CC BY
384
ФИЛОСОФИЯ ПРАВА
М.А. Супатаев*
О ПОСТИЖЕНИИ И ПОЗНАНИИ ПРАВОВЫХ ЯВЛЕНИЙ. СТАНОВЛЕНИЕ ЦИВИЛИЗАЦИОННОГО ПОДХОДА К ПРАВУ
В статье рассматриваются состояние современного правоведения: герменевтический и аналитический подходы к изучению права, а также возможности и особенности цивилизационного и формационного подходов. Огромное поле для такого анализа дают кросс-культурные (межцивилизационные) сравнительно-правовые исследования.
Герменевтика, аналитический подход, кросс-культурные (межцивилизационные) исследования права, формационный и цивилизационный подходы.
В настоящее время в изучении права, как и культуры вообще1, неотъемлемым компонентом которой является право, достаточно отчетливо выделяются как по содержанию, так и по методологии два существенно различных направления.
Один из них связан с постижением права посредством метода, определяемого как понимание, вживание или же как герменевтика (более академический термин, характерный для теории понимания и интерпретации текстов и феноменов культуры, включая право)2. При более конкретном рассмотрении в таком подходе, наиболее характерном для сравнительного правоведения, можно выделить аксиологический вариант как понимание ценностного содержания правовых явлений в их специфическом своеобразии (правообразова-ние, реализация и применение права и др.)3. К нему примыкает и семиотический вариант понимания юридических текстов как особых
* Ведущий научный сотрудник Института государства и права РАН, кандидат юридических наук (e-mail: [email protected]).
1 См.: Ерасов В.С. Цивилизации. Универсалии и самобытность. М., 2002. С. 40-44, 43-44.
2 См., например: Малинова И.П. Философия права и юридическая герменевтика. М., 2014.
3 См.: Мурашко Л.О. Аксиологическое измерение процесса правообразования. М., 2015.
(правовых) знаковых конструкций, несущих информацию о праве4.
Впрочем, феномен понимания и интерпретации понятого является не только специальной методологической проблемой на уровне включенности исследования права в культурный контекст, но очевидным образом относится ко всей совокупности человеческого опыта в целом. Бесспорно, что такое понимание, последовательное вживание («вчувствование») в смыслообраз правовых явлений, рассматриваемое как всестороннее знание культуры, в том числе правовой, многое дает юристам-ученым и при изучении собственного права. При этом совершается и определенная конструктивная работа: вклад во взаимное понимание культур, перевод правовых идей и образов права на язык другой культуры. Не случайно основоположник «философской герменевтики» немецкий философ Х.-Г. Га-дамер, которому юридическая герменевтика обязана все возрастающей популярностью, отмечал общность всех форм герменевтики: исторической, теологической, филологической и юридической5. Однако понимание и вживание далеко не всегда способно обеспечить переход от смысла правовых явлений к объяснению их сущности.
Наряду с постигающее-герменевтическим изучением правовых явлений необходимо и познавательно-теоретическое выяснение сущностных характеристик природы права, его функций в обществе, форм выражения (источников права), реализации и связи с государством. Между этими направлениями нет четкой границы, так как каждое из них в той или иной степени использует конкретный материал, факты и данные правовой действительности, но у них имеются принципиальные различия. Сущностный подход к праву, если воспользоваться термином «эссенциалистский» (от лат. essence — сущность) К. Поппера, отражающим признание так называемыми реалистами «реального» (объективного) бытия универсальных сущно-стей6, лежащих в основе наблюдаемых явлений, обеспечивает возможность отделить существенное от несущественного и тем самым обеспечить общее понимание права, через которое можно постичь и
4 См.: СаркисовА.К. Семиотика права (историко-правовое исследование правовых знаковых конструкций): Дисс. ... канд. юрид. наук. Коломна, 2000; Хабибу-лина Н.И. Политико-правовые проблемы семиотического анализа языка закона. СПб., 2001.
5 См.: ГадамерХ.-Г. Истина и метод: Основы философской герменевтики. М., 1988. С. 388-403.
6 См.: ПопперК. Нищета историцизма. М., 1993. С. 36-37.
смысл частных правовых явлений. Научное исследование, учил Аристотель, должно проникать в сущность вещей. Такой анализ поможет избежать бесплодных споров по поводу исключительных достоинств той или иной культуры, правовой системы или системы правовых ценностей. В то время как для понимающего правоведения основная задача - дать индивидуализирующее описание исходного правового материала. Обобщение для него - вторичная задача, диктуемая необходимостью систематизации и интерпретации рассматриваемой правовой системы, принципов, институтов и норм права.
Каждый из этих подходов имеет свои достоинства, свою функцию в познавательном процессе, но и свои ограничения и издержки.
Так, на путях собственно теоретического осмысления права, манифестируемого теорией и философией права, нередко возникает чрезмерный крен в так называемый сущностный уклон, лишенный значимого предметного содержания, уход в абстракцию, имеющую лишь условное отношение к правовой реальности.
Тоска по герменевтике неизбежно возникает на фоне безуспешных попыток дать «единственно правильный ответ» на вопрос «что есть право», смутной неудовлетворенности крайне абстрактными теориями и схемами, в которые невозможно вставить конкретный смысл правовых явлений.
Вместе с тем при всех достоинствах внутреннего понимания правовых явлений необходимо учитывать требования критичности, соотнесенности с рациональными категориями, свойственными сущностному или аналитическому подходу к праву, независимости и «чужеродности интерпретируемого смысла по отношению к интерпретатору, как полагал итальянский правовед и философ Э. Бетти7. Иначе образной жертвой некритического подхода становится сам исследователь. Доведенное до логического конца такое понимание и вживание может означать превращение ученого в адепта какой-либо одной философской, духовной или правовой системы, какой-либо одной системы правовых ценностей и тем самым -снижение его способности к трезвому, критическому отношению к предмету восприятия.
7 См.: Бетти Э. Герменевтика как общая методология наук о духе. М., 2011. С. 96-97.
Примером могут служить две работы французского ученого Р. Гароди «Запад - это случайность» и «Ислам наше будущее»8, в которых автор, критикуя современную западную культуру, противопоставляет ей ислам как несравненно более приемлемую модель мировоззрения, духовного и социального устроения, отказываясь от критической оценки как истории ислама, так и его потенциальных возможностей. Если учесть то огромное значение, которое приобрело мусульманское право в исламе, не только дополняющее его ценностно-ритуальные стороны, но и во многом становившееся
9 "
определяющим началом ислама , своего рода якорем исламской культуры, то, следуя логике Р. Гароди, мы вынуждены будем признать: «мусульманское право - наше будущее».
Одной из оппозиций приведенным выше взглядам являются неотрефлексированные представления о праве «как благодати Святого духа», о Православии «как стяжании благодати Святого духа» и религиозной основе права России10, но также с антилиберальной, антизападной составляющей. Эти и подобные им формы исторической самоидентификации, являющиеся, по справедливому замечанию И.Н. Ионова, результатом игнорирования различий между дисциплинарными и додисциплинарными подходами, а также религиозными концепциями, философскими и конкретно-научными формами знания11, могут лишь дезориентировать в отношении того, что же представляет собой право в действительности.
Еще одним характерным примером служат подкупающие видимой простотой своих решений и не допускающие какой-либо неопределенности или двусмысленности доклады Doing Business Всемирного банка, в которых обосновывается «генетическая» ущербность континентального права (civil law) - права с тысячелетней историей, с которым связывают свое будущее миллионы людей, в противовес якобы «лучшему» англосаксонскому общему праву
8 GaraudyR. Pour une dialogue des civilizations: l' Occident est un accident. P., 1977; idem. L' Islam habit notre avenir. P., 1981.
9 См.: Супатаев М.А. К проблематике цивилизационного подхода к праву (очерки общей теории и практики). М., 2012. С. 63-70.
10 См. : Сорокин В.В. Понятие и сущность права в духовной культуре России. М., 2007. С. 229.
11 См.: Ионов И.Н. Цивилизационное сознание и историческое знание. М., 2007. С. 20.
(common law), подводя, таким образом, итог тысячелетним исканиям homo juridicus12.
