CC BY
49
ТРЕУГОЛЬНИК БРЮССЕЛЬ-МОСКВА-ПЕКИН И БАЛАНС СИЛ В МИРОВОЙ ПОЛИТИКЕ В КОНЦЕ XX - НАЧАЛЕ XXI В.
А.А. Мардашев
Кафедра теории и истории международных отношений
Российский университет дружбы народов ул. Миклухо-Маклая, 10, корп. 1, Москва, Россия, 117198
В статье исследуются отношения в рамках треугольника Брюссель—Москва—Пекин, анализируются позиции сторон по вопросу глобального баланса сил в мировой политике, на примере Центральной Азии рассматривается процесс становления новой конфигурации сил в регионе. Автор статьи приходит к выводу, что в настоящее время все более отчетливо наблюдается тенденция формирования многополярной системы международных отношений, где ведущая роль помимо США принадлежат также России, Китаю и Евросоюзу. В отношении Центральной Азии делается вывод, что основную роль в сохранении регионального мира, стабильности и безопасности играет Шанхайская организация сотрудничества. Отмечается, что есть условия для налаживания диалога между ШОС и ЕС. В целом говорится о том, что в XXI в. отношения в рамках треугольника Брюссель—Москва—Пекин приобретают все большее значение.
В начале 1990-х гг. с распадом биполярной системы международных отношений нарушился баланс сил в мировой политике, наметились две противоположные тенденции — становление однополярности и многополярности. Первая тенденция связана с устремлениями США, вторая — с ответной реакцией со стороны некоторых других акторов международных отношений, включая Россию, Китай и Евросоюз. В статье предпринимается попытка рассмотреть отношения в рамках треугольника Брюссель—Москва—Пекин как одной из вероятных конфигураций вновь формирующегося баланса сил.
С конца 1980-х гг. в отношениях между Москвой и Брюсселем начался новый этап, связанный с подписанием Соглашения о торговле и экономическом сотрудничестве. В 1994 г. на острове Корфу было заключено Соглашение о партнерстве и сотрудничестве, которое открыло путь для нового политического диалога (1). Соглашение вступило в силу в конце 1997 г. Весной 1998 г. в Лондоне состоялось 1-е заседание Совета сотрудничества Россия—ЕС. Стороны достигли договоренности об установлении стратегического партнерства. В начале 1999 г. была принята Коллективная стратегия Европейского Союза в отношении Российской Федерации. В том же году осенью в Хельсинки российская сторона представила Стратегию развития Российской Федерации с Европейским Союзом на среднесрочную перспективу (2000—2010 гг.). С 2007 г. актуальной задачей стало продление Соглашения о партнерстве и сотрудничестве, согласование нового текста которого продолжается до сих пор. Осенью 2008 г. в Ницце прошел очередной 22-й Саммит Россия—ЕС, где тема нового соглашения была одной из ключевых.
Нормализация советско-китайских отношений в 1989 г. создала основу для последующего сближения между Россией и Китаем. На регулярной основе стали
проходить встречи на высшем уровне, результаты которых способствовали укреплению взаимного доверия между двумя странами. В 1992 г. в Пекине была принята Совместная декларация об основах взаимоотношений между Российской Федерацией и Китайской Народной Республикой, в 1994 г. — Совместная российско-китайская декларация, в которых были закреплены основные принципы двусторонних отношений (2). В 1996 г. в Пекине стороны провозгласили установление «отношений равноправного доверительного партнерства, направленного на стратегическое взаимодействие в XXI веке» (3). Летом 2001 г. в Москве был подписан Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве, в котором стороны подтвердили все достигнутые ранее договоренности, в том числе намерение развивать «отношения добрососедства, дружбы и сотрудничества, равноправного и доверительного партнерства и стратегического взаимодействия» (4). В 1997 г. в Пекине стороны заключили Соглашение о создании и организационных основах механизма регулярных встреч глав правительств России и Китая (5). Соглашение стало договорно-правовой основой регулярных встреч на высоком уровне. Последняя, 13-я встреча состоялась осенью 2008 г. в Москве.
