CC BY
8УДК 341.3
ШЕВЦОВА Л.В.
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ ОСОБЕННОСТИ УСТАНОВЛЕНИЯ КРИТЕРИЕВ ОЦЕНКИ ДОКАЗАТЕЛЬСТВ ПРИ ОСУЩЕСТВЛЕНИИ МЕЖДУНАРОДНОГО УГОЛОВНОГО ПРЕСЛЕДОВАНИЯ ЧЛЕНОВ ТРАНСГРАНИЧНЫХ ПРЕСТУПНЫХ ОРГАНИЗАЦИЙ
Ключевые слова: уголовно-процессуальное право, уголовное дело, следственные действия, доказательства, оценка доказательств, судебное усмотрение, международное уголовное преследование, члены трансграничной преступной организации.
В статье рассматриваются общие критерии оценки доказательств по уголовным делам в отношении членов трансграничных преступных организаций как в России, так и в странах романо-германской (Франция, Германия, Бельгия, Италия, Испания) и англосаксонской системы права (Великобритания, Канада, США). Сближению национальных уголовно-процессуальных законодательств рассматриваемых стран в части, касающейся осуществления уголовного преследования членов трансграничных преступных организаций на международном уровне, послужила прецедентная практика Европейского Суда по правам человека. Автором предпринята попытка создания минимальных стандартов допустимости доказательств между Россией и странами романо-германской, англосаксонской систем права в целях взаимного признания доказательств для осуществления эффективного международного уголовного преследования членов трансграничных преступных организаций.
SHEVTSOVA, L.V.
THEORETICAL FEATURES OF THE ESTABLISHMENT OF CRITERIA OF THE ASSESSMENT OF EVIDENCES AT PROVISION OF INTERNATIONAL CRIMINAL PROSECUTION OF MEMBERS OF CROSS-BORDER CRIMINAL
ORGANIZATIONS
Keywords: criminal-processual law, criminal case, investigative actions, evidences, evaluation of evidences, judicial discretion, international criminal prosecution, members of a cross-border criminal organization.
In the article considered the General criteria of the assessment of evidences in criminal cases against the members of cross-border criminal organizations both in Russia and in the countries of the Romano-German (France, Germany, Belgium, Italy, Spain) and Anglo-Saxon system of law (UK, Canada, USA). As a presentation, the case law of the European Court of human rights has served to bring the national criminal-processual laws of the countries under consideration closer together with regard to the prosecution of members of cross-border criminal organizations at the international level. The author proposes an attempt to create minimum standards of evidences admissibility between Russia and the countries of the Romano-German and Anglo-Saxon legal systems for the purpose of mutual recognition of evidences for effective international criminal prosecution of members of cross-border criminal organizations.
Систему доказательств и критерии их оценки, с точки зрения относимости, допустимости, достоверности, достаточности по уголовным делам в отношении членов трансграничных преступных организаций как в России, так и в странах романо-германской (Франция, Германия, Бельгия, Италия, Испания), англосаксонской системы права (Великобритания, Канада, США) составляют нормы национального уголовно-процессуального законодательства, международных нормативных правовых актов, национальной судебной практики в рассматриваемой сфере деятельности.
Важно отметить, что особенности прецедентной практики Европейского Суда по правам человека (далее - ЕСПЧ) в рассматриваемой сфере деятельности оказали влияние на уголовно-процессуальную практику стран-участниц Совета Европы и отчасти США. Они позволяют условно определить единые критерии оценки допустимости доказательств в уголовном судопроизводстве, связанных с расследованием преступлений, совершенных членами трансграничных преступных организаций.
Анализ судебной практики ЕСПЧ позволяет выделить группу доказательств, которые ни при каких обстоятельствах не могут считаться допустимыми по уголовным делам, возбужденным в отношении членов трансграничных преступных организаций:
1) полученные под пытками, жестоким обращением, угрозами, психологическим давлением, обманом [1];
2) полученные при проведении провокации со стороны сотрудников правоохранительных органов [2];
3) полученные без участия адвоката, либо иным образом нарушившие право на защиту
В остальных случаях, когда доказательства по делу были получены с нарушением, Суд опирается на наличие возможности использования заявителями своего права на защиту в национальных правоохранительных органах.
