CC BY
29
СРОЧНО В НОМЕР
ЦИОЛКОВСКИЙ КОНСТАНТИН ЭДУАРДОВИЧ 1857-1935
Ученый и изобретатель в области аэродинамики, ракетодинамики, теории самолета и дирижабля. Основоположник современной космонавтики
Э.М. Шпилянский1
Первый московский государственный медицинский университет им. И.М. Сеченова
Константин Эдуардович Циолковский родился в семье лесничего в селе Ижевском Рязанской губернии. В 10 лет, катаясь на салазках, простудился. Простуда вызвала скарлатину, скарлатина — глухоту. Глухота наложила тяжелый отпечаток на всю жизнь.
В 1868 году, когда Константину исполнилось 11 лет, семья переехала в Вятку. Он поступил в первый класс мужской Вятской гимназии. «Учиться в школе я не мог, — напишет в старости Константин Эдуардович, — учителей совершенно не слышал, или слышал одни неясные звуки». В 14 лет он вынужден был оставить гимназию и заниматься самостоятельно.
Сторонясь сверстников, он обрел других верных друзей — книги, позволявшие ему непрерывно заниматься самообразованием. Циолковский писал: «Я не останавливаясь думал, исходя из прочитанного. Многое я не понимал, объяснить было некому. Это тем более возбуждало самостоятельность ума. Глухота, заставляя непрерывно страдать мое самолюбие, была моей погонялой, кнутом, который гнал меня всю жизнь и теперь гонит...» [3, с. 17].
1 Шпилянский Эдуард Маркович, д-р мед. наук, профессор кафедры общественного здоровья и профилактической медицины; директор Государственного казенного учреждения «Дирекция по обеспечению деятельности учреждений здравоохранения Юго-Западного округа г. Москвы». Тел. 8-915-437-99-31. 8 (499) 124-45-47.
У юноши рано пробудилась склонность к изобретательству и техническому творчеству. В 16 лет, мечтая о космических путешествиях, он уезжает в Москву. Мизерная стипендия, назначенная отцом, составляла 10 рублей. Три года он прожил на одном черном хлебе и воде. Чай и картошка — непозволительная роскошь. Оставшиеся деньги тратил на книги, приборы и препараты.
Университет — не для него: нет среднего образования, мешает глухота. Университетом для трудолюбивого юноши стала Румянцевская библиотека. Он самостоятельно изучал физико-математические науки по программам средней и высшей школы. Аккуратный, любознательный читатель запомнил на всю жизнь слова библиотекаря-эрудита Николая Федоровича Федорова: «Не забывайте, что за книгой кроется человек. Уважайте книгу из-за любви и почтения к человеку. Библиотеки — это школы взрослых, следовательно, высшие школы...» [1, с. 29].
Москва стала для Константина рубежным этапом жизни. Он обрел уверенность в своих силах, веру в будущее.
1876 год. Пора возвращаться домой: состарившемуся отцу необходима помощь сына. Для пополнения скудного семейного бюджета юноша дает частные уроки.
Через два года семья переезжает в Рязань. Циолковский экстерном сдал экзамены на звание учителя уездных училищ и в 1880 году был назначен учителем физики и математики в Бо-
КЛИНИЧЕСКАЯ ГЕРОНТОЛОГИЯ, 9-10, 2014
ровское уездное училище Калужской губернии. К этому времени относятся его первые научные исследования: пишет научные работы по теории газов и солнечного лучеизлучения, которые получили благоприятный отзыв известных ученых. [5, с. 363].
В 23 года Константин Эдуардович женился на Варваре Евграфовне Соколовой. Она родила ему семерых детей: четырех сыновей и трех дочерей. Жена создавала комфорт в семье, разделяла радости и безропотно сносила все лишения, невзгоды и удары судьбы.
В 1892 году семья Циолковского переезжает в Калугу. Почти четверть века он служит в Калужском уездном училище и других городских учебных заведениях. Основную трудность представляла все та же глухота. Приходилось больше объяснять, чем спрашивать. Чтобы услышать ответ на заданный вопрос, нужно было становиться совсем рядом с учеником, и тот говорил ему громко на левое ухо. Преподавание в школе было его основной профессией до самой старости.
