CC BY-NC-ND
37
Культурно-исторические исследования
УДК 738.032
Цикл юношеских подвигов Тесея в аттической вазописи У1-У вв. до н. э.
Ирина Н. Захарова
Российский государственный гуманитарный университет, Москва, Россия, i.n.zakharova@mail.ru
Аннотация. Цикл юношеских подвигов Тесея - уникальное явление аттической вазописи У1-У вв. до н. э. Его возникновение около 510 г. до н. э. свидетельствует о существенно возросшем значении героя для афинян. Производство ваз с изображением цикла деяний Тесея продолжалось и в V в. до н. э. Возможно, их изготовление не раз становилось своеобразным откликом на события политической жизни полиса. Все эти вазы предназначены для симпосия. Их росписи могут быть важным историческим источником сведений о самосознании афинян: изображения Тесея на сосудах отражали интересы и идеалы участников пира.
Ключевые слова: Тесей, цикл юношеских подвигов, аттическая вазопись, Афины, самосознание афинян
Для цитирования: Захарова И.Н. Цикл юношеских подвигов Тесея в аттической вазописи VI-V вв. до н. э. // Вестник РГГУ. Серия «История. Филология. Культурология. Востоковедение». 2018. № 8 (41). Ч. 2. С. 196-214.
© Захарова И.Н., 2018
The cycle of youthful deeds of Theseus in the attic vase-painting of the 6th - 5th centuries B.C.
Irina N. Zakharova
Russian State University for the Humanities, Moscow, Russia, i.n.zakharova@mail.ru
Abstract. The cycle of youthful deeds of Theseus was unique in the attic vase-painting of the 6th - 5th centuries B.C. Its emergence at about 510 B.C. testifies to the essentially increased significance of the hero for the Athenians. The production of vases depicting the cycle of Theseus's exploits continued in the 5th century B.C. Perhaps their production often became a kind of response to events in the political life of the polis. All those vases are symposium vessels. Their paintings may serve as an important historical source of information about the self-consciousness of the Athenians: the images of Theseus reflected the interests and ideals of the participants in the symposium.
Keywords: Theseus, the cycle of youthful deeds, attic vase-painting, Athens, self-consciousness of the Athenians
For citation: Zakharova IN. The cycle of youthful deeds of Theseus in the attic vase-painting of the 6th - 5th centuries B.C. RSUH/RGGU Bulletin. "History. Philology. Cultural Studies. Oriental Studies" Series. 2018;8:196-14.
В представлениях афинян V в. до н. э.1 Тесей - это мудрый правитель, некогда объединивший Аттику, царь-демократ, который воплощал лучшие качества граждан великого полиса. Герою был посвящен культ - его святилище находилось в центре Афин вблизи акрополя2, и целый ряд общественных праздников был переосмыслен в свете сказаний о нем.
Комплекс историко-мифологических представлений о Тесее складывался постепенно. Важным звеном этого процесса стало появление в аттической вазописи конца VI в. цикла юношеских
1 Все указанные даты - до н. э.
2 Подробнее об афинском Тесейоне см. [1].
подвигов героя. Цикл деяний Тесея нашел отражение и в монументальном искусстве афинян, а также в произведениях античных авторов. Не ставя перед собой задачу рассмотреть в данной работе интересующее нас явление всесторонне, мы уделим главное внимание произведениям аттической вазописи и обозначим возможность многовариантной исторической интерпретации этого своеобразного источника сведений о мировоззрении и самосознании древних афинян.
Примерно до последней трети VI в.3 аттические мастера, которые обращались к мифу о Тесее, изображали на вазах, как правило, поединок героя с Минотавром [2 р. 24-28; 3 Б. 17]4. Их внимание было сосредоточено, таким образом, на самом напряженном моменте сказания о путешествии Тесея на Крит, во время которого он спасает от гибели афинских юношей и девушек - цвет и будущее города5. В целом в аттической вазописи VI в. Тесей занимает второе по значимости место после очень популярного в Афинах Геракла [5 р. 1-2], но предстает наиболее важным аттическим героем греческой мифологии [6 Б. 331].
Изменение в репертуаре тем росписей, посвященных Тесею, происходит в последние декады VI в., когда в вазовой живописи появляются новые сюжеты: около 530 г. - охота на марафонского быка6, около 520-510 гг. - похищение амазонки Антиопы7 и приблизительно в это же время, около 520-510 гг., - путешествие из Трезена (где, согласно мифу, Тесей родился) через Коринфский перешеек в Афины, во время которого юный герой побеждает одного за другим опасных противников [3 Б. 17; 7 р. 153]. Ими были: в Эпидавре - Перифет, на Коринфском перешейке - Синис, дикая свинья Кроммиона и Скирон в Мегариде, далее, в Элевсине, - Керкион, в Аттике - Прокруст. Вступив в
3 До VI в. в аттической вазописи изображения Тесея не зафиксированы.
4 Исключение - ваза Франсуа (около 570-565 гг.). В ее росписи критская тема получила иную трактовку: здесь запечатлены танец (или процессия) юношей и девушек во главе с Тесеем и его встреча с Ариадной. На вазе герой представлен также участником кентавромахии.
5 «Принесение в жертву афинских юношей и девушек угрожало дальнейшему существованию города» [4 Б. 15].
6 Возможно, этот сюжет появился в вазописи позже [2 р. 29, 37]. Примерно 530 г. датируется уникальное изображение Тесея в виде взрослого мужчины (фрагмент амфоры, художник Эксекий) [2 р. 28; 7 р. 188].
7 Этими годами датируются и сцены похищения Тесеем Елены. Возможно, данный сюжет появился в аттической вазописи ранее [7 р. 155; 8 р. 92-93].
схватку, Тесей побеждал своих противников отобранным у них оружием и тем же способом, каким они одолевали других людей (Plut. Thes. 6-11).
