырского городского училища: «Усердие и
* Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ в рамках научно-исследовательского проекта РГНФ «Учебные заведения Чувашии в образовательном пространстве России конца XVIII - начала ХХ вв.», проект №06-01-22108 а/В.
любовь учителя к делу обучения, к ученикам, всегда неизменно производит то, что училище переполнено учениками, тогда как другие школы, несмотря на побудительные меры своих волостных и сельских старшин, остаются не едва ли пустыми совершенно, наше училище, благодаря способностям и усердию преподавателей, все более приобретает доверие общества» [6].
Насколько далеки были эти идеальные требования к уровню подготовки и личностным качествам учителя от практики свидетельствует петиция учащихся Алатырского городского училища, поданная учителю-инспектору Н.А. Крылову 31 октября 1905 г. В петиции ученики ставили вопросы «1) о гуманном обращении преподавателей с воспитанниками; 2) о свободе собраний для обсуждения воспитанниками некоторых училищных вопросов без вмешательства учителей; 3) о хорошем объяснении уроков, задаваемых на дом; 4) о выставлении баллов успеваемости по совести; 5) об исправлении всех физических приборов и проведении всех без исключения опытов» [7] и т.д. Петиция заканчивалась обращением ко всем преподавателям не ставить воспитанников наравне «со скотом и не давать им обидных прозвищ» [8].
Таким образом, можно предположить, что требования гуманного отношения учителей к своим воспитанникам являлись не только результатом влияния передовой педагогической мысли, но и преобладанием в практике неуважительного и необъективного отношения учителей к ученикам.
Требования к качествам учителя со стороны педагогической науки дополнялись строгими нормами государственной образовательной политики. Власть видела в учителях народных училищ прежде всего проводников официальной государственной идеологии.
Государство сделало возникшее учительство служилым сословием. Учителя были особой разновидностью чиновников, для которых обязательны государственная дисциплина, исповедание принятых государством начал. К примеру, в 1816 г. Совет Казанского университета предписал вновь назначенным учителям Алатырского, а также Ставропольского, Слободского, Сарапульского, Темников-ского, Бузулукского уездных училищ явиться в Училищный комитет для принятия присяги на должность [9]. Учителя приравнивались к чиновникам 14-го класса, пока служат, а при увольнении сохраняли все преимущества, если отслужили не менее 12 лет. Учителя-чиновники награждались, как и все прочие чиновники, государственным жалованьем, чинами и орденами, носили мундиры.
Учителя-чиновники могли не признавать для себя обязательным считаться в своей деятельности с желаниями общества и родителей, но обязаны были строго придерживаться всех инструкций. Любое отступление от государственный указов и распоряжений неминуемо приводило к отставке учителя. Власть следила за тем, чтобы учителя не допускали отступлений от учебного плана, методов и учебников, им указанных, не пользовались никакими другими пособиями, кроме рекомендованных книг.
В 1828 г. был принят «Устав гимназий и училищ уездных и приходских». В нем обязанности учителей были конкретизированы: «Учитель всегда должен принимать в соображение как возраст, так и степень понятия учащихся, и обращая наибольшее внимание на малоуспевающих, не забывать однако и отмечать прилежно в поощрении прочим». Учителя должны «не терять ни в каком случае из виду главной, то есть, нравственной цели воспитания», что дети «привыкали чувствовать всю важность оных и важность своих настоящих и будущих обязанностей к Богу, к себе, ближним и поставленным над ними властям». Учитель должен действовать не одними угрозами и страхом, а более кротким, ласковым убеждением и поучительным примером». Устав допускал также телесные наказания: «как несмотря на все старания, иногда нельзя обходиться без строгих и
даже телесных наказаний; то учитель может, в случае нужды, употреблять и сии меры поправления, но не иначе, как истощив уже все другие» [10].
Таким образом, требования к учителям были сформулированы в ряде документов, исходивших от государства и в произведениях ведущих педагогов.
Кто и как становился учителем народных училищ? По Уставу 1828 г. «в учителя уездных Училищ определяются люди свободного состояния, доказавшие на испытании в одной из Гимназии, что имеют сведения нужные для преподавания, к коему предназначаются». Учителя обязаны были предоставлять «достоверные свидетельства в беспорочном поведении и в том вообще, что по своим нравственным качествам могут быть допущены в звание учителей». Преимущества отдавались выпускникам университета, а далее - окончившим курс гимназий [11].
По «Положению начальных народных училищах» (1874 г.) вновь принимаемым учителям назначался годичный испытательный срок, однако «лица, заявившие уже себя опытными и благонадёжными преподавателями и известные училищному Совету, могут быть утверждаемы советом в должностях учителей и без упомянутого годного испытания» [12].
Учителей часто переводили из одного училища в другое, при этом не всегда считаясь с их желаниями. Например, учитель Ядринского училища Н. Богданович был переведен туда в 1822 г. из Свияжского уездного училища, а в 1829 г. определен в Шадринское уездное училище [13]. В 1840 г. учитель русского языка Х.Ф. Анонимов был переведен в Козьмодемьянское уездное училище, откуда на его место был направлен Дмитрий Михайлович Органский, бывший ученик Казанской семинарии [14]. Известный классик чувашской литературы М.Ф. Федоров, учитель Чебоксарского городского училища, вопреки его желанию был переведен в Царевококшайское городское училище. Такие переводы были обычной практикой в изученных нами биографиях учителей. Как исключение встречаются упоминания о 20-летней и более службе в одном и том же училище.
