CC BY
322. Affaire Guerni c. Belgique (Requête no 19291/07) 23 octobre 2018; Van Wesenbeeck v. Belgium 67496/10 and 52936/12 Judgment 23.05.2017 [Section II]; Case of Scholer v. Germany (Application no. 14212/10) 18 December 2014; Yildiz Akbay and Namik Arbay against Germany (Application no. 40495/15) 11 August 2015; Furht v. Germany (Application no. 54648/09) 23/01/2015. [Electronic resource]. URL: https://hudoc.echr.coe.int (дата обращения: 03.12.2018).
3. «Дело Шаркунов и Мезенцев против России» (жалоба № 75330/01) от 10.06.2010 // СПС «КонсультантПлюс».
4. Vermeulen G., De Bondt, Van Damme. EU cross-border gathering and use of evidence in criminal matters. Towards mutual recognition of investigative measures and free movement of evidence? Maklu, 2010. P. 134.
5. Vermeulen G., De Bondt, Van Damme. Ibid. P. 147.
6. Данный способ применяется в уголовно-процессуальной практике США.
7. Конвенция Организации Объединенных Наций против транснациональной организованной преступности. Принята резолюцией 55/25 Генеральной Ассамблеи от 15 ноября 2000 года // СПС «КонсультантПлюс».
References and Sources
1. Case of Prade v. Germany (Application no. 7215/10) 3 March 2016. [Electronic resource]. URL: http://www.hrcr.org (data obrashcheniya: 30.11.2018).
2. Affaire Guerni c. Belgique (Requête no 19291/07) 23 octobre 2018; Van Wesenbeeck v. Belgium 67496/10 and 52936/12 Judgment 23.05.2017 [Section II]; Case of Scholer v. Germany (Application no. 14212/10) 18 December 2014; Yildiz Akbay and Namik Arbay against Germany (Application no. 40495/15) 11 August 2015; Furht v. Germany (Application no. 54648/09) 23/01/2015. [Electronic resource]. URL: https://hudoc.echr.coe.int (data obrashcheniya: 03.12.2018).
3. «Delo SHarkunov i Mezencev protiv Rossii» (zhaloba № 75330/01) ot 10.06.2010 // SPS «Konsul'tantPlyus».
4. Vermeulen G., De Bondt, Van Damme. EU cross-border gathering and use of evidence in criminal matters. Towards mutual recognition of investigative measures and free movement of evidence? Maklu, 2010. P. 134.
5. Vermeulen G., De Bondt, Van Damme. Ibid. P. 147.
6. Dannyj sposob primenyaetsya v ugolovno-processual'noj praktike SSHA.
7. Konvenciya Organizacii Ob"edinennyh Nacij protiv transnacional'noj organizovannoj prestupnosti. Prinyata rezolyuciej 55/25 General'noj Assamblei ot 15 noyabrya 2000 goda // SPS «Konsul'tantPlyus».
ШЕВЦОВА ЛИДИЯ ВАЛЕНТИНОВНА - адвокат адвокатского бюро города Москвы «Патронъ», соискатель Московской академии Следственного комитета РФ (shevtsova-2010@mail.ru)/
SHEVTSTSOVA, LIDIYA V - lawyer at the Patron Law Office in Moscow, applicant for the Moscow Academy of the Russian Investigative Committee (shevtsova-2010@mail.ru).
УДК 342.4
БЕЛЯСОВ С.Н.
ЦЕНЗУРА, КАК СПОСОБ ОГРАНИЧЕНИЯ КОНСТИТУЦИОННЫХ ПРАВ И СВОБОД ГРАЖДАН
Ключевые слова: Конституция Российской Федерации, права и свободы человека и гражданина, ограничение прав, цензура, идеология, государственный запрет.
Исторически цензура рассматривалась со стороны государства как инструмент идеологического прессинга и посягательства государства на возможность человека самостоятельно оценивать информационный контент. В связи с этим, автор предпринял попытку рассмотреть институт цензуры через призму современного законодательства. Показано, что важнейшая функция института цензуры состоит в обеспечении недопущения проникновения в сознание населения вредоносного информационного контента и ограничении распространения идеологических установок, признаваемых обществом опасными для национальной безопасности. Нормативная устойчивость и стабильное функционирование общественной системы являются задачами социального контроля, одним их механизмов которого является именно институт цензуры, направленный на надлежащий контроль и защиту общественной нравственности, культурных ценностей, охрану здоровья, психического и нравственного развития детей от воздействия вредоносной информации и в целом обеспечение национальной безопасности.
