CC BY
288
10. Устъянцев, В. Б. Жизненное пространство социальной памяти: проблемы генезиса [Текст] / В. Б. Устьянцев // Материалы Пятых Страховских чтений. - Саратов, 1996.
11. Гудков Л. Российские библиотеки в системе репродуктивных институтов: контекст и перспективы [Текст] / Л. Гудков, Б. Дубин // Новое литературное обозрение. - 2005. - № 74.
12. Устъянцев, В. Б. Культура и социальная память [Текст] / В. Б. Устьянцев // Закон возрастания роли культуры. - Саратов, 1998.
Е.А. Сидорова,
ассистент Новочеркасской государственной мелиоративной академии
ТРУДОВЫЕ ЦЕННОСТИ И УСТАНОВКИ В МЕНТАЛИТЕТЕ РУССКОГО НАРОДА:
ФАКТОРЫ ФОРМИРОВАНИЯ И ОСОБЕННОСТИ
Географическая среда обитания и климатические условия есть базис процесса формообразования национального менталитета. На ранних стадиях развития общества специфика природных ресурсов - климат, почва, рельеф, флора, фауна - самым непосредственным образом отразилась на характере орудий труда, особенностях человеческой деятельности и отношений, одежды, жилища, питания, транспортных средств. Содержание недр, ископаемые богатства, энергетические ресурсы существенно воздействовали на индустриальное развитие страны. Особенности природной среды оказывали определенное влияние на различные стороны духовной культуры, что отражалось на национальных ритмах жизни, традициях, обрядах, религии, привычках, обычаях, формировали национальную систему ценностей, мировидение.
Процессы, связанные с расстояниями и пространствами, отражают многочисленные противоречия, которые являются базовыми во всякой национальной культуре. Так, евразийское расположение, между двумя цивилизациями, обусловило своеобразие русской культуры и особенности национального видения мира. Именно это положение между Европой и Азией, Западом и Востоком привело к глубокой раздвоенности русской культуры, противоречивости национального менталитета, на которую не раз обращали внимание как российские, так и западные мыслители. Бинарные ментальные оппозиции - яркое тому свидетельство: индивидуализм - коллективизм, смирение - бунт, природная стихийность - монашеский аскетизм, страсть к сильному государству - анархическая вольность, природно-языческое начало, атеизм - высокая монотеистическая религиозность, великодержавность и мессианский универсализм, западничество - славянофильство и многие другие.
Евразийское расположение также способствовало формированию концепции избранности и особой роли в истории: в русском менталитете формиру-
ется идея святости страдания за другого человека и за все человечество в целом.
На Западе в течение длительного периода времени существует устойчивое представление о России как о стране политического деспотизма. Современный исследователь России Ричард Пайпс связывает несомненную для него милитаристскую сущность России с необходимостью постоянной колонизации, которая детерминирована, по его мнению, природно-климатическими условиями: «.. .военная организация делалась просто необходимой, ибо без нее нельзя было проводить столь жизненно важную для народнохозяйственного благополучия России колонизацию» [1, с. 35]. С этим утверждением можно согласиться с поправкой на исходное значение этой милитаристской машины как необходимой для обороны народонаселения.
Некоторые авторы говорят о якобы присущей российскому населению склонности к несвободе и рабству. Однако необходимость подчинения централизованной и деспотичной власти была обусловлена выполняемыми властью функциями общей защиты и общего равенства и справедливости «холопов» перед «деспотом». Признания, подобные сделанному в свое время А. Тойнби, сравнительно редки: «Давление Запада на Россию не только оттолкнуло ее от Запада; оно оказалось одним из тех тяжелых факторов, что побудили Россию подчиниться. игу коренной власти в Москве, ценой самодержавного правления навязывающей российским землям единство, без которого они не смогли бы выжить. Не случайно, что это новое правление возникло именно в Москве, ибо Москва была форпостом на пути возможной очередной западной агрессии. Вероятно, эта русско-московская традиция была столь же неприятна самим русским, как и их соседям, однако. русские научились терпеть ее. оттого, без всякого сомнения, что считали ее меньшим злом, нежели перспективу быть покоренными агрессивными соседями» [2, с. 157-158]. Не совсем ясна мысль относительно «форпоста», и, конечно же, речь следует вести не только о давлении Запада, но и об угрозе Востока.
Российские традиции в хозяйствовании многообразны, но они на протяжении веков складывались вокруг тенденций общинности и огосударствления. При этом следует иметь в виду, что сознание людей и экономика на практике постоянно проникают друг в друга, вследствие чего сознание становится «экономической силой», поскольку изменения в системе ценностей через мышление людей влияют на материально-производственную сферу.
