Цифровые экосистемы банков: сравнительный анализ и регулирование конкуренции в России

Галазова Светлана Сергеевна

DOI: 10.29141/2658-5081-2023-24-4-5 EDN: LDBQFA JEL classification: G28

С. С. Галазова Северо-Осетинский государственный университет имени К . Л . Хетагурова,

г. Владикавказ, РФ

Цифровые экосистемы банков: сравнительный анализ и регулирование конкуренции в России

Аннотация. Цифровые экосистемы банков способствуют увеличению продуктовой линейки финансовых и нефинансовых услуг, что дает возможность повысить качество и скорость обслуживания клиентов. В то же время расширяющийся спектр нефинансовых услуг банков повышает размеры их непрофильных активов и влияет на их финансовую устойчивость. Это создает определенные сложности в управлении экосистемами, как на уровне отдельного банка, так и на уровне регулирования финансовых рынков. Исследование направлено на изучение теоретических и практических аспектов формирования и развития экосистем в банковском секторе РФ. Методология работы включает теорию отраслевых рынков и концепцию экосистем. Использовались методы сравнительного и структурного анализа. Информационной базой послужили данные публичной и внутренней отчетности банков ПАО Сбербанк, АО «Тинькофф Банк» и Банк ВТБ (ПАО). Результаты исследования показали, что банковские экосистемы отличаются по ключевому направлению деятельности (ядро экосистемы «Тинькофф Банк», например, инвестиции и образование, а ВТБ - жилищная программа), характеру взаимодействия их участников, а также по способу формирования (универсальный, нишевый, аутсорсинго-вый, инсорсинговый). Особенности развития цифровых экосистем банков обусловлены их специализацией, структурой иммобилизационных активов, клиентской базы и уровнем цифровизации бизнес-процессов. Значимость исследования состоит в выявлении структурно-функциональных особенностей цифровых экосистем в банковском секторе, а также в обосновании необходимости дальнейшего совершенствования методик учета и оценки иммобилизационных активов банков.

Ключевые слова: банки; экосистемы; банковские экосистемы; финтех; цифровые технологии; иммобилизационные активы .

Для цитирования: Galazova S. S. (2023). Digital banking ecosystems: Comparative analysis and competition regulation in Russia. Journal of New Economy, vol. 24, no. 4, pp. 82-106. DOI: 10.29141/2658-5081-2023-24-4-5. EDN: LDBQFA.

Информация о статье: поступила 21 июля 2023 г.; доработана 12 сентября 2023 г.; одобрена 27 сентября 2023 г.

Svetlana S. Galazova Kosta Levanovich Khetagurov North Ossetia State University, Vladikavkaz,

Russia

Digital banking ecosystems: Comparative analysis and competition regulation in Russia

Abstract. Digital ecosystems allow banks to expand their offerings of financial and non-financial services, and thereby raise the quality and speed of customer service. Yet the broader range of banks' non-financial services increases the size of their non-core assets and affects their financial stability. This creates certain complexities to ecosystems' management both at the level of a bank and at the level of financial market regulation. The study covers theoretical and practical aspects of setting up and developing ecosystems in the Russian banking industry. The theory of industrial organisation and the ecosystem concept constitute the methodological basis of the research. The study adopts comparative and structural analysis methods. The evidence comes from public and internal reporting of PAO Sberbank, AO Tinkoff Bank, VTB Bank (PAO). The research found that banking ecosystems differ in the key area of activities (for instance, the Tinkoff Bank's ecosystem focuses on investment and education, whereas VTB Bank's one concentrates on a housing programme), nature of interaction between their participants, and the method of creation (universal, niche, outsourcing, insourcing). The development specifics of digital banking ecosystems depend on their specialisation, structure of immobilised assets, customer base, and level of business processes' digitalisation. The value of the research comes from the revealed structural and functional peculiarities of digital ecosystems in the banking industry, as well as in the proved necessity to further refine the methods for accounting and assessing immobilised assets of banks.

Keywords: banks; ecosystems; banking ecosystems; fintech; digital technologies; immobilised assets.

For citation: Galazova S. S. (2023). Digital banking ecosystems: Comparative analysis and competition regulation in Russia. Journal of New Economy, vol. 24, no. 4, pp. 82-106. DOI: 10.29141/2658-5081-2023-24-4-5. EDN: LDBQFA.

Article info: received July 21, 2023; received in revised form September 12, 2023; accepted September 27, 2023

Введение

Цифровые экосистемы являются перспективным направлением развития банковского сектора, создающие новые возможности предоставления финансовых и нефинансовых услуг потребителям. Экосистемный подход способствует более продуктивному взаимодействию потребителей, инвесторов и партнеров кредитных организаций, обеспечивая конкурентное расширение клиентской базы компаний как в финансовом, так и в смежных секторах экономики.

По данным агентства McKinsey за последние 10 лет показатель ROE банков в среднем по миру составлял 8-10 %, и в последующем он может уменьшится еще наполовину, что толкает банки на поиск интегрированных и экосистемных видов деятельности за пределами финансового сектора. Согласно прогнозам агентства McKinsey к 2030 г. на долю экосистем будет приходиться до 30 % мирового ВВП [Зверев, Беспалов, Беспалова, 2022].

Кроме того, на финансовый рынок выходят новые интернет-игроки, теснящие традиционные банки в сфере финансового посредничества в цифровой среде. Тем самым принципиально меняется способ удовлетворения финансовых потребностей клиентов. Если в традиционном подходе в связке «банк - финансовый продукт» на первое место выдвигался сам банк, а потом рассматривалась его продуктовая линейка, то в цифровом подходе на первое место выходит уникальность финансового продукта, затем клиент выбирает выгодный ему экосистемный банк или другие финансовые инструменты для удовлетворения своих потребностей [Sankha, Ram, 2020; Stefanelli, Manta, 2023].

Изменениями в потребительских предпочтениях воспользовались крупные сетевые провайдеры и интернет-магазины, которые предлагают альтернативные финансовые инструменты оплаты товаров и услуг (Amazon Pay, eBay, WeChat Pay, AliPay, МТС Pay, VK Pay, Ozon Pay и др.), соперничая с банковским сектором в предоставлении клиентам комфортного доступа к мгновенным платежам и трансакциям [Шхалахова, Пржедецкая, 2021].

С этих позиций развитие цифровых банковских экосистем выступает как стратегическая необходимость выживания кредитных организаций в условиях усиливающейся цифровой конкуренции между интернет-игроками и банковским сектором [Okello Candiya Bongomin, Yourougou, Munene, 2020; Yudaruddin, 2023].

На современном этапе также актуализируются процессы формирования экосистем-ных цифровых кошельков и комбинированных цифровых валют1,2, которые по оценкам экспертов к 2030 г. могут иметь долю от 5 до 10 % мирового рынка платежей [Ganesh et al., 2022]. Совместное конкурентное сосуществование традиционных и цифровых валют будет оказывать большое влияние на всю систему платежей как на национальном, так и на международном уровне. Другими словами, развитие цифровых банковских экосистем становится не только мировым трендом, но и закономерным результатом цифрови-зации финансовых и нефинансовых услуг.

В то же время расширение нефинансовых товаров и услуг в рамках банковских экосистем увеличивает размер иммобилизационных активов банка, поэтому непрофильные активы влияют на его финансовую устойчивость, что создает определенные сложности управления банковскими экосистемами.

По данным Банка России, у 30 ведущих банков есть 85 % иммобилизационных активов и обеспеченность капиталом в размере 15 % (0,4 трлн руб.), что формирует операционные, межсекторальные и стратегические риски финансовой устойчивости банковского сектора3. Если сравнивать финансовую систему с кровеносной системой экономики, то непрофильные активы банков становятся «иммобилизационными образованиями», затрудняющими кровоток денежного обращения.

Рост доли иммобилизационных активов ставит новые управленческие задачи, связанные со снижением угроз потери финансовой устойчивости кредитных организаций и всего банковского сектора в целом, так как непрофильные активы есть не только у банков, занимающихся формированием и развитием собственных цифровых экосистем, но и у тех, кто еще не приступил к разработке таких высокозатратных проектов.

1 Комбинированость цифровых валют позволяет создавать самые различные их модификации для выполнения определенных функций денег.

2 Есть ли шансы у электрокойна стать новой мировой валютой? https://nbj.ru/publs/est_li_shansy_u_ elektrokoyna_stat_novoy_mi/62858/.

3 Доклад Центрального Банка РФ. (2021). Регулирование рисков участия банков в экосистемах и вложений в иммобилизованные активы. https://cbr.ru/statichtml/file/41186/pr_23-06-2021.pdf.

К тому же банковские экосистемы обладают спецификой развития, исходя из специализации банка, структуры его клиентской базы и активов, объема нефинансовых услуг, а также уровня цифровизации бизнес-процессов и каналов продвижения банковских услуг. В связи с этим возникает проблема эффективности регулирующих воздействий. С одной стороны, регулирование размеров непрофильных активов не должно подавлять конкурентную и инновационную составляющую цифровых банковских экосистем, а с другой - регулирование иммобилизационных активов банков должно обеспечивать финансовую устойчивость банковского сектора.

Решение этой проблемы особенно актуально в современных условиях санкционно-го давления на российский рынок банковских и информационных услуг, проходящих процессов консолидации банковских экосистемных продуктов, развития нефинансовых цифровых экосистем. Это требует определения понятийных, организационных и рыночных границ бизнес-экосистем, рассмотрения вопросов регулирования иммобилизаци-онных активов банков, включая проблемы совершенствования методик оценки и учета непрофильных банковских активов.

Цель исследования состоит в изучении теоретических и практических аспектов формирования и регулирования экосистем в банковском секторе РФ.

Для достижения поставленной цели решены следующие задачи:

- изучить теоретические аспекты формирования и нормативные вопросы регулирования банковских экосистем;

- провести сравнительный анализ структурно-функциональных характеристик цифровых банковских экосистем ПАО Сбербанк, АО «Тинькофф Банк» и Банк ВТБ (ПАО);

- интерпретировать результаты.

Методология исследования включает инструменты теоретического и эмпирического познания отраслевых рынков, а также методы сравнительного анализа для выявления специфики функционирования финансовых и нефинансовых экосистем в цифровой среде. Информационной базой исследования послужили данные о формировании экосистем в банковском и небанковском секторах российской экономики.

