CC BY
32
© А.Л. Немчинова, 2007
ТВОРЧЕСТВО КАК ОТНОШЕНИЕ ВСЕЕДИНСТВА
А.Л. Немчинова
Проблема творчества как диалога органично взаимосвязана со всеми основными вопросами, составляющими предмет концепции Всеединства русской философии. Для нас одним из главных является положение о том, что истинная индивидуальность есть некоторый определенный образ Всеединства 1. Для того чтобы понять это утверждение, необходимо рассмотреть основные принципы Всеединства и соответствующие им качества человека, реализуемые им в творчестве как диалоге.
В.С. Соловьев подчеркивает, что в истинном или положительном всеединстве единое существует не за счет всех или в ущерб им, а в пользу всех. Ложное, отрицательное единство подавляет или поглощает входящие в него элементы и само оказывается, таким образом, пустотою, истинное единство сохраняет и усиливает свои элементы, осуществляясь в них как полнота бытия 2.
С этих позиций мы можем исследовать понятие творчества как проявление взаимодействия, в том числе любую систему, любое явление и процесс в социокультурной сфере. Так, творчество истинное, должное, совершенное - это творчество, направленное на осуществление идеала Всеединства, то есть творчество Добра, творчество Истины, творчество Красоты.
«Вся истина - положительное единство всего - изначала заложена в живом сознании человека и постепенно осуществляется в жизни человечества с сознательной преемственностью (ибо истина, не помнящая родства, не есть истина)»3. Человек в лице человечества осуществляет, проявляет сущность, суть -«Всеединство».
Преимущество человека перед прочими существами природы - способность познавать и осуществлять истину, считает В.С. Соловьев. Каждый человек способен познавать и осуществлять истину, каждый может стать живым отражением абсолютного целого, сознатель-
ным и самостоятельным органом всемирной жизни 4.
Чтобы достичь полноты бытия, человек, «будучи фактически только этим, а не другим, может становиться всем, лишь снимая в своем сознании и жизни ту внутреннюю грань, которая отделяет его от другого. “Этот” может быть “всем” только вместе с другими, лишь вместе с другими может он осуществлять свое безусловное значение - стать нераздельною и незаменимою частью всеединого целого, самостоятельным живым и своеобразным органом абсолютной жизни»5. «Необходимо было именно утвердить эту тайну “другого” - нечто на этот раз радикально чуждое античной мысли, онтологически утверждавшей “то же” и обличавшей в “другом” как бы распадение бытия»6, - пишет В.Н. Лосский.
Эта тайна другого утвердилась и раскрылась в терминах «усия» и «ипостась». Усия (ousia) - известное в философии слово, означающее сущность, общую для трех лиц реальность. Родство с греческим «быть» придает усии онтологический оттенок. Усия очень схожа по смыслу со словом ипостась, которое означает «существование», но «апофатизм придает этому термину металогическую глубину непознаваемой трансцендентности»7. Термин «ипостась» (ipostasis) взят из обыденного языка, где означал «существование» как существование индивидуальное, отдельное.
Христианским философам и богословам (Афанасий Великий, Василий Великий и др.) пришлось устранить эту индивидуализацию в существовании, так как речь шла о божестве; индивидуум делит природу, к которой принадлежит, а божественная природа неделима, и лица Троицы не делят ее между собой. Можно сказать, что ипостась - это та же усия, но в аспекте своей явленности. Причем в связи с наличием трех личностей в Троице появляются новые категории: отношение и общение. Лица Троицы свободны в своем обще-
нии, они свободно трансцендируют друг к другу, полагая тем самым другого и обретая себя в нем и через него. «Ипостаси же, напротив, бесконечно едины и бесконечно различны - они суть божественная природа; однако ни одна из них, обладая природой, ею не «владеет», не разбивает ее, чтобы ею завладеть; именно потому, что каждая ипостась раскрывается навстречу другим, именно потому, что они разделяют природу без ограничений, она остается неразделенной.
И эта неразделенная природа сообщает каждой ипостаси ее глубину, подтверждает ее совершенную неповторимость, проявляется в этом единстве Единственных, в этом общении, где каждое Лицо без смешения всецело причастно двум Другим: природа тем более едина, чем более различны Лица, ибо ничто из общей природы от Них не ускользает; Лица тем более различны, чем более они едины, ибо их единство - это не безличное единообразие, а плодотворная напряженность безусловного различия, преизбыток «взаимопроникновения без смешения или примеси»8.
