CC BY
17НАУЧНЫЕ КОММУНИКАЦИИ И ДИСЦИПЛИНАРНЫЕ СТРУКТУРЫ
УДК 001.583(100)«14/17» DOI: 10.24412/2414-9241-2022-8-91-102
УЧЕНАЯ ПЕРЕПИСКА И ОБМЕН НАУЧНОЙ ИНФОРМАЦИЕЙ В РАННЕЕ НОВОЕ ВРЕМЯ (НА ПРИМЕРЕ ПИСЬМА УЛИССЕ ТОМАСУ ЙОРДАНУ 1571 Г.)
Михаил Львович Сергеев
кандидат филологических наук, научный сотрудник Санкт-Петербургского филиала Института истории естествознания и техники им. С.И. Вавилова Российской академии наук, Санкт-Петербург, Россия; e-mail: mslogos@yandex.ru
В статье рассматриваются функции переписки в общении ученых раннего Нового времени. На материале письма Улиссе Альдрованди Томасу Йордану, написанному в 1571 г. и опубликованному в 1586 г. в приложении к сочинению «О целебных водах Моравии», показаны содержательные и прагматические особенности новолатинского «медицинского письма» (epístola medicinalis), его роль в обмене текстовыми свидетельствами, натуралиями и артефактами, в установлении и поддержании неформальных научных связей. В научном узусе XVI в. переписка уже воспринималась как необходимый и общепризнанный источник экспертизы и сведений, необходимых для критической интерпретации научной традиции и опытного знания. Важным промежуточным звеном в процессе передачи и использования информации была научная коллекция. Из письма Альдрованди мы видим, что сеть корреспондентов становилась важным ресурсом и инструментом для обмена экспонатами, их оценки, идентификации и классификации, что позволяло включить информацию
о них в систему знания. В статье также публикуется русский перевод письма, предваренный исторической и биографической справкой.
Ключевые слова: история естествознания, история коллекций, гуманизм, научное письмо, обмен информацией.
Если для книжной культуры XVI в. центральным был образ компилятора, составляющего новые тексты путем критического прочтения и упорядочения имеющихся письменных свидетельств (См.: Blair, 2010), то в области эмпирических исследований ему соответствовала роль коллекционера — составителя музея, который был одновременно символом и источником знания (Ср.: Findlen, 1994: 17-96). Промежуточную роль — между компилятивными текстами и коллекциями — играли бумажные музеи, содержавшие изображения, которые дополняли реальные экспонаты или заменяли их. Благодаря распространению и совершенствованию научной иллюстрации, функцию музея в известной степени стали выполнять естественнонаучные справочники, а также антикварные труды, включавшие целые «витрины» с визуальными изображениями натуралий и артефактов (Ср.: Kusukawa, 2011.).
Первостепенную роль в развитии и функционировании обеих сфер научной жизни играло общение и взаимодействие: между учеными, врачами и аптекарями, авторами и книгоиздателями, а также между исследователями и разного рода информантами, сообщавшими полезные сведения о местной природе, географии и культуре. Нередко это общение происходило при личной встрече, чему способствовали академические путешествия, экспедиции натуралистов, поездки на лечебные воды и т. д. (Ogilvie, 2006: 70-82). Распространение практики посещения музеев засвидетельствовано в сохранившихся книгах записи посетителей (Findlen, 1994: 136-146.). Однако более доступным и регулярным каналом коммуникации и обмена была ученая переписка (См., например: Delisle, 2008). Приложением к письмам служили рисунки и предметы-экспонаты, которые
посылали по просьбе корреспондента или наперед, в ожидании ответной любезности.