Теоретические аспекты формирования и нормативные вопросы регулирования банковских экосистем

Организационные структуры на основе цифровых платформ рассматриваются в экономической литературе с различных позиций и подходов, отражая эволюцию понятия «банковская экосистема» по логической цепочке: «бизнес-модель - бизнес-экосистема -банковская экосистема».

Необходимо подчеркнуть, что первоначальный период теоретических исследований бизнес-моделей организаций сфокусирован на рассмотрении внутренних потоков и внутренних участников бизнес-процессов, способствующих достижению экономической эффективности предприятия. По мнению П. Тиммерса, бизнес-модель организации представляет структуру внутренних информационных, сервисных и продуктовых потоков, направленных на получение прибыли предприятия [Ттшегэ, 1998].

В процессе дальнейшего рассмотрения бизнес-моделей организаций теоретический корпус разработок перешел от изучения внутренних потоков и процессов к выявлению межфирменных и межсекторальных связей организации с ее партнерами во внешней среде хозяйствования, что привело к появлению концепции бизнес-экосистемы с более широкими содержательными рамками раскрытия рыночных и организационных границ деятельности фирм по сравнению с понятием бизнес-модели организации.

Понятие «экосистема»1 пришло в экономику из экологических и биологических наук [Tansley, 1935] и легло в основу понимания «экономики как экосистемы»2 [Rothschild, 1990]. В свою очередь определение термина «бизнес-экосистема» или «предпринимательская экосистема», введенное в научный оборот Д. Ф. Муром [Moore, 1998], послужило стартом теоретических и эмпирических разработок в области бизнес-экосистем среди зарубежных и российских исследователей.

Так, по мнению З. Д. Акса и др., бизнес-экосистема отражает взаимодействие бизнес-единиц компании и внешней конкурентной среды с целью получения прибыли [Acs et al., 2016]. Другие ученые отмечают, что бизнес-экосистема включает в себя совокупность, не только конкурирующих предприятий, но и партнеров фирмы, предлагающих потребителю определенный набор товаров, услуг и продуктов [Jacobides, Cennamo, Gawer, 2018].

Часть исследователей подчеркивают, что понятие «бизнес-модель» компании расширяется до «бизнес-экосистемы», в которой целевыми параметрами развития становится не просто получение прибыли, а формирование ценностей для всех участников бизнес-экосистемы, включая фирму и ее партнеров [Zott, Amit, Massa, 2011]. Например, на основе лояльности потребителя к бренду головной фирмы возникает возможность у участников бизнес-экосистем присваивать долю этой общей ценности по всей цепочке ее формирования.

В работе других исследователей отмечается, что бизнес-экосистема представляет собой локальную предпринимательскую среду, в которую включены стейкхолдеры и иные заинтересованные стороны компании с целью устойчивого развития всех участников бизнес-экосистемы [West, Wood, 2013].

Некоторые исследователи подчеркивают, что в первую очередь цифровая бизнес-экосистема - это взаимосвязанное экономическое сообщество, которое имеет единую цель и общую интернет-платформу функционирования [Joo, Eom, Shin, 2017]. По мнению К. Валкокари, любая бизнес-экосистема стремится к устойчивому развитию всех ее участников на основе получения синергетического эффекта формирования цифровых межфирменных связей за счет экономии на трансакционных издержках взаимодействия участников бизнес-экосистемы и укрепления доверия клиентов [Valkokari, 2015].

А. Вульф, Л. Бутель отмечают сетевой характер взаимосвязи участников бизнес-экосистем и стейкхолдеров предприятия (поставщики, партнеры, клиенты, государство и т. д.) [Wulf, Butel, 2017]. Определяя существенные характеристики бизнес-экосистемы ряд исследователей акцентируют внимание на едином цифровом базисе ее функционирования, а также на структурном составе участников бизнес-экосистемы, включая весь круг заинтересованных сторон компании, в том числе и потребителей [Senyo et al., 2019].

С точки зрения Л. А. Раменской, бизнес-экосистема отражает взаимодействия между фирмой и ее партнерами во внешней бизнес-среде с целью максимизации прибыли. При этом имеется гибридный характер взаимосвязи участников бизнес-экосистемы, который может быть как формальным, так и неформальным [Раменская, 2020].

1 «Экосистема» в биологии отражает симбиоз живых организмов и их внешней среды обитания.

2 Термин «биономика», предложенный М. Ротшильдом, отражающий экономику как экосистему по аналогии биологических и природных систем, первоначально не имел широкой популярности в научных кругах. Однако схожесть сокращения «экосистема» - с позиции экологии, и «экосистема» - с позиции экономики, проявилось в возникновении такого теоретического направления как «индустриальная экология» или «промышленная экология», рассматривавшего воздействие промышленных предприятий на окружающую среду, что в дальнейшем послужило одним из источников современной ESG-концепции предприятий [Tsujimoto et al., 2017].

По мнению Г. Б. Клейнера, М. А. Рыбачука и В. А. Карпинской бизнес-экосистемы в финансовом секторе нацелены на создание и обращение не только материальных, но и символических благ и ценностей, поэтому бизнес-экосистемы строятся по горизонтальному типу и обладают ограниченным контролем со стороны иерархии [Клейнер, Рыбачук, Карпинская, 2020].

С позиции О. Ю. Свиридова и Б. С. Бадмаева, банковская экосистема представляет горизонтально организованную систему, в рамках которой создается набор банковских предложений, основываясь на информации о клиенте [Свиридов, Бадмаева, 2019]. В работе М. А. Зокирова отмечается, что банковская экосистема отражает комплексный набор продуктов и услуг, предоставляемых в различных сферах деятельности, объединенных под эгидой одной организации [Зокиров, 2019].

По мнению И. И. Бычковой, цифровая банковская экосистема строится на платформенных интернет-технологиях и обширных базах данных о клиентах, что дает ей возможность масштабирования и приводит к существенным экономическим выгодам при привлечении клиентов, благодаря системному синергетическому эффекту [Бычкова, 2020].

П. А. Самиева, В. Р. Закирова и Д. В. Швандар полагают, что цифровые бизнес-экосистемы позволяют «бесшовно» интегрировать бизнес-процессы, чтобы потребитель экосистемы получил как можно более широкий круг продуктов и услуг всех участников бизнес-экосистемы [Самиев, Закирова, Швандар, 2020].

Т. И. Фатхудинова подчеркивает, что банковская экосистема отражает комплекс взаимодействий между поставщиками услуг и партнерами, включая отношения конкуренции и сотрудничества с целью обеспечения пользователям банковской экосистемы максимально широкого спектра финансовых и нефинансовых услуг [Фатхутдинова, 2023].

С точки зрения И. Е. Михеевой, современная банковская экосистема отражает совокупность юридических лиц по иерархическому типу банковского холдинга [Михе-ева, 2023]. В определении, представленном Минэкономразвития РФ1, отмечается, что бизнес-экосистема отражает клиентоцентричную бизнес-модель организации для предоставления широкого круга товаров, услуг и информации потребителям этой бизнес-экосистемы.

С позиции Банка России банковская экосистема представляет собой совокупность серверов, построенных на данных о клиентах, позволяющих предоставлять им широкий набор товаров, услуг и продуктов2. В открытых банковских экосистемах оператор не ограничивает конкуренцию между поставщиками продуктов, товаров и услуг для клиентов. В закрытых банковских экосистемах внутренняя конкуренция между поставщиками товаров и услуг отсутствует, опираясь на партнерство участников. В гибридных моделях сочетаются черты, как открытой, так и закрытой моделей банковской экосистемы, поэтому они наиболее характерны для российских банковских экосистем3.

Несмотря на разнообразие исследовательских подходов к понятию цифровых бизнес-экосистем, авторами выделяются следующие аспекты этого явления:

1) бизнес-экосистемы отражают межфирменные и межсекторальные взаимодействия организации и ее участников, функционирующие на основе интегрированного цифрового базиса;

1 Концепция общего регулирования деятельности групп компаний, развивающих различные цифровые сервисы на базе единой «экосистемы». https://www.economy.gov.ru/material/file/cb29a7d08290120645a87 1Ье41599850/Ъпсерауа_21052021.ра£

2 Доклад Центрального Банка РФ. (2021). Экосистемы: подходы к регулированию. https://cbr.ru/Content/ Document/File/119960/Consultation_Paper_02042021.pdf.

3 Там же.

2) участники бизнес-экосистемы могут иметь различные взаимосвязи друг с другом (как бесконкурентные партнерские отношения, так и конкурентные отношения в реальной и цифровой бизнес-среде);

3) цели формирования и развития бизнес-экосистем носят не только финансовый характер (максимизация прибыли, рост стоимости компании участников бизнес-экосистемы и т. д.), но и нематериальный характер (доверие участников бизнес-экосистемы, повышение клиентской лояльности к бренду фирмы и ее партнерам, устойчивое развитие цепочки создания ценностей для потребителей и участников бизнес-экосистемы; формирование и обращение символических благ, накопление больших информационных баз данных о клиентах бизнес-экосистемы и т. п.);

4) источником создания и функционирования бизнес-экосистем выступает экономия трансакционных издержек взаимодействия организации и ее участников (партнеры, поставщики, посредники, клиенты, государство и т. д.), а также синергетические эффекты систематизации и монетизации информационных баз данных о клиентах бизнес-экосистем;

5) структура и конфигурация участников бизнес-экосистем может изменяться, определяясь выгодами и рисками ее функционирования, поэтому организационные, межсекторальные и рыночные границы бизнес-экосистем подвижны, т. к. одни участники успешно встраиваются в бизнес-экосистему, а другие покидают это бизнес-сообщество.

В отличие от классического подхода исследования атомизированных фирм во внешней среде хозяйствования, экосистемный подход расширяет конкурентные границы функционирования экономического субъекта не только за счет партнеров в его рыночной нише, но и за счет межсекторальных сегментов, напрямую не связанных с его специализацией. С позиции кластерного подхода, сосредоточенного на пространственно-территориальном воспроизводстве инфраструктурной целостности специализированных продуктов и услуг, экосистемный подход не сильно привязан к территориальным ресурсам и географическим площадкам. В сравнении с сетевым взаимодействием организаций следует отметить, что в рамках экосистемного подхода создаются «хабы» ценностных модулей продуктов и услуг, вокруг которых выстраиваются цифровые цепочки потребительских предпочтений и сетевых взаимодействий участников бизнес-экосистемы на основе «бесшовного» мультиканального процесса функционирования экосистемы организации.

