CC BY
90
УДК 327(510)ТИТ.Кит.
I
i^K^ JI
Будаева Светлана Владимировна Svetlana Budaeva
Политические науки
Дегтярева Нина
Вадимовна Nina Degtyareva
Хань Дань Han Dan
СТРАТЕГИЯ ГЛОБАЛЬНОГО ДОБРОСОСЕДСТВА STRATEGY OF GLOBAL NEIGHBOURHOOD
Рассматривается внешняя политика Китая на современном этапе. Определены позитивные задачи современной китайской дипломатии. Анализируется политика Китая в отношении Соединенных Штатов Америки как «зеркальное отражение» политики США в отношении Китая, а также позиции Китая и России по ряду международных вопросов. Подчеркивается многовекторность внешней политики Китая по направлению стратегии глобального добрососедства. Актуализируется ненаправленность современной внешней политики Китая на формирование в Восточной Азии «китаецентричного порядка». Подчеркивается, что в 2002 г. китайская дипломатия осуществила настоящий дипломатический «прорыв» в отношениях со странами ЮВА
Ключевые слова: независимая внешняя политика Китая, ведущие государства мира, дипломатический прорыв, ЮВА, АСЕАН, ШОС, США, Россия, дипломатический «прорыв» в отношениях со странами ЮВА
China's foreign policy at this stage is considered in the article. Positive tasks of modern Chinese diplomacy are identified. The China's policy toward the USA is analyzed as «the mirror reflection» of the USA policy toward China. Also the positions of China and Russia on different international issues are presented in the article. The multi-vector foreign policy of China towards the strategy of global neighborhood is emphasized. Nondirectionality of modern China's foreign policy on the formation of the East Asian «China centricity order» is made actual by the author. It is emphasized that in 2002. Chinese diplomacy implemented a real diplomatic «breakthrough» in relations with the countries of Southeast Asia
Key words: independent foreign policy of China, leading nations of the world, diplomatic breakthrough, Southeast Asia, ASEAN, SCO, USA, Russia
Во второй половине 90-х гг. руководство КНР осуществило корректировку внешней политики. С этого вре-
мени можно говорить о формировании внешнеполитической стратегии Пекина как целостного комплекса мер по реа-
лизации стратегии глобального добрососедства.
В круг «позитивных задач» входили выход Китая к положению «ответственной великой державы», имеющей позитивную репутацию в глазах окружающего мира. Отказавшись от устоявшихся постулатов («Китай проводит независимую внешнюю политику, не стремится к гегемонии и ни для кого не представляет угрозы»), Пекин разработал инициативную политику создания «партнерств» с ведущими государствами мира во избежание любой конфронтации [1]. Таким образом, с точки зрения внешнеполитической философии, революционной эта стратегия не была. Но она ориентировала на смену инструментария достижения целей.
Если прежде Китай стремился в первую очередь снискать уважение на Западе, то новая линия направлена, прежде всего, на добрососедство, стабилизацию китайской периферии, улучшение репутации КНР среди непосредственно окружающих ее стран. Фактически линия КНР, отчасти вопреки ожиданиям ряда специалистов, не привела и, возможно, даже не была направлена на формирование в Восточной Азии «китаецентричного порядка» [5].
Китай стал вести себя с малыми и средними странами региона не как с «верными подданными», а как с прагматичными партнерами, с которыми Китай связывают, по выражению китайского аналитика Янь Сюэтуна, «общие интересы безопасности» (гунтун аньцюань лии) [10].
Смена психологических приоритетов облегчила Пекину «более тесную интеграцию с государствами Азии, ссылки на которую стали непременным атрибутом региональных внешнеполитических инициатив КНР» [9].
