CC BY
1368ТРИДЦАТЬ ЛЕТ НАГОРНО-КАРАБАХСКОГО КОНФЛИКТА: ОСНОВНЫЕ ЭТАПЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ УРЕГУЛИРОВАНИЯ
С.М. Маркедонов
Российский государственный гуманитарный университет, Москва, Россия
Аннотация. Конфликт вокруг Нагорного Карабаха (небольшой территории Южного Кавказа площадью всего в 4,4 тыс. кв. км.) стал одним из первых на пространстве бывшего СССР. За три десятилетия он трансформировался из межобщинного и межреспубликанского противостояния в рамках единой страны, Советского Союза в затяжной международный конфликт с неясными перспективами урегулирования. С распадом СССР два новых независимых государства Армения и Азербайджан оказались вовлечены в военно-политическое противостояние. До сегодняшнего дня между ними отсутствуют дипломатические отношения, полноценные экономические связи, а границы закрыты. И хотя активные боевые действия между армянскими и азербайджанскими силами были прекращены в мае 1994 г., на линии их соприкосновения происходят постоянные инциденты, наиболее масштабный из них был зафиксирован в апреле 2016 г. Переговорный процесс ведется, но не отличается большой эффективностью.
Настоящая статья посвящена рассмотрению основных этапов Нагорно-Карабахского конфликта. Автор анализирует позиции, как конфликтующих сторон, так и различных игроков (Россия, США, Евросоюз, Иран, Турция) вовлеченных в это этнополитическое противостояние. Ситуация вокруг Нагорного Карабаха рассматривается в сравнении с другими постсоветскими конфликтами. Дается оценка перспектив возможного урегулирования, а также военной эскалации.
Ключевые слова: Армения, Азербайджан, Нагорный Карабах, конфликт, мирное урегулирование, нациестроительство, внешняя политика, переговорный процесс, безопасность.
Истоки противостояния
Тридцать лет назад, 20 февраля 1988 г. Совет народных депутатов Нагорно-Карабахской Автономной области (НКАО) в составе Азербайджанской ССР на своей внеочередной сессии большинством голосов принял резолюцию. На первый взгляд, данный документ был выдержан в общепринятой тогда советской стилистике. Это было ходатайство в Верховные Советы Армении, Азербайджана и Советского Союза об изменении статуса НКАО - передаче этой области под юрисдикцию АрмССР. В нем присутствовали обычные в таком случае упоминания о «пожеланиях трудящихся НКАО», «чаяниях армянского народа»1.
Однако февральский документ существенным образом менял привычные на тот момент политические представления и правила игры. По справедливому замечанию британского политолога и журналиста Т. де Ваала, «за казенным языком резолюции скрывался поистине революционный смысл» [Де Ваал 2014: 26]. До 1988 г. только союзное руководство (КПСС, Верховный Совет и Совмин СССР) могли инициировать административно-
территориальное переустройство внутри Советского Союза. Так было в случае с Пригородным районом, включенным в состав Северной Осетии после депортации оттуда ингушей в 1944 г. Так же было с ликвидацией автономии немцев Поволжья или крымских татар. В 1954 г. к 300-летию Переславской Рады Украина «приросла» Крымом. Только Москва могла отменить однажды принятое решение по изменению границ между субъектами единого союзного государства. Так, в 1943 г. после депортации карачаевцев и в 1944 г. после депортации чеченцев часть территорий бывших северокавказских автономий была передана Грузинской ССР (Карачаевск назывался Клухори). Но в 1957 г. произошла территориальная «реституция». Та же «ре-
1 См. полный текст документа: Ключевые тексты и соглашения //Accord [Электронный ресурс]. URL: http://www.c-
r. org/downloads/Accord17_p74_key_texts_agreements .pdf
ституция» (хотя и не полная) происходила и в отношении Калмыцкой АССР.
