CC BY
225
(Monographs)
19. Bakhtin М.М. Problemvpoetiki Dostoevskogo [Problems of Dostoevsky's Poetics]. Moscow, 1963, p. 33. (InRussian).
20. Bakhtin M.M. Problemv poetiki Dostoevskogo [Problems of Dostoevsky's Poetics]. Moscow, 1963, p. 34. (In Russian).
21. Meshcheryakova M.I. Literatura v tablitsakh i skhemakh. Teoriva. Istoriya. Sl-ovar' [Literature in Tables and Diagrams. Theory. History. Dictionary], Moscow, 2005, p. 42. (In Russian).
22. Eco U. (author); Sabashnikova A. A. (translator). La Storia di Bellezza [History of Beauty]. Moscow, 2007, p. 216. (Translated from Italian to Russian).
Анна Андреевна Струк - преподаватель кафедры литературы и журналистики Тихоокеанского государственного университета.
Сфера научных интересов: история русской литературы, теоретическая поэтика.
E-mail: anna_struk(®inail.ra
Anna Struk - lecturer in Department of Literature and Journalism of Pacific National University.
Research interests: history of Russian literature, theoretical poetics.
E-mail: anna_struk(®inail.ra
А.Н. Ужанков (Москва)
УЧЕНИЕ О ПРИЛОГЕ КАК ДУХОВНАЯ ОСНОВА ХУДОЖЕСТВЕННОГО ОБРАЗА АННЫ КАРЕНИНОЙ
Аннотация. В статье рассматривается влияние святоотеческого учения о при-логе - богословских взглядов на развитие греха в человеке от изначального помысла до его возрастания и воплощения в страсти - на психологизацию и построение художественного образа Анны Карениной в одноименном романе J1.H. Толстого. После краткого экскурса в историю формирования учения о прилоге автор статьи соотносит сложившуюся в святоотческой традиции модель с сюжетной линией, связанной с образом главной героини. В ходе сопоставительного анализа автор полемизирует с концепцией М.М. Дунаева, уточняя и дополняя его наблюдения.
Ключевые слова: учение о прилоге; помысел; страсть; развитие греха; художественный образ; духовная основа образа.
A. Uzhankov (Moscow)
The Teaching about Prilog as the Spiritual Basis of the Image of Anna Karenina
Abstract. The influence of the patristic teaching about prilog (the theological understanding of the development of sin in man from the beginning of a thought to its growth and realization in passion) on the psychologizing and building of the image of Anna Karenina in the novel by Leo Tolstoy is analyzed in this article. After a brief excursion into the history of prilog doctrine formation, the author of the article compares the model in the patristic tradition and a plot line connected with the image of the character. During this comparative analysis, the author polemizes with the concept of M.M. Dunaev, specifying his observations.
Key words: the teaching about prilog (the beginning of a thought); a thought; passion; the development of sin; an image; the spiritual basis of an image.
В русской классической литературе, начиная с повести «Бедная Лиза» Н.М. Карамзина, можно наблюдать использование учения о прилоге (т.е. учения о развитии греховного помысла в человеке и борьбе с ним) в построении художественных образов героев (Екатерины в «Грозе» А.Н. Островского или Анны Карениной в одноименном романе Л.Н. Толстого, или Родиона Раскольникова из «Преступления и наказания» Ф.М. Достоевского и др.).
Впервые на воплощение учения о развитии греха в литературном образе Анны Карениной обратил внимание М.М. Дунаев в ставшей широко известной его работе «Православие и русская литература»: «Толстой прослеживает движение греховного стремления в душе Анны, и психологический анализ внутреннего состояния героини поразительно совпадает (выделено мной. - А. У.) со святоотеческим учением о развитии греха в
человеке»1. При этом исследователь опирался не на богословские труды святых отцов, а на изложение этого учения архимандритом Киприаном (Керном). Вслед за архимандритом М.М. Дунаев называет шесть этапов развития греха: «прилог, начальное восприятие внешнего соблазна, затем сочетание мысли с прилогом, затем внимание, переход во власть искушения, затем услаждение, внутреннее ощущение прелести греховного действия, затем пожелание, переходящее в согрешение»2.
Он специально не объяснил и не обосновал, почему свой выбор остановил именно на толковании учения о прилоге архимандритом Киприаном (Керном) и использует перечисленные выше термины в названиях стадий развития греха при анализе текста романа «Анна Каренина». Тем не менее, объяснение этому обстоятельству все же можно найти в работе М.М. Дунаева.
Завершая свой краткий экскурс в историю развития греховного помысла у главной героини - Анны Карениной, М.М. Дунаев задается вопросом: «Знал ли Толстой святоотеческое учение о развитии греха? Почти наверное: нет. Здесь - гениальная художественная интуиция»3.