Оставить учительскую карьеру можно было только по специальному прошению. Как свидетельствует практика, многие учителя стремились перейти на другую, более высокооплачиваемую, работу. Так, учитель Ядринского уездного училища И.А. Дольник 10 лет проработал учителем, сделал неплохую карьеру от низкооплачиваемого учителя рисования и приходского учителя без жалованья до учителя первого, затем второго класса. В 1832 г. он некоторое время исполнял обязанности штатного смотрителя, а затем по прошению «был определен землемером в Козьмодемьянкий уезд» [15].
После перевода Дольник значительно улучшил свое материальное положение. Так, по данным А.Н. Зорина, доход землемера составлял 1399 руб. 92 коп. в год (данные 1902 г.), а заведующий городским училищем в 1914 г. (должность, соответствующая смотрителю) - 432 руб. в год [16]. Петр Корю-хов, служивший учителем приготовительного класса в Ядринском уездном училище с жалованьем 200 руб., в 1840 г. по его просьбе был переведен в штат Казанской казенной палаты канцелярским служителем по контрольному отделению [17]. Его доходы при этом увеличились минимум в полтора раза (служащий канцелярии получал 300-360 руб. в год) [18].
По происхождению учителя народных училищ чаще были из семей мещан, священников, реже крестьян, младших офицеров и чиновников. Потомственные дворяне встречаются лишь среди почетных смотрителей училищ.
Национальная принадлежность в сохранившихся документах указывалась крайне редко. Как можно судить по этим упоминаниям, основная часть учителей была русскими, лишь в конце XIX-начале ХХ вв. среди учителей появляются чуваши. Но по косвенным признакам можно предположить, что
например, в Ядринском уездном училище среди учителей были чуваши по национальности либо русские, владевшие чувашским языком. Так в 1848 г. педагогический совет Ядринского уездного училища обсуждал вопрос об использовании чувашского разговорного языка при объяснении урока [19].
Обязательным требованием к учителям городских училищ являлось их православное вероисповедание. Фраза из инспекторских отчетов о проверках «Христианские обязанности исполняет надлежащим образом» являлась обязательной характеристикой проверяемых учителей.
В качестве иллюстрации можно отметить уже упоминавшегося учителя Ядринского уездного училища Иосифа Андреевича Дольника (до крещения Орша Аликеевич Бейнис), еврея, принявшего крещение, который, судя по отчетам, «христианские обязанности исполняет надлежащим образом» [20]. В этом же училище несколько месяцев в 1856-1857 гг. проработал Мобниц Владимир Яковлевич «иностранец лютеранского происхождения, принявший присягу на подданство Российскому престолу». Несмотря на хорошее образование («обучался в Казанском университете, но курса не окончил»), он был 16 августа 1857 г. уволен с пояснением, что «лица из иностранцев, хотя и принявших присягу, не могут быть определены в должности учителей» [21].
Однако говоря о непрестижности профессии учителя городского училища, нельзя не учитывать особенностей местности, где располагалось училище. В крупных городах, где наряду с народными училищами существовали и другие учебные заведения, более престижной считалась преподавательская работа в гимназиях и реальных училищах.
Так, в Алатыре в 1890 г. существовало 8 образовательных учреждений разного уровня, в том числе гимназия, духовное училище, частные училища. В 1910 г. открылось реальное училище, которое сразу прославилось своими прогрессивными педагогическими приемами (уроки-экскурсии на промышленные предприятия, геологические экскурсии, организация археологического кружка и «потешных войск» и т.д.) [22]. По количеству обучающихся (174 чел.) в 1911 г. оно обошло 4-классное городское училище (143 чел.) [23]. Открывшееся в Ядрине в 1908 г. реальное училище также создало для мальчиков альтернативу городскому училищу (в 1911 г. в реальном училище было 109 учеников, а в городском четырехклассном - 95 учащихся) [24]. В этих условиях острой конкуренции престижность учителя городского училища в сравнении с учителями гимназий и реальных училищ была невысока.
В Цивильске для мальчиков существовали только начальные училища. В Чебоксарах среднее образование мальчики могли получить только в городском или духовном училище и по количеству учеников городское училище опережало духовное (152 и 135 учеников) [25]. В этих условиях образовательный уровень учителей Цивильского и Чебоксарского училища, а также укомплектованность штата были выше, чем в Алатыре и Ядрине.
Для того, чтобы стать учителем городского училища необходимо было иметь определенный образовательный уровень, а после 1868 г. и сдать соответствующие испытания. Каков же был образовательный уровень учителей городских училищ?
Данные об образовании учителей городских училищ Чувашского края крайне отрывочны. Имеются послужные списки учителей за разные годы в разных училищах, при этом образование учителя в них не всегда указывалось. В исследовании Н.С. Суходаева даются обобщенные сведения по 12 городским училищам Казанской губернии. Согласно этим данным 27,7% учителей имели высшее или неполное высшее образование; 39,62% - общее среднее (гимназии, реальные училища), 24,07% закончили или учились в ду-
ховных семинариях; 2,59% закончили учительские семинарии, в том числе Гатчинский сиротский институт; 8,15% имели неполное среднее или начальное образование (уездные училища, педагогические курсы, духовные училища).