Во многих исследованиях по проблематике развития банковских экосистем, отмечаются их следующие преимущества: удобство и скорость совершения клиентами финансовых и нефинансовых операций [Рудская, Шиколенко, 2019; Самиев, Закирова, Швандар, 2020]; гибкость и временная доступность мобильного банкинга для клиентов банковской экосистемы [Шелкунова, Кравченко, Нечаев, 2023]; инновационная направленность цифровых банковских экосистем [Быканова и др., 2020]; развитие экосистем-ных банковских кошельков для клиентов [Teng, Khong, 2021]; высокий уровень развития инноваций и цифровых финансовых технологий [Седых, Маркин, 2023].

Помимо явных преимуществ банковских экосистем исследователи указывают на определенные риски их функционирования, а именно: киберриски, связанные с потерей информационных баз данных о клиентах [Zabala Aguayo, Slusarczyk, 2020; Дудин, Шкодинский, 2022]; возрастание рисков «вытягивая» партнеров по бизнес-экосистеме, если у них возникли финансовые трудности1; увеличение монополизации и неустойчивости больших бизнес-экосистем [Viswanadham, Samvedi, 2013]; закрытость информации

1 Доклад Центрального Банка РФ. (2021). Регулирование рисков участия банков в экосистемах и вложений в иммобилизованные активы. https://cbr.ru/statichtml/file/41186/pr_23-06-2021.pdf.

о нефинансовых партнерах бизнес-экосистемы банков [Jacobides et al., 2018]; рост банковской конкуренции в финансовом секторе [Вахрушев, Кальсин, Нидерштрат, 2021].

Кроме того, возникают сложности регулирования иммобилизационных активов как части банковских экосистем, что создает дополнительные межсекторальные риски, которые могут привести к финансовой неустойчивости как отдельных банков, так и банковского сектора в целом [Андрюшин, Григорьев, 2021].

Нормативные аспекты регулирования цифровых банковских экосистем в части формирования и рискогенности функционирования цифровых экосистем, учитывая их разумную открытость, исключение монополии одной из экосистем, соблюдение точности в правилах их функционирования, а также обеспечение защиты пользовательских прав в рамках получения обратной связи от клиентов, отражены в документах Банка России1 и Федеральной антимонопольной службы2.

Согласно подходу Банка России, непрофильные активы, включаемые в экосистему банка, влияют на его финансовую устойчивость и способность абсорбировать убытки. В качестве иммобилизационных активов рассматриваются активы, не требующие возврата денежных средств, такие как долевые и гибридные инструменты финансовых инвестиций, материальное имущество непрофильных активов (недвижимость, оборудование ИТ-инфраструктуры, транспорт и т. д.), а также нематериальные активы, включая программное обеспечение, нейросети, бренд, интеллектуальные права и др. Регулятор рекомендует установить лимит концентрации иммобилизационных активов в форме риск-чувствительного лимита в нефинансовые активы в размере 30 % от капитала банка, с учетом коэффициентов иммобилизации (КИ) для разных видов им-мобилизационных активов банка3. Изменение риск-чувствительного лимита в нефинансовые активы банков с учетом разных коэффициентов иммобилизации отражено на рис. 1.

Иммобилизационные активы до полной утилизации лимита (при капитале 100 %)

Более рискованные активы банка учитываются с более высоком коэффициентом иммобильности и быстрее заполняют лимит

Рис. 1. Использование риск-чувствительного лимита для иммобилизационных активов4 Fig. 1. Using a risk-sensitive maximum for immobilised assets

1 Доклад Центрального Банка РФ. (2021). Экосистемы: подходы к регулированию. https://cbr.ru/Content/ Document/File/119960/Consultation_Paper_02042021.pdf; Доклад Центрального Банка РФ. (2021). Регулирование рисков участия банков в экосистемах и вложений в иммобилизованные активы. https://cbr.ru/ statichtml/file/41186/pr_23-06-2021.pdf.

2 Экосистемный анализ: ФАС составила пять принципов работы цифровых платформ. https://fas.gov.ru/ publications/23202.

3 Доклад Центрального Банка РФ. (2021). Регулирование рисков участия банков в экосистемах и вложений в иммобилизованные активы. https://cbr.ru/statichtml/file/41186/pr_23-06-2021.pdf.

4 Там же.

30%

КИ= 1

ки = з

С позиции регулятора такой подход управления иммобилизационными активами для банков, как строящих экосистемы, так и для остальных кредитных организаций, не будет мешать развитию новых продуктов и сервисов бизнес-экосистемы, но в тоже время создаст защитный «коридор» от бесконтрольного расширения иммобилизационных активов в банковском секторе.

Инструментарий риск-чувствительного лимита призван заменить существующий набор требований по вычету основных средств, инвестиционной недвижимости и других активов нефинансовой направленности, характерных для универсальных банков. На текущий момент в методике учета иммобилизационных активов, предложенной Банком России, отсутствует классификация балансовых счетов для расчета их величины1, поэтому сроки реализации регулирования на основе риск-чувствительного лимита пока строго не определены (3-5 лет), что дает время для доработки методических и организационных вопросов управления непрофильными активами банков.

Таким образом, рассмотрение теоретических аспектов понятия «банковская экосистема» показало многообразие исследовательских подходов и точек зрения в понимании структуры, характера взаимосвязи участников экосистемы, целей ее развития, а также источников функционирования и динамики конфигурации банковских экосистем, что свидетельствует о необходимости продолжения дальнейшего научного поиска содержательных характеристик данного понятия и выявления ее организационных и рыночных границ функционирования. В России определены основные принципы управления банковскими экосистемами на основе инструментов риск-чувствительного лимита иммобилизационных активов кредитных организаций, однако, еще требуется время для совершенствования методик оценки и учета непрофильных активов банков.

Сравнительный анализ цифровых экосистем российских банков

Рассмотрим некоторые структурные и функциональные особенности формирования цифровых экосистем банков ПАО Сбербанк, АО «Тинькофф Банк» и Банк ВТБ (ПАО).

Банковская экосистема ПАО Сбербанк формируется по универсальному принципу на основе модели lifestyle banking (стиль жизни), что в определенной степени объясняется преобладанием физических лиц в клиентуре банка, позволяя клиентам находить все необходимое в одном «окне», а также предоставляя возможность анализировать, вести учет и управлять своими финансами в удобном визуальном и функциональном формате. С конца 2016 г. Сбербанк одним из первых занялся формированием собственной цифровой банковской системы, перестраивая ее с учетом действия санкций и изменений финансового и геополитического ландшафта.

Так, клиентская база Сбербанка включает 114,5 млн пользователей, из них 110 млн физических лиц (96,07 %) и 4,5 млн юридических лиц (3,93 %). В их экосистему входит 6,7 тыс. офисных отделений и 26,1 тыс. банкоматов. Несмотря на многократное удаление мобильного приложения Сбербанка из зарубежных цифровых систем, количество клиентов приложения не уменьшилось, а увеличилось, составив более 80 млн пользователей. При этом 65 % их клиентской базы составляют потребители среднего возраста и пенси-онеры2.

В связи с санкциями Сбербанк покинул европейский рынок банковских услуг, продав 16 своих филиалов (остались 2 филиала - Беларусь и Индия), однако планируется

1 Доклад Центрального Банка РФ. (2021). Экосистемы: подходы к регулированию. https://cbr.ru/Content/ Document/File/119960/Consultation_Paper_02042021.pdf.

2 ПАО Сбербанк: официальный сайт. https://www.sberbank.com/ru.

открыть филиалы на Ближнем Востоке и в Латинской Америке. В Китае функционирует представительство Сбербанка, которое банк планирует расширить до уровня филиала к концу 2023 г.1

Одним из быстрорастущих сегментов экосистемы ПАО Сбербанк является отдел по связям с государством (B2G) на основе геоплатформы для бизнеса и государства. Сбербанк активно принимает участие в инициативах Банка России и Правительства РФ, фигурируя в совместных проектах и «регулятивных песочницах». Например, офисы «Зеленые окна Сбербанка», которые работают на принципах исламского банкинга для привлечения инвесторов из стран Ближнего Востока (Катар, Иран, Ирак, Саудовская Аравия, ОАЭ и др.)2.

Экосистема Сбербанка включает обширный спектр как финансовых услуг - банковских операций, кредитовых, Р2Р, страхования и инвестиций (СберОнлайн, СберИнве-стор, СберСпасибо, SberPay), так и нефинансовых услуг - е-медицина (СберЗдоровье), образование (СберКласс, СберУниверситет), сфера общественного питания (СберФуд, Самокат), сделки с недвижимостью и ипотека («ДомКлик», СовТех), сфера электронной коммерции (отдельный холдинг «СберМаркет»), сектор развлечений и отдыха (Рамблер-Касса, Союзмультфильм), транспорт (СберАвто, 2ГИС, Осаго-онлайн и др.), сфера ИТ-технологий (Сбер ID, ИТ-технологии распознавания лиц, SberBox - умный дом и др.). В бизнес секторе экосистемы банка В2В развиваются такие сервисы, как магазин SberB2B, СберЛизинг, СберФакторинг, СберРешения, аутсорсинг бухгалтерии и бизнес-процессов, платформа торговли ЦФА и т. д.

С этих позиций ПАО Сбербанк становится больше, чем просто банк, так как его цифровая экосистема выступает в роли интегрированной технологической интернет-платформы, которая реализует широкий ассортимент финансовых и нефинансовых услуг для клиентов.

Использование искусственного интеллекта в экосистеме Сбербанка (голосовые помощники и виртуальные ассистенты - Афина и Джой, обработка звонков, запросов, предпочтений клиентов и т. д.), а также нейросети GigaChat, «Кандинский 2.1», ориентированные на молодую часть клиентов Сбербанка, за первые 4 дня работы, привлекли аудиторию в 1 млн человек. Сбербанк разработал отдельный банковский продукт для кредитования молодежи без кредитной истории начиная от 1 тыс. руб., конкурируя с микрофинансовыми организациями.