У него не было времени заниматься своими детьми. Основная тяжесть по их воспитанию ложилась на жену. Дети росли в аскетических условиях. Старшая дочь Любовь Константиновна вспоминает: «Положение семьи усиливало трагизм его жизни: родные терпели не только материальные невзгоды, но изоляцию от людей, почти наподобие тюремной. Отец это осознавал и страдал за нас, и все же во имя науки не менял ни своей отшельнической жизни, ни нашей. Мы должны были нести эту жертву во имя науки».
Циолковский, подтверждая слова дочери, писал: «Характер у меня с самого детства, скверный, горячий, несдержанный. А тут глухота, бедность, унижение, сердечная неудовлетворенность и вместе с тем пылкое, страстное до безумия стремление к истине, к науке, к благу человечества, стремление быть полезным... Я часто на все раздражался и, может быть, делал жизнь окружающих тяжелой, нервной» [3, с. 16, 76].
Горькой чашей испытаний не обошла его судьба. «Сыновей он терял одного за другим: в младенчестве умер Леонтий; в 1903 году в Москве покончил жизнь самоубийством Игнат, студент-первокурсник, талантливый математик; в 1919 году в шизофреническом припадке, в невероятных мучениях скончался Иван; в 1923 году
ушел из жизни последний сын Александр. Лишь две дочери пережили отца [1, с. 155; 2, 1070].
Невосполнимые утраты сказывались на состоянии его здоровья. Спасала работа: школа, научная деятельность. Он первым предложил идею цельнометаллического аэростата (дирижабля) и построил его работающую модель. После дирижабля перешел к исследованию аэродинамики самолета. В 1903 году он впервые доказал, что единственным аппаратом, способным совершить космический полет, является ракета [1, с. 67; 4, с. 294].
Все многочисленные опыты, связанные с освоением воздушного пространства и исследованием техники полетов, ученый-экспериментатор проводил самостоятельно и без чьей либо помощи. Однако титанический труд Циолковского и достигнутые им выдающиеся результаты не были оценены по достоинству научной общественностью [3, с. 84].
1917 год. Константину Эдуардовичу Циолковскому — 60 лет. Октябрьскую революцию он встретил с надеждой и воодушевлением. Несмотря на голод, холод и нищету, он не оставил научную работу.
В 1918 году его избирают членом Социалистической академии и предлагают переехать в Москву, но он отказался. «Глухота, старость, болезненность, отощалость от голода, семья из четырех человек, делают пока мое пребывание в Москве положительно губительным», — писал Циолковский 12 сентября 1918 года [3, с. 138].
Из-за своей глухоты он редко выходил из дома. В его комнате на штативе всегда стоял самодельный жестяной рупор-слухач. Его узкую часть он вставлял себе в ухо, а широкую часть располагал прямо у рта собеседника. Это позволяло слышать каждое слово и не переспрашивать гостя по несколько раз... Сам он говорил ясно и просто, но не громко, без всякого пафоса, даже когда обсуждал излюбленную тему — о космических путешествиях и о грядущих завоеваниях межпланетного пространства [3, с. 112].
В ноябре 1921 года в возрасте 64 лет Циолковский оставляет педагогическую работу. Его научная деятельность получила государственную поддержку: постановлением Малого Совнаркома ему назначена усиленная пожизненная пенсия [3, с. 139-140].
1927 год. В Москве открылась первая Всемирная выставка моделей межпланетных аппа-
ратов и механизмов, приуроченная к 70-летию со дня рождения ученого-изобретателя. Здоровье не позволило Константину Эдуардовичу приехать в столицу. Он внимательно следил за подготовкой экспозиции, выслал организаторам выставки литературу, фотографии, материалы для создания моделей ракеты и макетов дирижаблей.
1926—1929 годы. Ученый решает вопрос о количестве топлива, необходимого для скорости отрыва ракеты, чтобы покинуть Землю. Разработал теорию многоступенчатых ракет. [4, с. 296].
