Научная статья на тему 'Учение Лао-Цзы о «Недеянии» («У-вэй») в романе Л. Н. Толстого «Война и мир»'

Учение Лао-Цзы о «Недеянии» («У-вэй») в романе Л. Н. Толстого «Война и мир» Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

CC BY
1422
132
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
Ключевые слова
ДРЕВНЕКИТАЙСКАЯ ФИЛОСОФИЯ / ОПОРНЫЕ ИДЕИ И СИМВОЛЫ / МИМЕТИЧЕСКИЕ СВЯЗИ / ANCIENT CHINESE PHILOSOPHY / BASIC IDEAS AND SYMBOLS / MIMETIC COMMUNICATION

Аннотация научной статьи по философии, этике, религиоведению, автор научной работы — Ван Ланцзюй

В статье исследуются миметические связи романа Л.Н. Толстого с одной из основных идей в учении древнекитайского философа Лао-Цзы. Анализ характеров и поведенческого модуса таких героев романа, как Пьер Безухов, Кутузов и Платон Каратаев, показал, что они явственно соотносятся с представлениями Лао-Цзы о пользе «неделания», о мудрости, естественности, терпении и подчинении воле Дао (Бога) как основных условиях «живой жизни».

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.
iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.
i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.

The article investigates the mimetic relation of Leo Tolstoy's novel from one of the main ideas in the teaching of the ancient Chinese philosopher Lao Tzu. Analysis of the character and mode of behavior of the novel's characters as Pierre Bezukhov, Kutuzov and Platon Karataev, showed that they clearly relate to the ideas of Lao-Tzu on the benefits of «not doing», of the wisdom, of naturalness, of patience and of obedience to the will of the Tao (God) as the main conditions of «real life».

Текст научной работы на тему «Учение Лао-Цзы о «Недеянии» («У-вэй») в романе Л. Н. Толстого «Война и мир»»

УЧЕНИЕ ЛАО-ЦЗЫ О «НЕДЕЯНИИ» («У-ВЭЙ»)

В РОМАНЕ Л.Н. ТОЛСТОГО «ВОЙНА И МИР»

Ван Ланцзюй

Ключевые слова: древнекитайская философия, опорные идеи и символы, миметические связи.

Keywords: ancient Chinese philosophy, basic ideas and symbols, mimetic communication.

Систематические и глубокие познания Толстого в китайской философии оформились в 1870-1880-е годы, но китайские исследователи первыми отметили, что уже в романе «Война и мир» чувствуется сильнейшая связь опорных идей романа с учением Конфуция и Лао-Цзы.

Идеи, проповедуемые этими древнекитайскими философами, во многом определяют не только композиционное построение романа, систему его символов, но и структуру главных образов. Об этом же говорит Ким Рехо: «Во время работы над «Войной и миром» Толстой еще не был знаком с философией Лао-Цзы. Тем более удивительно то, что нравственно-философская концепция в романе Толстого, образ мышления и характер поведения его любимых героев кажутся созвучными учению китайского философа» [Рехо, 2004, с. 92].

Мимесис «Толстой и китайская философия» строится не на прямом заимствовании тех или иных идей, а на глубинном совпадении жизненных, моральных, этических установок, которыми руководствовался Толстой в неустанном стремлении к нравственному самосовершенствованию, с теми идеями, которые проповедовали древнекитайские философы. Иначе чем можно объяснить тот неоспоримый факт, что задолго до того, как Толстой систематизировал высказывания и мысли великих китайских философов в своих трудах, в его романе «Война и мир» они нашли самое яркое воплощение.

