CC BY
793
Раздел 4. Криминологическая наука
ШИХАНОВ В.Н., кандидат юридических наук, доцент, [email protected] Кафедра уголовно-правовых дисциплин; Иркутский юридический институт (филиал) Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации, 664035, г. Иркутск, Шевцова, 1
SHIKHANOV V.N.,
Candidate of Legal Sciences, associate professor, [email protected] Chair of criminal law disciplines;
Irkutsk Law Institute (branch)
Academy of the Prosecutor's General Office of the Russian Federation,
Shevtsova St. 1, Irkutsk, 664035,
Russian Federation
УЧАСТИЕ В СОВЕРШЕНИИ ПРЕСТУПЛЕНИЯ С ЛИЦАМИ,
НЕ ПОДЛЕЖАЩИМИ УГОЛОВНОЙ ОТВЕТСТВЕННОСТИ:
ПОДХОДЫ К ПРАВОВОЙ ОЦЕНКЕ В СОВРЕМЕННОЙ СУДЕБНОЙ ПРАКТИКЕ
Реферат. Учение о соучастии в совершении преступления является одной из сильных сторон российской уголовно-правовой науки. Тем не менее правоприменительная практика сталкивается с ситуациями, которые не находят в теории единогласной удовлетворительной оценки. К числу проблем, которые и сегодня «проверяют на прочность» фундаментальные положения института соучастия, относится вопрос о совместном выполнении объективной стороны лицом, подлежащим уголовной ответственности по признакам субъекта, с лицом, по этим же признакам ответственности не подлежащим. Как это ни странно, названная проблема разделила на оппонирующие стороны не столько правоведов, сколько теорию и практику: Верховный Суд РСФСР (а затем и Российской Федерации) занял позицию, которая в науке разделяется меньшинством. Парадоксальность ситуации состоит в том, что положения современного российского уголовного закона о соучастии позволяют и доктрине, и суду толковать его положения в свою пользу. Так, большинство правоведов полагают, что соучастие имеет уголовно-правовое значение только тогда, когда в одном преступлении происходит стечение нескольких лиц, способных по своим свойствам понести уголовную ответственность. В таком случае ни о каком соучастии при совместном совершении преступления с невменяемыми или малолетними лицами не может быть и речи, поскольку для уголовного права эта конструкция ничем не отличается от причинения вреда одним человеком совместно с животными. Верховный Суд, напротив, полагает, что эта позиция не основана на законе, поскольку видит в положениях Уголовного кодекса Российской Федерации прямые указания о наличии соучастия в таких случаях. В статье предлагается анализ позиций Верховного Суда Российской Федерации, рассматриваются причины возникших разногласий и возможные пути их преодоления.
Ключевые слова: соучастие, группа лиц, групповое преступление, соисполнительство, де-ликтоспособность, уголовная ответственность.
PARTICIPATION IN CRIME WITH PERSONS BEING NOT LIABLE TO CRIMINAL RESPONSIBILITY:
APPROACHES TO LEGAL TREATMENT IN MODERN JURISPRUDENCE
Abstract. Theory of criminal complicity is one of the important issues of Russian criminal law. But it still cannot provide unanimous legal treatment to some specific situations occurring in law enforcement practice, for example, when a person being liable to criminal responsibility (as a subject of crime) and a person being not subject to criminal responsibility jointly perform an objective element of crime. The Supreme Court of RSFSR (later of the Russian Federation) and criminal law have different opinions concerning this problem. The working criminal legislation on complicity allows both the RF Supreme Court and criminal doctrine to interpret its provisions in their own favour. Most jurisprudents consider complicity as having criminally legal significance only in the case of joint commission of a crime by several persons being liable to criminal responsibility. So, the joint participation of insane persons and minors in the commission of a crime cannot be regarded as complicity under the criminal law. On the contrary, the Supreme Court of the Russian Federation considers that the RF Criminal Code contains
provisions envisaging the criminal complicity in such cases. The position of the Supreme Court of the Russian Federation is analyzed, the causes of this disagreement and possible ways of its resolving are examined.
Keywords: complicity, group of people, gang crime, joint commission of a crime, capable of committing delict, criminal responsibility.
Учение о соучастии в совершении преступления, а также положения уголовного законодательства об ответственности соучастников - очень важный, но вместе с тем тонкий инструмент правового регулирования общественных отношений. Эти положения доктрины и уголовного закона позволяют очертить круг лиц, которые подлежат уголовной ответственности, хотя бы они сами непосредственно преступление не совершали, позволяют обосновать ответственность соучастников и дифференцировать ее в зависимости от их роли, от степени их организованности.
Не менее важна и другая сторона вопроса: категории соучастия обозначают такие границы понятий, за рамками которых гражданам гарантируется отсутствие уголовного преследования прикосновенности к преступлению*.
По этой причине в вопросах о соучастии принципиально важны четкость формулировок, научная основа и логическая стройность категорий, а также однообразный подход к использованию созданного категориального аппарата.
В разных правовых системах эти вопросы решаются по-разному. Российская доктрина и законодательство к концу ХХ века не без оснований были предметом гордости: по связям с современными представлениями об особенностях коллективной деятельности людей, по разработанности категориального аппарата, классификации, по определенности во многих вопросах и опыту нормативного закрепления.