Карабахские депутаты (этнические армяне) в 1988 г. нарушили монополию Кремля на административно-
территориальное переустройство. Они сами решили совершить объединение снизу, в одностороннем порядке приняв решение ходатайствовать о передаче НКАО под юрисдикцию Еревана. Их инициатива вызвала массовый общественный энтузиазм в Армении. С этого времени лозунг «миа-цум» («единство») стал своеобразным фирменным знаком армянской политики. Эта же февральская резолюция «разбудила» азербайджанское общество. До «горячего февраля» 1988 г. Азербайджан считался наиболее консервативным из всех субъектов советского Закавказья. Организованного диссидентского движения (в отличие от Армении, Грузии или республик Прибалтики) здесь не было. Антисоветская деятельность А. Эльчибея в 1970-е гг. была фактически единичным явлением. Резолюция от 20 февраля 1988 г. стала точкой отсчета для массовой политизации Азербайджана. Кстати сказать, популярное ныне слово «майдан стало впервые символом гражданской и политической активности не на Украине, а в Азербайджане в период восемнадцатидневного митинга (17 ноября — 8 декабря 1988 г.). Позже день 17 ноября объявят «Днем пробуждения» («Дирче-лиш») [Агаев 2006: 34].
В феврале 1988 г. этнонационализм из порицаемой идеологии и противопоставляемой единственно верному пути - «пролетарскому интернационализму» превратился де-факто в официальный курс в Армении и в Азербайджане. Ради защиты «своего» Карабаха стали объединятся партийные и советские чиновники (в том же НКАО борьбу за воссоединение с Арменией активно повел Г. Погосян, первый секретарь областного комитета КПСС), деятели теневого бизнеса и диссиденты-националисты (идею «миацума» поддерживал известный борец с советским строем, символ армянского диссидентского движения П. Айрикян) [Алексеева 1992: 86-93]. После февраля 1988 г. противопоставление «коммунист-антикоммунист» в
армяно-азербайджанском споре практически перестало работать. В дальнейшем «свой» Карабах будут отстаивать экс-первый секретарь ЦК КП Азербайджана Г. Алиев и диссидент-антикоммунист А. Эльчибей. Как справедливо замечает Т. де Ваал, «в те февральские дни 1988 г. многие советские руководители вдруг осознали, что стоят на ногах совсем не так твердо, как им казалось. Две составные части коммунистической партии открыто спорили друг с другом, и московское руководство быстро пришло к выводу, что мятежников нельзя сокрушить привычными силовыми методами» [Де Ваал 2014: 35].
Между тем, «пробуждение» Армении и Азербайджана в феврале 1988 г., приведшее к этнополитическому конфликту, не было неожиданной случайностью. Во многом оно было предопределено предшествующими событиями, как острыми конфликтами, так и негативной исторической памятью. В то же самое время, было бы неверным следовать утвердившемуся в двух закавказских республиках историографическому дискурсу, в соответствии с которым армяно-азербайджанский конфликт предстает, как извечное противостояние [Шнирельман 2003]. А. Исканда-рян и Б. Арутюнян говорят о феномене «карабахизации» национальной историографии постсоветской Армении [Исканда-рян, Арутюнян 1999: 153]. Но это же определение будет применимо и к доминирующим историографическим трендам современного Азербайджана. Однако если мы рассматриваем современный Нагорно-Карабахский конфликт, как противостояние двух национальных государств (а также противоборство центральных властей одной из стран с этническим меньшинством, не принимающим их юрисдикции), то было бы правильным выводить его истоки к тому времени, когда в Кавказском регионе утвердился националистический дискурс, то есть к концу XIX столетия. Именно тогда, по справедливому замечанию А.А. Цуциева, начинаются споры о «пределах исторических территорий» [Цуциев 2006: 39]. При этом процесс «национализации» не был одноактным явлением. Как пишет немецкий кавказовед
Й. Баберовски, в начале ХХ столетия «сама национальная концепция утвердилась лишь на территории кавказских городов. За городской чертой она переставала дей-ствовать...В окружении враждебного мира, весьма далекого от органов государственной власти, крестьяне осознавали себя как члены рода, клана или религиозной общины» [Баберовски 2004: 352]. И как раз города (Баку, Шуша) становились аренами борьбы амбиций защитников армянского и азербайджанского (в начале ХХ в. для тюрок Закавказья было принято обозначение «кавказские татары») национального дела.
Значительную роль в укреплении националистического дискурса сыграли, прежде всего, первый опыт строительства наций-государств в Кавказском регионе (1918-1920 гг.) и последующие семь десятилетий советизации. Именно советская власть провела «генеральное межевание» земель в Закавказье (Нагорный Карабах и Нахичевань вошли в состав Азербайджана, а Зангезур - Армении), определив межреспубликанские границы, ставшие после распада СССР межгосударственными рубежами, создала предикаты государственности (республиканские ЦК, правительства, национальные академии наук). В советское время через систему партийно-хозяйственной номенклатуры, а также образовательные проекты были подготовлены национальные элиты, которые повели Армению и Азербайджан к независимости [Румянцев 2011: 28-36].
