CC BY
77
УЧЕНЫЕ
ЗАПИСКИ
М.М. КАТКОВА, аспирант кафедры русской литературы
ХХ-ХХ1 веков и журналистики МПГУ Тел. 8-919-761-20-43; katkova_mm@yahoo.com
ТВОРЧЕСТВО А. ПЛАТОНОВА В ОЦЕНКЕ АНГЛОЯЗЫЧНОЙ КРИТИКИ XX ВЕКА
В статье рассматриваются динамика и особенности восприятия творчества А. Платонова англоязычной критикой XXвека. Обращаясь к истории возникновения интереса к творчеству писателя на Западе, автор статьи предпринимает попытку осознания причин возникновения сложившегося стереотипа писателя у современной англоязычной аудитории.
Ключевые слова: Андрей Платонов, стереотип, восприятие, англоязычная критика XX века.
В англоязычных исследованиях русской литературы XX века за последние десятилетия заметно возрос интерес к личности и творчеству А. Платонова. Свидетельством тому служит множество научных публикаций, сборников научных конференций и монографий, новых переводов его произведений, интернет-сайтов, посвященных его творчеству.
В разнообразных и нередко очень интересных интерпретациях ощущается общая тенденция, которая затрудняет сближение авторов с творчеством Платонова и нередко препятствует восприятию его как явления целостного и абсолютно органичного жизнетворческим исканиям русской литературы XX века. Во-первых, речь идет о вольной или невольной политической ангажированности в оценках как Платонова, так и всей советской литературы в целом. Изучая последнюю, исследователи, как правило, акцентировали ее социально-политический контекст, в согласии или в противоречии с которым творил советский писатель. Во-вторых, в отличие от других советских писателей, Платонов был неоднозначен и труден для их восприятия в силу своей индивидуальности. Доминирование социально-политического контекста в англоязычной критике 60-80-х гг. XX века привело к тому, что интерпретация практически всех советских произведений 20-30-х гг. XX века зависела от идеологического статуса писателя. По словам Н. Бетелла: «В Советском Союзе нелегко отделить литературу от политики. Советский писатель был инструментом государственной политики...» [2, с. 6]. К. Проффер полагал, что не только зарубежные газеты и журналы, но и известные литературоведы «сделали себе карьеру на советском инакомыслии, делая вид, будто их интересует искусство сочинения» [11, р. 81-86]. Данный стереотип русской советской литературы 20-30-х гг., представляющий собой, согласно М.В. Мануков-скому, «упрощенный, эмоционально насыщенный и ценностно-определенный образ» [3, с. 12], повлиял на восприятие творчества Платонова этими исследователями. Писателя изучают, исходя из политического контекста, представлений, повлиявших на творческую индивидуальность, и взаимоотношений писателя с этим контекстом. В 1978 году во вступлении к переводу «Чевенгура» Э. Олкотт противопоставляет Платонова советской литературе и критике, ссылаясь на сотрудничество писателя с «опальным» Пильняком и на ругательные статьи советских официозных критиков А. Фадеева, Л. Авербаха, А. Гурвича, В. Ермилова, говоривших о нигилизме Платонова, направленном против революции и социализма в целом: «In 1929 Platonov moved out from Pilnyak’s shadow to demonstrate that he could be called “anti-Soviet” in his own right<.> The reaction of the critics was savage». (Перевод здесь и далее - М.К.). («В 1929 Платонов вышел из тени Пильняка, чтобы продемонстрировать, что он также может по праву называться “антисоветчиком”<...> Реакция критиков была беспощадной») [10, P. х//]. «In the 1930s there was another noted prose ironist A. Platonov, escaped the
М.М. Каткова
severer forms of persecution, contributing both short stories and novels that were either never published in the USSR, or were suppressed in the 1930s after earlier publication.». («В 30-х гг. был другой замечательный писатель-сатирик А. Платонов, писавший как рассказы, так и романы, которые никогда не были напечатаны в СССР или были запрещены в 30-е гг. после выхода в свет ранних публикаций его рассказов.») [8, р. 79]. «He was an eccentric writer and both his style and his substance disturbed wary readers and outraged literary authorities in the late twenties. He was apparently never jailed or exiled, but he lived under a cloud of disapproval and was frequently under attack» ( «Платонов был самобытным писателем, и его стиль сбивал с толку рассудительных читателей и возмущал литературных авторитетов конца двадцатых годов. Он не был изгнанником, но постоянно находился в атмосфере неодобрения и критики») [6, р. 233-239].
