CC BY
307
АВТОРИТЕТНОЕ МНЕНИЕ
Марина Викторовна НЕМЫТИНА,
доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой истории права и государства Юридического института Российского университета дружбы народов nemytina@mail.ru 117198, Россия, г. Москва, ул. Миклухо-Маклая, д. 6
ЦИВИЛИЗАЦИОННО-КУЛЬТУРНЫЙ ПОДХОД
В ПРАВОВЕДЕНИИ
Аннотация. В настоящей статье автор на материале зарубежной и российской литературы обосновывает преимущества цивилиза-ционно-культурного подхода как новой познавательной парадигмы, пришедшей на смену формационному подходу, раскрывает категории «цивилизация» и «культура», их взаимосвязь и взаимообусловленность, обозначает возможности применения цивилизационно-куль-турного подхода в сравнительно-правовых исследованиях. Ключевые слова: цивилизационно-культурный подход, цивилизация, культура, формационный подход, исследовательская парадигма, сравнительно-правовые исследования, диахронный метод, синхронный метод.
DOI: 10.17803/2311-5998.2017.32.4.028-040
M. V. NEMYTINA, Doctor of Legal Sciences, Professor, Head of the Department of History of Law and State, Institute of Law, People's Friendship University of Russia nemytina@mail.ru 117198, Russia, Moscow, Miklukho-Maklaya Str., 6 CIVILIZATIONAL-CULTURAL APPROACH IN LEGAL STUDIES Annotation. The author, basing on foreign and domestic literature, proves advantages of civilizational-cultural approach as new gnostic paradigm that replaced formational one. She also defines «civilization» and «culture» categories, their correlation and interdependence. Finally the author shows opportunities of using civilizational-cultural approach in comparative legal researches. Keywords: civilizational-cultural approach, civilization, culture, formational approach, research paradigm, comparative legal researches, diachronic method, synchronic method.
В современном правоведении право рассматривается как явление цивилизации и культуры, а в русле цивилизационно-культурного подхода1, понятия «цивилизация» и «культура» соединяются. В связи с этим стоит разобраться, что понимать под цивилизацией и культурой, делая определенный акцент на правовой составляющей этих явлений.
1 В обороте отечественного правоведения используются такие термины, как «цивилиза-ционный подход», «социокультурный подход», «культурологический подход». Представляется значимым не только отразить в самом названии сущность каждого из заявленных подходов, но и содержательно разграничить их между собой в плане возможностей при© М. В. Ы^ы™^ 2017 менения в различных областях знаний, в том числе в рамках правоведения.
УНИВЕРСИТЕТА Цивилизационно-культурный подход в правоведении ^^
имени О.Е. Кутафина (МГЮА)
В основе представлений о цивилизациях — исследования А. Тойнби, С. Хантингтона2, других западных авторов о цивилизациях как типах человеческих сообществ, объединенных общностью культуры, появившихся когда-то, испытывающих взлеты и падения, исчезнувших и существующих сегодня. Достижение обществами определенного уровня развития позволяет идентифицировать их как цивилизации, в этом смысле цивилизация как ступень развития противостоит примитивным обществам и варварству.
Английский философ, социолог и культуролог А. Тойнби отмечает следующее: «Начав с мутаций, преобразовавших примитивные общества в цивилизации, мы обнаружили процесс перехода от статического состояния к динамической деятельности»3. Он отмечает «чередование статики и динамики в ритме Вселенной», «социальное подражание <■■■>, что можно определить и как приобщение через имитацию к социальным ценностям», указывает на силу инерции, воплощенную в обычае, и задается вопросом, «почему же примерно 6 000 лет назад некоторые индивиды направили свои усилия на то, чтобы преодолеть эту инерцию»4 .
Цивилизации характеризуются длительностью и устойчивостью. «Практически все цивилизации, существующие в мире в двадцатом веке, возникли по крайней мере тысячу лет назад», «цивилизации хотя и смертны, но живут они очень долго»,—утверждает американский философ, социолог и политолог С. Хантингтон5. Нельзя с точностью определить начало и конец цивилизаций, как не имеют они и четко очерченных территориальных границ, поэтому можно лишь с некоторой долей условности устанавливать пространства цивилизаций. В то же время есть циклы и стадии развития цивилизаций, которые во многом обусловливаются взаимодействием их с другими цивилизациями. Когда одна цивилизация обрела устойчивые формы и достигла своего могущества, внутри нее уже существует глубокий кризис и зреют предпосылки господства другой цивилизации, которая набирает темпы роста и движется к пику своего развития. На смену господствующей прежде цивилизации приходит новая цивилизация, обретающая мощь и влияние.