К числу примеров подобного рода следует отнести столь же категорические утверждения о том, что «право и государство - это феномен западного мира, а не восточного». Россия же в этом смысле занимает лишь некоторое промежуточное, «полуправовое» положение. «Во всяком случае, правовая свобода, права человека в либер-тарно-юридическом понимании отнюдь не являются высшей ценностью для большинства субкультур России»13. Нельзя не заметить, что такой радикализм, составляющий предмет убеждений, едва ли не веры, и как бы подразумевающий «генетическую» неспособность россиян к восприятию какой-либо правовой культуры, при условии строгого соблюдения основополагающего принципа компаративистики - соотносимости сравниваемых объектов, неоправданно сводит познавательное пространство сравнительного правоведения к сопоставительному изучению правовых систем исключительно западных стран. Но «в этом случае, - по словам Р. Давида, - не надо быть компаративистом»14. В этом случае отменяются все достижения юридической компаративистики (да и только ли компаративистики?).
И это при том, что среди современных вариантов правопонима-ния все большую поддержку находит взгляд на право как на многоаспектное, многоуровневое и многофакторное явление, имеющее сложную онтологическую структуру и в контексте интегральной концепции права, и в аспекте теории коммуникации (в виде варианта первой)15. Трудно не согласиться с А.В. Поляковым в том, что «коммуникативная теория свободна от идеологической ангажированности, поскольку существующие в современном мультикультурном
12 Исчерпывающую критику этих докладов см.: Цивилистические традиции под вопросом (по поводу докладов Doing Business Всемирного банка). М., 2007.
13 Четвернин В.А. Современная либертарно-юридическая теория // Ежегодник либертарно-юридической теории. Вып. 1. М., 2007. С. 5-6.
14 Давид Р. Основные правовые системы современности. М.,1988. С. 32.
15 См.: Графский В.Г. Интегральная (общая, синтезированная) юриспруденция как теоретическое и практическое задание // Наш трудный путь к праву. Материалы философско-правовых чтений памяти академика В.С. Нерсесянца. М., 2006; Поляков А.В. Коммуникативное правопонимание. Избранные труды. СПб., 2014.
мире обществе ценности не могут быть выстроены по единообразному шаблону, отделяющему «истинные» ценности от «неистинных». Идеологизированные правовые теории научность своих построений обосновывают лежащими в их основе ценностями. Но чем уже набор обосновывающих теорию права ценностных предпочтений, тем меньшее количество правовых фактов такая теория может объяснить. Тем меньше ее научная значимость. В этом смысле между марксистской (точнее советской) и либеральной естественно-правовой теориями нет принципиальной разницы - и та, и другая являются разновидностями ценностных мифологий (социально-детерминированной воли и априорной свободы) как правовых демиур-гов»16.
Хотя и здесь возникают свои вопросы, например: какова мак-ротеоретическая (генерализированная) основа, которая могла бы претендовать на объединение самых разнородных методологических конструкций и идеологических концептов правопонимания, и вместе с тем оказалась бы способной дать целостное представление об обществе и праве, т.е. играла бы ту роль, которая, скажем, принадлежала в советские времена в юридической науке добротной, хотя и ограниченной по своим эвристическим возможностям, теории общественно-экономических формаций? Проблема также усугубляется тем, что «юридическое правопонимание складывается исключительно в рамках юридической же теории, и вследствие этого оно является, так сказать, самообъяснением теории, лишенным, однако, рефлексивности»17.
Следует отметить, что приведенные выше издержки понимания и вживания при исследовании права вполне сопоставимы с позицией «номиналистов», начиная с киника Антисфена и Диогена Синоп-ского в эпоху античности, У. Оккама и Ж. Буридана в Средневековье, Т. Гоббса, Дж. Локка, Юма и Беркли в Новое время и др., для которых (в отличие от вышеупомянутых «реалистов», признающих объективность абстрактных сущностей помимо их воплощения в конкретных предметах) предмет понимания - только конкретные, единичные предметы, только конкретная история того или иного общественного явления, а задача исследователя - найти, переосмыс-
16 ПоляковА.В. Указ. соч. С. 12.
17 МалаховВ.П. Мифы современной общеправовой теории. М., 2013. С. 19.
лить прежние или даже создать новые слова - семантические средства, которыми можно обозначить данное конкретное явление, придав ему сугубо формальную универсальную значимость. Так, античная Греция, еще вчера классическое рабовладельческое общество, сегодня, зачастую, подается едва ли не как цитадель свободы, а всемирная история права сводится к истории права, созданного и разработанного в Западной Европе, постепенно распространяющегося по всему миру и последовательно включающего в свое лоно «отсталые», «полуцивилизованные» и «нецивилизованные» народы с их «полуправом» или вообще отсутствием такового.
Между тем, как указывал видный французский историк А. Валлон в своей капитальной, развертывающейся в трех томах картине развития рабства в древности, не потерявшей и до сих пор своего значения как исключительной по полноте систематизированной сводке конкретного исторического материала о рабстве в античном мире и считающейся основным трудом по этому вопросу по своей фактической полноте, «быть может, нигде рабство не проявляло так ярко своего позорного, мертвящего влияния, как в Греции, этой стране высокоразвитой культуры»18. Попытка же утверждения «предвечного» отличия «западного права» в ценностном и мировоззренческом планах неизбежно предпринимается за счет молчаливого «вычитания» длительного периода в десять веков, прошедших между крушением античного мира и формированием нового Запада.
Все это свидетельствует о необходимости учитывать не только внутренние, но и аналитические измерения философского знания права, хотя и не подрывает общего значения понимающего правоведения, позволяющего уйти от редукционизма в исследовании права, ограничивающего рациональную критику как движущую силу научного познания права тем, что предполагает «окончательные объяснения» в силу неистребимой человеческой потребности во всем «дойти до самой сути». Отрыв от конкретики с целью познания наиболее общих закономерностей в праве чреват уходом в абстракцию и схематизацию отвлеченных категорий, имеющих лишь условное отношение к реальному правовому материалу.
Поэтому вряд ли можно рассматривать эту двойную задачу как неразрешимое противоречие содержательного и исторического по-
18 Валлон А. История рабства в античном мире. М., 1947. С. 15.
знания права, исторического познания вообще, как полагает, например, И.В. Следзевский, присоединяясь к номиналистам и отвергая точку зрения противоположной стороны - «реалистов» или эссенци-алистов - как заблуждение19. Однако еще со времен Платона наука, оперирующая общими (универсальными) понятиями, соотнесенными с «вещью в себе» и называемыми также сущностями20, представляет собой сложное взаимосвязанное, а подчас и противоречивое единство общих положений и конкретного содержания. История, т.е. описание изменения, и сущность, т.е. то, что остается неизменным в процессе изменения, отмечает К. Поппер, являются соотносительными понятиями. Эта соотносительность имеет еще одну сторону: ведь в каком-то смысле и сама сущность способна изменяться и тем самым может обладать историей. Иными словами, сущность можно понимать как сумму или источник присущих вещи потенций, а изменения - как реализацию или актуализацию скрытых потенций сущности. Отсюда следует, что вещь, т.е. ее неизменную сущность, можно познать только через ее изменения21.
Поэтому, к примеру, когда В.С. Нерсесянц справедливо утверждал, что право - это всеобщий масштаб и равная мера (норма) свободы, всеобщая справедливость и т.д.22, очевидно, что подобного рода «всеобщие определения» (казалось бы, предназначенные заменить все предшествующие дефиниции права), как отмечают некоторые исследователи, скорее, выполняют роль принципа, целевой установки23, но еще не объясняют как социокультурных (цивилиза-ционных) характеристик права, так и весьма изменчивых в разных культурах и цивилизациях понятий свободы и справедливости, которые, тем не менее, в своей взаимосвязанной совокупности при их историческом и теоретическом рассмотрении содержательно рас-
24
крывают суть права и прав человека .
19 См.: СледзевскийИ.В. Эвристические возможности и пределы цивилизацион-ного подхода // Цивилизации. Вып. 4. М., 1997. С. 9.
20 Такого рода понятия всеобщности, вмещающей в себя все сущее, характерны и для менталитета многих народов Востока. Таковы, например, Брахман, Дхарма, Дао и др.
21 См.: Поппер К. Указ. соч. С. 42.
22 См.: Нерсесянц В.С. Право и закон. Из истории правовых учений. М., 1983. С. 342-343; Проблемы общей теории права и государства. М., 1999. С. 188.