Эскалация конфликта
В своем развитии конфликт из-за Нагорного Карабаха прошел несколько этапов. Первый этап (1988-1991 гг.) можно охарактеризовать как внутригосударственный конфликт двух союзных республик (и автономной области на стороне одной из республик) в рамках единого государства СССР. В этот период доминирующим требованием армянской стороны являлся «ми-ацум» (объединение Нагорно-Карабахской автономной области с Армянской ССР). Для азербайджанской стороны главным приоритетом стало сохранение территориальной целостности своей республики.
Союзное руководство колебалось в течение всего первого периода конфликта. С
одной стороны, ЦК КПСС выступал за сохранение статус-кво (то есть, объективно поддерживал Азербайджан), опасаясь, что самоопределение армянской общины Карабаха может стать опасным прецедентом для других автономий. Впрочем, эти опасения не были беспочвенны. 18 марта 1989 г. в селе Лыхны Гудаутского района Абхазии состоялся многотысячный «сход», который принял обращение к генсеку ЦК КПСС М.С. Горбачеву. В нем излагалась просьба придать Абхазии статус союзной республики и ввести на ее территории «особый порядок управления» по примеру Нагорного Карабаха (то есть решать все вопросы напрямую из Москвы, минуя Тбилиси) [Грузино-абхазский конфликт 2007: 27].
С другой стороны, продвигая концепцию демократизации, партийно-советское руководство периода «перестройки» пыталось распространить ее и на межэтнические отношения, актуализируя проблематику прав этнических меньшинств и самоопределения (то есть, давал шансы Армении). Политика союзного центра являлась непоследовательной. В итоге монополия на трактовку событий была утрачена, как и в значительной степени потеряна управляемость общественно-политическими процессами. Как следствие, произошла эскалация насилия и радикализация позиций конфликтующих сторон.
В 1991-1994 гг. начался второй этап армяно-азербайджанского конфликта. Он перешел в фазу открытого вооруженного противостояния. Первоначально «нервом» военного противостояния оказалась борьба между Баку и армянами Карабаха (которых азербайджанская сторона называла сепаратистами). Однако вовлечение регулярных воинских частей Республики Армения превратила конфликт в межгосударственное противоборство [Казимиров 2009].
В результате трех лет военных действий под контролем армянских сил оказалась почти вся территория бывшей Нагор-но-Карабахской автономной области (92, 5%). Исключение составляют небольшие участки Мартунинского и Мардакертского районов. При этом территория, заявленная
непризнанной Нагорно-Карабахской республикой (НКР) в момент ее провозглашения и отделения от Азербайджана включала помимо НКАО и Шаумяновский район, который в ее состав не входил (площадью 701 кв. км). В результате войны с Азербайджаном в 1991-1994 гг. НКР потеряла контроль над Шаумяновским районом. Армянские формирования (непризнанная республика при поддержке Армении) также заняли территории пяти сопредельных районов Азербайджана полностью (Лачин-ский, Кельбаджарский, Кубатлинский, Зангеланский и Джебраильский), а двух районов частично (Агдамский и Физулин-ский). Это составляет 8% территории Азербайджана [Нагорный Карабах 2007: 1].
За пределами бывшей НКАО власти НКР при поддержке Еревана контролируют земли площадью в 7,4 тыс. кв. км. В Карабахе и Армении эти территории называют «поясом безопасности» (или «зоной безопасности»). Реже - «освобожденными территориями» (такая дефиниция используется, главным образом, политиками и политологами в НКР). Следовательно, сегодня под контролем армянской стороны в общей сложности оказалось 13,4% территории, которая официальным Баку и международным сообществом считается неотъемлемой частью Азербайджана.
