CC BY
40
Н. В. Ревякина
Иваново
УЧЕБНЫЙ ДИАЛОГ «ОДЕЖДА И УТРЕННЯЯ ПРОГУЛКА» ИЗ ПОСОБИЯ ХУАНА ЛУИСА ВИВЕСА «ПРАКТИКА ЛАТИНСКОГО ЯЗЫКА»
В статье представлен комментированный перевод одного диалога (XI) из пособия Х. Л. Вивеса «Практика латинского языка». Диалоги, написанные в 1539 г., пользовались огромной популярностью и выдержали за полстолетия около 50 изданий. Это своеобразный учебник, с помощью которого учащиеся глубже осваивали латинский язык. В отличие от «Разговоров запросто» Эразма Роттердамского, где представлены подчас пространные рассказы на самые разные жизненные темы, у Вивеса в кратких диалогах обсуждаются ситуации главным образом из школьной и домашней жизни.
Ключевые слова: учебник, Хуан Луис Вивес, гуманистическая педагогика Возрождения.
N. V. Revyakina
Ivanovo
SCHOOL DIALOGUE «VESTITVS, ET DEAMBVLATIO MATUTINA» FROM VIVES'S
«EXERCITATIO LINGUAE LATINAE»
Exercitatio', written by Juan Luis Vives in 1539, was widely popular and have run through nearly 50 editions in half a century. The work can, in a way, be viewed as a textbook, which the students used to master the Latin language. In contrast with the «Colloquies» of Erasmus of Rotterdam, which constitute lengthy narratives touching on various everyday-life topics, Vives' concise dialogues concentrate on situations that mainly concern school life. The author presents her own translations of three chapters of «The Dialogues».
Keywords: textbook, Juan Luis Vives, humanistic pedagogics of the Renaissance.
Испанский гуманист Хуан Луис Вивес (1492-1540) - один из наиболее известных европейских гуманистов. Родом из Валенсии, он учился в Парижском университете (1509-1512), затем работал частным преподавателем и в Коледже трех языков в Лувене; по приглашению канцлера Англии кардинала Уолси прибыл в Англию и трудился в колледже Корпус Кристи, познакомился с Томасом Мором. Однако, в связи с бракоразводным процессом короля Генриха VIII и поддержкой Вивесом королевы Екатерины Арагонской был вынужден уехать из Англии. После этого он жил в Брюгге, поддерживал отношения с Эразмом Роттердамским и Томасом Мором. Много писал на самые разные темы - по педагогике, психологии, филологии, философии, по социальным проблемам и др. Его работы, как и работы Эразма, сразу же шли в печать.
В отечественной литературе интерес в Вивесу существовал еще в XVIII в., когда, сначала отдельно, а потом вместе с педагогической работой Эразма Роттердамского было напечатано в переводе на русский сочинение Вивеса Introductio ad sapientiam (1524) [4; 13]. Но интерес к нему не получил развития, работы Вивеса до конца 1970-х гг. были по-прежнему малоизвестны в отечественной науке [7; 8; ср.: 3].
В последние десятилетия интерес к Вивесу значительно вырос. Объектом внимания стала прежде всего одна из главных работ Вивеса - его педагогический трактат в 20 книгах «О науках» (De disciplinis) (1531). Эта работа состоит из трех частей: 1-ой части, названной «О причинах упадка искусств», 2-ой части - «О преподавании наук, или О христианском учении», 3-ей - «Об искусствах». Отрывки из первой книги трактата, где нарисована картина всеобщего упадка наук и искусств и сделана попытка установить причину этого, перевел В. Бибихин, сопроводив перевод небольшой статьей о жизни и творчестве Вивеса [13]. Педагогической теме посвящена и ранняя работа Вивеса «О наставлении юношей», где изложена гуманистическая программа занятия латинским языком; ее перевод с комментариями и небольшим предисловием осуществлен Н. В. Ревякиной [12]. Обсуждаемые Вивесом проблемы бедности и борьбы с ней изучал Н.П. Денисенко, посвятивший этому специальную статью; он же перевел трактат Вивеса «О вспомоществовании бедным» [5; 6]. Заинтересовало отечественных специалистов и эссе «Миф о человеке», где Вивес рассказывает, как человек в олимпийском театре для богов, лицедействуя, является перед богами в разных образах - от растения и животного до человека, подобного Юпитеру, божественного, наделенного его мудростью, умом, памятью. Это представление, по мнению О. Ф. Кудрявцева, который перевел «Миф о человеке» и дал краткое предисловие к переводу, «по сути является иллюстрацией известной концепции Джованни Пико о беспредпосылочности человека, способного по собственной воле творить себя, поскольку объемлет собой все сущности мира. В этом момент подобия и родства человеческой природы и божественной, благодаря чему человек делается, как показывает Вивес, сотоварищем и сотрапезником небожителей» [11, с. 286-294]. В учебном процессе применяется учебное пособие В. М. Меньшикова, посвященное педагогике Эразма Роттердамского и Вивеса [9]. Автор дает, по преимуществу, в пересказе материал из трактатов «Об обучении наукам, или христианском обучении» (вторая часть De disciplinis) и «Руководства к благоразумию/мудрости».
