CC BY
141
DOI: 10.26794/1999-849X-2018-11-2-6-17 УДК 330.1.004
ЦИФРОВАЯ ЭКОНОМИКА: « ИРРАЦИОНАЛЬНЫЙ ОПТИМИЗМ» УПРАВЛЕНИЯ И ФИНАНСИРОВАНИЯ*
Попов Евгений Васильевич, чл- корр. РАН, д-р экон. наук, д-р физ.-мат. наук, профессор, руководитель Центра экономической теории ИЭ УрО РАН, заведующий кафедрой политэкономии, Уральский государственный экономический университет, Екатеринбург, Россия usue@usue.ru
Сухарев Олег Сергеевич, д-р экон. наук, профессор, заведующий лабораторией Института проблем рынка РАН, главный научный сотрудник Института экономики РАН Москва, Россия o_sukharev@list.ru
Предмет исследования — характеристики цифровых технологий, факторы и базовые условия развития новых технологий. Цель работы — обоснование предположения, что «иррациональный оптимизм» присущ не только финансовым рынкам, но и рынку высоких технологий вследствие возможного формирования в нем так называемого технологического пузыря по причине высокого спекулятивного потенциала /Г-секторов в силу выпускаемых ими продуктов, в частности информации, программного обеспечения, компьютерных комплектующих и т. д. В ходе исследования раскрыта базовая схема подобной спекуляции на высокотехнологических компонентах, которая является следствием их технической связности и особого динамизма этого рынка, формирующего потребность организаций во внедрении этих компонентов. Предлагаются меры по сдерживанию спекулятивного накала финансовых рынков. Делается вывод, что обеспечение высокого уровня микроэлектроники, материаловедения, научных исследований в /Г-секторах является основополагающим условием реализации программы цифровизации в России. Следовательно, подход к координации государственных программ и их финансированию должен быть изменен в части выделения ресурсов на технически связанные элементы, а не на дискретные мероприятия, облекаемые в расплывчатые формулировки задач.
Ключевые слова: цифровая экономика; технологический пузырь; финансовый пузырь; иррациональный оптимизм; экономический рост; программа развития; цифровизация.
Digital Economy: "irrational Optimism" of Management and Financing
Popov Evgeniy V., Corresponding Member of the Russian Academy of Sciences, ScD (Economics), ScD (Phys. and Maths.), full professor, Head of the Center for Economic Theory of RAS Ural Branch, Head of the Political Economy Department, Ural State Economic University, Yekaterinburg, Russia usue@usue.ru
Sukharev Oleg S., ScD (Economics), full professor, Head of Laboratory at the RAS Institute for Market Problems;
Chief Researcher of the RAS Institute of Economics, Moscow, Russia
o_sukharev@list.ru
* Статья подготовлена в рамках государственного задания соответственно ИЭ УрО РАН и ИПР РАН и ИЭ РАН, где работают авторы статьи. См. также статью этих авторов «Движение к цифровой экономике: влияние технологических факторов» в журнале «Экономика. Налоги. Право» № 1/2018. С. 26-35, логическим продолжением которой является данная публикация.
The subject of the research is the characteristics of digital technologies as well as factors and basic premises for the development of new technologies. The purpose of the research was to justify the assumption that the irrational optimism is typical not only for financial markets but also for the high-tech market and therefore it can provoke a so-called technological bubble caused by the high speculative potential of the IT sectors due to their output, in particular, information, software, computer components, etc. The research revealed the basic scheme of the speculation in hightech components, which is a consequence of their technical connectivity and the special dynamism of this market that makes companies feel the demand for these components. Measures to restrain the speculative fervor in financial markets are proposed. It is concluded that a high level of microelectronics, materials science and R&D in the IT sectors is a fundamental premise for the implementation of the digitalization program in Russia. Therefore, the current approach to the coordination and financing of state programs has to be changed in favor of reallocating resources to technically linked elements rather than to discrete activities with obscure task definitions.
Keywords: digital economy; technological bubble; financial bubble; "irrational optimism"; economic growth; development program; digitalization.
Научно-технологический базис цифровой экономики
Научно-технологический базис цифровой экономики представлен в общем виде на рис. 1.
Основой спроса на цифровые технологии выступают микроэлектроника и материаловедение, обеспечивающие создание средств производства — специального технологического оборудования и точных измерительных компонентов. Как следует из рис. 1, определяющими факторами развития и уровня национальной безопасности являются в первую очередь (до программ цифровизации) состояние и развитие микроэлектроники (ее базы — материаловедения, а также иных ресурсов, в том числе точного машиностроения). В свою очередь, специальное технологическое оборудование выступает основой развития одновременно микроэлектроники и материаловедения. Таким образом, уровень специального технологического оборудования определяет уровень материаловедения и микроэлектроники, а значит, возможность развития цифровых технологий на отечественной элементной базе.
Цифровая технология имеет дело с данными, представленными в цифровой форме, относящимися к конкретным подсистемам и объектам и не влияющими сами по себе на состояние этих объектов и подсистем. Согласно авторской классификации цифровые технологии — это типичный пример так называемых технологий воздействия (далее на рис. 2 — ТВ), технологий синтеза (далее — ТС) и расщепления (разделения) (далее — ТР).