В 2002 г. китайская дипломатия осуществила настоящий дипломатический «прорыв» в отношениях со странами ЮВА. Китай и государства АСЕАН подписали:
— Декларацию о правилах поведения в Южно-Китайском море [Declaration of the Conduct of the Parties in the South China Sea (http://www.asean.org/ 13163.htm)] (Пе-
кин согласился в ней с большинством формулировок своих соседей, фактически пообещав отказаться от использования силы в решении территориальных споров);
— Совместную декларацию о сотрудничестве в сфере нетрадиционной безопасности [Joint Declaration of ASEAN and China on Cooperation in the Field of Nontra-ditional Security Issues (http://www.asean. org/13185.htm)];
— Рамочное соглашение о комплексном экономическом сотрудничестве [Framework Agreement on Comprehensive Economic Cooperation between the Association of Southeast Asian Nations and the People's Republic of China (http://www.asean. org/13196.htm)];
— Меморандум о взаимопонимании в вопросах сельского хозяйства [Memorandum of Understanding between the Association of Southeast Asian Nations Secretariat and the Ministry of Agriculture of the People's Republic of China (http://www.asean.org/ 13214)].
В 2003 г. КНР присоединилась к Договору АСЕАН о дружбе и сотрудничестве [Instrument of Accession to the Treaty of Amity and Cooperation in Southeast Asia (http://www.asean.org/15271)]. КНР также подписала с АСЕАН Совместную декларацию о стратегическом партнерстве ради мира и процветания [Joint Declaration of the Heads of State/ Government of the Association of Southeast Asian Nations and the People's Republic of China on Strategic Partnership for Peace and Prosperity (http:// www.asean.org/15265)].
В 2001 г. КНР вступила во Всемирную торговую организацию, и в том же году в Шанхае проведен очередной саммит АТЭС. Китай познавал ценность многосторонней дипломатии и активнее использовал ее. Принципиально новым моментом стали усилия Китая по созданию ранее не существовавших многосторонних механизмов, в которых сама КНР могла бы претендовать на положение одного из лидеров. Наиболее крупной инициативой такого рода и было формирование Шанхайской организации сотрудничества (ШОС) на базе «шанхайс-
кой пятерки», учрежденной при активном участии Китая в 1996 г. (членами Шанхайской организации сотрудничества являются Казахстан, Китайская Народная Республика, Кыргызстан, Российская Федерация, Таджикистан и Узбекистан).
В зависимости от значения тех или иных государств, а также от их готовности помогать Пекину в реализации его целей, партнерству с каждой страной присваивался определенный предикатив, служивший показателем статуса партнера с ней. Отношения с Россией в этой иерархии с 1994 по 2001 гг. эволюционировали от «конструктивного партнерства» до «партнерства стратегического сотрудничества». На этом процесс не остановился. После подписания российско-китайского Договора о добрососедстве, дружбе и сотрудничестве в июле 2001 г. отношения двух стран стали именоваться «добрососедскими партнерскими отношениями стратегического взаимодействия XXI века» [6].
Процесс поиска «нового равновесия» китайских внешнеполитических предпочтений, выражавшийся, в частности, в стремлении поддерживать партнерские отношения одновременно с США и Россией, привлекал особое внимание исследователей. Он проходил на фоне смены поколений руководящих слоев китайской элиты. «Прибывающий эшелон» китайских лидеров в силу возраста не испытал влияния эпохи советско-китайского «братания» 1950-х гг. На этом несколько формальном основании западные эксперты предрекали ему потенциально более прозападные симпатии [8].
В 2004 г. в исследовательском сообществе КНР осторожно зазвучали тезисы о необходимости:
1) создать на базе шестисторонних переговоров по корейскому вопросу постоянный механизм военно-политического диалога Китая, России, Соединенных Штатов и Японии;
2) подписать китайско-американский договор о стратегических намерениях.
В определенной степени политика Китая в отношении Соединенных Штатов
Америки может быть понята как «зеркальное отражение» политики самих США в отношении Китая.