К 1992 г. европейско-китайские отношения после кризиса 1989 г. в целом удалось нормализовать. В 1994 г. Брюссель и Пекин начали новый политический диалог. В 1998 г. его уровень был повышен за счет встреч на высоком уровне. 1-й Саммит ЕС—Китай состоялся весной 1998 г. в Лондоне. В итоговом документе было сказано: «Стороны согласились, что в связи с большими и значительными изменениями в международной ситуации развитие диалога и сотрудничества между ЕС и Китаем не только отвечает фундаментальным интересам обеих сторон, но также способствует миру, стабильности и развитию в мире» (6). В документе также говорилось, что «стороны выразили надежду на развитие долгосрочного, стабильного и конструктивного партнерства между Китаем и ЕС в XXI в.» (7). В 2003 г. Брюссель и Пекин договорились об установлении стратегического партнерства. В 2004 г. его уровень был повышен до всестороннего стратегического партнерства (8). С 2005 г. стороны запустили регулярный механизм Стратегического диалога, очередной раунд которого прошел в начале 2009 г. в Пекине.
Все это свидетельствует о том, что за прошедшие годы отношения между Брюсселем, Москвой и Пекином вышли на качественно новый уровень — уровень стратегического партнерства, что способствовало повышению их роли в международных делах. Наибольшего прогресса в политических отношениях удалось достичь России и Китаю благодаря общности позиций по основным международным проблемам, включая отстаивание многополярной модели. Кроме того, в отличие от Брюсселя они не выступали и не выступают в адрес друг друга с критикой внутренней политики.
Стремление США создать однополярный мир встретило противодействие, прежде всего, со стороны России и Китая. Впервые Москва и Пекин упомянули о «многополюсной международной системе» в Совместной российско-китайской декларации 1994 г. (9). А в 1997 г. стороны одобрили Российско-китайскую совместную декларацию о многополярном мире и формировании нового международного порядка, в которой они заявили, что «в духе партнерских отношений бу-
дут прилагать усилия для содействия развитию многополярного мира и установлению нового международного порядка» (10). В мире наметилась тенденция формирования многополярной системы международных отношений. Наиболее явно противоречия проявились в начале XXI в., в 2003 г., в связи с военной операцией США и их союзников в Ираке. Россия и Китай выступили против односторонних действий Америки. Их поддержали Франция и Германия, что означало наличие в Евросоюзе сил, готовых выступить в качестве баланса Вашингтону. Однако полного единства европейцам пока достичь не удалось.
Исследователь Института Европы РАН М.Г. Носов отмечает, что «выступая за «многополярность», европейцы выступают против единоличного лидерства Вашингтона, которое естественно сводит на нет претензии Европы на глобальное лидерство» (11). В то же время, как пишет исследователь британского Центра европейской реформы К. Бэриш: «Когда китайцы подчеркивают необходимость многополярного мира, они встречают среди европейцев большое количество сторонников. Но когда они говорят о появлении многополярного мира, в котором такие поднимающиеся державы, как: Китай, Индия, Россия и, возможно, более сильный ЕС, — выступают против США, они находят меньшинство согласных среди европейцев» (12). Эту особенность европейской позиции исследователь объясняет тем, что, несмотря на существующие различия между Европой и Америкой, они являются «давними союзниками». К сходному выводу приходит и М.Г. Носов, который, говоря о конфликте между ЕС и США, признает, что «эти различия не столь велики... список взаимных претензий, послуживших причиной кризиса отношений, достаточно обширен, но не столь фундаментален, как перечень факторов, цементирующих единство Европы и Америки» (13). Еще одним аргументом, объясняющим осторожную позицию европейской стороны, по мнению К. Бэриш, является то, что «история заставляет европейцев бояться многополярности: эта доктрина уходит корнями в политику баланса сил XIX в., которая привела к развязыванию разрушительных войн в Европе» (14).