Путешествие Тесея из Терезена в Афины не раз привлекало внимание художников ваз в последние два десятилетия VI в. Эта тема была весьма популярной и в следующем столетии. Вскоре после ее появления, примерно с 510 г., мастера начали объединять в росписи сосудов сразу несколько сцен подвигов героя, включая в их число уже известные прежде поединок с Минотавром и борьбу с марафонским быком. Вследствие этого перед взором зрителя оказывался цикл подвигов юного Тесея [2 p. 36-43; 3 S. 17; 6 S. 331; 9 S. 65]: в серии следующих одна за другой сцен он бесстрашно вступал в схватку с разбойниками, дикими животными и звероголовым чудовищем (рис. 1, 2) и, таким образом, представал спасителем всех людей, в особенности афинян, от грозящей им гибели. Данный способ организации изображений явился полной инновацией в аттической вазописи: даже многочисленные деяния очень популярного в Афинах Геракла не получили в ней подобного оформления [2 p. 147; 3 S. 17; 9 S. 65].
В последние декады VI в. интерес афинян к Тесею заметно возрастает: существенно расширяется круг представлений о нем, и его биография обогащается новыми сюжетами. Поворотным моментом в развитии мифа о герое можно считать создание цикла его подвигов [10 p. 50]. О возросшем значении Тесея для полиса говорит и то обстоятельство, что цикл его юношеских деяний появился также в монументальном искусстве: прежде всего, на метопах афинской сокровищницы в Дельфах8 - одном из важнейших центров религиозной и общественно-политической жизни древней Эллады. Позже цикл подвигов Тесея был изображен на метопах, которые украсили афинский Гефестейон9 -храм, возведенный в самом центре города, на Рыночном холме, благодаря чему это величественное сооружение доминировало над агорой и ближайшей округой. Сцены поединков героя из цикла его юношеских деяний появились также на фризе храма Посейдона на мысе Суний10.
Самым ранним из сохранившихся литературных произведений, в котором говорится об этих подвигах, является 18-й дифирамб
8 Сокровищница датируется 510-500 гг. или вскоре после 490 г. О проблемах датировки см: [11 р. 1-7].
9 Датировка метоп: 450-е - начало 440-х гг. [12 р. 105].
10 Датировка фриза: 447-442 гг. [13 р. 121].
Рис. 1. Килик. Около 510 г. Кахрилион (гончар) Флоренция. Археологический музей Прорисовка из: Hoppin J.C. A Handbook of Attic Red-Figure Vases Cambridge: Harvard University Press, 1919. P. 153
Рис. 2. Килик. Дурис (вазописец). Около 480 г. Лондон. Британский музей Прорисовка из: Hoppin J.C. А Handbook of Attic Red-Figure Vases Cambridge: Harvard University Press, 1919. P. 238
Бакхилида11. Другим античным авторам было, конечно, также известно о цикле канонических деяний Тесея [9 S. 65-67]. Наиболее подробный рассказ о них приводится у Диодора (IV. 59-60. 1), Плутарха (Thes. 6-11) и Аполлодора (Bibl. III. l6., Epit. I).
В число ваз, темой росписи которых является цикл юношеских подвигов героя, принято включать те из них, на которых изображено, или сохранилось изображение, не менее трех поединков [9 S. 67; 7 р. 48; 18 р. 925]. Таких сосудов насчитывается более 2012, среди них есть скифосы и кратеры, но большую часть составляют килики. Украшающие эти вазы рисунки, за редким исключением, сделаны в краснофигурной технике. Среди мастеров, которых привлекал цикл подвигов Тесея, неоднократно оказывались лучшие художники краснофигурных ваз [2 р. 147], и не раз, благодаря применению нового способа организации изображений, у них появлялась возможность для экспериментирования [3 S. 18].
Отметим несколько выдающихся произведений аттических мастеров. Прежде всего, это самый ранний (около 510 г.) килик, внешние стороны которого украшены сразу шестью сценами поединков Тесея (рис. 1). Данный сосуд происходит из мастерской Кахрилиона, который, возможно, сыграл ведущую роль в создании первых изображений цикла подвигов героя [2 р. 36-37, 143-144; 6 S. 331; 7 р. 48-49]. В тондо килика изображен летящий над морем Эрос. Такой вариант декорирования сосуда, когда на его внешней стороне будут изображены поединки Тесея, а в тондо появится иная, не относящаяся к мифу о герое, сцена, встретится в аттической вазописи еще не раз.
Но около 500-490 гг. появился килик, роспись которого впервые полностью была посвящена Тесею. Сосуд происходит из мастерской Евфрония (вазописец Онесим) [18 р. 926 № 36]. В тондо киклика Тесей изображен в подводном царстве: в сопровождении Афины он предстает перед Амфитритой. Очевидно, это одна из сцен, которая относится к мифу о путешествии Тесея на Крит (дан-
11 Предполагается, что дифирамб был создан в связи с переносом Кимо-ном останков Тесея с о. Скирос. Датировка этого события колеблется в разных исследованиях между 476 и 469 гг. [2 p. 11; 7 p. 29 nota 39; 14 p. 136-138; 15 p. 141-143; 16 p. 259-260; 17 S. 155-163].
12 Число этих ваз в каталоге LIMC - 24 [18 p. 926-928 № 32-53; 19 p. 478 add. 3, 4], в каталоге С. Сервадеи - 25 [7 p. 56, 258 № 02.00075-02.00098, № 02.00099 - под вопросом]. Между каталогами есть расхождения, касающиеся, в частности, сосудов, которые сохранились во фрагментах. Так, у С. Сервадеи не учтен килик из Базеля [19 p. 478 add. 3]. В нашей работе ссылки даются на каталог LIMC.
