CC BY
79
ТРУДОЕМКАЯ КНИГА ТРУДОЛЮБИВОГО ИССЛЕДОВАТЕЛЯ
( Магнус Юнггрен «Русский Мефистофель.
Жизнь и творчество Эмилия Метнера». СПб., 2001. 286 с.)
«Эмилий Метнер был центральной фигурой в движении русских символистов...»?!
Впервые эта книга вышла на английском языке в издательстве Стокгольмского университета под заглавием «The Russian Mephisto. A Study of the Life and Work of Medtner // Acta Universitatis Stockholmiensis. Stockholm Studies in Russian Literature. V.27. Stockholm, 1994. Она сразу же стала достаточно популярной среди зарубежных и отечественных исследователей Серебряного века - на нее пошла масса ссылок.
Через семь лет книга переведена на русский язык, издана в серии «Современная западная русистика». По этой книге можно судить об уровне развития западной русистики, ее интересах и пристрастиях, методах и принципах работы исследователей.
Для отечественного литературоведа, даже специализирующегося на литературе и культуре Серебряного века, поначалу странным и необоснованным кажется, что книга посвящена жизни и творчеству второстепенной фигуры 1фитика, музыковеда и издателя Эмилия Метнера: в наших современных вузовских учебниках (См.: А.Г.Соколов. История русской литературы конца XIX - начала XX века. М., 2000 и Л.А.Смирнова Русская литература конца XIX - начала XX века. М., 2001) вообще не упоминается это имя! И в «Истории русской литературы. XX век. Серебряный век» М., 1995, созданной западными русистами и русскими эмигрантами, Э.Метнер упоминается только как организатор элитарного издательства «Мусагет». друг и почитатель А.Белого, рецензент его некоторых произведений, после революции 1917 года эмигрант, переводчик произведений К.Юнга на русский язык (См. С.80, 100, 101,107,113 указ. кн.).
Свою книгу М.Юнггрен начинает с утверждения, которое «режет» слух отечественного исследователя: «Эмилий Метнер был центральной фигурой в движении русских символистов начала века» (С.5). Объявление Метнера «центральной фигурой» символистского движения кажется большим преувеличением. Но, прочитав книгу, убеждаешься, что преувеличения здесь нет. Как удалось автору книги переубедить читателя?
Во-первых, в литературоведении советской эпохи Э.Метнер из-за его эмиграции считался persona non grata, его жизнь и творчество не изучались. Хотя А.Белый в мемуарах довольно много писал о своем друге и вдохновителе до того периода, пока их пути не разошлись [См.: Белый А. Начало века. М., 1990. С.93-106. 125-134, 327-330; Белый А. Между двух революций. М., 1990, С.305-311, 334-343]. Стоит отметить и то обстоятельство, что имя Э.Метнера больше было известно многим музыкантам и музыковедам как до
революции, так и после нее: он заведовал музыкальным отделом журнала «Золотое руно», регулярно печатал здесь свои интересные полемические статьи и обзоры современной музыкальной жизни под псевдонимом Вольфинг (волчонок), придуманным для него А.Белым. В 1912 году в новом символистском издательстве «Мусагет» он опубликовал свои статьи о музыкальной жизни России и Европы [См.: Вольфинг. Модернизм и музыка. Статьи критические и полемические (1907-1910). Приложения (1911). М.: «Мусагет» 1912]. ’
Во-вторых, М.Юнггреном проделана огромная, трудоемкая и очень характерная для современной зарубежной русистики архивная работа: исследованы и введены в книгу материалы неопубликованных рукописей, мемуаров, писем, связанных с именами Э.Метнера и его братьев Николая и Александра, А.Белого, К.Юнга и многих других. Все эти материалы брались из рукописных фондов Российской государственной библиотеки, Библиотеки конгресса США, архива Гете и Шиллера в Веймаре, семейных архивов наследников Э.Метнера в Москве, наследников К.Юнга в Швейцарии. Это и позволило М.Юнггрену не только во весь рост высветить фигуру Э.Метнера, его окружение, его «обстание», но и многие новые страницы истории русского символизма, истории психоанализа в Европе и России. (Почти далевское словечко «обстание» очень любил употреблять в своих мемуарах А.Белый, понимая под ним, тот мир идей, теорий, людей, быт семейный, литературный, культурный, излюбленные жесты и словечки, которые окружают человека и формируют его характер и мировоззрение. Свои мемуары А.Белый и строил на достаточно подробном, хотя и пристрастно-субъективном описании как своего «обстания», так и «обстания» современников. То что слово «обстание» не было для Белого случайным, а прихотливо-филологическое, порою перерастающее в художественное изображение своего «обстания» и «обстания» современников, действительно, стало важнейшей задачей всей его мемуарной прозы, подтверждается не только его частым обращением к этому слову [См.: Белый А. Начало века. М., 1990. С.17,20, 21; Белый А. Между двух революций. М., 1990. С.267, 286], но превращением описания «обстания» человека в своеобразный принцип всей его прозы - мемуарной, критической, художественной).