По замечанию В.О. Ключевского, стержневым процессом российской истории была колонизация новых земель [3, с. 315-316]. История России - это история постоянного движения населения, перемещения политических, хозяйственных и культурных центров. Для России колонизация - это не создание колониальной империи, наподобие Великобритании, а прежде всего агри-колонизация - хозяйственное и культурное освоение новых территорий, ресурсов, приобщение народов к христианским ценностям.
Освоение славянами центра и севера Русской равнины шло двумя потоками. Колонизация была крестьянской и княжеской. Большое распространение в Х1-Х111 вв. различных форм феодальной зависимости указывает на значи-
тельное развитие феодального хозяйства, которое являлось основой всей системы социально-экономических отношений.
Монголо-татарское нашествие XIII в. внесло коррективы в интенсивность и характер обоих колонизационных процессов. Монголо-татары разорили княжеские ополья, сильно ослабили на первых порах после нашествия княжескую власть, но не могли сколько-нибудь существенно затронуть бедные и малочисленные селения, затерянные в лесах, которые были созданы в ходе крестьянской колонизации. Она успешно продолжалась, но теперь была почти полностью переориентирована на экстенсивное подсечно-огневое земледелие, требующее особого образа жизни и воспитывающее специфический характер.
В этот период начинается осмысление россиянами социального пространства и времени. В русском менталитете утверждается, по словам М.М. Бахтина, тип пространственно-временной структуры, или хронотоп, который можно охарактеризовать как мифологическое восприятие пространства и времени. Земля всегда выступала как основа жизни, поэтому ценности, связанные с крестьянским трудом, занимали значительное место в менталитете россиян.
Европейские государства имели твердо ограниченные со всех сторон территории. Это обусловило их развитие по пути интенсификации экономики и этнической консолидации, осуществлявшейся в форме государственности, гарантировавшей прочность национальных границ и развитие внутреннего рынка. Россия же имела неограниченные возможности расширения территории за счет практически неосвоенных земель на севере, юге и особенно востоке. Это обусловило важнейшие отличительные особенности ее истории. Страна стала развиваться не по пути интенсификации экономики, а экстенсивно, за счет расширения территории [4, с. 114-115]. Управление гигантской державой оказалось возможным только через создание авторитарного государства, игравшего роль консолидирующего элемента. В довершение всего кочевой и воинственный Восток сделал создание авторитарного государства необходимым.
Церковь в России являлась дополнительным фактором единения в условиях отсутствия развитой инфраструктуры и учреждений культуры. Вслед за первыми переселенцами в Сибирь двигалось православие, неся свои идеалы новому и коренному населению. За физической миграцией шла духовная, и обживаемые пространства создавали сетку экономического и культурного районирования.
Необъятность российских просторов формировала идеи коллективизма и сильной государственной власти, безграничности человеческой духовности и фатализма. Все это стало источником русского пассивного, созерцательного отношения к жизни. Географический фактор в русском менталитете сформировал номадические культурные черты: легкость в перемене места, а соответственно и небрежное отношение к своему дому, отсутствие устойчивости, постоянства [5, с. 647-648], вместе с тем развил особую открытость, хлебосольство, способность делиться последним.
Широко распространено мнение о характерной привычке неритмичности хозяйственной деятельности в России, которую принято объяснять ярко вы-
раженной сезонностью сельскохозяйственного труда. Согласно этому мнению российский человек более склонен «выкладываться» на небольшом отрезке времени, чем к длительному регулярному приложению усилий. Часто много времени уходит на «раскачку», и только затем следует взрыв активности, наступает период труда, исключительного по своей интенсивности. С этой чертой связывают привычку мобилизовать усилия только в экстремальных ситуациях.
Непредсказуемый климат способствовал формированию идеи доверия прежде всего Богу и его воле, а не собственным усилиям. Это развивало пассивность, покорность жизненным обстоятельствам, приучало довольствоваться малым. Климат действительно оказывал немаловажное влияние на характер труда [6, с. 37-56]. В стране рискованного земледелия, где каждые третий -пятый годы неурожайные, крестьянин никогда не был уверен в результатах своего труда.
Сжатый цикл сельскохозяйственных работ не способствовал укреплению в россиянине привычки регулярного, упорного труда. Тяжелые климатические условия требовали в России затраты большего количества труда, чем в Западной Европе. Действительно, эти природные условия являлись причинами архаичного способа восстановления плодородия, низкого уровня разделения труда в социуме, постоянного жесткого изъятия государством прибавочного продукта.