23 См.: Хон Г.Н. Культура и право: человеческое измерение гражданского общества // Основы теории и истории культуры. СПб., 1996. С. 182.
24 См.: СупатаевМ.А. Указ. соч. С. 14.
Понимающее и аналитическое правоведение находятся, следовательно, в существенной связи друг с другом. Задача юриста-исследователя отнюдь не разделяется на гносеологические и аксиологические решения как взаимно исключающие друг друга в силу того, что как бы исследователь ни был подвержен аналитическому подходу, он остается включенным в свою «цивилизационную парадигму» (свою нацию, этнос и т.д.). Задача эта так или иначе находила решение на протяжении всей истории развития права, так как уже на ранних его этапах во многих культурах зарождались зачатки философских и научных знаний о праве, в которых, как известно, выражается не только погруженность в юридическое бытие, но и способность к рефлексии по этому поводу.
Оценивая состояние современной теории права, И.Ю. Козли-хин справедливо замечает, что «теория права имеет смысл только в связи с отраслевыми науками, но сегодня теория права в ее модном изложении (в отличие от советских времен, когда общая теория государства и права, хотя и была чрезвычайно идеологизирована, но в целом имела свою логику и, так или иначе, выполняла полезную функцию по отношению к отраслевым наукам), теряет смысл для отраслевиков, т.е. перестает исполнять свою изначальную функ-цию»25. Кроме того, он указывает, что «студенты разных вузов изучают разную теорию права.
Каков выход? Признать, наконец, что теория права распадается на догму права (это именно то, что нужно отраслевикам), социологию и философию права»26.
Думается, что с появлением работ М. Вебера, П. Сорокина, Ш. Эйзенштадта, Н. Элиаса и других наука в целом и правоведение в частности получили инструменты установления не «гносеологической истины», оперирующей разного рода «абсолютными» онтологическими принципами, а логически достоверного «идеального типа» как комплексной теоретико-философской конструкции, способной обеспечить как познание сущностных, так и постижение конкретных характеристик и изменений того или иного общественного
25 Козлихин И.Ю. О состоянии современной теории права. Тезисы доклада на научно-практическом семинаре сектора теории права и государства Института государства и права РАН 13апреля 2015 г. // URL: igpran.ru/newsall/3774 (дата обращения: 28.12.2015).
26 Там же.
процесса, структуры или явления, включая право, его принципы (основные идеи), отрасли и институты.
Что касается статуса догмы права в строгом смысле (т.е., по известному определению С.А. Муромцева, систематического «исследования какого-либо действующего права в интересах его применения на практике»27), как бы выпадающей, как указывалось выше, из социологии и философии права, то здесь, по нашему мнению, было бы уместным обратиться к размышлениям о правовом развитии России Председателя Конституционного Суда РФ В.Д. Зорькина. Так, говоря о конституционном векторе России, он указывает, что «сейчас перед нами стоят следующие исключительно важные задачи: комплексное междисциплинарное исследование цивилизационно-исторических особенностей России в контексте мирового опыта политико-правового развития; выработка с учетом российских особенностей концепции российского конституционализма, который предполагает устойчивое развитие России на основе верховенства права, гражданской свободы и общественного согласия; разработка на этой основе современной догмы права, способной надлежащим образом конкретизировать конституционно-правовые принципы и нормы, переводя их в плоскость практической правотворческой и правоприменительной деятельности...
Чтобы избежать губительного отката, поворачивающего вспять колесо истории, Россия должна взять правовой барьер, отстоять свой собственный путь к праву, обусловленный несинхронностью всемирного исторического движения и своей фундаментальной культурной специфичностью»28.
Не кажется странной в этой связи и апелляция В.Д. Зорькина к опыту Китая, Индии, Бразилии, государств Юго-Восточной Азии, других стран, подъем которых «осуществлялся на основе ориентиров, взятых из всеобщего, но с оглядкой на особенное - социально-культурное своеобразие этих стран. У человечества есть лишь один достойный и проверенный временем ориентир - свобода. Но масса путей ведет нас к этому высшему ориентиру. Своеобразие пути не отменяет общности высшей цели. Но у каждого народа свой
29
путь» .
27 Муромцев С.А. Что такое догма права? // Юриспруденция в поисках идентичности. Самара, 2010. С. 165.
28 Зорькин В.Д. Правовой путь России. М., 2014. С. 49.
29 Там же. С. 3.
Не «традиции или прогресс» и не «прогресс без традиции», а «традиция и прогресс вместе» - эта, и только эта стратегия способна, шаг за шагом, обеспечить прогрессивное развитие. «Надеюсь и верю, - пишет В.Д. Зорькин, - что никогда уже не удастся вернуть мир ни в лоно ненавидящего прогресс ультра-традиционализма, ни в лоно столь же ненавидящего традицию унификационного «обезь-
30
янничания» .
На фоне интенсивной философской рефлексии по поводу соотношения понимающего и аналитических направлений в науке происходит становление цивилизационного подхода в исследовании права, в рамках которого онтологическая сущность права выступает как порожденная культурой цивилизационного уровня. В такой трактовке право можно оценивать как право постольку, поскольку оно удовлетворяет культуре и культурным потребностям общества, с учетом уровня дифференциации самой культуры на цивилизации,
31
национальные и этнические культуры .
Понятие культуры, обращающее нас к цивилизационному анализу права, требует объяснения. Согласно одному из определений культуры (а таковых со времен Л. Уайта32 набралось немало) она представляет собой производство (охватывающее создание, хранение, распространение и потребление) духовных стандартов, ценностей, убеждений и др., т.е. программ поведения людей, кодируемых в смыслах (словах, понятиях, знаках). Это подводит нас к еще одному определению культуры как системы всеобщих принципов смыслообразования и самих продуктов смыслогенезиса33.
Такой подход позволяет рассматривать культуру как основание цивилизации (рассматриваемой ниже), выражающей качественное своеобразие общества и заключающей в себе высшие духовные смыслы и конечные ценности, которая цивилизация порождает, развивает и реализует во всех своих основных компонентах, подсисте-мах34, включая право и его основные институты. И здесь мы сталки-
30 Зорькин В.Д. Указ. соч. С. 10.
31 См.: СупатаевМ.А. О понимании права // Юридическая антропология. Закон и жизнь. М., 2000. С. 45.
32 См.: Уайт Л. Избранное. Наука о культуре. М., 2004.
33 См.: Пелипенко А.А. Постижение культуры. В 2 ч. Ч. 1. Культура и смысл. М., 2012.
34 См.: Sorokin P. Sociological theories of today. N.Y., 1966. P. 378.
ваемся с необходимостью приведения в соответствие цивилизацион-ной эвристической парадигмы (цивилизациологии), находящейся в стадии формирования в российском обществознании, с положениями не только общей культурологии, но и правоведения, социологии, политологии (в части цивилизационного измерения геополитики) и иных смежных дисциплин.
При начальном знакомстве с цивилизационным подходом у юристов обычно возникает весьма расхожее и труднопреодолимое подозрение в том, что этот подход является неопределенным в силу наличия десятков определений цивилизации, из которых можно выбирать любое35. Не вдаваясь в детальное обсуждение этого вопроса, отметим, что в науке, как небезосновательно отмечают некоторые исследователи, существует не так уж много основных определений и пониманий цивилизации, которые подлежат эвристическому обозрению и типологизации.
Так, по мнению одного из основателей современной российской цивилизациологии Б.С. Ерасова, в качестве основных подходов можно выделить комплексный материалистический и культурно-исторический варианты. Если в первом, среди основателей которого числят обычно Л. Моргана, Р. Редфилда, Г. Чайлда, а также французскую школу «Анналов» (высшим достижением которой считают работы Ф. Броделя), особое значение придается материальному производству, экономике, способу хозяйствования и порожденным ими отношениям, то во втором, восходящем к Н. Данилевскому и получившем развитие в трудах А. Тойнби, О. Шпенглера и многих других ученых, из которых следует особо отметить уже упоминавшихся М. Вебера, П. Сорокина, Ш. Эйзенштадта и Н. Элиаса, приоритетное, а иногда и определяющее значение отводится нематериальным духовным факторам. При этом общим для исследователей культурно-исторической школы является выделение «реально существующих, причинно взаимосвязанных и внутренне значимых» образований, отличных от разнородных культурных «скоплений», основанных на сходстве тех или иных характеристик (типа буржуазной или же этнической культуры). Для обозначения предмета своего ис-
35 Так, М.Н. Марченко указывает на существенную неопределенность и аморфность критерия «цивилизация», используемого в качестве критерия классификации государств и правовых систем. См.: Марченко М.Н. Теория государства и права. М., 2009. С. 137-138.