Издания научной переписки (epistolae medicinales, philosoph-icae и т.п.) появились уже в XVI в., тем не менее до наших дней сохранилась лишь часть эпистолярного корпуса. Одна из причин утраты документов вскоре после их создания состояла в том, что тексты полученных писем, вместе с собственными конспектами, записями наблюдений, рецептами и даже счетами (См.: Pugliano, 2012), использовали в качестве готовых фрагментов в рукописях научных компилятивных сочинений (Ср.: Leu, 2016: 63). Научное письмо, обладавшее скорее публичным, чем приватным статусом (Ср.: Delisle, 2004), имело множество функций: установления контактов и поддержания отношений, сопровождения посылаемых «образцов» и текстов, передачи научной информации в самом тексте. Таким образом, письмо играло роль как в распространении знания, так и в организации взаимодействия ученых вокруг издательских или музейных проектов.
Такую полифункциональность ученой переписки и, в особенности, ее связь с формированием коллекций мы продемонстрируем на примере письма итальянского натуралиста У Альдрованди, адресованного моравскому врачу и гуманисту Т. Йордану (1571). В приложении будет опубликован, с небольшими сокращениями, русский перевод письма, выполненный автором статьи.
Прежде чем обратиться к анализу текста, кратко представим главных персонажей нашей истории. Улиссе Альдрованди (1522-1605) родился в семье болонского нотариуса. В юности неоднократно менял направление деятельности, однако, прослушав в 1548/49 гг. курс лекций по медицине и пообщавшись с Г. Ронделе и П. Джовио, он сделал окончательный выбор в пользу естествознания и приступил к созданию музея натуралий. В 1553 г. он получил докторскую степень и начал преподавать в Болонской академии; в 1560-е гг. участвовал в ряде ботанических экспедиций в окрестностях Больньи, а также стал организатором и первым директором Ботанического сада (1568); также
Aльдрованди занимал должность протомедика Коллегии врачей (Montalenti, 1960).
Томас Йордан (1540-1586) происходил из Клаузенбурга (совр. Клуж-Напока), где он родился в состоятельной семье выходцев из Германии. После обучения в лютеранской гимназии он отправился в 1555 г. в длительное образовательное путешествие, маршрут которого включал Виттенберг, Париж, Монпелье, Валанс и Базель, а затем итальянские города — Падую, Болонью, Пизу и Рим. Вернувшись на родину, Йордан был назначен протомеди-ком Моравии и поселился в Брно, участвовал в борьбе с несколькими эпидемиями (см.: Offner, 2019). Болезням и их лечению посвящены основные публикации Йордана: "Pestis Phaenomena, seu De iis quae circa febrem pestilentem apparent, exercitatio" (1576), "Luis novae in Moravia exortae descriptio" (1580 и 1583). Кроме того, он подготовил комментированное переиздание "Historia Boiemica" (1575) Иоанна Дубравия.
Знакомство Aльдрованди с Йорданом состоялось, вероятно, в 1564 г., когда тот прибыл в Болонью; но еще прежде они оказались связаны перепиской. Путь Йордана в Италию из Базеля двумя годами ранее (в 1562 г.) проходил через Цюрих, где он посетил знаменитого натуралиста Конрада Гесснера (1516-1565) (ср. запись в "Liber amicorum" Гесснера: Durling, 1965: 141). Гесснер попросил Йордана передать письмо Aльдрованди (вероятно, через третьи руки), но в процессе транспортировки из него пропали изображения камней, о чем Йордан написал 15 марта 1563 г., находясь в Падуе (Offner, 2019): поиск этих иллюстраций стал поводом для общения с Aльдрованди.
В раннее Новое время большой интерес врачей вызывали целебные свойства водных источников (см., например: Döpp, 2012). Йордан опубликовал собственные наблюдения на эту тему в книге "De aquis medicatis Moraviae commentariolus" (1586; предисловие датировано 1 января 1585 г.: Iordanus, 1586: B6a) В конце ее, в качестве комментария к одной из глав, помещено письмо Aльдрованди, которое вводится словами: «Поскольку в главе
о серно-кислых источниках (de Acidulis) упоминалась моравская мумия, или битум, то чтобы каждому стало известно суждение о ней превосходнейшего мужа Улиссе Альдрованди, искуснейшего исследователя и истолкователя растений и всех лекарственных веществ, профессора Болонской академии, мы сочли уместным поместить далее следующее письмо...» (Iordanus, 1586: 115).
