CC BY
13DOI 10.47643/1815-1337_2022_1 _262 УДК 342.34
«ЦИФРОВИЗАЦИЯ» ДЕМОКРАТИИ В НОРМАТИВНО-ПРАВОВОМ ИЗМЕРЕНИИ «Digitalization» of democracy in the regulatory dimension
ЧУКСИНА Валентина Валерьевна,
доктор юридических наук, профессор, заведующий кафедрой правового обеспечения национальной безопасности
Института государственного права и национальной безопасности
ФГБОУ ВО «Байкальский государственный университет».
Россия, Иркутская обл., г. Иркутск, ул. Ленина, 11.
E-mail:v-chuksina@yandex.ru;
CHUKSINA Valentina V.,
Doctor of Law, Professor, Head of the Department of Legal Support of National Security Institute of State Law and National Security Baikal State University. Russia, Irkutsk region, Irkutsk, Lenin str., 11. E-mail:v-chuksina@yandex.ru
Краткая аннотация. Автор рассматривает демократизацию как процесс конституционно-правового развития, расширения, модернизации основополагающих принципов, институтов и процедур народовластия. В настоящее время (по сравнению с античностью) возможности прямого народовластия значительно ограничены и практикуются в основном в формате свободных выборов и референдумов. В статье проанализированы проблемы цифровизации демократии. Показано, что цифровизация существенно расширяет рамки участия гражданского общества в демократических преобразованиях, радикально меняя характер политической мобилизации электората, но при этом реальную угрозу демократии несут различные противоправные виды киберпреступлений. Сделан вывод о том, что правовое регулирование процессов цифровизации явно отстает от технологических возможностей процессов информатизации различных сфер жизни общества, в том числе демократических режимов.
Abstract. The author considers democratization as a process of constitutional and legal development, expansion, modernization of the fundamental principles, institutions and procedures of democracy. Currently (in comparison with antiquity), the possibilities of direct democracy are significantly limited and are practiced mainly in the format of free elections and referendums. The article analyzes the problems of digitalization of democracy. It is shown that digitalization significantly expands the scope of civil society participation in democratic transformations, radically changing the nature of political mobilization of the electorate, but at the same time, various illegal types of cybercrimes pose a real threat to democracy. It is concluded that the legal regulation of digitalization processes clearly lags behind the technological capabilities of the informatization processes in various spheres of society, including democratic regimes.
Ключевые слова: демократия, цифровизация, Интернет-платформы, гражданское общество, государство, нормативно-правовое регулирование.
Keywords: democracy, digitalization, Internet platforms, civil society, state, legal regulation.
Дата направления статьи в редакцию: 02.12.2021
Дата публикации: 31.01.2022
Технологическая Интернет-революция, начавшаяся в конце ХХ столетия, оказала заметное влияние на все сферы жизни человеческого общества. Кризис коронавируса еще раз подтвердил значимость цифровых технологий во всех аспектах современной жизни. Переход от «аналога» к «цифре» вызвал бурные споры о степени влияния информатизации на эффективность функционирования органов власти и государственного управления, активность гражданского общества, развитие экономики, политики и культуры. Действительно ли Интернет сможет стать новой виртуальной силой, которая, модернизируя формы участия и коммуникации, укрепит взаимосвязи между гражданами, гражданским обществом и государством, расширит поле для глобального сотрудничества государств и реализации международных норм в области прав человека во всех странах? Станет ли «цифровизация» очередным этапом процесса демократизации (реальной или формальной) информационного общества?
Безусловно, с момента зарождения элементов народоправства современные стандарты и институты прямой и представительной демократии претерпели глобальные трансформации. Если не брать в расчет примитивную «первобытнообщинную демократию» [5, с. 18], военную демократию родов и племен, классическим примером первого опыта демократического строительства, акцентированного на всенародности (несмотря на существование рабства, отсутствие прав человека в современном международно-правовом контексте, и др.), считается античная Греция, особенно в эпоху Перикла. Афинское государство можно рассматривать и как пролог к современным правовым государствам, т.к. над волей народного собрания, а значит и над самим демосом, был поставлен закон [3, с.162].
