CC BY
49
Овчинников Алексей Игоревич
доктор юридических паук, профессор, заведующий кафедрой теории и истории государства и права Южного федерального университета
Ovchinnikov Al exe у Igorevich
doctor of law, professor, head of the department of theory and historyof state and law of the Southern federal university
E-mail: kjp3@mail.ru
Цифровой Левиафан» и права человека: риски инноваций в праве и государственном управлении1
Digital Leviathan and human rights: risks of innovation in law and public administration2
Аннотация. В статье предпринята попытка критического осмысления философско-правовых и идеологических оснований новых цифровых технологий государственного управления, рассмотрены идеологические предпосылки и принципы построения нового общественного порядка с утопической мечтой о полноценной свободе личности, которая становится целью новой идеологии — трансгуманизма. Автор обращает внимание на необходимость сдержанного и умеренного внедрения технологических новинок в государственное управление, а «право на бесцифровую среду» предлагает рассматривать в качестве естественного и неотъемлемого.
Ключевые слова: права человека, транс гуманизм, правовая идеология, цифровизация права, цифрови-зация государства, либеральная философия права.
Annotation. The article attempts to critically comprehend new digital technologies of public administration, examines the ideological prerequisites and principles for building a new social order with a Utopian dream of full-fledged personal freedom, which becomes the goal of a new ideology — transhumanism. The author draws attention to the need for a restrained and moderate introduction of technological innovations into public administration, and the "right to a digital environment" is normatively recognized as natural and inalienable.
Keywords: human rights, transhumanism, legal Ideology, digitalization of law, digitalization of the state, liberal philosophy of law.
Восприятие и осмысление государства в качестве библейского чудовища Левиафана свойственно двум крупнейшим фигурам интеллектуального Запада, в своем скептицизме относительно человеческого общества единым: Томасу Гоббсу и Эрнсту Юнгеру. При этом последний задолго до цифровой трансформации мира и пандемии короновируса XXI века определил контуры зарождающегося, нового, цифрового Левиафана. Идеологические корни цифрового Левиафана уходя в концепции государственного управления Модерна, но его мощь и сила упираются в древнюю мечту человечества о потерянном Рае и в неизбежно присутствующем в политическом мышлении утопическом восприятии будущего. Элементы утопии присутствуют в любом проекте модернизации государства в соответствии с надеждами на улучшение социальной жизни. Присутствуют утопические ожидания и в надежде на цифровые технологии, которые могут с одной стороны, облегчить жизнь человечка в социуме, а с другой не только принести новые проблемы, но и уничтожить человека.
«Цифровая утопия» — новая категория общественно-гуманитарного знания, символизирующая начало критического осмысления технологического прогресса и сигнализирующая о ранее не известных формах принуждения и насилия над личностью. «Техноутопия является изображением идеального сообщества, в котором закон, правительство и общественный строй функционируют исключительно для выгоды и благосостояния всех его жителей, а передовая наука и технология позволяют такому сообще-
1 Доклад подготовлен при финансовой поддержке гранта РФФИ № 19-011-00820 (а).
2 The report was prepared with the financial support of RFBR grant No. 19-011-00820 (a).
ству сформироваться на базе современной цивилизации и успешно развиваться в будущем» — пишут современные исследователи1.
Корни цифро— или техноутопий в политико-правовых идеях социалистов Сен-Симона, Фурье, Оуэна, строивших идеальный мир будущего на принципах научно-рационалистического и политэкономи-ческого преодоления социальных пороков. Современные продолжатели и наследники социалистического мышления уже свободны от иллюзий относительно «человеческой природы», которую будто возможно преобразить из эгоцентрического к солидарному отношению к ближним. Эту эгоцентрическую природу можно преодолеть за счет технологических новаций, полагают идеологи трансгуманизма. Один из идеологов техно-утопий — Э.Беллами полагает возможным в условиях технологической модернизации общества добиться преодоления эгоизма посредством интеграции частного интереса в модель общего блага, рационально гармонизирующей интересы личности и общества2.