следования эти ученые использовали весьма несходные общие термины, хотя их подходы имели немалое сходство. Н. Данилевский рассматривал указанные образования как «культурно-исторические типы», обладающие «формативным принципом», О. Шпенглер - как «высокие культуры» со своей «душой» и «стилем», Н. Бердяев - как «великие культуры», П. Сорокин - как «большие культурные суперсистемы», обладающие «центральным смыслом» или «ментально-стью». Привился же, во многом под влиянием фундаментальных работ А. Тойнби, термин «цивилизация».
В обоих направлениях были выдвинуты целостные, методологически обоснованные концепции, позволившие дать систематическое объяснение огромного материала. Комплексный материалистический (или комплексно-многофакторный) подход к изучению цивилизации, во многих отношениях близкий к формационной теории, не игнорировал роли нематериальных духовных факторов, однако явно связывал их с типом технологий или социальности36.
Именно размежевание с формационной теорией, показавшей пределы своих эвристических возможностей (но отнюдь не ее ниспровержение), позволило утвердить в новейшей российской общественной мысли наиболее перспективный цивилизационный подход, основанный на выделении духовной системы устроения общества. И только на этой основе, противостоящей универсалистской и однолинейной парадигме мышления и развивающей альтернативную парадигму объяснения истории, но отнюдь не претендующей на методологический монизм, оказалось возможным выявить не только историческое и перспективное своеобразие России и смежных цивилизаций, но и существенные источники их самостоятельности и потенции эндогенного развития, не сводимого к имитации западной
модели37.
В этом значении цивилизация вводит плюрализм в историю и современность, во многом совпадая с мировыми религиями как целостными системами социокультурной регуляции.
36 Подробнее см.: ЕрасовБ.С. Цивилизация: слово - термин - смысл // Научный альманах «Цивилизации и культуры». Вып. 2. Россия и Восток: цивилизацион-ные отношения. М., 1995. С. 14-24.
37 См.: Ерасов Б.С. Цивилизационная теория и евразийские исследования // Научный альманах «Цивилизации и культуры». Вып. 3. Россия и Восток: геополитика и цивилизационные отношения. М., 1996. С. 9-10.
Такой подход получил развитие в трудах М. Вебера, О. Шпенглера и А. Тойнби. Указывая на это обстоятельство, И.Г. Яковенко пишет: «Цивилизационная теория фиксирует, что смысловым ядром всякой локальной цивилизации выступают формы универсального -мировые религии либо крупные синкретические традиции...»38. В этом смысле, указывает он, цитируя Б.С. Ерасова, под цивилизацией понимается «социокультурная общность, формируемая на основе универсальных ценностей, получающих выражение в мировых религиях, системах морали, права, искусства»39. И «сколь бы ни было распространенным употребление слова «цивилизация» в остальных его значениях, именно в данном употреблении. оно получило наиболее устойчивый терминологический статус в теоретической мысли и обоснование, которое и можно назвать собственно
40
теорией цивилизаций» .
В свете указанной теории цивилизаций, разделяемой многими исследователями, мировая цивилизация - всего лишь тонкая амальгама на поверхности локальных цивилизаций и культур. И чем на более дробный классификационный уровень локальных цивилизаций мы спускаемся, тем более ощутимыми становятся структурные и институциональные отличия в обществе и праве, в подходах к по-
41
ниманию самого права .
Конечно, возникают немалые трудности при использовании такого анализа для собственно теоретических построений в правоведении. Но множество работ, относящихся к проблематике локальных цивилизаций, позволяет говорить о сформированности некоторых основополагающих характеристик теории цивилизаций, делающих возможным рассмотрение общества и права в цивилизационной парадигме.
38 Яковенко И.Г. Российское государство: национальные интересы, границы, перспективы. М., 2008. С. 240.
39 Там же. Дополняя Б.С. Ерасова, И.Г. Яковенко указывает, что «в двадцатом веке была реализована попытка сформировать цивилизацию на базе универсальной идеологии, трактовавшей себя как атеистическая. Иными словами, отмечает он, основой цивилизации может быть и идеология, при условии, что последняя переживается как религия» (Яковенко И.Г. Указ. соч. С. 240). Основой цивилизации, добавили бы мы, могут быть и универсалистские этико-философ-ские ценности, если они переживаются как религия, например, конфуцианские ценности в Китае.
40 ЕрасовБ.С. Цивилизации. Универсалии и самобытность. С. 33.
41 См.: СупатаевМ.А. О понимании права. С. 48.
Одной из важнейших из них, наряду с всеобщностью социальных связей между индивидом и обществом, опосредованных духовными факторами, является положение о динамике локальных цивилизаций, охватывающей длительные исторические периоды, в течение которых они проходят различные циклы, флуктуации, фазы генезиса - роста - созревания - увядания - распада. При всех этих изменениях цивилизация сохраняет свою самобытность, хотя содержание ее элементов, включая право, может радикально изменяться. Динамика определяется внутренними закономерностями, присущими
42
каждой цивилизации .
Но всякая цивилизация как крупная и устойчивая культурно-историческая общность существует не только во времени, но и в пространстве.
Распад СССР позволил обнаружить пространственные границы ареала российской цивилизации, сложившиеся к концу ХХ в.43
Вместе с тем географические или государственные границы локальных цивилизаций, несмотря на их привязанность к некоторой территории или государству (что подтверждают и семантические названия цивилизаций - западная, российская, китайская, индийская, кавказская и др.), не только подвижны, но и условны. На это обстоятельство обратил внимание еще П. Сорокин. Так, говоря о выделении в качестве оснований цивилизации крупных культурных систем (иначе называемых культурными суперсистемами), функционирующих как реальное единство, он отмечал, что «обычно границы этой культурной сущности перекрывают географические границы национальных, политических или религиозных образований»44. В качестве примера можно сослаться на так называемую иберо-аме-риканскую цивилизацию, к которой относят не только испано- и португалоязычные страны Латинской Америки, но и Испанию и Португалию, что сводит географически бесспорную формулу «Европа абсолютно есть Запад, а Азия абсолютно - Восток» к очень условной и свидетельствует о способности цивилизации и ее компо-
42 См.: ЕрасовБ.С. Цивилизации: слово - термин - смысл. С. 25.
43 См. : Яковенко И.Г. Теоретические основания цивилизационного анализа России // В поисках теории российской цивилизации: памяти А.С. Ахиезера. Сб. статей / Сост. А.П. Давыдов. М., 2009. С. 231.
44 Sorokin P. Op. cit. P. 378-382.
нентов к «эманации» в другие географические ареалы. Это обстоятельство нашло отражение как на уровне массового сознания (в духе ставшего своего рода общим местом утверждения о том, что «Европа заканчивается за Пиренеями»), так и в трудах мыслителей самых различных направлений45. Сказанное относится и к цивилиза-
46
ционной принадлежности правовых культур этих стран .
Цивилизация - это прежде всего сфера духовного устроения, а территория - в основном одна из предпосылок такого устроения. Поэтому территориальная определенность цивилизации выявляется в первую очередь по отношению к границе между соседними собственно цивилизационными образованиями47.
Серьезным прорывом в становлении цивилизационного подхода в исследовании права (или цивилизациологии права) явилась монография Е.А. Лукашевой «Человек, право, цивилизации: нормативно-ценностное измерение» (М., 2009), сразу же расширившая методологические горизонты цивилизационного исследования права. Избрав для исследования цивилизаций метод нормативно-ценностного измерения, но постоянно ориентируясь на право, права человека и связанное с ними политическое устройство общества, автор успешно решает задачи раскрытия природы нормативности, взаимовлияния и взаимодействия религии, нравственности, политики с правом, правами человека, государственно-правовыми установлениями и прослеживает специфику этого взаимодействия в различных цивилизациях (индийской, китайской, исламской и др.). Тем самым развенчивается, в частности, весьма популярный в западной юридической литературе тезис о том, что в случае фундаментальных прав человека речь идет о правовых нормах, которые должны соблюдаться, но которые не требуют никакого нравственного, культурного или политического присоединения к выражаемым ими ценностям (Л. Феррайоли и др.).