Несмотря на осторожную позицию Евросоюза в Америке, по мнению заместителя директора Шанхайского института международных стратегических исследований Пань Чжэньцяна, «наиболее обеспокоены по поводу подъема Китая и Европы», а не подъема России и Китая (15). Как считает китайский исследователь: «Россия без сомнения стремится вернуться в качестве одной из определяющих [мировую политику] держав, и в будущем она вернет себе слово в международных отношениях, однако для этого потребуется время» (16). Если говорить об отношении Евросоюза к Китаю, то, как полагает европейский исследователь Дж. Холслаг: «Европа не рассматривает подъем Китая как угрозу своей безопасности. С геополитического угла конфронтация едва ли возможна, принимая во внимание огромное расстояние между ними. Из-за обширной территории России они даже не имеют общих стран-соседей» (17).
Все это позволяет прийти к выводу, что к вероятным претендентам на роль ведущих акторов в новом глобальном балансе сил относятся Россия, Китай и Евросоюз, что объясняется их поддержкой многополярной системы международ-
ных отношений как оптимальной модели сохранения мира, стабильности и безопасности на планете. Тем самым они создают противовес США, чья стратегия нацелена на формирование однополярного мира. В результате складывается новая конфигурация глобального баланса сил в мировой политике.
В связи с изменениями в глобальном балансе сил началась перегруппировка сил в отдельно взятых регионах планеты. Наглядным примером является Средняя Азия, куда после распада СССР устремились другие акторы международных отношений. Весной 1994 г. в Туркменистане и Казахстане с официальными визитами побывал премьер Госсовета КНР Ли Пэн, который обсудил с руководством обеих стран перспективы налаживания поставок в Китай туркменского газа и казахстанской нефти. Реализацией достигнутых договоренностей в 2006 г. стал запуск в эксплуатацию нефтепровода Атасу-Алашанькоу (10 млн тонн/год), в 2007 г. — подписание соглашения о закупке в Туркменистане природного газа (30 млрд куб. м/30 лет). Во время встречи Ли Пэна и Н. Назарбаева последний выступил с предложением о создании механизма коллективной безопасности в Азии. Позднее в своих мемуарах Ли Пэн написал, что он «поблагодарил его [Н. Назарбаева] за доверие, но искренне сказал ему, что проблемы Азии слишком сложны и полны разных противоречий, которые невозможно решить за одним столом» (18). Вместе с тем китайский премьер предложил казахстанскому партнеру продолжить обсуждение данной идеи на двустороннем уровне, что способствовало появлению впоследствии «Шанхайской пятерки».
Внешнеполитический интерес к Центральной Азии китайские исследователи объясняют необходимостью обеспечения стабильности и развития западных районов Китая. Сотрудник Центра исследований ШОС Шанхайской академии общественных наук Чжан Цзяньжун считает, что после распада СССР «внешняя политика Китая столкнулась с невиданными ранее трудностями» (19). Другой китайский исследователь, сотрудник Института России и Центральной Азии Шанхайской академии общественных наук Чжан Яо говорит о том, что «Центральная Азия находится по соседству с Китаем, поэтому безопасность, стабильность, процветание и развитие Центральной Азии чрезвычайно важны для стабильности и развития западных регионов Китая» (20).
Если говорить о России, то она не утратила интерес к Средней Азии, наоборот, были предприняты шаги, направленные на сохранение региона в сфере своего влияния. Китайский исследователь Чжан Яо приходит к выводу, что «хотя после распада СССР Россия уже утратила прежний статус сверхдержавы, но сменяющие друг друга правительства с самого начала рассматривали бывший советский регион, включая Центральную Азию, как сферу своих важнейших интересов» (21). В условиях, когда растущий интерес к региону стали проявлять другие международные акторы, а сами центрально-азиатские республики стремились проводить независимую и самостоятельную внешнюю политику, необходимо было создать механизм, который бы упорядочил внешнеполитические устремления каждой из сторон и мог гарантировать региональный мир, стабильность и безопасность.