По справедливому замечанию К. Ма-цузато, «большая часть вновь приобретенной территории НКР покрыта горами и малонаселенна. Правда, эти горы имеют важное стратегическое значение - Лачин-ский коридор связывает Карабах с Арменией, а в северной части этой горной местности находятся источники воды, обслуживающие и Карабах, и Азербайджан» [Мацузато 2007: 31]. Через Лачин обеспечивается эффективная связь между Ереваном и Степанакертом (экономика, военная сфера, международные контакты). Именно поэтому значение Лачинского коридора высоко ставится и в ходе переговорного процесса по Нагорно-Карабахскому урегулированию. Между тем, другие оккупированные территории не имеют того значения, которое им часто приписывается в азербайджанских СМИ и политических
заявлениях. Так, несмотря на контроль над Агдамом, столица НКР Степанакерт находится в пределах досягаемости ракет азербайджанской армии, что было причиной фактической остановки работы аэропорта, расположенного неподалеку от Степанакерта. Экономическая роль вновь приобретенных территорий также невысока, их хозяйственное освоение ведется крайне медленно.
НКР на сегодняшний день не признана ни одним из государств-членов ООН, включая и Армению. Государственность Нагорного Карабаха признается только другими непризнанными образованиями постсоветского пространства. При этом официальный Ереван поддерживает этно-политическое самоопределение армян Нагорного Карабаха, осуществляет финансовую, дипломатическую и военную поддержку непризнанной республики. На территории НКР осуществляется хождение национальной валюты Республики Армения (драма), а карабахцы имеют армянские иностранные паспорта для перемещения по миру. При этом большую роль в донесении позиции НКР до мировой общественности играет армянская диаспора и лоббистские структуры в США, России, европейских государствах. С их помощью дипломатическая служба НКР осуществляет широкую международную деятельность, имеет сеть представительств за рубежом (США, Франция, Германия, Австралия, страны Ближнего Востока, Россия, Армения). Нагорно-Карабахская Республика -единственное непризнанное образование на территории бывшего СССР, которое получает финансирование по линии американского Конгресса для реализации социальных проектов.
С точки зрения властей Азербайджана Нагорно-Карабахский конфликт является результатом агрессии и территориальной экспансии со стороны Армении. Таким образом, проблема интерпретируется как межгосударственный конфликт, а не результат этнополитического самоопределения армянской общины Карабаха.
В мае 1994 г. с момента вступления в силу Соглашения о бессрочном прекраще-
нии огня1 начался следующий, третий этап, конфликта, который можно определить как политико-дипломатический, поскольку он связан с поиском путей и оптимальных моделей разрешения затянувшегося противоборства.
В отличие от других «горячих точек» на территории бывшего СССР в Нагорном Карабахе и соседних с ним территориях никогда не было миротворцев. Ни российских, ни международных. Перемирие нередко нарушается. И держится в значительной степени на основе сложившегося и меняющегося баланса сил. В апреле 2016 г. году зафиксировано самое масштабное возобновление огня вдоль всей линии соприкосновения (оно стало известно в СМИ, как «четырехдневная война»). И хотя эту эскалацию удалось остановить, на протяжении 2017 г. отмечались несколько всплесков вооруженного противостояния между конфликтующими сторонами. Наиболее масштабными стали инциденты в ночь с 24 на 25 февраля, 15-17 мая, 16-17 июня, 4 и 7 июля, 19 октября2.
В поисках мирного решения
За все время, прошедшее после перемирия, было предложено множество различных проектов по выходу из карабахского тупика, начиная от планов по «обмену территориями» между Арменией и Азербайджаном и заканчивая проектом по созданию «общего государства» между Нагорным Карабахом и Азербайджанской Республикой. В Баку и в Ереване рассматривали «пакетный план» (разрешение всех спорных вопросов вместе), «поэтапный план» (разделение мирного процесса на определенные стадии, подкрепленные юридически обязывающими документами). И это, не считая таких экзотических предложений, как создание «кавказского Бенилюкса» или использование «модели
1 Текст Соглашения см.: Казимиров В.Н. Указ. соч. С. 346.
2 Маркедонов С.М. Нагорный Карабах — 2018:
война, мир или балансирование на грани? // Российский совет по международным делам [Электронный ресурс] URL: http://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/nagornyy-karabakh-2018-voyna-mir-ili-balansirovanie-na-grani/
Аландских островов» (территорий Финляндии, компактно заселенных шведами) для Карабаха в составе Азербайджана [Абасов, Хачатрян 2004: 34-47].