BELYASOV, S.N.
OENSORSHIP AS A MEAN FOR RESTRICTION OF CONSTITUTIONAL RIGHTS AND FREEDOMS OF CITIZENS
Keywords: Constitution of the Russian Federation, rights and freedoms of citizen, restriction of rights, censorship, ideology, state prohibition.
Historically the censorship has been viewed by the state as an instrument of ideological pressure and an encroachment of the state on a person's ability to independently evaluate information content. In this regard, the author made an attempt to consider the institution of censorship through the prism of modern legislation. It is shown that the most important function of the institute of censorship is to ensure that harmful information content does not penetrate into the consciousness of the population and to limit the spread of ideological attitudes that society recognizes are dangerous to national security. Regulatory sustainability and stable functioning of the public system are the tasks of social control, one of the mechanisms of which is precisely the institution of censorship, aimed at properly monitoring and protecting public morality, cultural values, protecting the health, mental and moral development of children from the effects of harmful information and generally provision of national security.
В условиях зависимости современного общества от различных видов информирования и популяризации таких его форм, которые исключают возможность личности воспрепятствовать проникновению информации в сознание, определение правового статуса цензуры
представляется одной из важнейших задач при обеспечении информационной безопасности личности. Затруднения или объективная невозможность человека при определённых способах распространения информации контролировать её восприятие, а также ослабление критического отношения к содержанию информации, вызванное превышением информационными потоками различного происхождения порога восприятия её сознанием, обуславливают острейшую проблему установления государственного и общественного контроля за деятельностью субъектов производства, передачи и распространения информации, то есть СМИ и других участников информационного рынка. Необычайное развитие средств коммуникации, отмечаемая исследователями «трансформация потребительских свойств информации» [1, с. 29], когда основная функция удовлетворения насущной потребности в информировании умаляется, а информационное пространство преобразуется в основную ментально-смысловую среду жизнедеятельности, требует социального контроля информационных потоков, выступающего в некотором смысле составляющей системы обеспечения национальной безопасности.
Отождествление цензуры с инструментом идеологического прессинга и посягательства государства на возможность человека самостоятельно оценивать информационный контент в настоящее время теряет смысл, поскольку получение информации перестало определяться самим человеком, а перенасыщение информационного пространства притупляет внимание и снижает способность к критической оценке содержания информационной продукции. Конституционное закрепление антицензурных принципов, в том числе информационной свободы, несёт бремя внутренней противоречивости, когда запрет на государственный контроль за содержанием, выпуском и реализацией информационной продукции, и одновременно использование таких средств распространения информации, которые обеспечивают беспрепятственное проникновение информации в сознание, блокирует реализацию права на свободу мысли и свободу получение информации, так как исключает свободу отказа от получения и осмысления поступающей вопреки воли личности информации.
Цензура понимается как возможность государственного ограничения распространения информации, признанной государством вредной или нежелательной, осуществляемая в целях защиты интересов личности, государства и общества. Отсутствие четкого правового определения цензуры влечёт не только ошибки его доктринального толкования, но и в некотором смысле обуславливает отрицательное отношение к данному социальному явлению. Так, статья 3 Закона РФ «О средствах массовой информации» определяет цензуру как требование, предъявляемое к редакции, о предварительном согласовании информации с государственными органами, а также возможность наложения запрета. Это едва ли не единственное легальное определение цензуры в действующем российском законодательстве.
В связи с этим отдельными авторами указывается на два распространенных значения цензуры, используемых в правовых актах. Первое заключается в незаконном ограничении права редакции СМИ распространять информацию, а второе - в ограничении доступа к произведениям культуры, фондам библиотек, музеев [2, с. 56-60]. Неоднозначное понимание цензуры существует не только внутри законодательства, но и между официальным и обыденным пониманием цензуры. Зачастую усилиям средств массовой информации цензура трактуется людьми как ограничение их прав и законных интересов в области свободы информации, как пережиток советского прошлого и даже признак тоталитаризма [3, с. 1843]. Однако, упускается из вида то обстоятельство, что цензура является неотъемлемым атрибутом любого человеческого общества, а ее официальный запрет может быть вызван исключительно политическими конъюнктурными причинами, не связанными с всесторонней заботой государства о личности. Цензура даже рассматривается как показатель уровня культуры в обществе [4, с. 543]. Наиболее широкое понимание цензуры как любого вмешательства в процесс создания и распространения информации означает, что «элементы регламентации в коммуникативной сфере существовали и существуют в какой-либо форме в любом обществе», различаясь лишь степенью её интенсивности от «латентной» до «брутальной» [5].
