CC BY
31
Е. Л. МУРАТОВОЙ и И. Г. СОКОЛОВА.
Творческая история ..Посмертных записок старца Федора Кузьмича" Л. Н. Толстого ')•
Е. Muralowa. und I Sokolow —Die Entstehungsgeschichte von L. N. Tolstoi's „Memoiren des Greises Feodor Kusmitsch".
Die vorliegende Arbeit besteht aus zwei Teilen: der Bearbeitung des Textes selbst uud der Untersuchung über den Prozess der Entstehung dieses Werkes.
Im ersten Teil wird folgendes festgestellt:
1. Tolstoi's Schriften über Feodor Kusmitsch bestehen aus drei Varianten des Manuskriptes, deren Reihenfolge bei der Analyse derselben deutlich wird.
2. Die vorhandenen gedruckten Texte dieses Werkes sind kombinierte, wobei keiner von ihnen als „kanonisch" gelten kann.
Im zweiten Teil der Arbeit wird bewiesen, dass:
1. Die schöpferische Tätigkeit Tolstoi's in der letzten Periode seines Lebens in zwei Bahnen sich bewegte: der Weg des Künstlers geht im Geleise seiner alten Traditionen (.Krieg und Frieden*, .Anna Karenina"); der andere Weg, der ausschliesslich moralische Ziele verfolgte, bewegt sich auf der Linie der Schöpfung volkstümlicher Erzählungen und biblischer Legenden. So wird das Schaffen der letzten Periode zu einem Kampf zwischen Tolstoi dem Künstler und Tolstoi dem Moralisten, wobei der letztere den Sieg behält.
2. Gleichzeitig mit der Arbeit an seinen künstlerischen Werken führt Tolstoi ein Tagebuch. Zwischen diesem Tagebuch des Autors und den .Memoiren" besteht eine stilistische und inhaltliche Ähnlichkeit.
Последовательность рукописей 5).
В Рукописном Отделении Всесоюзной Академии Наук находятся три варианта рукописей .Записок": по сообщению (письменному)заведующего московским музеем Л. Н. Толстого — это все, что написано автором о Кузьмиче.
') Данная работа студ. 4-го к. Отдел, яз. н лнтсрат. Е Д. Муратовой и И. Г. Соколова выполнена под руководством А С. Долинина в семинарии по истории русской литературы XIX в.
3) При копировании текста рукописей соблюдались следующие условные знаки:
Слова зачеркнутые — [ |.
Слова, вставлснние по тексту * *
Слова, вставленные нал текстом, оговаривались в примечании.
Стопа, нсдописанныс автором: < >.
Текст рукописей переписан по старой орфографии; знаки препинания н абзацы лаются по рукописи.
" Первоначальный вариант написан от руки автора; второй вариант перепечатан на машинке, при чем по тексту имеются значительные исправления и дополнения (два листа), сделанные рукой автора. Третий вариант напечатан на машинке, — по тексту имеются поправки рукой автора.
Такая последовательность рукописей вскрывается при анализе работы Толстого над этими тремя вариантами.
1. Зачеркнутые слова и фразы предполагаемой первой редакции не вошли в предполагаемый второй и третий вариант рукописи:
I - 4 >).
Я [минуты дкЬ простоялъ тутъ] стоялъ. кагь заколдованный, глядя на то. какъ шагал ь этотъ несчастный. I — 6а.
Имя дано мнt было (моей бабкой] но желашю [моей] бабки.
11-4. Ill—9.
Я стоялъ, как ъ заколдованный, глядя на то какъ шагалъ этитъ несчастный
II - б. III — 18.
Имя дано viiit было по желашю бабки.
Это явление можно еще с большей ясностью проследить на целых отрывках, зачеркнутых в первой редакции и не вошедших во вторую и третью.
В рук. I. ст. 6, после слов „Сибирская тайга близъ КраснорЪ-ченска" идет отрывок с описанием кельи старца, начинается он со слов „Зв. пишу это въ построенной для меня кельи" и кончается: .сгЬны голыя только въ переднемъ". Дальше отрывок прерывается словами „Родился я 72 года тому назадъ" и кончается: „отцомъбылъ Импе-раторъ Австр. и Король Пруссюй*. Первый отрывок Т. отчеркивается на полях под № 2, а потом совсем зачеркивается вместе с последующим описанием кельи от слов „в углу икона Божьей матери* и кончая .только отъ мороза трещать [деревья] „Следовательно, в предполагаемой рукописи первой остается иезачеркнутым отрывок со слов »Родился я" и кончая .отцомъ Импер. Австр. и король Прусс.". Во втором и в третьем варианте картина представляется такою на ст. 6. p. II после слов .Сибирская тайга близъ КраснорЪченска" следует незачеркнутый выше приведенный отрывок. То же явление можно наблюдать на ст. 5, p. I с отрывком: ,съ [этого дня 8 ноября]" и в р\к. И, ст. 4; III, ст. 14.
2) Зачеркнутые слова и фразы второй редакции не вошли в предполагаемый третий вариант.
Рук. П. ст. 2.
И, вегнувшнсь домой я какъ [какъ пи въ чемъ не бывало) будто освободился.
Рук. Н, ст. 3.
[она вся исковеркана, вся во власти дьявола, похоти, тшсслашя] н вгЬ мои преж- 1 шя желай ¡я
Рук. II, ст. 6.
Она подошла ко м«гЬ въ саду и назвала себя [Встр-Ьча съ ней произвела на меня очень сильное впечатлЬше). Было это—
Рук. III. ст. 10.
И. вернувшись домой, я какъ будто освободился
Рук. III. ст. 13. н nefc мои лрежи!я желан!я
Рук. Ш, ст. 13.
Она подошла ко мнЬ въ саду и назвала себя. Было это...
3) Слова и фразы, вставленные над текстом в первую редакцию, вошли во вторую, а в слова и фразы вставленные над текстом второго варианта вошли в третий и написаны там уже в строчку.
1) Римская цифра дает номер варианта, арабская страницу рукописи.