За последние пятнадцать лет под влиянием политических, социальных изменений данный стереотип восприятия творчества Платонова англоязычной аудиторией несколько деформировался. Р. Чандлер, признавая политическую подоплеку платоновских произведений, не считает политическую тему главной в творчестве писателя: «Also, I wouldn’t say that Platonov’s work is «fundamentally political». He certainly had a fine political awareness, but I don’t think that politics was the deepest of his concerns». («Также я бы не сказал, что работы Платонова глубоко политизированы. Он определенно имел политическую осведомленность, но я не думаю, что политика была самым главным его интересом.») [7]. Несмотря на это, попытка разобраться в драматических взаимоотношениях писателя с политическим контекстом вызывает у англоязычных исследователей Платонова наибольшую сложность, потому что, в отличие от других писателей, его очень трудно отделить от революционного творчества жизни, в то время как многие исследователи идут от влияния контекста на Платонова и его героев. Эту сложность восприятия Платонова отмечали русские писатели-эмигранты, которые, публикуя свои заметки и статьи о Платонове за рубежом, предостерегали от однозначных, упрощенных оценок восприятия фигуры писателя и его творчества. Г. Адамович в своей статье «Шинель» (1939) призывал читателей Платонова воздержаться от соблазна увидеть в Платонове «противника революции»: «Повторяю, во избежание недоразумений, что он отнюдь не ведет борьбы с революцией, с большевизмом: будь это так, его не печатали бы <...>. Нет, Платонов<...> стремится к углублению, к очищению того дела, которое могло бы оказаться де-
лом революции.» [1, с. 298]. В 1973 году И. Бродский, чье мнение о писателе до сих пор является «неоценимым оселком» для профессиональных читателей Платонова, в предисловии к билингваль-ному изданию «Котлована», обходя стороной «антисоветизм» писателя, подчеркнул сложность и неоднозначность его взаимоотношения с социальным контекстом и говорил о том, что «было бы неверно и ненужно пытаться оторвать Платонова от его эпохи» [5, 164].
Следует подчеркнуть, что и Адамович, и Бродский, осознавая всю неоднозначность советского писателя, не хотели, чтобы творчество Платонова рассматривалось искаженно, через существующий на Западе стереотип о советской литературе. Безусловно, их позиция оказала влияние как на формирование интереса к Платонову среди англоязычной аудитории, так и на «политическую» направленность этого интереса. Ругательные критические статьи А. Фадеева, Л. Авербаха, А. Гур-вича и оценки эмигрантов Г. Адамовича, И. Бродского невольно сформировали на Западе неточное и предельно упрощенное представление о Платонове как о талантливом писателе, находящемся в оппозиции к советскому строю.
Начиная с конца 80 - начала 90-х гг. XX века англоязычные исследователи обращаются к изучению художественного языка (Т. Сейфрид) и философских связей Платонова с мировой литературой (Э. Тески, А. Ливингстон), к исследованию жанровой природы его произведений (А. Ливингстон, Д. Бетеа, Ф. Буллок , К. Уокер). Однако и здесь можно говорить о том, что старый стереотип по-прежнему работает в отношении Платонова. Исследуя поэтический язык произведений Платонова, исследователи неизбежно пытаются доказать, как этот «по-лифоничный и дизъюнктивный» язык работает «против» Советского государства, говоря о том, что «... and the narrator stands on unidentifiable distance from events» («.платоновский повествователь стоит на необозримой дистанции от описываемых им событий») [12, р. 154]. Так, в статье специалиста по русской литературе Кембриджского университета Р. Полонски можно прочитать о том, что Платонов, будучи «великим поэтом», но «слабым философом», «впитал набор ложных и опасных идей европейских мыслителей конца XIX века, смешал их с марксистским материализмом и с помощью какой-то непостижимой алхимии претворил их в свои великие произведения <.>» [4, с. 89].
Невозможность осознать историческое и культурное единство Платонова с окружающей его действительностью, с одной стороны, подталкивает англоязычных исследователей на поиски новых тем
УЧЕНЫЕ ЗАПИСКИ
в его творчестве, вооружаясь различными теориями (психоанализ - Э. Найман; гендерная теория -Ф. Баллок, Э. Боренштейн), с другой - приводит к более «дробному» восприятию текстов Платонова, что до сих пор побуждает зарубежных исследователей интерпретировать произведения писателя, опираясь на один из этих контекстов.