Следует обратить внимание на близость либерального рационализма с естествознанием и материализмом, без которых понимание процесса расчеловечивания человечества в ходе цифровизации было бы неполным. Проект либеральной модели общества, построенного на рационалистических и экономоцен-тристских цифрократических принципах с социалистической мечтой о Земном рае, равенстве и подлинной свободе, созревал постепенно, где-то с XVII столетия. Обратим внимание на философские и религиозные предпосылки идей либеральных мыслителей, вызвавших консервативную реакцию в Европе XIX столетия, и демонстрирующих принципиальную совместимость цифрократии и либерализма. Прежде всего, это идея деизма — философско-религиозное мировоззрение ученых в Западной Европе и Америке Х\/1-Х\Л11 веков, понимавших Творца как автора Вселенной, исторической первопричины материи и цивилизации и соединявшее религию с моралью. Представление о Боге — Творце как первопричине мира и авторе человеческой цивилизации, впоследствии устранившегося и не вмешивающегося в жизнь человеческого общества, привели к мысли о необходимости активного преображения мира и построения Земного Рая усилиями человеческой воли и разума. Именно либеральный прогрессизм, соединившийся с идеями деизма и близкого деизму материализма приводит постепенно к мысли если о необходимости атомарно-индивидуалистического проектирования государственной жизни, в которой «обречены» на выживание лишь наиболее рационально мыслящие и экономически активные представители человеческого рода. Таким образом, основные начала либеральной политико-правовой идеи опираются на материалистический и механистический проект преобразования мира на началах естествознания и математики. Сенсулизм, просвещенный абсолютизм, рационализм и материализм приводят постепенно к реификации — отчуждению и овеществлению мира политики и права, социальных отношений и общественных связей, что впоследствии привело и к появлению предпосылок математизации социального мира, в первую очередь экономики, в рамках которой число прибыли становится идолом и высшим смыслом.
Примечательно, что секулярно-гуманистический проект XX столетия под названием «Права человека», поднятый в качестве знамени в борьбе с государством, традиционным обществом и консервативным мировоззрением, постепенно обретает цифровую модель под названием «трансгуманизм». В качестве средства раскрепощения человека и преодоления «уз несвободы» человеческой личности неолиберальная идея трансгуманизма рассматривает именно развитие технологий, в том числе цифровых. Трансгуманизм — философско-прогрессистская идея нового человечества, преодолевающего постепенно все узы несвободы и дефекты человеческой природы: органиченный разум, смертность, телесность и т.д. Это идеология постчеловека, победившего с помощью разума и технологий все ограничения своего бытия.
Таким образом, цифровизация и искусственный интеллект получают не просто легитимность в рамках неолиберального мировоззрения, а превращаются в «идола», которому одинаково поклоняются и финансисты-банкиры, и технари-хозяева Фэйсбук и Гугла, и обыватели, мечтающие о новых удовольствиях и комфорте, облегчении физического труда и освобождении от работы, долгожданном равноправии и обществе потребления. Парадоксально, но здесь с либералами солидарны и социалисты, так как новые технологии постепенно приведут, по их мнению, к исчезновению классового неравенства3. Эти правовые идеи тесно связаны с либеральной философией права: «Человеческая свобода в обществе имеет правовую меру. Однако представление о соматических правах человека радикализирует идею индивидуальных прав («мое тело — мое дело»), что соответствует антропологии либертаризма. Тем самым отвергается принятие человеком общности с другими людьми (второе и третье поколения прав человека)»4.
Благовидный предлог освобождения человека и общества с целью преодоления пороков традиционного социума лежит в основе неолиберального утопизма, «оседлавшего» цифровые технологии.
1 Медведева Т.Б. Технологическая утопия и формы ее репрезентации в современной культуре: технопрогрессивизм, трансгуманизм и цифровая утопия // NOMOTHETIKA: Философия. Социология. Право. 2011№ 20 (115). Выпуск 18. С.45.
2 Там же. С.46.
3 См.: Иванина К. 9 странных идей трансгуманизма URL: https://republic.ru/posts/l/1087599#:~:text=%D0%A2%D 1 % 80% D 0% В 0 % D0%B D% D1 %81 %D0%B3%D 1 %83%DO%BC%DO%BO%DO%BD%DO%B8%DO%B7%DO%BC
4 Долин B.A. Концепт «Четвертое поколение прав человека»: опыт философско-антропологического обоснования II Науч. ежегодник Ин-та философии и права Урал, отд-ния Рос. акад. наук, 2018. Т. 18, вып. 4, с. 7-20.
Юридическая техника. 2021. № 15
«Современный техноутопизм получил новый импульс в 1990-х годах, особенно в США, где данная форма техно-утопизма отразила веру в то, что технологическое изменение реконструирует человеческое сообщество, и что цифровая технология — «диджитопия», в особенности Интернет, способны увеличить личную свободу, освобождая человека от бюрократических правительственных влияний, традиционных социокультурных иерархий и устаревших социальных схем и порядков индустриального общества. Современные идеологии техно-утопизма ориентированны в базовое положение — отмену государственного контроля и превосходство свободного рынка (самыми знаменитыми представителями современного техно-утопизма являются Джордж Джилдери Кевин Келли)»1. Таким образом, технологический утопизм, социализм и либерализм нашли «общий язык» в деле уничтожения традиционного государства и его замене на глобализированное гражданское общества с сетевым управлением техноэлитами.