Если попытаться схематично обозначить хотя бы некоторые миметические совпадения в художественном мире Толстого и в китайской философии, они будут выглядеть следующим образом:

• Образ-символ неба в романе «Война и мир» - учение Конфуция о едином высшем абсолюте Тянь (Небо);

• проповедь любви и милосердия - конфуцианская идея Жэнь (человечность, доброжелательность);

• поведенческий модус таких героев, как Пьер Безухов, Платон Каратаев, Кутузов - учение Лао-Цзы Увэй (недеяние);

• идея Толстого о смысле жизни как пути к самосовершенствованию - учение Лао-Цзы о Дао (Путь, тайна, бытие) и учение Конфуция о «срединности» и самосовершенствовании;

• теория «роевой жизни» народа, «мысль народная» в романе -конфуцианское отрицание крайностей, стремление к стабильности и постоянству жизни;

• философия естественного равенства людей и христианской любви - теория равенства и всеобщей любви Мо-Ди, ученика Конфуция;

• учение о непротивлении злу насилием, основы которого закладываются в романе - мысль Конфуция о преодолении зла добром;

• «текучесть» характеров, мифологема воды в романе - мысль Конфуция об идентичности бесконечного поиска истины и течения водного потока;

• символика круга в композиции, образах персонажей, опорном символе романа («шар-глобус») - учение Лао-Цзы о «кругло-сти» как основе мироздания.

В настоящей статье нам хотелось бы показать, как в романе Толстого «Война и мир» претворяется идея, которую Лао-Цзы обозначил как У-ВЭЙ, что в дословном переводе означает «недеяние» («у» - означает отрицание, «вэй» - действовать, творить, являться, намереваться.

В 38 стихе своей великой книги, что в переводе означает «Завет пути силы», Лао-Цзы пишет:

Высшая добродетель свободна

от стремления к делам,

ведь не делами она достигается1

Если рассмотреть поведенческий модус таких героев романа, как Пьер Безухов, Кутузов и Платон Каратаев, то становится ясным, что он полностью находится в плоскости учения Лао-Цзы об у-вэй. Как писал китайский критик Ван Мин-Дже, Лао-Цзы учил людей, что человек,

1 Здесь и далее ссылки даются на издание: Лао-Цзы. Завет пути силы. Современное прочтение «Дао Дэ Цзин» Лао-Цзы. / Перевод и коммент. А. Кувшинова. Перевод Юй Кана. Шанхай: Чжуцзы цзичен, 1954. В скобках указывается номер стиха.

знающий предел своим возможностям, умеет вовремя остановиться. Активное действие ведет к нарушению равновесия в мире и природе, нарушает закон Дао, ведет к опасности и к катастрофе2. Именно эта мысль воплощается в судьбе Андрея Болконского, чьи попытки противостоять людям и судьбе приводят к трагическим для него и его близких последствиям.

Мысль Лао-Цзы о недеянии явственно отражается в судьбе Пьера Безухова, склонного к бездействию и созерцательности. Поведение Пьера в начале романа - не истинное «у-вэй», то есть неделание как жизненная позиция мудреца, это пока еще бездействие человека, у которого не сформировались нравственные принципы. И только тяжелые жизненные испытания, знакомство с Платоном Каратаевым, любовь к Наташе Ростовой помогают Пьеру Безухову обрести веру, смысл жизни и душевное равновесие, делают его истинным мудрецом. Образ Пьера представлен в произведении в процессе постоянного развития, что соответствует мысли Лао-Цзы о том, что «не теряет только тот, кто никогда не останавливается».

Немало споров в европейском литературоведении вызывали и «азиатские» черты в облике полководца Кутузова. Как пишет Ким Ре-хо, не только русская, но и западноевропейская критика не могла простить писателю его «уход в глубь степей Азии» [Рехо, 2004, с. 92]. Действительно, не прочитываются ли в образе Кутузова идеи Лао-Цзы, говорившего: «Совершенномудрый живет в мире спокойно и в своем сердце собирает мнения народа. Он смотрит на народ, как на своих детей», «мудрец не имеет обычную душу, а рассматривает народную волю как свою»? Действия Кутузова, описанные Толстым в романе, всегда соответствуют общенародному чувству.

В каждом жесте, в каждом слове Кутузова сквозит доброта, любовь и естественность, что Лао-Цзы, а вслед за ним и Толстой полагали главным в человеке. «Войско - орудие несчастья, - учил китайский мудрец, - поэтому благородный (правитель) не стремится использовать его тогда, когда его к этому не вынуждают. Главное состоит в том, чтобы соблюдать спокойствие, а в случае победы себя не прославлять. Прославлять себя победой - это значит радоваться убийству людей». (ст. 31). Все это сказано как будто о Кутузове. Он, как завещал Лао-Цзы, «не мешает полезному и не совершает вредное». Очень верно оценивает

2 Ван Миндже. Учение Лао-Цзы и современные проблемы экологии. [Электронный ресурс]. URL: http:// blogsina.com.cn (дата обращения: 21.02.2010).

