Ценности и их отрицание в этике дискурса модерна Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

ФИЛОСОФСКИЕ ИНУки

ЦЕННОСТИ И ИХ ОТРИЦАНИЕ В ЭТИКЕ ДИСКУРСА МОДЕРНА

В. В. Бабошин

VALUES AND THEIR NEGATION IN THE ETHICS OF ART NOUVEAU DISCOURSE

Baboshin V. V.

Different axiological bases of discourse and their effect upon the nihilistic world view are analyzed in the article. The subject matter of moral nihilism is investigated; the social context of value negation and the correlation of moral and social importance of nihilism are reconstructed.

Key words: values, negation, nihilism, discourse ethics, the discourse of art nouveau.

В статье анализируются различные аксиологические основы дискурса и их влияние на нигилистическое отношение к миру. Исследованию подвергается содержательная сторона морального нигилизма, реконструируется социальный контекст отрицания ценностей, а также соотношение морального и социального значения нигилизма.

Ключевые слова: ценности, отрицание, нигилизм, этика дискурса, дискурс модерна.

УДК 167.1

В социальной философии нигилизм необходимо рассматривать не только как вид мировоззрения, но и как тип социального действия. Теория социального действия восходит своими корнями к М. Веберу, в работах которого различаются четыре вида человеческого действия: традиционное, аффективное, целерациональное и ценностно-рациональное. Первые два действия, согласно теории Вебера, основаны либо на долголетней привычке (традиционное), либо на состоянии сильного эмоционального переживания (аффективные). Они не являются рациональными, ибо в них не присутствует наличие цели и осознанно принятого решения. Ценностно-рациональное действие не опирается на просчет последствий, а представляет собой определение цели на основе системы ценностей и мировоззрении. Ценностно-рациональные действия приводят к различным результатам, но их проведение в жизнь всегда основано на определенных убеждениях, на чувстве долга, вере, следовании собственным представлениям о добре, красоте, истине. Такие действия всегда подчинены заповедям, традициям, нормам, предписаниям и поэтому они не являются рациональными в полном смысле слова. Только целерациональные действия можно считать полным воплощением рациональности: такие действия и субъективно осмыслены, и нуждаются в предварительном формулировании цели, и в планировании, и в подборе средств, и в расчете возможных последствий. Поэтому Вебер считал, что вы-

строенная последовательность отражает иерархию возрастания степени рациональности.

Моральный нигилизм можно рассматривать как синоним социального, но это неверно. Отрицание морали вполне может сочетаться с признанием важности и значимости социальных институтов, если, например, истолковывать и институты и ценности как возможные средства в духе социального утилитаризма. Без институтов нельзя, а моральные запреты не имеют действительной силы и могут быть как вредными, так и полезными - такова логика такого морального нигилизма. Но чаще эти вещи сочетаются в одной мировоззренческой позиции.

Говоря о моральном нигилизме, следует различать мораль индивидуальную и мораль общественную. «Не всякая мораль является общественной, - утверждает Р. Г. Апресян в полемике с Б. Г. Капустиным и А. В. Разиным, - ибо не всякая мораль обслуживает интересы социума. Ценности блага и единения как основополагающие моральные ценности созвучны в первую очередь потребностям и ожиданиям индивида. Пространство индивидуальной морали - это пространство решений и действий, сориентированных на благо другого и совершенных (только) из соображений блага другого» (1, с. 167). Это различение весьма важно, оно дает методологический ключ к анализу повседневности. Именно в расхождении общественного идеала и реальности, как и в несоответствии общественной и частной морали, может крыться причина современного нигилизма.

Моральный нигилизм выдвигает самые разнообразные аргументы в пользу своего отрицания. Но главными среди них являются следующие:

1) мораль придумана теми, кто хочет ослабить бдительность других, не считая для себя обязательным выполнение моральных норм;

2) моральные нормы и запреты лишь затрудняют нормальную общественную жизнь, где, как и в природе, побеждает сильнейший;

3) моральные нормы изменчивы, а следовательно, их необходимо время от времени пересматривать;

4) мораль - удел слабых и утешение для угнетенного большинства, тогда как избранным позволено все. Моральный и правовой нигилизм связаны друг с другом более тесно, чем другие типы и формы, их связь в идее справедливости, а иногда она касается того, что сегодня называют теорией справедливости. Если в традиционном философском и научном обосновании права и морали именно понятие справедливости было тем связующим звеном, которое объединяло эти два начала социальной жизни. Но среди юристов всегда предпринимались попытки оказаться не покидать «твердую почву» правового дискурса, значительно более строгого и однозначного, чем лишенной дисциплины и аподиктической достоверности пространство морального суждения. Так, в позитивизме само понятие справедливости трактуется как нечто внешнее по отношению к правовой реальности. «В скромной форме правовой позитивизм еще не выдвигает возражения против справедливости. Он лишь утверждает, что правоведение должно утвердиться в качестве автономной, в частности независимой от политики и философии науки, понятийно отделяя позитивно действующее право от морально постулируемого» (9, с. 147-148). Лишь радикальный позитивизм представляет собой определение позитивного права без какого-либо обращения к понятиям морали или справедливости.