Методология сравнительного правоведения, имеющая собственную предметную область, свои научные подходы и методы исследования, очевидно, предполагает видение правовой картины мира в широком диахронном и синхронном ракурсах существования цивилизаций. Для этой области научных знаний чрезвычайно важен накопленный веками опыт, которым человеческие сообщества обмениваются в ходе своего развития. Сравнительное правоведение, апеллируя к истокам права, правовому опыту и традициям, постигает эволюционный ход правовой жизни стран и народов. Следовательно, правовая карта мира может быть представлена не в виде стран с их правовыми системами, и даже не в виде правовых семей, а в виде образов цивилизаций с их правовыми культура-
га
2 См.: Тойнби А., Хантигтон С. Вызовы и ответы. Как гибнут цивилизации. М. : Алгоритм, °
2016.
3 Тойнби А. Подъем и падение цивилизаций // Тойнби А., Хантингтон С. Указ. соч. С. 10.
4 Тойнби А. Подъем и падение цивилизаций. С. 8, 10, 11.
5 Хантингтон С. Борьба между цивилизациями // Тойнби А., Хантингтон С. Указ. соч.
С. 184.
т
Е к
т
МНЕНИЕ Ъ
ми. Цивилизации являются масштабными и устойчивыми образованиями, границы которых менялись в десятки раз реже, нежели границы государств. «Империи возвышаются и рушатся, правительства приходят и уходят — цивилизации остаются...» — отмечает С. Хантингтон6.
Современное мировое пространство можно рассматривать как совокупность цивилизаций, развитие каждой из которых определял и определяет вектор культуры с традициями, обычаями, языком общения, нравами, религиозными верованиями и т.д. Культуру можно рассматривать как ценности, фундаментальные идеи и опыт, передаваемые от поколения к поколению и тем самым обеспечивающие преемственность в общественном развитии. Таким образом, цивилизацию можно определить как устойчивое и динамично развивающееся во временном и территориальном пространстве образование, в рамках которого выкристаллизовывается и воспроизводит себя культура общества. Право во всех его многообразных проявлениях и формах существования является частью цивилизационной культуры. Понимание хода цивилизационного развития человеческих сообществ в сочетании с представлениями о культуре как эволюционном опыте в итоге и определяют цивилизационно-культурную парадигму познавательной деятельности.
Принято считать, что сравнительно-правовые исследования могут разворачиваться на макроуровне и микроуровне. Микросравнение позволяет исследовать правовые институты, судебные решения, статьи нормативных правовых актов и конкретные нормы7. То есть в компаративистских исследованиях, проводимых на микроуровне, позволительно доходить до мельчайших единиц во внутреннем строении права и во всем многообразии его внешних проявлений. Можно рассматривать «молекулы» и «атомы» правовой материи, выявляя, как они существуют в реальной жизни, на нормативном уровне и в социальных практиках, сопоставляя их применительно к различным правопорядкам. Гораздо сложнее установить пределы макросравнений. Так, например, оправданно ли на сегодняшний день под макросравнением понимать «сопоставление макрообъектов, к которым относятся правовые семьи и правовые системы»?8 Думается, что в русле цивилизационно-культурного подхода границы макросравнений значительно расширяются, а задачи существенно усложняются. Изучение правовых систем и их сопоставление точно нельзя отнести к макроуровню компаративистских исследований. И сопоставление правовых семей хотя и расширяет представления о праве, не является пределом в современной компаративистике. Границы правовых макросравнений, очевидно, лежат в плоскости явлений и феноменов цивилизации и культуры.
А. Тойнби идентифицировал 21 цивилизацию9, утверждая при этом, что «цивилизации могут появляться в обстоятельствах, в высшей степени различных» и «любые климатические и топографические условия способны стать подходя-
Хантингтон С. Борьба между цивилизациями. С. 184.
См.: Малиновский А. А. Методология сравнительного правоведения // Вестник Университета имени О.Е. Кутафина (МГЮА). 2016. № 3 (19). С. 15. Малиновский А. А. Указ. соч. С. 13.
Среди древних цивилизаций: египетская, шумерская, андская, хеттская, мексиканская,
минойская, эллинская, дальневосточная, китайская, индская, цивилизация майя, православно-христианская в России.
УНИВЕРСИТЕТА Цивилизационно-культурный подход в правоведении '
имени О.Е. Кутафина (МГЮА)
щей средой для возникновения цивилизации»10. Как отмечает ученый, «причина генезиса цивилизаций кроется не в единственном факторе, а в комбинации нескольких», причем «включающих как природный, так и человеческий элементы». Он утверждает также, что «в генезисе цивилизаций принимает участие более чем одна раса»11 .