'Я
Ь
Рук. 1, ст. 5. И всЪ мон прежшя желанЫ отречен1е отъ престола отчасти съ рисовка», съ желашем удивить опечалить [другихъ] людей
Рук. I, ст. 10. Другое важное собыпе въ связи со смертью Соф. Ив. былъ переход!. нашъ в ъ м у ж с к I я руки казначеев къ намъ воспитателемъ
Рук. II,ст1. Я столько разъ раз-рЪшавш1й это наказан!е никогда не шмаль этого зрЬлиша
Рук. II, ст. 1. Мрачный (и дурныя] мысли исчезли н я пошел 1, къ и г р а в ш е м у местами на солиц( морю.
Р. II, ст. 3.
II - 10.
III—7.
III - 7.
4) Слова и фразы переписаны из первой редакции во вторую и из второй в третью и зачеркнутые уже в них
I. ст. 10. Гордость, сознаше сво.-го ве-лнчш снисходительное отношеше къ людям.
I — 6. Доктора сказали про него, что его положсн!е безнадежно и что смерть его дЪло нескольких!, дней.
II — 12. Желалъ обвалить заваленку ока об вал (.'на.
II — II. А такъ н смЪю я поб.тЬднЪл отъ оскорблен!я.
11—10. Зачеркнуто. II-4. Зачеркнуто.
III — 33. Зачеркнуто.
III — 32 А такъ и cutio я нечаянно что за важность.
5) Незаконченные фразы первой редакции заканчиваются во второй
I р., ст. 4. И странное дЪло (»то, очевидно было дьявольское влечете] мысль объ убитой чувственной красавнцЬ Настасьи н объ разсЪкаемомъ шпицрутенами тЪломъ
солдата
II рук.. ст. 1. добавляется: сливалось въ одно разражающее чувство.
6) Во второй вариант, напечанный на машинке вставлены рукописные листы II—7 вставлен целый лист с описанием комнаты Ал-ра „комната въ которую пом-Ьстили меня". В р. I, ст. 10 этот отрывок лишь начат и в ней же зачеркивается II—11 вставлен в машинный текст рукописный .какой-то торжественный день". В первой рукописи этот отрывок отсутствует. Во второй же редакции при разработке исполнения плана бегства вставлен мотив заболевания лихорадкой II —4. Внесенное во вторую редакцию целиком переносится в третий вариант рукописи.
Доказательством таковой последовательности рукописей может служить тот факт, что все изменения композиц. порядка, как перестановка отрывков в предшествующих вариантах внесена в последующие. _
Первое издание посмертных художественных произведений Льва Н-ча вышло в 1911 году, но .Записки Федора К-ча", относящиеся к этому циклу произведений, по цензурным условиям не были напечатаны в этом издании.
Впервые .Записки" были напечатаны в Берлине в 1912 году во втором издании посмертных произведений (см. список изданий .Записок").
В России в первый раз .Записки" были напечатаны в жур. .Русское Богатство" за 1912 год, кн. 2. В этом же году, а также и в последующие годы „Записки" или выходили отдельным изданием, или входили в полное собрание произведений Т.
/
Как только вышла в свет февральская книга журнала „Русское Богатство", она тотчас же была, по постановлению Санкт-Петербург-ского К-та по делам печати конфискована за напечатание „Записок". Однако, в скором времени (20-го марта) арест был снят, и „Записки" было разрешено напечатать с условием исключения из них 16 строк 1„Людямъ, не имевшимъ несчастья" и т. д.), из дневника К-ча за 13 декабря".
В последующих изданиях „Записок" (за исключением берлинского) те места текста, в которых дается или характеристика или действия высочайших особ (Александры и Екатерины), вычеркнуты цензором.
Так, например (даем текст „Записок" издания -Русское Богатство" 1913 года), стр. 24 после слов:
„Я величайший преступник" следует многоточие до слов: „верилъ тому"... Следует читать: „Я величайший преступник, убийца отца, убийца сотен тысяч людей на войнах верил тому"... — и т. д. (стр. 214 берлинск. издание); на той же странице после слов! „трупъ замученного" следует вставить слово „мною".
Страница 26 после слов: ,они были участники" следует вставить слова: „моего преступления" (стр. 216) страница 42 после слов: „это выражеше глаз" вычеркнута цензурой следующая фраза: „о которомъ вспоминаю теперь с омерзешем" (стр. 230) и на странице 44 после слов: „по всем вероялям былъ" следует читать: „нашим дедом" (231).
Издание „Записок" без цензурных исправлений в России появилось в 1920 году в издании государственного издательства, которое является перепечаткой берлинского издания.
При сличении печатных текстов с рукописями выяснилось, что текст „Записок" сводный, при чем ни в одном издании (так же и у Черткова) об этом не было упомянуто.
Кроме того, канонического >) текста „Записок" нет совершенно: текст берлинского издания каноническим считать нельзя в виду значительных исправлений редактора в тексте *).
Наиболее „доброкачественными" изданиями являются издания „Записок" под редакцией Черткова, Бирюкова и журн. „Русское Богатство"; остальные издания представляют собой перепечатку издания „Русского Богатства" и были изданы только для рынка, в виду большого интереса к легенде.
В издании „Записок" графа Амори и книгоизд. „Звезда" имеются статьи о бродяге Кузьмиче, когда-то жившем в Сибири около гор. Томска.
Список изданий.
Посмертные художественные произведения Л. Н. Толстого том Iii (стр. 211—236). Издание „Свободного Слова" В. и А. Чертковых. Berlin. J. Ladyschnikow Verlah g. m. b. H. 1912 r. .Русское Богатство" февраль, кн, 2, за 1912 год. „Посмертные записки старца Ф. К-ча" изд. журн. „Русского Богатства" СПБ. —1913 г.
') Авторами этой работы канонический текст составлен, но в виду отсутствия места в настоящем сб ринке, не может быть напечатан.