Вековая привычка к напряженной работе, вместе с пережитыми тяжелыми историческими событиями, сформировали особенности русского менталитета и главные черты его национального характера: миролюбие и гостеприимство, любовь к труду, семейные добродетели, идеализм, славянскую рознь, нерешительность характера, неумение работать стабильно и с энергией (только в крайних случаях стихийных бедствий, сельскохозяйственной страды), скорбь и величие духа среди несчастий. Развиваются проворность и изобретательность, способность к наивысшему напряжению физических и моральных сил, осуждение работы на себя (субботники, неделя ударного труда), примат общественного над частным, взаимовыручка, отзывчивость, готовность к самопожертвованию, долготерпение, отчаянная храбрость.
Особенности трудовых ценностей в менталитете русского народа заключаются в том, что доминирующую роль играют коллективные ценности, чувство социальной ответственности, следование идеалу, авторитету, ценности страдания, раскаяния, самопожертвования, в то время как на Западе - индивидуальные ценности, чувство личной справедливости и свободы, вера в собственные возможности, успех, лидерство, самоутверждение; ценность труда не утрачивается в нашей стране, если он не обещает богатства или достатка, в этом кроется существенное различие между отношением к труду в России и на Западе, где по большей части характерно прагматическое восприятие мира, активное стремление к материальному благополучию, наличие которого свидетельствует о личных достижениях.
Труд для русского человека - форма коллективности и общения, через труд человек приходит к индивидуальному спокойствию души, на Западе же труд -
это гарантия достижения индивидуальной материальной стабильности; важной чертой ментальности русского человека является общественно одобренный труд, на Западе превалирует установка личной свободы отстаивание права «быть самим собой». Русский человек способен к крайнему напряжению сил в экстремальных условиях, для Запада характерно расчетливое приложение усилий для получения максимально возможной выгоды; труд в России -средство жизнеобеспечения, для Запада характерно рыночное отношение к труду как средству дохода. Установка русского православного сознания на то, что именно внутренние духовные качества человека определяют степени его совершенства, вела к формированию принципа «быть», а не «иметь». Под влиянием условий исторического развития и православных ценностей нравственная оправданность богатства в России часто ставилась под сомнение. «Греховность» богатства часто искуплялась служением государству или работой на общую пользу.
Современные русские трудовые ценности и установки значительно трансформировались. В их основе лежит стремление усердно и стабильно трудиться ради высокого заработка. Во многом утратили важность такие ценности, как возможность наслаждения жизнью, возможность общественного признания и творчества. Выросла значительность самореализации (честолюбие, достижение успеха, выбор собственных целей и т.п.), безопасности и стабильности (в том числе социальной справедливости). В результате трудовые ценности россиян сегодня практически идентичны ценностям граждан стран «Большой семерки» в том, что касается хорошего заработка, интереса к работе, ее надежности, удобного графика, отпуска и общественного уважения к профессии. Однако для россиян возможности проявить инициативу и брать на себя ответственность в деятельности являются менее значимыми, чем на Западе. Трансформация ценностей за последние годы неудивительна. Россиянам нужно было удовлетворять базовые материальные потребности, поэтому ради заработка они жертвовали отпусками, возможностью реализовывать собственные способности и проявлять инициативу. Все нематериальные требования, предъявляемые к работе, оказались сконцентрированы в ее «инте-ресности». Впрочем, есть все основания полагать, что по мере роста благосостояния населения значимость самореализации и общественного признания возрастет.
Библиографический список
1. Пайпс, Р. Россия при старом режиме [Текст] / Р. Пайпс. - М., 1993.
2. Тойнби, А. Цивилизация перед судом истории [Текст] / А. Тойнби. - М.; СПб., 1996.
3. Ключевский, В. О. Соч. [Текст] : в 9 т. / В. О. Ключевский. - М., 1956. - Т. 1.
4. Лукичев, П. Н. Общая теория социальной динамики: основания и начала анализа [Текст] / П. Н. Лукичев. - Ростов н/Д, 2002.
5. Соловьев, С. М. История России с древнейших времен [Текст] / С. М. Соловьев. - М., 1960. - Кн. 1, т. 1.
6. Милов, Л. В. Природно-климатический фактор и особенности российского исторического процесса [Текст] / Л. В. Милов // Вопросы истории. - 1992. - № 4/5.