Что-то очень близкое к описанию «обстания» человека А.Белым есть и в описании М.Юнггреном жизни и творчества Э.Метнера, Белого, Юнга и других героев рецензируемой книги.
Метнер действительно «был центральной фигурой» не только, русского символизма, но и всего культурного движения Серебряного века. Будучи разносторонне одаренной личностью, главной задачей всей своей жизни и творческой деятельности он считал органическое скрещение русской и немецкой культур. Обладая большим даром внушения, он многие свои идеи реализовал в произведениях своих друзей - в первую очередь А.Белого и К.Юнга, в музыке своего брата композитора Николая Метнера: был «дирижером человеческих душ» и устремлений, подобно скульптору «вылепил»
своегб брата-композитора Н. Метнера. реализовал свои идеи в творчестве А.Белого. в аналитической психологии К.Юнга, который после знакомства с Э.Метнером стал широко вводить в нее символы и мифы.
Во «Введении» МЮнггрен точно определил основное ядро личности и творчества героя своей книги: «Метнер, отличающийся исключительной восприимчивостью и стоящий на стыке двух великих европейских культур (русской и немецкой - А.Г.). связанных друг с другом особыми историческими узами, был человеком, в котором преломлялись идеи эпохи» (С.6). Задачу своего исследования шведский ученый видит в том, чтобы «...воссоздать единый мир жизни и мысли Метнера. Мы попытаемся определить тот вклад - положительный или отрицательный, - который был внесен им как посредником между немецкой и русской культурами, и постараемся выявить то значение, которое русский символизм, благодаря Метнеру, мог иметь для юнгианской психологии» (С.6).
Логика книги хорошо просматривается в названиях глав: «Житейская ложь» Метнера», «Встреча с Белым», «Новая стезя», «Мусагет», «Конфликт с Белым», «Встреча Белого со Штейнером», «Встреча Метнера с психоанализом», «Книга о Гете», «Начало войны и встреча с Юнгом», «Разрыв с Белым», «Метнер на «Горе Истины», «Метнер и Юнг», «Последний удар», «Изменения в личности», «Культ Гитлера», «Эпилог». Большинство названии глав М.Юнггрен построил на «встречах» и «разрывах» Э.Метнера с идеями, теориями и людьми. (Кстати, именно такой принцип повествования предпочитал и А.Белый в своей мемуарной прозе). Сотворчество как важнейший и плодотворнейший принцип всей культуры Серебряного века, в основном, и осуществлялось в логике «встреч» и «разрывов» культур, людей, теорий, идей. Один из главных «сюжетов» книги Юнггрена связан с анализом отношений Э.Метнера и Белого. Этот сюжет долгие годы был сюжетом прямого сотворчества двух талантливых представителей русского символизма. А.Белый в своих первых симфониях интуитивно предугадывает новый принцип повествования в символистской прозе - музыкальносимфонический с лейтмотивизмом и подчеркнутым ритмом как ведущими принципами, а Э.Метнер, будучи хорошим музыкальным критиком и теоретиком обосновывает этот принцип, одновременно музыкально образовывает Белого. Позже Белый очень точно определит роль Метнера в среде младо-символистов: «В нашем кругу он был органом связи с музыкантами» [Белый А. Начало века. М., 1933. С.87]. Нет необходимости доказывать, какой обостренный интерес все русские символисты питали к музыке и музыкальному началу в поэзии.
Кроме этого Метнер внушает (по наблюдениям Юнггрена он обладал большой энергией внушения!) Белому идею человеческой культуры как симфонии мировой культуры (См. главу «Встреча с Белым»). В этом же «сюжете» Белый - Метнер очень хорошо оказалась прописана двунаправленная философско-эстетическая и литературная ориентация А.Белого: одно ес направление - русские литература, философия и культура, другое - немецкие.