Высказанная исследователем убежденность на самом деле все и объясняет: если Л.Н. Толстой не знал святоотеческого учения о прилоге, тогда не столь и важно, в чьем изложении оно будет подано. Для ученого гораздо существенней было само свидетельство, что святоотеческое учение нашло отражение в романе.
Обнаруженный М.М. Дунаевым факт присутствия учения о развитии греха в построении художественного образа Анны Карениной и его поразительном совпадении с психологией внутреннего состояния человека действительно очень важен уже сам по себе. Но для правильного истолкования поведения героини, описанного Толстым, не менее важно установить именно ту редакцию учения о прилоге, которую использовал или мог использовать писатель. Тогда станет возможным и более точно выделить этапы в развитии греха, и охарактеризовать их, и дать соответствующее им определение. Не уклоняясь сейчас в полемику (ей место будет уделено ниже), хочу лишь отметить, что согласиться можно только с двумя первыми этапами, выделенными М.М. Дунаевым.
Сразу следует отметить, что в библиотеке Л.Н. Толстого в Ясной поляне сохранилось «Добротолюбие» в 5-ти томах, с пометами самого Льва Николаевича. А во 2-м томе, как известно, помещено учение о прилоге преп. Иоанна Лествичника. Оно почти дословно заимствовано из его знаменитой «Лествицы», в частности, из главы «О нетленной чистоте и целомудрии» 15 Слова. В 3-м же томе «Добротолюбия» имеется то же учение о прилоге, но уже в изложении преп. Филофея Синайского, в редакции весьма близкой к редакции преп. Иоанна Лествичника.
Стало быть, Лев Толстой все же был знаком с учением о развитии греха (страсти) в изложении преп. Иоанна Лествичника и преп. Филофея Синайского, и, со значительной долей вероятности можно утверждать, использовал именно его в качестве духовного основания для создания образа Анны Карениной. Тогда нужно рассматривать не шесть этапов в развитии греха,
а пять, и именоваться они будут по-иному. Обратимся к этому богословскому учению.
§1
Учение о развитии греха от прилога (помысла) до страсти (греховного навыка) святые отцы разработали на основании своих аскетических опытов. Согласно их взглядам, всякий греховный поступок, греховное дело, и всякая страсть начинается с обыкновенной мысли (помысла), которая усиливается и крепнет при постоянном собеседовании с ней в уме, и, не получая духовного сопротивления (борьбы с нею), способна довести человека до грехопадения. Многократно повторяемый грех со временем переходит в навык и образует уже саму страсть.
Преп. Иоанн Лествичник дает наименования шести следующим друг за другом этапов развития греха: «Рассудительные отцы полагают, что иное есть прилог, иное - сочетание, иное - сосложение, иное - пленение, иное - борьба, а иное - так называемая страсть в душе»4.
Преп. Филофей Синайский сокращает их количество до пяти, сопровождая каждый кратким комментарием: «Наперед бывает прилог (прира-жение, действие, когда брошенная вещь ударяет в то, на что брошена); потом сочетание (содвоение, внимание сковано предметом, так что только и есть, что душа да предмет приразившийся и ее занявший); далее сосложение (предмет приразившийся и внимание занявший возбудил желание, - и душа согласилась на то - сложилась); за сим пленение (предмет взял в плен душу, возжелавшую его и как рабу связанную ведет к делу); наконец, страсть (болезнь души) частым повторением (удовлетворением одного и того же желания) и привычкою (к делам, коими оно удовлетворяется) вкачествившаяся в душе (ставшая чертою характера)»5, объединив в одну стадию борьбу и страсть, тем самым подчеркнув, что на этом этапе развития греха далеко не всегда ведется борьба с ним, разве что людьми «преуспевшими и совершенными». Собственно, и у преп. Иоанна Лествичника борьба сопричастна страсти и только допускается, но не выделяется в самостоятельный этап, ибо присутствует далеко не у всех.
Эта модель духовного учения укоренилась и на Руси.
Преп. Нил Сорский, русский монах XV в., ссылаясь на учения святых отцов, так же сводит развитие греха к пяти аналогичным этапам: «Различна ведь борьба против нас в мысленной брани с победами и поражениями, сказали отцы: прежде - прилог, затем - сочетание, потом сложение, затем пленение и потом страсть»6.
Рассмотрим подробнее каждый из них.
1. Святые отцы, по словам преп. Иоанна Лествичника, «определяют, что прилог есть простое слово (мысль) или образ какого-либо предмета, вновь являющийся уму и вносимый в сердце»7.
Практически так же об этом пишет и преп. Филофей Синайский: прилог у него - это «голый помысл или образ какой-либо вещи, только что
родившийся в сердце и представившийся уму»8, и объясняет его синонимом лрнраженне, в церковнославянском языке означающем «подступ, близость».