Хотя к 1586 г. Альдрованди принадлежали лишь две печатные работы, причем одна из них — описание античных статуй в Риме на итальянском языке — вышла в приложении к книге Луччо Мауро "Le antichita de la citta di Roma" (1556 и переизд.), а другая — сборник рецептов "Antodotarii Bononiensis epitome" (1574) — была напечатана без упоминания его имени на титульном листе, он был уже весьма известен в ученом мире как знаток медицинской ботаники (Ср.: Simmler, 1574: 681) и создатель музея. Публикация письма в "De aquis medicatis" должна была продемонстрировать давнее знакомство Йордана с Альдрованди и сообщить дополнительное значение естественнонаучным разысканиям моравского автора.
О чем же сообщается в письме? Сначала Альдрованди благодарит Йордана за присланные им образцы «мумии и растения Alisma» и посвящает следующие полторы страницы идентификации растения с описаниями, имеющимися у античных натуралистов; при этом он подчеркивает, что присланный Йорданом образец (в отличие от рисунка у Маттиоли) в точности соответствует тексту Диоскорида. Вероятно, Альдрованди получил засушенное растение, однако сам он называет и другие возможности для обмена, упоминая об "Icones plantarum", собрание которых также имелось у него, и о семенах для Ботанического сада.
Главная по объему часть письма посвящена второму предмету из посылки Йордана — «мумии». Определение этого термина и свойства обозначаемой им реалии привлекали большое внимание ученых позднего Средневековья и раннего Нового времени. Трудность состояла в том, что из-за вольности в переводах с арабского и интерпретациях античных источников вещество,
содержащееся в египетских забальзамированных трупах, стало называться тем же словом, что и персидская минеральная смола. Такое отождествление было удобным для врачей и фармацевтов, которым (как это ни удивительно) проще было получить мумии-тела, чем мумию-смолу (при этом значительная часть товара была контрафактом) (см.: Баппе^еШ, 1985). Характеризуя присланный Йорданом экспонат, Альдрованди сначала обращается к истории египетских практик захоронения (упоминая свидетельства Геродота, Диодора, Страбона, Диоскорида и Ветхого Завета), а затем сообщает наблюдения, касающиеся физических свойств бальзамических смол, образцы которых имелись в его коллекции. (Интерес Альдрованди к Египту не ограничивался мумиями: в его архиве сохранился список препаратов из Каира, которые он получал через венецианского аптекаря; см.: Р^Напо, 212: 718) Медицинский дискурс сочетается с антикварным, сообщающим историческое обоснование опытным данным. При этом проявляется уже отмеченная исследователями склонность Аль-дрованди к систематизации (см.: Tagliaferri, ТоттаэЫ, РаИаго, 1994: 265-270): заимствуя у Геродота и Диодора Сицилийского общую схему классификации погребального обряда в зависимости от его стоимости (роскошный, умеренный и дешевый), он применяет ее специфически к видам бальзамирования и свойствам используемых веществ.
Говоря о мумии, Альдрованди вновь упоминает о своем музее; отсылки к нему имеют сразу несколько функций — они свидетельствуют о богатстве коллекции и одновременно о ее использовании в качестве надежного источника знаний. Кроме того, Альдрованди, несомненно, оказывает любезность своему корреспонденту, признавая его находку достойной занять место в ряду выдающихся экспонатов.
Третья, финальная, часть письма содержит просьбы о присылке новых экспонатов и сведений — монет с надписями «варварскими буквами» (среди неопубликованных рукописей Альдрованди имеется сочинение о монетах: Асааппо, 2022), редких
растений и птиц из Моравии, иными словами, недоступных в Италии центральноевропейских материалов.