Описывая, наряду с другими, славянскую православную цивилизацию, А. Тойнби отмечает, что «гипотеза, согласно которой своеобразие православного христианства — продукт русских лесов, рек и зимы, может быть опровергнута указанием на то, что аналогичные условия не породили цивилизации в Канаде». В то же время ученый обращает внимание на внешний фактор, способный «превратить "внутренний творческий импульс" в постоянный стимул, способствующий реализации потенциально возможных творческих вариаций». Так, по мнению автора, «неожиданное давление, начавшееся в 1237 г. знаменитым походом хана Батыя, оказалось очень сильным и продолжительным». Но чем сильнее вызов, брошенный цивилизации, тем оригинальнее и созидательнее ее ответ. «В России ответ представлял собой эволюцию нового образа жизни и новой социальной организации, что позволило впервые за всю историю цивилизации оседлому обществу не просто выстоять в борьбе против евразийских кочевников <■■■>, но и достичь действительной победы <...>, изменив лицо ландшафта и преобразовав в конце концов кочевые пастбища в крестьянские поля, а стойбища — в оседлые деревни»12 .
Очевидно, нельзя считать, что одна цивилизация опережала или опережает в своем развитии другие или, напротив, отставала или отстает от них на своем пути. Просто каждая цивилизация имеет свой вектор развития, эволюционирует в рамках своей цивилизационно-культурной программы. Цивилизации возникали в мировом пространстве и исчезали в нем, появлялись новые цивилизации в иных пространственных территориальных и временных границах. В силу преемственности социальной жизни современные страны и населяющие их народы имеют разные коды цивилизационно-культурного развития.
Таким образом, цивилизационно-культурный подход содержит много ценного, способствующего уяснению противоречий и вызовов современного мира. В русле цивилизационно-культурного подхода представляется весьма сомнительной идея о возможности существования универсальной цивилизации, отождествляемой с западной цивилизацией. По мнению С. Хантигнгтона, ошибочным является представление о том, «что современное общество должно соответствовать единому типу — западному, что современная цивилизация — это западная цивилизация и что западная цивилизация есть современная цивилизация. Западная цивилизация зародилась в восьмом-девятом веках и приобрела отличительные черты в последующие столетия. Запад был Западом задолго до того, как он стал современным»13. Могущество Запада, по сравнению с другими цивилизациями, в настоящее время представляется весьма условным, и прогнозируется рост уверенности в своих силах незападных обществ на основе их культуры. □
Р
10 Тойнби А. Подъем и падение цивилизаций. С. 24
11 Там же. С. 24, 26, 28.
12 Там же. С. 21, 28, 42. □
13
Хантингтон С. Борьба между цивилизациями. С. 215.
т
Е к
Е
МНЕНИЕ
Российский академик В. С. Степин отмечает: «Наряду с биологическим, генетическим кодом (ДНК, РНК), который закрепляет и передает от поколения к поколению биологические программы, регулирующие взаимодействие организма с внешней средой, у человека существует еще одна кодирующая система — социокод, посредством которого фиксируются программы социального поведения, общения и деятельности»14. Рассуждая о социокоде, автор обращается к категории «культура», которая, по его мнению, «может быть определена как система исторически развивающихся надбиологических программ человеческой жизнедеятельности (деятельности, поведения и общения), обеспечивающих воспроизводство и изменение социальной жизни во всех ее основных проявлениях. Эти программы представлены многообразием знаний, предписаний, норм, навыков, идеалов, образцов деятельности и поведения, идей, верований, целей и ценностных ориентаций и т.д. В своей совокупности и исторической динамике они образуют накапливаемый и постоянно развивающийся социальный опыт. Культура хранит, транслирует этот опыт (передает его от поколения к поколению). В этой функции она выступает как традиция, как социальная память. Но культура способна также генерировать и новые программы деятельности, поведения и общения людей, и часто задолго до того, как они внедряются в ткань социальной жизни, порождая социальные изменения. В этой своей функции культура предстает как творчество»15. В данном случае парной к категории «традиция» выступает категория «инновация».
«Многие поведенческие реакции играют роль социокультурных кодов, применяемых бессознательно», — утверждает В. С. Степин. «Сложно организованная система программ поведения, общения и деятельности, закрепленных в различных социокодах, составляет "тело" культуры. Индивидуальное развитие человека происходит благодаря усвоению транслируемого в культуре социального опыта. Программы деятельности, поведения и общения, сложившиеся в историческом развитии той или иной культуры, как бы накладываются на генетические программы человека. <...> Психический мир личности формируется как результат сложного взаимодействия надбиологических (социокультурных) и биологических (генетических) программ жизнедеятельности», — полагает он16 .
Опираясь на приведенные выше характеристики категории «культура», можно утверждать, что правовая культура — это надбиологическая программа человеческой жизнедеятельности, отвечающая за сохранение преемственности в праве, следование в правоотношениях определенным, отвечающим цивилиза-ционно-культурной идентичности образам и образцам правового поведения. На ленте культуры «живут» правовые традиции — некие образы, имеющие значение для доктринальной юриспруденции, институционального построения права, функционирования в обществе системы правоотношений. В то же время человек «способен, опираясь на почерпнутый из культуры прошлый социальный опыт, создавать новые эталоны, нормы, традиции, знания и таким путем порождать новые феномены и состояния культуры»17 .