Информационно-компьютерные или виртуальные технологии используют цифровые технологии внутри себя как «физику работы с сигналом/данными». Относительно данного класса технологий, а именно информационно-компьютерных технологий, следует отметить, что их состав довольно разветвлен и включает технологии создания программных продуктов, системы искусственного интеллекта и управления, технологии связи, коммуникации, управления базами данных, защиты информации, компьютеров (антивирусная защита и защита от проникновения) и др.
Информационная экономика1 успешно развивалась до определенного момента без использования цифровых технологий. Однако применение цифровых технологий явно расширило ее возможности, улучшило обработку, хранение информации, облегчило информационный выбор за счет снижения трансакционной емкости принимаемых решений. Однако правила организации работы с информацией, проблемы информационной безопасности и состояния информационной инфраструктуры сами по себе не решаются только благодаря цифровым технологиям, так как они обращены к данным и информации и не могут быть применены к ло-
1 Информационная экономика — термин, используемый для обозначения двух понятий. Во-первых, информационная экономика есть современная стадия развития цивилизации, которая характеризуется преобладающей ролью творческого труда и информационных продуктов. Во-вторых, информационная экономика — это экономическая теория информационного общества.
Рис. 1. Научно-технологическая база цифровой экономики (основные элементы)
Источник: составлено авторами.
Информационно-компьютерные технологии
омп ра
Создание программных продуктов Системы искусственного интеллекта Системы связи и коммуникации
ТВ
Управление базами данных Защита от вирусов и проникновения
ТС
Интеграция на одном сервере, сайте
ТР
Выделение
локальной
сети
Рис. 2. Основные виды информационно-компьютерных (виртуальных) технологий
Источник: составлено авторами.
гике решений (за исключением искусственного интеллекта) в части установления определенных норм и реализации тех или иных моделей поведения.
Обеспечение информационной безопасности зависит от имеющегося представления об угрозе и ее устранения информационными средствами. Напрямую к цифровой технологии обеспечение информационной безопасности не относится. В этом также видится отличие информационной экономики от цифровой экономики.
Угроза информационной безопасности может быть потенциальной (не совершившейся) и сбывшейся, т.е. фактической угрозой (состоявшейся). Именно эта состоявшаяся угроза нарушает экономическую безопасность страны. Пока у события имеется статус потенциальной угрозы, ущерб отсутствует. Только действия обеспечивают реализацию угрозы со стороны тех, кто может и/или должен их осуществить. Для реализации действий должен иметься мотив как получения собственной выгоды, так и нанесения
урона другой стороне, чтобы вывести ее из поля конкуренции. В ходе таких действий, например, ухудшаются текущие параметры функционирования системы, которая переходит в иное состояние с худшими характеристиками функционирования и конкуренции. Такому исходу способствуют как экзогенные типы воздействий, так и эндогенные механизмы политики данной страны. Их совместное влияние может определять друг друга, а может быть совершенно не зависимым, что влияет на изменение параметров экономической безопасности государства.
Развитие информационной инфраструктуры требует применения цифровых технологий, что повысит ее производительность. Однако наравне с повышением технологического уровня конкретных подсистем и технологий требуется расширение охвата людей элементами этой инфраструктуры и обучения тому, как наиболее целесообразно ее использовать. Кроме того, следует иметь в виду, что в случае важности цели обработки информации первостепенное значение имеет создание самой информации. Иными словами, цифровая технология не открывает сама по себе что-либо новое в каких-либо областях знаний. Она только повышает общую эффективность работы с информацией. Более того, прогресс, достигнутый в робототехнике, измерительной аппаратуре, искусственном интеллекте, способен вывести научные исследования на новый уровень их проведения. Однако цифровая технология является вспомогательным средством, но никак не основным элементом. Центральными элементами цифровой экономики являются информация, а также использующие «цифровые» данные агенты, виртуальная технология, т.е. технология дискретной обработки информационного сигнала, и информационная инфраструктура, включая систему информационной безопасности.
Специфика информационной экономики, свойств информации, а также особенности организации информационных системы имеют системные социальные последствия, изменяющие характер взаимодействия между агентами. К наиболее серьезным ограничениям развития, порождаемым информационной экономикой, которые просматриваются уже сегодня, можно отнести:
• информационные и компьютерные преступления (киберпреступность), особые виды оппортунизма как модели поведения агентов, занятых в информационном секторе;
• необходимость в дополнительных издержках на защиту информации, профилактику преступлений в Интернете, изменение правовых норм, создание технологий кибербезопа-сности и криптографических стандартов2;
• спекулятивный характер /Т-сектора, а также его подчиненный характер одновременно с самодовлеющим влиянием на экономику;
• возникновение режима зависимости со стороны агентов, когда информационные технологии ими осваиваются;
• режим перманентных изменений и совершенствований информационных технологий, что требует напряжения и дополнительных усилий, которые с течением времени становятся существенным бременем для агента;
• релевантную информацию (знание), выступающую не только продуктом, который можно продать, но и своеобразным средством производства, причем устаревающим с течением времени3, при этом ее спецификой является то, что это знание может быть потеряно или забыто (отложенное использование во времени);
• манипулирование информацией, применение методов информационного террора, под которым понимается использование намеренной дезинформации или искажения информации как формы оружия, нанесения ущерба противоположной стороне, воспринимающей эту информацию и под ее воздействием способной изменить свое поведение в пользу инициаторов такого информационного воздействия. Эта позиция требует особой организации системы защиты информации и информационной безопасности.