Тем не менее и в доктрине, и в судебной практике остается немало дискуссионных вопросов, которые требуют своего разрешения. Анализ некоторых из них
* За исключением прямо установленных в законе оговорок. Например, заранее не обещанное укрывательство наказуемо только в отношении особо тяжких преступлений, и лишь в тех случаях, когда скрываемое преступление совершено лицами, не являющимися для укрывателя близкими родственниками (ст. 316 УК РФ).
позволяет, к сожалению, констатировать серьезный разрыв между стройными положениями теории (с одной стороны), законодательством (с другой стороны) и, что очень важно, складывающейся судебной практикой (с третьей стороны).
Одна из таких показательных проблем: считать ли соучастием в преступлении совместное участие лица, которое подлежит уголовной ответственности по возрасту и вменяемости, с лицом, которое уголовной ответственности по этим же признакам не подлежит?
В советской уголовно-правовой науке вслед за особенностями нормативного судебного толкования возникали подходы, обосновывающие возможность вменения квалифицирующих признаков о совершении преступления группой даже при наличии только одного деликтоспособного деятеля. Эта позиция, хотя и подводила теоретические основания под мнение Верховного Суда РСФСР, натолкнулась на серьезную критику. В итоге в Общей части принятого в 1996 году Уголовного кодекса Российской Федерации (далее - УК РФ) предусмотрены и поддержанное большинством ученых понятие соучастия (как умышленного участия двух и более лиц в совершении умышленного преступления), и виды соучастников, а также понятия четырех форм соучастия.
Вопрос выглядел однозначно решенным, и в учебниках по уголовному праву до настоящего времени последовательно выдержана позиция о невозможности рассматривать в качестве соучастия совместную объективно противоправную деятельность нескольких лиц, если уголовной ответственности подлежит только один.
Такой же вывод однозначно следовал из прежней редакции пункта 12 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. N 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое»: «Действия лиц, похитивших чужое имущество путем кражи, грабежа или разбоя группой лиц по предварительному сговору или организованной группой,
следует квалифицировать по соответствующим пунктам статей 158, 161 и 162 УК РФ по признакам "группа лиц по предварительному сговору" или "организованная группа", если в совершении этого преступления совместно участвовали два или более исполнителя, которые в силу статьи 19 УК РФ подлежат уголовной ответственности за содеянное»*.
Формулировка новой редакции** процитированного пункта является неоднозначной и вызвала в кругу специалистов разные предположения. Но если опираться на превалирующую в доктрине точку зрения о признаках соучастия, то произошедшие изменения можно признать непринципиальными. Хотя текст постановления Пленума Верховного Суда РФ теперь и не содержит прямых указаний о признаках субъекта, которыми должен обладать каждый соучастник (этот абзац исключен), тем не менее судам по-прежнему рекомендовано квалифицировать случаи использования лиц, не подлежащих уголовной ответственности, как неквалифицированное хищение, т.е. совершенное одним непосредственным исполнителем, - при прочих равных условиях.
В таком случае можно говорить, что правила квалификации проблемных случаев, рассматриваемых нами, и теперь описаны достаточно предметно, со ссылками на положения статей Особенной части УК РФ, которые допустимо применять. Несомненно, имеются и иные позиции на этот счет (на них мы остановимся ниже), однако приведем другие примеры в пользу обозначенной доктринальной позиции об отсутствии соучастия при выполнении объективной стороны совместно с лицом, не подлежащим уголовной ответственности.
В постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации по вопросам ответственности за изнасилование и насильственные действия сексуального характера от 15 июня 2004 года N 11*** не
* Первоначальный текст см.: Рос. газ. 2003. 18 янв. N 9.
** Изменения были внесены пунктом 2 постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 дек. 2010 г. N 31 «Об изменении и дополнении некоторых постановлений Пленума Верховного Суда Российской Федерации по уголовным делам» (Рос. газ. 2010. 30 дек. N 296).
*** Бюллетень Верховного Суда РФ. 2004. N 8.
была включена прежняя рекомендация (вызвавшая споры в науке) о том, что изнасилование должно признаваться групповым, даже если уголовной ответственности подлежит только один из участников. Отсутствие этого положения многими юристами рассматривалось как определенный сигнал: Верховный Суд РФ занял позицию, разделяемую большинством правоведов.
В других документах Пленума Верховного Суда РФ этот вопрос прямо не оговаривается, что в принципе позволяет считать подход к квалификации действий деликтоспособного лица с неделиктоспособным совершенно ясным, даже очевидным, основанным на понятии соучастия во взаимосвязи с понятием субъекта преступления.
Между тем анализ складывающейся судебной практики обнаруживает другие тенденции. В частности, уже после введения в действие УК РФ 1996 года Президиум Верховного Суда неоднократно принимал решения по конкретным делам, утверждая, что совершение преступления совместно с лицами, не подлежащими уголовной ответственности, тем не менее надлежит считать групповым деянием, с соответствующим квалифицирующим признаком.