14 Степин В. С. История и философия науки : учебник для аспирантов и соискателей ученой степени кандидата наук. М. : Академический проект; Трикста, 2011. С. 106—107.
15 Степин В. С. Указ. соч. С. 107.
16 Там же. С. 109, 113.
17 Там же. С. 116.
УНИВЕРСИТЕТА Цивилизационно-культурный подход в правоведении
имени О.Е. Кутафина (МГЮА)
Предельно простое определение правовой культуры находим у И. Л. Чест-нова, который рассматривает ее «как механизм воспроизводства правовой реальности»18. Автор утверждает, что «именно такой подход к предмету юриспруденции является единственно возможным в условиях современной (постмодернистской) эпистемологической ситуации»19. В развитие и обоснование простого определения правовой культуры автор приводит достаточно глубокие, а потому сложные рассуждения в духе методологии постмодернизма. По мнению И. Л. Честнова, переход от классического к постклассическому правопониманию означает преодоление представлений о правовых процессах как об объективно существующих и развивающихся, предсказуемых, конструируемых с помощью институтов государства и права. «Очевидно, что в социальном мире действуют не некие коллективные организмы, например государство или право, и даже не формы их внешнего выражения (например, закон), а только люди», — отмечает автор. Поэтому «можно предположить только вероятностные тенденции» массового поведения людей, руководствующихся господствующими в общественном сознании представлениями, следующих сложившимся в социуме образцам по-ведения20. Таким образом, как полагает автор, речь может идти о тенденциях, но не об общих закономерностях развития общества, государства и права.
Аргументируя социокультурный (культурологический) подход в правоведении, И. Л. Честнов делает два важных вывода21. Первый вывод, более радикальный, касается того, что «предмет юриспруденции должен быть переформулирован: его образуют не закономерности возникновения, развития и функционирования правовой реальности, но моделирование или конструирование закономерностей — вероятностных тенденций правовой реальности, существующих как частный случай, момент или сторона.». Второй вывод автора основан на том, что «в предмет юриспруденции неизбежно входят внеюридические явления и процессы, так как они оказывают влияние на право, но не "сами по себе" и не в "полном объеме", а в связи с той ролью, которую они играют в правовом регулировании». Если первое утверждение требует подробного изучения и обоснования в плане «переформатирования» юридической науки и образования, то со вторым выводом автора трудно не согласиться, поскольку правовая жизнь общества на уровне правотворчества, правоприменения и правопользования подвержена влиянию самых разнообразных факторов — экономических, политических, психологических, языковых и пр. Право сосуществует с другими социальными явлениями и зачастую трудноотделимо от них. Правовая материя существует и воспроизводится вместе с другими социальными явлениями и феноменами, поскольку право — это «явление культуры, как, впрочем, и любое другое социальное явление»22. Думается, что социокультурный (культурологический) подход следует отличать от цивилиза-ционно-культурного. Хотя эти подходы имеют много точек соприкосновения и ра-
- >
Честнов И. Л. Культурологическое измерение права // Правовые культуры. Жидковские чтения : материалы Всероссийской научной конференции. Москва, 25 марта 2011 г. / под □
ред. Г. И. Муромцева, М. В. Немытиной. М. : РУДН, 2012. С. 6—7. Честнов И. Л. Указ. соч. С. 7. Там же. С. 8.
Там же. С. 9—10. □
Там же. С. 6.
"О
т
Е к
т
МНЕНИЕ Ъ
18
19
20
21
22
ботают на взаимообогащение, в то же время они предполагают разный ракурс в исследовании правовой материи.
Культура, формируясь в пределах цивилизации на основе этнической, религиозной, языковой и иных идентичностей, находит выражение и отражение и в правовых формах. Смещение национальных границ, изменение геополитического пространства, реформы и революции, миграция, глобализация и международная интеграция — все это дает объективные основания для изменения вектора правовой культуры в цивилизационном пространстве.
Следует заметить, что идентификация в сравнительном правоведении правовых семей по большому счету осуществляется в рамках цивилизационно-куль-турного подхода. Под правовыми семьями по большому счету понимают группы стран и народов, связанные общностью цивилизационно-культурного развития.
Отчетливо проявившееся в книге Р. Давида «Основные правовые системы современности» в переводе В. А. Туманова23 противоречие, связанное с разными основаниями идентификации правовых семей (цивилизационно-культурными, по сути, для общего и континентального права, формационными — для права социалистического) показывает, что типология права и государства может строиться либо на цивилизационно-культурном подходе, либо на формационном, совместить которые не удастся.
