CC BY
113
ЭТНОЛИНГВИСТИКА И ФОЛЬКЛОР
Т. А. Агапкина (Москва)
Трепетание осины в этиологических сюжетах славянского фольклора
В статье рассматриваются мотивы трепетания осины в славянском фольклоре (этиологические легенды, колядки, предания и др.). Эти мотивы восходят к событиям христианской истории, однако в разных жанрах фольклора они оказываются переосмыслены в соответствии с установками и прагматикой того или иного жанра.
Ключевые слова: славянский фольклор, осина, Иуда, жанр, этиологическая легенда.
Происхождение объектов природы, в том числе деревьев и кустарников, нельзя назвать самым разработанным фрагментом славянской мифологии, хотя появляющиеся в последние годы материалы (как старые, архивные, так и новые полевые) несколько расширяют представление о нем. Предметом наших разысканий в данном случае станут славянские этиологические мотивы, объясняющие появление не самой осины как дерева, а ее наиболее примечательного свойства—дрожания листьев и ветвей, мотивы, имеющие хождение во всем славянском мире, а также у германских народов. Эти мотивы разрабатываются прежде всего в этиологических легендах, а также в колядках, апокрифических рассказах и некоторых других жанрах. Нам уже приходилось бегло касаться этой темы1; позже к ней обращались и другие исследователи2.
В ряде славянских языков упомянутое свойство осины (дрожание ее листьев и ветвей) нашло отражение в соответствующих фито-нимах (литературных, диалектных и фольклорных), которые одновременно восходят к ее латинскому названию (осина обыкновенная, или, иначе, тополь дрожащий, лат. Рори1ш 1хеши1а), см. названия осины, мотивированные глаголами со значением 'дрожать', ' трепетать': серб. трепетлика, трепетуша, трепола, трептика, болг. трепе-рика, трепетлика, словен. trepetlika, пол. №вр1еета, укр. трепета, трепота, трепетина и др.
Основной корпус текстов, объясняющих трепетание осины, базируется на событиях, относящихся к христианской истории. Славянский фольклор предлагает несколько мотиваций этой особенности дерева, которые и будут рассмотрены ниже.
I. Первую группу сюжетов и мотивов можно объединить темой предательства осины. Они восходят главным образом к евангельскому эпизоду, связанному с бегством Св. Семейства вместе с новорожденным Христом в Египет от царя Ирода (Мф 2:13-14). Однако вопреки евангельскому рассказу, в котором Св. Семейство благополучно скрывается от Ирода в Египте, фольклорные легенды единодушны в том, что осина выдает Св. Семейство преследователям. Подобные сюжеты известны в разных славянских традициях, однако создается впечатление, что основной очаг их распространения — Польша, Белоруссия и Украина.
— Осина (по разным причинам) не пустила к себе Св. Семейство или отказала им в укрытии (от Ирода или непогоды): «Когда Богородица убегала в Египет, там дождь шел или там было слишком жарко, вот она и хотела спрятаться под осиной. Это от Ирода и хотела спрятаться под осиной, а осина не хотела дать ей своей тени. И в наказание за это она и дрожит всегда» (польское поверье)3. Богородица с новорожденным Христом бежала и спряталась в лесной чаще (от Ирода или от дождя). Но осина подняла листья кверху, и укрыться было нельзя. За это Богородица прокляла дерево, сказав: «Трептала до века, ни од ветра, ни од кише, веЬ од страха бож]ега и на томе остане» [Чтобы ты трепетала вечно, не от ветра, не от дождя, а от страха Божьего, и пусть будет так] (сербское предание)4.