Несмотря на то что его, наконец, начали признавать и на Родине, и за границей, Циолковский не питал иллюзий относительно своей судьбы и судьбы своих идей. Великий ученый не имел ни чинов, ни орденов, ни научных званий, ни ученых степеней. Его научные работы представляли собой лишь малотиражные брошюры, изданные на собственные деньги.
Его называли «самоучкой», который «порет вздор». Технические учреждения писали опровержения на его идеи, высмеивали учение о космизме (вступление человечества в новую стадию своего развития): его исследования о металлических дирижаблях и многоступенчатых ракетах называли «детскими наивными упражнениями в математике». Знаменитые профессора отказывались давать заключения на его работы.
В автобиографии Циолковский писал: «Я ничего не хотел от жизни, кроме возможности проводить мои работы и опубликовать их результаты. Но и это мне не всегда удавалось. Всю жизнь я был под яростным обстрелом академических кругов. При всяком удобном случае они стреляли в мою сторону разрывными пулями, наносили мне тяжелые физические ранения и душевные увечья, мешали работать и создавали условия, тяжелые для жизни» [3, с. 88].
Чтобы как-то нейтрализовать отношение к таким, как он, самородкам, не признаваемым официальной наукой, Циолковский предложил даже разработать своеобразный «кодекс чести» взаимоотношений в научной среде [3, с. 149—150].
«Наперекор болезни и глухоте, насмешкам сверстников, непониманию семьи (до конца жизни), неверию окружающих, скептицизму коллег, тупому противодействию чиновников, проискам врагов и оголтелому шельмованию», — он при жизни был признан отцом русской космонавтики, великим изобретателем [3, с. 18].
1932 год. 75-летний юбилей Константина Эдуардовича Циолковского отмечала вся страна.
В Кремле ему вручили орден Трудового Красного Знамени за «особые заслуги в области изобретений, имеющих огромное значение для экономической мощи и обороны Союза ССР».
В 77 лет ученый готовит к изданию двухтомник «Избранные труды К.Э. Циолковского», пишет автобиографию «Черты из моей жизни»; постоянно встречается с учеными, рабочими, колхозниками; выступает перед молодежью; интенсивно работает в качестве научного консультанта фантастического фильма «Космический рейс», созданного по его рассказу «Вне Земли».
В апреле 1935 года Циолковскому, жалующемуся на постоянные боли в желудке, поставлен диагноз — рак. Он понимал, что смертельно болен. «Ничто меня так не занимает, как задача одоления земной тяжести и космические полеты. Мне вот уже 78 лет, а я все продолжаю вычислять и изобретать... Это уже не фантазии, а точное знание, основанное на законах природы... До последнего времени я предполагал, что нужны сотни лет для осуществления полетов с астрономической скоростью (8—17 км в секунду). Но непрерывная работа в последнее время поколебала мои пессимистические взгляды: найдены приемы, которые дадут изумительные результаты уже через десятки лет», — писал великий старец [3, с. 162-163].
Всего через 54 года после смерти Э.К. Циолковского Юрий Алексеевич Гагарин после своего первого в мире триумфального полета в космос сказал: «Для нас, космонавтов, пророческие слова Циолковского об освоении космоса всегда будут программными, всегда будут звать вперед... » [5, с. 364].
ЛИТЕРАТУРА
1. Арлазоров М.С. Циолковский. М.: Молодая гвардия, 1963. 336 с.
2. Безумные грани таланта. Энциклопедия патографий / Авт.-сост. А.В. Шувалов. М.: АСТ. Астрель. ЛЮКС, 2004. С. 1070-1071.
3. Демин В.Н. Циолковский. М.: Молодая гвардия, 2005. 323 с.
4. Самин Д.К. Константин Эдуардович Циолковский. 100 великих ученых. М.: Вече, 2010. С. 293-296.
5. Щукин А.Н. Самые знаменитые люди России. Том II. М.: Вече, 2001. 528 с.
Поступила 19.06.2014