Среди педагогических работ Вивеса особый интерес представляют его диалоги «Практика латинского языка» (Exercitatio linguae latinae) (1539). Наряду с диалогами Эразма Роттердамского «Разговоры запросто» они получили очень широкое распространение в Европе XVI в. В сущности, это школьные учебники, имеющие целью дать ученикам более углубленное знание латинского языка. Написанные гуманистами они содержат и их взгляды на проблемы образования и воспитания, оценку устаревших средневековых книг и методов преподавания, критику схоластики и др. В диалогах Эразма обсуждаются более общие вопросы мировоззренческого, социального, религиозного характера. Вивес же рисует ситуации, главным образом, из школьной и домашней жизни, а также и из придворного быта, поскольку посвящает диалоги принцу Филиппу (1527-1598), сыну императора Карла, будущему королю Испании. Диалоги отличает подробное описание школьной жизни, обилие бытовых подробностей. Они могут быть хорошим источником не только для тех, кто интересуется историей педагогики, но и для исследователя, занимающегося бытом и повседневной жизнью. Ввести диалоги Вивеса в нашу педагогическую науку предложил В. Г. Безрогов.
Отдельные диалоги из «Практики латинского языка» переведены нами и опубликованы в журнале «Проблемы современного образования» [10]. Там же во вступительной статье сказано о жизни и творческой работе самого гуманиста, дана общая характеристика его диалогов и конкретно переведенных материалов.
В предлагаемом теперь к публикации в русском переводе учебном диалоге из «Практики латинского языка» Хуана Луиса Вивеса обсуждаются бытовые вопросы, связанные с одеждой и устройством ко сну, ярко подана тема природы, о которой говорят отправляющиеся на утреннюю прогулку ребята. Вивес писал диалоги для обучения детей латинскому языку. Поэтому в бытовых темах переведенных диалогов он обращает внимание на латинские названия одежды (рубашки, камзолы, сапоги и др.), постели, свечей. Поскольку диалоги обращены к молодежи, их язык и стиль вполне соответствует этому адресату. Дружелюбная и веселая ругань, эмоции, юмор - всем этим наполнены диалоги. Достаточно упомянуть перебранку ребят по поводу нежелания рано вставать или рассуждение о работе ослов для вывоза ненужных средневековых книг на свалку, или замечание о постельных вшах и клопах - «скотине белой и скотине черной».
На какие темы в публикуемом диалоге хотелось бы обратить внимание? Прежде всего, на описание природы. В педагогических трактатах гуманизма XVI в. эта тема более всего присутствует у Эразма Роттердамского, который развивает традиции итальянских гуманистов XV в., но предлагает и некоторые новые подходы. Эразм Роттердамский в «Разговорах запросто» и Вивес помещают эту тему в учебную гуманистическую литературу, в диалоги. Они учат детей наблюдать за природой и воспринимать ее с чувством радости и удовольствия.
Особенно интересно у Вивеса описание в диалогах наслаждения от созерцания природы, это наслаждение проникает во все ощущения человека. Поразительно описание в диалогах пения соловья, птицы, которую он, видимо, очень любил; этой темы он касается и в других диалогах. См. уже опубликованный в переводе диалог VIII «Болтающие», где слушают «соловушку» и вспоминают басню о соревновании соловья и кукушки [10, с. 64]. Этой темы он касается также в диалоге XI и в других диалогах. А в диалоге IX «Дорога и лошадь» при описании красот природы под Парижем, куда добрались школяры на лошадях, снова встречается упоминание о соловье: «Посмотри, как медленно скользит та речка с почти хрустальной водой среди острых золотистых камней, как приятно журчит! Слышишь соловушку и щегла?... Эта парижская земля восхитительна» [1, с. 35]. Юноши наблюдают и спокойное течение Сены, и луг, одетый зеленью с удивительным искусством и испускающий сладостные ароматы. На описание соловьиного пения повлияли не только авторы, которых читал Вивес, например, Плиний, скорее всего, гуманист и сам слушал это пение, в диалогах этому же учил школяров. Включение темы природы в учебную литературу обогащало содержание преподаваемого материала.