По этому же пути идут и нижестоящие суды. Например, Самарским областным судом был осужден гражданин П.Б. за то, что помогал гражданину С.С. совершить изнасилование и насильственные действия сексуального характера в отношении несовершеннолетней. Он наносил потерпевшей удары, сломив ее сопротивление, после чего С.С. совершал с потерпевшей половое сношение и действия сексуального характера. В процессе расследования С.С. был признан невменяемым и уголовное преследование в его отношении было прекращено. Действия П.Б. были квалифицированы как изнасилование и насильственные действия сексуального характера, совершенные группой лиц по предварительному сговору.
Отклонив возражения защитника П.Б. о том, что квалифицирующий признак «группой лиц по предварительному сговору» подлежит исключению из обвинения, поскольку С.С. уголовной ответственности не подлежит, суд указал в приговоре: «групповым изнасилованием и насильственными действиями сексуального характера признаются не только действия лиц, непос-
редственно совершивших насильственный половой акт и насильственные действия сексуального характера, но и действия лиц, содействовавших им путем применения физического или психического насилия к потерпевшей независимо от того, что некоторые из участников преступления не были привлечены к уголовной ответственности ввиду их невменяемости»*.
В целом обобщение судебной практики по рассматриваемой нами проблеме позволяет выделить три варианта суждений, используемых судами при квалификации совместных действий деликтоспособного лица с неделиктоспособными в качестве группового преступления.
1. Решение о вменении квалифицирующего признака, предусматривающего ответственность за групповое преступление, принимается судами в зависимости от содержания руководящих разъяснений Пленума Верховного Суда Российской Федерации по соответствующей категории дел. Если в постановлении Пленума прямо оговорена позиция, согласно которой групповое преступление рассматривается через призму норм о соучастии (ст.ст. 32 и 35 УК РФ) во взаимосвязи с деликтоспособ-ностью как минимум двух соисполнителей, то суды не вменяют указанный квалифицирующий признак в случаях совместного исполнения преступления с невменяемыми лицами, а равно с лицами, не достигшими возраста уголовной ответственности. Выше приводился пример п. 12 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. N 29 «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое».
Подобные, хотя и менее четкие положения, допускающие возможность дискуссии, содержатся в п. 14 постановления Пленума Верховного Суда от 17 января 1997 г. N 1 «О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм», а также в п. 4 Обзора Президиума Верховного Суда Российской Федерации о судебной практике по уголовным делам о преступлениях, связанных с незаконным оборотом наркотических средств, психотропных, сильнодействующих и ядо-
* Приговор Самарского областного суда от 31 мая 2011 г. в отношении П.Б. // РосПраво-судие. URL: http://rospravosudie.com/court-
samarskij-oblastnoj-sud-samarskaya-oblast-s/ асЫ03932305/
витых веществ. В последнем из названных документов находим: «При квалификации преступлений, предусмотренных статьями 228.1, 229, 230, 231, 232, 234 УК РФ и совершаемых группой лиц, группой лиц по предварительному сговору, организованной группой или преступным сообществом (преступной организацией), судам следует учитывать положения статьи 35 УК РФ»**.
Если рассматривать соучастие, как это принято в уголовно-правовой науке, в качестве деяния, совершенного двумя или более лицами с признаками субъекта, то позиция Верховного Суда по делам о бандитизме, а также о незаконном обороте наркотических средств и психотропных веществ подобна подходу к квалификации хищений.
Соответственно, тот же Самарский областной суд 14 августа 2012 года в кассационной инстанции изменил приговор в отношении гр. Ключникова С.В., указав среди прочего, что фактический «соисполнитель» подсудимого в краже не достиг возраста уголовной ответственности, в возбуждении уголовного дела в его отношении отказано, а потому все упоминания о совершении преступления Клочниковым С.В в составе группы лиц по предварительному сговору подлежат исключению из приговора***. Прокуратура Красноярского края на официальном сайте также приводит подобные примеры своей успешной практики опротестования незаконного вменения признака «группой лиц по предварительному сговору» [1].
Однако в действительности у этого подхода имеется и обратная сторона. Если в постановлении Пленума Верховного Суда РФ вопрос о деликтоспособности участни-
** Обзор судебной практики по уголовным делам о преступлениях, связанных с незаконным оборотом наркотических средств, психотропных, сильнодействующих и ядовитых веществ: утв. Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 27 июня 2012 г. // Официальный сайт Верховного Суда Российской Федерации. URL: http://www.supcourt.ru/Show_pdf. рЬф?И=8034
*** Кассационное определение Судебной коллегии по уголовным делам Самарского областного Суда от 14 авг. 2012 г. N 22-3370/2012 // Актоскоп. URL: http://actoscope.com/pfo/ samarskoЫ/oЫsud-sam/ug/3/prigovor-izmenen-po-st-150-ch127082012-4814740/
ков группового преступления не оговорен, то суды считают возможным вменять соответствующий квалифицирующий признак и единственному лицу, обладающему признаками субъекта, невзирая на то, что другие участники признакам субъекта не отвечают.
Например, новая редакция п. 12 упомянутого выше постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2002 г. N 29 за счет своих формулировок (и с учетом исключения первого абзаца в 2010 году) может быть истолкована иначе. Вполне резонно предположить, что «использование» неделиктоспособных лиц для хищения - не то же самое, что «совместное выполнение» с ними объективной стороны. Если в таком случае считать, что Пленум в новой редакции пункта 12 своего постановления имеет в виду только случаи посредственного причинения вреда путем использования «негодных» субъектов, то вопрос о квалификации именно совместного совершения преступления с неделиктоспособным лицом оказывается открытым. При этом в рассматриваемом акте судебного толкования больше нет положений о том, что при групповом преступлении каждый соучастник должен обладать признаками субъекта преступления. Можно ли считать, что Верховный Суд РФ изменил свою позицию по делам о хищениях на противоположную?