*) Характеристика текстов составлена, но по тем же причинам не печатается
У
Издание .Посредник" № 1080. СПБ. 1912 г. Полное собрание соч. Л. Н-ча Толстого. Изд. Сытина под ред. Бирюкова. 1912-1913 г., т. XX.
Посмертные художественные произведения Л. Н-ча Толстого, т. I. Второе дополненное издание Московского Т-ва „Образование" (год не указан).
Издание В. Врублевского. СПБ. 1912 г. Издание графа Амори. СПБ. 1912 г. Издание книгоиздательства „Звезда" (год не указан}. Издание Гиз .Хаджи Мурат" и др. произведения 1920 г. Пт.
Для осмысления творческой работы Толстого над .Записками старца Федора Кузьмича" необходимо выйти за пределы самого произведения и присмотреться к его окружению.
В 80-х годах перед Т. встает вопрос об отношении искусства к жизни и о роли его в ней Разрешение этого вопроса у Т. тесно связано с разрешением вопросов морального и социального порядка. Занимаясь им весь последний период своею творчества, Т. решает его так: вся жизнь на земле должна быть исполнением воли бога, и назначение искусства указывать путь к выполнению ее. Отсюда становится понятным и устремление Т. к новым формам искусства. Понимание роли искусства, связанное с идеей посланничества. выводит Т. на путь религиозного и народного искусства. Творчество в последний период концентрируется на темах, разрешающих этические проблемы, и очень часто новых для Т. формах — записок-дневников.
Замысел .Записок старца Ф. К." и работа над ними относится к последнему периоду творчества Т. По воспоминаниям Бирюкова t (Биография Л. Н. Толстого, т. III, стр.229 изд. Гиз). Л. Н-ч в 1894 г. первый раз в кругу своих близких рассказывает легенду об Александре I. Вторичное упоминание мы находим в дневнике Л. Н-ча (Дневник Толстого 1895—J899 г.г. изд. Чертковым 1916 г.) за 97 г. в записи от 13,XII на ряду с другими записанными для художественной обработки сюжетами находим сюжет об Александре I. Непосредственная же работа над этим сюжетом относится к 1905 году.
Таким образом легенда об Александре занимает внимание автора в отдельные моменты на протяжении десяти лет.
В ней Т. не интересует освещение действительного события, об этом он пишет в письме к князю Михаилу Николаевичу следующее: „Пускай исторически доказана невозможность соединения личности Александра и Кузьмича, легенда остается во всей красоте и истинности.—Я начал было писать на эту тему, но едва ли не только кончу, но едва ли удосужусь продолжать. Некогда, надо укладываться к предстоящему переходу. А очень жалею. Прелестный образ", (статья В. Г. Короленко .Герой повести Л. Н. Толстого" изд. „Записок" „Русск. Богат." стр. 15).
С ее обработкой Т. связывает разрешение стоящих перед ним нравственно-религиозных проблем. Легенда дает богатый материал для задания, упомянутого в дневнике в 1898 г., — „создать художественное произведение, в котором бы ясно показать всю текучесть человека". Эта легенда дает возможность сказать в художественном слове, что единственной целью в жизни является самоусовершенствование путем служения богу, и что все остальные поставленные людьми цели—ошибки и заблуждения.
Главной темой произведения должны были быть переживания Александра в момент его душевного переворота, которые приводят его к другому герою „Записок"—Кузьмичу.
К этим переживаниям Т. думает подвести читателя путем постепенного развертывания жизни Александра, которая дается с точки зрения Кузьмича. Отсюда является необходимость такой формы, в которой было бы возможно сплетение этих двух нитей, и были бы оправданы рассуждения и обобщения, необходимые Толстому. Таким требованиям и отвечает выбранная Т. форма дневника.
Обращаясь к рукописям, мы видим, что автор начинает „Записки" именно так. В первом варианте (I—1) после заг лавия их, как посмертных записок бывшего императора, должно было следовать содержание самих записок:
.Посмертныя записки (бывшаго русскаго Императора Александра Псрваго писанный нмъ въ Сибири гдЬ онъ прожнлъ модъ именемь) сгарца Федора Кузьмича |27 лЪтъ] и умершаго |на занмк-Ъ вблизи города Томска въ 1864 году| [въ Сибири блнзъ города Томска] 20 января 1864 года (записки эти были намъ содержлше этих записокъ) въ |слЪ-дуюшее) Сибири близ)» города Томска на занмкЬ купца Хромова*.
Но в этой же рукописи, как мы видим, заглавие „Записок" перерабатывается, и дается как заглавие „Записок* старца, и кроме того, автор вставляет предисловие, которое является необходимым, как мотивировка для опубликования „Записок".
В этой части „Записок" задача автора сводилась к изложению признаков (или событий), по которым бы читатель мог знать, во-первых, о бегстве Александра и, во-вторых, о Кузьмиче, как о бывшем Императоре.
Характер стиля этой части „Записок" напоминает стиль научной статьи, где автор стремиться дать объективное изложение совершившихся событий.
Самые .Записки" делятся на две части: дневник Кузьмича, оза- . главленный „Моя жизнь" и вводную часть к нему с описанием бегства Александра. Вводная часть нужна была автору для того, чтобы в конце концов вывести К-ча—Александра после кризиса.
Изложение главного сюжета повести — жизни Александра дается в форме отдельных картин-воспоминаний, вставленных в рамку дневника. Характерно начало самих записок: „Спаси Богь бесцЬннаго друга моего Ивана Григорьевича"... и. т. д. Построение дневника идет в двух планах: в одном из них дается герой воспоминаний Александр, в другом—непосредственно К-ч. Дневник является связывающим звеном между отдельными воспоминаниями Александра и организующим началом в композиции всего произведения.
Выше нами была сделана попытка обосновать появление замысла обработки легенды в определенный период творчества Толстого. Он в ней хочет высказать свои взгляды моралиста-проповедника, но высказать их в художественной форме. В „Записках" и сталкиваются эти два начала, борьба которых еще ярче вскрывается в процессе творческой работы Т.