Возникает прилог (помысел), как правило, бессознательно и бесконтрольно. Ни человеческая воля, ни его сознание напрямую не участвуют в возникновении помысла, а потому его появление безгреховно по своей сути. На это обращают внимание практически все богословы.
Прилог считает безгрешным и преп. Нил Сорский: «и ни похвалы, ни укоризны [он] не заслуживает, поскольку не в нашей власти. Невозможно ведь, чтобы не было прилога к нам вражеского помысла»9, - замечает он.
С этим мнением согласен и святитель Феофан Затворник, подчеркивающий, что в прнлоге нет греха, ибо «рождение образов не в нашей власти»1". Человеку ежеминутно на ум приходит множество бесконтрольных мыслей, ведь человек по своей природе не может вообще не думать.
Прилог, или мысль, можно сравнить с залетевшей в комнату мухой, полетавшей и вылетевшей. Больше ее можно и не увидеть. Так и мысль может больше никогда не возникнуть в сознании, если на ней осознанно не фокусируется внимание.
Источниками прплогов (мыслей) могут выступать услышанные слова, воображение человека, органы чувств, память и др.
Хотя большинство помыслов (прилогов) возникает помимо человеческой воли, бывают случаи, когда человек сознательно вызывает некий греховный образ или мысль в своем сознании и услаждается ими. Тогда прилог становится прямым поводом для совершения греха11.
Если человек прельстился какой-то мыслью или образом, т.е. прпло-гом, сосредотачивает на нем свое внимание и задерживает его в своих помыслах и воображении, то тогда наблюдается мысленное развитие греха и происходит приражение (порабощение) разумной силы души. В этом случае следует говорить уже о второй стадии развития помысла, которую и преп. Иоанн Лествичник, и преп. Филофей Синайский, и преп. Нил Сорский называют сочетанием.
2. Преп. Иоанн Лествичник сочетание называет собеседованием с явившемся образом, по страсти или бесстрастно12. У преп. Филофея Синайского сочетание есть содвоение, предметом мысли скованное внимание, «так что только и есть, что душа да предмет приразившийся и ее занявший»13.
Преп. Нил Сорский называет сочетание диалогом с явившимся при-логом, страстным или бесстрастным, и приятием этого помысла, «иначе говоря, размышление о нем и собеседование с ним по нашему произволению». На этом этапе происходит обдумывание какой-либо мысли, принесенной на ум14.
Человек сосредотачивает свое внимание на посетившей его мысли или возникшем образе и начинает собеседовать с ней или рассматривать его уже по своему желанию, оценивая и изучая. Это и есть сочетание ума с помыслом. Преподобный Нил Сорский называет сочетание приятием по-
мысла по собственному изволению человека и сознательным дозволением пребывать его в нас. Происходит увлечение сознания человека тем, что было ему мысленно представлено, и уже в размышлениях оно переживается как возможное бытие15.
Эти мысли далеко не всегда бывают безгрешны. И преп. Иоанн Ле-ствичник, и преп. Филофей Синайский свидетельствуют, что сочетание «не совсем» без греха. «Если не отсечет кто-то прилог лукавого помысла, но немного побеседует с ним, то враг прилагает усилия, чтобы он страстно о том помышлял», - замечает и преп. Нил Сорский16.
Поэтому человек должен пытаться сразу, еще на стадии прилога, не останавливать на нем свое внимание и отринуть его, - рекомендует преп. Иоанн Лествичник17. Если тогда не получилось, то можно попытаться это сделать на стадии сочетания, хотя теперь будет гораздо труднее, поскольку душа уже приразилась предметом и потребуется больше усилий, чтобы пресечь дальнейшее развитие лукавого помысла и победить его.
Если же человек принял прилог, увлекся и собеседовал с ним, т.е. сочетался с прилогом и получил от этого услаждение души, то наступает третий этап развития греха - сосложение или сложение.
3. Преп. Иоанн Лествичник дает следующее ему определение: «сосложение есть склонение души к виденному, соединенное с услаждением»1*. Или в другом переводе (по «Лествице»): «сосложение есть согласие души с представившимся помыслом, соединенное с услаждением»19. Сходные рассуждения приведены преп. Филофеем Синайским: «сосложение есть склонение души к зримому оком ума предмету со услаждением»2". Близки к ним и размышления преп. Нила Сорского: сложение есть «услаждающее склонение души к явившемуся помыслу или образу». Происходит это с человеком тогда, когда он, принимая помыслы или образы «и с ними мысленно беседуя, чуть-чуть согласится в мысли своей, чтобы было так, как говорит вражий помысел»21.
Человеческий ум, сочетавшийся с помыслом и собеседовавший с ним, начинает с услаждением с ним соглашаться. Воля человека уже склоняется к осуществлению греховного помысла, и постепенно вызревает намеренне совершить грех22. По сути, человек уже согрешил в своих мыслях, поэтому греховность данного этапа для преп. Нила Сорского очевидна, хотя вынашиваемое намерение еще реально и не воплотилось.