ный сюжет лег в основу 17-го дифирамба Бакхилида). На внешней стороне вазы нарисовано четыре канонических поединка Тесея. Этот сосуд является одним из самых больших киликов своего времени (диаметр - 40 см) [2 p. 59-61; 6 S. 331; 7 p. 50].
Следующий килик, который следует выделить, был расписан мастером Пентесилеи и датируется примерно 460-450 гг. [18 p. 927 № 44]. У этого сосуда впервые среди всех киликов, темой росписи которых был цикл подвигов Тесея, сцены поединков запечатлены на внутренней стороне. Они словно фриз обрамляют тондо килика, составляя непрерывный визуальный ряд. Теперь зритель, посмотрев внутрь, мог одним взглядом охватить сразу несколько сцен поединков Тесея. Сосуд мастера Пентесилеи привлекает внимание также тем, что является самым большим из всех известных нам аттических киликов (диаметр 56 см). Кроме того, среди сохранившихся ваз с изображением цикла подвигов Тесея здесь представлено наибольшее количество его деяний - восемь [2 p. 117-119; 3 S. 19; 6 S. 332; 7 p. 50]. Трактовка сцены в тондо килика является дискуссионной, тема декора внешней части сосуда не посвящена Тесею13.
Однако около 440-430 гг. мастер Кодра расписал килик (диаметр более 30 см) [18 p. 927-928 № 46] таким образом, что подвиги афинского героя были изображены теперь как в тондо, так и на внутренней и внешней стороне сосуда. В тондо запечатлены Тесей и поверженный им Минотавр. Данную сцену обрамляет изображение шести других канонических поединков героя. Почти точно напротив них такие же шесть сцен повторяются и на внешней стороне вазы. В общей сложности герой изображен на килике тринадцать раз: впервые в вазописи была достигнута столь высокая степень концентрации внимания мастера на одном персонаже. Данный сосуд - один из лучших образцов ваз с изображением цикла подвигов Тесея. Он вызвал немало подражаний у художников [20 p. 36-39; 2 p. 129-132; 3 S. 19; 6 S. 332; 7 p. 51]. Известно еще пять киликов (около 430-400 гг.) с двусторонней росписью, тема которой - цикл канонических деяний афинского героя [18 p. 928 № 47-48, 51, 53, 19 p. 478 add. 4].
Среди ваз последней четверти V в. нужно отметить килик (около 420-410 гг.) выдающегося мастера этого времени Айсона
13 Тондо: двое юношей с лошадьми (один верхом) приближаются к алтарю. Варианты идентификации фигур: Диоскуры; Тесей и Пирифой; Ака-мант и Демофонт. Сюжеты росписи внешней стороны килика: битва Ахилла и Мемнона; битва Аякса и Одиссея за доспехи Ахилла [2 р. 118; 7 р. 50].
[18 р. 928 № 52]. Подобно вазам более раннего времени, у данного сосуда расписаны внешняя сторона, где изображены шесть поединков Тесея, и тондо, в котором представлены Афина, Тесей и поверженный Минотавр. Как и в некоторых других случаях, сосуд Айсона является одним из самых больших киликов своего времени (диаметр более 36 см) [2 р. 136; 6 Б. 332]14. В конце V в. изготовление ваз с изображением цикла подвигов Тесея прекращается.
Для объяснения довольно неожиданного появления около 510 г. в аттической вазовой живописи цикла юношеских подвигов Тесея предлагались разные гипотезы [21 Б. 282-283; 22 Б. 65-66; 23 р. 338-345; 2 р. 144-150; 7 р. 52; 10 р. 51-52]. Различие мнений указывает на то, что, вероятно, невозможно выделить единственную причину интересующего нас феномена. Нужно также учесть, что цикл юношеских подвигов Тесея и отдельные поединки, которые он совершил на пути из Трезена в Афины, привлекали внимание ва-зописцев на протяжении всего V в. Кроме того, цикл деяний героя нашел отражение и в монументальном искусстве афинян. Можно предположить поэтому, что в конце VI в. и в следующем столетии действовал целый комплекс факторов историко-политического и историко-культурного характера, в силу которых в аттической вазописи появился цикл Тесеевых подвигов и сохранялся интерес к нему в течение длительного времени.
Внезапно возросший интерес к герою в последней декаде VI в. нередко объясняется тем обстоятельством, что он стал эмблемой молодой демократии, установленной вскоре после 508 г. Клисфе-ном, заменив популярного у Писистрата и его сыновей Геракла [24 р. 117-118; 2 р. 148-160; 23 р. 338]. Действительно, появление первых ваз с циклом деяний героя приходится примерно на то же время, что и реформа Клисфена, и, по мнению К. Шефольда [22 Б. 65-66], именно благодаря этому выдающемуся политику Тесей приобрел статус главного героя Афин, став своего рода мифологическим прототипом великого реформатора. Можно предположить существование символической связи, объединяющей деятеля исторической эпохи и персонажа мифа, поскольку каждый из них явился творцом территориальной реорганизации Аттики: Клисфен ввел новое политико-административное деление, а Тесей осуществил синойкизм [25 р. 144; 23 р. 344]. С этой точки зрения, путь, который
14 Большой размер некоторых киликов, а также богатство их росписи, вероятно, означают, что эти сосуды не создавались для использования во время симпосия. Они могли служить в качестве вотивов или «витринных» образцов, демонстрирующих мастерство гончаров и вазописцев [2 р. 59, 131, 151; 6 Б. 333].
герой прошел из Трезена, приобретает важное значение для истории Афин, т. к., совершив его, он определил западные границы той земли, которую вскоре объединит и которая станет его царством [7 р. 52].