Вместе с тем при развитии цифровой экономики шумпетеровского «созидательного разрушения»4 может и не наблюдаться, так как
2 Первые позиции вошли в Программу развития цифровой экономики в Российской Федерации, утвержденную распоряжение Правительства РФ от 28.07.2017 № 1632-р.
3 Отдельные виды знаний не устаревают, используются постоянно.
4 Экономист Йозеф Шумпетер придумал термин «созидательное разрушение» для описания цикла жизни и смерти компаний. В последнем поколении этот феномен экспоненциально возрос. Не так давно компьютерные фирмы выпускали свои
информационные технологии повышают общую технологичность работы с информацией и управление, но не гарантированно сокращают или ликвидируют какие-то секторы. Распространение информационных технологий, новых систем управления [1] приведет к возникновению некоторых релевантных социальных последствий, которые изменят не только характер труда, но и агентские отношения, повысив значение информации, девиантных и оппортунистических моделей поведения, что станет причиной большего неравенства, появления новых схем обогащения одних лиц за счет других лиц, изменения правовых норм и норм уголовного и гражданского права, регулирующих эту сферу деятельности.
Цифровая технология не открывает сама по себе что-либо новое в каких-либо областях знаний. Она только повышает общую эффективность работы с информацией
Некоторые социальные следствия цифровой экономики
Основные социальные опасности информационной экономики видятся не только в возможном росте безработицы, увеличении некоторых заболеваний, связанных с малоподвижным образом работы за компьютером, не только в новом виде неравенства, когда отдельные агенты не могут освоить эти технологии, а в большом объеме информации, причем релевантной, что потребует осуществления выбора какой-то информации из набора релевантных данных (существенно увеличивая издержки отбора). Этот выбор будет затруднен, агенты станут полагаться на мнения экспертов, которых они видят по телевидению. С одной стороны, они могут осознавать, что
новые модели каждые два года. Потом каждый год, затем раз в полгода, а сейчас — почти постоянно. Действительно, товары модифицируются в ответ на каждое изменение во вкусах публики.
мнения экспертов ничем не лучше их мнения, т.е. происходит нивелирование разницы в аналитических возможностях; с другой стороны, именно данный фактор порождает большой рост амбиций, самомнения и самоудовлетворения, достигаемого в том числе посредством компьютерных сетей. Доступность образования и еще большая доступность информации будут стирать разницу в интеллектуальных возможностях людей, а возможности получения дохода будут, наоборот, различаться, причем сильно. Это увеличит социальное напряжение, конфликтность в обществе, фрустрацию, когнитивный диссонанс в поведении агентов. Психологические девиации, асоциальность возрастут. Возникнет противоположный эффект: казалось бы, компьютерные сети сближают людей, но на самом деле они отдаляют людей, увеличивая апатию, амбиции и одиночество.
Суммарно перечисленные явления станут причиной роста социальных расходов, а старение населения приведет к увеличению нагрузки на бюджет не только в части пенсий, но и поддержания системы здравоохранения и социальной защиты населения. Труд станет фрагментарным — по одним профессиям время, затрачиваемое на производство товаров, возрастет при невысокой заработной плате, а по другим профессиям, связанным с новыми технологиями информационного сектора, наоборот, время труда сократится при росте дохода за это сокращенное время. Неравенство увеличится, причем информационный сектор представляет собой вариант спекулятивного сектора. Такие качества, как лояльность, конформизм, сервилизм, оппортунизм (вследствие желания снизить неравенство по доходу) на фоне размытости собственного мнения и подражания через Интернет, станут основными качествами, которые подменят искренность, принципиальность, самоотдачу и даже личную порядочность. Будет наблюдаться трансформация основных ценностей, о чем можно говорить уже сегодня, даже если опросы не подтверждают пока такого явления, не наделяют ее статусом тенденции.
Таким образом, комфорт жизни, производительность трансакций в рамках цифровой экономики будут компенсироваться негативными социальными изменениями, которые, вероятно,
не фатальны и не обязательно произойдут, но которые способны снизить положительный эффект такого технологического прогресса. Рост общего объема информации, как ни странно, будет способствовать увеличению информационного шума, что снизит интеллектуальный потенциал, но никак не увеличит его. Тем самым эффект может быть обратный. Правовое регулирование данной сферы будет громоздким и приведет к росту сутяжничества, что увеличит трансакционные издержки, уменьшит потенциал инновационной деятельности.
Каким же должно быть управление экономикой [1], чтобы учесть отрицательные тормозящие свойства «информационного общества» (по нашему мнению, этот термин следует применять аналогично термину «цифровая экономика») [2]? Представляется важным отметить, что масштаб расширения цифровой экономики должен быть производным от текущих потребностей в новых методах обработки информации. Поэтому не следует считать, что обработка скудной информации при сжатых возможностях текущих технологий даст какой-то прогресс, причем на всех направлениях, и не приведет к ряду отрицательных эффектов, значимость которых может перевесить положительный эффект. В области технологии даже эпохальные события готовились в части инфраструктуры и были возможны при условии, что текущее состояние производственных систем позволяло это делать. Иными словами, «технологические рывки» с шагом через стадии развития техники не представляются возможными. Следовательно, объем ресурса, который можно выделить на выполнение этих целей, обеспечен за счет текущих технологий, что и задает масштаб использования новых технологий. Намеренное перераспределение при наличии желания что-то развить экстренно может привести к неоправданному отвлечению ресурса на данные цели, обеднив те направления, где такое перераспределение могло бы принести положительные результаты. Это породит добавочную структурную диспропорцию, которая затормозит развитие на следующих этапах.