В историческом смысле демократизацию можно рассматривать как процесс конституционно-правового развития, расширения, модернизации основополагающих принципов, институтов и процедур народовластия (управления и самоуправления). И хотя этот процесс далеко не всегда свободен от политической турбулентности, тем не менее, по существу, или хотя бы формально сегодня демократические принципы и институты закреплены практически во всех основных законах государств (конституциях).
В мировом контексте первая количественная оценка демократии берет свое начало с периодизации волн демократизации по С. Хантингтону - временном выделении групп переходов государств от недемократических к демократическим режимам. Если в отличие от двух первых волн демократизации Третья волна началась с точно известной даты - 25 апреля 1974 г. в столице Португалии по символическому сигналу средств массовой информации (неправительственной радиостанции) [6, с. 13], то продолжение волны транзита под названием «Арабская весна» напрямую подпадает под процесс «цифровизации» демократии. Впервые в истории развития информационного общества онлайн-платформы сыграли революционную роль в организации акций гражданского сопротивления (пикетов, забастовок, митингов, демонстраций, и др.), информи-
Конституционное право; конституционный судебный процесс; муниципальное право
ровании о коррупции властей, попытках введения интернет-цензуры со стороны органов власти и о государственных репрессиях активистов гражданского общества. Твиттер, Facebook, YouTube стали центрами мобилизации протестов, как внутри стран, так и между странами [8, р. 65-66].
В Северной Африке и на Ближнем Востоке движение гражданского общества за демократизацию существовало и до новых информационных технологий, но именно с помощью Интернет и социальных сетей оно «материализовалось» в организованные публичные политические действия вследствие повышения оперативности информации, укрупнения сетевых объединений, профессионализации активистов интернет-сообщества [2, с. 232]. Более того, «цифровизация» «Арабской весны» стала наглядным примером эффективности виртуальной мобилизации действий гражданского протеста и способствовала росту глобального движения «Occupy».
Хотя «Арабская весна» привела в некоторых странах к смене правящих режимов, росту общественного спроса на демократические реформы и заимствованию элементов рационально-легального западного типа, но кардинального роста уровня свобод, улучшения социально-экономической ситуации не произошло. Характерно, что при этом поляризовались силы политического ислама на: умеренных исламистов, своего рода «исламских демократов» и радикалов - исламских террористических группировок. Многие арабские сообщества в Ливии, Ливане, Йемене, Ираке вообще фактически возвратились к традиционным племенным связям для решения политических проблем. На этом фоне более благополучно выглядит процесс демократизации в Тунисе, где завершился переход к новой конституционной и политической системе. Тунисскую конституцию 2014 года, несмотря на определенную двусмысленность и даже противоречивость с правовой точки зрения формулировки некоторых ее статей (Преамбулы, ст. 1, ст. 2 и ст. 6, ст. 49), касающихся соотношения арабо-исламской идентичности и универсальных прав человека, светского характера государства и религии, и др.1, коллективный запад признал одной из самых прогрессивных в арабском мире.
Еще одним побочным эффектом «цифровизации» демократии стал огромный поток беженцев с Ближнего Востока и Африки в Европу, который, в свою очередь, привел к провалу европейского мультикультурализма и «демократическому» законодательному ограничению ношения традиционной исламской женской одежды.
С одной стороны, цифровизация существенно расширяет рамки участия гражданского общества в демократических преобразованиях, радикально меняя характер политической мобилизации электората, с другой, реальную угрозу демократии несут различные противоправные виды киберпреступлений. Для предотвращения и борьбы с ними необходима выработка совместных действий ученых-юристов, законодателей, IT-специалистов на национальном уровне [7, с.377] и очевидно назрела необходимость принятия международного акта.
