CC BY
145
могут быть выстроены отношения, для которых принцип «оставаясь разными, жить вместе», не утратит своей целесообразности. Установка на эксклюзивность, неприятие и доминирование, порождающая изоляционизм и отчуждение, перестанет оказывать влияние на состояние общественного сознания.
Сегодня одним из препятствий на пути гуманизации и гармонизации кросскультурного диалога в Украине является недостаточное понимание того, насколько такой диалог необходим.
Список литература: 1. Библия. Книги священного писания Ветхого и Нового завета. (Канонические). Российское Библейское Общество. М.: 1994. -292 с.
2. Жарких В.Ю. Логика отношений в смысловой структуре слова в процессе коммуникации. // Нау-TOBi записки м1жнародного гуманггарного ушвер-ситету. Вип.12, частина 1, 2008. С.15-21.
3. Bohm D. On Dialogue. N-Y.: Routledge, 1996. -144 p.
4. Dixon N.M. Perspectives on Dialogue. N-Y.: Center for Creative Leadership, 1996. -93 p.
5. Gojko Adzic. Bridging the Communication Gap. Lnd: Neuri Limited, 2009. -284 p.
6. Habermas J. On Pragmatics of Communication. MIT Press, 1998. -464 p.
7. Isaaks W. Dialogue: the Art of Thinking Together. Crown Business, 1999. -448p.
8. Pearce W.B. Making Social Worlds: a Communication Perspective. Willy-Brackwel, 2008. -172 p.
ТВОРЧЕСТВО ХАРУКИ МУРАКАМИ В РАМКАХ ПРОБЛЕМЫ МЕЖКУЛЬТУРНОЙ КОММУНИКАЦИИ
Куценко Надежда Юрьевна
К.филос.н., доцент кафедры «Философия и социальные науки» Иркутского государственного университета
путей сообщения, г. Иркутск
Это моя тема - коридор между внешним космосом и
внутренним.
Харуки Мураками Проблема межкультурной коммуникации - одна из актуальных проблем современной гуманитарной науки. Пожалуй, мир ещё никогда так не нуждался в межнациональном и межкультурном диалоге, как сегодня.
Одна из «диалогообразующих» фигур нашего времени - популярный писатель, признанный классик современной мировой литературы Харуки Мураками. Не будет преувеличением сказать, что мир сегодня охвачен своего рода «муракамиманией»: тиражи произведений японского писателя бьют все возможные рекорды, романы экранизируются, а их автор не раз был номинирован на Нобелевскую премию по литературе. Возникает естественный вопрос: откуда произрастает такая популярность? Сам Мураками достаточно трезво оценивает своё творчество и неоднократно повторяет, что до подлинно классической литературы он сделал всего лишь шаг: «Мой любимый писатель - Достоевский. В «Братьях Карамазовых» есть все, о чем когда-либо захочется написать, и все, что когда-либо захочется прочитать. Я называю это «абсолютным романом». Вот что мне хотелось бы написать когда-нибудь. Мне кажется, «Хроники заводной птицы» - шаг в направлении абсолютного романа. Я только-только начал приближаться к миру Достоевского, он все еще далек от меня, и впереди долгий путь, а у меня осталось так мало времени...» [3].
В целом, критика достаточно неоднозначно и, можно сказать, противоречиво оценивает творчество писателя. Например, автор книги «Харуки Мураками и музыка слов» американский литературовед Джей Рубин пишет: «Я должен признаться с самого начала: я фанат Харуки Мураками» [6, С.6]. Известный эссеист, переводчик и популяризатор Х. Мураками, автор книги «Суси-нуар. Занимательное муракамиедение» Дмитрий Ковале-нин говорит так: «Людей надо лечить, чтобы они с ума не сошли, причем с самого рождения. Вот такое у Мураками призвание» [4].
С другой стороны, японские критики, в большинстве своем, считают, что «популярность этого писателя
свидетельствует о кризисе в современной японской литературе» [6, С.16]. В связи с чем особенно откровенный в своих высказываниях Масао Миёси пишет о том, что симпатии японских читателей сегодня «отданы производителям сиюминутной развлекательной литературы, к каковым принадлежат «новые голоса Японии» вроде Харуки Мураками» [Цит. по: 6, С.16].
Однако, несмотря на столь нелестные отзывы соотечественников, популярность писателя, как было отмечено в самом начале, лишь растёт. О стремительном признании свидетельствует присуждение различных литературных премий и наград: две премии «Нома» (1979, 1982), «Ёмиури» (1995), ирландская премия Фрэнка О'Коннора (2006), премия имени Франца Кафки (2006), иерусалимская премия (2009) и др.
