CC BY
10
Tsypylma Darieva, Florian Mühlfried, Kevin Tuite (eds) (2018) Sacred Places, Emerging Spaces. Religious Pluralism in the Post-Soviet Caucasus. Oxford, N.Y.: Berghahn Books. — 246 p.
DOI: https://doi.org/i0.22394/2073-7203-2020-38-3-369-373
Сборник под редакцией Цыпил-мы Дариевой, Флориана Мюль-фрида и Кевина Тьюита входит в издательскую серию Anthropology of Space and Place, которая знакомит читателя с антропологическим взглядом на социальное и символическое наполнение пространств, элементов архитектуры и пейзажей. Авторы статей, вошедших в данный сборник, задались целью изучить значимость, жизнеспособность и «заметность» священных пространств Кавказа и опирались на этнографические материалы по микродинамике паломнических практик и нарративы о сакральных локусах.
Из вводной статьи мы узнаем о стремлении авторов развеять миф о «жестоком Кавказе». Подобное «расколдовывание Кавказа», на наш взгляд, задача уместная — регион до сих пор остается малоисследованным и экзотическим полем, которое для многих плотно ассоциировано с историей насилия, политическими, этническими и религиозными конфликтами.
По сравнению с другими постсоветскими пространствами, рассматриваемый в этом сборни-
ке кавказский регион отличается высокой степенью религиозного разнообразия. Здесь в непосредственной географической близости сосуществуют различные школы и направления ислама, христианства, иудаизма; конфессиональная и внутрикон-фессиональная многослойность дополняется не менее пестрой палитрой религиозных традиций, которые не укладываются в официальные конфессиональные рамки. Интересы официальных и неофициальных религиозных сообществ нередко пересекаются, подчас это приводит к открытому противостоянию и борьбе за священные пространства, практики и символы.
Другая специфическая черта постсоветского Кавказа — высокая степень вовлеченности властных структур и интеллектуальных элит в вопросы религии и веры. Авторы сборника уделяют значительное внимание проектам государственного строительства (state-building projects), где национальное, этническое и политическое нераздельно переплетаются с религиозным.
Статьи объединены не только географическом регионом,
но и рядом теоретических вопросов. Пять статей сборника являют собой попытку осмысления теоретической рамки «большой» и «малой» традиции, то есть противопоставления официальных (городских, мужских, публичных) и неофициальных (сельских, женских, скрытых) форм религиозности.
Основываясь на материалах, собранных в Верхней Сванетии, Нино Цередиани, Кевин Тьюит и Паата Бухрашвили используют рамку «большой» и «малой» традиции, чтобы рассмотреть устройство гендерных границ в сванских религиозных практиках и пространствах. В связи с этим авторы пишут о двух модусах замет-ности (visibility) священных мест: а) физическая заметность локу-са для всех людей, вне зависимости от их включенности в местное религиозное сообщество и б) за-метность священного места для групп внутри религиозного сообщества. В итоге применение рамки «двух традиций» позволяет исследователям убедительно прояснить связи между гендером, пространством и заметностью священных пространств Верхней Сванетии (p. 46-69).
Статья Хэге Туйе посвящена конфликту между «большой традицией» Русской православной церкви и «малой традицией» народного христианства в отдельно взятом сообществе. Точкой обострения конфликта
становится пространство кладбища и практики поминовения усопших в одной из станиц Краснодарского края. Вернувшись в станицу после долгого отсутствия в советский период, православная церковь пытается монополизировать сферу сакрального и делегитимизи-ровать практиковавшуюся в ее отсутствие поминальную обрядность, что приводит к размежеванию внутри станицы — часть жителей принимает «новые» порядки, другая продолжает следовать «старым» традициям.
Схожая ситуация описана в исследовании Левона Абрамяна, Гаяне Шагоян, Гоара Степа-няна и Заруи Амбарцумян: авторы рассказывают о конфликте между вернакулярным христианством и Армянской Апостольской церковью, который разворачивается на фоне цепи семи народных паломничеств в Ко-тайкской области. Армянская церковь занята своеобразной реконкистой — «захватом» или «возвращением» священных мест, а представители народного христианства вынуждены отступать и создавать новые святилища на безопасном расстоянии от святилищ, уже «отвоеванных» Церковью (р. 71).
Следующие два исследования посвящены сюжетам, где две традиции — «большая» и «малая» — не противостоят друг другу, но переплетаются и трансформи-
руются. Цыпилма Дариева описывает культ бакинского шиитского святого Мир-Мовсум-аги — здесь значимые характеристики двух традиций смешиваются: культ в равной степени важен для мужчин и женщин, властных элит и простых горожан, локализуется в городской среде и при этом несет в себе элементы сельской религиозности (р. 19-46).
Гамлет Мелкумян обращается к проблеме трансформации иерархических границ у езидов Армении. Формально, мюриды — низшая каста в сообществе езидов, однако положение дел меняется, когда мюриды начинают создавать свои собственные неформальные святилища и конструировать нарративы о мистическом опыте, который сподвига-ет их к созданию таких святилищ. В результате, заявив о праве на сакральное, мюриды повышают свой социальный статус, однако делают это, не отвоевывая уже существующие священные пространства, а создавая новые (р. 177). Автор замечает, что слом границ между «двумя традициями» и трансформация иерархии способствуют формированию демократических настроений внутри религиозных сообществ, в то время как сама природа статичных официальных иерархий и жестких сакральных границ подталкивает верующих к националистическим и сегрегационным взглядам (р. 197).