Перевод осуществлен по изданию: Vives, J. L. Linguae latinae exercitatio // Ioan. Lodo. Vivis Valentini: libellus valde doctus et elegans, nuncque primum in lucem editus / Vives Joan Lluís. Parisiis, 1540. 176 p.
XI. Одежда и утренняя прогулка Беллинус, Мальвенда, Иоанниус, Гомезулус (мальчик-слуга).
Мал.: «Проникает уже к нам ясное утро
В окна, и солнечный свет расширяет узкие щели,
Мы же храпим, да и так, что мог бы совсем испариться
Неукротимый фалерн». [Комм. 1]
Бел.: Ты, видно, в самом деле потерял рассудок, иначе не был бы рано утром столь бодрым и не слагал стихи, и притом сатирические, чтобы явно проявить свое бешенство.
Мал.: Тогда прими эпиграмматистов, и беззубых и острых:
«Встаньте, уже продает мальчуганам завтраки пекарь,
Слышен уж голос везде утренних птиц с гребешками». [Комм. 2]
Бел.: Эти слова о пекаре у меня сон прогонят скорее, чем твои вопли.
Мал.: Веселый пустомеля, желаю тебе счастливого дня.
Бел.: А я тебе счастливой ночи и доброго рассудка, чтобы ты мог как спать, так и искусно говорить.
Мал.: Пожалуйста, ответь серьезно, если только ты способен когда-нибудь серьезно говорить, который сейчас час?
Бел.: Середина ночи или чуть-чуть больше.
Мал.: На каких часах?
Бел. : На моих домашних.
Мал.: Где же твои домашние часы? У тебя ведь любой час - всегда час сна, еды, игры и никогда час занятий; ты никогда не будешь иметь часов или смотреть на них.
Бел.: Все же часы здесь со мной.
Мал.: Где? Покажи.
Бел.: В моих глазах. Видишь, никакой силой их нельзя открыть. Пожалуйста, засни снова или, по крайней мере, замолчи.
Мал.: Что за зло эта сонливость или вернее, летаргия и словно смерть? Как долго, ты думаешь, мы уже спали?
Бел.: Два часа или в крайнем случае, три.
Мал.: Трижды три.
Бел.: Как это возможно?
Мал:. Гомезул, иди бегом к солнечным часам францисканцев [Комм. 3] и посмотри, сколько времени.
Бел.: Долой солнечные часы, раз Солнце еще не взошло!
Мал.: Право же, восход! Эй, парень, открой это стеклянное окно, чтобы Солнце ослепило его глаза своими лучами. Уже все полно солнца и мало тени.
Бел.: Какое тебе дело до восхода Солнца и до заката? Позволь Солнцу подняться раньше тебя, ему ведь надо совершить более долгое путешествие. Гомезул, беги быстро к Сан Петри [Комм. 4], посмотри там на механических часах и на указатель [на солнечных часах], сколько времени.
Гом.: Я посмотрел на те и другие часы. В солнечных часах тень немного недостает до второй линии [Комм. 5], в механических часах стрелка показывает немногим более пятого часа.
Бел.: Что скажешь? Тебе остается привести сюда ко мне кузнеца с Каменной улицы, который разъединил бы клещами мои века, столь сжатые; скажи ему, что надо выдернуть засов из двери, ключ к которой я потерял.
Гом.: Но где он живет?
Мал.: Ведь Гомезул серьезно позвал бы кузнеца. Перестань же болтать и поднимайся.
Бел.: Поднимемся, наконец, раз ты так непреклонен душой. Ах, какой ты несносный приятель. Пробуди меня, Христос, от греховного сна к справедливому бодрствованию, перенеси меня из ночи смерти к свету жизни. Аминь.
Мал.: Пусть будет счастливым для тебя этот день.
Бел.: И для тебя он же и другие пусть будут как можно более радостными и благоприятными; значит, так проводи день, чтобы не навредить ничьей добродетели и никто - твоей. Парень, принеси сорочку (subucula) [Комм. 6], ведь эту я ношу уже целых 6 дней. Ой, лови прыгающую блоху! А теперь оставь в покое блошиную охоту. Сколь мала она будет - уничтожить одну блоху в этой постели.
Мал.: Так же, как утекает по одной капле вода из Далии [Комм. 7].
Бел.: Даже из самого моря Океана. Я хочу не эту рубашку со складчатым воротником, но другую - с плоским, ведь складки в это время года служат гнездами и убежищами для вшей и блох.