Если кто-то «не способен еще отгонять прилоги лукавого, таковой, если чуть-чуть согласится с лукавым помыслом, но тотчас исповедается Господу, каясь и укоряя себя, и призовет Его на помощь, как написано: "Исповедайтесь Господу и призывайте имя Его" (Пс. 104,1) - то Бог прощает его по Своей милости из-за его немощи. Это сказано отцами о сложении мысленном, когда что-то невольно побеждается помыслом, пребывая в подвиге, причем корень ума его утвержден на том, чтобы не согрешать и не сотворить беззаконие на деле»23. Так размышляет преп. Нил Сорский о состоянии человека на стадии сложения его помысла.
Эта стадия - пиковая в развитии греховного помысла, последняя точка
возврата. На этом этапе должно быть покаяние, метанойя по-гречески, т.е. перемена ума, перемена сознания. Монахи в монастырях на исповеди исповедуют свой мысленный грех, каются в нем и возвращаются в исходную точку. «Ибо будущей муке подлежит [душа] за непокаяние, а не за брань»24. После покаяния очистившаяся душа способна вернуться в безгреховное состояние. Если не было покаяния, то греховный помысел развивается стремительно. Человек пленяется греховной мыслью и без целенаправленной борьбы уже не сможет избавиться от нее, а его поступки оказываются всецело зависимыми от нее.
4. Четвертую стадию развития греха преп. Иоанн Лествичник, преп. Филофей Синайский и преп. Нил Сорский называют пленением, которое есть «насильственное и невольное увлечение сердца увиденным или совершенное его с ним слитие, разоряющее наше доброе устроение»25.
С этим согласуется и мнение преп. Филофея Синайского: «пленение есть насильственное и невольное отведение сердца (в плен), удержание в нем и слияние будто в одну жизнь с предметом пленившим, от коего (слияния) исчезает доброе наше состояние (теряется покой)»26. Так же думает и преп. Ефрем Сирианин: «пленение есть принужденное, невольное увлечение сердца, преобладаемого предубеждением и долговременною привычкою»27.
Пленение, по рассуждению Нила Сорского, - это «продолжительное сочетание со случившимся помыслом», которое для человека весьма губительно. «Когда же, словно бурей и волнами носимый и от благого устроения к лукавым мыслям влекомый, не можешь в тихое и мирное устроение прийти, - это особенно бывает от волнения и от многих и неполезных бесед, - то это продолжительное совокупление с приключившимся помыслом <...> губительно»28.
На этой стадии умственного борения первоначально возникший в помысле (прилоге) грех находит свое дальнейшее воплощение уже в конкретных человеческих поступках, становится грехом наяву. По словам преп. Филофея Синайского, греховный «предмет взял в плен душу, возжелавшую его, и как рабу связанную ведет к делу»29. Святитель Феофан Затворник называет греховное дело плодом развращения, зачатого внутри (в душе) и родившего беззаконие (грех) вовне3".
Грех порабощает душу, наносит смертельную рану, которую очень трудно залечить.
На какое-то время от совершения греха человека могут отстранить неблагоприятные условия или какие-то внешние обстоятельства, но это вызывает только некоторую задержку или отсрочку в его исполнении. И если человек за это время не повел духовную борьбу с желанием, и в нем по-прежнему присутствует решительность, он постарается реализовать давно задуманное и долго вынашимое. Долго пребывающий в подобном состоянии человек, чаще всего, игнорирует внешние удерживающие обстоятельства (как тут не вспомнить Родиона Раскольникова!).
Но даже и на этой стадии возможна духовная борьба. «Борьбою назы-
вают равенство сил борющего и боримого в брани, где последний произвольно или побеждает, или бывает побеждаем»31, - замечает преп. Иоанн Лествичник.
Это может быть очень длительное борение на стадии пленения, с двояко возможным исходом.
Если же человек сразу отказался от борьбы, не воспротивился прираз-иешемуся прилогу, сочетался с этим помыслом, вниманием возбудил желание к нему, усладился им, согласился и соединился всею душою с ним, направил свою волю на его исполнение, пленился этим замыслом и даже не начинал борьбу, или сразу же уступил борющему его, то приближается финальная стадия развития греха - страсть.
5. Страсть есть апофеоз в развитии прилога. Преп. Иоанн Лествичник отмечает: «Страстию называют уже самый порок, от долгого времени вгнездившийся в душе, и через навык сделавшийся как бы природным ее свойством, так что душа уже произвольно и сама собою к нему стремится»32. В «Добротолюбии» в переводе свят. Феофана Затворника эта мысль имеет иной акцент: «Страстью называют такое похотливое расположение, которое, вгнездившись в душу, соделывается потом через долгий навык как бы природным ее свойством, так что душа уже произвольно и сама собою стремиться к удовлетворению его»33. Сходную мысль высказывает и преп. Филофей Синайский: «Страсть (болезнь души), частым повторением (удовлетворением одного и того же желания) и привычкою (к делам, коими оно удовлетворяется) вкачествившаяся в душе (ставшая чертою характера)». «Страсть же вообще, говорят, внедряется в душе долговременным пристрастием (к предмету какому-либо)»34.