Сложно судить о непосредственном источнике вдохновения художников ваз. Возможно, им была «Тесеида» - эпическая поэма о герое [21 Б. 282-283; 22 Б. 65-66]. Но допустимо предположить, что мастера обращались не к письменному литературному произведению, а к устному сказанию и, как показала Дж. Нейлз [2 р. 31-40, 143-148; 26 р. 299], средствами изобразительного искусства смогли создать новый тип повествования о Тесее - цикл его подвигов.
Нужно принять во внимание, однако, что в VI в., еще до возникновения в вазописи цикла деяний афинского героя, он был весьма значимой фигурой афинской мифологии. Заметный рост интереса к нему фиксируется во время поздней тирании, когда, возможно, уже циркулировали в письменной или устной форме посвященные ему сказания. Весьма вероятно поэтому, что новая демократия «узурпировала» Тесея, который еще при Писистрате и его сыновьях приобрел панафинский статус [23 р. 339-345], и наполнила представления о нем новым смыслом.
Обращает на себя внимание то обстоятельство, что путь Тесея из Трезена пролегал по землям Саронического залива. Возможно, его путешествие послужило символическим выражением политических интересов Афин в данном регионе [27 р. 421-424;10 р. 51]. Уже в архаическое время Афины контролировали некоторые из этих областей (например, Элевсин), другие неоднократно становились объектом их экспансионистских устремлений. На рубеже VII-VI вв. между Афинами и Мегарами возникла вражда из-за Саламина, которая продолжалась и в V в. Очевидно, это соперничество отразилось в мифе, но весьма специфическим образом: Ски-рон, который в мегарской традиции был исключительно положительным персонажем, в афинской версии становится жестоким и свирепым разбойником [28 с. 70-81, 247-257; 7 р. 53]. Весьма вероятно, что подобным же образом были переосмыслены представления и о других противниках Тесея.
Производство ваз с изображением цикла подвигов Тесея, начатое около 510 г., продолжалось в среднем с одинаковой интенсивностью на протяжении нескольких десятилетий, но сократилось после 480-470 гг. Вместе с тем примерно в 470-460 гг. тема путешествия героя из Трезена, представленная в вазописи не только циклом деяний, но и отдельными сценами поединков героя, достигла пика своей популярности [7 р. 32-48, 275 1ау. 3, р. 277 1ау. 11].
Возможно, это был своеобразный отклик на экспедицию Кимона на о. Скирос и перенос им останков Тесея15. Как и афинский герой, Кимон совершает цивилизационный поход, поскольку выступает против пиратов долопов, которые базировались на о. Скирос. Этих пиратов можно сравнить с теми разбойниками, которых Те-сею приходится одолевать во время путешествия из Трезена [7 p. 52-53]. Данные персонажи являются одинокими обитателями глухих мест, они - носители hybris и представляют опасность для цивилизованного мира. Тесей одерживает победу над каждым из них и таким образом устанавливает порядок и справедливость там, где ранее царила жизнь, далекая от норм человеческого общежития. Совершенный героем поход символизирует, прежде всего, утверждение норм и ценностей цивилизации [7 p. 54]16. Возможно, такой же смысл имела для афинян экспедиция, предпринятая Кимоном.
В 450-440 гг. изготовление ваз с изображением цикла подвигов Тесея, возможно, прерывается, но в 430-420 гг. картина меняется [7 p. 48, 53, 56, 277 tav. 11]: в это время появляется сразу несколько сосудов указанной группы [18 p. 928 № 47-51; 19 p. 478 add. 3], причем их большая часть - это килики с двусторонним декором [18 p. 928 № 47, 48, 51; 19 p. 478 add. 3]. Причины возобновления интереса к каноническим деяниям героя, возможно, следует искать в том политическом климате, который сформировался в Афинах в начале Пелопоннесской войны. Этот конфликт способствовал росту самосознания афинян, усилению их патриотических настроений, символическим выражением которых являлся Тесей [2 p. 129]. Вероятно, именно поражение в войне и закат Афин повлекли за собой быстрое и резкое уменьшение числа сосудов с изображением канонических деяний героя. На рубеже V-IV вв. из вазописи исчез цикл его подвигов, и в IV в. лишь несколько раз появились отдельные сцены поединков Тесея с Скироном [7 p. 48, 277; 3 S. 18].
Прежде отмечалось, что новые сюжеты мифа о Тесее появились в последние десятилетия VI в. под влиянием сказаний о самом популярном в Афинах того столетия герое Геракле. Так, сцены, в которых Тесей укрощает марафонского быка, очень напоминают изображения борьбы Геракла с критским быком. В целом ряде случаев эти поединки, с точки зрения их иконографии, настолько схожи, что не удается точно идентифицировать представленного в них героя. Схватка Тесея с Керкионом напоминает единобрство Геракла с Антеем, подвиг в Кроммионе - деяние Геракла в Эриманфе и т. д.
15 См. сноску 11.
16 См. также: [2 p. 79, 150].
[9 S. 132; 2 p. 31, 144-147; 7 p. 184]. Это обстоятельство может означать, что мастера желали представить афинского героя своего рода двойником великого Геракла [2 p. 31]. Однако, несмотря на большую популярность последнего, его поединки в росписи аттических ваз не были объединены в цикл. Использование данного приема исключительно для изображения деяний Тесея, очевидно, отражало стремление мастеров особым образом выделить афинского героя, подчеркнуть его статус и значимость, что, в свою очередь, соответствовало интересам и вкусам покупателей симпосиальной посуды. С другой стороны, возможно, в вазописи средствами изобразительного искусства проводилась параллель, устанавливался иконографический и семантический диалог между двумя мифологическими фигурами [7 p. 206].