45 См.: Шемякин Я. Г. Типы межцивилизационного взаимодействия в «пограничных» цивилизациях: Россия и Ибероамерика в сравнительно-исторической перспективе // История России: теоретические проблемы. Вып. 1. Российская цивилизация: опыт исторического и междисциплинарного изучения. М., 2002,. С. 193.
46 См.: Legal culture in the age of globalization (Latin America and Latin Europe). Stanford, 2003.
47 См.: ЕрасовБ.С. Цивилизации. Универсалии и самобытность. С. 95.
Следует отметить, что теоретические предпосылки теории цивилизаций, выходящей на свой собственный предмет, который и подлежит изучению ею, как показали научные дискуссии, необходимо постоянно эксплицировать. Сам по себе это вполне естественный процесс и зачастую он означает как освоение уже имеющихся достижений, так и их корректировку через включение новых объемов исторического материала и тем более через применение к такому сложному «объекту», как Россия48, не сводимому к механической сумме ее европейских и азиатских составляющих, а выражае-
49
мому в новых качествах и чертах .
Это приходится делать вновь и вновь и при уяснении методологических аспектов применения цивилизационного подхода при изучении права и прав человека, в том числе в ходе научных дискуссий. Подтверждением тому могут служить Международная научная конференция «Всеобщая декларация прав человека: универсализм и многообразие опытов», проведенная секцией философии, социологии и права РАН по инициативе Института государства и права РАН в декабре 2009 г.; Международная научно-практическая конференция «Право Кавказской цивилизации: истоки, особенности, мировое значение (к 150-летию окончания Кавказской войны») (Нальчик -Ростов-на-Дону, 21-23 мая 2014 г.), одним из организаторов которой выступил Южный филиал Института государства и права РАН; Международная конференция «Подтверждается ли на практике теория Хантингтона о конфликте цивилизаций» (Екатеринбург, 2930 октября 2013 г.), в работе которой принимали участие и юристы, и др. Особо следует отметить ежегодные Международные Лихачевские научные чтения, также проводимые с участием сотрудников Института государства и права РАН в рамках программы диалога культур и партнерства цивилизаций.
Следует помнить о том, что рассматриваемый в современном отечественном правоведении цивилизационный подход - это новое,
48 См.: Ерасов Б.С. О статусе и содержании теории цивилизаций // История России: теоретические проблемы. Вып. 1. С. 13.
49 См.: Российская цивилизация: этнокультурные и духовные аспекты. Энциклопедический словарь. М., 2001. С. 492.
формирующееся направление в исследовании теоретических вопросов не только права, но и государственности50. Так, при анализе конкретных правовых систем или их институтов возникает вопрос об их цивилизационной принадлежности и цивилизационном статусе. Из этого вытекает целый комплекс проблем: систематики, критериев отнесения правовых феноменов к тем или иным цивилизационным структурам, выделения сущностных признаков и т.д.
И хотя современное российское обществоведение пока лишь осваивает цивилизационный парадигмальный подход и связанный с ним научный дискурс, необходим поиск различных путей использования конструктивного потенциала этого подхода для решения тех или иных аналитических задач, в том числе для продвижения в самом правоведении. Огромное поле для такого анализа может дать кросс-культурная (межцивилизационная), в том числе соответствующая юридическая, компаративистика, представляющая собой особый пласт сравнительных исследований. Это тем более так, что в настоящее время «единые процессы глобализма (в основном в сфере экономики, информатики, науки) встречаются с усиливающимися тенденциями сохранения национальных и цивилизационных ценностей в сфере морали, нравственности, права»51.
Уже очевидно, что в основе всякой цивилизации - устойчивая социокультурная общность, формируемая на основе универсальных, т.е. сверхлокальных ценностей, получающих выражение, как указывалось выше, в мировых религиях, системах морали, права и др., что это всеобшее, культурное целое (идей, принципов, символов), выражаемое сложной и объемной категорией цивилизации, именно в силу своей универсальности поддается пониманию, сравнению, ти-пологизации.
Что касается возможности сравнительного анализа правовых систем различных цивилизаций, то здесь, как справедливо отмечают немецкие компаративисты К. Цвейгерт и Г. Путфаркен, необходимо всегда учитывать существование традиционных различий в социальных фактах и в социальных ценностях, прежде чем переходить к
50 См.: ВенгеровА.Б. Теория государства и права: Учебник. М., 2008. С. 101-120.
51 Доклад директора Института государства и права РАН академика А.Г. Лисицына-Светланова «Национальное право в условиях глобализации» на пленарном заседании XV Международных Лихачевских научных чтений: «Глобальные вызовы и национальные интересы» 14 мая 2015 г. // URL: igpran.ru/news/3809 (дата обращения: 28.12.2015).
сравнительной оценке правовых решений. При этом под социальными фактами понимаются реальные факты, а под социальными ценностями - те цели и задачи, которое ставит перед собой правовое регулирование в странах, относимых к тем или иным цивилиза-
52
циям .
Различия между цивилизациями, как не без основания подчеркивал французский исследователь Ж. Жерне, есть результат выбора разных путей исторического развития53. Поэтому в зависимости от пространства и времени одни и та же проблемы решались разными способами. Процесс выбора способа решения данных проблем приводил в зависимости от способов их решения к формированию того или иного типа цивилизации и, следовательно, того или иного типа права в ходе истории права. Это отмечал еще Р. фон Иеринг. «Право и его институты, - писал он, - появились по велению самой жизни. Именно благодаря жизни они сохраняют бесконечную внешнюю активность. Форма, которую придали праву характер народа и весь его способ существования, предшествует любой мысли, любой законодательной инициативе, и если законодательная инициатива пытается изменить эту форму, она неизбежно рушится. Когда мы глядим на историю права, мы видим, что ее течение постоянно происходит под вечным влиянием характера, степени развития, материальных отношений, превратностей судьбы данного народа»54.
Межцивилизационный сравнительный анализ права исходит из того, что для любой цивилизации в той или иной степени характерны преемственность в праве, наследование того, что выработано исторически в ее рамках (диахронный срез), а также обмен ценностями и заимствование лучших юридических достижений, идей, институтов и норм у других цивилизаций и культур (синхронный срез).
Это открытая и благодатная тема, ждущая новых исследований в контексте взаимодействия цивилизаций и культур в условиях многополярного мира.
52 См.: ЦвейгертК., ПутфаркенГ. О возможности сравнения сходных правовых институтов в различных социальных системах // Очерки сравнительного права. М., 1981. С. 162-163.
53 См.: Gernet J. L' intelligence de la Chine. Le social et le mental. P., 1994. P. 10, 11, 12.
54 Ihering von R. L'esprit du droit romain dans les diverses phases de son développement. Т. 1. P, 1886. P. 26.
Для развития более широких, чем прежде, межцивилизацион-ных сравнительных исследований права, разумеется, оказываются необходимы многие факторы и прежде всего - междисциплинарный диалог и совместная деятельность философов, историков, социологов, экономистов и юристов по созданию аподиктических образов и моделей мира и правовых систем, способных укорениться в общественном сознании, и по обретению новых конкретных знаний о праве, чаще всего не укладывающихся в предпосылочные схемы. Конечно, это скорее завтрашний день, нежели сегодняшний день юридической компаративистики. Но нельзя не видеть, что для более обоснованной классификации правовых систем необходимо выявление как этнических, национальных и региональных культурных различий, так и общей цивилизационной основы.
Говоря о соотношении формационного и цивилизационного подходов, некоторые исследователи полагают, что эти подходы могут взаимно дополнять друг друга (М.А. Барг)55, так как каждая макротеория отражает определенную грань (грани) исторического процесса. Если ядром формации выступает экономика, отмечает Л.И. Рейснер, то политическая надстройка и особенно культура составляют систему поддержания устойчивости общества. Единство этих начал достигается в способе общения, в которое включаются как хозяйственные связи, так и культура с ее языками и смыслами56.
