CC BY
129OS4 ПРОБЛЕМЫ ТЕОРИИ ПРАВА /SD
ШЕСТАК Виктор Анатольевич
Профессор кафедры уголовного права, уголовного процесса и
криминалистики МГИМО МИД России доктор юридических наук, доцент e-mail: [email protected]
ДУНИЧКИНА Алла Петровна
Студент 2-го курса Международно-правового факультета
МГИМО МИД России (направление подготовки: «Международное право»)
e-mail: [email protected]
ТЮРЕМНАЯ СУБКУЛЬТУРА КАК КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ ФЕНОМЕН
В РОССИИ
Аннотация. В работе рассматривается проблема криминализации культуры в современном российском обществе путем интеграции тюремной субкультуры в массовую. Предлагается определение тюремной субкультуры (в ключе общего культурологического понятия «субкультуры»), рассматриваются ее характеристики и особенности. Основной акцент делается на таких признаках как: размытие границ личного пространства, дуализм и высокая персонификация взаимоотношений внутри субкультуры. Проанализированы причины прочного проникновения весьма специфичной субкультуры в коллективное сознание, среди которых: криминализация общества; распространение арго в средствах массовой информации, литературе, кинематографе; схожесть структуры и механизмов действия социальных групп, сформировавшихся в местах лишения свободы, и части российского общества; ассоциирование тюрьмы не со справедливым наказанием, а с произволом власти. Выработаны предложения для разрешения сложившейся ситуации в целях ослабления влияния криминальных практик в социуме. В частности, предлагается всесторонне развивать институты гражданского общества, активизировать работу в сфере ресоциа-лизации при исполнении наказания, а также обеспечить фильтр изложения высказываний при массовой коммуникации.
Ключевые слова: массовая культура, правовая культура, тюремная субкультура, арго, криминализация культуры, архаичная культура, ценности и правила тюремной субкультуры, ресоциализация.
SHESTAK Viktor Anatolyevich
Professor of the Department of Criminal Law, Criminal Procedure and Criminology MGIMO University Doctor of Juridical Science, Associate Professor e-mail: [email protected]
DUNICHKINA Alla Petrovna
The 2nd year student of MGIMO University (International Law Faculty) e-mail: [email protected]
PRISON SUBCULRURE AS A CULTURAL PHENOMENON IN RUSSIA
Annotation. The paper deals with the problem of the criminalization of culture in modern Russian society by integrating the prison subculture into a mass one. The definition of a prison subculture is proposed (in terms of the general cultural-cultural concept of "subculture"), its characteristics and features are considered. The main focus is on such signs as: blurring the boundaries of personal space, dualism and high personification of relationships within the subculture. The reasons for the durable penetration of a very specific subculture into the collective consciousness are analyzed, in-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 6 • 2019
cluding: the criminalization of society; Argo distribution in the media, literature, cinema; the similarity of the structure and mechanisms of action of social groups formed in places of detention, and part of Russian society; associating a prison with not just punishment, but with the arbitrariness of the authorities. Developed proposals to resolve the current situation in order to reduce the influence of criminal practices in society. In particular, it is proposed to comprehensively develop the institutions of civil society, to intensify work in the field of re-socialization in the execution of punishment, as well as to provide a filter of statements of statements in mass communication.
Key words: mass culture, legal culture, prison subculture, argo, criminalization of culture, archaic culture, values and rules of the prison subculture, resocialization.
Парадоксально, но на сегодняшний день тюремная субкультура может автономно развиваться и вне мест лишения свободы. В повседневной речи часто можно услышать аргонизмы1, при этом средства массовой информации (далее - СМИ) также активно употребляют такую лексику. Показателем распространения не только арго в повседневной речи, но и темы «блатной романтики» служат высокие рейтинги радиостанции «Радио Шансон» (находится на третьем месте в рейтинге по популярности за 2018 год) [3]. Тюремная субкультура давно прочно закрепилась в сознании граждан, что позволяет говорить и о распространении ее в повседневной, массовой культуре: от рассказов Солженицына и Шаламова до молодежного движения «АУЕ»2, набирающего обороты в последнее время. Культурные границы между местами лишения свободы и обществом размываются, что способствует не целям гуманизации наказания, а восприятию данной субкультуры как свойственным атрибутом современного общества. Перед нами возникает парадокс: пенитенциарные учреждения понимаются в коллективном сознании как явление сугубо негативное явление, однако ценности, нормы и ориентиры данной субкультуры, появившейся в замкнутом, изолированном пространстве, не только распространились среди законопослушных граждан, а также в профессиональных субкультурах (армия, полиция), но уже не обладают той отрицательной окраской.