— Осина сильно испугалась и шевелением ветвей невольно выдала место, где пряталось Св. Семейство: «Раньшы говорылы, такэ што... Як Буг народыса и его шукалы яурэи, хотели убиць, этого Бога, а уон буу маленькый шчэ. И Маци яго заховала пуд осиною, дак они стали шукаць, эта осина задрыжала, лысточкы. И уот оны нашлы под тую уосиною. А Божа маць, говораць, сказала, штоб ты усё сваё уремья дрыжала» (полесское поверье)5. Осина — самое слабое дерево и проклято Богом за то, что, когда Иисус пытался скрыться от своих преследователей и влез на осину, она начала трясти своими листьями, как и до сих пор трясется, так что преследователи поняли, что на ней кто-то сидит, и нашли Иисуса (боснийская легенда)6.
Таким образом, предательство осины оказывается как намеренным, так и случайным; последнее, однако, не отменяет последовавшего за этим проклятия осины Богородицей. Это проклятие является
кульминацией сюжета, его итоговой сценой, а кроме того, оно часто оформлено в виде прямой речи и формулы проклятия, вкладываемой в уста Богородицы, ср. польскую формулу: «Skoro mnie nie chcesz ukryc, b^dziesz si§ trz^sla cale zycie» [Раз ты не хочешь спрятать меня, будешь трястись всю жизнь]7 с русинской: «Осико, осико, бодай ес ся трясла од вша вiчного до суда страшного» (колядка)8.
Помимо осины, в рассматриваемых этиологических сюжетах «принимают участие» и другие растения, которые либо разделяют судьбу осины, точнее, ее проклятие, либо, напротив, лишь оттеняют ее предательство своим благородным поведением. Такой принцип построения этиологических текстов широко известен и выходит далеко за рамки описываемых сюжетов.
В песенном фольклоре, прежде всего в колядках, известны сюжеты о проклятии Богородицей одновременно нескольких растений. В лемковской колядке это крапива, бузина и осина, которые выдали Богородицу с младенцем их преследователям9. В македонской песне («Исповедь Богородицы») Богоматерь признается в том, что во время бегства с младенцем Христом она прокляла три растения, которые мешали ей в дороге: плющ, ель и осину, однако осина получает здесь иное, нетипичное наказание: «Тонка ясика тонка да бидит... сенка да немат» [Тонкая осина тонкой пусть будет... пусть у нее не будет тени]10. В лемковской колядке та же судьба постигает терновник и осину, хотя и по другой причине: «Стала ёна [Богородица во время бегства], стала Хвильку спочивати... сына пови-вати; Стало ей ся, стало галузья кланяти, Бучья и коренья и всяке створенья, Лем ся не клонила проклята й осика... и прокляте тер-ня. Проклята й осика, Бодай ес ся трясла До суду судного, до вЪку вЪчьного! А прокляте терня Бодай ес кололо, До суду судного, до вЪку вЪчьного!»11
Напротив, среди польских, белорусских, севернорусских и ряда других легенд о проклятии осины находится немало таких, которые основаны на противопоставлении хорошего и плохого деревьев. Это противопоставление, с одной стороны, объясняет различие в их природных свойствах, а с другой — создает «интригу» легенды. «Благородной» парой осине выступают чаще других лещина, береза и ель, которые Богородица или Христос благословляют, наделяя какими-нибудь полезными качествами и способностями.
— Св. Семейство, спасаясь от погони, спряталось под осиной, но кукушка закуковала, осина испугалась, задрожала, за что
и была проклята формулой «Шоб ты век траслася»; после этого беглецы спрятались под орешником, и хотя кукушка вновь закуковала, но орешник опустил ветки, и преследователи их не заметили (белорусская легенда)12. Богородица с Младенцем, убегая от царя Ирода, спрятались под осиной, но она не смогла их скрыть, так как дрожала от страха, что царь Ирод ее срубит. Тогда Мария перебежала под лещину, которая, как могла, укутала ее своими ветвями, и Ироду пришлось вернуться ни с чем. Поэтому Христос сделал так, что осина дрожит даже при хорошей погоде, а под лещиной можно укрыться даже в грозу, поскольку гром туда не бьет (польская легенда)13.