Развитие цифровых технологий приобрело в мире довольно большой размах, однако это технологии внутреннего назначения, входящие в состав других технологических цепочек. Мас-
штаб их системного распространения в экономике промышленности определяется исходным состоянием имеющихся технологий, ресурсными возможностями развития и применения цифровых технологий. Кроме того, их распространение зависит от объема и результативности научных исследований и разработок в стране, накопленного научно-технологического потенциала. Хроническое недофинансирование НИОКР долгие годы выступало имманентным ограничением бурного роста цифровых технологий и систем, сужало диапазон применимости и надобности в таком применении. Изменение кредитной политики, т.е. смена финансовой парадигмы экономического роста в России, является назревшей необходимостью. Вместе с тем нужно учитывать, что секторы high tech весьма хорошо взаимодействуют с финансовым сектором, поскольку имеют достаточный спекулятивный потенциал. Если распределение финансов будет происходить без учета сопряжения различных технологий и технических систем, понизится эффективность финансовых вложений по приоритетным направлениям.
Если переход к цифровым технологиям неизбежен, он не может быть некой абсолютной целью. Финансирование такого перехода потребует привлечения кредитов и, вероятно, упрочит позиции долговой экономики
Важной проблемой цифровой экономики выступает «иррациональный оптимизм», который возникает у агентов не только на финансовых рынках, но и на рынках высокотехнологичной продукции, на которых обнаруживается похожий, пусть и более сдержанный, спекулятивный эффект. Наличие такого эффекта способно делать экономический рост по темпу высоким, но по содержанию (качеству) не приносящим большого удовлетворения большому кругу агентов, что с течением времени в рамках связанных пузырей (технологического и финансового или
ипотечного) приведет экономику к кризису. Если переход к цифровым технологиям неизбежен, он не может быть некой абсолютной целью. Финансирование такого перехода потребует привлечения кредитов и, вероятно, упрочит позиции долговой экономики.
Финансирование цифровой экономики подчинено ли модели «иррационального оптимизма»?
Такие явления, как рост долга, который превышает ВВП отдельных стран в несколько раз, расширение финансовых (фондовых) пузырей, а также ипотечных и технологических пузырей представляются уже обыденными атрибутами сегодняшнего дня, порождая множество публикаций в СМИ. Ипотечные и технологические пузыри — относительно недавние явления. Если финансовый пузырь порождается откровенной спекуляцией, неуправляемыми финансами и их размножающимися инструментами, используемыми также для спекуляции, причем в отрыве от реальной стоимости активов, то ипотечный и технологический пузыри порождены уже связью финансов и реальных секторов экономики. Секторы строительства и /Г-техноло-гий работают так, что они сами подогревают спрос на свою продукцию, поддерживая довольно высокую норму прибыли. Создаваемые конечные продукты (пользовательские программы, например интерфейс) требуют наличия большей компьютерной памяти, заставляя потребителя (как наркомана) либо расширять внутреннюю память (дозу), либо искать лучший, более быстрый компьютер (более интенсивный наркотик). Как видим, аналогии в работе таких секторов и наркотической зависимости почти идентичны, результат возникновения такого пузыря также убийственен для экономики, как и наркотик для человека.
Более того, никто из экономистов не может (во всяком случае, до сих пор точно этого не сделал) подсчитать ущерб от подобной организации развития данных передовых, как считается, секторов, так же как и оценить альтернативы в развитии таких рынков, часто демонстрирующих возрастающую отдачу (спекулятивная
модель составляет ядро в увеличении отдачи). Тематика технологических пузырей раскрыта в литературе существенно меньше5. В основном публикуются «большие» работы по управлению финансовым сектором с целью предотвращения появления финансовых пузырей. Общая проблема таких работ состоит в том, что в них не учитывается реакция агентов на меры, предлагаемые экономистами. В них не принимаются во внимание множественные институциональные эффекты, дисфункции по многим направлениям политики и управления, институтам, а также то, что на стадии подготовки институциональной коррекции возникают силы, сопротивляющиеся ей либо желающие ее видоизменить в соответствии со своим пониманием целей и задач развития и регулирования. Агенты, для которых предназначены вводимые меры, т.е. агенты, которых они способны или призваны изменить, не желая следовать воздействию, сразу начинают искать модели обтекаемого ухода из-под такой меры либо приспособления к ней. Это может происходить за счет расширения деятельности, ее распространения на соседние сферы или открытия новых сфер спекулятивной деятельности, на которую эти институты пока не распространяют свое влияние. Более того, никто не гарантирует того, что мера регулирования обладает необходимой силой (мотивирующей, принуждающей) и, тем более, что она предотвращает возникновение ненужных для общества (негативных) моделей поведения, если спекуляция признается таковой. Но проблема в том и состоит, что все паллиативы, предлагаемые «крупными экономистами» Запада, не предусматривают кардинального изменения институтов не только всей капиталистической системы, но даже отдельных финансовых рынков.
