CC BY
142ТУРЦИЯ И РОССИЯ: ВОЗМОЖНО ЛИ СТРАТЕГИЧЕСКОЕ ПАРТНЕРСТВО?
А.Г. Ибрагимов
Бакинский Государственный Университет,
Баку, Азербайджанская республика
Аннотация. В статье рассматриваются турецко-российские отношения с упором на возрастающую роль «новых держав» в меняющемся глобальном порядке. Турция, являясь давним членом западного блока и кандидатом на членство в Европейском союзе (ЕС), желает играть более активную роль как независимая держава, как на региональном, так и на глобальном уровнях. Особенность турецко-российских отношений связано с тем, что обе страны имеют имперское наследие и воспринимают себя как решающих региональных и глобальных субъектов, что иногда выходит за рамки их реальных возможностей. Этот элемент несоответствия между ожиданиями и способностью четко различает как Турцию, так и Россию от многих других держав. В то время, когда обе страны сталкиваются с относительным удалением от ЕС и США в результате их более агрессивных внешнеполитических шагов, их соответствующие геополитические взгляды на более высокий международный статус дополняют их партнерство, несмотря на острые разногласия по таким вопросам, как Сирия. Неудачи в сотрудничестве Турции с США, сильная антиизраильская риторика и «флирт» с Шанхайской организацией сотрудничества вызывают обеспокоенность ее западных союзников. Тем не менее, учитывая давние дипломатические, экономические и военные связи Турции с Западом, хотя и в последние годы Турция проводит более независимый курс внешней политики, особенно перед лицом растущего разочарования процессом членства в ЕС, Турция не намерена полностью отделиться от Запада и отдать приоритет отношениям со своими неспокойными соседями.
Ключевые слова: Турция, Россия, взаимозависимость, стратегическое партнерство, конфликт
После многолетних конфликтов и антагонистических отношений между Турцией и Россией в период «холодной войны» на основе ряда двусторонних соглашений, а также на основе свободного регионального интеграционного соглашения в рамках проекта Черноморского экономического сотрудничества (ОЧЭС) за относительно короткий период в два десятилетия сложилось значительное партнерство1. Более того, эта связь сложилась в то время, когда США и Европа продолжали служить в качестве основного ориентира для Турции, страны, которая десятилетиями сохраняла свою приверженность таким западным институтам, как НАТО и ЕС, несмотря на серьезные неудачи в отношениях с Брюсселем. Мы считаем, что, несмотря на растущую экономическую взаимозависимость и дипломатические инициативы со стороны президента Турции Реджепа-Тайипа Эрдогана и президента России Владимира Путина в последние годы, двусторонние отношения по-прежнему характеризуются значительными элементами конфликта. Хотя продолжение взаимодействия между странами является позитивным событием, мы считаем концепцию стратегического партнерства преувеличением турецко-российских отношений на современном этапе их эволюции. Стратегическое партнерство будет сложно обеспечить до тех пор, пока сохраняются значительные разногласия в геополитических ориентациях и политических взглядах государств.
Одной из ярких черт последних трех десятилетий турецко-российских отношений является углубление многомерного характера экономической взаимозависимости. Рост экономических отношений между Турцией и Россией был глубоким. Значительные отношения развивались в области торговли, инвестиционных связей и строительных работ, а также туризма и потоков рабочей силы. Этот рост произо-
1Akturk, §ener. "Turkish-Russian Relations after the Cold War (1992-2012)." Turkish Studies 7, no. 3 (2009), p.337-364.
шел и на фоне растущего человеческого и культурного взаимодействия1.
Двусторонние экономические отношения имеют три основных аспекта: торговля, инвестиции и туризм. Объем торговли между Турцией и Россией увеличился с 4,5 млрд. долл. США в 2000 г. до 33,4 млрд. долл. США в 2012 г. Однако впечатляющее увеличение торговых отношений имеет однобокий характер, поскольку торговый дефицит Турции за последнее десятилетие значительно увеличился. Согласно данным за 2012 год, торговый дефицит Турции с Россией увеличился до более чем 20 млрд долл.