1 Арго (фр. argot) - своеобразный, условный язык обособленной социальной группы, профессии, сообщества, кружка и т. п., отличающийся от общего языка присутствием слов, непонятных непосвященным. Доступно в «Толковый словарь русского языка» / под ред. Д.Н. Ушакова // [Электронный ресурс]. - URL: https://ushakovdictionary.ru/ (дата обращения: 11.05.2019).
2 Аббревиатура расшифровывается как «арестантский уклад един» или «арестантское уркаганское единство». Доступно из Meduza. «Что такое АУЕ и стоит ли его опасаться» выпуск от 20.06.2017 [Электронный ресурс]. - URL: https://meduza.io/feature/2017/06/20/ chto-takoe-aue-i-stoit-li-ego-opasatsya (дата обращения: 11.05.2019).
Итак, для начала стоит определиться с терминами. Что в культурологии понимается под субкультурой? Этот термин был введен Дэвидом Рисменом [6]. Однако детальную разработку получил в труде Дика Хэбдиджа «Субкультура: значение стиля» [2]. На современном этапе субкультуру можно определить как особую сферу культуры, суверенное целостное образование внутри господствующей культуры, отличающееся собственным ценностным строем, обычаями, нормами [10]. При таком подходе тюремная субкультура представляет собой разновидность криминальной субкультуры, сформированной в местах лишения свободы [16]. Интересно, что некоторые исследователи, говорят о данной субкультуре как о явлении, которое могло сформироваться только в изолированных пространствах, в рамках закрытого мира [7]. Да, можно говорить о месте возникновения, как о признаке субкультуры, тем не менее, это не является детерминирующим фактором. В действительности мы можем наблюдать, как тюремная субкультура выходит за границы исправительных учреждений.
Какие особенности можно выделить, характеризуя описанную субкультуру? По мнению исследователей их три. Во-первых, это степень дифференциации повседневной жизни. Из-за особенностей содержания осужденных (переполненность тюрем, постоянный контроль, не только со стороны надзирателей, но и со стороны заключенных, так называемых «смотрящих», детальная регламентация дня), теряется различие между частной и публичной жизнью заключенных. Потеря личного пространства ведет к утрате собственной индивидуальности. Получается, что с одной стороны, размывание границ частной жизни способствует формированию той самой тюремной субкультуры, при этом утрачивается связь заключенного с «внешним» миром, однако с другой стороны, такой процесс негативно сказывается на индивидуальных характеристиках личности: наблюдается ее деградация, пропадает способность мыслить самостоятельно и критически, воля подавляется. Во-вторых, тюремная отличается от других субкультур высокой степенью персонифи-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 6 • 2019
кации отношений внутри социальной группы, они носят более тесный характер. Это объясняется тем, что, утратив прежние социальные связи, лицо пытается адаптироваться к новым социальным условиям и строит новые социальные связи, вырабатывая или усваивая последние образцы поведения. В-третьих, большую роль играет дуализм социальных отношений [12].
Исторически, в России пенитенциарные учреждения устраивались только решением официальных властей, а не благотворителями или различными организациями, поэтому уже тогда, попадая в чужую социальную и культурную среду, у осужденных тюрьма связывалась не с законным наказанием, а скорее с произволом властей. В силу особенностей пенитенциарной системы (и это характерно для соответствующих учреждений практически во всех странах) надзиратели осуществляют контроль за исполнением установленных законодателем правил поведения в местах лишения свободы. Являясь олицетворением закона и имея в своих руках достаточные полномочия, надзиратели могут злоупотреблять своими служебными полномочиями. Наглядным примером такого механизма, когда человек получает неограниченную власть над другими, можно считать Стэнфордский тюремный эксперимент, проведенный Ф. Зимбардо в 1971 году [12]. Ответной реакцией со стороны заключенных является выработка собственных ценностей, норм поведения, которые дискредитируют власть имущих. К интересному выводу пришла Е.^ Ефимова, проанализировав ответы, данные заключенными в ходе их интервьюирования. В русском языке не различаются понятия подчинение и убеждение в контексте власти (для сравнения, в английском языке power и authority), поэтому говорить, что тюремная субкультура не воспринимает власть в принципе, нельзя. Наоборот, критерием в построении тюремной иерархии является убеждение, авторитет, указание или навязывание своей точки зрения считается неприемлемым [8].