На текущее время цифровая экосистема Сбербанка включает в себя более 60 российских и зарубежных партнеров в сфере нефинансовых услуг. К 2030 г. доход от непрофильных активов в общем доходе Сбербанка планируется на уровне 30 %, в отличие от сегодняшнего 5-6 %3.

В то же время степень интегрированности всех финансовых и нефинансовых звеньев большой экосистемы Сбербанка пока не достигла своего пика. Экосистема пережила несколько реформ, в результате четко разделились отделения В2С (физических лиц) и В2В (бизнес клиентов), а также инфраструктурные направления - электронная коммерция, транспорт, ИТ-технологии. В рамках экосистемы банка одни сервисы приобретаются («Яндекс.Деньги»), а другие из-за санкций распродаются - такси «Ситимобил», кинотеатр «Окко», СберЗвук, «Кухни на районе», Delivery Club и др.

1 Сбербанк зарегистрировал свой товарный знак на финансовом рынке Китая. https://www.sberbank. com/ru.

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

2 Сбер открыл первый в России офис, работающий по правилам исламского банкинга. https://www. banki.ru/news/lenta/?id=10976554.

3 ПАО Сбербанк: официальный сайт. https://www.sberbank.com/ru.

Методика Банка России по регулированию иммобилизационных активов кредитных организаций1 не содержит классификацию балансовых счетов для расчета их размера, но в отдельных исследованиях [Андрюшин, Григорьев, 2021] она предложена, что позволяет рассмотреть динамику иммобилизационных активов ПАО Сбербанк (рис. 2).

Млрд руб. 35 000,00 30 000,00 25 000,00 20 000,00 15 000,00 10 000,00 5 000,00 0,00

34 823,550

.28.133,770

28 894,530

2524,950

2019

2020

Активы всего i Иммобилизационные активы (ИА)

2021 | Прибыль банка

Рис. 2. Динамика иммобилизационных активов и прибыли ПАО Сбербанк, 2019-20212 Fig. 2. Immobilised assets and profit of PAO Sberbank, 2019-2021

Увеличение активов Сбербанка в 2020 г. по сравнению с 2019 г. составило 760,76 млрд руб. (2,64 %), а в 2021 г. они выросли на 5 929,02 млрд руб. (17,3 %), по сравнению с предыдущем годом.

Динамика иммобилизационных активов в 2020 г. уменьшилась на 25,34 млрд руб. (1,01 %), а в 2021 г. увеличилась на 410,43 млрд руб. (14,1 %).

В свою очередь прибыль в 2020 г. увеличилась на 58,96 млрд руб. (6,78 %) и составила 870,06 млрд руб., но в 2021 г. имелась отрицательная динамика прибыли - уменьшение на 88,47 млрд руб. (11,32 %) и составила 781,59 млрд руб.

Для соблюдения норматива Н1=10 %, согласно методике Банка России по оценке иммобилизационных активов, для ПАО Сбербанк рекомендовано увеличить капитал «в 2019 г. на 88,11 % или на 3 754,0 млрд руб., в 2020 г. - на 87,74 % (4 001,4 млрд руб.), а в 2021 г. - на 89,34 % (4 235,7 млрд руб.)» [Андрюшин, Григорьев, 2021]. Однако Сбербанк не смог покрыть увеличение капитала за счет годовой прибыли, поскольку размер данного показателя в 2019 г. составил 811,1 млрд руб., в 2020 г. 870,1 млрд руб. и в 2021 г. -781,6 млрд руб. Этого недостаточно для покрытия рекомендованного увеличения капитала банка, что усиливает межсекторальные риски иммобилизационных и непрофильных активов ПАО Сбербанк.

В отличие от первоначального этапа формирования экосистемы за счет покупки непрофильных бизнесов, на современном этапе ПАО Сбербанк стремится к развитию партнерских отношений, но в то же время сохраняется недостаточный уровень информационной прозрачности управления непрофильными бизнесами банка, влияющими на уровень его иммобилизационных активов.

Таким образом, специфика строения и функционирования цифровой экосистемы Сбербанка проявляется в следующем: во-первых, экосистема обладает самой большой

1 Доклад Центрального Банка РФ. (2021). Экосистемы: подходы к регулированию. https://cbr.ru/Content/ Document/File/119960/Consultation_Paper_02042021.pdf.

2 Рассчитано по отчетам ПАО Сбербанк; [Андрюшин, Григорьев, 2021].

клиентской базой в российском банковском секторе - 114,5 млн клиентов, с ориентацией на физических лиц (lifestyle banking) (97,03 %) и сектор бизнеса (3,93 %), что несет свои преимущества и недостатки для ее устойчивого развития; во-вторых, экосистема имеет максимально широкий набор нефинансовых услуг (60 российских и зарубежных бизнес-партнеров); в-третьих, экосистема имеет сильную межсекторальную дифферен-цированность нефинансовых модулей, одни бизнесы уходят, а другие приобретаются, способствуя расширению услуг (ввод сервисов SberPay QR, «Умный мониторинг здоровья» и др.); в-четвертых, активно развивается геоплатформа В2G при поддержке государства для реализации совместных инициатив и проектов («Зеленые окна Сбербанка», «Национальный кодекс этики искусственного интеллекта» и др.); в-пятых, в экосистеме сохраняется высокий уровень межсекторальных рисков иммобилизационных активов банка.

АО «Тинькофф Банк» выступает как инновационный онлайн-провайдер финансовых услуг на российском и зарубежных рынках. Начиная с конца 2017 г. банк активно приступил к интеграции собственной цифровой экосистемы, с основания функционируя как цифровой банк.

Офисных отделений по работе с клиентами у АО «Тинькофф Банк» не имеется, а на местах работают 1 088 индивидуальных представителей банка, опираясь на сеть из 2,5 тыс. банкоматов. На конец 2022 г. АО «Тинькофф Банк» имело 20,7 млн активных клиентов, из них 19,7 млн (94,01 %) частных лиц и 1 млн (5,9 %) бизнес-клиентов1.

В связи с санкциями АО «Тинькофф Банк», как и другие системно значимые российские банки, отключенные от возможности совершать зарубежные трансакции, сейчас активно сотрудничает с другими российскими банками и платежными сервисами SberPay QR и Alfa Pay в целях формирования бесконтактных платежей, интегрированных в одну платежную систему2.

АО «Тинькофф Банк» относят к цифровому банку, что достигается благодаря широкому использованию искусственного интеллекта, автоматизации процессов и цифровым каналам обслуживания клиентов. Использование искусственного интеллекта для систематизации предпочтений и потребностей клиента дает возможность персонализировать банковские продукты, что позволяет клиентам получать аналитические рекомендации по управлению своими финансами, оптимизации расходов и инвестициями.

Спецификой банковской экосистемы АО «Тинькофф Банк» является высокая степень сквозной интегрированности всех онлайн-сервисов банка с учетом принципов собственной экосистемы: 1) удобство; 2) советы; 3) стиль жизни (lifestyle banking), что отражается в энергичности рекламы своих услуг в цифровой среде.

Клиентская аудитория АО «Тинькофф Банк» ориентирована на крупные российские города, так на долю Москвы и Санкт-Петербурга приходится 37 % территориального присутствия банка, а мобильным приложением пользуются 61 % клиентов в возрасте от 18-40 лет, из них 30 % применяет инвестиционные платформы банка. АО «Тинькофф Банк» активно включен в социальные и спортивные программы Москвы и Санкт-Петер-бурга3.

На текущий момент в экосистему АО «Тинькофф Банк» входит 15 основных направлений развития финансовых и нефинансовых услуг: «Тинькофф-банк» (банковское обслуживание, онлайн платежи, переводы); «Тинькофф-страхование», «Тинькофф-капи-тал» (управление инвестиционными фондами); «Тинькофф-инвестиции» (собственный

1 АО «Тинькофф Банк»: официальный сайт. https://www.tinkoff.ru.

2 Там же.

3 Там же.

биржевой брокер и обучение инвестициям); «Тинькофф-кошелек» (экосистемный кошелек клиента, управление бонусами, баллами, милями и т. д.); «Тинькофф-бизнес» (стартап-инкубатор, бизнес-копилка, бизнес-касса, е-коммерция, аутсорсинг бухгалтерии, бизнес-кредиты, В2В); «Тинькофф-маркетплейс» и «Тинькофф-Junior» (семейный банкинг, электронная коммерция товаров и услуг, BNPL-сервисы, доставка еды); «Тинькофф Таргет» (сбор баз данных о покупках и операциях клиентов с целью персонализа-ции комплексных банковских продуктов для них); «Тинькофф мобайл» (оператор сотовой связи, виртуальный номер и кэшбэк карта мобильного счета, голосовой помощник Олег); «Тинькофф-travel» (путешествия и отдых, такси, райдшеринг); «Тинькофф-город» (бронирование ресторанов, покупка билетов на мероприятия т. д.); «Тинькофф отзывы» (сервис с обратной связью от реальных потребителей); «Тинькофф Селлер» (аналитика, юнит-экономика для работы на маркетплейсах Ozon и Wildberries).

Особое внимание в экосистеме АО «Тинькофф Банк» уделяется образовательной компоненте на основе платформы «Тинькофф-образование», реализующей образовательные программы для школьников, студентов и ИТ-специалистов. АО «Тинькофф Банк» впервые в РФ запустило развитие частного университета, включающего уровень бакалавриата и магистратуры на основе STEM-модели (Science, Technology, Engineering, Mathematics) совместно с НИУ ВШЭ и Банком России1.

Особенностью функционирования экосистемы АО «Тинькофф Банк» является то, что она строится по «нишевой модели» [Моламусов, Аджиев, 2021] в рамках специализированной сферы образовательной и инвестиционной направленности для частных и бизнес-клиентов.

Однако после смены собственника банка в 2022 г., направление развития цифровой банковской экосистемы АО «Тинькофф Банк» изменилось в сторону повышения универсальности предоставления банковских и небанковских услуг и расширения совместных государственных проектов. Динамика иммобилизационных активов отражает рост этих активов у АО «Тинькофф Банк», о чем свидетельствует рис. 3.