В качестве примера такого подхода приведем оценку Р. Шиллера:
«1) природа пузырей6 сложна и изменчива, политику подобрать сложно;
5 Можно назвать наиболее известную из них: Перес К. Технологические революции и финансовый капитал. М.: Дело, 2011. 232 с.
6 Шиллер Р. рассматривает в основном все-таки финансовые пузыри, не вдаваясь глубоко в анализ их связи с технологическим пузырем.
2) «политика вмешательства» мешает исполнению задачи ликвидации пузырей и не должна проводиться, так как спекулятивные рынки решают задачу распределения ресурсов»7. Нужна, дескать, только система надежного управления рисками — здесь появляется ключевое словосочетание «надежное управление». Однако что такое «надежность» и как ее оценить? При этом выводы «кейнсианских» комиссий8 забыты, считаются прошлым днем.
Для решения экономических проблем развития мировой системы Р. Шиллер делает акцент на расширение торговли и другие возможности. Кроме того, позитивные результаты могут достигаться посредством адекватного усовершенствования (изменения) системы социального обеспечения, а также ввода новых финансовых институтов, которые будут снижать риски. Однако многие страны находятся в перманентном вот уже какой срок изменении социальных систем (пенсионной и социальной защиты), постоянно трансформируются и институты, регулирующие финансовый рынок, но большого успеха пока не достигнуто. При этом не имеются в виду противоречия, состоящие в том, что критикуется политика вмешательства и одновременно предлагаются коррекции важнейших подсистем — социальной в частности, а также финансового рынка. Но какой масштаб институциональных
7 Согласно [3] цели фондового рынка — получить доход на разнице цены покупки и продажи. Именно в этом состоит спекулятивный механизм, именно он отрывает реальную стоимость активов от стоимости акций, именно он в конечном счете, благодаря различным влияниям на психику агентов и их конечные решения, заставляет сбрасывать акции, обваливая фондовый рынок, причем в этом случае совокупная стоимостная оценка акций может снизиться меньше стоимости активов, что представляет серьезную опасность для экономики. Как Рональд Коуз искал причины природы фирмы, так нужно искать причины того или иного вида деятельности, условия его возникновения и думать над возможностью ликвидации или придания иных форм и свойств, т.е. моделирования иных рынков и видов аккумуляции финансового капитала на развитие. Это системные и важные вопросы, нежели рассуждения о необъяснимой природе пузырей и сетования по поводу того, что мы мало тут что можем изменить.
8 Речь идет о комиссиях, которые готовили доклады по вы-
правлению перекосов между финансовым и реальным сектором — промышленностью, не давали «распоясаться» банковской системе, например, Сайерза и Кернкросса. Доклад Ханта 1972 г., наоборот, отменил выводы этих комиссий, запустив эру «монетаризма».
коррекций возможен, но неизвестно, достаточно ли будет только таких изменений?
Как видим, предлагаемые меры коренным образом не затрагивают базисные институты капитализма, они лишь направлены на то, чтобы повысить эффективность капиталистической системы, обуздать приобретшие самодовлеющее влияние финансовые рынки. Такие предложения вписываются в общий тренд и не противоречат устремлениям богатых слоев населения.
Р. Шиллер предлагает известные и давно обсуждаемые меры, которые призваны ограничить спекулятивную часть экономики, предотвратить неуправляемый характер финансовых пузырей. Рассмотрим некоторые (основные) предложенные им меры9 [3, с. 329-345], давая сразу им оценку целесообразности и полезности:
1) диверсификация вложений и рисков (меры по хеджированию рисков), чтобы сократить риски (уйти сразу с фондового рынка нельзя, но можно продать излишки акций иностранцам,
9 В [3, с. 346-347] делается вывод, по сути, обесценивающий весь проводимый ранее анализ, что, дескать, природа пузырей изменчива, поэтому и нет конкретной политики по управлению ими, предотвращению возникновения и, более того, ее нельзя обозначить, особенно с акцентом на увеличение долгосрочного благосостояния. Иными словами, Р. Шиллер, стремясь показать причины возникновения финансовых пузырей, говорит о том, что природа их неясна, раз она изменчива. По логике вещей нужно задаваться вопросом о законе изменения причин возникновения пузырей, и это будет ответом по разъяснению их природы, а поняв этот закон, его институциональные и организационные причины, потребуется изменить именно эти способы и создать совсем иные рынки, предложить их. Именно такая постановка отвечает и целям саморазвития системы, и задачам институционального планирования в современном обществе. Р. Шиллер пишет [3, с. 347) «...любое вмешательство в функционирование рынка для укрощения спекулятивных пузырей мешает выполнению этой задачи». Ограничение работы рынков он предлагает такое, как будто чего-то боится, дескать, оно может быть иногда, но только не первой в системе мер. Видимо, не стоит браться за решение таких задач, если исследователь боится получить научный ответ, потому что это связано с системными параметрами того общества, где он живет и работает. Например, в России практически не просматривается связь динамики процента и коэффициента цена-прибыль. Неверно утверждать, что нет научного объяснения механизма цен на спекулятивных рынках. Объяснение — сама спекуляция и переключение спекулянтов в своих действиях на различные виды спекуляции. Можно вести речь о структурных параметрах самой спекулятивной деятельности, которые влияют на общую динамику цен. Конечно, рост создает эйфорию, присутствует, видимо, и иррациональный оптимизм, но работают и базовые институты, которые в общем и целом детерминируют всю эту спекулятивную систему.