Но моральный нигилизм может быть также результатом биологических трактовок человека, то есть фундироваться посредством натуралистической антропологии и со-циобиологии. Автор знаменитой книги «Со-циобиология: новый синтез» Э. Уилсон утверждает, что этика должна быть истолкована с позиций биологии, потому что для этического поведения человека существует целый комплекс эволюционных оснований. Довольно часто обсуждается тема наличия у моральных чувств и запретов некоего эво-люционно-биологического резона. Так, например, освещенный традициями и религиозными преданиями моральный запрет на вступление в брак с близкими родственниками можно выводить из некоего чувства, но

это чувство возникло как результат естественного отбора. Можно легко убедиться в том, что не обладавшие этим чувством индивиды не смогли конкурировать с обладателями и подверглись вырождению. А примеры нарушения данного запрета, встречающиеся в элитах и обусловленные прагматическими соображениями, лишь подтверждают правило.

Сторонники традиционной этики обвиняют нативистов (сторонников социобиоло-гической доктрины) в совершении натуралистической ошибки. Они убеждены, что мораль как нормативная дисциплина просто не может быть объединена с биологией, которая оперирует эмпирически полученными знаниями. Еще К. Поппер предлагал различать истину нормы и истину факта. П. А. Плютто утверждает по этому поводу, что человеческую мораль можно редуцировать к понятию адаптивной ценности, но и это будет «определенной интерпретацией естественных моральных фактов. Следовательно, в конечном итоге, он основывается именно на них, сами же моральные факты являются просто наличествующими и неотменяемыми» (7, с. 101).

Но истолкование моральных явлений в терминах инструментальной рациональности имеет давнюю традицию. Этическая традиция утилитаризма довольно влиятельна и принадлежит не только истории этики, но и ее настоящему, если не будущему. Существует даже утилитаристское понимание справедливости, содержащееся в принципе утилитаризма: «общество устроено правильно, когда его институты максимизируют чистый баланс удовлетворения. Принцип выбора для одного человека распространяется на выбор для группы людей. Социальная справедливость - это принцип рационального благоразумия в применении к совокупной концепции благосостояния группы» (8, с. 35).

В правовом нигилизме можно выделить следующие особенности:

1) правовые нигилисты убеждены в том, что деятельность судов и правоохранительных органов носит декоративный характер, прикрывая интересы власть имущих или

свои собственные (коррупция, нежелание защищать права и справедливость);

2) правовые нигилисты считают, что законы, принцип презумпции невиновности и процедуры доказывания не только не помогают, но и препятствуют эффективному социальному порядку, справедливо наказывающему преступников;

3) правовые нигилисты полагают, что право не может быть приведено в соответствие с моралью и естественными представлениями о справедливости и тем более не могут быть моральны правовые институты, а также правоприменительная практика;

4) правовые нигилисты убеждены в том, что право выражается в нормах, то есть в универсальных утверждениях нельзя выразить жизнь, которая всегда уникальна;

5) правовые нигилисты считают, что право формулируется людьми, исходя из собственных представлений о свободе и справедливости, а они складываются исторически и детерминируются культурой, религией, нравами.

Предельно близок к правовому нигилизму нигилизм политический или гражданский. По данным социологических исследований, степень политической активности россиян снижалась на протяжении всего последнего десятилетия (6, с. 213-214). Отчасти это можно объяснить усталостью от политики, возникшей после политического хаоса и политической взбудораженностью позднесоветских лет, когда активное вовлечение масс в политику привело к разрушению страны и господствовавшего строя. Наблюдается и влияние современности, когда политическое и гражданское участие все более уступает место ориентации на потребление и развлечения. Целая индустрия развлечений сформировала иной образ жизни, когда участвовать в работе политических институтов становится обременительно.