Правовые системы стран континентальной Европы у Р. Давида объединены понятием «романо-германская правовая семья»; право Англии и США, а также генетически связанные с ним правовые системы названы «семьей общего права»; особо выделена семья социалистического права24. Как отмечают современные компаративисты, Р. Давидом «была предложена так называемая трихотомия правовых семей»25. Одновременно автор обозначал как «иные правовые системы» право мусульманского мира, Индии, Дальнего Востока, Африки и Мадагаскара26 .
Англо-американское и континентальное право идентифицированы Р. Давидом как правовые семьи на основе критериев этическо-нравственого и религиозного характера, языка общения, общности правовых традиций, источников права, исторически сложившихся особенностей правотворчества и правоприменения. В работе Р. Давида две группы стран, объединенных исторически, имеющих сходство на основе обозначенных выше критериев, которые следует считать цивилизационно-культурными, идентифицированы как правовые семьи. Третью правовую семью — социалистическое право — Р. Давид выделяет по иным критериям, нежели две предыдущие, поскольку термин «социалистическое» отражает прежде всего экономическую основу жизни общества, а также производные от нее и определившие путь развития общества идеологические установки. Правовую систему Союза ССР, с которой началась социалистическая правовая семья, автор называет советским правом. Термин «советское» ориентирован уже на политическую систему — Советы.
23 Давид Р. Основные правовые системы современности / пер. с фр. и вступ. ст. В. А. Туманова. М. : Прогресс, 1988.
25
См.: Давид Р. Указ. соч. С. 41—44.
Оксамытный В. В. Юридическая компаративистика : учеб. курс для студ. магистратуры,
обуч. по направл. подготовки «Юриспруденция». М. : Юнити-Дана, 2015. С. 215. См.: Давид Р. Указ. соч. С. 44—48.
24
УНИВЕРСИТЕТА Цивилизационно-культурный подход в правоведении
имени О.Е. Кутафина (МГЮА)
Таким образом, очевидны противоречия в характеристиках, данных французским исследователем правовым семьям и системам современного ему мира. Но эти противоречия отнюдь не результат заблуждений автора, его непоследовательной мировоззренческой позиции, а свидетельство компромисса, на который пришлось пойти, чтобы опубликовать книгу в СССР и донести идеи классической юридической компаративистики до советского читателя. В. А. Туманов в своей вступительной статье к «Основным правовым системам современности», может быть не случайно, обращает внимание на такого рода противоречия в труде французского исследователя: «По ходу изложения Р. Давид сближает, и не без оснований, романские и англосаксонские правовые системы, подчеркивая их общие отличия от социалистического права»27. Противоречия в подходе к феномену правовых семей и систем можно объяснить еще и обозначившимися в мире и отраженными французским исследователем интеграционными процессами, обусловившими их сближение. Но главный фактор сближения западных правовых систем в книге Р. Давида — это генетические различия каждой из них в сопоставлении с социалистическим правом, одновременно подчеркивающие их общность друг с другом.
Как справедливо замечает В. Е. Чиркин, у социалистического права «гораздо больше отличий и от англосаксонского, и от романо-германского права, чем различий между двумя последними семьями»28.
Существование социалистической правовой семьи признается в современной компаративистике и после распада и исчезновения социалистического лагеря как интеграционной системы. Отдельно взятые страны социализма в разных частях земного шара (Вьетнам, Китай, КНДР, Куба), выстроившие и сохраняющие политико-экономические модели, имеющие крайне мало общего между собой, вряд ли дают основания для признания культурной общности в виде социалистической правовой семьи. Однако изучение социалистического права, его специфики, социально-культурных оснований, тенденций развития может и должно быть продолжено с позиций юридической компаративистики.
На фоне революционных событий в России в 1917 г., отрицавших прежние социально-экономические и политические устои общества, а вместе с ними и прежний правопорядок, правительства других стран всерьез озаботились тем, чтобы не оказаться свергнутыми доведенным до отчаяния, возмущенным народом. Таким образом, ни у кого не возникает сомнений относительно того, что Великая российская революция29 изменила ход всемирной истории, в том числе и тенденции правового развития в мире.
Туманов В. А. Вступительная статья // Давид Р. Указ. соч. С. 9.
Чиркин В. Е. Сравнительное правоведение : учебник для магистратуры. М. : Междунар. отношения, 2012. С. 289.
«Великая российская революция» — термин Концепции учебно-методического комплекса по отечественной истории, утвержденной в 2013 г. на расширенном заседании Совета Российского исторического общества и рекомендованной школьникам, студен- □
там, всем, кто изучает историю России. Впрочем, трактовка событий с февраля 1917 по июль 1918 г как Великой российской революции вполне в русле подходов, существующих в западной историографии при характеристике революций, оказавших влияние на цивилизационное развитие. Так, например, Г. Берман считает, что во всеобщей истории было шесть великих революций. В том числе и российская.