уменьшить инвестиции в недвижимость, снизив размер жилья). Это известный способ, давно обсуждаемый в экономической науке, однако так и не позволивший создать систему хеджирования, которая бы что-то гарантировала. Видимо, такие институты и способы страхования рисков сами по себе не являются надежной гарантией защиты от спонтанной динамики рынков и порождаемых ею рисков;
2) план увеличения сбережений (нормы сбережений, так как растет число пенсионеров).
Для стареющих стран Запада это основная проблема, которая становится острой и для России. Ее решение видится не в повышении пенсионного возраста, как предлагают отдельные «экономисты» в России, а в том, чтобы чуть более высокую часть прибыли компаний направлять на инвестиции. При этом предлагается и сугубо неоклассический рецепт (со ссылками на ряд исследователей) — замедлить хотя бы темп роста текущих расходов (либо снизить долю заработной платы в текущих расходах), что должно увеличить норму сбережения, следовательно, позволит решить и проблему наращения инвестиций и поддержать пенсии10;
10 Подобные предложения весьма сомнительны, так как не учитывают (расчеты не проводились) текущей реакции экономики на сдерживание расходов. К тому же методы воздействия сейчас не столь еще инструментальны и не могут быть разделены на те, которые повлияют на темп, и на те, которые повлияют на величину расходов. Управлять темпом — более сложная задача. Кстати, не факт, что замедление лишь темпа будет достаточно для ощутимого роста сбережений (нормы). Иррациональный оптимизм — это природа спекулятивного пузыря, т.е. если следовать Шиллеру, это не что иное, как психологические установки агентов, реагирующих на перегрев рынка, повышательную динамику цен, которые увлекаются в своих спекуляциях и не могут сдержать себя, тем самым пододвигая себя к катастрофе — обвалу. Это напоминает «дилемму заключенного», когда преступники, стремясь получить наибольшее удовлетворение, испытывают фиаско, но причиной тому институты, которые обрамляют условия самой дилеммы (Два преступника задержаны по подозрению в ограблении банка, однако против них недостает улик. Если один из преступников признался в совершении преступления, а другой смолчал, то признавшийся получает максимальный срок — 10 лет тюремного заключения, а тот, кто не сознался, будет выпущен на волю. Если сознаются оба преступника, они получают по 5 лет заключения. Если оба молчат, каждый получает по 1 году заключения за ношение оружия. Каждый из игроков в данной ситуации принимает решение, не имея информации о выборе другого игрока). Аналогичная логика применима к поведению спекулянтов, а термин «иррациональный оптимизм» лишь фиксирует то, что давно
3) дестимулирование пенсионеров инвестировать в фондовый рынок, и, наоборот, стимулировать их вкладываться в так называемые индексированные государственные облигации, которые менее рискованны; ввод пенсионных аннуитетов с гарантиями государства и индексация пенсионных выплат. Что касается гарантий государства, то эта мера применяется во многих странах, включая Россию, к тому же пенсионные выплаты индексируются. Это давно свершившийся факт, причем наличие этого факта никак не уберегало экономику от дестабилизации в функционировании финансовых рынков и реальных секторов экономики. Относительно инвестиций в государственные облигации, конечно, соответствующие стимулы можно создать, но в случае безответственных правительств или внешних шоков потери и на таком спекулятивном рынке для пенсионеров могут оказаться довольно высокими. Кроме того, величина пенсий во многих странах такова, что в крупном объеме пенсионеры не могут составить спрос на такие государственные облигации. К тому же рынок подобных облигаций связан с общим финансовым рынком и является его составной частью. Процессы на этих рынках имеют, как правило, взаимообратный эффект;
4) борьба со спекулятивными пузырями посредством мер денежно-кредитной политики и регулирования процентной ставки. Однако политика, «протыкающая пузыри», как утверждает Р. Шиллер, может иметь негативный исход, поэтому меры ужесточения должны обосновываться. Ограничить спекуляции можно, взяв под контроль средства массовой информации либо, как минимум, осуществляя подбор экспертов, которые не дестабилизируют рынок своими
стало устоявшейся моделью поведения. Если бы участники дилеммы заключенного знали о такой интеллектуальной конструкции, как дилемма заключенного, то они бы наверняка воспользовались таким знанием и получили все-таки наибольшую выгоду. Это вопрос о силе мотива, исходящего от институтов и от знания такой дилеммы, что может изменить модель поведения и итог самой задачи в рамках дилеммы. Но относительно спекулятивных рынков прекрасное знание об иррациональном оптимизме, даже когда не применялся именно такой термин, все понимали, как вовлекаются игроки и почему раскручивают рынок, так вот это знание не позволяло им сдержать себя. И это действительно очень сильный институциональный эффект самоорганизации и саморазвития финансовых рынков.