Известно, что время - лучший критик. Нам сейчас сложно что-либо сказать однозначно. Будут ли настолько популярны романы японского писателя лет, например, через пятьдесят? Никто не знает. История показывает, что сверхпопулярные в свое время авторы часто забываются потомками, а творчество совершенно незамеченных современниками писателей иногда пробивается сквозь время. Но, как бы там не было, понимать причины такого ажиотажа представляется необходимым, поскольку в какой-то мере они и показывают нам состояние внутреннего мира современного человека.
Герой Мураками совсем не похож на традиционного японского персонажа, ни под какие стандарты традиционной японской литературы он не подходит: это, как правило, герой-одиночка. Сравним: для японской культуры всегда была характерна «неиндивидуалистичность», и до сих пор некоторые исследователи считают, что «японец» - это человек, буквально растворенный в окружающем, совершенно не акцентирующий внимание на себе: «Японцы практически растворены, с одной стороны, в природе как Универсуме, в том целом, с которым каждый житель Страны Восходящего солнца находится в тесной эмоциональной связке, а с другой - в социальной группе, с которой он себя идентифицирует (будь то страна, компания, семья, кружок икебаны и т.п.). Они не противопоставляют себя ни природе, ни обществу» [7, С. 50-51]. И
вот здесь, конечно, можно поспорить словами самого Му-раками, когда он говорит о современной молодежи: «Они меняются. Они отличаются от предыдущих поколений... Они не знают своей цели, своего предназначения, не понимают, что ими движет, когда они что-либо делают. Многое меняется сейчас, в Японии и во всем мире. Многое сдвигается. Нет никакой определенной системы или строгого порядка. Многие чувствуют себя незащищенными» [3]. Полагаем, что романы Харуки Мураками не были бы столь популярны среди японской читающей публики (особенно молодежи), если бы в них содержание кардинально противоречило действительности. «Герои» этих романов чаще всего и представляют собой совершенно незащищенных эмоционально, одиноких, не имеющих ни целей в жизни, ни смысла существования людей. Материальное благополучие и наличие близких, ради которых, казалось бы, герой должен жить не спасают его от всепоглощающего чувства одиночества. И слово «герой» взято в кавычки совсем не спроста: часто возникает мысль о дегероизации в романах Мураками, поскольку персонаж зачастую потерян не только для общества, семьи, но и для самого себя: некое экзистенциально-тотальное одиночество... Это не просто столкновение с проблемой смысла существования, или осознание собственной смерти - это терзающее героя одиночество, порой доводящее его до помрачения рассудка. В качестве наиболее яркого примера можно вспомнить роман «К югу то границы, на запад от солнца». Одиночество Хадзимэ определяется автором с самого начала, где герой рассказывает о своей семье: «В большинстве семей воспитывали по двое-трое детей - это средний показатель для мирка, где я вырос. Мои друзья детства - все без исключения, кого ни возьми - были из таких, словно по трафарету вырезанных, семей. Не два ребенка - значит, три, не три - так два. Изредка попадались семейства с шестью, а то и с семью наследниками, и уж совсем в диковину были граждане, которые ограничивались единственным отпрыском. Наша семья как раз была такой. Единственный ребенок - ни братьев, ни сестер. Из-за этого в детстве я долго чувствовал себя неполноценным. Каким-то особенным, лишенным того, что другие принимали как должное» [5, С. 7-8]. Здесь нужно сказать о том, что традиционная японская семья - это действительно двое-трое детей. И один ребенок всегда считался большой редкостью, поскольку японцы в принципе не мыслят себя вне коллектива, одна из задач их жизни -укорениться в какой-либо группе, к которой ты будешь принадлежать, будешь полагаться на нее, будешь верен ей. Семья - это тоже своего рода «группа», для которой традиционно была свойственна четкая субординация. Очень хорошо «групповое сознание» японцев прослеживается в этимологии, например: в японском языке нет наименования степеней родства, подобных нашим «брат», «сестра». Вместо этого: % - [ат] «старший брат», Ш -[ойШо] «младший брат»; Ш - [апе] «старшая сестра», Ш -ртоШо] «младшая сестра» (это если речь идет о «моих» братьях и сестрах, чужая семья обозначается другими лексическими единицами, которые несут иную семантическую нагрузку).