Символическое сопоставление Тесея и Геракла явлено и в монументальном искусстве - в декоре афинской сокровищницы в Дельфах, на метопах которой изображены подвиги двух героев. Как прежде не раз отмечалось, это сопоставление, сравнивание Тесея с почитаемым во всей Элладе Гераклом имело целью возвеличить героя Афин, повысить его статус, престиж [9 S. 69; 2 p. 50-51; 23 p. 338; 29 p. 33-62; 30 S. 100]. Однако задача создателей орнаментальной программы сокровищницы могла была иной. Возможно, она состояла не столько в том, чтобы возвеличить Тесея «на фоне» великого Геракла или продемонстрировать соперничество двух героев, сколько, проводя параллель, установить визуальный паритет между ними, указать на их равенство [11 с. 29-30, 37]. В то же время с помощью изображенных на метопах мифологических сцен особенно подчеркивается то исключительное значение, какое Тесей имел для афинян. Впервые в монументальном искусстве здесь представлены юношеские деяния героя. Одолевая грозных разбойников во время путешествия из Трезена, он очищает и делает безопасной дорогу в Афины, а побеждая марафонского быка и Минотавра, спасает жителей этого города от гибели. Особый статус героя определяется также тем, что на одной из метоп он изображен стоящим пред Афиной: богиня встречает его после того, как он проделал свой путь из Трезена и совершил несколько подвигов [11 p. 30; 2 p. 49, 146]. Данная сцена уникальна: она не повторилась более в монументальном искусстве и, возможно, была изобретена специально для сокровищницы с целью указать на особую символическую близость Тесея богине и вместе с этим удостоверить его афинскую идентичность [11 p. 30 note 163].
Символическое сопоставление деяний Тесея и Геракла позже было осуществлено также в декоре афинского Гефестейона. Девять
метоп восточной стороны этого храма посвящены подвигам Геракла, а восемь, размещенные по четыре на северной и южной сторонах, - поединкам Тесея [12 р. 105-106]. Подвиги двух героев были изображены также на фризах храма Посейдона на мысе Суний [13 р. 121-130].
Необходимо обратить внимание на то, что все вазы, в росписи которых представлен цикл подвигов Тесея, предназначены для симпосия. Мир образов таких ваз, словно зеркало, отражал интересы и предпочтения тех, кто принимал участие в пире. Возможно, именно во время симпосия, который служил важным средством общественной коммуникации, возникали новые идеи, существенно расширявшие круг историко-мифологических представлений о Тесее.
Появление в вазописи цикла подвигов героя означает, что повествование о нем впервые приобрело эпическую широту. Теперь во время симпосия можно было вести гораздо более продолжительную беседу о Тесее. Однако художники ваз никогда не следовали хронологическо-топографическому принципу изложения событий, как этого можно было бы ожидать в эпосе, но изображали деяния героя в произвольной последовательности. Мастера избегали также резкого разграничения сцен поединков: каждая из них плавно перетекает в другую (рис. 1, 2). Так было найдено визуальное средство, которое позволило представить Тесея постоянно присутствующим и совершающим подвиги в тех местах, которые в реальности находились на значительном расстоянии друг от друга: он должен был всегда и везде действовать во благо людей [3 Б. 18; 6 Б. 333; 7 р. 49; 9 Б. 67].
Путешествие Тесея из Трезена в Афины символизирует важный момент его жизни: расставание с детством и переход во взрослое состояние [27 р. 434-435]. Согласно Павсанию, герою было 16 лет, когда он обнаружил приметные знаки, оставленные отцом (I. 27. 8). Тесей - это юноша, готовый покинуть материнский дом и пройти путь инициации. Проделав его, одолев опасных противников, герой подтверждает, что обладает теми качествами, которые необходимы не только для того, чтобы войти в мир взрослых людей, но и для того, чтобы занять трон Афин [7 р. 54]. Укрощение марафонского быка - особый подвиг Тесея. Совершив его, герой доказывает, что он истинный сын Эгея и заявляет притязание на царское наследие [13 р. 125]. Как сын царя, Тесей отправляется на Крит и, одолев Минотавра, оказывает великое благодеяние своему городу.
В сценах поединков Тесей всегда юн, в то время как его противники, за редким исключением, - взрослые мужчины (изобража-
ются бородатыми). Уже ранние росписи ваз с изображением цикла подвигов героя показывают, как в неоднократно повторяющемся агоне он, юный эфеб, проявляет качества, соответствующие идеалам калокагатии [18 р. 926; 7 р. 54]. Вступая в борьбу с противником, будь то человек или животное, Тесей действует безоружным, применяя только физическую силу. Как атлет он нередко сражается обнаженным, эта нагота подчеркивает его физическую красоту, с которой древние греки связывали высокие этические качества человека. Герой изображается также с мечом в руке, что подтверждает его воинские навыки. Таким образом, в ранних росписях ваз цикл подвигов Тесея парадигматически представляет атлетические и воинские способности прекрасного юного героя полиса и указывает на то, как высоко ценились эти умения в юноше [3 Б. 19]17.
Значение эталона Тесей сохраняет, конечно, и в более позднее время. Например, изображенный на килике мастера Кодра, герой, как и прежде, служил образцом для юных афинян: они тоже должны были совершать подвиги во благо своего города, будучи хорошо натренированными атлетами, умелыми охотниками и отважными воинами. Если же принять во внимание время создания этой вазы (около 430 г.), то изображение Тесея (цикл его деяний) можно расценить как ролевую модель для афинского юношества той поры, когда с началом Пелопоннесской войны демократический полис подвергся новым испытаниям [26 р. 289].