Млрд руб. 900,00 800,00 700,00 600,00 500,00 400,00 300,00 200,00 100,00 0,00

877,62

2019 2020 2021

Активы всего i Иммобилизационные активы (ИА) ■ Прибыль банка

Рис. 3. Динамика иммобилизационных активов и прибыли АО «Тинькофф Банк», 2019-20212 Fig. 3. Immobilised assets and profit of AO Tinkoff Bank, 2019-2021

1 Тинькофф объявляет о запуске первого в России частного 8ТБЫ-университета. https://www.tinkoff.ru.

2 Рассчитано по отчетам АО «Тинькофф Банк»; [Андрюшин, Григорьев, 2021].

Увеличение активов АО «Тинькофф Банк» в 2020 г. по сравнению с 2019 г. составило 193,65 млрд руб. и 273,15 млрд руб. в 2021 г. по сравнению с предыдущем годом. Динамика же иммобилизационных активов свидетельствует о росте в 2020 г. на 9,13 млрд руб., и в 2021 г. - на 13,23 млрд руб. В свою очередь прибыль в 2020 г. увеличилась на 10,5 млрд руб. и составила 27,46 млрд руб., в 2021 г. прирост ее меньше - 9,45 млрд руб.

Для соблюдения рекомендованного регулятором норматива Н1=10 %, согласно методике Банка России по оценке иммобилизационных активов для АО «Тинькофф Банк», необходимое увеличение капитала «в 2019 г. на - 83,2 % (или 61,9 млрд руб.), в 2020 г. -на 83,69 % (83,5 млрд руб.) а в 2021 г. - на 85,8 % (104,1 млрд руб.)» [Андрюшин, Григорьев, 2021] не произошло. За счет рекапитализации своей прибыли банк не достиг этих показателей, поскольку уровень прибыли ниже рекомендованных значений капитала банка в рассматриваемом периоде.

Таким образом, спецификой строения и функционирования цифровой экосистемы АО «Тинькофф Банк» являются: во-первых, в отличие от традиционных банков, имеющих свои территориальные отделения, АО «Тинькофф Банк» опирается на цифровое взаимодействие клиентов и банка (за счет деятельности территориальных представителей, собственной базы из 2,5 тыс. банкоматов); во-вторых, экосистема отличается высокой степенью цифровой интеграции финансовых и нефинансовых услуг по 15 основным направлениям деятельности банка; во-третьих, экосистема ориентирована на клиентов молодого и среднего возраста, проживающих в крупных городах (61 % клиентов в возрасте 18-40 лет); в-четвертых, для экосистемы характерна ярко выраженная образовательная компонента в области финансовых и компьютерных наук (STEM-университет, образовательные программы для школьников и студентов, ИТ-специалистов, инвесторов); в-пятых, реализуется постепенный переход от «нишевой модели» функционирования банковской экосистемы в сторону повышения ее универсальности и активизации совместных государственных проектов; в-шестых, уровень межсекторальных рисков иммо-билизационных активов АО «Тинькофф Банк» не настолько высок как у других цифровых экосистем российских банков, но может увеличиться с возрастанием количества непрофильных направлений экосистем.

Группа Банка ВТБ образуют масштабный финансовый конгломерат по принципу стратегического холдинга, включающий страховые, лизинговые и логистические организации, дополняющие финансовую деятельность банка. Конгломерату Группа Банка ВТБ свойственен межсекторальный характер функционирования в банковском и смежных секторах, объединяя в себе компании телекоммуникаций и информационных технологий, розничной торговли, сферы строительства, а также компании, занимающиеся перевозкой и продажей зерна.

Банк ВТБ (ПАО) активно вовлечен в инициативы Банка России и крупные инвестиционные проекты Минэкономразвития, такие как строительство аэропортов Пулково и Геленджик, объектов дорожной инфраструктуры Западной Сибири, а также развитие крупного портового кластера «Деметра Холдинг» и др.

В экосистему Банка ВТБ (ПАО) входит 1,4 тыс. офисных отделений и 8,1 тыс. собственных банкоматов. В связи с санкциями Банк ВТБ сильно пострадал и закрыл 24 филиала за рубежом, остались два филиала - в Шанхае (Китай) и в Нью-Дели (Индия). Банк ВТБ (ПАО) обслуживает около 13,5 млн клиентов, из них 13 млн физических лиц (96,15 %) и 0,5 млн (3,85 %) бизнес клиентов1.

Банк ВТБ (ПАО) использует для формирования бизнес-экосистемы смешанные инструменты, включающие как прямые покупки доли активов «Почта России»,

1 Банк ВТБ (ПАО): официальный сайт. https://www.vtb.ru.

«Ростелеком», «Магнит», Tele2, так и платформенные решения открытого типа для малого и среднего бизнеса с широким подключением партнерских программ.

В настоящее время более чем 1 200 команд, включающих свыше 13 тыс. человек, активно работают над совершенствованием цифровой экосистемы ВТБ и внедрением искусственного интеллекта в его банковскую экосистему. На текущий момент используется 130 новых цифровых продуктов и услуг: от прогнозирования оттока клиентов до распознавания голосовых запросов. Банк ВТБ (ПАО) также стремится увеличить объем реализации своих услуг через цифровые каналы, достигнув 50 % от общего объема продаж1.

Экосистема Банка ВТБ (ПАО) с физическими лицами строится по системе lifestyle banking, обеспечивая доступ к городским серверам (мобильное приложение ВТБ, ВТБ-онлайн и т. д.).

Нефинансовая компонента экосистемы ВТБ включает 7 основных направлений: информационные технологии; услуги по размещению объявлений; электронная коммерция и розничная торговля; жилищная сфера; индустрия развлечений; сфера телекоммуникаций и транспортная отрасль.

Специализированным ядром банковский экосистемы ВТБ является жилищная программа «Метр квадратный» как конкурент «ДомКлик» Сбербанка. Программа «Метр квадратный» охватывает широкий круг услуг, включая покупку или продажу недвижимости, оформление соответствующих сделок, выдачу цифровой ипотеки, а также услуги дизайна интерьеров, ремонта и обустройства жилья клиентов. Кроме того, в офисах банка ВТБ клиенты могут воспользоваться VR-шлемами для уникального опыта - они могут не только рассмотреть новостройку в деталях, но и оценить возможность получения цифровой ипотеки.

В экосистему Банка ВТБ (ПАО) включен маркетплейс финансовых услуг «Юни-ком24», где можно оперативно оформить различные финансовые продукты, как от ВТБ, так и от других кредитных организаций (карты, автокредиты, ипотека). Также есть возможность воспользоваться сопутствующими функциями, такими как аналитика рынка недвижимости по запросам клиента, визуализация ранжирования предложений для клиента, проверка надежности контрагентов по сделке, страховые и риэлтерские услуги, магазин UniShop. Собственного нефинансового маркетплейса у ВТБ пока нет, но планируется его создание с учетом потребностей клиентов в сегменте электронной коммерции и розничной торговли.

Для бизнес клиентов в сфере МСП Банк ВТБ (ПАО) предлагает «экспорт-менеджер» -ведение бухгалтерии на аутсорсинге, конструктор онлайн-сервисов для реализации бизнеса малых и средних предприятий в цифровой среде. Голосовые помощники, интегрированные в банковскую экосистему ВТБ, доступны в социальных сетях: WhatsApp, Telegram, Viber, Яндекс. Виртуальный доступ к цифровой экосистеме предоставляется при помощи веб-платформ m2.ru, unicom24.ru, а также классических удаленных сервисов ВТБ. Динамика иммобилизационных активов и прибыли Банка ВТБ (ПАО) за 2019-2021 гг. представлена на рис. 4.

Увеличение активов в 2020 г. по сравнению с 2019 г. составило 379,79 млрд руб. и 2835,13 млрд руб. в 2021 г. по сравнению с предыдущем годом.

В динамике иммобилизационные активы в 2020 г. увеличились на 33,78 млрд руб., а в 2021 г. - на 350,95 млрд руб. В свою очередь прибыль ВТБ в 2020 г. сократилась на 48,31 млрд руб. и составила - 208,3 млрд руб., в 2021 г. продолжилось ее снижение, и составила 56,1 млрд руб.

1 Банк ВТБ (ПАО): официальный сайт. https://www.vtb.ru.

Млрд руб. 18 000,00 16 000,00 14 000,00 12 000,00 10 000,00 8 000,00 6 000,00 4 000,00 2 000,00 0,00

17164,34

13 949,42

14329,21

1 971,74

256,61

2 005,52

208,30

2 356,47

56,10

2019 2020

Активы всего i Иммобилизационные активы (ИА)

2021 | Прибыль банка

1

Рис. 4. Динамика иммобилизационных активов и прибыли Банка ВТБ (ПАО), 2019-20211 Fig. 4. Immobilised assets and profit of VTB Bank (PAO), 2019-2021

Для соблюдения норматива Н1=10 %, согласно методике Банка России по оценке иммобилизационных активов, для ВТБ рекомендовано увеличить капитал «в 2019 г. на 95,11 % или на 1 506,2 млрд руб., в 2020 г. - на 94,91 % (1580,94 млрд руб.), а в 2021 г. -на 95,71 % (1608,3 млрд руб.) [Андрюшин, Григорьев, 2021]. Однако, Банк ВТБ (ПАО) не смог покрыть увеличение капитала за счет годовой прибыли, поскольку размер этого показателя в 2019 г. составил 1 971,74 млрд руб., в 2020 г. 208,3 млрд руб., и в 2021 г. -56,1 млрд руб.

Таким образом, спецификой строения и функционирования цифровой экосистемы Банка ВТБ (ПАО) является: во-первых, собственная экосистема стала формироваться чуть позже, чем у других банков, охватывая 13 млн физических лиц (lifestyle banking) (96,15 %) и 0,5 млн бизнес-клиентов (3,95 %), с ориентацией на внешнеэкономическую деятельность предприятий; во-вторых, экосистема в секторе В2С имеет специализированную компоненту - жилищная программа «Метр квадратный» и финансовый мар-кетплейс «Юником24», охватывающие широкий комплекс услуг от покупки, получения ипотеки до благоустройства жилья; в-третьих, экосистема носит нишевый характер и строится на партнерских отношениях с ее участниками, однако не исключает прямые покупки долей нефинансовых бизнесов банка; в-четвертых, нефинансовые бизнесы экосистемы, охватывают 7 основных направлений - информационные технологии, услуги по размещению объявлений, электронная коммерция и розничная торговля, жилищная сфера, индустрия развлечений, сфера телекоммуникаций и транспортная отрасль; в-пятых, для бизнес-сегмента экосистемы характерна ориентация на работу малых и средних предприятий; в-шестых, экосистема опирается на конгломератность холдинга группы ВТБ со значительным участием в государственных проектах; в-седьмых, уровень межсекторальных рисков иммобилизационных активов не настолько высок как у других российских банков.