Таким образом, на сегодняшний день майское соглашение 1994 г., подписанное при решающей роли российской дипломатии, остается фактически единственным реальным достижением мирного процесса. В ноябре 2017 г. исполнилось десять лет с момента выработки «Мадридских принципов», включивших в себя основные положения мирного урегулирования. В июле 2009 г. был опубликован обновленный вариант «базовых принципов», в соответствии с которым страны-сопредседатели Минской группы ОБСЕ3 рекомендовали конфликтующим сторонам «достичь соглашения». Однако за все время Армения и Азербайджан так и не сделали даже минимальных шагов по имплементации параметров, предложенных дипломатами-посредниками. Ереван и Баку по-прежнему придерживаются максималистских установок. Для Азербайджана нынешний статус-кво нетерпим. И азербайджанские политики не скрывают своих намерений относительно решения конфликта всеми способами, включая и силовые, хотя и рассматривают их, как «последний довод». Армению, на первый взгляд, устраивает нынешняя ситуация. Нагорный Карабах остается вне юрисдикции Азербайджана, а примыкающие к нему семь районов обеспечивают его относительную безопасность. Однако подобный расклад не получил политической легитимации. Даже официальный Ереван не признает независимости непризнанной Нагорно-Карабахской республики, а сам неразрешенный конфликт не способствует преодолению региональной изоляции республики. Напротив, скорее консервирует ее, как и излишнюю зависимость от внешних игроков. И не только
3 Минская группа объединяет страны членов ОБСЕ, занимающиеся поисками путей мирного урегулирования Карабахского конфликта. В ее состав входят Белоруссия, Германия, Италия, Швеция, Финляндия и Турция, а также Армения и Азербайджан. Сопредседателями группы являются Россия. США и Франция. Формат «тройки» сопредседателей сформировался в 1997 г.
России, являющейся стратегическим союзником Армении, но и США, Евросоюза, а также соседних стран - Ирана и Грузии. Как бы то ни было, а готовности к компромиссам никто не демонстрирует. Таким образом, обновленные «Мадридские принципы» остаются «риторической фигурой», а не действующим алгоритмом достижения мира1.
Иного результата было бы трудно ожидать, если исходить из того, что сами мирные предложения составлены противоречиво. С одной стороны, они исходят из территориальной целостности Азербайджана, но с другой, предполагают «промежуточный статус» Карабаха и определение его финального статуса путем народного волеизъявления. Не совсем понятно, как соотносятся азербайджанская территориальная целостность и гарантируемая связь Нагорного Карабаха с Арменией через Лачинский коридор (который до войны 1991-1994 гг. не был частью Нагорно-Карабахской автономной области). При этом не прописаны детально механизмы народного волеизъявления, возвращения беженцев, размещения международных миротворцев. Как будут реагировать страны-сопредседатели Минской группы ОБСЕ в том случае, если одна из конфликтующих сторон вдруг откажется признавать результаты проведенного референдума или выскажется против присутствия миротворцев, которых посчитает ангажированными (такими, скорее всего, могут быть турки для Армении или франко-российский совместный контингент для Азербайджана)? Ответов на эти вопросы на сегодняшний день нет. Нагорный Карабах: на перекрестке внешнеполитических интересов
В отличие от конфликтов в Абхазии, Южной Осетии, Приднестровье или на Балканах нагорно-карабахское противостояние не было той точкой, где интересы России и Запада жестко расходились. Ситуация в Нагорном Карабахе в отличие от всех упомянутых выше случае, никогда не
1 Мадридские принципы //Кавказский узел [Электронный ресурс] URL: http://www.kavkaz-uzel.eu/artides/160309
квалифицировалось в Вашингтоне и в Брюсселе, как часть сдерживания «имперских» амбиций России. На этот подход не повлияли ни события 2008 г. в Закавказье, ни ситуация 2014 г в Крыму, ни конфликт на юго-востоке Украины. При этом США и ЕС не только готовы к кооперации с Россией, но и поддерживают самостоятельные дипломатические усилия Москвы (трехсторонний переговорный формат Россия-Армения-Азербайджан, как это было в 2008-2012 гг. и после апрельской эскалации 2016 г.).
Это объясняется несколькими причинами. Против Грузии и Молдовы боролись три де-факто государства, которые поддерживала Москва. В этой ситуации собственные интересы Абхазии и Южной Осетии, их стремление к независимости либо попросту игнорировались США и ЕС, либо рассматривались как ничтожно малые величины. Для Запада это был конфликт России, с одной стороны, и Грузии с Молдовой, с другой, со всем комплексом стереотипов (по поводу молодой демократии и «ресоветизации»). В этом противостоянии Тбилиси и Кишинев воспринимались, как сторонники Запада, которым за это прощались и неконструктивные действия, и отходы от демократии. При этом в случае с Абхазией, Южной Осетией в августе 2008 г., а затем в марте 2014 г. в случае с Крымом Россия изменяла в одностороннем порядке бывшие границы между союзными республиками, ставшие межгосударственными рубежами после распада СССР. В контексте же карабахского урегулирования Москва никогда не заявляла о возможности признания НКР или изменения границ в свою пользу [The New Geopolitics 2017: 275].