заявлениями. Последнее видится утопией без существенных изменений всей системы, к тому же эта мера ограничивает свободу высказываний и берет их под контроль, причем средствами, которые, по сути, Шиллер не описывает [3];
5) введение новых институтов поддержки «нормального режима» торговли на биржах (закрытие торгов, правило «плюс тик»11 при коротких продажах и др.) с увеличением числа торговцев и облегчением выхода на рынок [3].
Во-первых, нормальный режим требует своей идентификации, и для каждой страны, видимо, будет свой, так как финансовый рынок является частью экономики, пусть в последние десятилетия и самодовлеющей частью, но тем не менее основная причина дисбалансов и спекуляций состоит в том, что финансовым рынкам позволили в 1970-е гг. оторваться от экономики. Можно вспомнить доклад Ханта, позволивший осуществлять либерализацию банковской системы (отойти от кейнсианских методов регулирования) и финансовых рынков, полный отход от идеи преодоления «разрыва Макмиллана», когда эмиссия акций уже не позволяла обеспечивать капиталом развитие компаний средней и малой величины и для преодоления этого положения создавалась финансовая корпорация по обеспечению финансовыми ресурсами промышленности.
Теория д-Тобина, описывающая влияние денежно-кредитной политики на объем выпуска через курсы ценных бумаг (акций), может быть связана с представлением о технологическом развитии через оценку скорости отвлечения ресурса от старых технологий и скорости создания нового ресурса под новые технологии, причем цифровая обработка будет влиять на сами скорости довольно существенно. Возникает своеобразное д-правило (институт), с помощью которого можно описать смену режимов развития (переключение) с одной модели на другую. Как известно, величина q по Тобину представляет собой отношение рыночной стоимости фирм к восстановительной стоимости их капитала. Когда рыночная стоимость превос-
11 «Плюс-тик» — обозначение последней по времени биржевой сделки с конкретными ценными бумагами по цене более высокой, чем цена предыдущей сделки.
ходит стоимость капитала, то новая технология (средства производства) будет относительно дешевой (если сравнить со стоимостью фирм), акций будет выпущено немного, инвестиции возрастут, будут создаваться новые мощности. Это отвечает доминированию новой технологии. Если же коэффициент Тобина д низок, т.е. рыночная стоимость фирм невысока относительно их капитала, новые технологии, вероятно, будут относительно дорогими. Это отвечает доминированию старых технологий. Инвестиции в новые технологии сократятся или будут низкими. Такой эффект могут постигнуть и цифровые технологии. Если котировки акций снижаются (стоимость фирмы оценивается по акционерному пакету), то и параметр д уменьшается, что порождает режим торговли старым капиталом. Это не может не повлиять на применение новых технологий и использование старых технологий.
Позитивные результаты могут достигаться посредством адекватного усовершенствования (изменения) системы социального обеспечения, а также ввода новых финансовых институтов, которые будут снижать риски
С ростом цен акций будут увеличиваться согласно д-правилу возможности системы создания новых технологий (инвестиции в новые средства производства). Монетарная экспансия может способствовать такому развитию либо тормозить его, но влияние этой экспансии зависит от исходной структуры капитала, адсорбционной (в смысле инвестиций) способности фирм и других институциональных параметров. Если в экономической системе акционерный капитал незначителен, т.е. большое число компаний не выпускают акций, применение д-правила будет затруднительным (например, для российской экономики).
Во-вторых, конечно, иллюзия, что рост торговцев и облегчение входа-выхода на рынок сильно изменит влияние самого финансового рынка на все процессы в экономике, подогрета неоклассической традицией и представлениями о работе рынков в рамках гипотезы эффективного рынка Юджина Фамы12 и более ранних идей. Нужно искать способы обуздания тормозящего за счет спекуляции влияния финансового рынка на развитие экономики, действовать в направлении снижения спекулятивной нормы прибыли, выстраивая общий регулирующий институциональный каркас банковской системы и распределения бюджетных средств в рамках программ развития.
К сожалению, сегодня мы наблюдаем такую специфику экономического развития, когда созданные институты как внутри стран, так и вне — международные (наднациональные) институты, — не могут обеспечить устойчивое функционирование. Не только растущая цена способствует волне оптимизма, который автоматически подогревает сам рост цен, порождая высокий спекулятивный эффект. Но и новые технологии воспроизводят иррациональный оптимизм относительно выделения ресурса под их развитие и распространение, включая ресурс, выделяемый согласно программам государственного финансирования. Таким образом, снижение эффективности становится заложенным в саму фабулу спекулятивной человеческой реакции (включая государственный уровень управления) на динамику общих параметров экономики и институциональные изменения.
Управление технологическим развитием требует не только обуздания слабо подконтрольных финансовых рынков, но и формирования условий для придания устойчивого функционирования рынкам высоких технологий, и программы цифровизации не должны составлять исключение.
Стандартизация и унификация в IT-секторе, позволяющая защищать потребителя в прошлой версии программы или технологии обработ-
12 В 1960-е гг. Юджин Фама и Пол Самуэльсон независимо друг от друга сформулировали гипотезу эффективного рынка (от англ. — Efficient Market Hypothesis, EMH), основой которой является утверждение, что рыночные цены отражают всю доступную информацию.