Второе измерение растущей взаимозависимости между Россией и Турцией - инвестиционный канал. Строительные фирмы Турции в течение последних нескольких десятилетий существенно инвестировали в российский рынок. Общий объем строительных проектов, выполненных турецкими фирмами в период с 1972 по 2012 гг., увеличился до более чем 39 млрд. долл., большинство из которых были проведены за последнее десятилетие2. В этом контексте следует отметить растущее участие частных субъектов в двусторонних отношениях. Хотя прямые иностранные инвестиции занимают относительно низкую долю в двусторонних экономических отношениях, последняя тенденция указывает, что турецкие фирмы начали значительно инвестировать в российские рынки.
Возрастающее экономическое и человеческое взаимодействие также побудило ряд турецких банков открыть новые филиалы в России. Можно утверждать, что важнейшим аспектом возникающей взаимозависимости между сторонами является институционализация двусторонних экономических отношений. Создание Совета сотрудничества высокого уровня в мае 2010 г.стало поворотным моментом в отношениях между Россией и Турцией в плане экономических связей, поскольку
1 Кудряшова Е. Активизация российско-турецких отношения: сущность и перспективы. МГИМО, Известия, № 5(26),2012.
2Ozdal, Habibe. Turkiye-Rusya ili§kileri: Rekabet-ten Cok Yonlu i§birligine Rapor No. 2013-6, USAK Raporlari. Ankara: USAK Yayinlan, 2013.
Объединенная экономическая комиссия составляла одну из трех основ этой новой институциональной структуры3 .Обе страны также сосредоточивают свое внимание на развитии промышленного сотрудничества в сфере энергетики, металлов и автомобилестроения, а также в финансовом и инновационном секторах.
Третьим аспектом растущей взаимозависимости в отношениях между Турцией и Россией является туризм. В апреле 2011 г. вступили в силу безвизовые поездки в течение 30 дней между Россией и Турцией -исторический рубеж, усиливающий взаимодействие на уровне общества, а также подразумевающий взаимное доверие. Благодаря высокому спросу со стороны российских гостей, Турция продлила безвизовый период поездки до 60 дней в мае 2012 г. Масштабы туризма, мобильности рабочей силы и межбрачных отношений - в соответствии с нынешним рисунком примерно в 300 тыс. чел. - отражают растущее человеческое взаимодействие между Россией и Турцией в последние годы. Эти цифры показывают, что отношения выходят за пределы экономической взаимозависимости и все чаще воплощают важные социальные и культурные компоненты. Глубокий характер отношений подразумевает, что они, вероятно, будет более долговечными.
Соглашение о ЧЭС было подписано в 1992 г. Россия и Турция были основными странами по существу «региональному интеграционному проекту Юг-Юг», что означает, что ни одна из вовлеченных стран, особенно на ранних стадиях становления, не была страной с избытком капитала, способным действовать как двигатель роста для региона в целом4. В качестве инициатора проекта ЧЭС особенно важна для Турции. Тургут Озал, тогдашний президент, был ключевым действующим лицом в воплощении этой идеи в 1992 г. После вступления в силу его Устава он
3 Kanbolat, Hasan. 2012. "Davutoglu in Moscow: New Era in Turkish Russian Relations." Today's Zaman, January 23.
4 Aydin, Mustafa. Regional Cooperation in the Black Sea and the Role of Institutions. Perceptions. Journal of International Affairs 10, no.3(2005): 57-84.
стал официальным юридическим лицом как «региональная экономическая организация» 1 мая 1999 г. Содействуя достижению целей экономического сотрудничества и регионализма, ЧЭС стремится внести свой вклад в обеспечение безопасности и стабильности в регионе посредством экономического сотрудничества в качестве основного приоритета.
Ожидалось, что проект ЧЭС создаст определенную экономическую и политическую стабильность и определенную единообразие в экономической политике и нормативных стандартах, создав силу притяжения для прямых иностранных инвестиций из других регионов мира, особенно из соседнего ЕС. Во многих отношениях ОЧЭС похожа на ведущее региональное соглашение Юг-Юг в Латинской Америке, Меркосур. В то же время можно было бы утверждать, что степень институционали-зации интеграции и координации политики была более глубокой в МЕРКОСУР, чем в ОЧЭС.