Прагматика научного письма, ориентированного на продолжение коммуникации и обмена, предполагала выражение благодарности и предложение некоего дара, услуги в ответ на прежние и будущие одолжения. В данном случае такой услугой, несомненно, служит упоминание имени Йордана в Музее («Театре природы»). Но, кажется, письмо содержит еще один подарок. Подробность исторического экскурса о мумии с трудом сочетается с утверждением о том, что письмо написано «наспех» ("raptim"). Вероятно, при составлении текста Альдрованди пользовался материалами сосбственной энциклопедии — "Pandechion epistemonicon" (см.: Kraemer, 2014), — рукописи которой также хранились в музее (Findlen, 1994: 122-126). Таким образом, письмо Альдрованди не только рассказывало о музее, об имеющихся в нем экспонатах, и упоминало о desiderata, но и, в некотором смысле, преподносило получателю фрагмент коллекции. Разумеется, такого рода текст предполагал в качестве адресата всю ученую публику. Понимая это, Томас Йордан тем охотнее мог решиться на его публикацию.
Приложение1
Улиссе Альдрованди, философ и врач, превосходнейшему господину Томасу Йордану, врачу, шлет привет.
Письмо твое вместе с мумией и растением Alisma [частуха?] я получил; что доставило мне большое удовольствие, так как из этого я легко уразумел, что ты одаряешь меня своей величайшей благосклонностью. Буду краток: нет никакого сомнения в том, что присланное тобой растение и есть Alisma2 Диоскорида, его я также получил из Швейцарии. И хотя разные растения ходят под именем Alisma,
Латинский текст письма: Iordanus, 1586: 115-119.
греч. аХюца
именно это, как представляется, более всего соответствует подлинному описанию: в некоторых местностях его еще называют Саквш сНуав Напротив, то [растение], которое изображено Маттио-
ли в его комментариях4, не подходит под описание. Среди имеющихся у меня рисунков растений имеется и другое изображение ЛШша, того, которое описано Плинием во вторую очередь: произрастает в лесах, и более черное, и с более крупными листьями5; в остальном сохраняет сходство с твоим [образцом], поскольку у него такой же, весьма волокнистый, корень, и похожий цветок, некоторым образом напоминающий скорлупу яйца, как Феофраст в кн. 3 Истории [растений], гл. 16 говорит о земляничном дереве: цветок у него вогнутый, словно выскобленное яйцо, с открытым отверстием6. <...> Ты доставишь мне радость, если сможешь раздобыть семена этого растения для нашего публичного сада и если ты окажешь нам любезность, прислав семена других редких растений, если такие имеются в ваших краях, что также будет нам приятно.
Фрагменты сгустившихся соков, обнаруженные тобой в водных потоках близ Простенны7 в Моравии, оказались для меня очень ценны, я тут же поместил их в мой Театр природы, с упоминанием о тебе. Я полагаю, что это не что иное, как разновидность умеренного бальзамирования трупов, описанного Диодором Сицилийским8. Ведь служители, занимавшиеся похоронами и погребением покойных у египтян, знали три вида бальзамирования (соп^Шга): роскошное, умеренное и бедное: сообразно расходам, которые были готовы понести [заказчики], они договаривались с этими служителями. И для богатых при бальзамировании трупов они использовали пряности и другие драгоценные вещества, к которым также примешивали корицу,
3 «Башмачок святой Девы».
4 Имеется в виду комментарий к Диоскориду Пьетро Андреа Маттиоли
(итал. 1544, лат. 1554).
Плиний, Естественная история, 25, 124-125.
Феофраст, История растений, 3, 16, 4. Совр. Простеёв.
Диодор, Историческая библиотека, 1, 91.
5
для запаха <...> Трупы бедных и нищих наполняли одним битумом и писсасфальтом. <...> О бальзамировании умерших упоминают Геродот9 и Диоскорид10 в главе о кедре, который утверждает, что кедровая смола сохраняет плоть умерших. В Ветхом Завете мы также обнаруживаем его упоминание. Так как Моисей говорит, что тело Иакова, отца Иосифа, бальзамировалось в течение 40 дней, по египетскому обряду, а оплакивалось 70 дней11.