Очевидно, христианство дало философии идею личности как бесконечного существа, идею свободы личности, ценность личностного существования через общение и в общении с Другим. Личное можно «уловить» только в личном общении, во взаимности, аналогичной взаимному общению ипостасей Троицы, в той раскрытости, которая превосходит непроницаемую банальность мира индивидуумов. Ибо подойти к личности - значит проникнуть в мир личный, одновременно замкнутый и открытый, в мир высочайших художественных творений, а главное - иной раз в совсем незаметный, но всегда неповторимо единственный мир чьей-то отданной и сосредоточенной жизни 9. Истинная индивидуальность есть некоторый определенный образ всеединства, некоторый определенный способ восприятия и усвоения себе всего другого 10.
Добавим: истинная индивидуальность обладает способностью во всем особенном быть всеобщим. Утверждая себя вне всего другого, человек тем самым лишает смысла свое собственное существование, отнимает у себя истинное содержание жизни и превращает свою индивидуальность в пустую форму. Таким образом, по Соловьеву, эгоизм ни-
как не есть самосознание и самоутверждение индивидуальности, а напротив, самоотрицание и гибель 11.
Поскольку эгоизм есть сила не только реальная, но основная, укоренившаяся в самом глубоком центре нашего бытия и оттуда проникающая и обнимающая всю нашу действительность, сила, непрерывно действующая во всех частностях и подробностях нашего существования, то чтобы, по справедливому замечанию В.С. Соловьева, «настоящим образом подорвать эгоизм, ему необходимо противопоставить такую же конкретно-определенную и все наше существо проникающую, все в нем захватывающую любовь... Чтобы отношение одного к другому было полным и постоянным обменом, полным и постоянным утверждением себя в другом, совершенным взаимодействием и общением»12.
Позже Н.А. Бердяев в своей книге «Смысл творчества» утверждает, что природа творчества есть противление цельного духа человека миру сему, есть универсальное восприятие мира иного и универсальный порыв к иному, всегда есть качество человека, а не только художника, ученого, мыслителя, общественного деятеля и т. п. Природа творчества есть «особая напряженность целостного духа человека, а не специальный дар». Воля к творчеству - дерзновенное преодоление мира этого, «особое мирочувствие, особое напряжение воли, особая сила хотения иного», страстная воля к иному бытию 13.
Н.А. Бердяев ставит вопрос об отношении творчества и свободы, об оправдании человека в творчестве и через творчество. Проблема творчества для него является религиозной: «Творческий опыт духовен в религиозном смысле этого слова»14. Философия творчества Н.А. Бердяева являет собой попытку антропологического осмысления творчества в христианской парадигме.
Традицию концепции Всеединства как пути творческой открытости другому и целому продолжает русская религиозно-философская традиция XX в. в лице П.А. Флоренского, Н.О. Лосского, С.Л. Франка, С.Н. Булгакова и других.
С.Л. Франк в ряде работ - «Душа человека», «Реальность и человек», «Непостижимое» - противопоставлял общение и предмет-
ную деятельность 15. Общение - подлинное открытие реальности, в предметной деятельности реальность не открывается, а формируется, оказываясь «действительностью». Общение вечноприсуще человеку, оно разворачивается даже в моменты жизни человека, занятые его предметной деятельностью. Предметом деятельности может быть и другой человек, тогда он оказывается одним из объектов внешнего мира. Общение есть заинтересованное проникновение во внутренний мир другого человека, уникальный и постоянно изменяющейся в актах творческого самоформирования.
Общение имеет поверхностный (эмпирический) и глубинный уровень. На поверхностном уровне люди не могут полностью постичь друг друга. «Мы действительно не можем вложить всю полноту, все существо нашего “я” ни в какое эмпирически осуществимое общение»16. Поверхностное общение имеет две формы: любовь и ненависть. Глубинное общение основано на духовном единстве всего в мире: объектов и субъектов, Я и Ты, человека и Бога. Это единство в Боге: «Мы сполна открыты только себе самим - и Бо-гу»17. Это единство (Мы) не основано на аналогии меня с другими людьми или суммировании моего и чужого опыта, оно интуитивно и непосредственно. «“Мы” не есть множественное число от “я”, но “мы” есть некое расширение “я”, распространение его за его первичные и как бы естественные пределы»18. Это единство возможно не только благодаря нашей активности, но прежде всего в форме активного откровения Другого о своем бытии; всякое Я «по собственной инициативе открывает себя другому через воздействие на него»19.