Трудность освоения творчества писателя выразил английский исследователь и переводчик Р. Чандлер в своем устном докладе на прошедшей в сентябре 2009 г. VII Международной научной конференции, посвященной 110-летию писателя. «Платонов, - говорил он, - чрезвычайно, чрезвычайно сложный и талантливый писатель. В его произведениях мы находим множество аллюзий из русской классики, философии, политических докладов, советских лозунгов, выступлений Сталина. Его тексты “работают на многих уровнях”».
В приведенной цитате привлекают внимание три симптоматичных акцента. Во-первых, это искреннее признание трудности и известной недоступности феномена Платонова для англоязычного исследователя (степень «чрезвычайно» усилена дваж-
ды); во-вторых, обращает на себя внимание неспособность соотнести между собой различные источники творчества писателя (классическая литература, философия, политика); в-третьих, судя по перечисленным формам советской политической жизни рубежа 20-30-х годов, преимущественный акцент делается на политическом и пропагандистском контексте творчества писателя. Подобная «дробность» восприятия текстов Платонова является одним из общих признаков, присущих видению Платонова англоязычными критиками.
При этом неизменно подчеркивается важность политического контекста, доказательством чему служит заголовок одного из последних интервью с Р. Чанлером в английской онлайн газете «Guardian.co.uk»: «Andrei Platonov: Russia’s greatest 20th-century prose stylist?» An anti-Stalinist author who died in obscurity in 1951 may be the greatest Russian writer of the last century» («Андрей Платонов: величайший русский писатель XX века? Писатель-антисталинист, умерший в 1951 году, является, возможно, самым великим русским писателем прошлого столетия.») [9].
2.
3.
4.
б.
б.
7.
В.
10.
11.
12.
Библиографический список
Адамович Г. Шинель / Г. Адамович // С того берега: критики русского зарубежья о литературе советской эпохи. Критическая проза. - М., 1996. - 384 с.
Бетелл Н. «Путешествия англичанина в поисках России». - М., 2002. - 480 с.
Мануковский М.В. Стереотипы сознания в межкультурной коммуникации: Учебное пособие. - Воронеж, 2005. - 100 с.
Полонски Р. К.А. Баршт. Поэтика прозы Андрея Платонова. Xудожественная антропология Андрея Платонова // Знамя. - № 8. - 2002. - С. 89- 90.
Brodsky J. Preface // Platonov, Andrei The foundation pit. A bilingual edition. - Ann Arbour: Ardis, 1973. - 284 p. Brown E. J., Buried Treasure: Platonov and Bulgakov // Russian literature since the Revolution. - Cambridge: Harvard University Press, 1982. - 413 c.
Chandler Robert. Weights and measures. The New Yorker [Электронный ресурс]. - October 22, 2007. - Режим доступа: http://www.newyorker.com/online/2007/10/22/071022on_onlineonly_platonov, свободный. - Загл. с экрана
Hingley R. Russian writers and Soviet society: 1917-1978 / Ronald Hingley. - L. : Weidenfeld and Nicolson, 1979. - 157 с.
Kalder Daniel. Andrei Platonov: Russia’s greatest 20th-century prose stylist? An anti-Stalinist author who died in obscurity in 1951 may be the greatest Russian writer of the last century. Guardian.co.uk [Электронный ресурс]. -February 18, 2010. - Режим доступа: http://www.guardian.co.uk/books/2010/feb/18/andrei-platonov-robert-chandler, свободный. - Загл. с экрана.
Olcott A. Foreword// Andrei Platonov, Chevengur /translated by A. Olcott. - Ann Arbour: Ardis, 1978. - 333 p. Proffer C.R. The remarkable decade that destroyed Russian йmigrй literature / Carl R. Proffer // The Third wave. -Ann Arbor: Ardis, 1984. - P. 81- 86.
Seifrid T. Andrei Platonov. Uncertainties of Spirit. - Cambridge, 1992. - 288 p.
M.M. KATKOVA
PERCEPTION OF A. PLATONOV’S WORKS BY ENGLISH-SPEAKING XXTH CENTURY CRITICS
1
9
Article under discussion illustrates dynamics and perception of Andrei Platonov’s works by Englishspeaking critics of the XXth century. Recalling the history of interest to the writer’s work in the West, the article attempts to identify reasons for the prevalent stereotype about the writer in the modern English-speaking audience.
Key words: Andrei Platonov, stereotype, perception, English-speaking critics.