По Чувашскому краю анализ разрозненных данных позволяет утверждать, что в первой половине XIX в. среди учителей уездных училищ преобладали выпускники духовных семинарий и единицами исчислялись выпускники университетов, в середине XIX в. увеличивается количество выпускников Казанского университета и гимназий, а в начале ХХ в. возрастает число выпускников учительских институтов и практически все учителя имели аттестаты и свидетельства на звание учителя.
Так, в 1849 г. в штате Ядринского училища состояли три выпускника Казанской семинарии К. Соколов, А. Николаев и Д. Органский, а также И. Муромцев, выпускник Казанской гимназии, А. Константинов, выпускник Санкт-Петербургского института Гатчинского воспитательного дома и И. Михайлов, учившийся во второй Казанской гимназии [26].
По данным В.П. Рожнова в 1858 г. из 13 учителей-предметников городских училищ Чувашского края 3 человека окончили Казанский университет, 8 - гимназии, 1 - уездное училище и 1 - имел домашнее образование [27]. По образовательному уровню учителей лучше других выглядело Чебоксарское училище, где из 4 учителей-предметников работали 2 учителя с университетским образованием и 2 - со средним (гимназии).
В начале ХХ в. среди учителей появляется больше выпускников учительских институтов и семинарий. Так, в 1902 г. в Цивильском училище работали выпускники Казанского учительского института, имевшие аттестаты на звание учителя городского училища Н.Н. Волжанин и А.Н. Храмцов, выпускник Казанской духовной семинарии А.П. Василевский и выпускник Казанского городского четырехклассного училища, имевший свидетельство на звание учителя уездного училища А.П. Мансуров [28].
В первой половине XIX в. специальных экзаменов для занятий вакантных мест учителей уездного училища не проводилось. Учителя назначались распоряжением попечителя учебного округа по рекомендации директора народных училищ, директора или Совета Казанской гимназии, Совета Казанского университета или Училищного комитета.
После 1868 г. для желающих занять учительскую должность обязательным был экзамен (испытание) на звание учителя. Так, в Алатырском городском училище в начале ХХ в. данная процедура выглядела следующим образом. Вначале необходимо было послать прошение о допуске к испытаниям на звание учителя на имя учителя-инспектора Алатырского городского училища [29]. К прошению прилагались свидетельство о рождении и крещении, аттестат об окончании учебного заведения, фотокарточки. Много таких прошений поступало непосредственно от выпускников Алатырского городского училища. В частности, в 1905 г. с подобным прошением обратился крестьянин Андрей Вышинский, закончивший полный курс Алатырского городского училища [30].
Имеются сведения, что не все учителя проходили испытания перед началом работы в училище. Это были, как правило, преподаватели Закона Божьего, если они были священниками, учителя рисования, гимнастики, пения. Так, в 1905 г. на вакансию учителя гимнастики Алатырского училища был принят кадровый офицер Семен Кирюхин. В 1906 г. к преподаванию пения был допущен выпускник Порецкой учительской семинарии Василий Андреев.
В целом требования к уровню образования учителей на протяжении XIX-ХХ вв. повышались. Если в первой половине XIX в. к преподаванию допускались даже учителя с «домашнем образованием», то в 1908 г. после преобра-
зования Цивильского городского училища из трехклассного в четырехклассное трое из пяти учителей не были допущены к работе, так как получили образование в учительских семинариях Казани и с. Порецкое (там готовили учителей начальных школ). Лишь два преподавателя, окончившие Казанский учительский институт (С.П. Рубцов и К.А. Соколов), были приняты в штат. Однако за неимением других кандидатов и трое отставников тоже вели занятия, но на правах «исполняющего обязанности учителя» [31].
Учителя уездных (городских) училищ были своеобразными «универсалами». Нередкость в послужных списках учителей упоминания о том, что один и тот же учитель последовательно (а иногда и одновременно) вел несколько предметов (особенно если в данном училище применялась не предметная, а классная система). При этом существовала некая иерархия учителей по штатному расписанию, по размерам жалования и престижности.
Рассмотрим основные категории учителей уездных (городских) училищ. По уставу 1786 г. во главе всех народных училищ Губернии стоял попечитель, коим являлся сам губернатор. Он назначал директора народных училищ из числа «любителей наук, порядка и добродетели», который непосредственно контролировал работу всех училищ губернии.
Во главе служебной иерархии каждого конкретного училища стоял почетный смотритель, который непосредственного участия в педагогическом процессе не принимал. В его функции входили вопросы общего руководства училищем, моральная и материальная помощь в развитии училища. На эту должность назначались известные в городе материально обеспеченные, уважаемые люди.