С.Л. Франк в «Непостижимом» пишет: «Тайна души как личности заключается именно в этой ее способности возвышаться над собой, быть по ту сторону самой себя - по ту сторону всякого фактического своего состояния и даже своей фактической общей приро-ды»20. Личность, как видно, понимается не как атомистически замкнутый и изолированный индивидуум, а как живое существо, раскрывающееся в свободной коммуникации навстречу другим. Живое единство людей формирует такие традиционные социокультурные институты, как семья и государство.
П.А. Флоренский в своей концепции общения как любви близок идеям В.С. Соловьева. Он, опираясь на Евангелия, рассматривает основные типы любви: эротическую страсть, родовую привязанность, рассудочное уважение, личную приязнь. Эрос и рассудок - категории общения в античную эпоху. Христианство одухотворило страсть и наполнило цельностью жизни уважение. Родовая (братство) и личная (дружба) стороны любви формируют христианское общение, церковь. «Двойным скрепом объединяется и сдерживается религиозное общество. Во-первых, это - личная связь, идущая от человека к человеку и опирающаяся на ощущение сверхэмпири-ческой реальности друг друга у членов общества, как самобытных единиц, как монад. Во-вторых, этим скрепом бывает восприятие друг друга в свете идеи о целом обществе, и тогда уже не единичная личность, сама по себе, а все общество, проектируемое на личность, является объектом любви»21. Дружба и братство есть единство уникального, возможное как восполнение ограниченности любой уникальности. Абсолютное восполнение - Бог; самопознание есть познание Другого и Бога. «Дружба - это видение себя глазами другого, но перед лицом третьего, и именно Третьего. Я, отражаясь в друге, в его Я признает свое другое Я»22.
О единстве родового и личного в человеке говорит и С.Н. Булгаков. «Отдельный человеческий индивид есть не только само-замкнутый микрокосм, но и часть целого, именно он входит в состав мистического человеческого организма»23. Не светское общество ограничивает претендующую на абсолютное бытие уникальность человеческой личности, но мистическое единство в Боге. Бог создает и равенство, и иерархию людей. Общение - не внешний акт, но внутренний: «лишь погружаясь в себя, к своим собственным мистическим корням во всеорганизме, ощущаем мы свою соборность, познаем себя как не-себя»24.
К религиозно-философским воззрениям близок и «транссубъективный интуитивизм» Н.О. Лосского, который выделяет следующие регионы сферы не-Я (не моего или данного мне): это внешние восприятия пространственной природы (в том числе и других людей),
телесные (кинестетические) ощущения, навязанные душевные эмоции, телесные стремления (страсти), духовные (познавательные, этические, эстетические) озарения и открытия, социальные факты (язык, искусство, наука, религия) и т. п.
Сфера Я, по мнению Н.О. Лосского, значительно меньше, чем сфера не-Я, и трудно отличима от нее. Более того: Я и не-Я - две стороны любого факта человеческого опыта, следовательно, «мир не-я познается так же непосредственно, как и мир я»25. Я есть деятельность, не-Я есть ее объект. Деятельность нельзя оторвать от объекта, а значит, они образуют глубинное интуитивно познаваемое единство, то есть такое, в котором по признакам одного познаются и признаки другого. Очевидность единства Я и не-Я есть очевидность опыта абсолюта или Бога, поэтому «видит Бога только тот, кто всею душою хочет видеть Его»26.
Именно диалог с Абсолютом дает личности ясное понимание собственной бесконечности и неограниченности и является основанием диалога с другой личностью. Призыв Абсолюта задает личности абсолютный горизонт существования, который далеко выходит за рамки мира вещей. В этом абсолютном горизонте и может только появиться другой как подлинно Другой, радикально иной для меня, но доступный пониманию.
Таким образом, сфера Мы, сфера Всеединства - это нераздельное и неслиянное бытие Я и Ты, которое обладает неким быти-ем-для-себя, наряду с двумя единичными человеческими существами, входящими в его состав. Эта реальность Мы живет по своим законам. Мы не зависит от меня и от другого. Я могу разрушить Мы, прервав диалог, но я не могу предопределить и даже предсказать развитие и образ существования этого Мы-Всеединства. Мы активно, ибо мои волевые интенции не исчезают и не растворяются в здесь.