Таким образом, в странах романо-германской, англосаксонской систем права и в Российской Федерации, наряду с некоторыми различиями, связанными с применением «концепции плодов отравленного дерева» (а именно суды по-разному решают судьбу доказательств, полученных ненадлежащим путем), существуют общие критерии оценки доказательств, полученных незаконным путем. К ним относятся доказательства, нарушающие права на человеческое достоинство; полученные с помощью провокации сотрудников правоохранительных органов; нарушающие право на защиту участников процесса. Указанные доказательства, как правило, исключаются из дела в виду невозможности проведения справедливого судебного разбирательства.
Рассмотрим общие критерии оценки доказательств в рамках международного сотрудничества по уголовным делам в рассматриваемой сфере деятельности и их возможное влияние на развитие системы доказывания при осуществлении международного уголовного преследования членов трансграничных преступных организаций.
По мнению зарубежных исследователей, доказательства, полученные ненадлежащим образом на территории другого иностранного государства в рамках исполнения запроса, связанного с осуществлением уголовного преследования, в том числе, членов трансграничных преступных организаций, в большинстве случаев (70%) подлежат оценке с позиции внутреннего национального законодательства запрашивающей стороны. Данная оценка, как правило, базируется на использовании концепции «плодов отравленного дерева» (доказательства могут быть исключены из дела; судебное уголовное преследование может быть прекращено, если невозможно соблюсти принцип справедливого судебного разбирательства; полученные иностранные доказательства могут быть признаны допустимыми в совокупности с имеющимися надлежащими доказательствами). Как правило, рассматриваемые государства исключают из дела недопустимые иностранные доказательства [4]. Примечательно, что в данных странах Западной Европы не существует особых критериев оценки иностранных доказательств, которые бы отличались от внутреннего национального уголовно-процессуального законодательства. Более того, вышеуказанные критерии допустимости доказательств используются в международном сотрудничестве по данным категориям дел. Сказанное в равной степени относится к вышеуказанным странам общего права.
По нашему мнению, с учетом того, что государства стран романо-германской, англосаксонской системы права и России имеют довольно высокие стандарты оценки доказательств на национальных уровнях, в рамках осуществления международного уголовного преследования в рассматриваемой сфере деятельности вполне возможен обмен полученными сведениями. Основой для него должен выступать принцип взаимного признания доказательств, полученных на территории рассматриваемых государств (на основании данного принципа в настоящее время происходит обмен доказательствами между странами ЕС в рамках использования Европейского Ордера следственных действий).
По утверждениям ученых и правоприменителей стран ЕС, взаимное признание иностранных доказательств между странами ЕС (возможно, Россией) должно базироваться на нормах Европейской конвенции по правам человека (далее - ЕКПЧ), либо иных международных нормативных правовых актах, содержащих общие концепции осуществления уголовного преследования и связанного с ним правил доказывания. Также считается актуальной прецедентная практика Европейского Суда по правам человека [5].
С учетом изложенного, попытаемся выработать минимальные стандарты допустимости доказательств между Россией и странами романо-германской, англосаксонской системами права в целях взаимного признания доказательств для осуществления международного уголовного преследования членов трансграничных преступных организаций.
Стоит отметить, что по данным категориям дел чаще всего поступают просьбы о проведении следственных действий на территории зарубежного государства, затрагивающие права и свободы обвиняемого (право на неприкосновенность частной жизни, право на тайну переписки, телефонных переговоров), в отношении которых могут совершаться злоупотребления
со стороны уполномоченных правоохранительных органов. Следовательно, в целях предотвращения нарушений прав обвиняемого необходимо создать базовые критерии предоставления таких сведений на международном уровне. Иными словами, для проведения таких следственных действий как обыск в жилище, прослушивание телефонных переговоров, либо перехват электронных сообщений необходимо их обязательное согласование с судебными органами или органами прокуратуры, обеспечивающими законность проведения указанных следственных действий на международном уровне.