ки информации, с одной стороны, снизят темп развития, но, с другой стороны, будут элиминировать влияние спекулятивной составляющей в этих секторах, демонстрирующих возрастающую отдачу. Возможно, эффект возрастания отдачи может быть в таком случае институционально свернут либо снижен. Однако этот результат снизит глубину и масштаб в дисбалансах развития внутри и между национальных государств, следующих по траектории технологической гонки.
Выводы
По мере подготовки статьи к публикации появилась информация о том, что крупная американская корпорация Apple якобы нарочно запрограммировала айфоны так, чтобы они медленно работали. Если это подтвердится, то данный факт будет свидетельствовать о том, что намеренно формируется пузырь, подогревающий продажи, занижается качество, чтобы обеспечить контроль рынка и перманентный спрос. Даже если эта информация не отвечает действительности (не подтвердится), она становится предостережением и подтверждает проведенный в данной статье анализ специфических свойств, необратимых реакций и новых институциональных эффектов, которые порождает цифровая экономика. Такая информация, как отвечающая факту, так и ложная, свидетельствует об обострении борьбы на этом рынке. При этом базовые позиции имеют непреходящую важность и ценность, о чем и велся здесь разговор.
Во-первых, цифровая экономика обеспечивает потребности — поэтому ее масштаб не может быть внедрен в экономику сверх этих потребностей.
В-вторых, цифровые технологии определяются состоянием всего технологического базиса данной страны. Они могут быть приобретены (например, за сырье, обычно в ограниченном размере) либо созданы в данной стране. Это обстоятельство задает принципиально два разных режима научно-технического и экономического развития.
В-третьих, спекулятивный характер секторов high tech, возникающий в силу задаваемой связности аппаратных и программных средств,
определяемых возможностью спецтехнологиче-ского оборудования (физикой полупроводников) порождает похожий эффект «иррационального оптимизма» как и на финансовых рынках, причем возникающие пузыри оказываются связанными, но без финансового пузыря, только технологический пузырь пока не приводит к об-
валу экономики. Однако именно эта ситуация начинает и будет изменяться, что потребует принятия ряда институциональных коррекций по регулированию соответствующих рынков и организации на них справедливой конкуренции. Случай с Apple в 2017-2018 гг. укрепляет нас в этой рекомендации.
литература
1. Емельянов С. В. Введение в проблематику научного управления. Обзор. М.: Ленанд, 2011. 62 с.
2. Махлуп Ф. Производство и распространение знаний в США. М.: Прогресс, 1966. 462 с.
3. Шиллер Р. Иррациональный оптимизм: как безрассудное поведение управляет рынками. М.: Альпина Паблишер, 2016. 418 с.
4. Попов Е. В., Симонова В. Л. Оппортунизм экономических агентов. Екатеринбург: ИЭ УрО РАН, 2007. 186 с.
5. Попов Е. В., Семячков К. А. Анализ трендов развития цифровой экономики // Проблемы теории и практики управления. 2017. № 10. С. 86-95.
6. Стиглер Дж. Экономическая теория информации // Теория фирмы. Вехи экономической мысли. Вып. 2. СПб.: Экономическая школа, 1995. С. 507-529.
7. Стиглиц Дж. Информация и изменение парадигмы экономической теории / Мировая экономическая мысль. Лекции Нобелевских лауреатов. Т. 5. Кн. 2. М.: Мысль, 2005. С. 535-629.
8. Сухарев О. С. Информационная экономика: знание, конкуренция и рост. М.: Финансы и статистика, 2015. 288 с.
REFERENCES
1. Emelyanov S. V. Introduction to the problems of scientific management. Review [Vvedenie v problematiku nauchnogo upravlenija. Obzor]. Moscow: Lenand, 2011. 62 p.
2. Machlup F. Production and distribution of knowledge in the United States [Proizvodstvo i rasprostranenie znanij v SShA]. Moscow, Progress, 1966, 462 p.
3. Shiller R. Irrational exuberance: how reckless behavior drives the markets [Irracional'nyj optimizm: kak bezrassudnoe povedenie upravljaet rynkami]. Moscow: Al'pina pablisher, 2016. 418 p.
4. Popov E. V., Simonova V. L. Opportunism of economic agents [Opportunizm jekonomicheskih agentov]. Ekaterinburg: Institute of Economics, Ural branch of the Russian Academy of Sciences, 2007.186 S.
5. Popov E. V., K. A. Semyachkov Analysis of development trends of the digital economy [Analiz trendov razvitija cifrovoj]. Problemy teorii i praktiki upravlenija — Problems of the theory and practice of management, 2017, No. 10, pp. 86-95.
6. Stigler G. Economic information theory [Jekonomicheskaja teorija informacii]. Teorija firmy. Vehi jekonomicheskoj mysli — Theory of the firm. Milestones of economic thought. Issue 2. SPb., New economic school, 1995, pp. 507 529.
7. Stiglitz J. Information and the change of paradigm of economic theory [Informacija i izmenenie paradigmy jekonomicheskoj teorii] / World economic thought. Lectures by Nobel laureates. Volume 5. The second book. Moscow, Mysl - Thought, 2005, pp. 535-629.
8. Sukharev O. S. Information economy: knowledge, competition and growth [Informacionnaja jekonomika: znanie, konkurencija i rost]. Moscow, Finance and statistics, 2015, 288 p.