Сходный в целом подход к соотношению цивилизационных и формационных начал в исследовании права присутствует также в работах некоторых юристов. Одни из них полагают, что если «при формационном подходе право и государство определяются экономикой, то цивилизационный подход позволяет проследить и выявить тот исторический социокультурный контекст, в котором формируются те или иные правовые феномены. Таким образом, возникшая в юридической науке проблема о перспективах применения и самой судьбе формационного и цивилизационных подходов может
57
и должна решаться по принципу «и-и» .
По мнению других весьма уважаемых авторов, внесших значительный вклад в развитие современной отечественной юридической
55 См.: Барг М.А. О категории «цивилизация» // Новая и новейшая история. 1990. № 5. С. 25-27.
56 См.: Рейснер Л.И. Цивилизация и способ общения. М., 1993. С. 4-48.
57 См.: Гусейнов А.И. Право как феномен культуры: Дисс. ... докт. юрид. наук. М., 2007. С. 21, 104, 103.
компаративистики, для классификации базовых правовых систем, семей, «подсемей», национальных правовых систем в современном мире, анализа их плюсов и минусов, для изучения всей правовой действительности в ее самом широком толковании необходим не односторонний, а комплексный подход, соединяющий «способы анализа и синтеза с формационных (социально-сущностных), цивилиза-ционных (основных содержательных характеристик), культурологических (включающих частные особенности) позиций»58.
Однако приходится сразу же отметить, что как раз в адрес социально-сущностных позиций формационного концепта постоянно шла острая критика, резко ограничивавшая его применение к объяснению социальной природы общественных, в частности, правовых явлений. Существенные издержки и «передержки» формационной теории усматривались уже в том, что разработанная на материале истории Западной Европы, она без достаточных на то оснований переносилась на всемирную историю. Но реальные тенденции и формы общественного и правового развития во многих регионах мира, прежде всего Востока, не укладывались в схему пяти формаций. А постулирование «всемирно-исторического процесса» как некоего универсального и «объективного» пути развития лишало науку, в том числе юридическую науку, способности выявлять значение локальных различий, той специфики, в которой протекала социальная и правовая жизнь общества, которая трактовалась как «традиционность», «отсталость», «варварство», «застой» и т.д. и которую следовало преодолевать через «догоняющее развитие», или «скачок» через стадии развития («некапиталистический путь развития»). Это почувствовал еще К. Маркс, выдвинувший проблему азиатского способа производства, так и не получившей своего решения
59
в трудах его последователей .
Все это тормозило развитие правоведения еще в советские времена. Адекватная теория государства и права не могла развиваться через умозрительные уступки и оговорки в подходах, конструировавших некоторые общие схемы, питаемые формационной теорией,
58 Чиркин В.Е. Формационно-цивилизационный подход в сравнительном правоведении // Государство и право. 2015. № 4. С. 25.
59 См.: Дискуссия об азиатском способе производства. По докладу М.С. Годеса. М., 2009.
а затем оставлявших некоторое временное место иным, традиционным правовым культурам, приписанным к тому или иному региону Востока или Африки.
Кроме того, как можно увидеть, при таком комплексном подходе в сравнительном правоведении, основанном на соединении разнородных когнитивных схем и практик, собственно цивилизацион-ным (культурологическим) аспектам правовых систем, «семей» и «подсемей» правовых систем, включающим «основные содержательные характеристики и частные особенности», отводится второстепенное место по отношению к общим (системным)60, формаци-онным социально-сущностным, принципиальным особенностям правовых систем прошлого и современности. А это, как представляется, сводит на нет принципиальное отличие предлагаемого комплексного («многофакторного», «соединенного» или «формаци-онно-цивилизационно-культурологического») подхода в сравнительном изучении права от классической модели формационного концепта в понимании сущности и структуры социальной регуляции, включая правовое регулирование в обществе, и возвращает нас к основным постулатам, принятым в теории общественно-экономических формаций.
Ведь формационная парадигма по существу отстраняет социокультурные (цивилизационные) измерения, отводя им роль вторичных характеристик. И хотя в марксизме признавалась «относительная самостоятельность» надстройки (в том числе юридической надстройки как части надстройки всякого классового общества), вмещавшей в себя и культурно-идеологические отношения, и даже способность последней в определенной степени определять «основные содержательные характеристики и частные особенности» правовых систем, надстройка, тем не менее, должна быть приведена в соответствие с базисом. Со сменой формации подлежат устранению и все «несистемные» надстроечные образования.
60 См.: ЧиркинВ.Е. О применении формационно-цивилизационного подхода для классификации правовых систем и правовых семей // Диалог культур: ценности, смыслы, коммуникации: XIII Международные Лихачевские научные чтения (Санкт-Петербург, 16-17 мая 2013 г.). СПб., 2013. С. 508-509.
Однако в теории цивилизаций как раз область «несистемных надстроечных» образований является вполне равноправным компонентом общественного процесса. И цивилизационный процесс может включать в качестве своей составной части формационный процесс61.
Необходимо отметить, что некоторые исследователи ставят под сомнение саму возможность, а главное, эффективность использования для различных классификаций правовых систем цивилиза-ционного критерия по причине «изначальной направленности понятия «цивилизация» на характеристику высокоразвитых обществ и их объединений, а не на типологию государств и правовых систем»62 (по всей видимости, исходя при этом из давно пройденной оппозиции - «варварство - цивилизация»)63.
С такой аргументацией трудно согласиться. Здесь, вероятно, следует заметить, что категория «цивилизация» характеризует не только высокоразвитые общества и их объединения, относящиеся к цивилизацион-ным общностям так называемого осевого времени (К. Ясперс) или цивилизациям универсалистского уровня (китайская, индийская, западная и др.), но и цивилизации, охватываемые понятием «доосевые» или «первичные цивилизации» (протоцивилизации), к которым в настоящее время обычно причисляют африканскую, иудейскую цивилизации, а также (по определению Ю.В. Попкова) «арктическую», основу которой образует социокультурный комплекс коренных малочисленных народов Севера64. Возможны и иные основания классификации цивилизаций и соответственно правовых систем, иногда именуемых «правовыми циви-лизациями»65, формулируемые, например, в соответствии с дихотомным
61 См.: ЧернякЕ.Б. Цивилиография: наука о цивилизации. М., 1996. С. 364-365.
62 МарченкоМ.Н. Указ. соч. С. 137-138.
63 Так, уже к началу ХХ в. прямолинейная концепция «варварство - цивилизация» была преодолена в серьезной науке благодаря как успехам в культурной антропологии, так и критике устоев самой западной цивилизации. Так называемые варварство и дикость получили в культурной антропологии полноценный статус «этнических культур» (см.: ЕрасовБ.С. Принципы и возможности циви-лизационной компаративистики // Сравнительное изучение цивилизаций мира. М., 2000. С. 40).
64 См.: Попков Ю.В. Интернализация в традиционном и современном обществах. Новосибирск, 2000. С. 101; Кряжков В.А. Коренные малочисленные народы Севера в российском праве. М., 2010. С. 22-23.
65 См.: Бачинин В.А. Энциклопедия философии и социологии права. СПб., 2006. С. 1019; ВеденеевЮ.А. Правовая реальность: онтология и эпистемология // Lex Rossica. 2015. № 5.
подходом - Запад и Восток, а еще шире - Запад-незапад и т.д., либо в соответствии с принципом бинарных оппозиций - базовые крупномасштабные мировые цивилизации и «пограничные» или «контактные» цивилизации (российская, ибероамериканская, кавказская66) и др. Каждое из этих оснований классификации цивилизаций и правовых систем имеет свою сферу применения и дает разные результаты.
Нельзя согласиться и с рассуждением о том, что цивилизацион-ный подход не может использоваться для какой-либо исторической типологии (государства и права), поскольку, напротив, принижает значение высокоразвитой (европейской) цивилизации, так как исходит из многовариантного процесса исторического развития и отрицает, тем самым, принцип свободы как принцип исторически развитых цивилизаций67. Но, как указывалось выше, идеи свободы и справедливости присутствуют во всех культурах и цивилизациях, в которых можно найти неограниченное многообразие представлений о
них68.
Важно понимать, что в рамках собственно цивилизационного устроения общества социокультурные факторы, определяющие природу, особенности и динамику права, становятся самостоятельным началом, функционирующим в соответствии с собственными закономерностями. Вот почему в цивилизационном плане правовая система Россия предстает как особый тип права, обладающий своей спецификой, структурой и динамикой.