В 1811 г. было разработано специальное положение о почетных смотрителях. Избираться на эту должность могли люди из числа «местных помещиков, наиболее расположенных к наукам и имеющих личные достоинства, к сему званию потребные». Служба считалась государственной, но никакого жалованья попечители не получали. Более того, попечители при назначении на должность брали на себя некое финансовое обязательство. Однако жертвуя небольшие суммы (как правило 300 руб.) можно было «не служа получать чины» [32]. В 1815 г. была подготовлена инструкция Казанского учебного округа о почетных смотрителях, учитывавшая местные условия. Инструкция расширила и конкретизировала функции почетного смотрителя, обязав его «приготовлять училища к открытию», оказывать учителям всемерную поддержку в организации и материально-техническом обеспечении учебновоспитательного процесса, внушать благонравие личным примером. Однако самостоятельность почетного смотрителя ограничивалась требованием заблаговременно извещать руководство о всех планируемых шагах [33].
Большинство почетных смотрителей училищ Чувашского края - люди известные, уже прославившиеся успехами в других областях. Так, первым смотрителем Цивильского училища был известный для своего времени писатель-историк, бывший офицер, помещик А.В. Арцыбышев. В конце XIX-начале ХХ вв. смотрителем был почетный гражданин Цивильска, известный купец-предприниматель Н.П. Курбатов. Среди наиболее известных почетных смотрителей Чебоксарского училища - уездный предводитель дворянства И. Д. Леонтьев, архитектор И.П. Котелов, коллежский регистратор А.М. Свечников, чебоксарский городской голова купец-предприниматель А.П. Астраханцев. В Ядринском училище почетными смотрителями в разные годы были князь Алексей Александрович Долгоруков, известный купец-предприниматель Н.М. Таланцев. Почетным смотрителем Алатырского училища в начале ХХ в. был богатейший в Алатыре купец-предприниматель Д.К. Попов.
Свои обязанности почетные смотрители выполняли, присутствуя на торжественных мероприятиях и экзаменах, жертвуя в кассу училища денежные средства, закупая оборудование, книги, мебель для училищ, материально поддерживая бедных учеников. Так, почетный смотритель Ядринского училища, надворный советник Михаил Семенович Брехов в 1827 г. обязался вносить ежегодно на нужды училища по 300 руб., кроме того, сделал ремонт вновь купленного дома, затратив 121 руб. 50 коп. В 1822 г. он пожертвовал портрет-литографию министра народного просвещения князя Голицына, ученический стол с двумя скамьями, классную доску. На деньги Михаила Семеновича шести бедным ученикам были сшиты новые шубы и кафтаны, покупались учебные книги. Когда 8 декабря 1831 г. М.С. Брехов уволился по собственному прошению в связи «со слабостью здоровья и повышением в коллежские советники», прекратилась выплата жалованья учителю Л.Ф. Беляеву, поэтому штатному смотрителю пришлось просить разрешение производить выплату из «экономических сумм» (платы, взимаемой с учеников). Положение нормализовалось, когда почетным смотрителем был назначен коллежский секретарь А.В. Головницкий. Он в 1832 г. обязался жертвовать ежегодно по 150 руб. на жалованье учителю приходского класса и 150 руб. -уездному училищу.
Однако не все почетные смотрители относились к своим обязанностям ответственно. Так, 14 марта 1842 г. почетный смотритель Ядринского уездного трехклассного училища уже упоминавшийся А.В. Головницкий был «уволен от должности за отлучку без дозволения начальства и невзнос в пользу училища по причитающему им на себя обязательству 343 руб. 28 4/7 коп. серебром, с указанием в аттестате его причин увольнения» [34].
Таким образом, можно сделать вывод, что почетный смотритель нес по отношению к училищу определенные обязательства, изменить которые по своему желанию он не мог. Невыполнение обязанностей приводило к отставке, что, в свою очередь, влияло не репутацию данного лица в обществе и государственных органах. Институт почетного смотрителя в целом оправдывал себя. Без всяких финансовых обязательств государственной казны власть действенными мерами (присвоение соответствующих чинов) побуждала состоятельных горожан опекать городские училища не только материально, но и морально. Так, например, И.С. Арцыбашев не прославился на посту почетного смотрителя Ядринского училища щедрыми пожертвованиями, но его авторитет и личные связи помогали училищу в решении многих вопросов. На наш взгляд, к этому опыту следовало бы присмотреться и нынешней власти.
Непосредственно преподавательский корпус училища возглавлял штатный смотритель, его можно назвать заведующим училищем. Это был, как правило, наиболее опытный учитель, имеющий организаторские способности. В его обязанности входило распоряжение финансами из штата училища, готовить ежемесячный отчет, осуществлять непосредственный контроль над своим учебным заведением и приходскими училищами данного уезда, решать кадровые вопросы, снабжать училище учебными пособиями, контролировать сохранность казенного имущества. Жалованье смотрителя было в первой половине XIX в. -300 руб. с доплатой за заведование - 100 руб., что несколько выше, чем у простого учителя. Кроме того, учитель имел казённую квартиру, часто расположенную в самом здании училища. Штатный смотритель иногда назначался переводом из числа учителей других уездных училищ, иногда - из числа учителей того же училища, хорошо себя зарекомендовавших. Назначал штатного смотрителя Попечитель Казанского учебного округа по рекомендации директора уездных училищ Казанской губернии и Совета Казанского университета.