На всем ее протяжении Т.-художник борется с Т.-моралистом и в конце концов уступает художнику, подчиняясь доминанте произведения.
Для доказательства выставленного нами положения обратимся к рукописям: в рукописи (I—10; дается описание величия Ал-дра, которое в рукописи второй (II—11) из статического описания отдельных признаков разрабатывается автором в сторону художественной детализации.
1-Ю
И какъ не ошалЪть когда на теб! одЪ-ваютъ ленту черезъ плечо, [ввели] какъ награди, когда при твоемъ проЪздЪ [солдаты выб-Ьгаютъ] всь сннмаютъ ш шкн и солдаты отдають честь. К< гда ты видишь что старые люди счастливы если ты ска <алъ нмъ ласковое слово.
11-11
Какой-то торжественный л нь и мы Ъдемъ по Невскому въ огромномъ высо-комъ ландо [мы| Два брата и Н. И. Сал-тыковъ
Мы сидимъ на первомъ мЪсгЬ. Два напудренныхъ лакея въ красныхъ ли-вреяхъ стоять сзади
Весеншй ярюй день.
На мггЬ расстегнутый мундиръ бЪлый жнлетнкъ а на немъ голубая андреевская лента* и т. д.
Кроме этого отрывка в рукописи (II—7) вставлено детальное описание комнаты Александра:
.Вь (большойi обширной комнатЬ этой съ тремя [боль] высокими окнами по сре-дннЪ ея среди четырехъ колоннъ прикрЪплеыъ къ высокому потолку бархатный балдг-•хинъ съ шелковыми занавесками до полу (кругомъ балда]. Подъ балдахнномъ поставлена кроватка жел1.:шая съ кожаиымъ тюфякомъ (по] подушечкой и легкиггь англшскимъ одЪилом. Кругомъ балдахина баллюстрада (по? ') выше] въ два аршина вышины, такъ чтобы посетит, ли не могли близко подходить. Въ комнат^ никакой мебели |за], только позади балдахина постель кормнлшш".
На протяжении всех воспоминаний Ал-дра нет прямого указания на то, что в его воспитании обращали внимание на физическую сторону. Вставленный отрывок, разработанный с мастерством художника и подчеркивает то обстоятельство, что в воспоминании ребенка осталась только забота о его физическом воспитании. Значение вставлен-' ного отрывка становится еще яснее благодаря сокращению в той же рукописи отрывка, характеризующего отношения ребенка к Гесслер.
Вычеркиваш ем этого места уничтожается всякий намек на какое-то воспитание кроме физического:
.Прлсковья Ивановна (Геслер] англичанка была длиннолицая рыжеватая всегда серьезная англичан» -. Но злто когда она улыбалась она разаявала вся н нельзя было держаться от улыбки |она учила меня] (я понима.ть тогда уже что бабушка лаже уважала се. Пр. Ив. учила меня и ученье ея б<ыло> такое спокойное умное съ ней я старался съ и мнЪ было весело, а съ Сов. Ив. всегда скучно]*. (1—7а).
В этой же части „Записок" Т. дает портрет каждого вводимого им лица. Портреты большю частью в то же время и характеристики даются путем выделения характерных деталей. Так дан портрет главного героя, творческая работа над которым и ограничилась указанием только характерных черт.
Надо отметить, что автор потому работает над этим местом, что здесь задание дать характерное, осложняется другим заданием: уловить бросающееся сходство со Струменским:
.Когд' же я стоялъ в толпЪ людей стоявших позади рядов и смотрЪвшихъ на зрЪ-лише, я |над| лоста.тъ лорнетъ, взглянулъ и чуть не уналъотъ охватнвшаго меня ужаса |шсл мен] нысокШ челов+.къ съ привязанными къ штыку обнаженными руками нсъго- f ловой кое-rat .мЪвшсй уже от крови разгЬченною б ta о ti сутуловой спиной, человгЬкъ *тотъ былъ я, был мой двойннкъ. Топ, же рость, та * с сутуловая спина та же лысая голова, т+. же баки без усовъ |тоть же рот] rt. же скулы, тотъ же ротъ и Tt же голубые глаза и (ютъ же роть] но роть не улыбаюииПся" отъ вскрикнванИ! при ударахъ и глаза не умиленные ласкающие а страшно выпяченные и то закрывакншеся, то открывавшееся. Когда я немного опомнился и успоконл(ся] (и понял что это такое] я узналъ этого человека и понялъ что это такое.
') Вопросительный знак, поставленный в скобки, показывает на неразобранное слово в рукописи.
ЧеловЪк этотъ 6<ылъ> СтруменскЮ, солдатъ [унтеръ оф| левофланговый унтер-офииеръ ä-eft роты Семеновскаго полка своею известный всьмь гвардейнамъ по своему сходству со мною. Его шутя назыпалн Алекс. II*. (I — 4).
Единственным лицом не отмеченным Т. является вначале отец Александра, но в рукописи (III — 24), в отрывке, передающем свидание Ал-ра с уезжающим за границу отцом, Т. вставляет следующее: „и вы-бЪжалъ изъ комнаты, стуча своими высокими каблуками". Это сразу оживляет образ императора Павла. Ограничиваясь беглой обрисовкой портрета, Т. останавливается подробно лишь на разработке портрета бабки Ал-ра.
В первой редакции портрет Екатерины был дан сейчас же после портрета Гесслер и Бенкендорф (I - 7а), но во второй редакции той же рукописи он оказался уже переделанным:
I—7а I—9а
Бабушка у которой я жи.ть казалась мнЬ Бабка ласка ia хвалила меня и я лю-> верхом ь согсршенств.1 одно мое желаше бнлъ' ее несмотря на отталкивающий было быть такимъ же какъ она |я же) меня меня (?) дурной запахъ который нссм >тря огорчало та что я не былъ женщина. на духи всегда ст ялъ около нея особенно
когда она меня брала кг себ! hj колами И еще непр1ятны мне были ея ру н [белый] чистым желтоватый сморщенный. как1я-то скользкая, гляниовнтыя съ пальцами загибающимися вглубь и далеко неестественно оттянутыми обнаженными ногтями.