Более подробно рассуждает о страсти преп. Нил Сорский:
«Страсть же, истинно говорят, - долгое время в душе гнездясь и будучи затем ее обычаем переведена как бы в нрав, сама потом к человеку как усвоенная самопроизвольно приходит, обуреваемая постоянно страстными помыслами, от врага влагаемыми, утвердившись от сочетания и частого собеседования и став обычной от многого помышления и мечтания. Это бывает, когда какую-нибудь вещь, возбуждающую страсть, враг часто представляет человеку и разжигает его более, чем к чему-то иному, на любовь к ней, и тот, хочет или не хочет, побеждается ею мысленно. Особенно же это бывает, если он прежде по небрежности часто сочетался и собеседовал с ней, то есть мыслил по доброй воле о той вещи неподобающим образом»35.
Однако, как отмечает преп. Иоанн Лествичник, «кто к первому, то есть прилогу, относится бесстрастно (отревает его, не останавливаясь на нем вниманием), тот одним разом отсекает все последующее»36. Иначе говоря, страсть нужно подавлять сразу в зародыше - в греховном помысле.
Рассуждая о природе прилога, преп. Нил Сорский предупреждал и о возникновении блудной страсти: «Если кто-то борим страстью к некоему лицу, подобает ему всячески удаляться от него - избегать и собеседова-
ния, сопребывания, прикосновения к одеждам, и обоняния. А кто не остерегается всего этого, тот совершает страсть и любодействует помыслами в сердце, сказали отцы, сам печь страстей разжигает, словно зверя вводя лукавые помыслы»37.
§2
Обратимся теперь к роману Л.Н. Толстого «Анна Каренина», чтобы отыскать примеры, подтверждающие и иллюстрирующие святоотеческое учение о прилоге.
М.М. Дунаев пишет:
«Мы наблюдаем и прилог, начальное восприятие внешнего соблазна, затем сочетание мысли с прилогом, затем внимание, переход во власть искушения, затем услаждение, внутреннее ощущение прелести греховного действия, затем пожелание, переходящее в согрешение. Автор передает это развивающееся в ней состояние, как некий внутренний, но прорывающийся наружу - блеском в глазах, улыбкою - огонь, пламя, что доставляет муку и наслаждение одновременно, и разгорается все сильнее и жжет и губит. Порою это обозначается лишь легкими, но и резкими штрихами»38.
Вполне можно согласиться с выделенным М.М. Дунаевым эпизодом романа, в котором проиллюстрирован прилог.
Прилог. Анна Каренина в поезде по пути в Москву слушает рассказ матери Алексея Вронского о своем сыне. Анна не очень вникала в этот рассказ, погруженная в свои размышления о брате, но при встрече на вокзале в Москве бросила оценивающий взгляд на молодого человека, им замеченный: «... Вронский успел заметить сдержанную оживленность, которая играла в ее лице и порхала между блестящими глазами и чуть заметной улыбкой, изгибавшею ее румяные губы. Как будто избыток чего-то так переполнял ее существо, что мимо ее воли выражался то в блеске взгляда, то в улыбке. Она потушила умышленно свет в глазах, но он светился против ее воли в чуть заметной улыбке»39 (далее страницы указаны в тексте статьи).
Так в Анне Карениной зародился прилог - пока еще безгреховный помысел.
Сочетание. Занимаясь своими проблемами, Анна не думала о Вронском, но о нем часто вспоминала ее подруга Кити, тем самым возвращала и мысли Анны к графу. Получилось сочетание собственных помыслов с чужими, их усиление и собеседование с ними, укрепление их. И вот Кити наблюдает зараженную соблазном Анну на балу: «Она видела, что Анна пьяна вином возбуждаемого ею восхищения. Она знала это чувство и знала его признаки и видела их в Анне - видела дрожащий, вспыхивающий блеск в глазах и улыбку счастья и возбуждения, невольно изгибающую губы, и отчетливую грацию, верность и легкость движений» (С. 93).
М.М. Дунаев резонно полагает, что это описание поведения Анны пе-
редает ее состояние на стадии сочетания с помыслом.
Усиливает ее чувство и поведение Вронского. Когда он прощался с ней после бала, то «... неудержимый дрожащий блеск глаз и улыбки обжег его». М.М. Дунаев назвал это состояние вниманием4". Трудно с этим согласиться. Мне же кажется, что Лев Толстой передает состояние своей героини не в одном моменте. Он трижды отмечает этот особый блеск ее глаз! Он описывает психологию Анны в развитии греховной страсти и закрепляет определенное состояние в разных эпизодах. Все это - еще этап сочетания.