Так, в 1832 г. штатным смотрителем Ядринского училища стал учитель Казанской гимназии П.Г. Березкин [35]. После его перевода в другое училище в 1848 г. исполняющим обязанности штатного смотрителя Ядринского училища был назначен учитель истории и географии Цивильского уездного училища титулярный советник Константин Прокопьевич Соколов.
Одним из первых преподавателей Чебоксарского училища был Феодосий Евстафьевич Кондаков. Он был сначала учителем первого класса, затем в 1819 г. одновременно был и учителем приходского училища без жалованья, затем в 1820 г. стал штатным смотрителем Чебоксарского уездного училища по рекомендации Совета Императорского Казанского университета [36].
Отличную карьеру в образовании сделал М.Н. Добронравов. Закончив Казанский учительский институт, он в 1887 г. был назначен учителем в Чебоксарское городское училище. 3 февраля 1897 г. он становится во главе этого училища, а с 19 августа 1904 г. назначается инспектором народных училищ Чебоксарского и Царевококшайского уездов [37].
Не все штатные смотрители справлялись со своими обязанностями. Так, штатный смотритель Алатырского училища Стефанович не имел влияния на преподавателей, «к его мнению не особо прислушивались, однако у него был замечательный талант к преподаванию арифметики и геометрии». Стефанович был освобожден от должности штатного смотрителя и назначен учителем арифметики и геометрии [38].
После преобразования уездных училищ в городские их возглавлял учитель-инспектор, функции которого совпадали с функциями штатного смотрителя. У инспектора был штат технических работников, которые вели делопроизводство. Так, в Алатырском городском училище работали губернский секретарь, который выполнял работу чиновника; врач; свободные лица, не имеющие чинов, «выполняющие разнообразную работу для училища» [39].
В Чебоксарском училище за вознаграждение работали секретарь педагогического совета, библиотекарь и письмоводитель училищ [40]. В первые годы существования училищ действовала классная система обучения и выделялись следующие категории учителей:
- учитель второго класса, как правило наиболее опытный и высокооплачиваемый педагог (жалованье - 250 руб. в год);
- учитель первого класса (жалованье - 250 руб.);
- учитель Закона Божьего или законоучитель (жалованье - 75 руб.);
- учитель приготовительного класса (жалованье - 60 руб. в год).
Жалованье учителей в разных училищах несколько отличалось и зависело от материальных возможностей, своевременности материальных поступлений от почетных смотрителей и т.д.
При совмещении учителем нескольких должностей, его жалованье не всегда увеличивалось пропорционально. Часто учителям приходилось выполнять дополнительные обязанности «без жалованья». Характерен эпизод, происшедший со штатным смотрителем и одновременно учителем второго класса Чебоксарского уездного училища Кондаковым. В сентябре 1822 г. Совет Императорского Казанского университета обращается к попечителю Казанского учебного округа: «В 1820 году декабря 1-го дня при вступлении Кондакова в должность Штатного Смотрителя Чебоксарского уездного училища поручено ему было от Совета Университета, с согласия Господина Министра духовных дел и народного просвещения обучение во 2-м классе, что и было им исполняемо без жалования до 5 июня сего года, т.е. до утверждения его Помощником Библиотекаря при Университете.
Ныне Кондаков вышел в Совет Университета с прошением об исходо-тайствовании ему выдачи годового Учительского оклада по 2-му классу, представляя в убеждение то, что от переезда из Чебоксар в Казань он потерпел не малые убытки.
Совет Университета честь имеет представить сие на благоусмотрение Вашего Превосходительства с приложением послужного его списка, и с присовокуплением, что Кондаков заслуживает такового награждения по отличному прохождению своей должности и по его бедности». В ответном письме министра духовных дел и народного просвещения было сказано, что «как при поручении ему сего класса не было ему назначено никакого жалованья, то ныне нахожу я неудобным разрешить сию выдачу» [41].
В 1835 г. произошла реорганизация штатного расписания уездных училищ. Начинается переход к более прогрессивной предметной системе преподавания, появились учителя-предметники: учителя русского языка; арифметики и геометрии; истории и географии; рисования, черчения, чистописания, законоучителя.
В начале ХХ в. по новому учебному плану в училищах появились учителя немецкого и французского языков, учителя гимнастики, пения. В Чебоксарском училище врачом С.М. Вишневским преподавались уроки гигиены, В Ядринском -уроки оспопрививания [42]. В начале ХХ в. в Цивильском училище естественную историю и физику вел учитель геометрии К.А. Соколов. В штатном расписании всех училищ имелась ставка врача, но часто она была вакантной. В начале ХХ в. в училищах было рекомендовано открыть так называемые «ремесленные классы». Так, в 1900 г. учитель Волжанин был командирован на курсы ручного труда в Москву. На это из бюджета училища было выделено 120 руб. [43]. Однако посещение «ремесленных» классов было необязательным и не пользовалось популярностью. Так в 1900 г. «плетельное отделение ремесленного класса при Чебоксарском городском училище, вследствие отсутствия желающих обучаться этому ремеслу, закрыто и учитель плетения, крестьянин Феофан Лукин, от должности уволен» [44].