Глаза у нея были мутные усталые почти мертные. что вместе съ улыбающимся бсчзубымъ ртомъ придавало тяж •-лис но не отталкивающее впечатлите. Ее окружало такое обожаЫе пок.юненк-что я приписывалъ это выраж'.-nie гллть (о котором), я вспоминаю теперь с омер-зен1емъ)') ея трудамъ освонхъ народ.т. какъ мне внушалось это*.«
Переделка портрета бабушки произошла в процессе работы Т. потому, что данный в начале портрет, как' совершенство, не вязался с общим фоном воспоминаний, где все дурно и плохо. Останавливается же Т. на нем более подробно, чем на всех остальных потому, что по ходу всего развития сюжета видно, что Екатерина должна быть одной из центральных фигур повести.
К работе Т. как художника относится проработка им момента бегства Ал-ра в вводной части к дневнику „Моя жизнь". Эта, сравнительно небольшая часть должна была вместить в себя и самый момент бегства и причины, побудившие к нему Ал-ра. Последний мотив должен быть главным мотивом произведения, и поэтому Т. выходит из положения следующим образом: он дает лишь сжатую схему переживаний Ал-ра, художественно оправдывая это словами Кузьмича: „Как1Я душевныя муки я пережилъ что совершилось въ моей дуигЬ... я разскажу въ своемъ Mtcrfe. Теперь же опишу сумыя дЬйств!я мои*... (I — 2) и все внимание Т. устремляет на разработку действенной части произведения—на момент бегства. Он несколько раз переделывается Т. в сторону большей правдоподобности случившегося. Вначале Александр прямо приступает к исполнению бегства; в этой же рукописи Т. вставляет план бегства, благодаря которому для читателя становится ясной возможность его исполнения.
') Скобки поставлены автором.
Самое исполнение вначале автор начинает с отрывка, в котором Ал-р использует суеверие; но этот отрывок автор несколько раз перерабатывает как неубедительный и вставляет момент заболевания Ал-ра лихорадкой. Эта переделка окрашивает в другой тон весь эпизод: он делается правдоподобным.
1-5.
Съ [этого дни) 8 нояб. начались мои обманы и приготовления [пачалъ я съ того что] Каю. разъ было так тлю. темно днгмъ что <?/
Я эажегъ св1,чн Анисимовь войдя въ комнату затушнлъ св+.ч» и [сказ] когда я спро-силъ зач'Ъмъ онъ это дЪлаеть онъ сказалъ, что это дурная примата, что сслидиемь го-ряп. снЪчн значить къ покойнику я воегю ь-зовался этнмь и всЪиъ д-Ьлаль намеки что у меня есть предчувствие скорой смерти У числа я обыкновенно склъ бриться и обрЪзалсм |ниже] около подбородка
Щ—14
9 я какъ нарочно забол'Ьлъ лихорадкой я проболЪлъ около недЪлк во время которой я все больше и больше укрЪплялса въ своемъ намЪренш и обдумывалъ его Шестнадцатаго я всталъ и чувствовалъ себя здоровымъ. Въ этотъ день я какъ обыкновенно брился и нечаянно сильно oбptзaлcя около подбородка.
Как художник Т. много внимания уделяет работе над языком, при чем надо отметить, что работа в этой плоскости сосредоточена исключительно в той части, где героем является Ал-р.
Все многочисленные поправки, не меняющие смысла высказываемых положений, а лишь уточняющих его, относятся именно к этой части;
(1—6) „имя дано было бабкой" исправлено в этом же варианте: .по желашю бабки".
(1 — 4) „не доходя улицы съ зеленымъ домомъ" исправлено: „угла с зеленымъ домомъ" (111—7).
' К работе над отделкой языка относится также сокращение одно-значущих предложений:
(И—2) .Я стоялъ какъ заколдованный... не могъ двинуться съ м-Ьста..." в этом же варианте последняя часть зачеркивается.
Примеры аналогичные вышеприведенным многочисленны и разбросаны почти на каждой странице рукописей.
В этой же части идет работа и над образностью языка:
1—4 „Я пошелъ к морю", во втором варианте (И—1) вставлено: .игравшему мЪстами на солнцЪ морю".
1 4 .Солнце поднималось", во втором (II—1): „солнце только что поднялось". Последняя вставка дает понятие не просто утра, а очень раннего часа его.
Надо также отметить употребление в этой части французских оборотов и отдельных слов, что придает особый оттенок этой части дневника.
Совершенно в другом направлении идет работа, где героем выступает непосредственно Кузьмич. Если по вышеприведенным примерам можно было судить о Т., как о художнике, то здесь выступает Т.— моралист. Кузьмич в противоположность Ал-ру дается на фоне библей-ско-народного сказа с его медлительностью повествования. Сам по себе дневник представляет недейственную часть произведения. Он весь наполнен рассуждениями К-ча, многочисленными цитатами из евангелия и молитв и частичной стилизацией под них; каждый введенный в него мотив служит автору отправным пунктом для высказывания по тому или иному поводу. Это вскрывается при анализе портрета. Если в первом плане работы Т. каждое введенное лицо давалось как известный образ, то о введенных в эту часть дневника лицах мы не имеем
/
никакого представления: здесь только имена — Марья Мартемьяновна, Никанор Иванович. Они только толчок для отправления мысли К-ча-
,Съ ней вм-ЬсгЬ npitxa.il, ея зять Ннканоръ Ивановъ тотт. самый к<оторый> лва.гь меня поселиться въ его доме и потомъ не иереставая преслЬловллъ меня своими посешешнми. Ник<аноръ> Ив<ановичъ" этотъпелнкое для меня иску шен(е. Не могу преодолеть антипатж отвращсн!я къ нему. Ей Господи даруй мне зретн прегрешешв моя и не осуждать брата моего. А я вижу все его согрЪшен1я, угадывая ихъ съ проницательностью злобы, вижу все его слабости и не могу победить |отвраше| аитнпат)и къ нему къ брату моему, къ носителю такъ же как'ь я божественнаго начала. Что знз-чнть такт чувства...* и т. л. (I—8; 1—9).