Мал.: Пустяки, ты вдруг станешь богатым, будешь иметь скотину белую и скотину черную [Комм. 8].
Бел.: Собственность более многочисленную, чем доходную, и попутчиков, которых я предпочел бы видеть поблизости, а не в моем доме. Прикажи служанке зашить бока этой рубашки и притом шелковой ниткой.
Гом.: У нее ее нет.
Бел.: Тогда льняной или шерстяной или даже, если ей угодно, веревочной [Комм. 9]. У этой служанки никогда нет того, что нужно, а чего не нужно, у нее вдоволь.
А ты, Гомезул, - я не хочу, чтобы ты был прорицателем, - выполни мою просьбу и сообщи мне; не гадай, что будет. Выбей пыль из чулок (seminicrurales), потряся их, потом тщательно почисть жесткой щеткой. Войлочные ботинки (udones) [Комм. 10] равным образом сделай чистыми, ведь они уже пропитаны потом и издают зловонный запах, фу, убери их отсюда, меня постоянно раздражает очень сильный запах.
Гом.: Хочешь рубашку (interula)? [Комм. 11]
Бел.: Нет, по лучам Солнца сужу, что день будет жарким. Принеси мне камзол (thorax) [Комм. 12] с полурукавами из шелка и байки и простую тунику из британской ткани [Комм. 13] с длинными платяными шнурами.
Мал.: Вернее из германской [Комм. 14]. Что это значит? Куда же ты думаешь идти, что так украшаешь себя вопреки своему обычаю, особенно когда день будничный? И требуешь ременные язычки (lígulas) для ботинок (castrenses)?
Бел.: А ты почему надел легкую шелковую одежду недавно из мастерской, хотя у тебя есть из козьей шерсти и потертая из дамаскина?
Мал.: Я отдал ее в ремонт.
Бел.: В своих одеждах я, право же, больше стремлюсь к удобству, чем к украшению. [А у тебя] эти крючочки и кнопки смещены, ты всегда их чрезмерно, необдуманно ослабляешь.
Мал.: Я скорее пользуюсь клепками (globulis) и глазками (ocellis), что приличнее и менее трудно при одевании и раздевании.
Бел.: Не все судят одинаково об этом, как и обо всем остальном. Положи это нагрудное покрытие туники (pectorale hoc tunicae) в сундук, ты не будешь его доставать все лето. Эти ремни (astrigmenta) сильно ослаблены и не прочны. Пояс не зашит и разорван, позаботься о ремонте, но смотри, как бы не вшили бесформенные узлы.
Гом.: За полтора часа этого нельзя будет сделать.
Бел.: А потому прикрепи [пояс] ниткой, чтобы не висел. Дай подвязки (perisceldes).
Гом.: Вот они. Я приготовил тебе башмачки (calceolos) с сандалиями [Комм. 15] с длинными ремнями, хорошо очистив (их) от пыли.
Бел.: Башмаки получше очисть от грязи и начисть до блеска.
Мал.: Что такое язычок в башмаке? О нем среди грамматиков был острый спор, как обычно обо всем, следует ли говорить ligula или lingula.
Бел.: Язычок пришивается к испанским башмакам с высокой подошвой. Здесь у них ее нет.
Мал.: И в Испании уже отвыкли приставлять его из-за галльской обуви.
Бел.: Дай мне твой костяной гребешок.
Мал.: Где твой деревянный и притом парижский?
Бел.: Ты не слышал, что я вчера бранил Гомезула?
Мал.: Ты называешь бранью битье?
Бел.: Было такое. Он сломал в гребне пять или шесть частых зубцов, из редких - почти все.
Мал.: Недавно я читал, что один писатель советовал нам причесывать голову костяным гребнем, водя 40 раз ото лба к макушке (темени) и затем к затылку. Что ты делаешь? Это означает не причесывать, но гладить. Дай гребень.
Бел.: А вот это означает не причесывать, но скрести или сгребать, думается мне, голова у тебя из обожженной глины.
Мал.: А тебя, из масла (сделанного), я не осмелюсь даже коснуться.
Бел.: Ты, стало быть, хочешь, чтобы мы взаимно бодались головами?
Мал.: Не хочу с тобой соперничать в безумии и не сравню мой добрый ум с твоим помешательством. Вымой же, наконец, руки и лицо, но более всего рот, чтобы говорить чище.
Бел.: О, если бы столь быстро душу полностью очистить, как руки; принеси таз для мытья рук.
Мал.: Потри немного тщательнее узловатые суставы рук, к которым прилипла очень плотная грязь.