Всеединство-Мы оказывает самостоятельное действие на Я и на Ты. Я и Ты втягиваются в диалог, Мы направляет этот диалог помимо воли Я и Ты к определенным результатам, которые не предполагались Я и Ты. В этом образовании единства Я и Ты обнаруживается творческое воздействие Мы на Я
и Ты, в котором свободная личностная активность Абсолюта через Я и через Ты (без прямого участия Я и Ты) соединяется в Мы и обращается на Я и на Ты с креативным действием, сообщая Я и Ты некое новое понимание и себя, и мира без сознательного участия в этом Я и Ты.
Нельзя забывать, что Абсолют остается активным и не перестает действовать в реальности Мы. В бытии Мы как в особой реальности Абсолют действует особо в силу появления нового отношения между Мы и Абсолютом, которое может быть описано только в апофатических категориях, ибо бытие Мы невозможно полностью охватить в познании отдельной личностью. Мы знаем лишь то, что Абсолют действует через Мы на Я и на Ты, мы это знаем, поскольку Абсолют обращен на все сущее, и Мы как регион этого сущего испытывает Его воздействие, а Я и Ты по причастности к Мы также испытывает это воздействие, но уже не непосредственно и лично, а через Мы-реальность.
Другими словами, желание узнать другого преломляется в Мы-реальности в желание самой Мы-реальности узнать и понять меня и другого. Мы познает меня и другого и тем самым творит, достраивает меня, сообщает мне новый смысл, я нахожу этот новый смысл в себе как новое понимание себя и другого, новое видение мира, а это и есть начало всякого творчества. Однако это не значит, что я вижу себя глазами другого. Другой может иметь обо мне свое мнение. Это новое видение мира от него не зависит, оно приходит из Мы.
Надо отметить, что в реальности Мы осуществляется децентрализация творческой активности в том смысле, что субъект теперь не является источником и центром творческой активности. Творческая активность в субъекте - это следствие реализации творческой активности Мы. Я креативен только потому, что причастен диалогическому единству Мы. Мы, стало быть, является источником «прироста» смысла в Я ив Ты. Можно сказать, что в личной творческой активности субъекта воплощаются те творческие интенции, которые зарождаются в Мы.
Разумеется, можно говорить о различных Мы, зависящих от различных Я и Ты. Например, нация, Церковь, семья, школа и т. д.
Итак, творчество - это продукт взаимодействия Я - Ты - Мы, которому присущ момент новизны. Другими словами, природа творчества диалогична. В Мы появляется новый смысл, который сообщается личности в диалоге. Поэтому я называю творчество продуктом и акцентирую косвенное участие личности в творческом процессе. Творческие усилия субъекта суть адаптация этого творческого продукта к собственной реальности, а не само его производство. Заслуга личности в творчестве заключается в том, насколько адекватно и доступно она перевела полученный новый смысл на общепринятый язык. Эта способность донести до людей и понять самому данную новизну называется гениальностью. Личность непосредственно, своими усилиями участвует только в отношениях с другими. Только на этом этапе творчества и только в этом смысле личность выступает в качестве самодеятельного начала, как субъект творческого действия.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Соловьев В.С. Философия искусства и литературная критика. М.: Мысль. 1991. С. 114.
2 Там же. С. 95.
3 Там же. С. 111.
4 Там же.
5 Там же. С. 115.
6 Лосский В.Н. Догматическое богословие // Мистическое богословие. Киев: Путь к истине, 1991. С. 273.
7 Там же.
8 Там же. С. 275.
9 Там же.
10 Соловьев В.С. Указ. соч. С. 115.
11 Там же.
12 Там же. С. 115-116.
13 Бердяев Н.А. Смысл творчества // Философия свободы. Смысл творчества. М.: Правда,
1989. С. 393-395.
14 Там же. С. 384.
15 См.: Франк С.Л. Реальность и человек. М.: Республика, 1997.
16 Там же. С. 275.
17 Там же.
18 Там же. С. 271.
19 Там же. С. 278.
20 Франк С.Л. Непостижимое // Сочинения. М.: Правда, 1990. С. 409.
21 Флоренский П.А. Сочинения: В 2 т. Т. 1. Столп и утверждение истины. Ч. 1. М.: Правда,
1990. С. 410.
22 Там же. С. 439.
23 Булгаков С.Н. Свет невечерний: Созерцания и умозрения. М.: Республика, 1994. С. 345.
24 Там же. С. 346.
25 Лосский Н.О. Избранное. М.: Правда, 1991.
С. 85.
26 Там же. С. 396.