Полагаем, что такому выводу препятствует факт существования пункта 13 в этом же постановлении. Он как раз и посвящен «переносу» роли исполнителя с «негодного» субъекта на организатора хищения или подстрекателя, которые сами объективную сторону не выполняли. Зачем в таком случае в двух соседних пунктах говорить об одном и том же правовом явлении?
Но если в случае с подходом к квалификации соучастия в хищениях возможны споры и разные позиции, опирающиеся на положения официального судебного толкования, то в разъяснениях Пленума Верховного Суда РФ по подавляющему большинству других дел проблема соотношения деликтоспособности и категорий соучастия вовсе не рассматривается.
Это обстоятельство и позволяет судам говорить об отсутствии препятствий для вменения признаков «группой лиц» и «группой лиц по предварительному сговору» в случаях совместного выполнения
объективной стороны с «негодным» субъектом. К настоящему времени такая судебная практика сложилась преимущественно по преступлениям против личности.
Этот подход, несомненно, заслуживает критики, ведь уголовно-правовая оценка групповых преступлений оказывается различной даже в одном и том же суде -в зависимости от вида совершенного преступления. В результате в масштабах страны формируется партикулярная судебная практика. Очевидно, вопрос должен решаться в некотором едином формате для всех положений Особенной части УК РФ: или совместное выполнение объективной стороны преступления с неделиктоспособными лицами образует квалифицирующий признак группового преступления, или же не образует.
2. Возможность вменения квалифицирующего признака, предусматривающего ответственность за групповое преступление, единственному деликтоспособному лицу обосновывается через то обстоятельство, что подсудимый не был осведомлен о невменяемости соисполнителя (можно предположить - и о других юридически значимых обстоятельствах, которые исключают ответственность такого участника).
Например, в постановлении от 27 декабря 2000 г. N 740п99 по делу Степанова Ю.В. Президиум Верховного Суда РФ отметил, что хотя гр. Чернавских, непосредственно участвовавший с подсудимым в причинении смерти потерпевшему, находился в состоянии невменяемости, сам Степанов Ю.В. об этом не знал и не мог знать. А поскольку подсудимый заранее договорился об убийстве потерпевшего с чернавских, рассчитывал на его помощь и получил ее в процессе совместного причинения смерти, постольку имело место соучастие, соответствующее положениям ст. 32 и ч. 2 ст. 35 УК РФ. На основании сказанного Президиум счел, что действия Степанова Ю.В. правильно квалифицированы как убийство, совершенное группой лиц по предварительному сговору*.
* Постановление Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 27 дек. 2000 г. N 740п99 // Электронный фонд правовой и нормативно-технической документации. URL: 1"^://docs.cntd.ru/document/885111028. См. также п. 1 Обзора судебной практики Верховного Суда РФ за 4 квартал 2000 года по уголовным делам (Бюллетень Верховного Суда Российской Федерации. 2001. N 8. С. 14).
В данном случае мы сталкиваемся с ситуацией заблуждения лица относительно соучастия при выполнении объективной стороны совместно с невменяемым лицом. Данная ошибка является юридической, поскольку лицо заблуждается лишь в правовых вопросах - способности второго соисполнителя понести уголовную ответственность. Фактически никаких заблуждений нет, совместные действия совершены согласно достигнутой договоренности и общественно опасный результат наступил. В то же время необходимо принимать во внимание правила квалификации при юридической ошибке: она влияет на уголовно-правовую оценку только при мнимом преступлении (лицо ответственности не подлежит). В остальных случаях лицу должно вменяться в вину то преступление, которое оно совершило, без учета его заблуждений относительно правовых характеристик содеянного.
Следовательно, ссылаться на незнание подсудимого о невменяемости другого участника можно, но лишь для целей утверждения о том, что это заблуждение никакого значения для квалификации не имеет. Вне всякого сомнения, довод об этом незнании непригоден в качестве аргумента для вменения в вину признаков «группой лиц» или «группой лиц по предварительному сговору». Заметим, что в таком случае дилемма с вариантами вывода «есть соучастие - нет соучастия» остается нерешенной, а рассмотренный подход к аргументации нельзя признать удачным.
Проблематика осознания/неосознания деликтоспособности других соучастников получила освещение в научных публикациях. В частности, этот вопрос рассматривали А.И. Рарог и Г.А. Есаков, а также Р.Р. Галиакбаров, формулируя правила для вменения квалифицирующих признаков группового преступления единственному годному субъекту. Они указывают, что виновный обязательно должен осознавать обстоятельства субъектной негодности других фактических соисполнителей, пользоваться этим [2, с. 52; 3, с. 40]. В противном случае он должен отвечать единолично и без учета признака группового преступления.
Как видим, суды склонны использовать сведения о такой осведомленности «с точностью до наоборот» либо вовсе не обращают на это внимания.