Второй важнейший сюжет книги М.Юнггрена - Белый и Р.Штейнер. Метнер и К.Юнг. В истории отечественной литературы и культуры этот сюжет до сих пор был крайне слабо исследован - лишь в работах о Белом повторялись упоминания об увлечении им Р.Штейнером и штейнерианством, а о связях юнгианской аналитической психологии с идеями русского символизма, в частности, с идеями Э.Метнера, не было и упоминаний. Вообще же сразу отметим, что несмотря на давние призывы В.Ф.Асмуса и Д.Максимова, видеть в русском символизме уникальное явление культуры, течение не только литературное, но и философской, общественной и т.д. мысли, сегодня символизм как течение мысли психологической^ еще не исследован, хотя многие символисты и религиозные философы той эпохи не только ссылались на работы русских и европейских психологов, но и писали собственно психологические работы или в свои работы по литературе, философии включали психологические проблемы. (Если мы возьмем новейшие издания критической прозы Белого, Вяч.Иванова, других символистов или работы В л. Соловьева, Бердяева, С. Булгакова, других представителей религиозно-философской мысли, то в «Указателях имен» найдем'имена психологов от Бергсона, Бюхнера до Фехнера и Фрейда, Юнга). Многие психологические идеи и теории оказывали достаточно сильное воздействие на русский символизм и символистов как до 1917 г., так и после. Характерный факт. Вяч.Иванов, живя в Риме, готовит в конце 1920 - начале 30-х гг. к изданию на немецком языке свою книгу «Достоевский. Трагедия - Миф - Мистика». Все статьи, вошедшие в нее, он пересмотрел, углубляя ее эзотерический аспект, дополнил идеями юнгианской аналитической психологии.
В этом плане Юнггрен впервые и основательно, на архивном материале, раскрывает связи русского символизма с эзотерическими идеями Р.Штейнера (см.главу «Встреча Белого со Штейнером»), с психоанализом Фрейда (см. главу «Встреча Метнера с психоанализом»), с аналитической психологией К, Юнга (см. главы «Начало войны и встреча с Юнгом», «Мст-нер на «Горе Истины», «Метнер и Юнг» и переписку Метнера с К. и Э.Юнгами в «Приложении»). *
Через всю книгу Юнггрена проходит и любовная тема - увлечения и расставания героев, их любовные романы: платонические, драматические, смешные, корыстные, печальные, мучительные, порою коверкающие всю жизнь. Таким «мучительным» любовным романом стали отношения Э.Метнера, Н.Мстнера и Анны Братенши: в 1902 г. Э.Метнер женится на Анне, в которую ранее был влюблен его брат Николай; молодожены уезжают в Нижний Новгород, куда вскоре приезжает и Николай. Здесь возобновляются любовные отношения Николая с Анной, они становятся любовниками (см. С.18-22). Лишь через много лет Анна и Н.Метнер июне 1919 года официально вступят в брак. Именно эта любовная тема, разработанная не только на материале биографии братьев Метнеров, Белого. С.Рахманинова, Блока, но и многих других героев и героинь книги, способствует их оживлению и очело-
вечеванию. Это принципиально важный момент не только книги Юнггрена, но и современной западной русистики.
Шведский исследователь не обходит и острые углы в биографиях главного и второстепенных героев своей книги - антисемитизм Э.Метнера, симпатии его и Юнга к нацизму конце 1920 — начале 30-х годов, к Муссолини и Гитлеру, попытки по фотографиям и речам этих диктаторов нарисовать их психоаналитические портреты (главы «Изменения в личности», «Культ Гитлера»).
Главный вывод из жизнеописания Э.Метнера таков: «Судьба Метне-ра заключалась в том, чтобы быть «использованным» двумя (А.Белым и К.Юнгом - А.Г.) величайшими и деятельнейшими представителями европейской культуры двадцатого столетия, в равной мере ставшими сегодня объектами неослабевающего международного интереса. Его посредничество демонстрирует глубокое родство между этими двумя людьми, каждый из которых, на свой собственный лад и своими собственными средствами, осветил кризис сознания современного человека. Парадокс же заключается в том, что Метнер, стремившийся вдохнуть в Россию немецкий дух, в конечном итоге внес нечто специфически русское б немецкую культуру» (С. 193).
В «Приложении» помещена переписка Метнера с К.Юнгом и его женой. Кроме этого, книга включила в себя «Слово признательности», где автор благодарит всех, кто помогал ему в работе. Завершается книга хорошей, полной библиографией и Именным указателем. Высокая научная и человеческая культура данной книги - вне сомнений. Это тоже черта современной западной русистики.
Гришин А.С.
«ЛИТЕРАТУРА В КОНТЕКСТЕ СОВРЕМЕННОСТИ»
(Международная научно-практическая конференция в Челябинске)
; 25-26 февраля 2002 года на филологическом факультете Челябинского
государственного педагогического университета состоялась международная научная конференция «Литература в контексте современности», в которой приняли участие около 100 ученых из Челябинска, Екатеринбурга, Москвы, Уфы, Тюмени, Красноярска, Иркутска, Омска, а также гости из Казахстана.
На пленарном заседании, открывшем конференцию, выступили известные ученые - проф. МГУ им. М.В. Ломоносова В.Б. Катаев, проф. Ур-ШУ (г. Екатеринбург) Н.Л. Лейдерман и проф. ЧелГУ В.А.Михнюкевич. В докладе В.Б. Катаева «Чехов - метадраматург XX века» главное внимание было уделено проблеме соотношения классического наследия и литературы XX века. На примере драматургического творчества А.П. Чехова было убедительно показано, что классические произведения стали выполнять роль пре-