Сложение - это когда помыслы уже не отпускают сознание и происходит постоянное собеседование с ними. После неожиданной встречи с Вронским на станции по пути из Москвы «она не спала всю ночь. Но в том напряжении, в тех грезах (выделено мной. - А. У.), которые наполняли ее воображение, не было ничего неприятного и мрачного; напротив, было что-то радостное и возбуждающее».
М.М. Дунаев определил это ее состояние как услаждение41. На самом деле, как кажется на основании учения о прилоге, изложенном выше, это стадия сложения. Толстой и здесь не ограничивается одним эпизодом, чтобы многограннее передать психологию поведения героини.
Вот ее реакция на постоянные преследования ее Вронским: «...Скоро по возвращении своем из Москвы, приехав на вечер, где она думала встретить его, а его не было, она по овладевшей ею грусти ясно поняла, что это преследование не только не неприятно ей, но что оно составляет весь интерес ее жизни» (С. 144). М.М. Дунаев называет это пожеланием42, без какого-либо комментария. На самом деле, ее состояние опять же соответствует стадии сложения, когда наглядно прослеживается «склонение души к виденному, соединенное с услаждением»43 (преп. Иоанн Лествич-ник).
После одной из встреч с графом Вронским «Анна шла, опустив голову и играя кистями башлыка. Лицо ее блестело ярким блеском', но блеск этот был не веселый - он напоминал страшный блеск пожара среди темной ночи» (С. 162).
Прилог уже сложился в комплекс мыслей и желаний.
Пленение. М.М. Дунаев не выделил этого этапа, а он очень важен, поскольку передает «невольное увлечение сердца увиденным или совершенное его с ним слитие» (преп. Иоанн Лествичник).
Как-то Анна вернулась под утро домой, где ее дожидался супруг Каре-нин, решивший с ней серьезно поговорить. «Поздно, поздно, уж поздно, -прошептала она с улыбкой. Она долго лежала неподвижно с открытыми глазами, блеск которых, ей казалось, она сама в темноте видела» (С. 165).
И опять особый блеск глаз как отражение разгорающейся внутри нее страсти, передающий состояние пленения греховным помыслом.
Страсть или грех.
«То, что почти целый год для Вронского составляло исключительно одно желание его жизни, заменившее ему все прежние желания; то, что для Анны было невозможною, ужасною и тем более обворожительною мечтою счастия, - это
желание было удовлетворено. <...> Она чувствовала себя столь преступною и виноватою, что ей оставалось только унижаться и просить прощения; а в жизни теперь, кроме него, у ней никого не было, так что она и к нему обращала свою мольбу о прощении. Она, глядя на него, физически чувствовала свое унижение и ничего больше не могла говорить. Он же чувствовал то, что должен чувствовать убийца, когда видит тело, лишенное им жизни. Это тело, лишенное им жизни, была их любовь, первый период их любви. Было что-то ужасное и отвратительное в воспоминаниях о том, за что было заплачено этою страшною ценой стыда. Стыд перед духовною наготою своей давил ее и сообщался ему» (С. 166-167).
М.М. Дунаев назвал это состояние согрешением. Если же руководствоваться учением о прилоге прей. Иоанн Лествичника и других отцов-богословов, то это, несомненно, состояние страсти - «похотливого расположения», переходящего в навык, к удовлетворению которого и стремится душа44 - греха блуда.
Грех перед мужем (прелюбодеяние), не раскаянный, влечет за собой еще больший грех - преступление перед Богом.
Свою жизнь Анна Каренина завершает самоубийством. Этим страшным грехом (страстью) и завершается прилог.
Работа выполнена при поддержке Российского гуманитарного научного фонда (РГНФ), проект № 15-34-11091а (ц).
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Дунаев М.М. Православие и русская литература. Ч. IV. М., 1998. С. 159.
2 Дунаев М.М. Православие и русская литература. Ч. IV. М., 1998. С. 159.
3 Дунаев М.М. Православие и русская литература. Ч. IV. М., 1998. С. 161.
4 Добротолюбие: в 5 т. Т. 2. / пер. с греч. святителя Феофана Затворника. Изд. 4-е. М„ 2010. С. 509-510. Ср.: Преподобнаго отца нашего Иоанна, игумена Синайской горы, Лествица, в русском переводе. Сергиев Посадъ, 1908. С. 125-126.
5 Добротолюбие: в 5 т. Т 3. Изд. 4-е. М„ 2010. С. 420.
6 Преподобный Нил Сорский. Устав и послания / сост., пер., коммент., вступ. статья Г.М. Прохорова. М„ 2011. С. 93.