Настало время более углубленного анализа, в процессе которого приходится прежде всего проводить крайне напряженную и
66 Главной особенностью кавказской цивилизации, которую в научной литературе называют также субцивилизацией, является интенсивнейшее взаимодействие почти всех мировых религий. Одним из рычагов традиционного сближения народов Кавказа выступали весьма близкие нормы обычаев и обычного права, отличавшиеся множественностью культурных влияний, которые получали отражение в этих нормах. Среди них М.М. Ковалевский упоминал: иранское, греческое и римско-византийское влияние, влияние христианства, канонического и Моисеева права, влияние армянского и грузинского права, влияние хазар, гуннов и болгар, влияние арабов и привнесенного ими шариата, влияние татар, монголов и кабардинцев, а также из наиболее поздних русское влияние. См.: КовалевскийМ.М. Кавказ: закон и обычай. Т. 1. Нальчик, 2011.
67 См.: Четвернин В.А. Введение в курс общей теории права и государства: Учеб. пособие. М., 2003. С. 116-118.
68 См.: Супатаев М.А. К проблематике цивилизационного подхода к праву (очерки общей теории и практики). С. 86.
многомерную работу по воспроизводству тех теоретических парадигм, в которых можно определить столь противоречивую российскую правовую действительность и само право. «Юридическое пра-вопонимание, - подчеркивает В.П. Малахов, - не столько логико-интеллектуальный, сколько историко-культурный феномен. Как следствие, характерное для российской науки юридическое право-понимание существенно отличается от юридического правопонима-ния, сложившегося в рамках других национальных культур и правовых семей. Но у нас юридическое правопонимание выдернуто из этого контекста, что, в частности, значительно ограничило значимость правосознания, индивидуального права и т.д. в формировании понимания природы и сущности действующего права»69. «Право, -отмечают А.В. Поляков и Е.В. Тимошина, - может рассматриваться в том числе и как инструмент реализации различных ценностей... Право есть явление культуры и всегда воплощает в себе существующие культурные ценности, которые «преломляясь» сквозь структуру права, становятся ценностями правовыми. Социокультурные правовые ценности - это те ценности, содержание которых отражает особенности социокультурного развития конкретного общества»70. К сказанному можно лишь добавить, что не менее очевидна роль права как инструмента легитимации и стабилизации культуры, важного средства привнесения в общество новых культурных ценностей, в том числе на цивилизационном уровне71.
Ученый-юрист, отвергающий упрощенный экономический детерминизм, но обходящий также и этот вопрос, быть может, не-
69 Малахов В.П. Указ. соч. С. 20-21.
70 Поляков А.В., Тимошина Е.В. Общая теория права: Учебник. 2-е изд. СПб., 2015. С. 134, 139.
71 Указывая на это обстоятельство, известный историк права И. Колер со свойственной ему метафоричностью языка, впрочем, вполне поддающегося введению в контекст современной юридической науки, писал: «Итак, право создается на основе культуры. Но оно, как и всякий элемент культуры, является двуликим Янусом. Исходя из предшествующей культуры, оно способствует подготовлению почвы для культуры грядущей. Вытекая из разумных стремлений известного периода, оно служит прогрессу культуры и вместе с тем работает над созданием новой культуры, а в то же время над разрушением своей собственной. Каждое право - Эдип, убивающий своего отца и начинающий со своей матерью новое поколение» (Колер И. Философия права и универсальная история права. Киев, 1913. С. 10).
вольно исходит из предпосылки, что цивилизационный подход в исследовании права и марксистская диалектика базисного экономического содержания и надстроечных политико-правовых форм как ря-доположенные модели познания права не доминируют одна над другой, а как бы пересекаются и смыкаются друг с другом. Но так ли это?
Э.В. Ильенков (обвиненный в свое время в приверженности к «гегельянству»), выявляя внутреннюю логику марксизма, делал вывод, что даже вопрос о собственности - это вопрос о той форме, в рамках которой происходит процесс накопления и развития главного богатства общества - деятельных способностей людей, процесс развития творческой (производительной) силы живого человека,
72
иными словами, его культуры .
«Собственность - не только юридическая, но и производственно-предметная форма Культуры, несущая в себе определенную программу Управления людьми, их воспроизводственной деятельностью и использующая соответствующую собственность», -писал А.С. Ахиезер, разрабатывавший проблематику социокультурной специфики России на основе цивилизационного подхода к ее ис-тории73. В действительности, подчеркивал он, непосредственные
72 См.: Ильенков Э.В. Философия и культура. М., 1991. С. 156.
73 Ахиезер А. С. Россия: критика исторического опыта (социокультурная динамика России). В 2 т. Т. 2. Новосибирск, 1998. С. 461. В основе работы А.С. Ахие-зера - идея преодоления противоположности (социокультурного раскола) западничества и славянофильства, отрицание свойственных этим течениям идеалов вестернизации и апологетики традиционной культуры в российском обществе на основе «медиации», т.е. продуктивного поиска «срединной культуры» (как структуралистского идеала уравновешенности, безопасности, приспособления), противопоставляемой «инверсии» как проявлению разрушительного антагонизма этих крайностей. Логика этих рассуждений очень напоминает логику взаимодействия крайностей у Ф. Гизо и Д.С. Милля. У О. Шпенглера можно найти и идеал «срединной культуры». На основе его идей отсутствие синтеза в российской, а также латиноамериканской культуре признавал и М. Мамарда-швили (см.: Мамардашвили М. Другое небо // Три каравеллы на горизонте. М., 1991. С. 47-50, 54). Ценность концепции А.С. Ахиезера прежде всего в том, что он выдвигал на передний план диалог, хотя и не отвечает, по мнению А.П. Давыдова, на один очень важный вопрос: «Как создать диалог между инверсией и медиацией, или, выражаясь языком западной социологии, как прийти к диалогу матриц?» (В поисках теории российской цивилизации: памяти А.С. Ахиезера. С. 5). В этой связи, по нашему мнению, не стоит недооценивать роль права как важного инструмента привнесения новых культурных ценностей в общество.
действия людей никогда не выводятся из среды, как экономической, так и любой другой, потому что они всегда проходят через накопленную культуру, ее цели и ценности. «Одни и те же внешние факторы, одна и та же «необходимость» (экономическая. -М.С.) могут восприниматься в разных культурах не только различным, но и прямо противоположным образом»74.
Вопреки «определяющему» воздействию материального производства духовное производство (в которое входит сфера культуры как основание цивилизации) оказывается не менее самостоятельным началом, функционирующим по собственным закономерностям, и оказывает целостное, интегрирующее влияние на все компоненты социального регулирования. Не вызывает сомнений, что культура пронизывает все сферы человеческой деятельности, поэтому производительные силы, труд вообще, общение могут рассматриваться в
75
своем развитом виде как ее проявления .
Очевидная ограниченность прежних макротеоретических концепций в своих возможностях адекватно объяснить общие закономерности развития общества и права делает крайне необходимой разработку новых теоретических концепций в современном отечественном правоведении на базе достижений новейшей теории цивилизаций.
Однако едва ли заслуживают внимания предпринимаемые в публицистике и общественной мысли попытки так или иначе «закопать» теорию общественно-экономических формаций, в частности, отказаться от понятия «формация»76 и тем самым посодействовать общему спаду уровня теоретического мышления. Равным образом за рамками научного дискурса лежат и доводы тех, кто клеймит циви-
77
лизационный подход в целом .
История человечества может быть представлена как последовательная смена формаций (и, соответственно, «типов» права), причем лишь некоторые из них приобретают всемирное значение. При этом формация оказывается отнюдь не обществом, а этапом и всего лишь
74 Ахиезер А.С. Указ. соч. С. 574.
75 См.: МежуевВ.М. Культура и история. М., 1977. С. 64.
76 См.: ПоляковА.Н. К проблемам общественных формаций // Вопросы философии. 2003. № 6. С. 3-15.
77 См.: Борисенко В.В. Рынок, мораль, договорная культура, или апология техногенной цивилизации. М., 1998. С. 70-71.
одной из характеристик общественного устроения и права - по социально-экономическим критериям.