Институт цензуры как один из важнейших характеристик типа государства и особенностей взаимоотношений институтов публичной власти между собой и структурами гражданского общества является и показателем приоритетов государственной политики в области духовно-нравственного развития населения, образования и культуры. Думается,
важнейшим элементом структуры института цензуры, помимо системы контролирующих органов и законодательных положений являются сами критерии цензурирования, определяемые на основе государственного признания базовых ценностей общества.
Поскольку само понятие цензуры достаточно размыто, справедливым представляется утверждение об отсутствии чётко определённого объекта конституционного запрета цензуры. При том, что предмет запрета цензуры связывается обычно только с реализацией свободы слова и права на свободный доступ и распространение информации. Вместе с тем реализации права на свободное получение информации препятствует именно запрет цензуры. Ограничивая возможность государства по вмешательству в деятельность СМИ по распространению информации, конституционный запрет цензуры тем самым защищает одних субъектов правоотношений за счет интересов других. И здесь большое значение приобретает правильное выявление противостоящих друг другу интересов (или принципов). Имеет значение какие из этих принципов приобретут приоритет и какие принципы государственности и конституционализма окажутся на вершине иерархии принципов: или это принцип всесторонней защиты личности, в том числе от вредоносной информации при неконтролируемом её вторжение в сознание, или идеологизированный принцип либерализма как ничем не ограниченная свобода слова. Важно учесть затруднительность или невозможность регламентации внутренней свободы личности, её свободного самовыражения, свободы мысли и слова даже при форме цензурирования текста, характерного для тоталитарного режима.
Многими исследователями отмечается противоречие между конституционным запретом цензуры и другими конституционными права и свободами, например, гарантией защиты чести и достоинства, свободой мысли, свободой совести и вероисповедания. Особо стоит подчеркнуть явно сегодня себя проявляющее противоречие запрета цензуры и права свободного получения информации, установленного пунктом 4 статьи 29 Конституции РФ, поскольку свобода выбора, проявляющаяся, в том числе и возможности человека самому определять время и содержание получения информации, необоснованно ограничивается запретом цензуры. Запрет цензуры порождает беспредельное влияние организаторов и владельцев источников (средств) информации, говоря языком Конституции, на «мысль» и «совесть» потребителей информации, лишая их даже возможность надеяться на то, что проникающие без их воли в сознание информация является проверенной на предмет соответствия общественной нравственности.
Контроль за распространением информации, включающий, в том числе, и требование к редакциям СМИ, и ограничение в определенных случаях доступа к объектом творческой реализации некоторых деятелей искусства, осуществляемый с учетом традиционных представлений, сложившихся в российском обществе о пределах нравственности и в целях охраны здоровья граждан, нормального психического и нравственного развития детей, является гарантией реализации права личности на свободное развитие, права на свободное получение информации, которое в свою очередь определяет и свободу мысли и выступает показателем уровня общей культуры общества, его развития. Представляется, что социальная направленность Российской Федерации, обозначенная в Конституции РФ, также решает проблему противоречия запрета цензуры с другими конституционными правами и свободами, гарантиями в пользу последних.
Безоглядное и часто формальное следование идеологии либерализма, как единственно верному пути развития цивилизованного общества, одним из главных постулатов которого является свобода слова, последовательно наносит вред самоидентичности личности, размывает в сознании границы дозволенного, в результате чело понятие свободы трансформируется из возможности в безнаказанность. Отметим также, что формирование ложного представления об опасности цензуры имеет источником стереотип общественного сознания, согласно которому любое проявление государственной власти в отношении личного (а не политического) волеизъявления есть посягательство на личную свободу, основы демократизма и начало репрессии. При этом упускается из внимания, что любая информация, имеющая организованный источник всегда выверена на предмет соответствия цели информирования, характеристик адресной аудитории, то есть всегда проходит внутреннюю цензуру.
