CC BY
18
С. А. НИКОНОВ ТРИ ПИСЬМА А. И. КОПАНЕВА К И. И. СМИРНОВУ1
Публикуемые письма составляют лишь незначительную часть переписки двух историков, охватывающую преимущественно период с 1947 по 1953 г. Безусловно, что все письма А. И. Копанева заслуживают того, чтобы быть опубликованными, поскольку являются ценным источником по истории исторической науки Ленинграда послевоенного времени и главного научного учреждения «северной столицы» — Ленинградского отделения Института истории. Достаточно сказать, что среди тем, «звучащих» в письмах, которые, что не вызывает сомнений, так волновали ученых, были такие, как подготовка в ЛОИИ академического издания Судебников XV—XVI вв., обсуждение отдельных книг и многотом-ников («Очерки истории Ленинграда»), работа внутри Института московских комиссий, явившихся предвестником грядущей ликвидации всего учреждения. Сквозь призму каждой из перечисленных тем просматривается и нечто большее, то, что составляло духовный мир самого автора писем и стиль его взаимоотношений с учителем — И. И. Смирновым.
Несмотря на то что публикуемые письма как бы вырваны из общего контекста переписки, все же они сохраняют свою целостность (все три письма датируются июнем—августом 1953 г.) и смысловое единство по той простой причине, что затрагивают один из самых драматичных эпизодов в биографии А. И. Копанева. Речь идет об увольнении историка из стен родного ему ЛОИИ. Напомним, что постановлением Президиума АН СССР от 20 марта 1953 г. было ликвидировано ЛОИИ, а весь штат Института оказался поделенным на две неравные группы: ученые, попавшие в первую из этих групп, сохранили свои должности при архиве распущенного Института, вторая же группа, где оказался и А. И. Копа-нев, была вовсе оставлена без работы.2 В уже опубликованных очерках
1 Все письма хранятся в личном фонде И. И. Смирнова. См.: Архив СПбИИ, РАН, ф. 294, оп. 1, д. 4 и 5 (в тексте указываются только листы этого дела).
2 См.: Панеях В. М. Упразднение Ленинградского отделения Института истории АН СССР в 1953 году // ВИ. 1993. № 10. С.19, 23.
520
© С. А. Никонов, 2007
и воспоминаниях о жизни и творчестве А. И. Копанева обращалось внимание на те причины, которые повлекли за собой увольнение историка. Видимо, главною из этих причин явилось то, что в годы войны ученый «волею судеб» оказался в немецком плену.3 «Черное пятно» в биографии историка, а именно так это расценивалось государственной идеологией Советского Союза, могло надолго отлучить А. И. Копанева от науки. Только через Президиум АН СССР, высшую научную инстанцию, историку удалось добиться назначения в Рукописный отдел БАН. По словам самого ученого, такой ход событий был для него наиболее оптимальным, поскольку в РО — «ставка та же и работа с источниками».
В связи с этим — одна любопытная деталь. Читая письма А. И. Копанева за 1952 и 1953 гг., сталкиваешься с интересным фактом: подробно рассказывая И. И. Смирнову о работе в Институте московских комиссий и попытках (тогда еще только попытках) отстранить от работы некоторых сотрудников (В. Г. Геймана, Р. Б. Мюллер и др.), ученый ни разу не обмолвился о том, что подобная судьба грозит и ему самому. Думаю, что разговоры такого рода, а они, вне всякого сомнения, имели место, были предметом частных бесед А. И. Копанева и И. И. Смирнова, а не переписки.
Впоследствии же, когда неминуемое увольнение состоялось, свою посильную помощь в судьбе историка помимо И. И. Смирнова готовы были оказать и некоторые другие сотрудники распущенного ЛОИИ (Н. Е. Носов, Г. Е. Кочин).4
В воспоминаниях, посвященных А. И. Копаневу, отмечалось, что историк после увольнения из ЛОИИ не мог найти работу вплоть до своего назначения сотрудником РО БАН.5 Но это не совсем так: как явствует из двух последних писем, летние месяцы 1953 г. А. И. Копанев провел в качестве воспитателя в одном из пионерлагерей под Новгородом. Возможно, что к этой работе его привлекла супруга — Александра Про-кофьевна, бывшая в ту пору учителем истории в одной из школ Ленинграда.