>
"О
т НОЕ
Е
МНЕНИЕ
27
28
29
На основе идеологии, созданной в Европе (К. Маркс и Ф. Энгельс по происхождению были немцами, их идеи в конце Х1Х — начале ХХ века широко распространялись в европейских странах представителями различных партий левого толка), именно в РСФСР и СССР была создана политико-экономическая система, которую на Западе не удалось реализовать. С утверждением и упрочением советского социалистического государства и права спор славянофилов и западников о том, может ли Россия отличаться от Запада, не будучи при этом отсталой страной, был решен однозначно. С. Хантингтон по этому поводу пишет следующее: «Коммунизм нашел идеальное решение проблемы: Россия отличалась от Запада и находилась в принципиальной оппозиции по отношению к нему, потому что она была более развитой, чем Запад. Она первой осуществила пролетарскую революцию, которая вскоре должна была распространиться на весь мир. Россия стала воплощением не отсталого азиатского прошлого, а прогрессивного советского будущего. На самом деле революция позволила России перепрыгнуть Запад, отличиться от остальных не потому, что "вы другие, а мы не станем как вы", как утверждали славянофилы, а потому, что "мы другие, и скоро вы станете как мы", как провозглашал коммунистический интернационал». После окончания Второй мировой войны роль Советского Союза в мире особенно усилилась «из-за притягательности коммунизма для Запада и, что более важно, для незападных цивилизаций, которые встали теперь в оппозицию Западу»30 .
Прекратившиеся в годы советской власти споры между славянофилами и западниками возобновились после распада СССР: «Нужно ли России перенимать западные ценности, институты, практики и попытаться стать частью Запада? Или Россия воплощает отдельную православную и евразийскую цивилизацию, которая отличается от западной и имеет уникальную судьбу — стать связным звеном между Европой и Азией?»31. Местоположение России на пересечении Запада и Востока, очевидно, означало смешение кодов и программ цивилиза-ционно-культурного развития, что оказывало влияние на развитие страны в ее прошлом, имеет значение для ее настоящего, обусловливает во многом ее будущее.
Описывая цивилизационный подход, М. А. Супатаев отметил следующее: «С начала 90-х годов цивилизационный подход, при всей многозначности в мировом обществознании, становится все более востребованным в отечественных отраслях знания, образовании и культуре, хотя его и пытались "скрещивать" с формационным подходом — с большей или меньшей долей нелепости»32. Автор называет цивилизационный подход «новой познавательной суперпарадигмой», позволяющей решать сложные проблемы в области гуманитарного знания, в том числе в юриспруденции.
По мере того как в российском правоведении развиваются методологические направления, основанные на цивилизационной и культурной составляющих, утрачивает свои позиции формационный подход. Теряют свой приоритет безраз-
30 Хантингтон C. Борьба между цивилизациями. С. 262, 263.
31 Там же. С. 264.
32 Супатаев М. А. К проблематике цивилизационного подхода к праву (очерки общей теории и практики) : монография. М. : Юрлитинформ, 2012. С. 3.
УНИВЕРСИТЕТА Цивипизационно-культурный подход в правоведении "
имени O.E. Кутафина (МГЮА)
дельно господствовавшие прежде представления, в которых тип права выводился из типа социально-экономической формации, а само право рассматривалось как надстроечное явление, носящее вторичный характер по отношению к экономическому базису общества.
Вместе с тем В. Е. Чиркин отмечает, что «нельзя сказать, что формаци-онный подход к понятиям и анализу сообществ, цивилизаций, культур, государства, правовых систем совершенно бесплоден. Он создает возможности установить социальную сущность, некоторые принципиальные особенности правовых систем прошлого»33. При характеристике современных правовых систем В. Е. Чиркин применяет формационный подход одновременно с цивили-зационным, называя его «формационно-цивилизационным». В обозначенном методологическом ракурсе на основе синтеза двух подходов и их интеграции ученый идентифицирует в современном мире три правовые системы: мусульманскую, тоталитарно-социалистическую и капиталистическую либеральную систему34. Можно заметить, что критерии, положенные в основу этой классификации, разнятся.
При пристальном взгляде на историю России привычная для нескольких поколений отечественных ученых методология, основанная на признании господства в обществе определенного формационного типа отношений собственности и связанного с нею класса, всегда плохо работала. Идентификация в рамках формационного подхода основных форм собственности и на ее основе — господствующего типа социальных отношений, типа государства и права применительно к России дореволюционного периода не срабатывала, поскольку приходилось объяснять особенности исторического пути российского общества, государства и права по сравнению с другими странами:
а) почему Россия миновала рабовладельческую формацию и, соответственно, рабовладельческий тип государства и права;
б) в чем специфика сословного строя, который не совпадал с заданной в рамках формационного подхода классовой структурой общества;
в) каким образом в России утвердилась и существовала особая политическая форма — самодержавие — и чем она отличалась от заданных в рамках формационного подхода типов государства?