В 1996 г. Россия, Казахстан, Киргизия, Таджикистан и Китай заключили Соглашение об укреплении доверия в военной области и районе границы, в 1997 г. — Соглашение о взаимном сокращении вооруженных сил в районе границы (22). Как было отмечено в принятой весной 1997 г. Российско-китайской декларации о многополярном мире и формировании нового международного порядка, оба соглашения «имеют важное значение и могут служить моделью достижения регионального мира, безопасности и стабильности после окончания «холодной войны» (23). Считается, что соглашения 1996 и 1997 гг. заложили фундамент для последующего развития многостороннего сотрудничества в Центральной Азии в форме «Шанхайской пятерки». Ее основным механизмом стали регулярные встречи руководителей стран — участниц вышеупомянутых соглашений. В 2000 г. в Душанбе участие во встрече в верхах принял Узбекистан. Стороны обсудили перспективы создания структурированной организации.
В июне 2001 г. Россия, Казахстан, Узбекистан, Киргизия, Таджикистан и Китай приняли Декларацию о создании Шанхайской организации сотрудничества, что означало завершение процесса создания механизма коллективной безопасности в регионе (24). Тем же летом в Московском совместном заявлении глав государств России и Китая было подчеркнуто, что «реализация соглашений между Россией, Китаем, Казахстаном, Киргизией и Таджикистаном об укреплении доверия в военной области в районе границы и о взаимном сокращении вооруженных сил в районе границы соответственно от 26 апреля 1996 г. и 24 апреля 1997 г. способствовала миру, спокойствию и стабильности в районе границы, развитию добрососедских отношений между всеми государствами — участниками этих соглашений. Создание Шанхайской организации сотрудничества с участием Узбекистана в качестве одного из государств-учредителей явилось крупным шагом в деле укрепления безопасности и стабильности, развития отношений добрососедства, доверия и сотрудничества в регионе Центральной Азии и Азиатско-Тихоокеанском регионе в целом» (25).
Как пишет исследователь Международного института стратегических исследований О. Антоненко: «И Россия, и Китай рассматривают ШОС как механизм смягчения своего неизбежного соперничества. Они также разделяют взгляд, что ШОС может помочь предотвратить и «культурные революции», — ведущие к распространению западной демократии, — и распространение исламского фундаментализма» (26). Исследователь Европейского института азиатских исследований Г. Аустин также считает, что «ШОС не является чем-то вроде российской или китайской гегемонии в Центральной Азии. Она была создана ими как признание их общей слабости в распространении влияния в регионе как индивидуальных акторов» (27). Г. Аустин полагает, что «Россия и Китай являются двумя балансирующими полюсами в ШОС, каждый из которых не позволяет другому доминировать, и тем самым обеспечивается большая безопасность малым государствам» (28).
Достаточно распространенным мнением в академических и политических кругах является то, что ШОС создавался для предотвращения закрепления в ре-
гионе других держав, в частности США, Великобритании, Германии, что он играет сдерживающую роль в отношении НАТО. Как отмечает европейский исследователь Г. Аустин: «В противоположность тому, что часто говорится, ШОС не замышлялся для того, чтобы воспрепятствовать, и не в состоянии воспрепятствовать стратегическим целям США и ЕС в регионе, потому что не имел до 11 сентября каких-либо жизнеспособных геостратегических целей в Центральной Азии за исключением тех, что относятся к борьбе с терроризмом, и по большей части политика членов ШОС в отношении терроризма сходна с той, что проводят США и ЕС» (29).