ОЧЭС осталась свободной схемой интеграции по нескольким взаимосвязанным причинам. Во-первых, ни одно из ключевых государств, участвующих в проекте, не хотело делегировать национальные государственные полномочия наднациональному органу. В российском случае было очевидно, что делегирование значительной автономии ЧЭС приведет к уменьшению российского влияния. Это было бы неприемлемо для такой глобальной державы, как Россия, которая считает себя региональным гегемоном не только на Черноморском пространстве, но и на постсоветском пространстве. Во-вторых, более институционализированное и жесткое членство в ЧЭС потребует значительного делегирования полномочий наднациональному органу. Сама гибкость ЧЭС позволила ей сосуществовать с ее более формальным, институционализированным партнером, ЕС, не вызывая серьезных трений или непреодолимых юридических проблем. В-третьих, более глубокий элемент, который ограничивал более формальное и институционализированное взаимодействие между государствами в регионе Черного моря, заключался в отсутствии общих норм.
Например, не было достигнуто консенсуса в отношении демократических ценностей и практики в области прав человека, сопоставимых с консенсусом в ЕС. ОЧЭС характеризовалась сосуществованием различных политических режимов. В-четвертых, в регионе отсутствуют финансовые ресурсы для значительных внутрирегиональных трансфертов, канал для большего делегирования автономии и более формальный процесс интеграции.
Общее восприятие ЧЭС в течение двух десятилетий — это проект, который имел ограниченный успех. В рамках межправительственного соглашения регулярно проводятся встречи глав государств. Однако степень политического сотрудничества была довольно ограниченной. Организация также была в значительной степени неспособна вызвать политические изменения и урегулировать крупные межгосударственные конфликты. Долгосрочные конфликты, такие как нагорно-карабахский, не поддались какому-либо механизму разрешения конфликтов. Тем не менее регион был довольно динамичным с экономической точки зрения, о чем свидетельствует взаимозависимость, сложившаяся между странами-членами ЧЭС за последние несколько десятилетий. Хотя Россия и Турция являются основными движущими силами и основными бенефициарами этого процесса, другие соседние государства также выиграли. В этом смысле ЧЭС может рассматриваться как пример процесса интеграции снизу-вверх. Торговля, инвестиции и потоки людей могут создать значительный экономический динамизм и взаимозависимость, способствуя стабильности и безопасности, несмотря на отсутствие общих политических норм и сильную региональную идентичность.
По сравнению с ЕС, ЧЭС представляет собой другой стиль интеграции. Другими словами, ЧЭС представляет собой случай гибких границ со слабыми правами, в которых выгода получается главным образом из частных экономических обменов. Напротив, ЕС представляет собой пример жестких границ со значительными перераспределяющими выгодами. Мы можем утверждать, что сложившиеся между Тур-
цией и Россией сильные экономические отношения в значительной степени эволюционировали в результате ряда двусторонних шагов, встреч на высшем уровне и договоров. ЧЭС косвенно способствовала этому, но не находилась в центре данного процесса. Феноменальный рост экономической взаимозависимости между Россией и Турцией иллюстрирует степень взаимопроникновения между державами. Тем не менее, отношения все еще не достигают «стратегического партнерства». Критическое различие между двумя странами заключается в расхождении геополитических союзов и интересов. Эта разница между двумя государствами была проиллюстрирована в контексте сирийского кризиса. Однако чрезмерное вовлечение Турции в Сирию также вызывают озабоченность. В сирийском контексте Турция активно добивалась смены режима, чтобы свергнуть президента Башара Асада, который вел жестокую войну против противников своего режима. С другой стороны, Россия поддерживает режим Асада и принцип государственного суверенитета Сирии. Появление самопровозглашенного Исламского Государства Ирака и Леванты (ИГИЛ)1 еще более осложнило ситуацию как для Турции, так и для России. Расхождения в подходах Москвы и Анкары к радикальным исламистским группам и сепаратизму добавили новое измерение к уже существующей напряженности в отношении двусторонних отношений. Россия весьма критично расценивала мягкое отношение Турции к ИГИЛ. Из Москвы также высказывались критические замечания относительно политики Анкары по курдскому вопросу после прекращения мирного процесса и возобновления вооруженного конфликта с ПКК.