В Нагорном Карабахе Азербайджан не только борется с сепаратистами, но и противостоит Армении, признанному государству, у которого есть мощная поддержка на Западе. Перечислять многочисленные факты такой поддержки (начиная от финансирования социальных проектов НКР Конгрессом США и заканчивая проектами с НАТО) можно долго, они всем извест-
ны1. Ни у абхазов, ни у осетин, ни у при-днестровцев не было такой мощной лоббистской поддержки в США и в странах Европы (особенно во Франции). Как следствие, возможность многолетнего поддержания «нестабильной стабильности».
Между тем, говорить о полной статике в процессе разрешения застарелого конфликта не приходится. И сегодняшняя ситуация вокруг Нагорного Карабаха имеет ряд существенных особенностей, на которых следовало бы остановиться более детально. Первоначально «ветры перемен» для Карабаха задули из Грузии. Они же привели к «пятидневной войне» и ломке старой повестки дня, сложившейся на Южном Кавказе сразу же после распада СССР и первой волны вооруженных противоборств начала 1990-х гг.
Что вынесли из этого Ереван и Баку? Скорее всего, к Баку пришло понимание того, что сценарий «Сербской Краины» (то есть силового подавления непризнанного государства при де-факто поддержке со стороны международного сообщества) в кавказских условиях не реализуем. Даже в Южной Осетии. Поэтому не зря после «пятидневной войны» Азербайджан в течение нескольких месяцев не вел милитаристской пропаганды. Ее «возрождение» произошло уже в других условиях, когда стало ясно, что Москва не собирается менять статус-кво повсеместно. К Еревану же пришло осознание тяжелого факта: победа России над Грузией для Армении создавала немало новых проблем (с учетом того, что вся логистика между двумя союзниками строилась через Грузию). Это заставило Ереван искать нормализации отношений с Турцией и диверсификации внешней политики в целом. Но если первая задача оказалась трудно выполнимой, и процесс наведения мостов с Анкарой был фактически заморожен в 2010 г., то с Евросоюзом в итоге в 2017 г. удалось подписать Соглашение о всеобъемлющем и расширенном
1 Галстян А.С. Карабахские виражи во внешней политике США // Международная жизнь [Электронный ресурс] URL: https ://interaffairs.ru/news/show/15177
партнерстве2. При этом, не входя в конфронтацию с Москвой.
Но, говоря о карабахском конфликте, стоит иметь в виду, что помимо России и Запада на этой площадке активно играют Турция и Иран. И урегулирование этого этнополитического противостояния невозможно без учета интересов Анкары и Тегерана. Если Турция по мере разрастания военных действий в 1992-1993 гг. встала на сторону Азербайджана и заблокировала сухопутную границу с Арменией, а во время апрельской эскалации она (а кроме нее только Украина) однозначно солидаризировалась с подходами своего стратегического союзника, то Иран пытался играть роль посредника, балансирующего между Ереваном и Баку. И в этом контексте позиция Турции3 как страны НАТО существенно отличается от позиции ее союзников по Альянсу (США и Франции, как сопредседателей Минской группы ОБСЕ) которые выступают не за победу одной из сторон, а за компромиссное решение. Иран же на карабахском направлении придерживается двух позиций. Первая — решение конфликта мирным путем и усилиями, прежде всего, самих стран региона. Вторая — критическое отношение к реализации обновленных «Мадридских принципов». Иран не устраивает разрешение конфликта в Карабахе, которое предполагало бы ввод в регион международных миротворческих сил (при этом неважно, под каким флагом эти силы будут размещены) [Эсфахани, Хагпанах 2017: 157-174].