3. Квалифицирующий признак, предусматривающий ответственность за групповое преступление, вменяется судом на основании объективных данных о том, что деликтоспособное лицо выполнило объективную сторону преступления или его часть совместно с неделиктоспособными. Осознание факта невменяемости всех остальных фактических соисполнителей или недостижения ими возраста уголовной ответственности во внимание не принимается.
Такие аргументы мы находим, например, в постановлении Президиума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2000 г. N 1048п2000пр по делу Тимиркаева Д.В., который после изнасилования несовершеннолетней А. лишил ее свободы и впоследствии убил путем утопления в ванной. В совершении этих преступлений, в том числе в лишении потерпевшей свободы (запиранием в подполье), непосредственно участвовали Бакулин и Белоглазов, не достигшие возраста 16 лет. Соответственно, преступление, предусмотренное ст. 127 УК РФ, было вменено в вину только Ти-миркаеву Д.В., но с квалифицирующим признаком «группой лиц по предварительному сговору».
Президиум Верховного Суда РФ не согласился с доводами протеста о необходимости исключить этот квалифицирующий признак из обвинения по ст. 127 УК РФ. Суд обратил внимание на то, что умыслом Тимиркаева Д.В. охватывалось незаконное лишение свободы потерпевшей по предварительному сговору с Белоглазовым и Бакулиным. При таких обстоятельствах, по мнению Президиума, содеянное Тимир-каевым Д.В. правильно квалифицировано как действия участника группового преступления по предварительному сговору, «независимо от того, что остальные участники преступления не были привлечены к уголовной ответственности в силу недостижения ими возраста привлечения к уголовной ответственности»*.
* Постановление Президиума Верховного Суда Российской Федерации от 27 дек. 2000 г. N 1048п2000пр // Электронный фонд правовой и нормативно-технической документации. URL: http://docs.cntd.ru/document/885110621;
п. 1 Обзора судебной практики Верховного Суда РФ за 4 квартал 2000 года по уголовным делам.
Подобным же образом Президиум Верховного Суда РФ подошел и к оценке действий гр. Прокопьева, который удерживал потерпевшего за руки, а Богомолов (признанный невменяемым) по предложению Прокопьева наносил потерпевшему удары ножом. Президиум не удовлетворил протест заместителя генерального прокурора РФ и оставил в силе квалификацию содеянного Прокопьевым как убийство, совершенное группой лиц (п. «ж» ч. 2 ст. 105 УК РФ). При этом суд пояснил: «По смыслу закона (ст. 35 УК РФ) убийство признается совершенным группой лиц, когда два или более лица, действуя совместно с умыслом, направленным на совершение убийства, непосредственно участвовали в процессе лишения жизни потерпевшего, применяя к нему насилие, причем необязательно, чтобы повреждения, повлекшие смерть, были причинены каждым из них». На этом основании суд счел не основанными на законе доводы, изложенные в надзорном представлении, со ссылкой на невменяемость Богомолова и утверждением о том, что действия Прокопьева не могут быть квалифицированы как совершенные группой лиц, а потому подлежат переквалификации на ч. 1 ст. 105 УК РФ*.
Следует заметить, что в доктрине уголовного права подобный подход к правовой оценке групповых преступлений нашел гораздо больше противников, нежели сторонников. Не повторяя высказанные критические замечания, обратим внимание, что последний из условно обозначенных нами способов аргументации, по мнению Верховного Суда РФ, основан на законе. Такая позиция судов связана с особенностями толкования некоторых положений действующего уголовного законодательства. Опять же с определенной долей условности можно выделить два ключевых момента.
Первый из них строится на специфическом понимании категории «лицо», ведь именно эта категория является центральной в понятии соучастия: умышленное совместное участие двух или более лиц в совершении умышленного преступления.
* См. п. 4 Обзора судебной практики Верховного Суда Российской Федерации за 3 квартал 2004 года (Верховный Суд Российской Федерации. Официальный сайт. URL: http://www. vsrf.ru/vscourt_detale.php?id=1568).
Большинство ученых, в том числе и разрабатывавших проект действующего УК РФ, при рассмотрении любых вопросов об уголовной ответственности под «лицом» подразумевают деликтоспособного индивида, т.е. обладающего признаками субъекта преступления. Все иные индивиды в таком случае не именуются «лицами», поскольку для уголовного права они безразличны, наравне с животными и силами природы, а потому могут быть учтены лишь в качестве орудия преступления при опосредованном исполнении преступления (ч. 2 ст. 32 УК РФ).
В свою очередь, суды нередко трактуют категорию «лицо» шире, включая в объем этого понятия и тех, кто уголовной ответственности не подлежит в силу невменяемости или недостижения возраста уголовной ответственности [2, с. 51]. Таких лиц Верховный Суд РФ рассматривает как соучастников преступления, ссылаясь на положения ст.ст. 32 и 35 УК РФ.
Уязвимость позиции, занятой судами, состоит в том, что относительно деяний, совершенных неделиктоспособными лицами, нельзя говорить о наличии в этих деяниях субъективной стороны в полном смысле термина - данные лица не способны осознавать фактический характер и значение своего поведения или не могут руководить своими действиями, а равно бездействием. Устанавливать то, что конкретно они осознавали, что предвидели и что желали, считается юридически некорректным. Соучастие же предполагает несколько умышленно действующих лиц, чего нельзя обнаружить в рассматриваемых нами случаях. На это обстоятельство многократно указывалось в критических публикациях по данному вопросу [4, с. 61-62].