В дневнике все внимание устремлено исключительно на внутренний мир героев. Внешний мир почти отсутствует, он является только до некоторой степени стимулом для высказывания того или иного суждения К-ча.
Стилистическая работа в этой части заключается главным образом в устранении некоторых деталей, которые так или иначе могли бы „помешать" заданию автора.
Обратимся к работе Т. над пейзажем. Собственно, пейзажа, как такового в произведении нет, есть лишь отдельные фразы так или иначе исполняющие его роль, но они разбросаны по всему произведению и нигде не сконцентрированы в картину. Пейзаж обычно служит концовкой в записях К-ча; есть попытка использовать его для оттеие-ния душевного состояния К-ча: „Вышелъ на дворъ. С л-Ьвой стороны потухли ярк«я звезды въ уднвительномъ сЬверномъ аянж. Какъ хорошо! Как хорошо!" (I—9).
Работа Т. идет по линии сокращения этого и без того очень скудного пейзажного материала. Т. пытался начать .Записки" так:* .Весна. Все цв-Ътетъ и радуется...", но в этом же варианте вся фраза им зачеркивается.
На странице шестой первого варианта Т. зачеркивает подробное описание кельи К-ча.
.Въ келье моей 5 шаговъ ширины и 8 длины келье. Сплю я на кровати нзъ двухъ досокъ на коал ах ъ съ деревянной подушкой и пробыналъ Стены голыя только въ переднею. углу икона Бож. матери образа и подареннаго мне Александра Невскаго У стола бревенчатой [стены] две одна скамья [но на другой я] сижу я на лавке передъ сосно-вымъ столикомъ на [и] столе распятие евангел!е [и] псалтырь [и| моя тетрадь и баночка съ чернилами перочинный кожъ подарокъ игумена и [пуч] гусиныя перья На стене виентъ лосиный халатъ Окна замерзли*.
Одновременно с этим зачеркивается намечавшаяся попытка нарисовать картину природы:
.На дворе должно быть градусовъ 40 [тихо но не очень холодно] [ноги зябнуть мне тепло мои въ валенкахъ а руки трясутся] Я только что иакололъ лровъ на ¡автра и с<грел(ся) Ноги теилыя въ валепкахь но руки трясутся отъ работы и не могуть хорошенько очинить перо. Благодарю Бога что близорук1е глаза до сихъ поръ хорошо вилять вблизи. На дворе тихо только изредка отъ мороза трешатъ деревья* (там же)
Выбрасывая из дневника все, что не может быть использовано в нем для обобщений или рассуждений, Т. в процессе работы больше и больше внимания уделяет рассуждениям.
Так кончая день 13 декабря (I—10) словами: „А топоръ тупъ и наточить неч-Ьмъ" следующий день начинается слонами: .продолжаю вчерашнее" и далее прямо идут воспоминания. В последующем же * варианте (II—11а). Толстой помечает этот день 16 декабря и вставляет целый отрывок, в котором приводит рассуждение К-ча о жизни—как как о вечном желании:
► 1
1—10.
.А топор 1. тупъ и наточить нечемъ да и не умею [я же]...
Продолжаю вчерашнее. То что я пишу про свое детство я пишу б'льше по разска-замъ и чало [разск] то что про меня раз-сказывали перемешивается съ гЬмъ что я испытала...
И—11а
16 декабря. .3 дня не писал?. Быяъ нездоровъ. Читал ъ евангелье но не могъ вызвать въ себе [ш] того понимашя его того обшешя съ Богомъ к<оторыя> испы-тывалъ прежде... (следует большой отры-вок'ь, после которого идутъ слова: .продолжаю вчерашнее").
Судя по ходу работы Т. над рукописями, Кузьмич начинает вытеснять собою Александра. Это оправдывается не только количественным соотношением страниц, но и роль К-ча становится все активнее, его лицо становится заметным в каждом мотиве произведения. Если и раньше жизнь Ал-ра до кризиса давалась через точку зрения К-ча, то в процессе творческой работы это все больше и больше подчеркивается автором.
Из пр-ния изгоняется постепенно все, что не прошло через оценку К-ча и давалось, как непосредственное восприятие впечатлений детства Александра. Из пр-ния выбрасывается все, что могло бы придать воспоминаниям интимность и более .теплый" оттенок. В начале (I—3—> .особенно съ нею съ Лизой", в этой же рукописи: .женою".
Вначале (I—9): .братомъ Костенькой", потом: „Константином" или „рыженькж карапузикъ брать Костя" (1—10) первые два слова вычеркиваются (II—10).
Сюда же можно отнести и приведенную выше разработку портрета бабушки. Она не дается, как воспоминание любимой в детстве бабушки, а отношение К-ча и здесь выступает в след. словах (I—9): .выражеше глазъ [о которомъ вспоминаю теперь съ омерзей ¡ем]". То же самое можно наблюдать на разработке обобщений и выводов.
Яркий пример можно видеть на следующем:
1—10
Людямъ не имЪвшнмъ несчастья родиться |пр] в Царской семье я думаю трудно представить себе всю ту извращенность взгля-довъ на людей на свои отношешя къ нимъ которыя испытывали мы, испытывалъ я гордость сознаше своего величия снисходительное отношеше къ людямъ съ детства вкореняются в душу.
11—10
...испытывалъ я (со слов: .гордость* и до слова: „в душу* зачеркивает автор, и отрывок разработан в следующем виде) вместо того естественнаго [сознатя] ребенку чувства зависимости отъ взрослыхъ и старшихъ, вместо благодарности за все блага, которыми пользуешься намъ внушалось [вместо] уверенности в томъ что мы особенныя существа которыя должны быть удовлетворяемы не только всеми возможными для [гордость сознаше своего нелич!я самонадеянное отношение къ людямъ съ детства вкореняются в душу] людей благами, но которые одннмъ своимъ словомъ, улыбкой не только расплачиваются за все блага но награждаютъ и делаютъ людей счастливыми Правда отъ насъ требовали учтиваго отношешя къ людямъ но я .тЬтскимъ чутьемъ пони-малъ что это только видимость и это делается не для нихъ, не для техъ съ кЪмъ мы должны бы :н быть учтивы, а для себя, для того, чтобы еще значительнее было свое велич1е.