Шанхайской организации сотрудничества потребовалось еще несколько лет, чтобы приобрести структурированный облик. В 2001 г. на 1-м Саммите ШОС была одобрена Хартия. В 2002 г. был принят документ, создавший основу для сотрудничества ШОС с другими международными организациями и государствами, в том числе с Евросоюзом. В 2003 г. была достигнута договоренность об открытии секретариата организации, который начал свою работу в 2004 г. в Пекине. В Совместной декларации Российской Федерации и Китайской Народной Республики, одобренной осенью 2004 г., подчеркивалось: «Стороны рассматривают ШОС в качестве важного инструмента утверждения на евразийском континенте, прежде всего в Центральной Азии, мира, безопасности и сотрудничества — основных факторов будущего строительства многополярного мира, основанного на международном праве» (30). В 2005 г. в Шанхае прошли праздничные мероприятия, посвященные 5-летию этой организации. В последние годы ШОС заключила соглашения о сотрудничестве с СНГ, ЕврАзЭС, ОДКБ и АСЕАН, приступила к развитию сотрудничества со специализированными учреждениями ООН, чьи представительства открыты в Пекине. В ШОС стали изучать возможность создания диалоговых механизмов с ОБСЕ, Евросоюзом и НАТО.
В 1990-е гг. Евросоюз приступил к налаживанию отношений с новыми независимыми государствами региона. Между ними были установлены дипломатические отношения, заключены соглашения о партнерстве и сотрудничестве. Например, в 1995 г. соглашение подписано с Казахстаном и Киргизией, в 1996 г. — с Узбекистаном, в 1998 г. — с Туркменистаном и в 2004 г. — с Таджикистаном. Соглашения с первыми тремя вступили в силу в 1999 г., с остальными — остаются на ратификации. В дополнение к программе ТАСИС в 2001 г. Брюссель принял Стратегию в отношении Центральной Азии на 2002—2006 гг. В рамках этой стратегии были реализованы Индикативные программы на 2002—2004 гг. и 2005— 2006 гг. В 2006 г. Брюссель утвердил Стратегию в отношении Центральной Азии на 2007—2013 гг. и Индикативную программу на 2007—2010 гг. В рамках последней программы планируется выделить 314 млн евро (31). В целом помощь со стороны Евросоюза и его стран-членов на конец 2008 г. составила 1 млрд евро.
Создание ШОС способствовало укреплению интереса ЕС к региону. В 2004 г. в Пекине прошла встреча верховного представителя ЕС по ОВПБ Х. Солана и генерального секретаря ШОС Чжан Дэгуана. Стороны обсудили ситуацию в регионе, возможность сотрудничества между двумя организациями. Был также согла-
сован вопрос о специальном представителе ЕС в ЦА. Летом 2005 г. специальным представителем был назначен Я. Кубис. В связи с назначением Я. Кубиса на другую работу осенью 2006 г. его сменил П. Морель.
Евросоюз в основном сосредоточил усилия на развитии отношений с государствами региона, что следует из принятого в 2007 г. документа под названием «ЕС и Центральная Азия: стратегия нового партнерства». Однако некоторые исследователи считают, что Брюсселю следует уделять большее внимание региональному механизму коллективной безопасности. Как считает О. Антоненко: «ЕС не должен игнорировать ШОС или не признавать его растущей роли в Центральной Азии» (32). Свой тезис она аргументирует тем, что «диалог с ШОС мог бы помочь ЕС в реализации нескольких его ключевых целей, таких как: углубление связей с Россией и Китаем, содействие экономическому развитию Центральной Азии, противодействие «мягким» угрозам безопасности, которые исходят от региона (такие, как наркотрафик, миграция) и укрепление своей энергетической безопасности. Диалог мог бы также охватить проблему борьбы с терроризмом» (33). Г. Аустин также говорит о том, что «по мере того как ШОС продолжает развиваться, ЕС будет нуждаться в адаптации своей политики и программ, чтобы в них нашла отражение заинтересованность Евросоюза в успехе ШОС и во взаимовыгодном сотрудничестве с ней» (34).