Турецко-российские отношения по-прежнему сталкиваются с некоторыми проблемами в связи с военными конфликтами на Кавказе 2 .Например, в случае Нагорно-Карабахского конфликта Турция и Россия оказались на противоположных
1 Организация запрещена на территории РФ
2 Baev, Pavel K. Russia and Turkey in Conflict (Mis)management in the Caucasus. Policy Brief 06/2013. Oslo: Peace Research Institute Oslo, 2013.
сторонах, при поддержке Турцией Азербайджана и политике России, нацеленной на Армению. Роль посредника Турции в различных конфликтных ситуациях приобретает все большее значение для укрепления ее статуса в качестве ключевой региональной силы. Однако эта роль также ограничена сложной региональной динамикой. Учитывая значительное влияние России на Армению, по крайней мере молчаливое одобрение со стороны России имеет решающее значение для подлинного прорыва в Нагорно-Карабахском конфликте, который в настоящее время представляется маловероятным. В этом отношении российская стратегия будет в значительной степени зависеть от общего контекста американо-российских отношений. Можно смело утверждать, что углубляющееся экономическое сотрудничество между Турцией и Россией пока не привело к столь же сильному геополитическому партнерству, направленному на разрешение основных продолжающихся конфликтов в регионе. Более того, Турция будет испытывать неудобства с точки зрения разрешения таких конфликтов на Кавказе и своего давнего конфликта с Арменией, если она действует сама по себе и рассматривает Россию на двусторонней основе, а не действует совместно с ЕС, как страна-кандидат и потенциальный член Союза.
В целом, однако, поразительно, что геополитическое соперничество и конфликты, в то же время напряженные отношения серьезно не нарушили глубину двусторонних связей и степень экономической взаимозависимости, сложившуюся в течение последних двух десятилетий. Это свидетельствует о росте экономической взаимозависимости, особенно благодаря поддержке мощных заинтересованных сторон как внутри государства, так и за его пределами. Например, в контексте сирийского кризиса основные различия между правительствами Эрдогана и Путина, создавая значительную политическую напряженность, не привели к фундаментальному сдвигу в турецко-российских отношениях. Сирийский кризис показывает, что установление высокого уровня двусторонних отношений позволяет обеим сто-
ронам разделять экономические проблемы и геополитическое соперничество и избегать негативного распространения определенных разногласий в областях двустороннего сотрудничества. Однако, если расхождения по Сирии будут углубляться дальше, было бы гораздо труднее сократить негативные последствия в экономической сфере. Турция также выразила озабоченность по поводу необходимости сохранения территориального единства Украины и сохранения прав и безопасности крымских татар. Тем не менее, Турция не столь жестко критиковала Россию в отношении кризисов в Крыму и последующих политических волнений в Украине. Более того, отсутствие сотрудничества с США и ЕС в отношении санкций против России вызывало дальнейшую напряженность в уже напряженных отношениях Анкары со своими западными союзниками.
В ответ на западные санкции президент Путин запретил импорт фруктов и овощей из ЕС и весь импорт продовольствия из США. Анкара отреагировала на запрет, протянув «оливковую ветвь» России. Министр финансов Турции Н. Зейбекчи подошел к кризису между Москвой и ЕС и США как «возможность» для Анкары. Министр иностранных дел Турции М. Чавушоглу также признал, что Турция не хочет вступать в санкции ЕС против России, и подчеркнул, что Москва является важным торговым партнером Турции. Он также призвал другие страны ЕС «реалистично» думать о том, могут ли они обойтись без российского газа, отметив, что «каждая страна должна учитывать свои собственные интересы». Таким образом, к страху стран ЕС и США Анкара воспользовалась запретом на импорт продовольствия из стран ЕС, увеличив экспорт рыбы и мяса в Россию до рекордных уровней.