Ил. Леи. Го». Пел. Цистит.
14
I—9а
ТЪ главные вопросы которые стоять передъ всеми людьми и на которые мудрые ишуть и находягь ответы и легкомысленные [не] стараются отстранить' забыть. Я такъ и сделалъ какъ и свойственно было ребенку.
или
1-3
11-10
свойственно было ребенку и особенно в точъ [об) м!ре в к оторомъ> ж иль
Я отстранилъ отъ себя эту мысль, забылъ про смерть жмлъ такъ какъ будто ее нетъ и вотъ дожилъ до того, что она стала страшна мне
III-6
Я презиралъ всехъ людей и эти то презренные люди ихъ мнеше только н было для меня интер.сно важно.
меня интересно важно.
Только ради него я (жилы и дЬйство-валъ.
Кроме указанных выше примеров, ту же работу у Т. мы находим и в водной части пр-ния, так, например, нагнетание мотивов с целью усилить какое-либо место пр-ния ст, 5а первого варианта.
.И [а] всЬ мои прежн1я желашя... вернулись с новой силой"; во втором варианте ст. 3 мы имеем; „вернулись теперь (с новой силой] Но вернулись с новой силой и съ полной искренностью уже не для людей, а только для себя, для души" или тамъ же имеемъ (I — 5а)... .круг жизни б<^ылъ> пройденъ только для того чтобы вернуться къ тому юношескому [р] вызванному раскаяшемъ желанно уйти от всего, чтобы жить для души своей..." Вариант II ст. 3 „[чтобы жить для души своей]... и дальше следует вставка: „но вернулись безъ тщеслав1я, без мысли о славЪ людской дл[я| себя дл[я] Бога".
В эту же сторону разрабатывается эпизод с Сашей Голицыным.
1-10.
Саша Годицынъ игравшШ со мной в (?) толкяудъ меня и сделалъ мне больно [И не Что ты толкаешься? вскрнкъ] Как ты смеешь (толкаться! А такъ и смёю Я побледнель отъ оскорблешя
III-32.
. и сделалъ мне больно. Как ты смеешь?
— А такъ и смею. Я нечаянно, что за важность. Я [побледяелъ] чувствовалъ какъ кровь прилила мне къ сердцу огъ оскорблешя [и пожаловался Н. И.) и злобы
Переменой слов Саши: „А такъ и смЪю" на „нечаянно" подчеркивается испорченность Ал-ра и несправедливость окружающего.
В своем стремлении усилить мотив, сделать "его еще ярче Т. доходит до извращения исторической действительности так в „Записках* является искажением описание характера жены Ал-ра ').
Рядом с указанной работой идет в том же направлении работа над теми местами произведения где даются душевные переживания героя: 1-4. . II—2.
Главное чувство мое было то, что де- Главное чувство мое было то, что мне лается надъ этимъ двойиикомъ моимъ должно надо было сочувствовлть тому что дела-было делаться надо мной. лось надъ этимъ двойиикомъ моимъ если
не сочувствовать, то признавать что делается то что должно быть и я чувствовалъ что я не моп. А между темъ я чувствовалъ что если я не признаю что это хорошо то я лолженъ признать что вся моя жизнь все мои дела все дурно и мне надо сделать что я давно хотелъ сде-__лать—все бросить уйти исчезнуть
') Смотри примечание В. Г. Черткова к .Запискам*.
То же самое мы видим в первом варианте рукописи — дается смерть Софьи Ивановны Бенкендорф—здесь только фиксируется факт смерти, но во втором варианте он более разработан с целью подчеркнуть событие, так как с ним связано переживание Ал-ра, которое в свою очередь необходимо для рассуждений К-ча по поводу легкомысленного отношения людей к такому вопросу, как смерть и жизнь:
I—9а.
Важнымъ собьшемъ за »то время была смерть Софьи Ивановны Бенкендорфъ Случилось это вечеромь въ нашей комнате при бабушке. Софья Ивановна [встала] хотела показать бабушке и быстрыми шагами пошла |ввелъ] кг двери Вдруп. она пошатнулась и упала [но] сбежались люди насъ увели Но на другой день мы узнали что она •умерла
II—9.
Случилось это вечеромь въ [нашихъ ком -иатахъ] Царскомъ при бабушке Соф<ья> Ив<"ановна> [хотела показать бабушке новые наши плати и быстрымъ шагомъ пошла въ дверь] только что привела насъ после обеда и что-то говорила улыбаясь как вдругь лиио ее стало серьезно она зашаталась [к] прислонилась къ двери скользнула по ней и тяжело упала. Сбежались люди насъ увели...
Подводя итоги творческой работе Т. над рукописями „Записок", приходим к подтверждению высказанного ранее положения. На всем протяжении работы идет борьба между моралистом и художником, и победа остается за первым. Если в первых вариантах рукописей Т. стремится уничтожить места, которые слишком ярко подчеркивают тенденциозность (I—6): „И что же душа? Она вся во власти дьявола, похоти и тшеслав1я"... во втором варианте эти строки совершенно вычеркиваются (II—2) или в III—20 вычеркиваются слова: „а мы дали ей кокошники, сарафаны и считали себя расквитавшимися"... то в последний вар. III—4 вставляется мотив, в начале худож. произвед. определяющий его задание: так, в 1—2 начало записи дневника ничем не мотивировано, Кузьмич думает использовать свое уединение, в третьем же варианте он пишет повесть своей жизни для того, „чтобы она была поучительна людям".
В процессе работы К-ч, как таковой, вытесняет Ал-ра, и лицо художника скрывается — выступает лицо пророведника-обличителя.