Очевидно, что в Центральной Азии сложилась своя конфигурация баланса сил, благодаря которой поддерживается мир, стабильность и безопасность. Ее основой является механизм коллективной безопасности под названием Шанхайская организация сотрудничества, созданная Россией, Китаем и государствами ЦА. Хотя основные усилия ЕС направлены на развитие двусторонних отношений с государствами региона, в Европе раздаются голоса, призывающие к укреплению сотрудничества с ШОС.
Таким образом, формирование нового баланса сил в мировой политике продолжается. На глобальном уровне происходит становление многополярной системы международных отношений, где помимо США ведущую роль также играют Россия, Китай и Евросоюз. На региональном уровне складываются свои конфигурации. В Центральной Азии главная роль принадлежит Шанхайской организации сотрудничества. Имеются условия для диалога по линии ЕС—ШОС. Все это свидетельствует о том, что в XXI в. отношения в рамках треугольника Брюссель— Москва—Пекин приобретают все большее значение.
ПРИМЕЧАНИЯ
(1) Agreement on partnership and cooperation between the European Union and the Russian Federation (Corfu, June 24, 1994) // Official Journal. — November 28, 1997. — P. 3—69.
(2) Сборник российско-китайских договоров (1949—1999 гг.). — М., 1999. — С. 150— 152, 271—273.
(3) Совместная российско-китайская декларация (Пекин, 25 апреля 1996 г.) // Сборник российско-китайских договоров (1949—1999 гг.). — М., 1999. — С. 333.
(4) Договор о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве между Российской Федерацией и Китайской Народной Республикой // Сборник российско-китайских документов (1999—2007 гг.). — М., 2007. — С. 143—144.
(5) Сборник российско-китайских договоров (1949—1999 гг.). — М., 1999. — С. 396—398.
(6) Joint Press Statement of the 1st EU-China Summit (London, April 2, 1998) // http://www.chinese-embassy.org.uk/eng/wjzc/t27058.htm
(7) Ibid.
(8) Joint Press Statement of the 6th EU-China Summit (Beijing, October 30, 2003) // http://www.consilium.europe.eu/ueDocs/cms_Data/docs/pressData/en/er/77802.pdf; Joint Statement of the 7th EU-China Summit (Hague, December 8, 2004) // http://ue.eu.int.ueDocs/ ems_Data/docs/pressdata/en/er/82998.pdf
(9) Совместная российско-китайская декларация (Москва, 3 сентября 1994 г.) // Сборник российско-китайских договоров (1949—1999 гг.). — М., 1999. — С. 271—273.
(10) Российско-китайская совместная декларация о многополярном мире и формировании нового международного порядка (Москва, 23 апреля 1997 г.) // Сборник российско-китайских договоров (1949—1999 гг.). — М., 1999. — С. 382.
(11) Носов М.Г. Глобальные аспекты трансатлантических отношений // Современная Европа. — 2006. — № 2.— С. 33.
(12) Barysch K. etc. Embracing the Dragon: The EU's partnership with China. — London, 2005. — P. 73.
(13) Носов М.Г. Глобальные аспекты трансатлантических отношений // Современная Европа. — 2006. — № 2.— С. 32.
(14) Barysch K. etc. Embracing the Dragon: The EU's partnership with China. — London, 2005. — P. 73.
(15) Pan Zh. The US-Europe-China Triangle in an Increasingly Multipolar World // http://www.kas.de/wf/doc/Kas_8465-544-1-30.pdf
(16) Ibid.
(17) Holslag J. The Impact of the EU's Conditional Engagement on China // VUB Asia Paper. — November, 2006. — P. 12.
(18) Ли П. Хэпин, фачжань, хэцзо: Ли Пэн вайши жицзи (Мир, развитие, сотрудничество: внешнеполитический дневник Ли Пэна). — Пекин, 2008. — Т. 2. — С. 449.