Традиционно, тюремную субкультуру связывают с архаическими обществами. По мнению западных исследователей культура архаичных обществ отображается в современных условиях на уровне ритуалов, в отношении к слову, внутренней социальной дифференциации (типичная трехуровневая система стратификации) [14]. При этом для различных категорий заключенных существует неравный объем прав и обязанностей [9]. Соответственно, в период культурного, политического, экономического кризиса архаичная культура является наиболее устойчивой, повседневная жизнь все более стремится к повторяемости,
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 6 • 2019
некритичности и долженствованию. В таких условиях тюремная субкультура теряет свой негативный оттенок и перенимается другими членами общества, изначально не знакомыми с данным явлением.
Тем не менее, проблема представляется более глубокой и многоаспектной. Сама природа субкультуры как аналогия с архаическим обществом не может являться причиной становления и восприятия в рамках массовой или народной культур. Тем более что нельзя с точностью сказать, что такая субкультура копирует древнее общество. Так, стабильность, консервативность представлений архаичной культуры в тюремной субкультуре утрачивает свое значение и трансформируется в своеобразную симуляцию. Выполнение тех или иных предписаний, следование правилам не ведет к поддержанию равновесия социальной структуры [16].
Такое отличие дает повод характеризовать тюремную субкультуру более как культуру постмодерна. Кроме того, многие исследователи связывают закрепление данной субкультуры с криминализацией общества. Да, действительно, в январе-феврале 2019 года было зарегистрировано 314,3 тыс. преступлений, что на 0,6 процента больше, чем за аналогичный период прошлого года. При этом каждое второе расследованное преступление было совершено лицами, ранее совершавшими преступления [15]. Логично предположить, что с ростом рецидива, ухудшения криминогенной ситуации (в России уже в 2008 году, гласно статистическим данным, каждый пятый имел судимость [13]), лицам легче адаптировать среду под себя, нежели прилагать усилия для ресоциализации. Однако, почему аналогичная ситуация не происходит в странах Латинской Америки, где более высок уровень преступности? Ответ находится в том, что в данном регионе места лишения свободы понимаются как «преграда», которую нужно преодолеть, чтобы продолжить заниматься далее преступной деятельностью. Именно поэтому в Мексике, Колумбии и Бразилии распространены массовые побеги из тюрем, с надлежащей охраной которых не всегда справляются соответствующие органы. В России существует иная ситуация с интерпретацией мест лишения свободы. Они выступают больше как социальные пространства, способствующие повышению социального статуса и приобретению опыта [16].
Распространению и укоренению тюремных и криминальных практик также способствует направленность литературных произведений. Так, в истории литературы можно выделить три
«волны», где главной темой повествования становилась жизнь на «зоне», в «лагерях», тюрьмах [17]. Произведения первой волны, появившиеся в 40-50 годах XX века, такие как «Крутой маршрут» Е.С. Гинзбурга, «Колымские рассказы» В.Т. Шала-мова, «В круге первом» А.И. Солженицына, ставили своей целью познать природу вещей, достичь истины. Вторая волна (60-80-е годы XX века) представляется более рефлексивной, она описывает экзистенциальные проблемы человека, попавшего в места лишения свободы. Третья волна (90-е годы XX века), несла не столько метафизические размышления, сколько «дорожную карту», если можно так выразиться, тюремной субкультуры, которая бы выражала личное отношение автора к ней. Как видно из анализа произведений различных эпох, меняется отношение к «местам не столь отдаленным». Если, например, в период первой волны публикаций тюрьма воспринималась как другой мир или новая форма бытия, а власть как способ подавления индивидуальности, то в третью волну отношение кардинально меняется: тюрьма и власть расцениваются как обыденность. Отмена цензуры донесла до широкого читателя в полной мере произведения этой волны. Именно с этим представляется возможным связать распространение в массах именно такого взгляда на пенитенциарные учреждения.
Дискуссионным представляется вопрос: почему места лишения свободы в обществе в целом воспринимаются негативно, в то время как тюремная субкультура достаточно прочно проникла в массовую культуру, при этом не вызывая определенной эмоциональной оценки. Возможно, это связано с тем, что нормы и ценности, выработанные в местах лишения свободы, по своей сути не противопоставляются общепринятым ценностям и ориентирам (собственно, это является главным отличием субкультуры от контркультуры), а именно: жизненный комфорт (физический и духовный), социальная стабильность, личностный успех, - однако способы их достижения разительно отличаются и неприемлемы в нравственно здоровом обществе. Так, ценность комфорта достигается за счет утрированных физических характеристик, насилия, социальная стабильность подменяется сегрегацией, что прослеживается в практической невозможности перехода из одной «касты» в другую, а личностный успех основан на гиперболизированном доверии к «авторитетам» [16].