Таким образом, запрет внешней государственной цензуры обуславливает делегирование полномочий по определению информации как допустимой для распространения самим
управляющим субъектом источника информирования. Ему же передаются и возможности оценки формы и уровня информационного воздействия на аудиторию. Наличие ряда законодательно закреплённых запретов и ограничений в отношении распространения информации не означает отсутствие противоречия с общественными нравственными установками. С другой стороны, под воздействием поступающей информации, часто и вопреки воле человека происходит трансформация этих общественных установок, когда «очевидно безнравственное» понимается как «нормальное». Отсутствие цензуры способно привести к модификации морально-нравственных установок в направлении их срастания с образами, пропагандируемыми самими источниками информации. Исследователями в этой связи отмечается, что бесцензурное пространство в России повлекло появление «олигархической цензуры», имеющей исключительно однобокий и искажённый характер [6, с. 20].
Массированное распространение так называемой массовой культуры, размывающей границы общественной морали может и вовсе привести к снятию вопроса о цензуре с повестки дня, ликвидации проблемы цензуры. Подавление общественной морали и часто ущемление личного достоинства в результате отсутствия цензуры влечёт нечувствительность личности и общества к психо-информационному воздействию. При том, что достоинство выступает субстанциональным началом автономии личности, объективированной в свободу выбора и волеизъявления. Поэтому малейшее подавление субъектности личности, в том числе и убеждений, ведёт к исчезновению их конфликта с содержанием распространяемой информации, ликвидации свободы выбора информации, и как следствие - к деградации личности, потере автономии как способности к нравственному самоопределению.
Информация как свойство материального мира, отражающееся в сознании человека, имеет значения некоторого рычага формирования ценностей и мотивов, трансформации потребностей и моделирование ситуаций выбора. Юридическое определение информации дано в статье 2 Федерального закона «Об информации, информационных технологиях и о защите информации»: информация — это сведения (сообщения, данные) независимо от формы их представления. В условиях тотального охвата информацией всего жизненного пространства современного человека, право на свободное получение информации, выступая одним из правомочий, входящих в конституционное установление свободы информации, полностью игнорируется. Учитывая, что свободное получение информации не всегда может контролироваться человеком, то и обеспечение гарантии этой свободы необходимо предполагает ограничения свободного распространения информации со стороны государства.
Таким образом, недостаток понимания цензуры как ущемление свободы слова и самовыражения, а не как общественного контроля за качеством распространяемой информации, привело к конституционному запрету цензуры. Именно информационно-психологическая безопасность личности, гарантии реализации конституционных прав и свобод личности в области нравственно-ментальной сферы обуславливают необходимость пересмотра отношения к данному запрету. Очевидно, что запрещение распространения информации исключительно по причине её несоответствия признанной идеологии есть признак тоталитаризма, но ограничение её распространения в целях свободного развития личности, а также исходя из принципов уважения чести и достоинства личности, охраны детства, реализации свободы мысли, права на личную культурную самобытность выглядит вполне оправданно.
Важнейшая функция института цензуры усматривается в обеспечении недопущения проникновения в сознание населения вредоносного информационного контента и ограничении распространения идеологических установок, признаваемых обществом опасными для национальной безопасности, а также в возможности быть главным средством «борьбы против информационного экстремизма» [6, с.21]. Нормативная устойчивость и стабильное функционирование общественной системы являются задачами социального контроля, одним их механизмов которого является именно институт цензуры, направленный на надлежащий контроль и защиту общественной нравственности, культурных ценностей, охрану здоровья, психического и нравственного развития детей от воздействия вредоносной информации и в целом обеспечение национальной безопасности.
Литература и источники
1. Солодовников М.В. Цензура как механизм социального контроля: социологический анализ. Автореф. дис. ... канд. соц. наук. М., 2011. 29 с.
2. Куликова С.А. Теоретико-правовая модель конституционного запрета цензуры // Право: история, теория, практика: материалы междунар. заоч. науч. конф. (г. Санкт-Петербург, июль 2Q11 г.). СПб.: Реноме, 2011. С. 56-60.
3. Полянина А.К. Принцип автономии личности в конституционном нраве // Право и политика. 2Q1S. № 1S. С.1843.
4. Горяева Т.М. Культура и цензура: мифы и реальность, или История борьбы против правды // История советской политической цензуры. Документы и комментарии. М.: РОССПЭН, 1997. 672 с.
5. Блюм А. В. Существует ли возможность реставрации цензуры в России? [Электронный ресурс]. URL:http://opentextnn.ru/censorship/russia/sov/libraries/books/blium/?id=281 (дата обращения 12.1Q.2Q18 г.)
6. Марцоха И.Е. Институт цензуры в информационной правовой политике России. Автореф. дис. ... канд. юр. наук. Ростов-на-Дону, 2007. 25с.