Иконография Тесея не оставалась неизменной. В ней появлялись новшества, которые, очевидно, отражали происходившие с течением времени перемены в самосознании афинян. Отметим лишь некоторые фиксируемые изменения в изображении героя. Приблизительно с 460-450 гг. художники неоднократно представляют Тесея в такой момент схватки, когда он размахивается для нанесения решающего удара (например, поединки с Прокрустом и Скироном) [18 р. 927 № 43, 44, 46, 47, 52, 53]. Данная сцена говорит уже не столько о самом агоне, сколько о близящейся победе: теперь Тесей предстает опытным воином, который осознает свое полное превосходство [3 Б. 20; 32 Б. 82-83]. Кроме того, несколько раз в сценах поединков (со Скироном и свиньей Кроммиона) позы Тесея оказываются очень схожими с позами фигур Гармодия и Аристогитона скульптурной группы Крития
17 Ряд замечаний Р. фон ден Хоффа [3 Б. 19] об иконографии Тесея на двух ранних вазах с изображением цикла подвигов [18 р. 926-927 № 32, 38], на наш взгляд, можно отнести и к другим сосудам этой группы. См. также: [4 Б. 16; 31 Б. 30-32].
и Несиота [18 p. 927-928 № 46-49, 52, 53]. Герой, - он выглядит в этих сценах уже не как эфеб, воспитанник палестры, но, скорее, как молодой воин, - очевидно, намеренно представлен художниками ваз иконографически равным скульптурным изображениям знаменитых тираноубийц. Статуи Гармодия и Аристогитона, установленные на агоре, служили символом важного демократического идеала афинян, и Тесей также становится воплощением духа афинской демократии [33 p. 36-70].
Приблизительно с 460-450 гг. изменяется иконография Тесея в сцене с марафонским быком. Прежде вазописцы изображали, как правило, определенный момент борьбы с животным, например: Тесей пригибает голову быка к земле и связывает его [18 p. 926-927 № 32, 36, 40, 42]; он уже связал животное [18 p. 926 № 34]; он на бегу ловит быка [18 p. 926 № 32] и т. д. В новых сценах герой идет рядом с быком [18 p. 927-928 № 44, 46-52], вероятно, ведя его в Афины, чтобы там принести в жертву (о таком варианте мифа нам известно из литературных источников - Diod. IV. 59, Plut. Thes. 15). Схожим образом на парфенонском фризе юные афиняне ведут жертвенных животных. Можно предположить, что теперь в сцене с марафонским быком Тесей воплощает не столько качества участника агона, сколько достойное подражания благочестие (eusebeia). Так, Тесей неоднократно представал теперь пред взором участников симпосия как воин, который подобающим образом совершает жертвоприношение, но также беспощадно демонстрирует свое превосходство, сознавая собственную правоту [3 S. 21]. Кроме того, он не раз служил и воплощением демократических идеалов афинян. Очевидно, теперь они узнавали себя в такой фигуре героя.
Мы рассмотрели кратко группу аттических сосудов, темой декора которых является цикл юношеских подвигов Тесея. Появление этой темы в вазописи свидетельствует о существенно возросшем значении героя для афинян в конце VI в. Допустимы разные варианты объяснения причин, в силу которых производство сосудов указанной группы продолжалось на протяжении более чем столетия. Весьма вероятно, что их изготовление не раз становилось своеобразным откликом на важные события политической жизни Афин. Вместе с тем изображения героя на этих симпосиальных вазах, очевидно, отражали интересы и идеалы афинян, принимавших участие в пире. Тесей предстает как носитель ценностей цивилизации, воитель, безустанно действующий во благо людей, а также эталон для юношей, от которых зависит будущее полиса. Расположение сцен подвигов героя наподобие цикла, очевидно, позволяло
выразить эти идеи в очень концентрированном виде. Ряд изменений в иконографии Тесея, вероятно, свидетельствует о переменах в самосознании афинян. Они стали наделять своего героя теми качествами, которые, возможно, приобрели для них особую значимость в пору расцвета могущества их полиса.
Литература
1. Захарова И.Н. Афинский Тесейон: Проблема исторической реконструкции святилища героя // Вестник РГГУ. Серия «История. Филология. Культурология. Востоковедение». 2017. № 9 (30). C. 9-19.
2. Neils J. The Youthful Deeds of Theseus. Roma: Bretschneider, 1987. XI, 190 p.
3. Hoff R., von den. Der Tatenzyklus // Theseus, der Held der Athener / Hrsg. M. Flas-har, R. Hoff, von den, B. Kreuzer. München: Bierig & Brinkman, 2003. S. 17-21.
4. KreuzerB. Der Held als Vorbild // Theseus der Held der Athener / Hrsg. M. Flas-har, R. Hoff von den, B. Kreuzer. München: Bierig & Brinkman, 2003. S. 15-16.
5. BoardmanJ. Herakles, Peisistratos and Eleusis // JHS. 1975. Vol. 95. P. 1-12.
6. Hoff R., von den. Die Pracht der Schalen und die Tatkraft des Heros. Theseuszyklen auf Symposiongeschirr in Athen // Die griechische Klassik. Idee oder Wirklichkeit / Hrsg. F. Zimmer. Mainz: Verlag Philipp von Zabern, 2002. S. 331-337.
7. Servadei S. La figura di Theseus nella ceramica attica: iconografia e iconologia del mito nell'Atene arcaica e classica. Bologna: Ante quem, 2005. 286 p.
8. BothmerD., von. The Amasis Painter and His World. Vase-Painting in Sixth-Century B.C. Athens. Malibu: J. Paul Getty Museum; New-York;London: Thames and Hudson Ltd, 1985. 246 p.
9. Brommer F. Theseus. Die Taten des griechischen Helden in der antiken Kunst und Literatur. Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1982. VIII, 162 S.
10. Walker HJ. Theseus and Athens. New-York;Oxford: Oxford University Press, 1995. 224 p.
11. Genscheimer M.B. Metaphors for Marathon in the Sculptural Program of the Athenian Treasury at Delphi // Hesperia. 2017. Vol. 86. P. 1-42.