его талант Андрей Болконский, почти дословно повторяющий слова китайского мудреца: «Он все выслушает, все запомнит, все поставит на свое место, ничему полезному не помешает и ничего вредного не позволит» [Толстой, 1974 , т. 6, с. 137]. Своим девизом Кутузов, как китайский мудрец, избирает «терпение и время».

Почти дословным переложением идей Лао-Цзы являются рассуждения Толстого, предваряющие рассказ о Бородинском сражении, где Толстой говорит о том, что в современных представлениях людей о деле и пользе дела присутствует абсолютная аберрация, когда «полезными деятелями» признаются люди, не обращающие никакого внимания «на общий ход дел», а руководствующихся «только личными интересами настоящего». «Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором.<... >. В исторических событиях очевиднее всего запрещение вкушения плода древа познания. Только одна бессознательная деятельность приносит плоды, и человек, играющий роль в историческом событии, никогда не понимает его значения. Ежели он пытается понять его, он поражается бесплодностью» [Толстой, 1974, т. 7, с. 18]. Эти мысли как будто навеяны Толстому рассуждениями Лао-Цзы о «знании без слов», без рассуждений, об интуитивном чувстве добра и пользы.

Все действия Кутузова подчиняются заветам китайского философа, учившего: «Нужно осуществлять недеяние, соблюдать спокойствие и вкушать безвкусное. Великое состоит из малого, а многое - из немногого. На ненависть надо отвечать добром» (ст. 63).

Не желая участвовать в бессмысленных сражениях, Кутузов рассуждает так же, как Лао-Цзы: «"Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины-богатыри!" - думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь [Толстой, 1974, т. 7, с. 117-118] У Лао-Цзы читаем: «Истинный полководец побеждает, и на том останавливается, и он не осмеливается осуществлять насилие. Он побеждает и себя не прославляет. Он побеждает и не нападет. Он побеждает и не гордится. Он побеждает потому, что его к этому вынуждают. Он побеждает, но не воинствен» (ст. 30).

Особым образом принцип неделания воплощен Толстым в образе Платона Каратаева, весь поведенческий модус которого ориентирован на идею у-вэй, в состав которой входят такие смысловые коннотации, как

пассивность, непротивление, течение по таинственному пути жизни. Недеяние Каратаева - непротивление воле судьбы и жизни, умение построить свою жизнь так, как учил китайский ученый: «Кто ничего не делает, тот делает все». Недеяние Каратаева - это умение принять то, что ты не можешь изменить - законы природы, волю Неба и Судьбы.

Китайский ученый Ван Миндже считает, что Лао-Цзы учил человека понимать, где предел его деятельности, учил его умению остановиться, так как активная деятельность человека нарушает законы природы, ведет к опасности и к катастрофе3. Современное развитие прогресса подтвердило прозрения великого китайского ученого, у которого Толстой перенимает отвращение к цивилизации, разрушающей природу.

Вот Платон рассказывает «длинную историю» о своей судьбе, подытоживая: «Рок головы ищет. А мы все судим: то не хорошо, то не ладно. Наше счастье, дружок, как вода в бредне: тянешь - надулось, а вытащишь - ничего нету. Так-то». В его словах - убеждение Толстого, родственное одному из постулатов китайской философии о том, что человек не может знать об истинной подоплеке происходящих с ним событий, и то, что кажется катастрофическим, на самом деле может обернуться спасением, если не для тебя, то для другого, близкого тебе человека.

Усвоив мудрость Платона, Пьер, еще недавно мечтавший убить Наполеона и изменить ход истории, понимет, «что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что-нибудь было бесполезно» [Толстой, 1974, т. 7, с. 106], он предпочел отойти в сторону, не противостоять этой силе, ибо противостояние это не сулило успеха. Именно так в поведении Пьера проявляется идея у-вэй, «недеяния».