Бел.: Ошибаешься. Думаю, это скорее окрашенная и сморщенная кожа. Вылей эту воду, Гомезул, в сточный канал и принеси сюда головную сетку (retícula) и войлочную круглую шапку с каймой (pileam clavatam), принеси еще наколенники (ocreas).
Гом.: Дорожные для путешествия?
Бел.: Нет, городские.
Гом.: Испанский плащ (cucullio) [Комм. 16] или мантию (palla)? [Комм. 17]
Бел.: Выйдем из дома?
Мал.: Почему же нет?
Бел.: Принеси в таком случае дорожный плащ (lacerna) [Комм. 18].
Мал.: Выйдем же наконец, чтобы не упустить время прогулки.
Бел.: Веди нас, Христос, по путям тебе приятным, во имя Отца, Сына и Св.духа. Аминь. О, сколь прекрасна утренняя заря! Поистине розового цвета и, как называют поэты, золотая. Как я рад, что поднялся! Выйдем за город.
Мал.: Выходим, ведь я целую неделю не выходил за ворота. Но куда пойдем сначала. Куда затем?
Бел.: К крепости или к стенам картузианского монастыря? [Комм. 19]
Мал.: Или скорее в луга божественного Якова?
Бел.: Туда - менее всего утром, скорее - вечером.
Мал.: Итак, к картузианцам через францисканцев и крытую колоннаду (Bisthum) [Комм. 20]. Отсюда через Брюссельские ворота, потом вернемся через картузианцев к божественной службе А вот и Иоанн. Будь здоров, Иоанн.
Иоанн: И вам много хорошего. Что за необычная вещь? Встали так рано
утром?
Бел.: Что касается меня, я спал крепчайшим сном, но этот Мальвенда, крича и докучая мне, сорвал меня с постельки.
Иоанн: Правильно сделал, ведь эта прогулка восстановит у тебя силы и освежит. Пойдем к померию [Комм. 21]. О, восхитительный и достойный поклонения Творец такой красоты! Это Его творение заслуженно называется Mundus и по-гречески космос, словно украшенный и изящный.
Мал.: Будем гулять без напряжения, но медленно и спокойно. Пройдем, прошу, в этой прогулке вокруг городской стены два или три раза, чтобы спокойнее и свободнее созерцать столь достойную благородную красоту.
Иоанн: Обрати внимание: нет никакого ощущения, которое не наполнялось бы каким-то превосходным наслаждением. Прежде всего, глаза - какое разнообразие света, какие одежды земли и деревьев! Какие ковры, какие живописные полотна могут сравниться с этим? Это все природное и истинное, то другое - выдуманное и мнимое. Справедливо испанский поэт [Комм. 22] назвал май живописцем мира.
Далее - уши, которые воспринимают пение птиц и особенно соловья. Слушай его на иве; от него, как говорит Плиний, рождается мелодичный звук совершенной науки музыки. Наблюдай тщательно и заметь разнообразие всех звуков: то соловей не делает остановки, но поет, не переводя надолго дыхания, ровно без изменения, то понижает голос, поет уже проще и короче, то вибрирует (переливчато) и как бы завивает (кудрявит) голос. То удлиняет голос, (и) тотчас же
возвращает (к прежнему), то поет длинные строки, словно героические, то короткие как сапфические, иногда очень короткие как адонические [Комм. 23]. Соловьи имеют даже как бы училища и школы музыки. Упражняются более молодые, и они усваивают звуки, которым подражают. Ученик слушает с большим вниманием (о если бы наши наставники получали равное внимание!), повторяет и они /оба -и птица-учитель и ученик/ попеременно молчат. Воспринимается как бы критика того, кто обучает, и исправление ученика для улучшения. Но птиц ведет верная природа, нас - извращенная воля.
Добавь к этому аромат, веющий повсюду, или с лугов, или с нив, или от деревьев, также и с самих полей под паром и невозделанных. Вкус - все, что поднесешь к устам, словно первый и нежнейший мед, даже из самого воздуха.
Мал.: Думаю, услышав от некоторых [Комм. 24], что пчелы собирают свой мед в мае месяце из небесной росы.
Иоанн: Это стало мнением многих. Хочешь, чтобы что-то было сказано об осязании? Что мягче и полезнее, чем ветерок, повсюду дующий, который целебным дуновением проникает в вены и во все тело? Мне приходят теперь на память несколько стихов Вергилия о весне, которые я непременно спою, если вы в состоянии выносить мой голос, не лебединый, но гусиный, хотя предпочитаю его, раз лебедь сладостно поет не иначе как перед своей смертью.