12. Barringer J.M. A New Approach to the Hephaisteion: Heroic Models on the Athenian Agora // Structure, Image, Ornament: Architectural Sculpture in the Greek World. Proceedings of an international conference held at the American School of Classical Studies. 27-28 November 2004 / Eds.: P. Schulz, R. Hoff, von den. Oxford and Oakville: Oxbow Books, 2009. P. 105-120.
13. Leventi I. Interpretations of the Ionic Frieze of the Temple of Poseidon at Sounion // Structure, Image, Ornament: Architectural Sculpture in the Greek World. Proceedings of an international conference held at the American School of Classical Studies. 27-28 November 2004 / Eds. P. Schulz, R. Hoff, von den. Oxford and Oakville: Oxbow Books, 2009. P. 121-132.
14. Smart J.D. Kimon's Capture of Eion // JHS. 1967. Vol. 87. P. 136-138.
15. Podlecki AJ. Cimon, Skyros and "Theseus' Bones" // JHS. 1971. Vol. 91. P. 141-143.
16. Ampolo C., Manfredini M. Plutarco. Le vite di Teseo e di Romolo. Milano: Fondazio-ne Lorenzo Valla, 1988. XCII, 360 p.
17. Kopanias K. Kimon, Mikon und die Datierung des Athener Theseion // Tekmeria: archäologische Zeugnisse in ihrer kulturhistorischen und politischen Dimension. Beiträge für Werner Gauer. Münster: Scriptorium, 2006. S. 155-163.
18. Neils J. Theseus // LIMC. VII. I. Zürich und München: Artemis Verlag, 1997. P. 921-940, 943-951.
19. Maffre J.-J. Theseus // LIMC. Supplementum 1. Düsseldorf: Artemis Verlag, 2009. P. 476-481.
20. Avramidou A. The Codrus Painter. Iconography and Reception of Athenian Vases in the Age of Pericles. Madison: The University of Wisconsin Press, 2011. 236 p.
21. Heter H. Theseus der Athener // RhM. 1939. Bd. 88. S. 244-286.
22. Schefold K. Kleisthenes. Der Anteil der Kunst an der Gestaltung des jungen attischen Freistaates // MH. 1946. Bd. 3. S. 59-93.
23. Hall J.M. Politics and Greek Myth // The Cambridge Companion to Greek Mythology / Ed. R.D. Woodard. Cambridge: Cambridge University Press, 2007. P. 331-354.
24. Kearns E. The Heroes of Attica. London: Institute of Classical Studies, 1989. XIV, 212 p.
25. Shapiro HA. Art and Cult under the Tyrants in Athens. Mainz am Rhein: Philipp von Zabern, 1989. XIII, 194 p.
26. Neils J. Myth and Greek Art: Creating a Visual Language // The Cambridge Companion to Greek Mythology / Ed. R.D. Woodard. Cambridge University Press, 2007. P. 286-304.
27. Calame C. Thésée et l'imaginaire athénien: Légende et culte en Grèce antique. Lausanne: Editions Payot, 1990. 480 p.
28. Пальцева Л.А. Из истории архаической Греции: Мегары и мегарские колонии. СПб.: Изд-во СПбГУ, 1999. 304 c.
29. Castriota. D. Myth, Ethos, and Actuality. Official Art in Fifth Century B.C. Athens. Madison: The University of Wisconsin Press, 1992. XII, 337 p.
30. Hoff R., von den. Herakles, Theseus and the Athenian treasury at Delphi // Structure, Image, Ornament: Architectural Sculpture in the Greek World / Ed. P. Schulz, R. Hoff, von den. Oxford and Oakville: Oxbow Books, 2009. P. 96-104.
31. Kreuzer B. Der Freiburger Volutenkrater // Theseus der Held der Athener / Hrsg. M. Flashar, R. Hoff, von den, B. Kreuzer. München: Bierig & Brinkman, 2003. S. 27-32.
32. Hoff R., von den. Die Posen des Siegers. Die Konstruktion der Überlegenheit in attischen Theseusbildern des 5. Jahrhunderts v. Chr. // Konstruktionen von Wirklichkeit. Bilder im Griechenland des 5. und 4. Jahrhunderts v. Chr. / Hrsg. R. Hoff, von den, S. Schmidt. Stuttgart: Franz Steiner Verlag, 2001. S. 73-88.
33. Taylor M.W. The Tyrant Slayers. The Heroic Image in Fifth Century B.C. Athenian Art and Politics. Salem: Ayer Company Publishers, Inc. 1991. XXI, 115 p.
References
1. Zakharova IN. The Theseion of Athens. An Issue of the Historical Reconstruction. RSUH/RGGUBulletin. "History. Philology. Cultural Studies. Oriental Studies" Series. 2017;9(30):9-19. (In Russ.)
2. Neils J. The Youthful Deeds of Theseus. Roma: Bretschneider, 1987. XI, 190 p.
3. Hoff R., von den. Der Tatenzyklus. Theseus, der Held der Athener. Hrsg. M. Flashar, R. Hoff, von den, B. Kreuzer. München: Bierig & Brinkman, 2003. S. 17-21.
4. Kreuzer B. Der Held als Vorbild. Theseus der Held der Athener. Hrsg. M. Flashar, R. Hoff von den, B. Kreuzer. München: Bierig & Brinkman, 2003. S. 15-16.
5. Boardman J. Herakles, Peisistratos and Eleusis. The Journal of Hellenic Studies. 1975;95:1-12.
6. Hoff R., von den. Die Pracht der Schalen und die Tatkraft des Heros. Theseuszy-klen auf Symposiongeschirr in Athen. Die griechische Klassik. Idee oder Wirklichkeit. Hrsg. F. Zimmer. Mainz: Verlag Philipp von Zabern, 2002. S. 331-337.
7. Servadei S. La figura di Theseus nella ceramica attica: iconografia e iconologia del mito nell'Atene arcaica e classica. Bologna: Ante quem, 2005. 286 p.