В южнославянской фольклорной традиции такие легенды о бегстве Св. Семейства в Египет и участии в этом событии разных деревьев развиваются по-другому. Сербы и хорваты иногда переносят эти сюжеты на тополь (Populus alba), в этом случае также называемый трепетлика, проклиная его за то, что он не спрятал Богородицу во время бегства Св. Семейства14.
— Мария бежала от своих преследователей с младенцем Иисусом и просила тополь спустить ветви и скрыть ее, но тополь не сделал этого: «Oj topolo, topolo, Savi grane do zemlje, Sakri sinka i mene, Nek zidovi ne vidu, Pa neka nas obidu, Da mi sinka ne otmu... A topola ni 'tila, Proklela je Marija: Oj topolo, topolo, Lelala se, lelala U pol lita bez vitra, U pol zime bez sniga» [Ой тополя, тополя, спусти ветви до земли, Скрой сыночка и меня, Пусть евреи не видят, И нас пусть обойдут, У меня сыночка не отнимут. А тополя не хотела, Прокляла ее Мария: Ой тополя, тополя, [чтоб ты] Колыхалась, колыхалась, В середине лета без ветра, В середине зимы без снега] (хорватская песня)15.
Хорватская этиологическая легенда рассказывает о бегстве следующим образом: «Kad je Rodes kral dal decu hbijati, onda je f snu rekel Bog svetomu Jozefu, da naj bezi z Jezusekom, da ne bi i nega Rodes kral dal zaklati... Jozef i Marija f strahu, da je ne bi stigli neprijateli. Listek na topole trepece i klepece, pak veli Marija: „Môci, topola, navek bos trepetala". Tak jos i dendenes, ake je kak ged tihe vreme, topola trepece» [Когда Родеш царь (царь Ирод) велел перебить детей, тогда во сне Бог сказал святому Иосифу, чтобы тот бежал с Исусиком, чтобы и его Родеш царь не мог убить. Иосиф и Мария боялись, как бы их враги не догнали. Листик на тополе дрожит и шелестит, по-
этому Мария и сказала: «Тополя, ты всегда будешь дрожать». Так и до сих пор, какая бы ни была тихая погода, тополя дрожит]16.
Рассказы о предательстве осины в рамках темы бегства сакральных персонажей от преследователей не ограничиваются сюжетом об уходе Св. Семейства в Египет после рождения Христа. Небольшой корпус легенд относится к апокрифическому эпизоду, повествующему о попытках самого Христа спрятаться от своих преследователей накануне суда над ним и последующего распятия. Такие легенды, основным действующим лицом которых становится не Богородица, а именно Христос, проклинающий в итоге дерево, известны преимущественно по восточнославянским записям:
— «Он [Иисус] спрятался под осиной, а задрожал лист. Кинулись, а он там» (кубанское поверье)17. Осина своим шумом и трепетом выдала Христа, который, спасаясь от преследования «жидов», прятался на ней (украинская легенда)18. Осину проклял сам Бог за то, что отдала Христа сатане или евреям (сербская легенда)19.
II. Сюжеты, объединяемые нами во вторую группу, также базируются преимущественно на событиях христианской истории (в их апокрифических версиях), однако трактуются несколько мягче — не как предательство, а лишь как непочтительность осины по отношению к персонажам священного предания. Польская легенда гласит, что во время творения Всевышний очень просил соблюдать тишину, но осина не услышала этого призыва и начала двигаться и громко шелестеть. Бог наказал ее, и с тех пор несчастная
трясется как в лихорадке даже тогда, когда на земле затихает ветер и
20
царит полная неподвижность20.