Бел.: Я же, чтобы ответить за себя, страстно желаю услышать эти стихи, произнесенные любым голосом, лишь бы ты их представил нам. Мал.: С этим и я согласен.
Быть лишь такими могли недавно возникшего мира Дни, не могло быть иной, столь устойчивой ясной погоды, Верится мне, что была лишь весна, весну неизменно Праздновал мир, и весь год лишь кроткие веяли Эвры Вплоть до поры, когда свет увидела тварь и железный Род людской из земли впервые голову поднял, Хищные звери в лесах показались и звезды на небе. И не могли бы стерпеть испытаний подобных растенья, Если б такой перерыв между зноем и стужей - покоя Не приносил, и земля не знала бы милости неба [Комм. 25]. Бел.: Я не достаточно понял. Мал.: Я, думаю, гораздо меньше.
Иоанн: Теперь выучите их наизусть, в другой раз поймете, ведь взяты они из сокровенной философии, как и многое другое у этого поэта.
Мал.: Разузнаем у грамматика Орбилия [Комм. 26], идущего навстречу. Иоанн.: Напротив, человек не совсем идет навстречу. Лишь поприветствуем его и позволим уйти; он человек неистовый и драчливый, высокомерный, который больше обмакнут в литературу, нежели эрудирован, хотя он всерьез убедил себя, что он альфа грамматиков.
Впрочем, мы сказали о теле. Далее, до какой степени веселит и возбуждает душу и ум эта утренняя заря? Никакого столь подходящего времени не хватит для изучения, восприятия и сохранения того, что слышал, что читал, также для
осмысления и обдумывания [всего того], куда бы ни приложил душу. Заслуженно кто-то сказал: Аврора очень приятна для муз.
Бел.: Но у меня уже пробудился аппетит. Возвратимся домой завтракать
Мал.: Что тогда будет [на завтрак]?
Бел.: Хлеб, масло, вишня, сливы воскового цвета (pruna cereola), которые, кажется, так нравились нашим испанцам, что они назовут все сливы их именем (pruna). А если этого не будет дома, сорвем несколько листьев буглоссы? и шалфея, которые представим маслом.
Мал.: Выпьем вина?
Бел.: Нисколько, [но выпьем] пива и притом очень мягкого, того золотистого лувенского, или чистую и прозрачную воду, почерпнутую из латинского или греческого источника.
Мал.: Какой источник ты называешь латинским? Какой греческим?
Бел.: Вивес, обычно называет греческим тот, что возле ворот, другой (более отдаленный) - латинским. Причину он сам тебе изложит, когда встретишься с ним.
Комментарии
1. Персий. Сатира третья. 1-3. Пер. Ф.Петровского.
2. Марциал, Эпиграммы. Кн. XIV, 223.
3. Имеется в виду монастырь францисканцев, где были солнечные часы. Францисканцы - католический нищенствующий монашеский орден, созданный в Италии в 1207-1209 гг. Франциском Ассизским, получил распространение по всей Европе.
4. Сан Петри - скорее всего, это церковь Синт-Питерскерк в Лувене, строительство которой начато в 1425 г. В диалогах много реалий лувенской жизни Вивеса, который в течение нескольких лет преподавал в Колледже трех языков при Лувенском университете.
5. Солнечные часы помогают определять время по изменению длины тени от гномона - предмета, отбрасывающего тень на циферблат и служащего для измерения времени. Цифры, обозначающие время, на шкалу не наносились, но от полуденной линии отсчитывалось нужное количество линий, указывающих время от 6 час.до 12 час. и с 12 час. до 18 час. Гомезул наблюдает время между первой и второй линией, т.е. между 6 и 7 часами.
6. Сорочка (subucula) -нижняя рубашка.
7. Далия - река в Лувене.
8. Речь идет о вшах и блохах.
9. Беллинус шутит, говоря «веревочной» - от греч.слова sparteo, spartos - дрок, куст, из ветвей которого крутили веревки, делали плетенки, сети.
10. Udones - легкая обувь, ботинки полотняные, холщовые, войлочные.
11. Interula - рубашка, в отличие от сорочки, надевалась в холодное время года.
12. Thorax - короткий камзол.
13. Туника - нижняя одежда без рукавов, Беллинус называет ткань, из которой она сделана, fustadica, в комментариях к изданию диалога это шерстяная ткань, которая ткется в Британии.
14. Мальвенда поправляет товарища, называя ткань fustanica, -хлопчатобумажная ткань, изготовленная в Германии.
15. Сандалия (crepida) - обувь, прикрывавшая почти одну только подошву, прикреплялась обычно широким ремнем.