Обсуждение результатов

Экосистемы цифрового банкинга способствуют расширению продуктовой линейки в банковском и смежных секторах, меняя отраслевые границы бизнес-моделей финансовых организаций, поскольку банки расширяют спектр услуг и сервисов, объединяя ресурсы различных направлений деятельности в рамках единой цифровой платформы.

1 Рассчитано по отчетам Банк ВТБ (ПАО); [Андрюшин, Григорьев, 2021].

Мировой опыт показывает, что существуют различные способы регулирования цифровых экосистем и активным присутствием банков в нефинансовом секторе. На одной стороне - американский инструментарий с институциональным разграничением банковской и нефинансовой сфер деятельности, который направлен на минимизацию риска и обеспечение стабильности финансовой системы. На другой - китайский опыт с установленными стандартами, с максимальным коэффициентом риска 1 250 %, предполагающим необходимость создания соответствующих резервов для возможных финансовых потерь1.

Главным принципом регулирования российских банковских цифровых экосистем является недопущение функционирования доминирующей цифровой экосистемы на рынке, что требует уточнения ее критериев в зависимости от размера платформы, направленности, количества участников и т. д.

Экосистемы как объединения нескольких цифровых платформ разных компаний, могут способствовать эффекту «перетока» клиентской базы из одного направления бизнеса в другой, занимаемый участником-партнером этой экосистемы. Предложенные регулятором инструменты риск-чувствительного лимита для управления непрофильными активами банков подталкивают кредитные и некредитные организации переходить на внешние и партнерские механизмы формирования экосистемных продуктов, стараясь даже не употреблять понятие «экосистема».

Среди российских потребителей увеличивается спрос на экосистемные продукты и подписки, так в 2022 г. рынок экосистемных продуктов в РФ продемонстрировал впечатляющий рост, увеличившись на целых 24 % по сравнению с 2021 г., с объемом 58,1 млрд руб.2

Необходимо понимать, что в экосистемную конкуренцию включаются не только крупные банки (ПАО Сбербанк, АО «Тинькофф Банк», Банк ВТБ (ПАО) и др.), но и нефинансовые игроки - компании ИТ-сектора и телекома: Яндекс, VK, МТС, Мегафон и др. Также компании ритейла, интернет-торговли и логистики: Ozon, Wildberries, X5 Retail Group3, СДЭК4 и др. Это создает многообразие игроков, использующих экосистемный подход.

Так, Яндекс инкорпорировал в свою экосистему банк «Акрополь», переименовав его в «Яндекс Банк», «МТС Банк» образовался на основе «Московского банка реконструкции и развития», «Мегафон Банк» возник в сотрудничестве с банком «Раунд», а «Wildberries Банк» и «Ozon Банк» сформировались с использованием платформы ВТБ. Компании X5 Retail Group в качестве фуд-ритейлера и логистический оператор СДЭК находятся на стадии формирования экосистем с «встроенными» финансовыми сервисами платежей и денежных трансакций.

Нефинансовые цифровые экосистемы предоставляют уникальную возможность объединить различные организации, коммуникационные сети, сервисы и индивидуальных пользователей в одну цифровую среду, позволяя сократить время покупки и поиска товара или услуги. В нефинансовых цифровых экосистемах участниками могут быть

1 Доклад Центрального Банка РФ. (2021). «Регулирование рисков участия банков в экосистемах и вложений в иммобилизованные активы». https://cbr.ru/statichtml/file/41186/pr_23-06-2021.pdf.

2 Экосистемы России в b2c и Ь2Ь-сегментах. Игроки, сервисы, подписки, пользовательский опыт. Итоги 2022 года. Аналитический отчет. https://json.tv/ekosistemy-rossii-v-b2c-i-b2b-segmentah-igroki-servisy-podpiski-polzovatelskij-opyt-itogi-2022-goda/.

3 Онлайн-сервисы X5 Group станут отдельным игроком на рынке ритейла. https://marketing-tech.ru/ news/online-services-x5-group/.

4 Грузы в 27 стран мира, сопровождение на маркетплейсах и ремонт айфонов. https://vc.ru/cdek/815944-gruzy-v-27-stran-mira-soprovozhdenie-na-marketpleysah-i-remont-ayfonov.

не только компании и организации, но и физические лица, играющие роль потребителей или поставщиков определенных услуг.

Несмотря на то, что построение собственных цифровых экосистем с широким спектром нефинансовых услуг характерно прежде всего для крупных банков, однако, экоси-стемный подход реализуется и в небанковском секторе, это размывает четкие границы между банковскими и небанковскими экосистемами.

Матрица финансовых и нефинансовых цифровых экосистем в РФ отражена на рис. 5.

Рис. 5. Матрица финансовых и нефинансовых цифровых экосистем в РФ Fig. 5. Matrix of financial and non-financial digital ecosystems in the Russian Federation

Финансовые и нефинансовые цифровые экосистемы образуются различными способами, при этом могут использоваться комбинации нескольких вариантов экосистемного строительства. Небанковские экосистемы могут инкорпорировать в себя необходимый им финансовый компонент за счет партнерства с традиционными участниками финансового рынка, формирования внутреннего цифрового банка для проведения расчетов и платежей, расширения функционала существующей розничной платежной системы, используя внешние технологии цифровой экосистемы.

Основные механизмы формирования финансовых и нефинансовых экосистем в цифровой среде следующие:

1) «универсальный» способ построения собственных цифровых экосистем по принципу «одно окно для всех клиентов» отражает стремление охватить 100 % потребностей и привычек своей клиентской базы по самому широкому направлению финансовых и нефинансовых услуг («lifestyle banking» для розничных и корпоративных клиентов - ПАО Сбербанк, экосистема Яндекса, VK, МТС и др.);

2) «нишевый способ» построения собственных цифровых экосистем основывается на охвате 100 % специализированных финансовых и нефинансовых потребностей своих клиентов по разным направлениям: образование, ипотека, автокредиты, инвестиции и недвижимость (АО «Тинькофф Банк», Банк ВТБ (ПАО) и др.);

iНе можете найти то, что вам нужно? Попробуйте сервис подбора литературы.

3) «аутсорсинговый» способ построения цифровых экосистем - банк не с нуля строит свою цифровую экосистему, а пользуется готовыми техническим разработками финтеха, с дальнейшим сервисным наполнением под свою клиентскую базу и участников экосистемы (АО «Газпромбанк», АО «Россельхозбанк», АО «Почта-Банк», ПАО «Совкомбанк», ООО «Хоум Кредит» Банк, Ozon Банк, X5 Retail Group и др.);

4) «инсорсинговый» способ формирования экосистемы - банк на основе своего внутреннего подразделения предоставляет услуги по специализированной интеграции финансовых и нефинансовых потребностей для внешних и собственных определенных групп клиентов (ПАО «Альфа-Банк» через «суперсервис» предлагает услуги по специализированному экосистемному партнерству не только своим клиентам, но и внешним компаниям)1.

Следует отметить, что в разных способах формирования цифровых экосистем могут пересекаться и различные инструменты их построения как в «ядре», так и «периферии» экосистемы. Благодаря модульному типу конфигурации цифровых экосистем, банки могут приобретать или продавать непрофильные бизнесы, а также строить «выборочные» партнерские отношения с отдельными участниками экосистем, тем самым изменяя межсекторальные и рыночные границы их функционирования. В России применяются комбинированные механизмы и способы формирования финансовых и нефинансовых цифровых экосистем (универсальный, нишевый, аутсорсинговый и инсорсинговый).

Электронные кошельки по своему удобству - один из самых быстрорастущих сегментов рынка экосистемных продуктов и услуг и особая сфера конкурентного регулирования. Так, ограничения по снятию наличности в экосистемных цифровых кошельках, таких как QIWI2, введенные российским регулятором в связи с проверкой деятельности этой экосистемы, привели к штрафам и существенным ограничениям деятельности компании на полгода3. Банковские и небанковские платежные цифровые инструменты особо жестко конкурируют друг с другом в этом сегменте за лидирующие позиции - SberPay, МТС Pay, VK Pay, Ozon Pay, VTB Pay, Alfa Pay или Tinkoff Pay, каждый из которых предлагает удобства в использовании электронных платежей, включая бесконтактность, безин-терность, безпластиковость, распознавание по улыбке, по лицу, по голосу и др. биометрическим данным.

Подводя итог обсуждению структурных и функциональных характеристик цифровых экосистем в банковском и смежных секторах экономики, отметим следующее.

Во-первых, сравнительный анализ цифровых банковских экосистем Сбербанка, «Тинькофф», ВТБ, показал, что каждая из цифровых платформ имеет как общие черты, так и свои особенности: цифровая платформа ПАО Сбербанк ориентирована в большей

1 Партнерская Платформа АО «Альфа-Банк». Суперсервис внутри банка. https://messageguru.ru/31581/.

2 QIWI действуют в РФ и странах СНГ и дальнего зарубежья с 2007 г.

3 В QIWI ограничили снятие наличных и вывод средств по требованию ЦБ. https://www.rbc.ru/finances/ 25/07/2023/64c02c959a79478439d808ba.

степени на физических лиц, обладает межотраслевым характером и включает большое число нефинансовых участников цифровой экосистемы; АО «Тинькофф Банк» склоняется в развитии своей экосистемы в сторону инвестиций и образовательной компоненты, постепенно переходя от нишевого способа функционирования к универсальному набору нефинансовых услуг; цифровая экосистема Банк ВТБ (ПАО), ядром своей экосистемы выбрала жилищную программу, следовательно, все нефинансовые партнеры обеспечивают комплексность услуг в этом сегменте рынка.