Еще одной серьезной проблемой для Турции в создании «стратегического партнерства» является асимметричный характер экономической взаимозависимости, построенной между Турцией и Россией на протяжении многих лет. В настоящее время Турция больше зависит от России, учитывая ее сильную зависимость от импорт-
ных нефтегазовых ресурсов. Вероятно, степень зависимости России от Турции со временем уменьшилась в результате роста и диверсификации собственного частного сектора, чего не было на ранних этапах перехода к рыночной экономике. Конечно, торговля между двумя странами представляет собой двусторонний процесс, и Турция создает значительные валютные запасы от деятельности своих строительных фирм и большого количества российских туристов, посещающих Турцию. Тем не менее эта структурная асимметрия в экономических отношениях Турции с Россией может, естественно, ограничить переговорные возможности с Москвой.
Усилилась глобальная борьба за доступ к энергоресурсам и контроль над ними. Россия, США, ЕС и Китай являются основными глобальными акторами со значительными интересами и влиянием в Каспийском регионе, в то время как Турция, Азербайджан и Иран являются региональными акторами. Задача, связанная с транспортировкой каспийских энергоносителей на международные рынки, еще более усложняет динамику между поставщиками энергии, странами транзита энергии и потребителями энергии, превращая «трубопроводную политику» в неотъемлемую часть великой энергетической игры. В этом отношении Турция становится все более значимой как страна транзита энергии, стремясь стать «энергетическим центром», критическим для европейской энергетической безопасности1.
Критически важной частью этих инициатив является энергетический коридор Восток-Запад, инициированный интенсивным сотрудничеством между Турцией, Азербайджаном, Грузией и США. Энергетический коридор нацелен в первую очередь на транспортировку каспийской и среднеазиатской сырой нефти, и природного газа на мировые рынки через безопасные альтернативные маршруты. Основными компонентами этого значитель-
1 Tekin, Ali, and Paul Williams. Geo-politics of the Euro-Asia Energy Nexus: The European Union, Russia and Turkey - New Security Challenges. New York: Palgrave Macmillan, 2011.
ного энергетического сотрудничества являются нефтепровод БТД, газопровод «Шах-Дениз» (Баку-Тбилиси-Эрзурум) и проекты Транскаспийского природного газа и их дополнительная инфраструктура. Завершение строительства трубопровода БТД было особенно значительным, поскольку оно открыло нероссийский маршрут транзита нефти, чтобы доставить не имеющую выхода к морю каспийскую нефть на мировые энергетические рынки.
Россия, как решительный игрок в области энергетической политики, предприняла значительные усилия, чтобы подорвать зарождающийся проект «Набукко», продвигая проект «Южный поток», поддерживаемый Газпромом, в качестве альтернативы. В настоящее время оба проекта отложены. Первоначально проект «Южный поток» был объявлен в 2007 г. и направлен на транспортировку российского природного газа европейским потребителям через Болгарию и Сербию в Венгрию и Австрию. Предполагалось, что самый короткий первоначальный маршрут пройдет через континентальные шельфы России, Украины, Румынии и Болгарии. Однако в результате газовых споров с Украиной российские власти начали рассматривать более длительный маршрут, идущий по исключительной экономической зоне Турции, для чего им было необходимо согласие прибрежного государства в соответствии с Конвенцией ООН по морскому праву, так как негативные последствия конфликта между Россией и Украиной показали, что чрезмерная зависимость от одного поставщика и транспортного маршрута стала очень рискованной для европейской энергетической безопасности.