16. Cucullio - капюшон, так назывался испанский плащ.
17. Palla - плащ, мантия, длинная и широкая одежда.
18. Lacema - дорожное платье с капюшоном, плащ.
19. Картузианцы или картезианцы - католический монашеский орден, официально утвержденный в 1176 г.
20. Bisthum - в комментариях к латинскому тексту предлагается читать Xystum - крытая колоннада в гимназиях или открытая терраса для прогулок в загородных постройках.
21. Померий - незастроенная полоса земли по обе стороны городских
стен.
22. Иоанн Мена.
23. Сапфические строфы названы по имени греческой лирической поэтессы Сапфо (VII-VI вв.до н.э.); адонические по имени бога Адониса, финикийского божества природы.
24. Вергилий. Георгики. IV,1.
25. Вергилий. Георгики. Кн.2. 336-345.
26. Орбилий Пупилий Луций - грамматик, учитель Горация, оставил о себе память как «драчливый»; наказание, в том числе телесное, считал действительной воспитательной мерой. В последующие века стал синонимом злого, сурового педагога.
Литература
1. Vivis Juan Luis. Linguae latinae exercitatio loan. Lodo. Vives valentini. Parisiis, 1540. 176 p.
2. Tudor Schoоl-boy life. The dialogues of Juan Luis Vives. ^ansl., introduction Foster Watson M. A. London: J. M. Dent & Co., 1908. 316 p.
3. Вивес Хуан Луис // Культура Возрождения: энциклопедия. М. РОССПЭН. 2007. Т. 1. С. 334-336.
4. Вивес Х. Л. Путеводитель к премудрости. Сочинение Лудовика Вивеса / пер. с латин. С. Гамалея. В СанктПетербурге: При Морском шляхетном кадетском корпусе, 1768. 156 с.
5. Денисенко Н. П. Проблема бедности в трактате испанского гуманиста Хуана Луиса Вивеса «О вспомоществовании бедным» // Возрождение: общественно-политическая мысль, философия, наука: межвуз. сб. науч. тр. Иваново: ИвГУ, 1988. С. 90-101.
6. Денисенко Н. П. Хуан Луис Вивес и его трактат «О вспомоществовании бедным» // Возрождение: гуманизм, образование, искусство: межвуз. сб. науч. тр. Иваново: ИвГУ, 1994. C. 127-139.
7. Лоренцсон В. Н. Выдающийся испанский педагог-гуманист Хуан Луис Вивес (1492-1540) // Советская педагогика. 1958. № 8. C. 127-137.
8. Лоренцсон В. Н. Педагогические идеи Хуана Луиса Вивеса, прогрессивного испанского педагога-гуманиста эпохи Возрождения: автореф. дис. ... канд. пед. наук: 13.00.01. М., 1963. 17 с.
9. Меньшиков В. М. Педагогика Эразма Роттердамского: открытие мира детства. Педагогическая система Хуана Луиса Вивеса : учеб. пособие. М.: Народное образование, 1995. 136 с.
10. Ревякина Н. В. О диалогах Хуана Луиса Вивеса «Практика латинского языка» [Электронный ресурс] // Проблемы современного образования: сетевой журн. 2014. № 6. С. 53-76. URL: http: //www. pmedu.ru/index. php/ru/zhurnaly-2014-g/vypusk-6 (дата обращения 15.01.2017 г.)
11. Хуан Луис Вивес. Миф о человеке // Чаша Гермеса. Гуманистическая мысль эпохи Возрождения и герметическая традиция / сост., авт. вступ. ст. и комм. О. Ф. Кудрявцев. М.: Юрист, 1996. С. 286-294.
12. Хуан Луис Вивес. О наставлении юношей // Европейская педагогика от античности до нового времени (исследования и материалы): сб. науч. тр. / под ред. В. Г. Безрогова и Л. В. Мошковой. В 3 ч. М.: изд. ИТП и МИО РАО, 1993. Ч. 3. С. 36-48.
13. Хуан Луис Вивес. О причинах упадка искусств / пер. и вступ. ст. В. Бибихина // Эстетика Ренессанса. М.: Искусство, 1981. С. 457-471.
14. Эразм Роттердамский. Еразма Ротеродамского Молодым детям наука, как должно вести себя и обходиться с другими; и Иоанна Лудовика Руководство к мудрости. М.: Тип. Пономарева, 1788. 162 с.
Bibliography
1. Vivis Juan Luis. Linguae latinae exercitatio loan. Lodo. Vives valentini. Parisiis, 1540. 176 p.
2. Tudor Бс^о^^у life. The dialogues of Juan Luis Vives. Transl., introduction Foster Watson M. A. London: J. M. Dent & Co., 1908. 316 p.