При анализе творческой работы вскрывается, что Т. гораздо больше работает над той частью пр-ния, где героем является Александр. Дневник К-ча почти не носит на себе следов поправок Т., кроме указанного выше стремления к концентрации сюжета и освобождения его от побочных мотивов. Это обстоятельство становится совершенно ясным, если мы выйдем за пределы пр-ния. Стиль дневника К-ча, его корни лежат в народных рассказах.
Страхов отмечает, что уже в 80-ые годы JI. Н-ч увлекается народным языком и тщательно записывает язык богомолок. С этого же момента Т. начинает перечитывать библию, его настольной книгой делается евангелие. К моменту работы над К-чем мы имеем уже народные рассказы, притчи и обработку повестей („Ходите в свете" и др.) в духе библейской легенды. Все меньше и меньше уделяя внимания худож. работе в последние годы своего творчества, Т. занимается ведением ежедневных записей дневника, куда и проникает этот стиль библейского сказа и поучений. При беглом знакомстве с дневником Т. бросается в глаза сходство со стилем „Записок": дневник К-ча обычно является обрамлением воспоминаний Ал-ра, то же самое построение и у Т. Здесь начало и концовка, являются рамкой для содержания записи. В дневниках Т. находим следующие концовки после описания рассуждений и выводов: „Писал до обеда. Теперь два часа. Иду обедать" или „Теперь 10 ч. вечера иду ужинать"... и т. д.
или начало записей: „Пропустил шесть дней. Казалось мало думал за это время, немного писал, рубил дрова и хворал, но много пережил"... и т. д., после чего обыкновенно идут описания переживаний.
Знакомство с дневником Т. помогает нам осмыслить почему в творческой работе Т. дневнику К-ча уделяется гораздо меньше внимания, чем воспоминаниям Ал-ра. В нем этот стиль оправдан поставленным худож. заданием и органически сливается с героем повести, старцем Федором К-чем. Выход за пределы самого пр-ния помогает глубже вскрыть место „Записок" в творчестве Т. „Записки" соприкасаясь с посмертными пр-ниями Т., всеми корнями уходят в творчество последних лет.
В дневнике за 1896 г. Т. записывает следующее: „Искусство-микроскоп, который художник направляет на тайны своей души и показывает эти общие тайны всем людям. Искусство должно сказать правду о душе человека" (стр. 47 Дневники за 1895—199 г. изд. Черткова). И начиная с „Воскресения" Т. во всех своих худож. произведениях пытается сказать эту правду, беря психологический процесс не в статическом виде, а работая над его диалектикой. Благодаря этой работе Т. удается построить целый сюжет, который и разрабатывается им во всех произведениях последнего периода.
С „Воскресенья" через „Записки сумасшедшего", „Отца Сергия* и до „К-ча" можно протянуть одну сюжетную линию. Все только что названные пр-ния имеют одного и того же героя, поставленного автором в разные положения и разрешающие по-разному один и тот же вопрос. Идя дальше, надо отметить, что путь этой сюжетной линии лежит через дневник Толстого.
У Бирюкова (Биограф. Л. Н. Толстого, т. IV, гл. 7 стр. 82) помещена запись дневника за 1903 г. от 18 июня, где наряду с задуманными для обработки сюжетами Т. записывает под № 3 следующее: .описать себя во всей правде, со всеми моими слабостями и глупостями вперемежку, с тем что важно, хорошо в моей жизни"... и дальше:
„Все это важнее глупого Хаджи-Мурата".
В этом же месте Бирюков отмечает, что этому замыслу Т. не суждено было сбыться, но в этом же томе в своих воспоминаниях Бирюков дает выписку из дневника Т. за 1905 г., где Т. упоминает о своей работе над „Воспоминаниями" наряду с работой над Александром ').
В тех же выписках Б. из дневника Т. за 1905 год находим:
13 XII. „Вчера продолжал Александра I, хотел писать „Воспоминания", но не вышло".
17/Х11. „Писал немного Александра. Но плохо, пробовывал писать „Воспоминания" еще хуже".
Из этих выписок видно, как шла работа над „Записками". Она шла параллельно с обработкой „Воспоминаний" самого Т.
По этим же выпискам видно, что работа над „Воспоминаниями" не ладилась у Т.
Принимая это во внимание, основываясь на замечании Бирюкова о неисполнении замысла Т. можно предположить, что работа над Ал-ром вытеснила работу над „Воспоминаниями", а, может быть даже отдельные моменты их частично „перекочевали" в „Записки". Последнее предположение подтверждается следующими сопоставлениями:
Ч Бирюков. Биография Л. Н. Толстого т. IV, гл. IX, гтр. 115.
Выписка из дневника Т. 1905 г. 9/Х1Г. Как-то на днях молился Богу, понимая свое положение в мире по отношению к Богу, и было хорошо.
17/ХЛ.
Два дня совсем ничего не писал. Все нездоров желудком был очень сонен умственно и даже' духовно ничего не интересует. Такие периоды я еще не привык переносить спокойно.
Рукопись .Записок*.
1—7. (Дневника К-ча>.
Вчера ночью въ темноте молился. Ясно соэнавалъ свое положение въ мфЪ: я вся моя жизнь есть нЬчто нужное тому, кто меня нослалъ и [делать это нужное) я могу делать это нужное Ему и могу не делать*.—и т. д.
II—12-
3 дня не писалъ. Былъ нездоровъ. Читал ь Евангел1е и не могь вызвать въ себе того понимания его. того обше-шя съ Богомъ что испытывалъ раньше...
И это такъ и это я чувствую когда я здоровъ но когда я вчера третья го дня багЬлъ желудкоиъ я не могь вызвать этого чувства и хоть не противился смерти, не могу желать приближеше къ ней. Да такое состоян!е есть состоя-ше сна духоянаго надо спокойно ждать...
Вопрос о том, что „Воспоминания" частично „перекочевали" в „Записки" может быть окончательно решен после опубликования дневников Т. более позднего периода.