Хотя Турция занимается разработкой международных трубопроводных проектов, она также сталкивается с необходимостью удовлетворения внутренних энергетических потребностей. Недостаточные внутренние поставки Анкары в сочетании с собственной чрезмерной зависимостью от российского природного газа ставят под вопрос энергетическую безопасность Турции. Несмотря на конкуренцию с Россией в контексте энергетического коридора Восток-Запад, Турция сильно зависит от
Москвы за свои собственные внутренние энергетические потребности. Следовательно, он пытается не отчуждать своего огромного соседа, сотрудничая с ним в других энергетических проектах, таких как «Голубой поток». Эта парадоксальная ситуация требует более всеобъемлющей энергетической стратегии для Турции, предполагающей более тесное сотрудничество с первичными глобальными и региональными акторами в поисках более сбалансированных отношений с Россией.
В этом контексте активизируется энергетическое сотрудничество между Турцией и Азербайджаном. В качестве новой энергетической инициативы 26 июня 2012 г. Эрдоган и президент Азербайджана Иль-хам Алиев подписали межправительственное соглашение о запуске Трансанатолийского трубопровода (TANAP) с первым газовым потоком, ожидаемым в 2018 г. Предполагаемый объем годового газового транспорта - 16 млрд.куб.м, 6 млрд. куб. м предназначено для внутреннего потребления в Турции, а оставшиеся 10 млрд. куб. м - в Европу. Ожидается, что через 15 лет мощность TANAP достигнет 31 млрд куб. м, что эквивалентно полной мощности Nabucco 1. Первоначально TANAP имеет более ограниченную сферу действия, но более высокую выполнимость. В середине 2013 года было принято решение о подключении TANAP к Трансадриатическому трубопроводу (TAP) для транспортировки азербайджанского газа в Европу. Из-за ограниченного объема этого проекта, который не полностью устранит альтернативные проекты, TANAP не получил ожесточенной оппозиции, которую Nabucco вызвал у России. Более того, в качестве балансирующего акта, чтобы успокоить Москву, всего через два дня после подписания меморандума о взаимопонимании для TANAP 28 декабря 2011 г., Турция и Россия подписали соглашение об использовании исключительной экономической
1 Kilavuz, M. Tahir, and §uhnaz Yilmaz. Restoring Brotherly Bonds: Turkish-Azeri Energy Relations. Washington, DC: PONARS (The Program on New Approaches to Research and Security in Eurasia) Eurasia Policy Memo 240. 2012.
зоны Турции в Черном море для транзита российского газа в Европу.
Глобальное энергетическое поле очень динамично и в последнее время стало свидетелем резких изменений, появившихся для ключевых игроков, начиная от последствий революции сланцевого газа в США и резкого падения цен на нефть на мировых рынках. В то время как падение цен на нефть представляет собой серьезную проблему для Москвы, что вызывает серьезные негативные последствия для ее экономики, особенно хорошая новость для Турции заключается в том, чтобы смягчить проблемы дефицита текущих потоков, возникающие главным образом из импорта энергии.
Во время своего визита в Анкару 1 декабря 2014 г. президент Путин объявил о решении отложить проект «Южный поток» стоимостью 45 млрд. долл. Главный исполнительный директор «Газпрома» А. Миллер также сообщил журналистам в Анкаре, что «проект закончился». Это явный признак того, что экономические связи России с Европой еще более затрудняются по мере того, как кризис в Украине сохраняется. Маршрут под Черным морем обеспечил бы «Газпрому» более прямой путь для поставок газа в Европу, план, которому ЕС недавно начал возражать, поскольку это уменьшило бы влияние Украины на Москву. В настоящее время Россия продолжает поставлять газ в Турцию по трубопроводу «Голубой поток», увеличивая поставки на три миллиарда кубических метров в год. В свете этих событий Турция еще раз подтвердила приверженность Анкары TANAP и ТАР важнейшими элементами «цепи» Южного газового коридора, а также турецко-российскому энергетическому сотрудничеству.
Еще одна новая область сотрудничества между Турцией и Россией — это область ядерной энергетики1. В рамках своей новой стратегии обеспечения энергетической безопасности правительство Турции планирует к 2023 г. построить три атомных электростанции. В то время, когда не-
1 Примаков Е.М.Турция: новая роль в современном мире. М., 2012.