3. Vives, Juan Luis // Renaissance Culture: encyclopedia. Moscow: ROSSPEN. 2007. Vol. 1. P. 334-336.
4. Vives J. L. Putevoditel' k premudrosti. Sochineniye Lyudovika Vivesa [Guide to wisdom. Works by Louis Vives / trans. from Latin by S. Gamaley. In St. Petersburg: Pri Morskom shlyakhetnom kadetskom korpuse, 1768. 156 p.
5. Denisenko N. P. Problema bednosti v traktate ispanskogo gumanista Khuana Luisa Vivesa «O vspomoshchestvovanii bednym» [The problem of poverty in the treatise of the Spanish humanist Juan Luis Vives «On assistance to the poor»] // Vozrozhdeniye: obshchestvenno-politicheskaya mysl', filosofiya, nauka: Interinstit. collect. of articl. Ivanovo: IvSU 1988. P. 90-101.
6. Denisenko N. P. Khuan Luis Vives i yego traktat «O vspomoshchestvovanii bednym» [Juan Luis Vives and his treatise «On assistance to the poor»] // Vozrozhdeniye: gumanizm, obrazovaniye, iskusstvo: Interinstit. collect. of articl. Ivanovo: IvSU 1994. P. 127-139.
7. Lorentsson V. N. Vydayushchiysya ispanskiy pedagog-gumanist Khuan Luis Vives (1492-1540) [Outstanding Spanish teacher-humanist Juan Luis Vives (14921540)] // Sovetskaya pedagogika. 1958. No. 8. P. 127-137.
8. Lorentsson V. N. Pedagogicheskiye idei Khuana Luisa Vivesa, progressivnogo ispanskogo pedagoga-gumanista epokhi Vozrozhdeniya [Pedagogical ideas of Juan Luis Vives, a progressive Spanish humanistic teacher of the Renaissance]: Cand. Dis. ... cand. ped. sciences: 13.00.01. Moscow, 1963. 17 p.
9. Men'shikov V. M. Pedagogika Erazma Rotterdamskogo: otkrytiye mira detstva.Pedagogicheskaya sistema Khuana Luisa Vivesa: [Pedagogy of Erasmus of Rotterdam: the discovery of the world of childhood. The pedagogical system of Juan Luis Vives]: tutorial. Moscow: Narodnoye obrazovaniye, 1995. 136 p.
10. Revyakina N.V. O dialogakh Khuana Luisa Vivesa «Praktika latinskogo yazyka» [On the dialogues of Juan Luis Vives «Practice of the Latin language»] [Electronic resource] // Problemy sovremennogo obrazovaniya: e-journal. 2014. No. 6. P. 53-76. URL: http ://www. pmedu.ru/index.php/ru/zhurnaly-2014-g/vypusk-6 (reference date: 15.01.2017)
11. Juan Luis Vives. Mif o cheloveke [The myth of the man] // Chasha Germesa. Gumanisticheskaya mysl' epokhi Vozrozhdeniya i germeticheskaya traditsiya [Bowl of Hermes. Humanistic idea of Renaissance and Hermetic Tradition] / comp., aut. introd. art. and comm. by O. F. Kudryavtsev. Moscow: Yurist, 1996. P. 286-294.
12. Juan Luis Vives. O nastavlenii yunoshey [On the instruction of male youth] // Yevropeyskaya pedagogika ot antichnosti do novogo vremeni (issledovaniya i materialy) [European pedagogy from antiquity to modern times (study materials)]: Collect. of scient. works / ed. by V. G. Bezrogov and L. V. Moshkova. In 3 parts. Moscow: Publishing House of ITP and IOI RAS, 1993. Part 3. P. 36-48.
13. Juan Luis Vives. O prichinakh upadka iskusstv [On the causes of the decline of the arts] / transl. and foreword by V. Bibikhin // Estetika Renessansa [Renaissance aesthetics]. Moscow: Iskusstvo, 1981. P. 457-471.
14. Erasmus of Rotterdam. Yerazma Roterodamskogo Molodym detyam nauka, kak dolzhno vesti sebya i obkhodit'sya s drugimi; i Ioanna Ludovika Rukovodstvo k mudrosti [The science of Erasmus of Rotterdam to young children, how to behave and treat others; And the Guide to the Wisdom of John Louis] Moscow: Publishing House of Ponomarev, 1788. 162 p.
Статья поступила в редакцию - 18.08.2016 г.
Статья допущена к публикации - 30.01.2017 г.