(19) Чжан Цз. Шанхай хэцзо цзучжи юй цзити аньцюань тяоюэ цзучжи: аньцюань хэцзо цзичжи, моши цзи фачжань цяньцзин (ШОС и ОДКБ: механизм, модель и перспективы развития сотрудничества в области безопасности) // Фуцзэжэнь даго дэ луцзин сю-аньцзэ (Выбор пути ответственной державы) / Сост. колл. Института мировой экономики и политики Шанхайской академии общественных наук. — Пекин, 2007. — С. 75.
(20) Чжан Я. Чжунъя аньцюань цзюйши дэ бяньцянь хэ цзеду — аньцюань вэйсе, даго инсян юй гоцзи хэцзо (Изменение ситуации в Центральной Азии в сфере безопасности и ее характеристика — угрозы безопасности, влияние держав и международное сотрудничество) // Оучжоу итихуа дэ цзоусян хэ чжунъоу гуаньси (Интеграция Европы и китайско-европейские отношения). — Пекин, 2008. — С. 428.
(21) Там же.
(22) Сборник российско-китайских договоров (1949—1999 гг.). — М., 1999. — С. 365— 373, 385—392.
(23) Российско-китайская декларация о многополярном мире и формировании нового международного порядка (Москва, 23 апреля 1997 г.) // Сборник российско-китайских договоров (1949—1999 гг.). — М., 1999. — С. 383.
(24) Декларация о создании Шанхайской организации сотрудничества (Шанхай, 16 июня 2001 г.) // http://russian.scosummit2006.org/shanghe/2006-04/21/content_244064.htm
(25) Московское совместное заявление глав государств России и Китая (Москва, 16 июля 2001 г.) // Сборник российско-китайских документов (1999—2007 гг.). — М., 2007. — С. 155.
(26) Antonenko O. The EU should not ignore the Shanghai Co-operation Organization // CER Policy Brief. — May, 2007. — P. 2.
(27) Austin G. European Union Policy Responses to the Shanghai Cooperation Organization // EIAS Publications. — February, 2004. — P. 7.
(28) Ibid. — P. 6.
(29) Ibid. — P. 7.
(30) Совместная декларация Российской Федерации и Китайской Народной Республики (Пекин, 14 октября 2004 г.) // Сборник российско-китайских документов (1999—2007 гг.). — М., 2007. — С. 292.
(31) Central Asia Indicative Programme (2007—2010) // http://ec.europe.eu/external_relations/ central_asia/rsp/nip_07_10_en.pdf
(32) Antonenko O. The EU should not ignore the Shanghai Co-operation Organization // CER Policy Brief. — May, 2007. — P. 7.
(33) Ibid. — P. 6.
(34) Austin G. European Union Policy Responses to the Shanghai Cooperation Organization // EIAS Publications. — February, 2004. — P. 4.
TRIANGLE BRUSSELS-MOSCOW-PEKING AND BALANCE OF POWER IN WORLD POLITICS IN THE END OF THE 20TH-BEGINNING
ST
OF THE 21st CENTURIES
A.A. Mardashev
Department of Theory and History of International Relations People's Friendship University of Russia
Miklukho-Maklaya Str., 10, build. 1, Moscow, Russia, 117198
The paper is devoted to research of relations in a triangle of Brussels-Moscow-Peking, analyses of positions of parties on the issue of global balance of power in world politics, performance of process of creating a new power configuration in a region taking Central Asia as an example. The author of the paper makes conclusion, that a tendency towards a multipolar system of international relations with leading role of Russia, China and the EU becomes more evident. As about Central Asia, so the Shanghai Co-operation Organization plays the main role in maintaining regional peace, stability and security. There are also circumstances to launch a dialogue between the EU and the SCO. It means that in the 21st century relations in the triangle of Brussels-Moscow-Peking become more and more important.