Таким образом, даже этот пример показывает нам, что одиночество всегда переживалось японцами очень тяжело, поскольку не было свойственно их образу жизни. Мураками, следовательно, сразу отходит от традиционных сюжетных канонов (не говоря уже о том, что его романы в принципе противоречат основной традиции японской литературы: «сисё: сэцу» («роман о себе», дневник)). И часто герои романов Мураками проживают целую «эво-
люцию» одиночества, начиная, как Хадзимэ, с социального одиночества (один ребенок в семье, а отсюда и шаблонное отношение окружающих, выливающееся в чувство неполноценности) и заканчивая предельным одиночеством на уровне экзистенциальном. Если вернуться к роману: о своей юности герой книги говорит так: «...делиться с кем-нибудь впечатлениями о прочитанных книгах и о музыке желания не возникало. Мне вполне хватало собственного общества. Короче, одиночка с высоким самомнением» [5, С. 26]. О зрелом возрасте: «Я никого не сторонился. Просто не желал завязывать отношений с коллегами в нерабочее время, считал, что мое время должно принадлежать мне одному... Двенадцать лет - от поступления в университет до того, как мне стукнуло тридцать. Годы разочарований, одиночества и молчания, когда я никому не открывал душу. Вечная мерзлота, одним словом. Я все глубже замыкался в себе [5, С. 61-62].
Мураками пишет, что его тема - это коридор из внешнего мира в мир внутренний. Так вот, достигая некоего «пика» одиночества Хадзимэ уходит в мир внутренний и, по сути, живет прошлым, своими воспоминаниями, мечтами и грезами. И, зачастую, становится непонятным: происходит ли событие с героем или это очередной мираж. Не смотря даже на социальную «обустроенность», одиночество Хадзимэ достигает предела: он мечется по городу, сгораемый жаждой увидеть свою детскую любовь; в каждой хромой женщине он видит Симамото (единственный человек, воплощающий для героя на тот момент «спасение» - это хромая девочка из детства, рядом с которой он никогда не испытывал одиночества). Хадзимэ часами просиживает в своем джаз-баре, глядя на входную дверь и рисует образ Симамото. Это своего рода экзистенциальная тоска, которая культивируется в романе крайней отрешенностью героя от внешнего мира: «Я маялся, не зная, чем заняться. Без всякого смысла слонялся по дому, шатался по улицам.» [5, С. 180]; «Никто понятия не имел, что у меня в голове.» [5, С. 184].
Подобные чувства неуверенности, разочарования и отрешенности от мира испытывает большинство героев Х. Мураками (особенно в романах: «Хроники заводной птицы», «Охота на овец», «Дэнс, дэнс, дэнс»). Таким образом, можно говорить о том, что в какой-то степени описанные чувства есть состояние современного человека -именно поэтому столь популярно творчество японского автора. И дело даже не в том, что Мураками пишет не о Японии, а в том, что в рамках процесса, который мы называем «глобализацией», японский человек переживает те же ощущения, что и любой другой, независимо от национальности. И так появляется своего рода образ универсального героя, внимание которого направлено глубоко внутрь себя. Сам Мураками говорит: «.сегодня писатели разных стран влияют друг на друга и меняются сами гораздо активней, чем раньше. Мир тесен, и становится все теснее. мне захотелось создать героя, который бесконечно одинок в этом огромном и сложном обществе денег и информации...» [2]. Писателю это в полной мере удалось, а небывалая популярность привела, в конечном итоге, к появлению в академических кругах понятия «феномен Мураками» [1].
В заключение необходимо еще раз подчеркнуть основную заслугу творчества успешного японского писателя: оно служит невероятно активным посредником в том сложном диалоге, который пытаются установить сегодня разные страны в рамках процесса межкультурной коммуникации: «Своими литературными трудами X. Мураками, с одной стороны, приобщает японского читателя к культурам других стран, и с другой - представляет западному
миру восточный менталитет в контексте японской культуры конца XX в.» [1].
Список литературы:
1. Боева С. А. Творчество Харуки Мураками в условиях глобализации межкультурной коммуникации [Электронный ресурс]: дис.... канд. культурологии: 24.00.01. Владивосток, 2009. 226 с. РГБ ОД, 61 0924/60 // Электронный каталог российских диссертаций: [сайт]. [2006]. URL: http://www.disserr. com/contents/359962.html
2. Интервью Х.Мураками журналу «Обзор современной прозы», Нью-Йорк, 1995. // It don't mean a thing, if it ain't got that swing: [сайт]. [1995]. URL: http ://www .susi. ru/HM/swing/
3. Кельтс Р. Там внизу, в темноте [Электронный ресурс] // Ежемесячник «КАНСАЙ Тайм-Аут»: [сайт]. [1999]. URL: http://www.murakami.ru/art.html
4. Коваленин Д. Мураками - это лечащий врач [Электронный ресурс] // Новая газета: [сайт]. [2007]. URL: http://www.novayagazeta-vlad.ru/79/Kultura/ DmitriyKovaleninMurakamietolechashchiyvrach
5. Мураками Х. К югу от границы, на запад от солнца. М.: Эксмо, 2010. - 256с.