Во-вторых, на российский рынок экосистемных продуктов выходят не только банковские, но и небанковские игроки (компании ИТ-сектора и телекома Яндекс, VK, МТС, Мегафон, компании ритейла, интернет-торговли и логистики - Ozon, Wildberries, X5 Retail Group, СДЭК и др.), что приводит к размытию отраслевых и рыночных границ между финансовыми и нефинансовыми цифровыми экосистемами, усиливая между ними цифровую конкуренцию. В России применяются комбинированные механизмы и способы формирования финансовых и нефинансовых цифровых экосистем (универсальный, ни-шевый, аутсорсинговый и инсорсинговый). Предложенная матрица финансовых и нефинансовых цифровых экосистем позволяет систематизировать взаимодействие между различными банковскими и небанковскими игроками на рынке.

В-третьих, предложенный регулятором инструментарий риск-чувствительного лимита управления непрофильными активами банков показывает, что в настоящее время даже у самых крупных банков ПАО Сбербанк, АО «Тинькофф Банк» и Банк ВТБ (ПАО) не хватает прироста прибыли для выполнения всех требований регулятора, что свидетельствует о необходимости доработки методических и организационных вопросов управления непрофильными активами банков. Кроме того, регуляторный инструментарий непрофильных активов банков, подталкивает кредитные и некредитные организации переходить на внешние и партнерские механизмы формирования экосистемных продуктов, стараясь не использовать или свести к минимуму прямые покупки активов будущих участников банковских экосистем.

Заключение

На основе ретроспективного анализа теоретических основ рассмотрения содержательного наполнения понятия «банковская экосистема» в исследовании систематизированы ее базовые характеристики. Классифицированы методические подходы к определению банковской экосистемы по таким элементам, как: структура цифровой бизнес-экосистемы банка, особенности и характер взаимосвязи ее участников, охарактеризована специфика целевых параметров ее развития, уточнены источники функционирования бизнес-экосистемы банка, а также обоснована изменчивость конфигурации партнеров-участников цифровых банковских экосистем.

Теоретическая значимость исследования заключается в расширении традиционных составляющих понимания банковской системы в сравнении с классическим, кластерным и сетевым подходами изучения функционирования организаций. Представляется, что это позволит дополнить понимание содержательных, организационных и рыночных «границ» ее развития.

Практическая значимость полученных результатов обусловлена возможностью использования методического инструментария оценки иммобилизационных активов банков, а также обоснованием необходимости совершенствования учетных и организационных вопросов применения риск-чувствительного лимита регулирования непрофильными активами банков с учетом различных способов формирования банковских экосистем (универсальный, нишевый, аутсорсинговый и инсорсинговый).

Кроме того, сравнительная матрица финансовых и нефинансовых цифровых экосистем дает возможность подтвердить усиление конкуренции на рынке экосистемных продуктов и услуг между банковским и смежными секторами (компаниями ИТ-сектора и телекома, компаний в секторе электронной коммерции, электронных кошельков, ритейла и логистики - Ozon, Wildberries, X5 Retail Group, СДЭК и др.).

Последующие исследования должны предоставить более глубокий анализ данных российских банков и помочь в определении эффективных регулирующих мер, которые способствуют предотвращению и управлению межсекторальными рисками банковских экосистем, что позволит сбалансировать развитие банковских экосистем с обеспечением финансовой устойчивости банков и учета интересов пользователей банковских услуг.

Источники

Андрюшин С. А., Григорьев Р. А. (2021). Экосистемные банки: формы, риски и методы регулирования // Terra Economicus. Т. 19, № 4. С. 51-65. https://doi.org/10.18522/2073-6606-2021-19-4-51-65.

Быканова Н. И., Соловей Ю. А., Гордя Д. В., Коньшина Л. А. (2020). Формирование экосистем банков в условиях цифровизации банковского пространства // Экономика. Информатика. Т. 47, № 1. С. 91-100.

Бычкова И. И. (2020). Банковская экосистема: современные тренды в финансовой сфере // Научный вестник Южного института менеджмента. № 1. С. 42-46. https://doi.org/10.31775/2305-3100-2020-1-42-46.

Вахрушев Д. С., Кальсин А. Е., Нидерштрат Г. Д. (2021). Цифровизация как фактор формирования банковских экосистем: современные тенденции и актуальные вопросы регулирования // Вестник Тверского государственного университета. Серия: Экономика и управление. № 4 (56). С. 91-103. https://doi.org/10.26456/2219-1453/202L4.091-103.

Дудин М. Н., Шкодинский С. В. (2022). Вызовы и угрозы цифровой экономики для устойчивости национальной банковской системы // Финансы: теория и практика. Т. 26, № 6. С. 52-71. https://doi.org/10.26794/2587-5671-2022-26-6-52-71.

Зверев А. В., Беспалов Р. А., Беспалова О. В. (2022). Экосистемы российских банков. Москва. 102 с.

Зокиров М. А. (2019). Банковская экосистема: необходимость построения в условиях усиления конкуренции в розничном бизнесе // Инновации и инвестиции. № 9. С. 194-197.

Клейнер Г. Б., Рыбачук М. А., Карпинская В. А. (2020). Развитие экосистем в финансовом секторе России // Управленец. Т. 11, № 4. С. 2-15. https://doi.org/10.29141/2218-5003-2020-11-4-1.

Михеева И. Е. (2023). Банковские экосистемы в России: понятие и предпосылки появления // Вестник Университета имени О. Е. Кутафина (МГЮА). № 1 (101). С. 42-49. https://doi. org/10.17803/2311-5998.2023.101.1.042-049.

Моламусов З. Х., Аджиев Д. О. (2021). Особенности развития «нишевых» экосистем финансового рынка // Вестник Академии знаний. № 45 (4). С. 400-403. https://doi.org/10.24412/2304-6139-2021-11393.

Раменская Л. А. (2020). Применение концепции экосистем в экономико-управленческих исследованиях // Управленец. Т. 11, № 4. С. 16-28. https://doi.org/10.29141/2218-5003-2020-11-4-2.

Рудская Е. Н., Шиколенко А. Г. (2019). Банковская сфера как цифровая экосистема: проблемы и тенденции // Экономика и бизнес: теория и практика. № 9. С. 141-144. https://doi. org/10.24411/2411-0450-2019-11178.

Самиев П. А., Закирова В. Р., Швандар Д. В. (2020). Экосистемы и маркетплейсы: обзор рынка финансовых услуг // Финансовый журнал. Т. 12, № 5. С. 92-104. https://doi.org/10.31107/2075-1990-2020-5-86-98.

Свиридов О. Ю., Бадмаева Б. С. (2019). Развитие банковских экосистем на основе современных цифровых технологий // Государственное и муниципальное управление. Ученые записки. № 3. С. 176-181. https://doi.org/10.22394/2079-1690-2019-1-3-176-181.

Седых Н. В., Маркин П. А. (2023). Развитие экосистем как тренд трансформации банковского бизнеса // Естественно-гуманитарные исследования. № 1 (45). С. 351-353.

Фатхутдинова Т. Ф. (2023). Банк как экосистема // Научное сообщество студентов: междисциплинарные исследования: сборник статей XLVI международной студенческой научно-практической конференции. № 11 (46). https://sibac.info/studconf/science/xlvi/111067.

Шхалахова С. Ю., Пржедецкая Н. В. (2021). Альтернативные платежные сервисы в инновационном цифровом преобразовании современного банкинга // Вестник Ростовского государственного экономического университета (РИНХ). № 2 (74). С. 206-216.

Шелкунова Т. Г., Кравченко Р. Ю., Нечаев Д. И. (2023). Экосистема цифровой экономики в банковском секторе // Естественно-гуманитарные исследования. № 45 (1). С. 365-368.

Acs Z. J., Audretsch D. B., Lehmann E. E., Licht G. (2016). National systems of entrepreneurship. Small Business Economics, vol. 46, no. 4, pp. 527-535. https://doi.org/10.1007/s11187-016-9705-1.

Ganesh S., Kendall A., Olsen T., Amory R. (2022). As digital currencies start to embed in the payments system, what role for banks? https://www.bain.com/insights/as-digital-currencies-start-to-em-bed-in-the-payments-system-what-role-for-banks/.

Jacobides M., Cennamo C., Gawer A. (2018). Towards a theory of ecosystems. Strategic Management Journal, vol. 39, no. 8, рр. 2255-2276. https://dx.doi.org/10.2139/ssrn.3218233.

Joo J., Eom M., Shin M. (2017). Finding the missing link between corporate social responsibility and firm competitiveness through social capital: A business ecosystem perspective. Sustainability, vol. 9, no. 7, 707. https://doi.org/10.3390/su9050707.

Moore J. F. (1998). The death of competition: Leadership and strategy in the age of business ecosystems. New York: Harper Collins. 127 р.

Okello Candiya Bongomin G., Yourougou P., Munene J. C. (2020). Digital financial innovations in the twenty-first century: Do transaction tax exemptions promote mobile money services for financial inclusion in developing countries? Journal of Economic and Administrative Sciences, vol. 36, no. 3, pp. 185-203. https://doi.org/10.1108/jeas-01-2019-0007.

Rothschild M. (1990). Bionomics. Economy as ecosystem. New York: Henry Holt and Company Inc. 423 p.

Sankha S., Ram V. (2020). The inverted bank: How platforming helps exploit ecosystems. Journal of Digital Banking, vol. 5, no. 1, pp. 83-93.

Senyo P., Liu K., Effah J. (2019). Digital business ecosystem: Literature review and a framework for future research. International Journal of Information Management, vol. 47, pp. 52-64. https://doi. org/10.1016/j.ijinfomgt.2019.01.002.

Stefanelli V., Manta F. (2023). Digital financial services and open banking innovation: Are banks becoming 'invisible'? Global Business Review. https://doi.org/10.1177/09721509231151491.

Tansley A. G. (1935). The use and abuse of vegetational concepts and terms Ecology, vol. 16, no. 3, pр. 284-307.

Teng S., Khong K. W. (2021). Examining actual consumer usage of E-wallet: A case study of big data analytics. Computers in Human Behavior, vol. 121, 106778. https://doi.org/10.1016/j.chb.2021.106778.