Уместность рамки «двух традиций» — не единственная проблема, освещенная в сборнике. Так, Флориан Мюльфрид заинтересован в другом вопросе — он пишет, что специфике совместного использования одного и того же священного места различными религиозными сообществами (sharing the sacra) было посвящено достаточно исследований, в то время как феномен отказа от такой совместности (not sharing) остается слепым пятном для исследователей религии (p. 151). На основе этнографических наблюдений в грузинском селении Рача, где бок о бок жили христиане и евреи, автор предлагает рассмотреть отказ от совместности, как особую форму позитивной коммуникации и взаимодействия. Автор указывает, что вопреки ожиданиям, отказ «делиться священным» может приводить к социальной стабильности и мирному сосуществованию соседствующих религиозных сообществ, строго блюдущих свои границы (p. 150-176).
О другом, на этот раз непродуктивном, типе совместности мы читаем в статье Сильвии Серрано. Исследователь описывает историю культурного комплекса Рабати в городе Ахалцихе на юге Грузии. Крепость Рабати была восстановлена централизованными усилиями грузинского правительства в период правле-
ния президента Михаила Саака-швили. Проект был задуман как символ толерантной и гостеприимной Грузии, страны, где мирно сосуществуют христианство, ислам и иудаизм (в городе в разное время функционировали две синагоги, католическая церковь, несколько армянских церквей и мечети османского периода). Результат оказался противоположным: Рабати производит впечатление глобального вымысла; церковь и мечеть закрыты для прихожан и религиозных практик, отели вокруг комплекса пустуют. Современный Рабати фактически десакрализует и стирает собственную историю, крепость превратилась в музей-призрак, выхолощенный «Диснейленд» — совместное пространство, застывшее в состоянии глобальной непринадлежности (р. 220).
Статья Нино Айвазишви-ли-Гене об общине ингилой-цев из селения Мосул знакомит нас с противоположным по своей сути явлением. Если в предыдущем случае попытка соединить светское и религиозное была спланирована усилиями сверху и привела к символическому разрушению и десакра-лизации пространства, то сообщество грузиноязычных мусульман ингилойцев, оказавшихся в Азербайджане, стало жертвой изменения политических границ. Но несмотря на новые границы, с помощью па-
ломнических практик, которые переплетены со светским активизмом, ингилойцам удается сохранять и укреплять групповую идентичность.
В работе Игоря Кузнецова мы читаем о совместном использовании священных мест различными этническими и религиозными сообществами в Абхазии. Описав исторический контекст абхазских святилищ, автор предлагает рассматривать эти места как «гибридные», опираясь на идеи исследователя постколониализма Хоми Бабы (р. 104). Несмотря на неугасающую популярность понятия «гибрид-ность», его применение не гарантирует исследователю успеха — рассказу о несомненно богатом и интересном материале не хватает, на мой взгляд, последовательности и теоретической стройности.
Представленные в книге исследования рассказывают читателю о разнообразии религиозной жизни Кавказа, с одним важным исключением — статей, посвященных религиозным сообществам республик Северного Кавказа (Дагестан, Чечня, Ингушетия и др.) в сборнике, к сожалению, нет. Это, однако, не умаляет достоинств книги, и даже подчеркивает неоднократно упомянутую особенность региона: религиозная жизнь Кавказа настолько широка и разнообразна, что даже вкратце рассказать обо
Orthodox Christianity and Gender.
всех ее аспектах невозможно. Исследования, вошедшие в сборник, не только дополняют наши знания об отдельно взятом постсоветском регионе, но и подвергают проверке существующие теоретические подходы, корректируя и расширяя их. На примере некоторых упомянутых выше статей мы видим, что противопоставление «большой» и «малой» традиций вовсе не устарело — будучи применено с должной исследовательской чуткостью, оно позволяет лучше рассмотреть социальные процессы. В то же время работы Дариевой и Мелкумяна напоминают нам, что религиозные традиции по сути своей не статичны, они постоянно трансформируются, смешиваются, порождают новые традиции. Отдельного внимания заслуживает замечание Флориана Мюльфрида о позитивных свойствах священных границ и практиках «несовместности» (non-sharing). Это замечание особенно ценно в контексте
исследования Кавказа — действительно, внимание исследователей зачастую сфокусировано на вопросах «что послужило причиной конфликта?» и «как устроен конфликт?», в то время как вопросы «что стоит за отсутствием конфликта?» и «как устроена повседневная деэскалация?» остаются за скобками. Рассмотрение причин отсутствия конфликта может обогатить наши знания о природе его возникновения.
Все же главное достоинство сборника в том, что исследователи достигли заявленной во введении цели — вместо овеянного мифами о жестокости экзотизи-рованного Кавказа авторы знакомят нас с жизнью и проблемами реальных людей. Поэтому эта книга будет интересна не только специалистам, но и любому, кто захочет узнать о жизни этого региона.
Г. Григорьев
Helena Kupari and Elina Vuola (eds) (2020) Orthodox Christianity and Gender: Dynamics of Tradition, Culture and Lived Practice. London: Routledge. — 214 p.
DOI: https://doi.org/lO.22394/2073-7203-2020-38-3-373-378
Сборник статей о православном христианстве и гендере под редакцией Хелены Купари и Элины Вуолы — это очень своевременная и нужная попытка
рефлексии на незаслуженно маргинальную тему. Исследователям религии и исследованиям генде-ра, по мнению редакторов сборника, свойственно игнорировать