США не были приглашены в декабре 2005 г. к участию в учредительном саммите Восточноазиатского сообщества, поскольку не выказали готовности подписать Договор о дружбе и сотрудничестве АСЕАН, являющийся обязательным условием для участия [3]. Тем не менее, несмотря на то, что США не участвуют в построении Восточно-азиатского сообщества, Пекин стремится вовлечь их в данную структуру, полагая, что это позволит в какой-то мере «связать» активность Вашингтона и нейтрализовать его потенциально неблагоприятные для Пекина интенции. Это политика «интеграции и вовлечения» наоборот: Китай применяет к США ту же формулу, что около двух десятилетий назад в Америке изобрели применительно к отношениям с Китаем.
Позиции Китая и России по многим международным вопросам близки или совпадают. Российская Федерация — главный поставщик военной техники и технологий для военной модернизации КНР. Обе стороны регулярно заявляют об отсутствии у них стремления создать какой бы то ни было блок. Китайское руководство исходит из того, что между Россией и КНР должна существовать «разумная дистанция», сочетающаяся с взаимным уважением интересов друг друга. При этом ни одна из сторон не должна пытаться играть на трениях или разногласиях, которые могут периодически у каждой из них возникать с Соединенными Штатами Америки [7].
Политика КНР в отношении России носит прагматический и «инструментальный» характер. Прежде всего, она подчинена задачам сохранить прочные отношения с Москвой как «стратегическим активом» китайской внешней политики, исключить вероятность ослабления «тылов» Китая на севере и северо-западе, сохранить возможность корректировки своих отношений с Вашингтоном при помощи дозированного и избирательного сотрудничества с Россией по конкретным крупным мировым проблемам и, наконец, обеспечить благоже-
лательно-нейтральное отношение России к попыткам Пекина обеспечить себе доступ к энергетическим ресурсам и рынкам стран Центральной Азии. Нет ощущения, что прагматизм китайских интересов понимается в Российской Федерации в полной мере.
Возможно, самой России имеет смысл размышлять не только в рамках логики ограничения роли США в Центральной Азии, но и поиска возможностей использования американского присутствия как средства сохранения возможности в будущем выбирать между разными сценариями и конфигурациями политических партнерств в интересах укрепления региональной стабильности. Не исключено, что эвентуальное участие США в ШОС в том или ином качестве, например, наряду с Индией, Пакистаном и Ираном обогатит набор возможностей, которыми располагает российская дипломатия.
КНР сделала выбор в пользу партнерства, а не соперничества с Соединенными
Литература_
1. Айдэм. Дипломатическое лицо великой китайской стратегии: выбор растущей силы. Нью-Йорк. 2010. С. 842.
2. Будаева С.В., Козыкина Н.В. Китайская дипломатия. Чита: ЧитГУ, 2011. 160 с.
3. Вили Лэм. Стратегия Пекина по противодействию влиянию США в Азии. Чайна бриф. Т. 5. Вып. 25. 06 декабря. 2010. С. 1.
4. Дегтярева Н.В. Проблемы международного сотрудничества приграничных районов России и Китая / / Приграничное сотрудничество: Россия, Китай, Монголия: Сборник докладов Международной науч.-практ. конф. Чита: Экспресс, 2009. 296 ^
5. Корсун В.А. Китайский мировой порядок: альтернативная интерпретация исторической трансформации внешнеполитической парадигмы / / Китай в мировой политике. М.: Норма. ^ 173.
6. Фэн Шаолэй, Сян Ланьсинь. Элосы юй даго чжоубянь гуаньси. Шанхай: Шанхай жэньминь чу-баньшэ, 2009. С. 118-119.
7. Чжэнь Бицзян. Цай хэпин, фачжань, хэцзо дэ цичжи ся: Чжунго чжаньлюэ цзюйци дэ дуйвай чжаньлюэ цзуншу. Бэйцзин дасюэ чубаньшэ, 2010. а 195.
8. Эндрю Натан, Брюс Джили. Новые руководители Китая. Секретные документы. Нью-Йорк, 2009. С.231.
Штатами. Китай научился терпимости в отношении военно-политических союзов США в Восточной Азии, рассудив, что само их наличие успокаивает малые и средние страны региона, уменьшая их подозрения в отношении мощи КНР.