7 Добротолюбие: в 5 т. Т. 2. Изд. 4-е. М„ 2010. С. 510.
8 Добротолюбие: в 5 т. Т. 3. Изд. 4-е. М„ 2010. С. 420.
9 Преподобный Нил Сорский. Устав и послания. М., 2011. С. 93.
10 Страсти и борьба с ними. По трудам свт. Феофана Затворника. Выдержки из творений и писем. М., 2011. С. 20.
11 Шиманский Г.П. Нравственное богословие. Киев, 2005. С. 188.
12 Добротолюбие: в 5 т. Т. 2. Изд. 4-е. М„ 2010. С. 510; Преподобнаго отца нашего Иоанна, игумена Синайской горы, Лествица, в русском переводе. Сергиев Посадъ, 1908. СЛ25.
13 Добротолюбие: в 5 т. Т. 3. Изд. 4-е. М„ 2010. С. 420.
14 Преподобный Нил Сорский. Устав и послания. М„ 2011. С. 94.
15 Леонов В., прот. Основы православной антропологии: учебное пособие. М., 2013. С. 232.
16 Преподобный Нил Сорский. Устав и послания. М„ 2011. С. 94.
17 Добротолюбие: в 5 т. Т. 2. Изд. 4-е. М„ 2010. С. 510.
18 Добротолюбие: в 5 т. Т. 2. Изд. 4-е. М„ 2010. С. 510.
19 Преподобиаго отца нашего Иоанна, игумена Синайской горы, Лествица, в русском переводе. Сергиев Посадъ, 1908. С. 125.
20 Добротолюбие: в 5 т. Т. 3. Изд. 4-е. М„ 2010. С. 420.
21 Преподобный Нил Сорский. Устав и послания. М., 2011. С. 94.
22 Леонов В., прот. Основы православной антропологии: учебное пособие. М., 2013. С. 232.
23 Преподобный Нил Сорский. Устав и послания. М., 2011. С. 95.
24 Преподобный Нил Сорский. Устав и послания. М., 2011. С. 97.
25 Добротолюбие: в 5 т. Т. 2. Изд. 4-е. М„ 2010. С. 510.
26 Добротолюбие: в 5 т. Т. 3. Изд. 4-е. М„ 2010. С. 420.
27 Добротолюбие: в 5 т. Т. 2. Изд. 4-е. М„ 2010. С. 363.
28 Преподобный Нил Сорский. Устав и послания. М., 2011. С. 96.
29 Добротолюбие: в 5 т. Т. 3. Изд. 4-е. М„ 2010. С. 420.
30 Страсти и борьба с ними. По трудам свт. Феофана Затворника. Выдержки из творений и писем. М., 2011. С. 22.
31 Преподобнаго отца нашего Иоанна, игумена Синайской горы, Лествица, в русском переводе. Сергиев Посадъ, 1908. С. 125.
32 Преподобнаго отца нашего Иоанна, игумена Синайской горы, Лествица, в русском переводе. Сергиев Посадъ, 1908. С. 125.
33 Добротолюбие: в 5 т. Т. 2. Изд. 4-е. М„ 2010. С. 510.
34 Добротолюбие: в 5 т. Т. 3. Изд. 4-е. М„ 2010. С. 420.
35 Преподобный Нил Сорский. Устав и послания. М., 2011. С. 97.
36 Добротолюбие: в 5 т. Т. 2. Изд. 4-е. М„ 2010. С. 510.
37 Преподобный Нил Сорский. Устав и послания. М., 2011. С. 98.
38 Дунаев М.М. Православие и русская литература. Ч. IV. М„ 1998. С. 159.
39 Толстой Л.П. Собрание сочинений: в 22 т. Т. 8. Анна Каренина. М„ 1981. С. 72.
40 Дунаев М.М. Православие и русская литература. Ч. IV. М„ 1998. С. 160.
41 Дунаев М.М. Православие и русская литература. Ч. IV. М„ 1998. С. 160.
42 Дунаев М.М. Православие и русская литература. Ч. IV. М„ 1998. С. 160.
43 Добротолюбие: в 5 т. Т. 2. Изд. 4-е. М„ 2010. С. 510.
44 Добротолюбие: в 5 т. Т. 2. Изд. 4-е. М„ 2010. С. 510.
References (Monographs)
1. Dunaev М.М. Pravoslavie i russkava literatura [Orthodoxy and Russian Litera-ture], Part 4. Moscow, 1998, p. 159. (In Russian).
2. Dunaev M.M. Pravoslavie i russkava literatura [Orthodoxy and Russian Litera-ture], Part 4. Moscow, 1998, p. 159. (In Russian).
3. Dunaev M.M. Pravoslavie i russkava literatura [Orthodoxy and Russian Litera-ture], Part 4. Moscow, 1998, p. 161. (In Russian).