Среди простых учителей и преподавателей училища также встречались династии. Так, выпускник Казанской гимназии Ипполит Богданович с 1818 по 1825 г. работал в Ядринском уездном училище учителем первого класса и рисования. В 1821 г. сюда же переводится по собственному желанию из Сви-яжского училища выпускник Казанской гимназии его брат Николай Григорьевич Богданович, работавший учителем второго класса, а с 1826 г. исполняющим обязанности штатного смотрителя. В 1829 г. он был переведен штатным смотрителем а Шадринское уездное училище [45].
Однако и среди преподавателей «разгрузочных» предметов встречались настоящие энтузиасты. Так, в ноябре 1909 г. педагогический совет Алатырского городского четырехклассного училища рассмотрел докладную и объяснительную записку учителя Н.А. Каменьщикова, «в коих он предлагает вести обучение рисованию и черчению по натуральному методу и программе, расширенной против принятой в городских училищах». Совет «нашел ведение обучения рисованию и черчению по указанным им методу и программе весьма полезным для учеников, в случае их эстетического развития и, опасаясь лишь чрезмерного увлечения последних рисованием, в ущерб занятиям другими предметами, высказал пожелание, чтобы домашних работ учителем Н.А. Каменьщиковым по своему предмету задаваемо не было, исключая немногочисленные работы по черчению...» [46]. На реализацию программы совет выделил 100 руб. Через месяц Н.А. Каменьщиков предложил устроить в здании училища в каникулярное время (на Пасху) выставку ученических работ по рисованию, «а также работ художников-любителей, имеющихся в го-
роде Алатыре». Совет училища поручил Н.А. Каменьщикову «как организацию выставки, так и наблюдение за порядком во время выставки; расходы же ... покрыть из средств, имеющих получиться от платы за вход с посетителей выставки» [47].
В то же время учителю пения Алатырского училища А.Н. Николаеву выделили лишь половину запрашиваемой суммы на «введение преподавания музыке для желающих учеников училища», так как «ученики, изъявившие желание обучаться музыке, потому могут отказаться впоследствии трудностей скрипичной игры». Однако все же 3 скрипки на сумму 50 руб. были приобретены, а на класс-студию по рисованию и черчению израсходовано 100 руб. [48].
В целом количество преподавателей в городских училищах в начале ХХ в. возрастает, но из-за недостатка педагогических кадров долгое время классная система преподавания и предметная сосуществовали в ряде училищ. Так, в 1906 г., при 10 учебных предметов расписании в Цивильском училище работали только 3 преподавателя. При преобразовании его в 4-классное стала невозможной ни истинная классная, ни предметная система. Педагогический совет Цивильского училища 17 июля 1906 г. ходатайствовал об увеличении числа преподавателей до 5 человек и введении более совершенной системы преподавания -предметной [49].
Преподаватели вели сразу несколько предметов и, кроме того, исполняли за дополнительную плату другие обязанности. Для характеристики положения учителей необходимо познакомиться с подробностями их быта.
Доход учителя складывался из нескольких сумм: жалованья, надбавок, «столовых», «квартирных» и т.д. При этом уровень доходов учителей различался. Так, в 1828 г. в Ядринском училище жалованье штатного смотрителя было 300 руб., учителей 1-2 класса - 150-200 руб., учителя рисования - 60 руб. В 1848 г. в Чебоксарском училище жалованье учителей колебалось от 214 руб., 43 коп. до 57 руб. 18 коп. [50]. Помимо этого учителя получали так называемые «столовые», «надбавки», которые тоже были неодинаковыми. Учителям в некоторых училищах выдавали бесплатно дрова и свечи. Если у учителя не было квартиры, ему выдавались еще и «квартирные».
В течение XIX в. размер жалованья возрастал. Если в начале XIX в. жалованье учителя в среднем составляло 200 руб., то в начале ХХ в. - 350 руб. Интересными представляются данные об уровне оплаты труда учителей в начале ХХ в. Так, в 1904 г. зарплата преподавателей Цивильского училища была такова: учитель-инспектор Н.Н. Волжанин: жалованье - 350 руб., «столовые» - 190 руб., за заведование училищем - 100 руб., надбавка (20%) -128 руб.; законоучитель А.П. Василевский: жалованье - 200 руб., «Столовые»
- 130 руб., пенсия - 200 руб.; учитель А.П. Мансуров: жалованье - 350 руб., «столовые» - 190 руб., «квартирные» - 75 руб., надбавка (20%) - 123 руб., учитель А.Н. Крамцов: жалованье - 350 руб., «столовые» - 190 руб., «квартирные» - 75 руб., надбавка (20%) - 123 руб. [51].
Таким образом, в 1904 г. преподаватель Цивильского училища со всеми надбавками получал около 600 руб. Примерно столько же в начале ХХ в. получали священники среднего ранга, актеры Казанского театра, провизоры. Однако, как отмечает А.Н. Зорин, оклады учителей в разных учебных заведениях различались очень сильно. Так учителя рисования могли получать в разных училищах от 140 до 600 руб. в год [52].