которые страны пересматривают свои сценарии ядерной энергетики, турецкое правительство продемонстрировало политическую волю к реализации своих планов в области атомной энергии. В июле 2010 г. парламент Турции утвердил законопроект о межправительственном соглашении между Россией и Турцией о строительстве первой в Турции атомной электростанции в Аккую, городе в провинции Мерсин. Соответственно, российская государственная атомная энергетическая компания «Роса-том» построит и эксплуатирует атомную электростанцию в Аккую. Первый реактор, как ожидается, начнет выработку электроэнергии в 2019 г. Стратегия ядерной энергетики Турции основана на повышении энергетической безопасности, сокращении выбросов углерода и получения преимуществ передачи технологии. В то время как Россия представила коммерчески привлекательную сделку, некоторые серьезные проблемы все еще остаются. Турция расположена в зоне, подверженной землетрясениям. В дополнение к сейсмическим рискам также существуют риски утечки радиоактивных отходов, проблем с радиоактивными отходами и хранением, экологических рисков для морской жизни, проблемы безопасности защиты атомной электростанции от террористических нападений, риска аварий и потенциального кризиса распространения. Все это является серьезной проблемой. Существует также серьезная потребность в эффективном надзорном механизме, способном отслеживать каждый этап процесса2. Что касается отношений между Турцией и Россией, эта новая сделка будет иметь двойное воздействие. С одной стороны, это укрепит турецко-российские экономические связи и обеспечит еще более 20 миллиардов долларов российских инвестиций в Турцию, а также позволит передавать некоторые технологии. С другой стороны, это сделает Турцию еще более зависимой от Москвы. Тот факт, что россияне будут поддерживать собственность на АЭС после строительства, является важным фактором, под-
2 Ulgen, S. Nukleer Enerjiye Gegi§te Turkiye Modeli EDAM Report. Istanbul: EDAM, 2011.
черкивающим растущую асимметричную взаимозависимость Турции и России.
Турецко-российское экономическое партнерство также иллюстрирует пределы возникновения подлинно сильного «стратегического партнерства» между государствами с широко контрастирующими геополитическими перспективами. Это говорит о том, что постоянное углубление связей с Россией очень выгодно для Турции, но должны проводиться в более широких европейских рамках, подчеркивая сохраняющуюся актуальность кандидатуры в ЕС.
Более широкие последствия заключаются в том, что новые альянсы, основанные на значительной экономической взаимозависимости, внося вклад в стабильность и создание прочных партнерских отношений между государствами, также содержат некоторые фундаментальные недостатки. Учитывая характер асимметричной взаимозависимости, лежащей в основе таких союзов, важный рычаг более слабого партнера значительно ограничен по ряду ключевых вопросов или областей политики. В турецко-российских отношениях произошел сдвиг парадигмы от конфликта к конкуренции и, наконец, к сочетанию конкуренции и сотрудничества. Этот сдвиг отражается в сложной сети отношений, которая все ближе связывает этих исторических соперников. Тем не менее сохраняются политические и геостратегические проблемы раздора, а также асимметрия взаимозависимости, особенно в результате уязвимости Турции в связи с ее высокой энергетической зависимостью.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1.Akturk §ener. "Turkish-Russian Relations after the Cold War (1992-2012)." Turkish Studies 7, no. 3 (2009), p.337-364.
2.Aydin Mustafa.Regional Cooperation in the Black Sea and the Role of Institutions. Perceptions. Journal of International Affairs 10, no.3(2005):57-84.
3.Baev Pavel K. Russia and Turkey in Conflict (Mis)management in the Caucasus. Policy Brief 06/2013. Oslo: Peace Research Institute Oslo, 2013.
4.Balcer Adam. "The Future of Turkish-Russian Relations: A Strategic Perspective." Turkish Policy Quarterly8, no. 1 (2009): 79-90.
5.Bourgeot Remi. "Russia-Turkey: A Relationship Shaped by Energy." Russie.NEI.Visions, no. 69 (2013).
6.Cooley Alexander. Great Games, Local Rules: The New Great Power Contest in Central Asia. Oxford: Oxford University Press, 2012.