Дальнейшее поведение Пьера с точки зрения общественной морали может показаться странным: когда опасность нависла над Платоном, Пьер отстранился от него: «Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что-то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел. Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что-то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору» [Толстой, 1974, т. 7, с. 164]. Предательски-трусливое поведение Пьера, с точки

3 Ван Миндже. Учение Лао-Цзы и современные проблемы экологии. [Электронный ресурс]. URL: http: // blogsina.com.cn (дата обращения: 21.02.2010).

зрения учения об у-вэй, выглядит по-другому. Что мог сделать Пьер для Платона? Мог бы он спасти его? Нет. Даже если бы попытался, то погиб бы вместе с ним. Поступок Пьера, бросившего Платона погибать, кажется безнравственным только с точки зрения искусственной общественной морали, призывающей к действию, какими бы последствиями оно ни обернулось. Но с позиций «живой жизни» и закона у-вэй - это единственно верное решение, спасающее жизнь. Поэтому, когда «с того места, где сидел Платон, послышался выстрел», Пьер использует спасительную силу «перемещения внимания», которая заложена в человеке инстинктом самосохранения, и логикой закона «у-вэй» (спасительность «бесполезного дела», по Лао-Цзы), и начинает считать, сколько осталось переходов до Смоленска [Толстой, 1974, т. 7, с. 164-165].

Толстой показывает, что главное свое предназначение Платон выполнил. Как учил Лао-цзы, «когда дело завершено, человек должен устраниться. В этом закон небесного Дао». Платон спас Пьера от отчаяния и неверия, освободил его от искусственных и потому губительных теорий, помог поверить в жизнь, в Бога, в свои силы. Платон открыл Пьеру истину: «"Жизнь есть все. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог".""Каратаев" - вспомнилось Пьеру» [Толстой, 1974, т. 7, с. 165]. «Вот он, Каратаев, вот разлился и исчез», слился с миром, природой, Богом, покорно, без сопротивления принимая то, что предначертано Богом и судьбой.

Главным своим заветом, предложенным русским людям, Лев Толстой считал нравственное самоусовершенствование. Он хотел, чтобы к людям вернулись простые и доступные всем понятия правды, совести и справедливости, общие и для христианства, и для даосизма.

В религиозно-философском учении Л.Н. Толстого центральное место занимают идеи любви и непротивления злу насилием. Они рассматриваются великим мыслителем как главное проявление духовности в человеке. При этом духовность для него - это высшее начало, «истинная основа жизни человека и всего мира». Полагая, что «действительно существует только духовное», Толстой понимал развитие человека как духовное восхождение по пути жизни.

В своем эссе «Неделание» в 1893 году Толстой писал, что люди его времени живут «бедственной жизнью языческой», в которой главное -стремление к материальным благам, «суета жизни», «которая более всего другого мешает людям понять смысл их существования». И стоит им только остановиться в своей суете, как они «тотчас увидят бессмысленность своей деятельности, и христианское понимание само собой так же неизбежно, как неизбежно на морозе замерзает вода, как

скоро перестать шевелить ее, сложится в их сознании.<..> Только бы люди одну сотую той энергии, которую они прилагают теперь к совершению различных материальных, ничем не оправданных и потому затемняющих их сознание дел, употребили на уяснение этого самого сознания и на исполнение того, чего оно требует от них, и гораздо скорее и проще, чем мы можем себе представить это, установилось бы то царство божие, которого он требует от людей, и люди нашли бы то благо, которое обещано им» [Толстой, 1954, с. 200-201]. Эти слова, очень актуальные и в наше время, написаны великим русским мыслителем, усвоившим мудрость предшествующих эпох.

Литература

Лао-Цзы. Завет пути силы. Современное прочтение «Дао Дэ Цзин» Лао-Цзы. Шанхай, 1954.

Рехо Ким. Диалог культур : Лев Толстой и Лао-цзы // Восток в русской литературе XVШ-начала ХХ века. Знакомства. Переводы. Восприятие. М., 2004.

Толстой Л.Н. Собрание сочинений: В 12-ти тт. М., 1974.

Толстой Л.Н. Полное собрание сочинений в 90 тт. М., 1954. Т. 29.

i Надоели баннеры? Вы всегда можете отключить рекламу.