Возникают сомнения и относительно юридического значения любых договоренностей с лицами, сознание и воля которых считаются порочными и непригодными для вменения. Тем не менее суды квалифицируют как групповое преступление с предварительным сговором случаи совместной преступной деятельности с невменяемыми и теми, кто не достиг возраста уголовной ответственности, - если сведения о такой договоренности есть в материалах дела.
Трудно избавиться от подозрений в непоследовательности тех доктринальных разработок, которые обосновывают ква-
лификацию преступления, совершенного годным субъектом совместно с неделиктоспособными индивидами, в качестве группового. По непонятной причине эти правила распространяются только на признаки простой группы и группы лиц по предварительному сговору.
Однако если опираться на широкое понимание категории «лицо» и придавать юридическое значение договоренностям с невменяемыми или малолетними лицами, то в действительности становится возможным говорить и об организованной группе, и о преступном сообществе или о преступной организации, как о состоящих из одного деликтоспособного лица и остальных - неделиктоспособных.
Поскольку такой подход к оценке соучастия может быть поставлен под сомнение лишь из текста двух постановлений Пленума Верховного Суда РФ*, постольку остальные руководящие разъяснения возможно использовать по принципу ad hoc (так и происходит в действительности).
Это дает нам оригинальную конструкцию субъектного состава и экстремистского сообщества, и террористического, и соответствующих организаций, и конструкцию квалифицирующего признака «организованная группа» для подавляющего большинства составов преступлений (легализации денежных средств, преступлений в сфере компьютерной информации, оборота оружия и др.): необходимо объективно два или более представителя вида homo sapiens, независимо от количества деликтоспособных по действующему законодательству. Но насколько этот подход соответствует закону и доктрине, лежащей в его основании? Чем, например, такие группы отличаются по своим правовым характеристикам от объединения взрослого вменяемого человека с обученными им животными?
С позиции формальной логики, если рассматривать категории УК РФ о соучастии во взаимосвязи с понятием преступления, с принципами уголовного законодательства и с формами вины, то мы неизбежно станем допускать грубые ошибки,
* «О судебной практике по делам о краже, грабеже и разбое» от 27 декабря 2002 г. N 29, «О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм» от 17 января 1997 г. N 1.
создавать противоречия, разрушать внутренние связи между положениями одного и того же закона, как только прибегнем к широкому толкованию категории «лицо».
Имеется и второй важный момент в толковании уголовного закона, позволяющий вменять квалифицирующие признаки о групповом преступлении при наличии только одного деликтоспособного исполнителя. В частности, Р.Р. Галиакбаров и Д.В. Савельев рассматривают такие квалифицирующие обстоятельства в статьях Особенной части УК РФ в качестве способа выполнения объективной стороны [3, с. 40; 5, с. 118; 6]. Этот подход снимает вопросы о широком или узком истолковании категории «лицо» и позволяет избежать коллизий с понятием и признаками соучастия, с понятием преступления и другими положениями Общей части УК РФ. По существу, весь вопрос в таком случае сводится к оценке особенностей выполнения объективной стороны преступления: имел ли место групповой характер совершения преступления или же нет? Проблема вменяемости других лиц (фактических «соисполнителей») или недостижения ими определенного возраста в таком случае снимается.
Важно, что представители этого подхода не относят квалифицирующие признаки об ответственности за групповое преступление из статей Особенной части уголовного закона к положениям о соучастии. В то же самое время Верховный Суд РФ в приведенных выше решениях настаивает на обратном: это - соучастие.
Нельзя не отметить, что отнесение квалифицирующих признаков, предусматривающих ответственность за групповое преступление, к самостоятельному правовому явлению - к признакам объективной стороны составов конкретных преступлений вне категорий соучастия - оказывается достаточно противоречивым решением. Зачем тогда в Общей части УК РФ приведено понятие соучастия и его формы, если в статьях Особенной части УК РФ речь идет не о них?
Кроме того, в уголовном законодательстве нет дополнительных дефиниций о совершении преступления группой лиц, группой лиц по предварительному сговору и организованной группой за рамками ст. 35 УК РФ. Не случайно в юридической
литературе рассматриваемый подход к пониманию преступных групп подвергался серьезной критике [4, с 56-65].
У рассматриваемой нами проблемы, однако, имеется и другая сторона, игнорировать которую нельзя. Любые стройные и логически безупречные теоретические конструкции хороши до тех пор, пока они удовлетворяют потребности человеческой практики. В нашем случае такие потребности обнаруживаются в представлениях общества о функциях уголовной юстиции, в ожиданиях соответствия между социальной действительностью, уголовным законодательством и практикой его применения.
Правоприменители, сталкивающиеся со всевозможными проявлениями групповых преступлений, обнаруживают рассогласования между доктриной, законодательством и общественными потребностями гораздо быстрее уголовно-правовой науки, однако последняя не позволяет практике снять этот диссонанс. Насколько убедительными являются для потерпевших и общественности в целом самые безупречные с теоретических позиций пояснения о том, что данное фактически групповое преступление юридически оказывается негрупповым, поскольку подсудимый один, а остальных признали невменяемыми, и теперь действия одного оставшегося заслуживают менее строгой правовой оценки?