6. Рубин Дж. Харуки Мураками и музыка слов. СПб.: Амфора, 2004. - 410с.
7. Скворцова Е.Л. О русских антагонизмах и японском компромиссе // Вопросы философии. 2014. № 1. С. 46-57.
НОВАЯ КОНЦЕПЦИЯ ВРЕМЕНИ
Лолаев Тотраз Петрович
Доктор философских наук профессор кафедры социальных наук, г. Владикавказ
Мыслители и ученые разных эпох и народов утверждали, что время непознаваемо, умонепостигаемо. Так, известный русский философ В.С. Соловьев, в статье «Время», Энциклопедического словаря издателей Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона, писал, что «время не допускает рационального определения его сущности». И, по мнению американского ученого Липпинкота: «Перед тайной времени все - способности разума, формулы логики, методы науки, - все делается бессильным. Время есть нечто, что недоступно познанию.... Все мыслители всех веков не смогли понять эту великую тайну - время. Не имеется реального решения этой проблемы» [2, с. 29-40].
Как известно, все концептуальные времена в науке, в том числе классической физики и теории относительности, являются постулированными, придуманными человеком. В этой связи в физической реальности, в природе им ничто не соответствует. Иными словами, их в природе нет.
Вопреки сказанному, лауреат Нобелевской премии И.Р. Пригожин, был убежден в существовании объективно-реального времени, не зависящего от человека, его сознания Более того, имея в виду необходимость выявления природы объективно-реального времени, он писал: «Главное сейчас в науке - переоткрытие понятия времени, выход его на первый план» [14, с. 7]. По его же мнению, если ввести новое понятие времени в уравнения динамики, можно будет начать новый этап научно-технической революции [14, с. 7].
О необходимости выявления природы объективно-реального времени убедительно свидетельствует высказывание лауреата Нобелевской премии, Дэвида Гросса директора Института теоретической физики Кавли, Санта-Барбара, США: «По моему мнению, чтобы завершить построение теории струн, нам нужно понять, каким образом, подобно пространству зарождается время. Мы не знаем как, и это, на мой взгляд, - крупный камень преткновения на пути к разгадке тайн теории струн» [1].
Здесь небезынтересно сослаться и на другое высказывание из той же лекции Дэвида Гросса: «Теория струн показывает, что пространство - это производное понятие, возникающее понятие. И у нас на самом деле имеется много примеров формулировок теории струн, которые ничем не хуже, а иногда даже лучше обоснованы и понятны в теории струн, в которых часть пространства или все пространство не является фундаментальным, а производным
понятием, возникающим понятием, возникающим при описании физики на больших расстояниях в классическом приближении. Это не очень-то легко объяснить и это удивительно, что такое вообще может происходить. Но еще более удивительно, если пространство является производным объектом, то со времени Эйнштейна, специальной и общей теории относительности считалось, что пространство и время связаны, т.е. нам не следует думать, о пространстве и времени раздельно, а следует думать о пространстве-времени, то тогда пространство и время должно быть возникающей категорией, и время должно быть возникающим (выделено мной - Т.Л.) объектом.
У нас, к сожалению, нет ни малейшего представления о том, как можно формулировать физику без времени, как фундаментальной концепции» [1].
Остается только заметить, что физика еще долго будет оставаться без фундаментальной концепции времени, если физики по-прежнему будут игнорировать тот факт, что в естествознании и философии десятки лет уже существуют концепция, в которой выявлена природа времени (и пространства).
Революционных изменений в науке и практике ожидает от раскрытия «великой тайны времени» и другой наш современник, знаменитый английский физик Р. Пен-роуз, который в своей книге «Новый ум короля. О компьютерах, мышлении и законах физики» пишет: «Я убежден, что наше современное представление о физической реальности - особенно в том, что касается природы времени -нуждается в коренном пересмотре, пожалуй, даже в более радикальном, чем тот, который был вызван к жизни современной теорией и квантовой механикой» [13, а 40].
В нашей же работе речь идет уже о том, что выявлена природа объективно-реального, по нашей терминологии, функционального времени. Иными словами, мы рассматриваем в данной статье новое понятие времени, времени, которое возникает и существует в физической реальности, в природе и не зависит от человека, его сознания.
На наш взгляд, нам удалось доказать не только теоретически, но и на экспериментальной базе факт существования объективно-реального, функционального времени, сформулировать впервые в науке точное определение времени [12]. В отличие от ранее известных