[Образцы] всех этих [видов] бальзамирования — и роскошного, и умеренного, и дешевого — хранятся в моем Музее: они были обнаружены у разных покойников, среди которых Туллиола, покойная дочь Марка Туллия Цицерона; другое бальзамическое вещество, хранящееся у нас, извлечено из чрева некоей царицы, погребение которой было обнаружено на острове Искья12, о чем сообщил мне благороднейший и ученейший господин Винцентий Пинелл из Неаполя13, который очень увлечен изучением такого рода натуралий. Тебе должно быть известно, что некоторые из обнаруживаемых бальзамических веществ имеют красноватый цвет, другие — черный, третьи — желтоватый. И красноватое считается самым лучшим, черное же — самым плохим. Мы часто видели у венецианских фармацевтов трупы, привезенные целиком из Александрии Египетской, забальзамированные одним битумом или асфальтом, как можно было догадаться по цвету и запаху. И вот эти трупы, вместе с плотью, они, выдавая за мумию, продавали несведущим врачам <...>
То [вещество], которое ты прислал, скорее использовалось при дешевом бальзамировании, для простого народа. <...> Фрагменты желтоватого цвета представляют собой разновидность янтаря, так как если поднести их к огню и поджечь, они становятся маслянистыми и пахнут янтарем. А имеющиеся черные осколки являются
9 Геродот, История, 2, 87.
10 Диоскорид, О лекарственных веществах, 1, 106.
11 Быт. 50, 1-3.
12 В Тирренском море.
Джан Винченцо Пинелли (1535-1601), итальянский натуралист и филолог.
несомненно разновидностью гагата. Ведь, будучи поднесены к огню, они воспламеняются наподобие пылающих углей и издают запах асфальта. А так как гагат, подобно фракийскому камню, является разновидностью битума, то нельзя и усомниться в том, что он пригоден для бальзамирования. И раз уж янтарь и гагат имеются в Моравии в изобилии <...>, неудивительно, что их добывали для консервации мертвых тел.
Ты упомянул, что в ваших краях обнаруживают множество монет с надписями, [сделанными] варварскими буквами: ты бы очень порадовал меня, если бы любезно прислал хоть некоторые из них, разного вида, когда представится возможность. Если ты сочтешь, что в Моравии имеются какие-то растения или птицы, которых нет у нас, прошу тебя не оставить меня в неведении. Будь здоров!
Наспех написано в Болонье 24 января 1571 года.
Список литературы
Acciarino D. Ulisse Aldrovandi numismatico // Rivista Italiana di Numismatica e Scienze Affini, 2022. Vol. CXXIII. P. 137-210.
Blair A. Too Much to Know: Managing Scholarly Information before the Modern Age. New Haven: Yale Univ. press, 2010. xvi, 398 p.
Dannenfeldt K.H. Egyptian Mumia: The Sixteenth Century Experience and Debate // The Sixteenth Century Journal, 1985. Vol. XVI. P. 163-180.
Delisle C. The Letter: Private Text or Public Place? The Mattioli-Gesner Controversy about the aconitum primum // Gesnerus, 2004. Bd. 61. P. 161-176.
Delisle C. Establishing the facts: Conrad Gessner's Epistolae Medicinales between the particular and the general: [Diss. PhD]. London, 2008. 407 p.
Döpp S. Neulateinische Wissenschaftspoesie: Ioannes Fabricius Montanus (1527-1566) über Engadiner Heilquellen. Speyer: Kartoffeldruck-Verl., 2012. 92 S.
Durling R.J. Conrad Gesner's Liber amicorum 1555-1565 // Gesnerus, 1965. Vol. 22. P. 134-159.
Findlen P. Possessing nature: Museums, collecting, and scientific culture in Early Modern Italy. Berkeley: Univ. of California press, 1994. 450 p.
Iordanus Th. De aquis medicatis Moraviae Commentariolus. Frankfurt am Main: A. Wechel, 1586. [28], 120 p.