По существуют и другие мнения. Так, прочное укоренение криминальных практик исследо-
ватели связывают со схожими условиями функционирования российского общества и тюремной субкультуры [12]. Как уже говорилось в исследовании, существует три особенности данной субкультуры. Так, историческое прошлое страны, а именно - опыт плановой экономики, запрет частной собственности в период СССР, стирало границу между личным и публичным в сознании личности. Собственно, аналогичный процесс описывался и при формировании тюремных практик. Уровень персонификации можно связать с общим уровнем доверия. В социальном опросе, проведенном Н.А. Олейником, видна тенденция: среди россиян в целом, как и среди осужденных, при выборе принципов, которыми должно руководствоваться общество, было выбрано «доверие» [12]. При этом уровень деперсонифицированного, т.е. институционального доверия намного ниже (33 процента среди респондентов), отношение к доверию к людям вообще у осужденных хорошо иллюстрируется на примере «дилеммы заключенного» [5]. Опираясь на эмпирические данные, можно полагать, что именно схожесть структур является основой для интегрирования тюремной субкультуры в массовую культуру. Людям легче понять ценности и нормы субкультуры, опирающейся на те же структурные особенности.
Вместе с тем нельзя не задать вопросом? Можно ли говорить о позитивном влиянии тюремной субкультуры в целом. Мы придерживаемся мнения, что с культурологической точки зрения, употребление арго ведет к деградации средств коммуникации между личностями. Так Д.С. Лихачев видел «черты первобытного примитивизма в воровской речи» [11]. В социальном аспекте ценности и нормы рассматриваемой субкультуры несомненно негативно влияют на несовершеннолетних, тем самым нивелируя результаты социализации, вызывая внутренний конфликт.
Проанализировав причины появления исследуемого феномена закономерно встает вопрос: какие меры может принять общество по предупреждению интеграции тюремной субкультуры в массовую культуру. Ведь ее распространение за пределами мест лишения свободы нельзя связывать только с культурным или социальным кризисом. Это явление многоаспектное и способы его предупреждения также должны быть комплексными. Возможно, ключ к разрешению ситуации кроется в стимулировании институтов гражданского общества, создании некоммерческих организаций [12]. А может быть требуется принятие государством ряда конкретных мер: изменение государственной политики в сфере исполне-
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 6 • 2019
ния наказания, с переносом акцента на ресоциа-лизацию граждан; стимулирование деятельности правозащитных организаций; внесение изменений в систему обучения; разработка фильтров для средств коммуникации, направленных на нивелирование тюремной субкультуры [16].
Список литературы:
[1] Haney, Craig., Banks, Curtis., &Zimbardo, Philip. A Study of Prisoners and Guards in a Simulated Prison. 1973 // [Электронный ресурс]. - URL: http:// www.holah.karoo.net/zimbardostudy.htm (дата обращения: 11.05.2019).
[2] Hebdige D. Subculture: The Meaning of Style. - Birmingham Centre for Contemporary Cultural Studies.1979.
[3] Mediascope radio index // [Электронный ресурс]. URL: https://mediascope.net (дата обращения: 11.05.2019).
[4] Meduza. «Что такое АУЕ и стоит ли его опасаться» выпуск от 20.06.2017 [Электронный ресурс]. - URL: https://meduza.io/feature/2017/ 06/20/chto-takoe-aue-i-stoit-li-ego-opasatsya (дата обращения: 11.05.2019).
[5] Rapoport, A., Chammah, A. M. Prisoner's Dilemma. University of Michigan Press. 1965.
[6] Riesman D. The Lonely Crowd. — 13th edition. — Yale University, 1968.
[7] Добреньков В.И. Фундаментальная социология: в 15 т. Т. 11. Культура и религия / В.И. Добреньков, А.И.Кравченко. - М.: ИНФРА-М, 2007. -1104 с.
[8] Ефимова, Е. С. Современная тюрьма: Быт, традиции и фольклор / Е. С. - М.: ОГИ, 2004.
- 398 с.
[9] Клейменова, Е.Г. Тюремная субкультура как особый вид социального взаимодействия / Е.Г. Клейменова // Вестник Удмуртского университета.
- Ижевск, 2012. - №4 (28) -С. 35
[10] Левикова, С.И. Молодежная субкультура С.И. Левикова // учебное пособие. - М.: М.: Фаир-пресс, 2004. — 608 с.
[11 ] Лихачев, Д.С. Воспоминания / Д.С. Лихачев. - М.: АСТ, 2016. - 464 с.
[12] Олейник А.Н. Тюремная субкультура в России: от повседневной жизни до государственной власти / А.Н. Олейник. - М.: ИНФРА-М, 2001. -418 с.