В этом плане редкий пример законодательной оперативности продемонстрировали США. Практически за год были приняты десятки законов на федеральном уровне и в различных штатах, криминализирующие подделку цифрового контента - относительно новых современных технологий, так называемых дипфейков, используемых для влияния на исход предстоящих выборов, а также мошенничество в отношении документов, удостоверяющих личности, которые представляют реальную угрозу демократии. Естественно, не забыв упомянуть в правовых актах о необходимости особого контроля за действиями России и Китая в информационно-телекоммуникационном пространстве по влиянию на американскую демократию2.
По мере роста уровня доступности как правдивой, так и ложной (фейковой) информации политического характера, с одной стороны, происходит рост влияния сил «цифровых активистов», трансформирующихся в серьезный политический фактор. С другой, формируется противоположная тенденция роста недоверия к цифровым технологиям, влияющим на мобилизацию демократической активности гражданского общества.
Основой правовой базы Европейского Союза, регулирующей информационно-коммуникационные услуги, является Директива 2000 г. об электронной торговле3. Цифровые инновации актуализировали проблему «экологии» современных информационных услуг для защиты прав и свобод граждан и повышения их безопасности как Интернет-пользователей [1, с. 47]. С учетом этих реалий и необходимости обеспечения единообразной защиты прав личности на европейской территории в декабре 2020 г. Европейский Союз принял новый «Регламент Европейского Парламента и Совета, регулирующий единый рынок цифровых услуг (Закон о цифровых услугах) и поправки к Директиве 2000/31/EC об электронной торговле». Являясь субсидиарным актом по отношению к национальному законодательству государств Европейского Союза, Регламент не противоречит «Директиве об электронной торговле», а только конкретизирует положения закона для создания эффективного транснационального рынка цифровых услуг. Регламентом более четко закрепляются обязанности и режим ответственности поставщиков цифровых посреднических услуг (социальных сетей, торговых площадок, онлайн-платформ). Особое внимание уделено более высоким стандартам прозрачности крупных онлайн-платформ, и др.4
Российские власти стали проявлять устойчивый интерес к функционированию онлайн-платформ и социальных сетей, анализу их роли в информационном национальном и транснациональном пространстве именно с «Арабской весны». Однако, несмотря на то, что Федеральный закон № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации» был принят в 2006 г., только в конце 2020 г. и в начале 2021 г. в него были внесены важные изменения: впервые в российское законодательство было введено понятие «социальная сеть», определен порядок признания интернет-ресурсов социальными сетями и создания их реестра для контроля соблюдения требований российского законодательства, а также обязанности самоконтроля владельцев социальных сетей по выявлению и блокировке запрещённой в РФ информации. В
1 Constitution of Tunisia, 2014 http://www.loc.gov/lawweb/servlet/lloc_news7disp3_l205403839_text (30.11.2021)
2 Deepfake Report Act of 2019. https://www.congress.gov/bill/116th-congress/senate-bill/2065 (30.11.2021)
3 Directive 2000/31/EC of the European Parliament and of the Council of 8 June 2000 on certain legal aspects of information society services, in particular electronic commerce, in the Internal Market (Directive on electronic commerce) // Official Journal of the European Communities, L 178 Vol. 43. - 17 July 2000. (30.11.2021)
4 Regulation 2020/0361 (COD) of the European Parliament and of the Council on a Single Market for Digital Services (Digital Services Act) and amending Directive 2000/31/EC // https://eur-lex.europa.eu/legal-content/en/TXT/7qid=1608117147218&uri=C0M%3A2020%3A825%3AFIN (30.11.2021)
соответствии с п. 1 ч. 1 статьи 10.6 данного закона ключевым критерием для признания интернет-ресурса социальной сетью является наличие в течение суток более пятисот тысяч пользователей сети «Интернет», находящихся на территории Российской Федерации.