Kraemer F. Ulisse Aldrovandi's "Pandechion Epistemonicon" and the Use of Paper Technology in Renaissance Natural History // Early Science and Medicine, 2014. Vol. 19. P. 398-423.
Kusukawa S. Picturing the Book of Nature: Image, Text, and Argument in Sixteenth-Century Human Anatomy and Medical Botany. Chicago: Univ. of Chicago press, 2011. 352 p.
Leu U.B. Conrad Gessners Netzwerk // Facetten eines Universums. Conrad Gessner 1516-2016 / Hrsg. von U.B. Leu, M. Ruoss. Zürich: Neue Zürcher Zeitung, 2016. S. 61-74.
Montalenti G. Aldrovandi, Ulisse // Dizionario Biografico degli Italiani. Roma: Istituto dell'Enciclopedia Italiana, 1960. Vol. 2. P. 118-124.
Offner R. Neues zu Conrad Gessners Kontakten zu Ungarn und Siebenbürgern: Ein Brief des Klausenburger Arztes Thomas Jordanus aus Padua (1563) // Conrad Gessner (1516-1565): Die Renaissance der Wissenschaften / Hrsg. von U.B. Leu, P. Opitz. Berlin: De Gruyter, 2019. S. 405-425.
Ogilvie B.W. The Science of Describing. Natural History in Renaissance Europe. Chicago: Univ. of Chicago Press, 2006. 385 p.
Pugliano V. Specimen Lists: Artisanal Writing or Natural Historical Paperwork? // Isis. 2012. Vol. 103, No. 4. P. 716-726.
Simmler I. Bibliotheca. Zürich: Ch. Froschauer, 1574. [12], 692 p.
Tagliaferri M.C., Tommasini S., Pattaro S.T. Ulisse Aldrovandi als Sammler: Das Sammeln als Gelehrsamkeit oder als Methode wissenschaftlichen Forschens? // Macrocosmos in Microcosmo. Die Welt in der Stube: Zur Geschichte des Sammelns 1450 bis 1800 / Hrsg. von A. Grote. Wiesbaden: Springer, 1994. S. 265-281.
SCIENTIFIC CORRESPONDENCE AND INFORMATION EXCHANGE IN EARLY MODERN SCIENCE (ON THE MATERIAL OF ULISSE ALDROVANDI'S 1571 LETTER TO THOMAS IORDANUS)
Mikhail L. Sergeev
PhD in Philology, Researcher,
S.I. Vavilov Institute for the History of Science and Technology of the Russian Academy of Sciences, St Petersburg Branch, St Petersburg, Russia; e-mail: mslogos@yandex.ru
The article examines the functions of correspondence in the communication of early modern European scientists. On the material of Ulisse Aldrovandi's letter to Thomas Jordan written in 1571 and published in 1586 as an appendix to the work "On the healing waters of Moravia" ("De aquis medicatis Moraviae Commentariolus") the substantive and pragmatic features of Neo-Latin "medical letter" (epistola medicinalis), its role in the exchange of textual evidence, naturalia and artifacts, in establishing and maintaining informal scientific relations are shown. Letter exchange in the scientific usage of the 16th century was already perceived as a necessary and generally recognized source of expertise and information necessary for the critical interpretation of scientific tradition (primarily the texts of ancient authors) and experiential knowledge. An important intermediate link in the process of information transmission and use was the scientific collection. From Aldrovandi's letter we see that the network of correspondents was becoming an important resource and tool for the acquisition of museum exhibits, their evaluation, identification, and classification, which allowed information about them to be incorporated into the system of knowledge. A Russian translation of the letter, preceded by a historical and biographical note as well as interpretation of its main points (the controversy over Dioscorides' plant Alisma, history of embalming in Egypt and Moravian mummy, references to Aldrovandi's museum and its parts, requests for specimens of flora, fauna, and artifacts), is also published in this article.
Keywords: history of natural sciences, history of collections, humanism, scientific letter, information exchange.