В рамках формационного подхода в России к классу феодалов было принято относить бояр-вотчинников и дворян-помещиков, а также белое духовенство, в то время как это были самостоятельные социальные общности (по способам их формирования, отношению к собственности, правовому статусу, выражавшемуся в совокупности прав и обязанностей). Сословный строй в России сформировался в период правления Петра I и окончательно юридически закрепился в годы правления Екатерины II. Однако впоследствии он служил мощным фактором, сдерживающим развитие экономической, социальной, политической и правовой
>
сфер жизни российского общества. В рамках сословного строя, с его привилеги-
□ Р
Чиркин В. Е. Некоторые вопросы формационно-цивилизационного подхода в сравнительном правоведении // Правовые традиции. Жидковские чтения = Legal Tradition. Zhidkov's readings : материалы Международной научной конференции. Москва, 29—30 марта 2013 г / под ред. Г И. Муромцева, М. В. Немытиной . М. : РУДН, 2014. С. 49. □
См.: Чиркин В. Е. Указ. соч. С. 51.
m
Е к
m fW
МНЕНИЕ Ъ
33
34
ями и ограничениями, не было возможности реализовывать принцип формального равенства — равенства всех подданных перед законом и судом (впервые провозглашенный в России не конституцией, как в других странах, а Судебными уставами 1864 г.). Сословный строй был отменен с установлением советской власти. Так и не успевшее юридически созреть в дореволюционной России формальное равенство было заменено равенством социальным.
Что особенно показательно, принцип социального равенства, получивший в советском праве подробную юридическую регламентацию, а в советской правовой науке детальное доктринальное обоснование, тоже по большому счету носил декларативный характер. Марксистско-ленинские представления о классовой структуре общества в рамках формационного подхода не работали применительно к советскому обществу, особенно на поздних его стадиях существования, не определяли тип государства и права.
Не отрицая классовой структуры советского общества, обозначая поляризацию классов в нем, российский академик Т. И. Заславская отметила, что «это не те классы и не та прослойка, которые записаны в Конституции СССР. Высший класс составляет так называемая номенклатура, объединяющая высшие слои партийной, военной, государственной и хозяйственной бюрократии. Она является полновластным хозяином общества, распорядителем (реально — коллективным собственником) большей части национального достояния, непропорционально большую часть которого она расходует на самоё себя. Доля присваиваемого высшим классом богатства характеризуется не уровнем зарплаты, а прежде всего — широким набором присваиваемых бесплатно или за номинальную плату (и недоступных другим слоям) материальных и социальных благ». Далее: «Нижний полюс советского общества образует класс наемных работников государства, охватывающий рабочих, колхозников и массовые группы интеллигенции», именуемых «трудящиеся», которые «составляют единый класс, отличительными особенностями которого служат практическое отсутствие собственности и крайняя ограниченность социально-политических прав». Т. И. Заславская отмечает, что представители этого класса «отчуждены не только от средств производства, но и от собственной истории, культуры, национальных и общечеловеческих ценностей»35
Таким образом, вряд ли целесообразно отечественному правоведению и далее оставаться в плену формационного подхода, связанной с ним традиции объяснения правовой реальности на основе интересов классов, типов общества, государства и права. Хотя данный стереотип видения тенденций развития общества продолжает воспроизводиться в рамках российской культуры. Еще менее оправданным является смешение цивилизационно-культурного подхода с фор-мационным, поскольку это принципиально различные, взаимоисключающие исследовательские ракурсы при объяснении хода истории, социальных процессов и явлений, тенденций развития общества.
«Кросс-культурный анализ права, — отмечает М. А. Супатаев, — исходит из того, что для любой цивилизации в той или иной степени характерны преемственность в праве, наследование того, что выработано исторически в ее рамках
35 Заславская Т. И. Социетальная трансформация российского общества : Деятельностно-структурная концепция. 2-е изд., испр. и доп. М., 2003. С. 97—98.
УНИВЕРСИТЕТА Цивилизационно-культурный подход в правоведении
имени О.Е. Кутафина (МГЮА)
(диахронный срез), а также обмен ценностями и заимствования лучших юридических достижений, институтов и норм у других цивилизаций и культур (синхронный срез)»36 .
Сравнительно-правовые исследования, воспроизводящие правовую реальность в ее прошлом и настоящем, имеют два ракурса — синхронный и диахрон-ный. Здесь важно не простое хронологическое течение времени — тысячелетия, столетия, десятилетия, годы и даты событий, а сопоставление уровня цивилиза-ционно-культурного развития обществ, в которых развиваются и функционируют явления правовой реальности.
Диахронный срез актуализирует значение историко-правовых исследований, так как именно они позволяют выявить цивилизационно-культурные условия формирования и функционирования правового института и в своей, и в чужой правовой системе. За восстановление цивилизационно-культурного контекста «чужих» правовых институтов отвечает наука «История государства и права зарубежных стран». За установление исторической преемственности «своих» правовых институтов отвечает историко-правовая наука, в нашем случае — история отечественного (российского) государства и права.