Трансгуманизм представляет собой новый виток развития либеральной философии права, основанной на секулярном гуманизме и индивидуализме. Ей свойственна атомарно-индивидуалистическая концепция общества, предполагающая разобщение, раздробление и разделение традиционных социальных связей. Однако интересным новым моментом следует считать то, что в цифровом трансгуманизме происходит некоторая интеграция классического либрализма и социалистического гуманизма. Во всяком случае правовые идеи получают общее истолкование: «К проблеме дегуманизации (и трансгуманизма} относятся такие спорные социальные и правовые темы, как репродуктивные технологии (экспериментальные эмбриональные технологии, при которых ребенок рассматривается в большей степени как продукт и товар), право на эвтаназию, тендерная тематика и связанные с ней феминизм и права ЛГБТ (подмена биологического пола «социальным полом-гендером», что ведет к разрушению традиционной семьи}»2. Обратим внимание и на близость трансгуманизма к классическим темам социальных утопий: преодоление классового неравенства; исцеление общества от преступности и агрессивности; достижение осмысленности социального бытия и т.д.
Трансгуманистическая утопия уже приобрела определенные институциональные формы. Так, в 1997 году была создана с целью распространения трансгуманистической идеологии Всемирная трансгуманистическая ассоциация, объединившая в своих рядах представителей самых разных областей научного знания: политологов и политиков, юристов и философов, специалистов в сфере генной инженерии, кибер-изделий и нейрофармакологии3. Одной из задач данной ассоциации стало создание почвы для социальной модернизации, сопровождающейся справедливым распределением ресурсов, затрат и льгот, новых знаний и мощностей, технологических новинок и т.д.
Об опасности цифрового Левифана предупреждал, как говорилось выше, еще Э.Юнгер — один из видных представителей немецкой консервативной революции. Его «Уход в лес» может рассматриваться как футурологический сценарий сопротивления цифровому Левиафану. Консервативное мышление не может согласиться с трансгуманизмом в силу изначальной оппозиции рационализму Нового времени и Просвещения авторов и создателей европейского консерватизма — Ж. де Местра, Э.Верка, Савиньи и Пухты, а впоследствии авторов немецкой консервативной революции Э.Юнгера, К.Шмитта, О.Шпенглера и других. Утопизм борьбы за светлое будущее как с либеральным, так и социалистическим проектом, Э.Юнгер охарактеризовал так: «Свойственная демагогам навязчивая идея равенства еще опаснее, чем жестокость людей в генеральских мундирах»4.
Неоконсерватизм дополнил критику либеральных и социалистических идеологий Модерна очевидными для консерваторов ценностями: духовные приоритеты семьи и религии, социальная стабильность, базирующаяся на моральной взаимоответственности гражданина и государства и их взаимопомощи, уважение частного права и недоверие к чрезмерной демократизации, крепкий государственный порядок и стабильность.
Современные неоконсерваторы развивают антиутопические и дистопические прогнозы будущего: по их мнению компьютеризация и диджитализация обрекают мир на институционализацию новейших и ранее не известных форм социальных санкций и ограничений, появление нового цифрового неравенства с соответствующей технологической иерархией (проблема доступа}, возможность тотальной системы слежения и контроля со стороны государства, наднациональных и надгосударственных институтов и корпораций, цифрового неофеодализма6. Впрочем, об опасностях трансгуманизма и иных идеопроектов
1 Цит по: Медведева Т.Б. Технологическая утопия и формы ее репрезентации в современной культуре: технопро-грессивизм, трансгуманизм и цифровая утопия // NOMOTHETIKA: Философия. Социология. Право 2011. № 20 (115). Выпуск 18. С.47.
2 Щипков В.А. Секулярные основания и утопические черты идеологии трансгуманизма// Вестник Московского университета. Серия 12. Политические науки. 2018. №3. С.9.
3 Bostrom, N. Anthropic Bias: Observation Selection Effects in Science and PhilosophyII Routledge, 2002. P.80.
4 Юнгер Э. Эвмесвиль. M., 2013. C.251.
5 Кутырёв В. А. Сова Минервы вылетает в сумерки (Избранные философские тексты XXI века). СПб.: Алетейя, 2018.
526 е.; Кутырёв В. А. Левый консерватизм как философия сопротивпения техногенной деградации человечества (Михаил Лифшиц и конец классической марксистской философии — по итогам празднования 200-летия со дня рождения К. Маркса}// Философия хозяйства. 2019. № 1 (121). С. 95-110.
будущего предупреждают не только консерваторы. Ю. Хабермас в работе «Будущее человеческой природы» также вынужден констатировать, что генетическое программирование необратимо. Ученый опасается, что «идентичность людей будет изменена таким образом, что мы больше не сможем видеть себя этически свободными и морально равными существами, руководствующимися нормами и причинами»1. Таким образом, консервативная критика цифровых проектов будущего является признаком «трезвения» социально-гуманитарного мышления и предчувствием приближающейся катастрофы и цифровой деградации человечества. Права человека в условиях цифрового Левиафана предполагают сдержанную и осторожную позицию общества по отношению к любым технологическим инновациям, а «право на бесцифровую среду» необходимо признать в качестве естественного права.
1 ХабермасЮ. Будущее человеческой природы. М., 2003, с. 64.
230 -
Юридическая техника. 2021. № 15