Примечательно, что в каждом государстве, в соответствии с его национальным уголовно-процессуальным законодательством, существуют различные виды преступлений, некоторые из которых не могут являться таковыми на территории другой страны (например, это касается преступлений, связанных с употреблением, оборотом наркотических средств, веществ на территории стран Европы, в частности, Нидерландов). По нашему мнению, для осуществления эффективного международного уголовного преследования членов трансграничных преступных организаций, совершающих, в том числе преступления, связанные с оборотом наркотиков, следует выработать единый для рассматриваемых стран список преступных деяний в рассматриваемой сфере деятельности, подлежащих уголовной ответственности на территории данных государств.
В международной следственной практике по делам о преступлениях, совершенных членами трансграничных преступных организаций, нередко возникают проблемы с обеспечением проведения следственных действий, связанных с прослушиванием и перехватом телефонных, электронных сообщений и т.п. Трудности возникают при получении данных с компьютеров, мобильных устройств обвиняемого, если места хранения абонентских, пользовательских данных находятся на территории различных зарубежных государств. Подобные проблемы также возникают при частом пересечении границ зарубежных государств обвиняемым, в отношении которого необходимо осуществить прослушивание телефонных переговоров. Как представляется, в указанных случаях общим критерием следует признать установление местонахождения мобильного телефона [6] (привязка к местонахождению мобильного оператора нежелательна, т.к. обвиняемый может менять сим-карты). Считаем, что запрос о проведении следственного действия, связанного с получением данных, находящихся на соответствующих серверах, следует направлять в компетентные органы того государства на территории которого находится главный офис интересующей корпорации, в распоряжении которой находится необходимая информация.
С учетом того, что на территории рассматриваемых государств существуют разные темпоральные критерии проведения следственных действий (например, при обыске или прослушивании телефонных переговоров), считаем необходимым разработать на международном уровне минимальные стандарты проведения вышеуказанных следственных действий, способствующие получению актуальных сведений в рассматриваемой сфере деятельности. К ним относятся, например, проведение обысков в ночное время, в выходные дни или в другое нежелательное по правилам национальных законодательств время в отношении членов трансграничных преступных организаций с учетом повышенной общественной опасности данных преступных деяний. Более того, указанные минимальные стандарты должны соответствовать существующим международным критериям в сфере защиты прав участников уголовного преследования от злоупотреблений со стороны компетентных органов рассматриваемых государств.
Указанные минимальные стандарты, по нашему мнению, могут служить дополнением к положениям Конвенция Организации Объединенных Наций против транснациональной организованной преступности [7]. В долгосрочной перспективе указанные требования могут быть закреплены в рамках нормативных правовых актов, заключенных между субъектами международного уголовного преследования, что, по нашему мнению, может способствовать осуществлению эффективного международного уголовного преследования членов трансграничных преступных организаций.
Литература и источники
1. Case of Prade v. Germany (Application no. 7215/10) 3 March 2016. [Electronic resource]. URL: http://www.hrcr.org (дата обращения: 30.11.2018).
2. Affaire Guerni c. Belgique (Requête no 19291/07) 23 octobre 2018; Van Wesenbeeck v. Belgium 67496/10 and 52936/12 Judgment 23.05.2017 [Section II]; Case of Scholer v. Germany (Application no. 14212/10) 18 December 2014; Yildiz Akbay and Namik Arbay against Germany (Application no. 40495/15) 11 August 2015; Furht v. Germany (Application no. 54648/09) 23/01/2015. [Electronic resource]. URL: https://hudoc.echr.coe.int (дата обращения: 03.12.2018).
3. «Дело Шаркунов и Мезенцев против России» (жалоба № 75330/01) от 10.06.2010 // СПС «КонсультантПлюс».
4. Vermeulen G., De Bondt, Van Damme. EU cross-border gathering and use of evidence in criminal matters. Towards mutual recognition of investigative measures and free movement of evidence? Maklu, 2010. P. 134.
5. Vermeulen G., De Bondt, Van Damme. Ibid. P. 147.
6. Данный способ применяется в уголовно-процессуальной практике США.
7. Конвенция Организации Объединенных Наций против транснациональной организованной преступности. Принята резолюцией 55/25 Генеральной Ассамблеи от 15 ноября 2000 года // СПС «КонсультантПлюс».
References and Sources
1. Case of Prade v. Germany (Application no. 7215/10) 3 March 2016. [Electronic resource]. URL: http://www.hrcr.org (data obrashcheniya: 30.11.2018).