Недостаток переноса в российское право в постсоветский период и заимствованных из-за рубежа правовых институтов и юридических конструкций состоит в том, что речь идет о переносе их в одномерном пространстве. Осуществляется перемещение государственных и правовых институтов, освоенных в большинстве случаев лишь на нормативном правовом уровне, на уровне законодательной регламентации. Далеко не всегда анализируются зарубежные юридические доктрины. Не доходит дело до освоения сложившейся в зарубежных правовых системах практики применения этих институтов. И наконец, главное — не исследуется и та цивилизационно-культурная и социокультурная среда, в которой эти институты формировались и действуют. Таким образом, вопреки сложившимся принципам и правилам компаративистских исследований (идентичность объектов, их сопоставимость и др.), эти объекты могут быть выхвачены из иной циви-лизационно-культурной и социокультурной плоскости.
Цивилизационно-культурный подход предполагает не только уяснение его на уровне теории, но и применение в сравнительно-правовых исследованиях, в связи с чем можно предложить пространственную модель сравнительно-правовых исследований с включением в нее вектора цивилизации и культуры.
Исходя из общенаучных установок, направляющих исследования в разных областях научного знания, следует обозначить три позиции, на которых будет строиться предлагаемая пространственная модель компаративистских исследований, включающая цивилизационно-культурный вектор. Первая установка состоит в том, что в компаративистском пространстве, как и в любом другом пространстве, в его классическом понимании, будет три измерения. Второй посыл предполагает преодоление видения пространства в узком смысле — исключительно как территории. Можно говорить о пространстве, в котором течет вре- □
36 Супатаев М. А. Кросс-культурные сравнительные исследования права // Методологические проблемы сравнительного правоведения. Жидковские чтения : материалы Все-
"0
т
т к
Е
МНЕНИЕ Ъ
российской научной конференции 27 марта 2009 г. / под ред. Г. И. Муромцева, М. В. Не-мытиной. М. : РУДН, 2009. С. 14—15.
мя (временное пространство, временные рамки). Вполне устоявшимся является термин «правовое пространство», правда, он имеет разные интерпретации и может заключать в себе разные смыслы. Третий посыл — это векторное исследование объекта, в котором, наряду с векторами времени и территории, есть вектор цивилизации и культуры на основе программы развития, обеспечивающей преемственность в праве, аккумулирующей опыт, поддерживающей традиции и открывающей возможности для инноваций.
Исследуемый правовой объект рассматривается по обозначенным выше параметрам в компаративистских правовых пространствах применительно как к «реципиенту», так и «донору», и полученные данные сопоставляются.
Вектор территории может охватывать страны и континенты с их границами, менявшимися в результате войн, миграционных процессов; места компактного проживания этнических и религиозных групп и т.д. Территории, связанные общностью этнической, религиозной принадлежности людей, общностью культуры, в понимании компаративистики могут располагаться в различных частях земного шара, прерываться другими территориями и т.д. Так, например, находящуюся на востоке Японию иногда относят к западной цивилизации.
Вектор времени в пространственной компаративистской модели — это не хронологическое и хронометрическое течение времени (тысячелетия, века, десятилетия), а сопоставление эволюционного развития различных обществ. Применительно к разным правовым системам, в условиях разных цивилизаций и правовых культур объекты правовой реальности по-разному эволюционируют и трансформируются во времени. Тот уровень развития правового института, который был достигнут в хронологическом течении времени одной правовой системы, применительно к другой правовой системе подвержен иному течению времени. Наконец, вектор цивилизации и культуры является на сегодняшний день неотъемлемым компонентом в сравнительно-правовых исследованиях, позволяя адекватно оценить тенденции правового развития.
Ученым, работающим в различных областях научного знания, познавательная парадигма, связанная с цивилизационно-культурными факторами, позволяет достаточно глубоко проникать в суть социальной действительности в ее прошлом, настоящем и будущем, мыслить масштабно и проводить исследования на более глубоком уровне. Стоит заметить, что в таких областях знания, как философия, история, социология, политология, цивилизационно-культурная парадигма уже давно заняла свое достойное место, приобрела характер базового целеполага-ния для широкого круга ученых. Интеллектуальный поиск предполагает переход правоведения «к сравнительному изучению генезисов, роста, надломов и распадов цивилизаций»37. С позиций цивилизационно-культурного подхода определяющим в развитии стран и народов является вектор цивилизации и культуры, который следует понимать как надбиологическую программу жизнедеятельности масштабных человеческих сообществ. И право в его эволюционном развитии оказывается органично встроенным в ткань культуры — наряду с экономикой, политикой, религией, иными формами творческой активности людей.
Хантингтон С. Борьба между цивилизациями. С. 152.
37