References and Sources
1. Solodovnikov M.V. Cenzura kak mekhanizm social'nogo kontrolya: sociologicheskij analiz. Avtoref. dis. ... kand. soc. nauk. M., 2011. 29 s.
2. Kulikova S.A. Teoretiko-pravovaya model' konstitucionnogo zapreta cenzury // Pravo: istoriya, teoriya, praktika: materialy mezhdunar. zaoch. nauch. konf. (g. Sankt-Peterburg, iyul' 2011 g.). SPb.: Renome, 2011. S. 56-60.
3. Polyanina A.K. Princip avtonomii lichnosti v konstitucionnom prave // Pravo i politika. 2QB. N° П. S.184S.
4. Goryaeva T.M. Kul'tura i cenzura: mify i real'nost', ili Istoriya bor'by protiv pravdy // Istoriya sovetskoj politicheskoj cenzury. Dokumenty i kommentarii. M.: ROSSPEHN, 1997. 672 s.
5. Blyum A.V. Sushchestvuet li vozmozhnost' restavracii cenzury v Rossii? [EHlektronnyj resurs]. URL:http://opentextnn.ru/censorship/russia/sov/libraries/books/blium/?id=281 (data obrashcheniya 12.10.2018 g.)
6. Marcoha I.E. Institut cenzury v informacionnoj pravovoj politike Rossii. Avtoref. dis. ... kand. yur. nauk. Rostov-na-Donu, 2007. 25s.
БЕЛЯСОВ СЕРГЕЙ НИКОЛАЕВИЧ - кандидат юридических наук, доцент, кафедра публичного права «Государственный гуманитарно-технологический университет»
BELYASOV, SERGEY N. - Candidate of Sciences (Law), Associate Professor of the Public Law Chair, State University of Humanities and Technolodgy (Belyasov_sergei@mail.ru)
УДК 342.1
БЕКИРОВА Ф.С.
СОСТОЯНИЕ И ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ ФЕДЕРАЛЬНЫХ ОКРУГОВ В
СОВРЕМЕННЫХ УСЛОВИЯХ
Ключевые слова: институт федеральных округов, федерализм, реформирование государственной власти, институт полномочных представителей Президента РФ.
В статье рассматривается порядок становления, эффективность функционирования, перспективы развития федеральных округов, определяется их роль в создании основ новой государственности России. Показано, что федеральные округа выступают как особые единицы деления Российской Федерации, на территории которых действует созданный институт полномочного представительства Президента РФ, предназначенный преимущественно для более полной реализации главой государства своих конституционных полномочий. Обоснован вывод, что институт федерализации требует постоянного совершенствования и доработки. Новые тенденции изменения государственности должны быть определены на основе учета опыта исторического развития государства, профессионального научного анализа, а также фактической необходимости и потребности.
BEKIROVA, F.S.
STATUS AND PROSPECTS OF DEVELOPMENT OF FEDERAL DISTRICTS IN MODERN CONDITIONS
Keywords: institute of Federal districts, federalism, reforming of state power, Institute of Plenipotentiary representatives of the President of the Russian Federation.
In the article viewed the order of formation, the efficiency of functioning, the prospects for the development of federal districts, determines its role in creating of foundations of the new statehood of Russia. It is shown that federal districts act as special units of division of the Russian Federation, on the territory of which established the institution of the plenipotentiary representative of the President of the Russian Federation operates, intended primarily for the fuller realization of their constitutional powers by the head of state. It substantiated the conclusion that the institute of federalization requires constant improvement and refinement. New trends in statehood should be determined on the basis of taking into account the experience of the historical development of the state, professional scientific analysis, as well as actual need and necessary.
Конец XX - начало XXI вв. в России был ознаменован изменениями, которые привели к формированию в стране государственного строя, основанного на принципах демократии, правового государства, прав и свобод человека. Принципы Конституции РФ, принятой в 1993 году, предусматривали также федерализм, который должен обеспечивать исторически сложившееся государственное единство России, укрепление вертикали власти и повышение результативности ее взаимодействия по линии «Центр-регионы» [1, с.75].
Указом Президента РФ от 13 мая 2000 г № 849 «О полномочном представителе Президента РФ в федеральном округе» на территории Российской Федерации были сформированы следующие федеральные округа: Центральный федеральный округ; СевероЗападный федеральный округ; Южный федеральный округ; Приволжский федеральный округ; Уральский федеральный округ; Сибирский федеральный округ и Дальневосточный федеральный