Если сравнивать данные с бытом крестьян и ремесленников, то имущественное положение элиты учительства представляется вполне благополучным. Однако рядовые учителя часто бедствовали. Так, в отчете директора казанских училищ отмечается «крайне бедное положение» учителя Ядринского училища
И.А. Дольника, жившего во флигеле училища. Трагично сложилась жизнь преподавателя А.П. Мансурова, работавшего здесь в 1902-1905 гг. После долгой болезни умерла его жена, оставив на него 5 маленьких детишек. Перенесенные тяготы привели его к одностороннему параличу, оставив без средств к существованию.
Несмотря на строгие требования, предъявлявшиеся к нравственному облику учителя, поведение отдельных учителей не могло не вызвать нареканий.
22 февраля 1838 г. в Ядринское уездное трехклассное училище был определен учителем приготовительного класса армавирский мещанин, окончивший курс учения в Нижегородской гимназии, Федор Данилов «с тем, чтобы через каждые две недели было доносимо о его поведении и усердии к должности». Вероятно, личность его вызвала сомнения. «Он явился в Ядрин к должности в самом сомнительном виде, и, откланявшись смотрителю, пропал без вести дней на десять. Такой приступ заставил поспешить с увольнением его 11-го марта того же года» [53].
10 сентября 1840 г. на должность учителя приготовительного класса был назначен ученик третьего класса Казанской гимназии мещанин Виктор Иванович Чернобровин с жалованьем 200 руб. «Чернобровин, наследовав, вероятно, приемы Данилова, оказал более наклонности к жизни, исполненной разных приключений и порывов, нежели к тихой и скромной доле учительской. В ночь сентября, разбив стекло одного трактира, прибив городового унтер-офицера, он был усмирен наконец полицею, и утром следующего дня, при отношении Городничего и в сопровождении полицейских служителей представлен в училище, к явному удивлению его маленьких учеников и неловкости сослуживцев. Такие его подвиги заставили смотрителя просить начальство об удалении его с Ядрина, и 3-го сентября 1841 года он был переведен в той же должности в Свияжское уездное училище» [54].
В Алатырском училище к преподаванию русского языка был допущен некий Семен Штырлин, кончивший курс обучения русского языка в Симбирской гимназии. Как человек молодой и неопытный в деле обучения учащихся предмету, он не успел еще выработать верный способ преподавания и потому в его работе было множество недостатков. Известно, что на одном из уроков этого преподавателя присутствовал учитель-инспектор данного училища и записал: «При мне сей учитель в первом классе занялся исправлением ошибок учеников (которые они допустили, выполняя работу на дому), выписывая слова, написанные неправильно, на классную доску. Затем заучивали их наизусть. На предложенные мною вопросы из пройденного материала ученики отвечали посредственно» [55].
Преподавателем истории и географии в это время в том же училище был Константин Кудрявцев. Арифметику и геометрию преподавал учитель Андрей Суров с довольно удовлетворительным успехом. «Уроки по черчению, рисованию и чистописанию за неимением других учителей позволено было проводить Кудрявцеву, Сурову и Штырлину, количество преподаваемых уроков было распределено между этими учителями» [56].
Из документов видно, что спустя полгода эти преподаватели были вызваны на беседу с учителем-инспектором, на которой обсуждались вопросы дисциплины учеников на их уроках, формы подачи учебного материала. Учитель-инспектор отметил, что Кудрявцев и Штырлин пропускали уроки в течение учебного года по неизвестной причине. Как выяснилось, эти молодые люди в возрасте 23-25 лет вели нетрезвый образ жизни. По этой причине им был сделан строгий выговор с предупреждением. Учитель-инспектор, «усмотрев в их поведении качества, не подходящие моральному облику учителя,
который, по его мнению, должен был быть «образцом во всем», счел необходимым уволить этих двух учителей и найти им более подходящую замену» [57].
В документах начала ХХ в. уже не встречается упоминаний о рукоприкладстве учителей. Однако нерадивые учителя продолжают беспокоить своим поведением педагогическую общественность.
На протяжении второй половины Х1Х-начала ХХ вв. мы наблюдаем медленный, но однозначный процесс улучшения состояния кадрового потенциала училищ не только по образовательным, но и по нравственным и творческим показателям. Характерен процесс увеличения количества чувашей среди учителей, который совпадает с процентным увеличением чувашей среди городского населения края.
Изменялись и совершенствовались воспитательные и методические приемы. Если в первой половине XIX в. телесные наказания учеников были широко распространены, то во второй половине их применение осуждается со стороны вышестоящих органов, а среди документов начала ХХ в. мы уже не находим упоминаний о них. В то же время в начале ХХ в. появляются новые методики, дополнительные занятия по общеразвивающим предметам, учителя активно участвуют в общественной жизни города.
Однако следует отметить практически полное отсутствие упоминания об оппозиционных, революционных настроениях среди преподавателей городских училищ. Эти люди были вполне лояльны по отношению к государственной власти, являясь одним из разрядов чиновничьего аппарата Российской империи.
Трудно однозначно оценить роль учительства городских училищ. Прошли времена, когда исторический процесс или событие необходимо было оценить как «реакционный» или «прогрессивный». Учительство городских училищ уездных городов Чувашского края представляет собой неоднородную социальную группу, в которой как в осколке зеркала видны все многогранные и многообразные процессы бурного периода модернизации российского общества.