В большинстве же случаев осину наказывают за неуважение к Христу в переломные моменты его земной и последующей жизни (во время рождения, крещения, распятия, смерти, вознесения, сошествия на землю и т. д.):
— При крещении Иисуса св. Иоанн обращается к воде и к лесу: «Застой, горо, застой, водо, Кое чюе, да застане, Да си крьстим млада Бога!» [Замри, лес, замри, вода, Кто это услышит, пусть замрет, Чтобы мы крестили молодого Бога!]; осина не услышала его призыва и не замерла, в наказание за что св. Иоанн проклял ее: «.. .тре-петлиё, Да треперешь и день, и нощь, И сос ветер, и без ветер» [ты,
осина, будешь трепетать и днем, и ночью, и от ветра, и без ветра] (болгарская песня)21.
О непочтительности к Христу, проявленной в момент его смерти, чаще речь заходит в легендах из Западной Славии:
— Осина наказана за то, что приняла на себя воробья, который, сидя на ней, растущей возле места Распятия, громко кричал «Оегр, аегр, аегр!» [Терпи, терпи]; за это воробей наказан тем, что он такой маленький и серый, а осина постоянно трясется (dygoczë) от ужаса (польская легенда)22.
Иногда об этих эпизодах говорят и южнославянские источники; в частности, о том, что осина трепетала во время вознесения Христа, упоминается в основном именно в них23.
Особый подраздел этой темы составляют легенды, в которых осине вменяется в вину то, что она не поклонилась Богу во время его хождения по земле. Отличительной чертой этих легенд — независимо от того, где именно они были зафиксированы, — является упоминание о том, что непочтительность осины противопоставляет ее всем остальным деревьям:
— «Дяду Господ» сошел на землю и странствовал по миру, все деревья поклонились ему, кроме осины, после чего последовал приговор: «Да са ражда треперика дърво, дето есен слана пада, пролет да са топи и с вятър и без вятър се да трепери» [Пусть там родится осина-дерево, где осенью иней падает, весной пусть мокнет, и с ветром, и без ветра пусть трясется] (болгарская легенда)24. «Осина трепещет листьями в наказание за то, что она не захотела поклониться Богу, когда все остальные деревья поклонились» (словенская легенда)25.
В этих и других эпизодах легендарной христианской истории могут фигурировать также и иные деревья, которые «награждаются» не столько негативными качествами, сколько «ограничением в правах» — их не сажают около домов и не используют в хозяйственных и бытовых целях.
Отдельную группу текстов в рамках рассматриваемой темы составляют болгарские, македонские и сербские песни (преимущественно колядки), где речь идет о сакральном пении, к которому
должно проявлять уважение и почтение. Осина такого почтения не выказывает, не прекращая шелестеть во время пения, за что и бывает проклята. В песнях на этот сюжет действующими лицами, теми, кто поет, выступают как люди (колядники в основном), так и божественные персонажи (св. Георгий, ангелы и др.). Этому сюжету в южнославянском песенном фольклоре посвящена специальная статья26, что избавляет нас от необходимости рассматривать его подробно. Приведем лишь несколько примеров.
— Богородица наказывает осину за то, что та не остановилась и продолжала трепетать в тот момент, когда колядники своей песней оповестили мир о рождении Христа; завершает песню традиционная для болгарских песен формула проклятия: «Ой те тебе дърво, дърво трепетлика, да трепериш заман, и без вятрър, и със вятър» [Ой, это тебе дерево, дерево осина, пусть ты трепещешь всегда, и без ветра, и с ветром] (болгарская колядка)27. Три ангела поют райскую песню в церкви, стоящей посреди неба; Богородица призывает всех — горы, воды, людей и детей — слушать эту песню; все останавливаются и слушают песню ангелов, только трепетлика не слушает их: «Благослови Божуа ма_|ка: Што слушало, род родило, Трепетлика не родила, Узаман ми трепеЬала, Од данаске за довека» [Богородица благословляет: Что слушало, то пусть будет плодоносить, Осина не будет плодоносить, Всегда будет трепетать, От нынешнего дня и до века] (сербская колядка)28.