Политический и правовой нигилизм возникают как итог неработающей политико-правовой системы и деформации политической и правовой реальности. Но и сбой в работе таких систем никогда не бывает автономным и независимым от других сфер социальной жизни. Как отмечает Ф. Бене-

тон, политика не существует автономно от таких явлений, как религия, экономика, нравы (2, с. 127). Отвечая на вопрос, каково это влияние, надо ответить, что часто оно бывает решающим: теократические государства подчиняют религии всю политику, а в охлократических - экономику. В этих случаях возникают и развиваются социальные системы, которые с полным основанием можно назвать неравновесными: подавление или замещение одной сферой социальной жизни другой, замещение в области выполняемых функций порождает те самые деформации, ответом на которые становится социальный нигилизм.

Рассмотрение политического и правового нигилизма позволяет предположить, что данное явление зависит от преобразования общества. Когда рационализация и инстру-ментализация сферы дискурса и жизненного мира приводят к нарушению баланса между социальной системой и жизненным миром. «Модернизированный и рационализированный жизненный мир предполагает коммуникативное вскрытие священного ядра традиций, норм и авторитета для свободного обсуждения и замену конвенционально обоснованного нормативного консенсуса консенсусом на основе коммуникации» (5, с. 558).

Несколько особняком стоит социальный феномен, именуемый эстетическим нигилизмом. Разумеется, эстетический нигилизм может быть отнесен к предметно-дисциплинарному пространству эстетики, но и социальная, социально-коммуникативная природа данного явления не вызывает сомнений. Речь практически всегда идет социальном акте, об обращении к другим людям посредством отрицания норм одежды, внешнего вида оформления зданий и даже «образа жизни». Сами образы, воплощаемые в различных сферах социального бытия, становятся средством выражения тех или иных мыслей протестного характера.

Особый случай составляет рассуждение об эстетическом нигилизме как о поиске альтернативных путей и способов самовыражения художника, что для представителя творческой профессии столь же нормально, сколь и продолжение традиции, развитие

школы. Само развитие предполагает момент отрицания, но гипертрофированное преувеличение негативности приводит к эстетическому нигилизму. Примером может служить русский авангард начала ХХ века, оказавший значительное влияние на последующее развитие мировой культуры. Поэты и художники, скульпторы и композиторы создали целый мир протеста, чей нигилистический смысл был направлен на поиски нового, чистого и светлого будущего.

Социальная и политическая революция в поисках не просто новых, а «сокрушительных» революционных образов, не чурается непосредственно социальным наполнением эстетических рассуждений. Как писал К. И. Чуковский в своей рецензии на книгу И. Анненского в революционные дни начала ХХ века, критика должна стать главным орудием подпольного сопротивления. «До сих пор, - утверждал он, - журнальная критика была и парламентом, и университетом, и революционной баррикадой. Теперь - критика будет подпольем. Теперь, когда для баррикад найдены Московские улицы, а для парламента - Таврический дворец, критика наконец-то может уйти к себе в подполье и освободиться от тяжелых оков свободолюбия. Больше уж ей не придется брать свой журнальный вандализм критерием для творений великого и мудрого народа» (10, с. 169). Нетрудно видеть, что за рассуждениями об эстетическом нигилизме кроется обращение к проблемам социального и политического свойства. Протестный характер тех или иных явлений всегда активизирует различные мотивы и настроения, которые имеют отношения и к этике, и к эстетике, и к досуговой сфере социальной жизни.

Ярким примером эстетического нигилизма является целый комплекс явлений конца 60-х в Западной Европе и США, таких как создание контркультуры, движения хиппи и др. Но развитие контркультуры во многом оказалось поглощено другим, гораздо более всеобъемлющим процессом - развитием массовой культуры, трансформировавшей многие смыслы и значения не только протестной культуры, но и культуры классической, традиционной. Без преувеличения

можно сказать, что массовая культура расширила наши представления о способах бытия культуры как таковой.

Нигилизм в области эстетики во многом связан с поиском новых форм, и этот поиск выражает сущность художественного творчества. Но голое отрицание никогда не являлось оправданным ни с точки зрения эстетики, ни с точки зрения логики. Поэтому нигилистические явления в области художественно-образного познания мира всегда носили характер провокации, направленной на смену неких канонов и традиций. В области эстетики нигилизм всегда носил социальный характер и являлся отрицанием ради отрицания. Совсем не так в области религиозного или этического познания, где объектом отрицания являлись те или иные конкретные ценности, а не поза отрицания всего и вся.

Некоторое влияние на формирование социального нигилизма оказал и стоицизм. Это еще одно магистральное учение поздне-античной философии также стремится создать пространство внутренней автономии, но оно в большей степени относится к области морального дискурса, нежели эпистемологического. Не воздержание от суждения, а внутренняя невозмутимость провозглашается идеалом стоической философии. Оставшись наедине с собою, стоик предпочитает обратить свой взор на достижение внутреннего равновесия и гармонии между мыслями и чувствами. Как отмечает Ж. Де-лез, «стоики оставляют место свободе двумя взаимодополнительными способами: сначала на внутренней стороне судьбы как связи причин, а затем на внешней стороне событий в качестве эффектов. Вот почему стоики могли противопоставлять судьбу и необходимость» (3, с. 22).