7.Eder Mine, and OzlemOz. "From Cross-border Exchange Networks to Transnational Trading Practices? The Case of Shuttle Traders in Laleli, istanbul." In Transnational Communities: Shaping Global Economic Governance, edited by M. L. Djelic and S. Quack, 82-104. Cambridge: Cambridge University Press, 2010.
8.Hill Fiona, and OmerTa§pinar. "Turkey and Russia: Axis of the Excluded?" Survival 48, no. 1 (2006): 81-92.
9.Kanbolat Hasan. 2012. "Davutoglu in Moscow: New Era in Turkish Russian Relations." Today's Zaman, January 23.
10.Kilavuz M. Tahir, and §uhnaz Yilmaz. Restoring Brotherly Bonds: Turkish-Azeri Energy Relations. Washington, DC: PONARS (The Program on New Approaches to Research and Security in Eurasia) Eurasia Policy Memo 240. 2012.
11.Kiniklioglu Suat, and ValeriyMorkva. "An Anatomy of Turkish-Russian Relations." Southeast European and Black Sea Studies 7, no. 4 (2007): 533-553.
12.Кудряшова Е. Активизация российско-турецких отношения: сущность и перспективы. МГИМО, Известия, № 5(26),2012.
13.Oni§ Ziya. "The Triumph of Conservative Globalism: The Political Economy of the AKP Era." Turkish Studies 13, no. 2 (2012): 135-152.
14.Ozdal Habibe, Turkiye-Rusya ili§kileri: Rekabetten Cok Yonlu i§birligine Rapor No. 2013-6, USAK Raporlari. Ankara: USAK Yayinlari, 2013.
15.Примаков Е.М. Typция: нoвaя poль в coвpeмeннoм миpe. М., 2012.
16.Tekin, Ali, and Paul Williams. Geopolitics of the Euro-Asia Energy Nexus: The European Union, Russia and Turkey - New Security Challenges. New York: Palgrave Macmillan, 2011.
17.Turkish Energy Strategy in the. 21st Century: Weathering Uncertainties and Discontinuities. Task Force Report. Istanbul: Global Relations, Forum, 2013.
18.Ulgen S. Nukleer Enerjiye Ge9i§te Turkiye Modeli EDAM Report. istanbul: EDAM, 2011.
Сведения об авторе: ИбрагимовАли-муса Гюльмуса оглу, доктор философии по политическим наукам, преподаватель кафедры «Международные отношения» Бакинского Государственного Университета (e-mail: ialimusa@mail.ru).
TURKEY AND RUSSIA: IS STRATEGIC PARTNERSHIP POSSIBLE?
A.G.Ibrahimov
Baku State University, Baku, Azerbaijan
Abstract. The article examines Turkish-Russian relations with an emphasis on the increasing role of "new powers" in a changing global order. Turkey, as an old member of the Western bloc and a candidate for membership in the European Union (EU), wants to play a more active role as an independent power, as at the regional and global levels. The peculiar-
ity of Turkish-Russian relations is due to the fact that both countries have an imperial heritage and perceive themselves as decisive regional and global actors, which sometimes goes beyond their real possibilities. This element of discrepancy between expectations and ability clearly distinguishes both Turkey and Russia from many other powers. At a time when both countries are facing a relative distance from the EU and the US as a result of their more aggressive foreign policy steps, their respective geopolitical views on a higher international status complement their partnership, despite sharp differences on issues such as Syria. Failures in Turkey's cooperation with the United States, strong anti-Israeli rhetoric and "flirting" with the Shanghai Cooperation Organization are of concern to its Western allies. Nevertheless, given Turkey's longstanding diplomatic, economic and military ties with the West, although Turkey has been pursuing a more independent foreign policy in recent years, especially in the face of growing disappointment with the EU membership process, Turkey does not intend to completely separate from the West and give priority to relations with its troubled neighbors.
Keywords: Turkey, Russia, interdependence, strategic partnership, conflict.
About the author: Ibrahimov Alimusa Gulmusa, Ph.D. in political sciences, lecturer at the Department of International Relations of the Baku State University (e-mail: iali-musa@mail.ru).