В рамках закона Роскомнадзор создал специальный сайт «Реестр социальных сетей». На данный момент в этот список входят практически все крупные интернет-платформы (Facebook, Twitter, Instagram, «ВКонтакте», «Одноклассники», и др. В настоящее время Россия еще не готова отказаться от использования зарубежных социальных сетей, но преимущественно они были и остаются источниками недостоверной и таргетированной политической информации, направленной на поляризацию российского общества, агрегаторами призывов к массовым беспорядкам, к организации несанкционированных протестных акций, к совершению различных противоправных действий. Такое манипулированное влияние на сознание наших граждан - информационная социальная инженерия иностранных социальных сетей должно рассматриваться в контексте Федерального закона № 272-ФЗ «О мерах воздействия на лиц, причастных к нарушениям основополагающих прав и свобод человека, прав и свобод граждан Российской Федерации». В условиях информационных войн именно национальная безопасность позволит обеспечить устойчивое развитие России [4, с. 16]. Представляется, что назрела необходимость криминализации или, по крайней мере, введения дополнительных санкций (к штрафам, определенным в статье 13.41 КоАП РФ) за нарушения положений Федерального закона № 149-ФЗ «Об информации, информационных технологиях и о защите информации».
В качестве важного этапа правового регулирования процесса «цифровизации» демократии в нашей стране следует отметить Постановление Центральной избирательной комиссии Российской Федерации № 7/49-8 от 25 мая 2021 г. «О дистанционном электронном голосовании на выборах 19 сентября 2021 года», которое создало дополнительные условия для реализации активного избирательного права в семи субъектах Российской Федерации. Для обеспечения легитимности были разработаны специальные организационные меры и средства защиты информации1. Из зарегистрировавшихся на дистанционное электронное голосование в интервале от 96,47% до 99% избирателей от общего числа приняли участие в выборах, что свидетельствует о доверии граждан к российской системе онлайн-голосования и делает ее более современной и доступной.
Таким образом, можно констатировать не совсем радостный факт: правовое регулирование процессов цифровизации явно отстает от технологических возможностей процессов информатизации различных сфер жизни общества, в том числе демократических режимов. Нормативно-правовая база «цифровизации» демократии в разных странах находится на той или иной стадии развития. Приведет ли цифровизация демократических процессов к новой модели демократии в идеале - синергетической форме власти, совмещающей достоинства прямой и представительной форм политической власти, пока однозначного ответа нет. Ясно, что информационно-коммуникативные технологии расширяют поле «экспертно-совещательной» деятельности акторов гражданского общества при условии законодательного регулирования его полномочий, как при формулировке политической повестки, так и при принятии государственных решений представительной властью. Реализация онлайн -демократии потребует опережающего правового регулирования (вплоть до криминализации действий интернет-платформ, представляющих риски и угрозы национальной безопасности России), технологического обеспечения информационной безопасности, полной информированности общественности, формирования правосознания, культуры законности и высокого чувства ответственности участников публичного дискурса, направленного на достижение консенсуса и консолидации общества.
Библиогра фия:
1. Абрамов Ю.Ф. Научная картина эколого-информационного общества (методология устойчивого развития) // Ю.Ф. Абрамов, О.В. Бондаренко, В.И. Куйбарь. - Иркутск: Изд-во Иркутский государственный университет. - 2004. - 69 с.
2. Бахматова Т.Г. Проблемы информационного обеспечения деятельности некоммерческих организаций по работе с волонтерами: общие тенденции и анализ кейса / Т.Г. Бахматова, А.Е. Хроменкова. — DOI 10.17150/2500-2759.2021.31 (2).230-240 // Известия Байкальского государственного университета. - 2021. -Т. 31, № 2. - С. 230-240.
3. Бузескул В. П. История афинской демократии. - СПб.: ИЦ «Гуманитарная Академия», 2003. - 479 с.