[13] Российская газета. Федеральный выпуск № 4741 (0) / [Электронный ресурс]. - URL: https:// rg.ru/2008/09/02/radchenko.html (дата обращения: 11.05.2019).
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 6 • 2019
[14] Самойлов Л. Этнография лагеря / Л. Самойлов // Советская этнография. 1990. № 1. С. 96-108.
[15] Состояние преступности в России за январь-февраль 2019 г. : Статистический сборник : 2019. - М.: МВД РФ ФКУ «Главный информационно-аналитический центр», 2019. -60 с.
[16] Тищенко Н.В. Трансформация дискурсов о тюремной субкультуре в российской художественной субкультуре / Н.В. Тищенко // Дискурс-Пи, 2013. - № 3 (10) - 50-55 с.
[17] Тищенко, Н.В. Тюремная субкультура: понятие, характеристика особенности / Н.В. Тищенко // Вестник Саратовского государственного технического университета. - Саратов, 2013. - №2 (70). -229-233 с.
[18] Толковый словарь русского языка / под ред. Д.Н.Ушакова // [Электронный ресурс]. - URL: https://ushakovdictionary.ru/ (дата обращения: 11.05.2019).
List of references:
[1] Haney, Craig., Banks, Curtis., &Zimbardo, Philip. A Study of Prisoners and Guards in a Simulated Prison. 1973 // [Elektronnii resurs]. - URL: http:// www.holah.karoo.net/zimbardostudy.htm
[2] Hebdige D. Subculture: The Meaning of Style. - Birmingham Centre for Contemporary Cultural Studies.1979.
[3] Mediascope radio index // [Elektronnii resurs]. URL: https://mediascope.net
[4] Meduza. «Chto takoe AUE i stoit li ego opa-satsya» vipusk ot 20.06.2017 [Elektronnii resurs]. -URL: https://meduza.io/feature/2017/06/20/chto-takoe-aue-i-stoit-li-ego-opasatsya
[5] Rapoport, A., Chammah, A. M. Prisoner's Dilemma. University of Michigan Press. 1965.
[6] Riesman D. The Lonely Crowd. — 13th edition. — Yale University, 1968.
[7] Dobrenkov V.I. Fundamentalnaya soci-ologiya: v 15 t. T. 11. Kultura i religiya / V.I. Dobrenkov, A.I.Kravchenko. - M.: INFRA-M, 2007. -1104 s.
[8] Еfimova, Е. S. Sovremennaya tyurma: Byt, tradicii i folklor / Е. S. - M.: OGI, 2004. - 398 s.
[9] Klejmyonova, Е^. Tyuremnaya subkultura kak osobyj vid socialnogo vzaimodejstviya / Е^. Klejmyonova // Vestnik Udmurtskogo universiteta. -Izhevsk, 2012. - №4 (28) -S. 35
[10] Levikova, S.I. Molodezhnaya subkultura S.I. Levikova // uchebnoe posobie. - M.: M.: Fairpress, 2004. — 608 s.
[11] Lihachyov, D.S. Vospominaniya / D.S. Lihachyov. - M.: AST, 2016. - 464 s.
[12] Olejnik A.N. Tyuremnaya subkultura v Rossii: ot povsednevnoj zhizni do gosudarstvennoj vlasti / A.N. Olejnik. - M.: INFRA-M, 2001. -418 s.
[13] Rossijskaya gazeta. Federalnyj vypusk №4741 (0) / [Elektronnyj resurs]. - URL: https://rg. ru/2008/09/02/radchenko.html
[14] Samojlov L. Etnografiya lagerya / L. Samo-jlov // Sovetskaya etnografiya. 1990. № 1. S. 96-108.
[15] Sostoyanie prestupnosti v Rossii za yan-va-fevral 2019 g. : Statisticheskij sbornik : 2019. - M.: MVD RF FKU «Glavnyj informacionno-analiticheskij centr», 2019. - 60 s.
[16] Tishchenko N.V. Transformaciya diskursov o tyuremnoj subkulture v rossijskoj hudozhestvennoj subkulture / N.V. Tishchenko // Diskurs-Pi, 2013. - № 3 (10) - 50-55 s.
[17] Tishchenko, N.V. Tyuremnaya subkultura: ponyatie, harakteristika osobennosti / N.V. Tishchenko // Vestnik Saratovskogo gosudarstvennogo tekhnicheskogo universiteta. - Saratov, 2013. - №2 (70). -229-233 s.
[18] Tolkovyj slovar russkogo yazyka / pod red. D.N.Ushakova // [Elektronnyj resurs]. - URL: https:// ushakovdictionary.ru/
ОБРАЗОВАНИЕ И ПРАВО № 6 • 2019