Надеемся, что публикуемые письма помогут как прояснить некоторые эпизоды из биографии А. И. Копанева, так и прочувствовать «настроение момента» того переломного 1953 г., оказавшегося столь трудным для многих историков Ленинграда.
3 Маньков А. Г. Человек и Ученый (Из воспоминаний об Александре Ильиче Копане-ве) // Александр Ильич Копанев: Сб. статей и воспоминаний. СПб. С. 104—105; Копанев Г. И. Из большой крестьянской семьи. Воспоминания младшего брата // Там же. С. 77.
4 См. письмо № 1 настоящей публикации.
5 Младший брат историка, Г. И. Копанев, писал по этому поводу: «Александр Ильич пытался поступить на работу, но безрезультатно: в школе ему отказали как бывшему военнопленному, хотел устроиться грузчиком, но оказалось, что ученых нельзя принимать на физическую работу» (КопаневГ. И. Из большой крестьянской семьи... С. 77).
Дорогой Иван Иванович!
Сегодня я приехал в Ленинград], завтра уезжаю в лагерь. Сообщаю о московских делах. Мое заявление комиссия разбирала 03.06 в присутствии Сидорова,1 Иванова, Молчановой, Филиппова и др. Председатель — Светлов — произвел на меня хорошее впечатление.
Но я выразил мои претензии в энергичной форме. Комиссия задала ряд вопросов. Напр[имер], почему я сразу не подал в суд? («Ведь вы хороший работник».) Почему я не переведен в стар[шие] науч[ные] сотр[удники]? Соглашусь ли я переехать в Москву? О плене? И т. д. Я ответил на все с толком. Под конец председатель отдела кадров Академии обратился к Сидорову: не может ли он использовать меня все-таки в Институте. Тот ответил, что нет вакансий по феодализму. Что по договору Ал[ександр] Копанев может работать хоть сейчас и т. д.
Потом меня выслали из комнаты и что-то долго кричали между собой. Затем вновь вызвали меня, и Светлов объявил, что комиссия считает, что восстановить меня в Ин[ституте] нельзя, так как работы по феодализму сокращены. Но комиссия считает, что я могу работать в БАН, и будет просить Президиум перевести меня на работу в Б[иблиотеку] А[кадемии] Н[аук]. А пока суд да дело, я могу взять работу у Сидорова. Решение, конечно, не из лучших, но все же есть некоторый просвет. Сегодня я отправил в Президиум новое заявление, где, опираясь на решение комиссии, прошу пристроить меня в рукопис[ный] отд[ел] БАН. Если бы это удалось, то лучшего ожидать нечего — ставка та же и работа с источниками.
Будем ждать, что скажет Президиум.
На комиссии заявили, что в ближ[айшее] время всех ленинградцев переведут в Москву или, если не захотят, уволим! Так что, Иван Иванович, видимо, Вы скоро переедете в Москву.
Звонил по телефону Елены Ивановны,2 но мне какой-то чужой голос сообщил, что Кс[ения] Никол[аевна]3 уехала.
Да! Сегодня, придя домой, нашел открытку — просим в горком к Андрееву. Был. Он сказал, что считает, что с вами поступили несправедливо и «будем говорить с Академией, чтобы она вам дала работу, если не в Институте, то в другом в каком-либо науч[ном] учрежд[ении»]. Я ему тогда рассказал о решении комиссии. Он сказал, что позвонит Сидорову и от горкома скажет, что это решение он поддерживает. Тут же заявил, что в местных организациях, если встретятся трудности, они меня поддержат. В Ин[ститу]те поддержку перед БАН предложили Г. Е. Кочин4 и Н. Е. Носов.5 Так что видите, может быть, что-либо удастся. Во всяком случае, верил в победу разумного, а сейчас еще более укрепился. Вам поклон от А. А. Зимина.6 Он в своем «Пересветове»7 выступает с «новых позиций» об Ив[ане] Грозном. Напр[имер], Пересветов не выразитель интересов дворянства, а интересов стрельцов, реформы 50 гг. почти все не были осуществлены и т. д. Вообще он говорил, что персонифицировать 16 в. — Ив[аном] Грозным — неправильно. Это, говорит он, на-
строение дня. Например, сняты работы по фильмам («Ив[ан] Грозный», «Дмитр[ий] Донск[ой]» и др. персональные фильмы).