Однако любой переговорный процесс с участием «заинтересованных сторон» (будь то Россия, США, Турция или Иран)
2 The Comprehensive & Enhanced Partnership Agreement between the European Union & Armenia (CEPA) //European Union External Action [Electronic Resource] URL: https ://eeas.europa. eu/headquarters/headquarters -homepage/36140/comprehensive -enhanced-partnership-agreement-between-european-union-armenia-cepa_en
3 Хас К. Турция и Азербайджан — не только энергетика //Российский совет по международным делам [Электронный ресурс] URL: http://russiancouncil.ru/analytics-and-comments/analytics/turtsiya-i-azerbaydzhan-ne-tolko-energetika/
едва ли обеспечит положительный результат, если стороны конфликта не смогут найти компромиссные формулы, которые можно было бы реализовывать на практике. Но на сегодняшний момент он не является непрерывным. Более того, процесс урегулирования регулярно спотыкается о военные обострения. В итоге всякий раз мирный процесс надо спасать вместо того, чтобы от обсуждения одного пункта продвигаться к распутыванию следующего, более сложного узла. То, что вокруг Карабаха нет конфронтации между Россией и Западом, является позитивным моментом. Конфликтующие стороны не могут использовать такое противостояние в своих интересах, поскольку в случае эскалации они будут противостоять одновременно и Москве, и Вашингтону. В то же самое время, отсутствие доверия между Россией и Западом и жесткое противостояние их по другим направлениям (Украина, Сирия), делают для них Карабах, по сути, второстепенным направлением. И как следствие, неготовность, к солидарным действиям по повышению эффективности переговоров и поискам мирного решения. Сами же стороны, переживающие становление национальной независимости к уступкам не готовы.
Таким образом, нагорно-карабахский конфликт и сегодня, спустя три десятилетия, после принятия исторической резолюции областного Совета НКАО остается неразрешенным противоречием. За это время Карабах стал важнейшим элементом национальной идентичности постсоветских Армении и Азербайджана, а элиты этих стран научились использовать противостояние инструментально для укрепления своей власти. Неразрешенный конфликт влияет на соседние страны и на различных внешних игроков. Однако это влияние не является критически значимым, которое заставило бы все заинтересованные стороны скоординировать усилия и ускорить поиск мирного решения. В этой ситуации скорое урегулирование представляется маловероятным, как не слишком очевидным кажется и сползание Армении и Азербайджана к новой войне, как это уже было в начале 1990-х гг. Наиболее возможным
представляется состояние, которое можно определить, как «устойчивая неустойчивость», что предполагает чередование переговорных раундов с нарушениями перемирия и вооруженными инцидентами.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Абасов А.С., Хачатрян А.Т. Карабахский конфликт. Варианты решения: идеи и реальность. М. Международные отношения. 2004. 61 с.
2. Агаев Р., Али-заде З. Азербайджан. Конец второй республики (1988-1993). М.: Граница, 2006. 494 с.
3. Алексеева Л.М. История инакомыслия в СССР. Новейший период. М.: Весть, 1992. 332 с.
4. Баберовски И. Цивилизаторская миссия и национализм в Закавказье: 18281914 //Новая имперская история постсоветского пространства. Казань. Центр исследований национализма и империи. 2004. С 352.
5. Де Ваал Т. Черный сад. Армения и Азербайджан между миром и войной. М. РОССПЭН. 2014. 391 с.
6. Искандарян А., Арутюнян Б. Армения: «карабахизация» национальной истории // Национальные истории в советских и постсоветских государствах / Под ред. К. Аймермахера, Г. Бордюго-ва. М.: АИРО-ХХ, 1999. С. 153.
7. Казимиров В.Н. Мир Карабаху. Посредничество России в урегулировании нагорно-карабахского конфликта. М.: Международные отношения. 2009. 456 с.
8. Мацузато К. Непризнанные государства: Нагорно-Карабахская Республика (1988-2005 гг.) // Вестник Тамбовского университета. Вып.1 (45). - Тамбов: 2007. - С.31.
9. Румянцев С. Советская национальная политика в Закавказье: конструирование национальных границ, историй и культур //Неприкосновенный запас. 2011. № 4 (78). С 28-36
10. Цуциев А.А. Атлас этнополитической истории Кавказа (1774-2004). М. Европа. 2006. С. 39.
11. Шнирельман В.А. Войны памяти. Мифы, идентичность и политика в Закавказье. М.: Академкнига, 2003. 592 с.
12. Эсфахани М., Хагпанах Д. Нагорно-карабахский конфликт и региональная безопасность: роль и место Ирана //Иран и республики Южного Кавказа. Тегеран. Центр по изучению Ирана и Евразии. 2017. С. 157-174.