4. Shimanskiy G.I. Nravsh'ennoe bogoslovie [Moral Theology]. Kiev, 2005, p. 188. (In Russian).
5. Leonov V, prot. Osnovv pravoslavnoi antropologii: uchebnoe posobie [The Basic Principies of Orthodox Anthropology: A School-book], Moscow, 2013, p. 232. (In Russian).
6. Leonov V, prot. Osnovv pravoslavnoi antropologii: uchebnoe posobie [The Ba-
sic Principles of Orthodox Anthropology: A School-book], Moscow, 2013, p. 232. (In Russian).
7. Dunaev M.M. Pravoslavie i russkava literatura [Orthodoxy and Russian Literature], Part 4. Moscow, 1998, p. 159. (In Russian).
8. Dunaev M.M. Pravoslavie i russkava literatura [Orthodoxy and Russian Literature], Part 4. Moscow, 1998, p. 160. (In Russian).
9. Dunaev M.M. Pravoslavie i russkava literatura [Orthodoxy and Russian Literature], Part 4. Moscow, 1998, p. 160. (In Russian).
10. Dunaev M.M. Pravoslavie i russkava literatura [Orthodoxy and Russian Literature]. Part 4. Moscow, 1998, p. 160. (In Russian).
Александр Николаевич Ужанков - кандидат культурологии, доктор филологических наук, профессор, заместитель директора Российского научно-иссле-довательского института культурного и природного наследия им. Д.С. Лихачева; профессор Национального исследовательского ядерного университета «МИФИ»; профессор Сретенской Духовной Семинарии.
Научные интересы: история русской литературы XI -XIX вв., теория литературы (ценностные аспекты художественного произведения, система эстетических категорий, поэтика), медиевистика.
E-mail: a.n.uzhankoví@,mail.ru
Alexander Uzhankov - Candidate of Cultural Studies, Doctor of Philology, Professor, Vice-director for science at Russian Scientific Research Institute of Cultural Heritage named after D.S. Likhachev; Professor at the National Research Nuclear University "МЕРЫ"; Professor at Sretenskaya Theological Seminary.
Research interests: history of Russian literature of the 11 - 19 cc., theory of literature (aspects of values in literature, system of aesthetic categories, poetics), medieval studies.
E-mail: a. n. u z h a n k o v Vv, m a i 1. ai
М.С. Баликова (Москва)
ОБРАЗЫ ХУДОЖНИКОВ В РАННЕЙ ПРОЗЕ Д.С. МЕРЕЖКОВСКОГО
(на материале романов «Юлиан Отступник», «Леонардо да Винчи» и «Итальянских новелл»)
Аннотация. В сознании Д. С. Мережковского всегда важное место занимала фигура художника. В статье исследуется его ранняя проза. В центре внимания -образы художников в произведениях писателя 1890-х - начала 1900-х гг. Исследование проводится на материале романов «Юлиан Отступник», «Леонардо да Винчи» и «Итальянских новелл». Помимо обращения к текстам разных жанров, новизна представленного в статье подхода к теме состоит в том, что автор анализирует образы как мастеров изобразительных искусств, так и артистических натур, не являющихся профессиональными живописцами или скульпторами, но обладающих эстетическим взглядом на мир. Делается вывод, что с образами художников (как в узком, так и в широком смысле) в произведениях Мережковского связана идея синтеза разнородных явлений, таких как наука и вера, разум и чувство, созерцание и действие и др.
Ключевые слова: Мережковский; образ художника; изобразительные искусства; эстетическое мировосприятие; синтез явлений.
М. Balikova (Moscow)
The Images of Artists in D.S. Merezhkovskiy's Early Prose (On the Material of the Novels "Julian the Apostate", "Leonardo da Vinci" and "Italian Novelettes")
Abstract. A figure of artist had always kept an important place in D.S. Merezhkovskiy's consciousness. His early prose is investigated in the article. Images of artists in the writer's works of the 1890s - early 1900s are in the focus of attention. The investigation is conducted on the material of the novels "Julian the Apostate", "Leonardo da Vinci" and "Italian Novelettes". Apart from appeal to the texts of various genres, the novelty of the approach proposed in the article consists in the analysis of the images of masters of the fine arts as well as artistic natures, not being professional painters or sculptors, but possessing aesthetic worldview. It is concluded that the idea of synthesis of different phenomena, such as science and faith, reason and feeling, contemplation and action and other, is connected with the images of artists (both in the narrow and in the broad sense) in Merezhkovskiy's works.
Key words: Merezhkovskiy; image of artist; the fine arts; aesthetic worldview; synthesis of phenomena.
Начиная с эпохи романтизма, образ художника неизменно приковывал к себе творческое внимание писателей, поэтов, мыслителей как в России, так и за рубежом. Богатый и интересный материал для исследования в этом направлении дает русская литература Серебряного века, в частно-