Вот, Иван Иванович, пока и все. Поклон всем вам от всех нас (получил верстку из «Известий» статьи о Москве. Моя фамилия стоит со всеми).8
1953 (проставлено вверху письма карандашом)
Ваш А. И. Копанев
Л. 42—42 об.
1 Сидоров Аркадий Лаврович (1900—1966) — историк, с 1949 г. заведующий кафедрой истории СССР МГУ, в 1953 г. — заведующий сектором отечественной истории XIX—начала XX в. Института истории АН СССР, в 1953—1959 гг. — директор ИИ АН СССР.
2 Смирнова Елена Ивановна (?—1993) — сестра И. И. Смирнова.
3 Сербина Ксения Николаевна (1903—1990) - историк, источниковед и археограф, в 1936—1990 гг. — научный сотрудник, старший научный сотрудник ЛОИИ. Во время своих поездок в Москву Ксения Николаевна останавливалась на квартире у Е. И. Смирновой.
4 Кочин Григорий Евгеньевич (1897—?) — историк, в 1926—1931 гг. — преподаватель средних учебных заведений Ленинграда, в 1931—1935 гг. — научный сотрудник Историко-археографического института, в 1939—1963 гг. — научный сотрудник, старший научный сотрудник ЛОИИ, с 1946 г. — секретарь парторганизации ЛОИИ.
5 Носов Николай Евгеньевич (1924—1985) — историк, с 1951 г. — научный сотрудник, в 1969—1981 гг.—заместитель директора, с 1981 г.—заведующий Сектором истории СССР периода феодализма ЛОИИ.
6 Зимин Александр Александрович (1920—1980) - историк, источниковед, археограф, в 1947—1980 гг. — младший научный сотрудник, старший научный сотрудник ИИ АН СССР, в 1947—1979 гг. — преподаватель МГИАИ (с 1950 г. — старший преподаватель, в 1950—1970 гг. —доцент, в 1970—1973 гг. —профессор).
7 Речь идет о готовившейся А. А. Зиминым книге, посвященной анализу публицистики И. С. Пересветова в контексте идейной борьбы середины XVI в. (см.: Зимин А. А. И. С. Пересветов и его современники. М.; Л., 1958).
8 О какой именно статье идет речь, установить не удалось.
№2
Дорогой Иван Иванович!
Вот я и на новом месте. Деревня, Волхов, Старая Ладога, хорошее питание — все это преимущества этого нового положения.
Бедой является сама работа. Эти люди, для которых сделано все возможное, ведут себя оч[ень] плохо. Мои великовозрастные просто ужасны. Грубы и нахальны. Но как-нибудь переживем.
Из Академии пока ничего нет. Конечно, хорошо бы, если бы последовал перевод в БАН (я Вам подробно писал об этом). Но хорошо бы, если бы лето удалось прожить все-таки здесь. Но посмотрим.
Поклон Вашим.
С поклоном А. И. Копанев
17.06.53
Л. 40.
Дорогой Иван Иванович!
Занят с 8 ч. утра до 1 ч. ночи с моими «архаровцами». Делают все непотребное, так что приходится смотреть и смотреть.
Конечно, полностью оторван от жизни: газеты не ходят, радио нет и вечная беготня.
Только на один день вырвался в Старую Ладогу — подышать стариной (наш лагерь на прав[ой] стороне Волхова в полутора килом[етрах] от Стар[ой] Ладоги, стоящей на лев[ой] стороне). Осмотрел крепость (развалины), раскопки (залиты водой). Хорошо сохранилась Георгиевская] церковь XII в. и монастыри конца XVI в.
Что-то молчит совсем Президиум АН СССР. На все мои запросы ни слова. А эта временная работа меня скоро превратит в круглого идиота. Ну подождем, увидим.
Еще раз всем Вашим поклон и лучшие пожелания.
С грустью вспоминаю все прелести ушковских пейзажей,1 Ваши добрые приемы, Ваши обеды и вообще все.
Числа 5-го я или Шура,2 может быть, приедем со сменой в город, проведу ли я вторую смену — не знаю.
Ваш А. И. Копанев
28.06.53 (проставлено вверху письма карандашом).
Л. 41—41 об.
1 Начиная с 1946 г. И. И. Смирнов лето и осень проводил на даче в поселке Ушково, расположенном под Ленинградом.
2 Копанева Александра Прокофьевна — супруга А. И. Копанева.