8. Bothmer D., von. The Amasis Painter and His World. Vase-Painting in Sixth-Century B.C. Athens. Malibu: J. Paul Getty Museum; New-York;London: Thames and Hudson Ltd, 1985. 246 p.
9. Brommer F. Theseus. Die Taten des griechischen Helden in der antiken Kunst und Literatur. Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1982. VIII, 162 S.
10. Walker HJ. Theseus and Athens. New-York;Oxford: Oxford University Press, 1995. 224 p.
11. Genscheimer MB. Metaphors for Marathon in the Sculptural Program of the Athenian Treasury at Delphi. Hesperia. 2017;86:1-42.
12. Barringer JM. A New Approach to the Hephaisteion. Heroic Models on the Athenian Agora. Structure, Image, Ornament: Architectural Sculpture in the Greek World. Proceedings of an international conference held at the American School of Classical Studies, 27-28 November 2004 / Eds.: P. Schulz, R. Hoff, von den. Oxford and Oakville: Oxbow Books, 2009. P. 105-20.
13. Leventi I. Interpretations of the Ionic Frieze of the Temple of Poseidon at Sounion. Structure, Image, Ornament: Architectural Sculpture in the Greek World. Proceedings of an international conference held at the American School of Classical Studies, 27-28 November 2004 / Eds. P. Schulz, R. Hoff, von den. Oxford and Oakville: Oxbow Books, 2009. P. 121-32.
14. Smart JD. Kimon's Capture of Eion. The Journal of Hellenic Studies 1967;87:136-38.
15. Podlecki AJ. Cimon, Skyros and "Theseus' Bones". The Journal of Hellenic Studies. 1971;91:141-43.
16. Ampolo C., Manfredini M. Plutarco. Le vite di Teseo e di Romolo. Milano: Fonda-zione Lorenzo Valla, 1988. XCII, 360 p.
17. Kopanias K. Kimon, Mikon und die Datierung des Athener Theseion. Tekmeria: archäologische Zeugnisse in ihrer kulturhistorischen und politischen Dimension. Beiträge für Werner Gauer. Münster: Scriptorium, 2006. S. 155-63.
18. Neils J. Theseus. Lexicon Iconographicum Mythologiae Classicae. VII. I. Zürich und München: Artemis Verlag, 1997. P. 921-40, 943-51.
19. Maffre J.-J. Theseus. Lexicon Iconographicum Mythologiae Classicae. Supplemen-tum 1. Düsseldorf: Artemis Verlag, 2009. P. 476-81.
20. Avramidou A. The Codrus Painter. Iconography and Reception of Athenian Vases in the Age of Pericles. Madison: The University of Wisconsin Press, 2011. 236 p.
21. Heter H. Theseus der Athener. Rheinisches Museum für Philologie. 1939. Bd. 88. S. 244-86.
22. Schefold K. Kleisthenes. Der Anteil der Kunst an der Gestaltung des jungen attischen Freistaates. Museum Helveticum. 1946. Bd. 3. S. 59-93.
23. Hall JM. Politics and Greek Myth. The Cambridge Companion to Greek Mythology. Ed. R.D. Woodard. Cambridge: Cambridge University Press, 2007. P. 331-54.
24. Kearns E. The Heroes of Attica. London: Institute of Classical Studies, 1989. XIV, 212 p.
25. Shapiro HA. Art and Cult under the Tyrants in Athens. Mainz am Rhein: Philipp von Zabern, 1989. XIII, 194 p.
26. Neils J. Myth and Greek Art: Creating a Visual Language. The Cambridge Companion to Greek Mythology. Ed. R.D. Woodard. Cambridge University Press, 2007. P. 286-304.
27. Calame C. Thésée et l'imaginaire athénien: Légende et culte en Grèce antique. Lausanne: Editions Payot, 1990. 480 p.
28. Pal'tseva LA. From the History of Archaic Greece. Megara and Megara's Colonies. Saint-Petersburg: SPbGU Publ.; 1999. 304 p. (In Russ.)
29. Castriota. D. Myth, Ethos, and Actuality. Official Art in Fifth Century B.C. Athens. Madison: The University of Wisconsin Press, 1992. XII, 337 p.
30. Hoff R., von den. Herakles, Theseus and the Athenian treasury at Delphi. Structure, Image, Ornament: Architectural Sculpture in the Greek World. Ed. P. Schulz, R. Hoff, von den. Oxford and Oakville: Oxbow Books, 2009. P. 96-104.
31. Kreuzer B. Der Freiburger Volutenkrater. Theseus der Held der Athener. Hrsg. M. Flashar, R. Hoff, von den, B. Kreuzer. München: Bierig & Brinkman, 2003. S. 27-32.
32. Hoff R., von den. Die Posen des Siegers. Die Konstruktion der Überlegenheit in attischen Theseusbildern des 5. Jahrhunderts v. Chr. Konstruktionen von Wirklichkeit. Bilder im Griechenland des 5. und 4. Jahrhunderts v. Chr. Hrsg. R. Hoff, von den, S. Schmidt. Stuttgart: Franz Steiner Verlag, 2001. S. 73-88.
33. Taylor MW. The Tyrant Slayers. The Heroic Image in Fifth Century B.C. Athenian Art and Politics. Salem: Ayer Company Publishers, Inc. 1991. XXI, 115 p.
Информация об авторе
Ирина Н. Захарова, Российский государственный гуманитарный университет, Москва, Россия; 125993, Россия, Москва, Миусская пл., д. 6; i.n.zakharova@mail.ru
Information about the author
Irina N. Zakharova, Russian State University for the Humanities, Moscow, Russia; bld. 6, Miusskaya Square, Moscow, Russia, 125993; i.n.zakharova@mail.ru