Сам факт обращения философов к теме судьбы имел существенное значение для того, чтобы вернуть в философию элементы магического и мифологического фатализма. Нигилистическое отношение к социальным институтам, структурам, ценностям и установкам самым радикальным образом связано с пониманием человека как существа, подчиненного внешним силам, неважно, признаются ли эти силы справедливыми или

нет. В философии стоиков вновь возникает трагическое ощущение случайности и конечности персонального бытия. Это ощущение, созвучное религиозному отрицанию мира, присутствовало и в философии досо-кратиков, но затем было сломлено этическим рационализмом Сократа.

В стоицизме, особенно в позднем, усиливаются мотивы индивидуализма, одной из крайностей которого в переломную эпоху всегда становится социальный нигилизм. Но эти же мотивы в полной мере реализуются в эпикуреизме, правда, в совершенно ином ключе. У Эпикура позиция невозмутимости (атараксия) возникает как отклонение от реальности, от законов мира. Стоики заявляют, что сопротивляться судьбе бессмысленно (3, с. 184). Разумеется, социальный, моральный и правовой нигилизм связан с познавательным нигилизмом и генетически, и в контексте мировоззренческого единства, когда индивид не верит в возможность, как знания, так и социального действия. Однако между двумя учениями существуют значительные отличия. Скептицизм зовет к отказу от универсальных суждений, теорий и концепций, то он провозглашает стратегию приспособления к существующему миру на базе здравого смысла. Кинизм, в отличие от скептицизма, предполагает активную социальную позицию, потому что одно дело - отрицать теории и концепции, и совсем другое - отвергать нормы и правила, принятые в данном обществе.

Все вышесказанное позволяет заключить, что различные формы нигилизма в современном обществе приобретают характер единого социального нигилизма, выражающегося в недоверии и к общественным ценностям, и к идеалам, и к политико-правовым институтам, и к разнообразным нормам и правилам. Особенностью современного общества является потребность в понимании значения этого самого общества, потребность в высоком уровне сознательности, потребность в солидарности с различными социальными структурами. То, что в социальных порядках традиционных обществ обеспечивалось автоматически благодаря их укладу, в обществах модерного типа должно

быть гарантировано поддержкой со стороны сознательных граждан, разделяющих заботу о коллективном благе. И, соответственно, отказ от этого представляется социальным нигилизмом, причины которого в деформации социальной жизни, в деструкции и нарушении естественных коммуникаций между его членами. Таким образом, можно сде-

лать вывод о том, что в основе всех форм нигилизма лежат социальные причины, и что сами проявления нигилизма имеют отчетливо выраженную коммуникативную природу. Нигилизм во всех своих проявлениях и социален, и коммуникативен по своей сущности.

ЛИТЕРАТУРА

1. Апресян Р. Г. Понятие общественной морали. Послесловие к дискуссии // Вопросы философии. 2009. № 2.

2. Бенетон Ф. Введение в политическую науку. М.: Весь мир, 2002.

3. Гуссейнов А. А., Иррлитц Г. Краткая история этики. М.: Мысль, 1987. С. 184.

4. Делез Ж. Логика смысла. М.: Раритет, Екатеринбург: Деловая книга, 1998.

5. Коэн Д., Арато Э. Гражданское общество и политическая теория. М.: Весь Мир, 2003.

6. Модернизация социальной структуры российского общества. М.: Институт социологии РАН, 2008.

7. Плютто П. А. Моральное сознание: между культурой и природой (А-культурой) // Философские науки. 2009. № 1.

8. Ролз Д. Теория справедливости. Новосибирск: Изд-во Новосиб. ун-та, 1995. С. 35.

9. Хеффе О. Справедливость: Философское введение. М.: Праксис, 2007.

10. Чуковский К. И. Об эстетическом нигилизме: И. Ф. Анненский. «Книга отражений» СПб., 1906/ Собр. соч. в 15-ти томах, т. 6. М., «Терра»-Книжный клуб, 2002.

Об авторе

Бабошин Василий Викторович, Ставропольский филиал НИИ МВД РФ, кандидат социологических наук, старший научный сотрудник. Сфера научных интересов - нигилизм как социальный феномен, социальная философия модерна, социальная теория, философия права, социологическое исследование девиантного поведения, философская антропология. aver@ stavsu.ru