Очевидно, этим и порождено регулярно возникающее стремление судов толковать уголовный закон иначе, чем это делает наука, балансируя между достижением цели восстановить социальную справедливость (дабы оправдать социальные ожидания) и неизбежным возникновением внутренних логических противоречий в судебной практике. По мнению Г.А. Есако-ва и А.И. Рарога, позиция Верховного Суда РФ основана на принципе справедливости, а потому заслуживает поддержки [2, с. 52-53].
Давние и не прекращающиеся споры о квалификации групповых преступлений, совершаемых совместно с неделиктоспособными лицами, свидетельствуют о том, что проблема назрела, но требует она не взаимной критики, а решения силами доктрины. Несомненно, можно спорить о том, насколько повышается общественная опасность содеянного в случае совместного выполнения объективной стороны с
теми, кто не подлежит уголовной ответственности. Между тем этот спор малопродуктивен [7, с. 230-232], да и сам признак «общественная опасность» не имеет четких эмпирических параметров, измеряемых математически.
Не выглядит оптимальным направлением для науки и поиск способов истолкования действующего уголовного закона с той целью, чтобы обосновать судебную практику, складывающуюся самостоятельно по собственным специфическим закономерностям. Наука должна решать проблемы практики и развивать законодательство, но не подстраиваться под них. В противном случае доктрина станет дисфункциональной, утратит фундаментальную составляющую, а затем окажется ненужной.
По всей видимости, разрешение спорных вопросов или развитие учения о соучастии в прежней плоскости становится невозможным: эта парадигма находится в конечной стадии своего развития и ей на смену требуется новая. Соответственно, необходимо изменение уголовного законодательства таким образом, чтобы оно отвечало потребностям социальной практики и Пленуму Верховного Суда РФ не требовалось создавать новые фикции или презумпции.
Например, не будет ли целесообразным решением исключить формы соучастия из разряда квалифицирующих признаков в статьях Особенной части УК РФ? По общему правилу квалифицирующий признак является уточняющей характеристикой для определенного элемента состава преступления. Однако форма соучастия не может быть отнесена ни к одному из элементов состава, поскольку она содержит в себе сразу и объективные, и субъективные признаки. Эта технико-юридическая особенность отечественного законодательства - одна из непосредственных причин рассмотренных нами разногласий в науке и судебной практике.
Наличие форм соучастия в числе признаков квалифицированных составов преступлений порождает и другие проблемы. Например, сложно не замечать и того обстоятельства, что в Особенной части УК РФ нет общего подхода с точки зрения дифференциации уголовной ответственности по этому признаку: в одних статьях разные формы соучастия находятся на
различных ступенях дифференциации (в ст.ст. 158-163 УК РФ и некоторых других), в то время как в других статьях между собой уравнены и простая группа лиц, и организованная (ст.ст. 105, 131, 132 УК РФ и некоторые другие) [8, с. 196-198]. Преступное сообщество (преступная организация), являющееся в соответствии со ст. 35 УК РФ самостоятельной формой соучастия, вообще не встречается в качестве квалифицирующего признака, и Пленум Верховного Суда РФ вынужден небесспорно рекомендовать для таких случаев квалифицирующий признак с другой формой соучастия
- преступление, совершенное организованной группой.
Сложно назвать последовательным толкование субъектного состава, а также признаков организованной группы в разных постановлениях Пленума Верховного Суда РФ. В итоге, например, для преступления, предусмотренного ст. 160 УК РФ, соисполнителями в рамках организованной группы могут быть только лица с признаками специального субъекта, кому вверено имущество, в то время как для ст.ст. 204 и 290 УК РФ дано другое разъяснение: все члены организованной группы, созданной для получения взяток или предмета коммерческого подкупа, несут ответственность как соисполнители, даже если в составе этой группы было только одно должностное лицо (или один управленец, указанный в примечании к ст. 201 УК РФ)*.
Предложенным решением, которое отчасти перекликается с воззрениями М.Д. Шаргородского на феномен соучастия [9, с. 84-86], можно снять споры об уголовно-правовой природе квалифицирующих признаков, предусматривающих ответственность за совершение группового преступления, а также упразднить казуис-тичность толкования и применения положений УК РФ о соучастии.
Однако и у этого предложения найдется немало оппонентов, ведь в России сложилась определенная традиция: использовать форму соучастия в качестве обстоятельства, влекущего более строгое наказание за совершенное преступление, именно в статьях Особенной части Уголовного кодекса. Несомненно, положения уголовного закона о соучастии должны находить отражение в его Особенной части или в правилах назначения наказания
- иначе зачем они нужны?
В таком случае можно обратиться к опыту установления особенностей ответственности за совершение преступления при рецидиве. Кроме того, есть небезынтересный законодательный опыт зарубежных стран, когда сконструированы самостоятельные составы о вступлении в сговор на совершение преступления, которые вменяются каждому из соучастников по совокупности с совершенным преступлением. В свете этих конструктивных решений может быть поставлен и вопрос о специфике уголовной ответственности годного субъекта, выполнившего объективную сторону преступления совместно с теми, кто уголовной ответственности не подлежит. Ведь очевидно, что возможностями п. «д»
ч. 1 ст. 63 УК РФ суды в настоящее время не удовлетворены.