Примечания
1. Смагина Г.И. Как проводить реформу школы // Природа. 1990. №4. С. 125-126.
2. Константинов Н.А., Струминский В.Я. Очерки по истории начального образования в России. М., 1949. С. 56.
3. Устав народным училищам Российской империи. 1786 год // Школьное образование в России в конце XVIII - XIX вв.: Сборник документов. Сост. А.В. Арсентьева, А.П. Петрянкина. Чебоксары: Изд-во Чуваш. ун-та, 2005. С.10-11.
4. НА РТ. Ф. 92. Оп. 1. Д. 256. Л. 26об-27.
5. ГИА ЧР. Ф. 498. Оп. 1. Д. 20. Л. 1-2.
6. Там же. Д. 13. Л. 3.
7. Там же. Д. 2. Л. 11.
8. Там же
9. Михайлова С.М. Казанский университет в духовной культуре народов Востока России (XIX век). Казань: Изд-во Казан. ун-та, 1991. С. 149.
10. Школьное образование в России. С.66.
11. Там же
12. Там же. С.296-297.
13. ГИА ЧР. Ф. 211. Оп. 3. Д. 12. Л. 284-285.
14. ГИА ЧР. Ф. 222. Оп. 1. Д. 1. Л. 4-5.
15. Там же. Л. 24. Л. 22-27.
16. Зорин Н.А. Города и посады дореволюционного Поволжья. Казань, 2001. С. 202.
17. ГИА ЧР. Ф. 22. Оп. 1. Д. 1. Л. 44.
18. Зорин Н.А.. Указ соч. С. 202.
19. ГИА ЧР. Ф. 222. Оп. 1. Д. 1. Л. 40.
20. Там же. Л. 24.
21.Там же. Д. 148. Л. 10.
22. Алатырь. Летопись города. Алатырь, 2002. С. 265-180.
23. Рожнов В.П. Статистика Чувашии в период капитализма // История и культура Чувашской АССР. Сб. ст. ЧНИИ. Вып. 1. Чебоксары, 1971. С. 179-180.
24. Там же. С. 183-184.
25. Там же. С. 182.
26. ГИА ЧР. Ф.222. Оп.1. Д.74. Л.4-5.
27. Рожнов В.П. Указ. соч. С. 160.
28. ГИА ЧР. Ф.211. Оп. 2. Д.25. Л.28.
29. ГИА ЧР. Ф. 498. Оп. 1. Д. 11. Л. 2.
30. Там же. Д.11. Л.2.
31. ГИА ЧР. Ф. 222. Оп. 1. Д. 177. Л. 27.
32. Гусаров Ю.В. Новые материалы к биографии Н.С. Арцыбашева // Вопросы истории культуры народов Среднего Поволжья. Межвуз. Сб. науч. трудов. Чебоксары, 1993. С. 51.
33. НА РТ. Ф. 977. Оп. Совет. Д. 11. Л. 6-11 об.
34. ГИА ЧР. Ф. 222. Оп. 1. Д. 1. Л. 45.
35. Там же. Д. 74. Л. 1.
36. Там же. Д. 1240. Л. 7.
37. ГИА ЧР. Ф. 216. Оп. 1. Д. 372.
38. ГИА ЧР. Ф. 498. Оп. 1. Д. 13. Л. 3.
39. Ульянов И.Н. Избранное. Саратов, 1983. С. 3.
40. ГИА ЧР. Ф. 299. Оп. 2. Д.24. 1240. Л. 5-10.
41. НА РТ. Ф.92 Оп. 2 . Д. 1240. Л. 12-14.
42. ГИА ЧР. Ф. 222. Оп. 1. Д. 1. Л. 40.
43. НАРТ. Ф.92. Оп. 2 . Д. 24. Л. 9.(об.).
44. НАРТ. Ф.92 Оп. 2 . Д. 19973. Л.3.
45. ГИА ЧР. Ф. 222. Оп. 1. Д. 1. Л. 23,43.
46. Алатырь. Летопись города. С. 259.
47. Там же. С. 260, 262.
48. Там же. С.259-261.
49. НА РТ. Ф.92. Оп.2. Д. 8771. Протокол Педагогического совета Цивильского городского 3х классного училища от 17 июля 1906 г. за №210 о преобразовании училища в 4-х классное.
50. ГИА ЧР. Ф. 216. Оп. 1. Д. 33.
51. ГИА ЧР. Ф.211. Оп.2. Д.3847. Л.8.-9 об.
52. Зорин А.Н. Указ. соч. С. 202-203.
53. ГИА ЧР. Ф. 222. Оп. 1. Д. 1. Л. 44.
54. Там же. Л. 45.
55. ГИА ЧР. Ф. 498. Оп. 1. Д. 4. Л. 5-8.
56.Там же. Д. 3. Л. 2.
57. Там же. Д. 10. Л. 1, 5.
АРСЕНТЬЕВА АННА ВАСИЛЬЕВНА родилась в 1954 г. Окончила Чувашский государственный университет. Кандидат исторических наук, профессор, проректор Чувашского университета по учебной работе, заведующая кафедрой средневековой и новой истории Отечества. Область научных интересов: проблемы современного образования, история отечественного образования. Автор 156 научных, учебных и методических работ.