В целом можно «реконструировать» приблизительно следующую шкалу внешнеполитических приоритетов КНР:
1) обеспечение условий для сохранения внутриполитической стабильности;
2) мирное воссоединение с Тайванем, которое не исключает использования силы как крайней меры;
3) содействие росту и развитию соседних государств, включая, по всей видимости, Россию, и нейтрализация их опасений («богатый сосед, дружественный сосед, спокойный сосед»);
4) сотрудничество, а не конфронтация с США.
_References
1. Aydyem. Diplomaticheskoe litso velikoy kitay-skoy strategii: vybor rastushhey sily [The Diplomatic Face of China's Grand Strategy: A Rising Power's Emerging Choice]. New York, 2009. P. 842.
2. Budaeva S.V., Kozykina N.V. Kitayskaja diplomatiya [Chinese diplomacy]. Chita: Chita State University, 2011. 160 p.
3. Vili Ljem. Chayna brif (China Brief), 2010, December 6, volume V. Issue 25. P. 1.
4. Degtyareva N.V. Prigranichnoe sotrudnich-estvo: Rossiya, Kitay, Mongoliya: Sbornik dokladov Mezhdunarodnoy nauch.-prakt. konf. (Border cooperation: Russia, China, Mongolia: Collection of International scientific-practical conference articles). Chita: Express Publishing, 2009. 296 p.
5. Korsun V.A. Kitay v mirovoy politike (China in world politics), Moscow: Norma. P. 173.
6. Feng Shaolei, Xiang Lanxin. Russia and its relations with neighbouring powers. Shanghai: Shanghai Renmin Publishing, 2009. P. 118-119.
7. Zhen Bijang. Under the banner of peace, development and cooperation: a review of China's foreign policy in the era of strategic opportunities. Peking University Publishing. 2010. P. 195.
8. Jendrju Natan, Brjus Dzhili. Novye ruko-voditeli Kitaya. Sekretnye dokumenty [China's New Rulers, Secret Files]. New York, 2009. P. 231.
9. Ю Цзи и Я Цинго. Возрождение Китая и его стратегия внешней политики / под ред. Йозефа Чэн. Гонконг: Китайский университет. 2008. С. 128.
10. Янь Сюэтун. Чжунго дэ цзюйци: гоцзи ху-аньцзин пингу. Тяньцзинь: Тяньцзинь жэньминь чу-баньшэ, 2008. С. 234-235.
11. Янь Шэнъи. «Дандай чжунго вайцзяо», (ди эр бань), Фудань дасюэ чубаньшэ, 2011.
Коротко об авторах_
Будаева С.В., канд. филос. наук, доцент каф. «Международное право и международные связи», Забайкальский государственный университет, г. Чита, Россия budaeva51@mail.ru
Научные интересы: современная мировая политика
Дегтярева Н.В., доцент, доцент каф. «Международное право и международные связи», Забайкальский государственный университет, г. Чита, Россия ninadegtyareva@yandex.ru
Научные интересы: современная политика Китая
Хань Дань, аспирант, Харбинский педагогический университет, КНР Тел. 8-914-519-7966
Научные интересы: современная политика Китая
9. You Ji i Ya Qingguo. Vozrozhdenie Kitaya i ego strategiya vneshney politiki [China's Reemergence and Its Foreign Policy Strategy]. China Review, Hong Kong: Chinese University Press, 2008. P. 128.
10. Yan Xuetong. The Rise of China: assessment of international environment., Tianjing: Tianjing renmin Publishing, 2008. P. 234-235.
11. Yan Shengyi. Modern Chinese diplomacy. Issue 2. Fudan University, 2011.
_Briefly about the authors
S. Budaeva, candidate of philosophical sciences, associate professor, International Law and International Relations department, Transbaikal State University
Scientific interests: modern world policy
N. Degtyareva, associate professor, International Law and International Relations department, Transbaikal state university
Scientific interests: modern policy of China
Han Dan, postgraduate student, Harbin pedagogical university
Scientific interests: modern policy of China