13. The New Geopolitics of the South Caucasus: Prospects for Regional Cooperation and Conflict Resolution. Lexington Books. 2017. 275 p
Сведения об авторе: Маркедонов Сергей Мирославович, кандидат исторических наук, доцент кафедры зарубежного регионоведения и внешней политики Российского государственного гуманитарного университета, эксперт Российского совета по международным делам (email: [email protected])
THE THIRTY YEARS OF THE NAGORNO-KARABAKH CONFLICT: BASIC STAGES AND PROSPECTS OF THE RESOLUTION
S.M. Markedonov
Russian State University for the Humanities, Moscow, Russia
Abstract. The Nagorno-Karabakh conflict (small piece of the South Caucasus of 4,4 sq.km in size) became one of the first ethno-political confrontations in the former USSR space. For the thirty years it was transformed from inter-communal and inter-republican conflict within one state to the serious international problem with no clear prospects to be resolved. After the Soviet Union dissolution both Armenia and Azerbaijan have been engaged in the confrontation. Till today they have no diplomatic relations and reliable economic ties while their borders are closed. Although the ceasefire was reached in May, 1994 the conflicting sides face regular violations of it. The most dangerous case was registered in April, 2016. The negotiations are held but their effectiveness is extremely low.
This article is devoted to the analysis of the basic stages of the Nagorno-Karabakh conflict. The Author considers positions of the conflicting sides and different external actors
as well including Russia, USA, EU, Turkey and Iran. The Nagorno-Karabakh case is analyzed in comparison with other post-Soviet conflicts.
Keywords: Armenia, Azerbaijan, Nagorno-Karabakh, ethno-political conflict, nationbuilding, security, conflict resolution, foreign policy.
REFERENCES
1. Abasov A.S., Khachatryan AT. The Nagorno-Karabakh conflict. Variants of the resolution: ideas and realities. Moscow. The International Affairs Publishing House. 2004. 61 p.
2. Agayev R., Ali-zadeh Z. Azerbaijan: The End of the Second Republic (1988-1993). Moscow. The Frontier Publishing House, 2006. 494 p.
3. Alexeeva L.M. The History of dissent in the USSR. A Modern Period. M. Vest' Publishing House. 1992. 332 p.
4. Baberowski J. The Civilizational Mission and nationalism in the Transcaucasia: 1828-1914 //The New Imperial History of the post-Soviet space. Kazan. The Center for Empire and Nationalism Studies, 2004. P. 352.
5. De Waal T. Black Garden: Armenia and Azerbaijan through Peace and War. Moscow POSSPEN. 2014.391 p.
6. Iskandaryan A., Harutyunyan B. Armenia: the Karabakhization of the national Histo-ry// National Histories in the Soviet and post-Soviet states /Ed. by K.Eimermacher and G. Bordyugov. Moscow AIRO-XX, 1999. P. 153.
7. Kazimirov V.N. Peace to Karabakh. Mediating role of Russia in the resolution of the Nagorno-Karabakh conflict. The International Affairs Publishing House. 2009. 456 p.
8. Matsuzato K. Unrecognized Entities: The Nagorno-Karabakh Republic (1988-2005) //The Bulletin of the Tambov State University. Issue 1 (45). Tambov. 2007. P.31.
9. Rumyantsev S. The Soviet Nationalities Policy in the Transcaucasia: building national borders, history and culture //Neprikisnovennyi Zapas (The Emergency Reserve). 2011. № 4 (78). P 28-36
10. Tsutsiyev A.A. The Atlas of ethno-political History of the Caucasus. Moscow. Europe Publishing House. 2006. C. 39.
11. Shnirelman V.A. The wars of memory: myths, identity and politics in Transcaucasia. Moscow. Akademkniga Publishing House. 2003. 592 p.
12. Esfahani M., Hagnapah D. The Nagorno-Karabakh conflict and regional security: the role of Iran //Iran and Republics of the South Caucasus. Tehran. Center on Iran and Eurasia Studies. 2017. P. 157-174.
13. The New Geopolitics of the South Caucasus: Prospects for Regional Cooperation and Conflict Resolution. Lexington Books. 2017. 275 p
About the author: Markedonov Sergey Miroslavovich, Ph.D. (Candidate of Sciences) in History, Associate Professor, Department for Area Studies and Foreign Policy at Russian State University for the Humanities (email: [email protected])