2. Affaire Guerni c. Belgique (Requête no 19291/07) 23 octobre 2018; Van Wesenbeeck v. Belgium 67496/10 and 52936/12 Judgment 23.05.2017 [Section II]; Case of Scholer v. Germany (Application no. 14212/10) 18 December 2014; Yildiz Akbay and Namik Arbay against Germany (Application no. 40495/15) 11 August 2015; Furht v. Germany (Application no. 54648/09) 23/01/2015. [Electronic resource]. URL: https://hudoc.echr.coe.int (data obrashcheniya: 03.12.2018).
3. «Delo SHarkunov i Mezencev protiv Rossii» (zhaloba № 75330/01) ot 10.06.2010 // SPS «Konsul'tantPlyus».
4. Vermeulen G., De Bondt, Van Damme. EU cross-border gathering and use of evidence in criminal matters. Towards mutual recognition of investigative measures and free movement of evidence? Maklu, 2010. P. 134.
5. Vermeulen G., De Bondt, Van Damme. Ibid. P. 147.
6. Dannyj sposob primenyaetsya v ugolovno-processual'noj praktike SSHA.
7. Konvenciya Organizacii Ob"edinennyh Nacij protiv transnacional'noj organizovannoj prestupnosti. Prinyata rezolyuciej 55/25 General'noj Assamblei ot 15 noyabrya 2000 goda // SPS «Konsul'tantPlyus».
ШЕВЦОВА ЛИДИЯ ВАЛЕНТИНОВНА - адвокат адвокатского бюро города Москвы «Патронъ», соискатель Московской академии Следственного комитета РФ (shevtsova-2010@mail.ru)/
SHEVTSTSOVA, LIDIYA V - lawyer at the Patron Law Office in Moscow, applicant for the Moscow Academy of the Russian Investigative Committee (shevtsova-2010@mail.ru).
УДК 342.4
БЕЛЯСОВ С.Н.
ЦЕНЗУРА, КАК СПОСОБ ОГРАНИЧЕНИЯ КОНСТИТУЦИОННЫХ ПРАВ И СВОБОД ГРАЖДАН
Ключевые слова: Конституция Российской Федерации, права и свободы человека и гражданина, ограничение прав, цензура, идеология, государственный запрет.
Исторически цензура рассматривалась со стороны государства как инструмент идеологического прессинга и посягательства государства на возможность человека самостоятельно оценивать информационный контент. В связи с этим, автор предпринял попытку рассмотреть институт цензуры через призму современного законодательства. Показано, что важнейшая функция института цензуры состоит в обеспечении недопущения проникновения в сознание населения вредоносного информационного контента и ограничении распространения идеологических установок, признаваемых обществом опасными для национальной безопасности. Нормативная устойчивость и стабильное функционирование общественной системы являются задачами социального контроля, одним их механизмов которого является именно институт цензуры, направленный на надлежащий контроль и защиту общественной нравственности, культурных ценностей, охрану здоровья, психического и нравственного развития детей от воздействия вредоносной информации и в целом обеспечение национальной безопасности.
BELYASOV, S.N.
OENSORSHIP AS A MEAN FOR RESTRICTION OF CONSTITUTIONAL RIGHTS AND FREEDOMS OF CITIZENS
Keywords: Constitution of the Russian Federation, rights and freedoms of citizen, restriction of rights, censorship, ideology, state prohibition.
Historically the censorship has been viewed by the state as an instrument of ideological pressure and an encroachment of the state on a person's ability to independently evaluate information content. In this regard, the author made an attempt to consider the institution of censorship through the prism of modern legislation. It is shown that the most important function of the institute of censorship is to ensure that harmful information content does not penetrate into the consciousness of the population and to limit the spread of ideological attitudes that society recognizes are dangerous to national security. Regulatory sustainability and stable functioning of the public system are the tasks of social control, one of the mechanisms of which is precisely the institution of censorship, aimed at properly monitoring and protecting public morality, cultural values, protecting the health, mental and moral development of children from the effects of harmful information and generally provision of national security.
В условиях зависимости современного общества от различных видов информирования и популяризации таких его форм, которые исключают возможность личности воспрепятствовать проникновению информации в сознание, определение правового статуса цензуры