Timmers P. (1998). Business models for electronic markets. Electronic Markets, vol. 8, no. 2, pр. 3-8.

Tsujimoto M., Kajikawa Y., Tomita J., Matsumoto Y. (2017). A review of the ecosystem concept -Towards coherent ecosystem design. Technological Forecasting and Social Change, vol. 136, pp. 49-58. https://doi.org/10.1016/jj.techfore.2017.06.032.

Valkokari K. (2015). Business, innovation, and knowledge ecosystems: How they differ and how to survive and thrive within them. Technology Innovation Management Review, vol. 5, no. 8, pp.17-24.

Viswanadham N., Samvedi A. (2013). Supplier selection based on supply chain ecosystem, performance and risk criteria. International Journal of Production Research, vol. 51, no. 21, pp 6484-6498, https://doi.org/10.1080/00207543.2013.825056.

West J., Wood D. (2013). Evolving an open ecosystem: The rise and fall of the Symbian platform. Collaboration and Competition in Business Ecosystems (Advances in Strategic Management), vol. 30, pp. 27-67. https://doi.org/10.1108/S0742-3322(2013)0000030005.

Wulf A., Butel L. (2017). Knowledge sharing and collaborative relationships in business ecosystems and networks: A definition and a demarcation. Industrial Management & Data Systems, vol. 117, no. 7, pp. 1407-1425. https://doi.org/10.1108/IMDS-09-2016-0408.

Yudaruddin R. (2023). Bank lending during the COVID-19 pandemic: Do alliances and digital strategies matter? Managerial Finance, vol. 49, no. 7, pp. 1221-1238. https://doi.org/10.1108/MF-04-2022-0167.

Zabala Aguayo A., Slusarczyk B. (2020). Risks of banking services' digitalization: The practice of diversification and sustainable development goals. Sustainability, vol. 12, 4040. https://doi.org/10.3390/ SU12104040.

Zott C., Amit R., Massa L. (2011). The business model: Recent developments and future research. Journal of Management, vol. 37, no. 4, pp. 1019-1042. https://doi.org/10.1177/0149206311406265.

Информация об авторе Галазова Светлана Сергеевна - доктор экономических наук, профессор, профессор кафедры экономики. Северо-Осетинский государственный университет им. К. Л. Хетагурова, г. Владикавказ, РФ. E-mail: [email protected]

■ ■ ■

References

Andryushin S. A., Grigoryev R. A. (2021). Ecosystem banks: Forms, risks and methods of regulation. Terra Economicus, vol. 19, no. 4, pp. 51-65. https://doi.org/10.18522/2073-6606-2021-19-4-51-65. (In Russ.)

Bykanova N. I., Solovey Yu. A., Gordya D. V., Konshina L. A. (2020). Formation of banks ecosystems in conditions of digitalization of banking space. Ekonomika. Informatika = Economics. Information Science, vol. 47, no. 1, pp. 91-100. (In Russ.)

Bychkova I. I. (2020). Banking ecosystem: Current trends in the financial sector. Nauchnyy vestnik Yuzhnogo instituta menedzhmenta = Scientific bulletin of the Southern Institute of Management, no. 1, pp. 42-46. https://doi.org/10.31775/2305-3100-2020-1-42-46. (In Russ.)

Vakhrushev D. S., Kalsin A. E., Nidershtrat G. D. (2021). Digitalization as a factor in the formation of banking ecosystems: Modern trends and current regulation issues. Vestnik Tverskogo gosudarstvennogo universiteta. Seriya: Ekonomika i upravlenie = Bulletin of the Tver State University. Series: Economics and Management, no. 4 (56), pp. 91-103. https://doi.org/10.26456/2219-1453/202L4.091-103. (In Russ.)

Dudin M. N., Shkodinskiy S. V. (2022). Challenges and threats of the digital economy to the sustainability of the national banking system. Finansy: teoriya i praktika = Finance: Theory and Practice, vol. 26, no. 6, pp. 52-71. https://doi.org/10.26794/2587-5671-2022-26-6-52-71. (In Russ.)

Zverev A. V., Bespalov R. A., Bespalova O. V. (2022). Ecosystems of Russian banks. Moscow. 102 p. (In Russ.)

Zokirov M. A. (2019). Banking ecosystem: The need to build them under tightening competition in retail business. Innovatsii i investitsii = Innovation & Investment, no. 9, pp. 194-197. (In Russ.)

Kleyner G. B., Rybachuk M. A., Karpinskaya V. A. (2020). Development of ecosystems in the financial sector of Russia. Upravlenets = The Manager, vol. 11, no. 4, pp. 2-15. https://doi.org/10.29141/2218-5003-2020-11-4-1. (In Russ.)

Mikheeva I. E. (2023). Banking ecosystems in Russia: The concept and background of the appearance. Vestnik Universiteta imeni O. E. Kutafina (MGYuA) = Courier of Kutafin Moscow State Law University (MSAL)), no. 1 (101), pp. 42-49. https://doi.org/10.17803/2311-5998.2023.101.L042-049. (In Russ.)

Molamusov Z. Kh., Adzhiev D. O. (2021). Features of development of "niche" financial market ecosystems. Vestnik Akademii znaniy = Bulletin of the Academy of Knowledge, no. 45 (4), pp. 400-403. https:// doi.org/10.24412/2304-6139-2021-11393. (In Russ.)

Ramenskaya L. A. (2020). The concept of ecosystem in economic and management studies. Upravlen-ets = The Manager, vol. 11, no. 4, pp. 16-28. https://doi.org/10.29141/2218-5003-2020-11-4-2. (In Russ.)

Rudskaya E. N., Shikolenko A. G. (2019). Banking area as a digital ecosystem: Problems and trends. Ekonomika i biznes: teoriya i praktika = Journal of Economy and Business, no. 9, pp. 141-144. https://doi. org/10.24411/2411-0450-2019-11178. (In Russ.)

Samiev P. A., Zakirova V. R., Shvandar D. V. (2020). Ecosystems and marketplaces: Overview of the financial services market. Finansovyy zhurnal = Financial Journal, vol. 12, no. 5, pp. 92-104. https://doi. org/10.31107/2075-1990-2020-5-86-98. (In Russ.)

Sviridov O. Yu., Badmaeva B. S. (2019). Development of bank ecosystems on the basis of digital technologies. Gosudarstvennoe i munitsipalnoe upravlenie. Uchenye zapiski = State and Municipal Management Scholar Notes, no. 3, pp. 176-181. https://doi.org/10.22394/2079-1690-2019-1-3-176-181. (In Russ.)

Sedykh N. V., Markin P. A. (2023). Ecosystem development as a trend of banking business transformation. Estestvenno-gumanitarnye issledovaniya= Natural and Human Studies, no. 1 (45), pp. 351-353. (In Russ.)

Fatkhutdinova T. F. (2023). Bank as an ecosystem. Proc. 46th Int. Student Sci.-Prac. Conf. "Scientific community of students: Interdisciplinary research" no. 11 (46). https://sibac.info/studconf/science/ xlvi/111067. (In Russ.)

Shkhalakhova S. Yu., Przhedetskaya N. V. (2021). Alternative payment services in innovative digital transformation of modern banking. Vestnik Rostovskogo gosudarstvennogo ekonomicheskogo universiteta (RINKh) = Bulletin of Rostov State University (RINH), no. 2 (74), pp. 206-216. (In Russ.)

Shelkunova T. G., Kravchenko R. Yu., Nechaev D. I. (2023). The ecosystem of the digital economy in the banking sector. Estestvenno-gumanitarnye issledovaniya = Natural-Humanitarian Studies, no. 45 (1), pp. 365-368. (In Russ.)

Acs Z. J., Audretsch D. B., Lehmann E. E., Licht G. (2016). National systems of entrepreneurship. Small Business Economics, vol. 46, no. 4, pp. 527-535. https://doi.org/10.1007/s11187-016-9705-1.

Ganesh S., Kendall A., Olsen T., Amory R. (2022). As digital currencies start to embed in the payments system, what role for banks? https://www.bain.com/insights/as-digital-currencies-start-to-em-bed-in-the-payments-system-what-role-for-banks/.

Jacobides M., Cennamo C., Gawer A. (2018). Towards a theory of ecosystems. Strategic Management Journal, vol. 39, no. 8, pp. 2255-2276. https://dx.doi.org/10.2139/ssrn.3218233.

Joo J., Eom M., Shin M. (2017). Finding the missing link between corporate social responsibility and firm competitiveness through social capital: A business ecosystem perspective. Sustainability, vol. 9, no. 7, 707. https://doi.org/10.3390/su9050707.

Moore J. F. (1998). The death of competition: Leadership and strategy in the age of business ecosystems. New York: Harper Collins. 127 p.

Okello Candiya Bongomin G., Yourougou P., Munene J. C. (2020). Digital financial innovations in the twenty-first century: Do transaction tax exemptions promote mobile money services for financial inclusion in developing countries? Journal of Economic and Administrative Sciences, vol. 36, no. 3, pp. 185-203. https://doi.org/10.1108/jeas-01-2019-0007.

Rothschild M. (1990). Bionomics. Economy as ecosystem. New York: Henry Holt and Company Inc. 423 p.

Sankha S., Ram V. (2020). The inverted bank: How platforming helps exploit ecosystems. Journal of Digital Banking, vol. 5, no. 1, pp. 83-93.

Senyo P., Liu K., Effah J. (2019). Digital business ecosystem: Literature review and a framework for future research. International Journal of Information Management, vol. 47, pp. 52-64. https://doi. org/10.1016/j.ijinfomgt.2019.01.002.

Stefanelli V., Manta F. (2023). Digital financial services and open banking innovation: Are banks becoming 'invisible'? Global Business Review. https://doi.org/10.1177/09721509231151491.

Tansley A. G. (1935). The use and abuse of vegetational concepts and terms Ecology, vol. 16, no. 3, pp. 284-307.

Teng S., Khong K. W. (2021). Examining actual consumer usage of E-wallet: A case study of big data analytics. Computers in Human Behavior, vol. 121, 106778. https://doi.org/10.1016/jxhb.2021.106778.

Timmers P. (1998). Business models for electronic markets. Electronic Markets, vol. 8, no. 2, pp. 3-8.