Но с не меньшим основанием (если не вовлечься в дурную дихотомию «бытие - мышление») всемирную историю в самом широком ее понимании можно представить как закономерное развитие в ходе культурно-духовной эволюции человечества ряда базовых крупномасштабных культурно-исторических образований - человеческих цивилизаций и правовых систем, различающихся по системообразующим принципам культурного строя (а также цивилизаций-спутников, ответвлений и гибридных образований, возникших на перекрестках мощного поля соседних цивилизаций), которые в разное время проходят сходные формационные ступени. И разновременность такого прохождения придает им некоторые дополнительные различия.
Думается, именно такого рода размежевание и взаимодействие двух подходов при изучении права - формирующегося цивилизаци-онного подхода и формационной парадигмы - могут стать репер-ными точками для плодотворного взаимодействия юристов, ориентированных на, казалось бы, столь различные макротеоретические установки в правоведении.
Библиография
Ахиезер А. С. Россия: критика исторического опыта (социокультурная динамика России). Т. 2. Новосибирск, 1998.
БаргМ.А. О категории «цивилизация» // Новая и новейшая история. 1990.
№ 5.
Бачинин В.А. Энциклопедия философии и социологии права. СПб., 2006.
Бетти Э. Герменевтика как общая методология наук о духе. М., 2011.
Борисенко В.В. Рынок, мораль, договорная культура, или апология техногенной цивилизации. М., 1998.
Валлон А. История рабства в античном мире. М., 1947.
Веденеев Ю.А. Правовая реальность: онтология и эпистемология // Lex Rossica. 2015. № 5.
ВенгеровА.Б. Теория государства и права: Учебник. М., 2008.
Гадамер Х.-Г. Истина и метод: основы философской герменевтики. М.,
1988.
Графский В.Г. Интегральная (общая, синтезированная) юриспруденция как теоретическое и практическое задание // Наш трудный путь к праву. Материалы философско-правовых чтений памяти академика В.С. Нерсесянца. М., 2006.
Гусейнов А.И. Право как феномен культуры: Дисс. .. .докт. юрид. наук. М.,
2007.
Давид Р. Основные правовые системы современности. М., 1988.
Дискуссия об азиатском способе производства. По докладу М.С. Годеса. М., 2009.
Доклад директора Института государства и права РАН, академика А.Г. Лисицына-Светланова «Национальное право в условиях глобализации» на пленарном заседании XV Международных Лихачевских чтений: «Глобальные вызовы и национальные интересы» 14 мая 2015 г. // URL: igpran.ru/news/3809.
Ерасов Б.С. О статусе и содержании теории цивилизаций // История России: теоретические проблемы. Вып. 1. Российская цивилизация: опыт исторического и междисциплинарного изучения. М., 2002.
Ерасов Б. С. Цивилизационная теория и евразийские исследования // Научный альманах «Цивилизации и культуры». Вып. 3. Россия и Восток: геополитика и цивилизационные отношения. М., 1996.
Ерасов Б.С. Принципы и возможности цивилизационной компаративистики // Сравнительное изучение цивилизаций мира. М., 2000.
Ерасов Б.С. Цивилизации: универсалии и самобытность. М., 2002.
Ерасов Б. С. Цивилизация: слово - термин - смысл // Научный альманах «Цивилизации и культуры». Вып. 2. Россия и Восток: цивилизационные отношения. М., 1995.
Зорькин В.Д. Правовой путь России. М., 2014.
Ильенков Э.В. Философия и культура. М., 1991.
ИоновИ.Н. Цивилизационное сознание и историческое знание. М., 2007.
Ковалевский М.М. Кавказ: закон и обычай. Т. 1. Нальчик, 2011.
Козлихин И.Ю. О состоянии современной теории права. Тезисы доклада на научно-практическом семинаре сектора теории права и государства Института государства и права РАН 13 апреля 2015 г. // URL:igpran.ru.
Колер И. Философия права и универсальная история права. Киев, 1913.
Кряжков В. А. Коренные малочисленные народы Севера в российском праве. М., 2010.
Малахов В.П. Мифы современной общеправовой теории. М., 2013.
Малинова И.П. Философия права и юридическая герменевтика. М., 2014.
Мамардашвили М. Другое небо // Три каравеллы на горизонте. М., 1991.
Марченко М.Н. Теория государства и права. М., 2009.
Межуев В.М. Культура и история. М., 1977.
Мурашко Л.О. Аксиологическое измерение процесса правообразования. М., 2015.
Муромцев С.А. Что такое догма права? // Юриспруденция в поисках идентичности. Самара, 2010.
Нерсесянц В.С. Право и закон. М., 1983.
Нерсесянц В.С. Проблемы общей теории права и государства. М., 1999.
Поляков А.В. Коммуникативное правопонимание. Избранные труды. СПб., 2014.
ПоляковА.В., ТимошинаЕ.В. Общая теория права: Учебник. 2-е изд. СПб.,
2015.
Поляков А.Н. К проблемам общественных формаций // Вопросы философии. 2003. № 6.
Попков Ю.В. Интернализация в традиционном и современном обществах. Новосибирск, 2000.
Поппер К. Нищета историцизма. М., 1993.
Постижение культуры. В 2 ч. Ч. 1. Культура и смысл. М., 2012.
Рейснер Л.И. Цивилизация и способ общения. М., 1993.
Российская цивилизация: этнокультурные и духовные аспекты. Энциклопедический словарь. М., 2001.
Саркисов А.К. Семиотика права (историко-правовое исследование правовых знаковых конструкций): Дисс. .. .канд. юрид. наук. Коломна, 2000.
Следзевский И.В. Эвристические возможности и пределы цивилизацион-ного подхода // Цивилизации. Вып. 4. М., 1997.
Сорокин В. В. Понятие и сущность права в духовной культуре России. М.,
2007.
Супатаев М.А. К проблематике цивилизационного подхода к праву (очерки общей теории и практики). М., 2012.
Супатаев М.А. О понимании права // Юридическая антропология. Закон и жизнь. М., 2000.
Уайт Л. Избранное. Наука о культуре. М., 2004.
Хабибулина Н.И. Политико-правовые проблемы семиотического анализа языка закона. СПб., 2001.
Хон Г.Н. Культура и право: человеческое измерение гражданского общества // Основы теории и истории культуры. СПб., 1996.
Цвейгерт К., Путфаркен Г. О возможности сравнения сходных правовых институтов в различных социальных системах // Очерки сравнительного права. М., 1981.
Цивилистические традиции под вопросом (по поводу докладов Doing Business Всемирного банка). М., 2007.
Черняк Е.Б. Цивилиография: наука о цивилизации. М., 1996.
Четвернин В.А. Введение в курс общей теории права и государства: Учеб. пособие. М., 2003.
Четвернин В.А. Современная либертарно-юридическая теория // Ежегодник либертарно-юридической теории. Вып. 1. М., 2007.
Чиркин В.Е. О применении формационно-цивилизационного подхода для классификации правовых систем и правовых семей // Диалог культур: ценности, смыслы, коммуникации: XIII Международные Лихачевские научные чтения (Санкт-Петербург, 16-17 мая 2013 г). СПб., 2013.
Чиркин В.Е. Формационно-цивилизационный подход в сравнительном правоведении // Государство и право. 2015. № 4.
Шемякин Я.Г. Типы межцивилизационного взаимодействия в «пограничных» цивилизациях: Россия и Ибероамерика в сравнительно-исторической перспективе // История России: теоретические проблемы. Вып.1. Российская цивилизация: опыт исторического и междисциплинарного изучения. М., 2002.
ЯковенкоИ.Г. Российское государство: национальные интересы, границы, перспективы. М., 2008.
Яковенко И.Г. Теоретические основания цивилизационного анализа России // В поисках теории российской цивилизации: памяти А.С. Ахиезера. Сб. статей / Сост. А.П. Давыдов. М., 2009.
Garaudy R. L'Islam habit notre avenir. P., 1981.
Garaudy R. Pour une dialogue des civilizations: L'Occident est un accident. Paris, 1977.
Gernet J. L'intelligence de la Chine. Le social et le mental. P., 1994. Ihering von R. L'esprit du droit romain dans les diverses phases de son développement Т. 1. Bologne, 1886.
Legal Culture in the age of Globalization (Latin America and Latin Europe). Stanford, 2003.
Sorokin P. Sociological Theories of Today. N.Y., 1966.