В любом случае оставление этой проблемы без внимания продолжает формировать партикулярную судебную практику, нарушать стабильность уголовно-правового регулирования, предоставляя гражданам достаточные основания заявлять о чрезмерной способности нашего законодательства «поворачивать» к разным правовым выходам из схожих ситуаций, а также о том, что термины «правосудие» и «справедливость» являются разными не только в силу нашей языковой специфики, но и по своему содержанию.
* Достаточно сравнить положения п. 23 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 27 декабря 2007 г. N 51 «О судебной практике по делам о мошенничестве, присвоении и растрате» и п. 24 постановления Пленума Верховного Суда РФ от 9 июля 2013 г. N 24 «О судебной практике по делам о взяточничестве и об иных коррупционных преступлениях».
Список литературы
1. Хищение чужого имущества совместно с лицом, не достигшим возраста уголовной ответственности, не может квалифицироваться как «совершенное группой лиц по предварительному сговору» // Прокуратура Красноярского края. Официальный сайт. URL: http://www.krasproc.ru/law/quest/9 (дата обращения: 7 февр. 2014 г.).
2. Рарог А., Есаков Г. Понимание Верховным Судом РФ «группы лиц» соответствует принципу справедливости // Российская юстиция. 2002. N 1. С. 51-53.
3. Галиакбаров Р. Как квалифицировать убийства и изнасилования, совершенные групповым способом // Российская юстиция. 2000. N 10. С. 40-50.
4. Козлов А.П. Соучастие в преступлении: традиции и реальность. СПб.: Юрид. центр Пресс, 2001. 362 с.
5. Галиакбаров Р.Р. Групповое преступление. Постоянные и переменные признаки. Свердловск, 1973. 140 с.
6. Савельев Д. Легализовать ответственность за групповой способ совершения преступления // Российская юстиция. 2001. N 12. С. 48-50.
7. Комиссаров В.С. Место и роль института соучастия в борьбе с организованной преступностью // Уголовно-политические, уголовно-правовые и криминологические проблемы борьбы с современной преступностью и коррупцией: сб. науч. тр. Саратов: Сателлит, 2009. С. 228-238.
8. Лопашенко Н.А. Уголовная политика. М.: Волтерс Клувер, 2009. 608 с.
9. Шаргородский М.Д. Некоторые вопросы общего учения о соучастии // Правоведение. 1960. N 1. С. 84-97.
References
1. Khishchenie chuzhogo imushchestva sovmestno s litsom, ne dostigshim vozrasta ugolovnoy otvetstvennosti, ne mozhet kvalifitsirovat'sya kak «sovershennoe gruppoy lits po predvaritel'nomu sgovoru» [Stealing someone else's property in conjunction with a person under the age of criminal responsibility may not qualify as "a group of persons by prior conspiracy”]. Prokuratura Krasnoyarskogokraya. Ofitsial'nyysayt [The prosecutor's office Krasnoyarsk region. Official site]. Available at: http://www.krasproc.ru/law/quest/9 (Accessed 7 February 2014).
2. Rarog A., Esakov G. Ponimanie Verkhovnym Sudom RF “gruppy lits" sootvetstvuet printsipu spravedlivosti [Understanding the Supreme Court of the Russian Federation "group of persons” corresponds to the principle of fairness]. Rossiyskayayustitsiya - Russian justice, 2002, no. 1, pp. 51-53.
3. Galiakbarov R. Kak kvalifitsirovat' ubiystva i iznasilovaniya, sovershennye gruppovym sposobom [Qualify as murder and rape committed by group method ]. Rossiyskaya yustitsiya - Russian justice, 2002, no. 10, pp. 40-50.
4. Kozlov A.P. Souchastie v prestuplenii: traditsii i real'nost' [Complicity in the crime: tradition and reality]. St. Petersburg, Yuridicheskiy tsentr Press Publ., 2001. 362 p.
5. Galiakbarov R.R. Gruppovoe prestuplenie. Postoyannye i peremennye priznaki [Group crime. Fixed and variable symptoms]. Sverdlovsk, 1973. 140 p.
6. Savel'ev D. Legalizovat' otvetstvennost' za gruppovoy sposob soversheniya prestupleniya [Legalize responsibility for group modus operandi]. Rossiyskaya yustitsiya - Russian justice, 2001, no. 12, pp. 48-50.
7. Komissarov V.S. Mesto i rol' instituta souchastiya v bor'be s organizovannoy prestupnost'yu [The place and role of the institution of complicity in the fight against organized crime]. Ugolovno-politicheskie, ugolovno-pravovye i kriminologicheskie problemy bor'by s sovremennoy prestupnost'yu i korruptsiey [Criminal political, criminal and criminological problems of modern combat crime and corruption]. Saratov, Satellit Publ., 2009. Pp. 228-238.
8. Lopashenko N.A. Ugolovnayapolitika [Criminal policy]. Moscow, Volters Kluver Publ., 2009. 608 p.
9. Shargorodskiy M.D. Nekotorye voprosy obshchego ucheniya o souchastii [Some questions of the general doctrine of complicity]. Pravovedenie - Jurisprudence, 1960, no. 1, pp. 84-97.