4. Приходько Т.В. Концепция устойчивого развития и обеспечение национальной безопасности в правовом регулировании Российской Федерации / Т.В. Приходько, А.К Рожкова // Baikal Research Journal. - 2020. - Т. 11, № 3. - DOI: 10.17150/2411 -6262.2020.11 (3) 16.
5. Сорокин Г.В. Античная демократия: свобода как фактор культурогенеза: автореферат дис. ... кандидата философских наук / Г.В. Сорокин . - Ростов-на-Дону, 2011. - 25 с.
6. Хантингтон С. Третья волна. Демократизация в конце XX века /Пер. с англ. - М.: «Российская политическая энциклопедия» (РОССПЭН), 2003. - 368 с.
7. Якимова Е.М. Международное сотрудничество в борьбе с киберпреступностью / Е.М. Якимова, С.В. Нарутто // Криминологический журнал Байкальского государственного университета экономики и права. - 2016.- Т. 10, № 2. - С. 369-378. DOI: 10.17150/1996-7756.2016.10(2).
8. Howard Р^. Democracy's fourth wave? Digital Media and the Arab Spring / Р. N. Howard, М.М.Hussain. - Oxford: Oxford University Press, 2013. 160 p.
References (transliterated):
1. Abramov YU.F. Nauchnaya kartina ekologo-informacionnogo obshchestva (metodologiya ustojchivogo razvitiya) // YU.F. Abramov, O.V. Bondarenko, V.I. Kujbar'. - Irkutsk: Izd-vo Irkutskij gosudarstvennyj universitet. - 2004. - 69 s.
2. Bahmatova T.G. Problemy informacionnogo obespecheniya deyatel'nosti nekommercheskih organizacij po rabote s volonterami: obshchie tendencii i analiz kejsa / T.G. Bahmatova, A.E. Hromenkova. — DOI 10.17150/2500-2759.2021.31(2).230-240 // Izvestiya Bajkal'skogo gosudarstvennogo universiteta. - 2021. - T. 31, № 2. -S. 230-240.
3. Buzeskul V. P. Istoriya afinskoj demokratii. - SPb.: IC «Gumanitarnaya Akademiya», 2003. - 479 s.
4. Prihod'ko T.V. Koncepciya ustojchivogo razvitiya i obespechenie nacional'noj bezopasnosti v pravovom regulirovanii Rossijskoj Federacii / T.V. Prihod'ko, A.K Rozhkova // Baikal Research Journal. - 2020. - T. 11, № 3. - DOI: 10.17150/2411-6262.2020.11(3).16.
5. Sorokin G.V. Antichnaya demokratiya: svoboda kak faktor kul'turogeneza: avtoreferat dis. ... kandidata filosofskih nauk / G.V. Sorokin . - Rostov-na-Donu,
2011. - 25 s.
6. Hantington S. Tret'ya volna. Demokratizaciya v konce XX veka /Per. s angl. - M.: «Rossijskaya politicheskaya enciklopediya» (ROSSPEN), 2003. - 368 s.
7. YAkimova E.M. Mezhdunarodnoe sotrudnichestvo v bor'be s kiberprestupnost'yu / E.M. YAkimova, S.V. Narutto // Kriminologicheskij zhurnal Baj-kal'skogo gosudarstvennogo universiteta ekonomiki i prava. - 2016.- T. 10, № 2. - S. 369-378. DOI: 10.17150/1996-7756.2016.10(2).
8. Howard R. N. Democracy's fourth wave? Digital Media and the Arab Spring / R. N. Howard, M.M.Hussain. - Oxford: Oxford University Press, 2013. - 160 p.
1 Постановление Центральной избирательной комиссии Российской Федерации № 7/49-8 от 25 мая 2021 г «О дистанционном электронном голосовании на выборах 19 сентября 2021 года». http://cikrf.ru/activity/docs/postanovleniya/49340/ (30.11.2021)