Помимо дрожания ветвей, осина наделяется и другими неприятными качествами, прежде всего бесплодием (типичный мотив этиологических сюжетов), см. формулы проклятия из такого рода колядок:
— «Йой та, тебе, идно дърво, Цвет да цъфниш, да ни вържиш...» [Вот это тебе, дерево, Цвести пусть цветешь, но не завязываешь плодов.]29; «Треперила не престала, свака гора род имала, а ти рода не родила» [Чтобы бы трепетала, не останавливалась, каждое дерево плодоносило, а ты не имела плодов]30 и др.
III. Третья тема объединяет многочисленные фольклорные тексты, в которых осину наказывают за то, что ее древесина была использована во время крестных мук и распятия Христа: она позволила мучителям Христа сделать из своей древесины
крест, на котором его распяли, гвозди, которыми он был прибит к кресту, реже — его гроб, а также «спицы», что загоняли Христу под ногти; Богородица либо сам Христос прокляли осину и наказали ее тем, что она постоянно дрожит. Помимо легенд и апокрифических рассказов, эта тема представлена в духовных стихах.
Рассматриваемые здесь тексты разительно отличаются от двух предыдущих групп, в которых именно действия осины приводят ее к наказанию, — в данном же случае осина оказывается пассивным соучастником крестных мук и наказывается именно за эту свою пассивность.
Итак, вот основные мотивы, разрабатываемые в рамках темы «Осина и крестные муки Христа».
— «Спицы», или «иглы», которые во время мучений втыкали под ногти Христу: «Кажуть, што то колысь-то матэрь Божыя за-клынала. Колысь йик Господа Иисуса Хрыста мучылы, тэй дэрэуо за нихты загонялы, а Матэрь Божыя стояла под осикою и заклы-нала, казала: "Ой, бо дайтэ осэчыну, Од витройку трыпытила, Од витройку буйнэйкого, Од сонэйка яснэйкого!"» (украинская леген-
да)31.
— Гвозди, которыми Христос был прибит к кресту: «Осу нэ-навидять, потому шо она, бачтэ... Значыть так. Як Хрыста мучы-лы, то прыбывалы его гвоздямы до крэста и ныякым дэрэвом нэ моглы прыбыты, тилькы осовэ дэрэво пушло у тыи ладоны, у тыи рукы, ногы. И Хрыстос, як помирау, сказау, и вин затрэпытыу и сказау: "Будэш ты, — кажэ, — трэпытыты до Божого суда!" И вот вона, вы бачтэ, хош як тыхо, а оса всэгда трясеться» (белорусская легенда)32.
— Прутья, ветки, которыми избивали Христа: «Кажуць, там галшу ламал1: бярозу ламал1 — не зламал1, дуба ламал1 — не зламал1, а яе зламал1. I галшкаю таей бш Псуса Хрыста. I вот яна за тым 1 трасецца. Што яна атламалася» (белорусская легенда)33.
— Крест, на котором распяли Христа: нельзя украшать хату на Троицу ветками осины, так как когда искали дерево, чтобы делать крест для Христа, то все деревья не приняли гвоздей, кроме осины (карпатское поверье)34.
— Гроб, в который положили Христа: «З осины був гроб Христа, нельзя ее садить, она боится и трясется» (белорусское поверье)35.
— Огонь, которым мучили Христа / пророка. Согласно боснийской легенде, передающей исламские предания, пророк Ибра-
хим жил в Ираке при царе Нимруде. Ибрахим боролся с идолами и был сторонником единобожия, за что царь Нимруд и его люди пытались сжечь пророка. Мул привозил к костру дрова из вишни, а ящерица разжигала огонь. Однако вишня не хотела гореть, поэтому мул привез осину, которая охотно горела. Бог (аллах) рассердился и проклял мула, ящерицу и осину (которая всегда трепещет), а вишню, наоборот, благословил36.
Заметим, что мотивы, включаемые в эту группу, могут относиться не только к осине, но также и к другим деревьям и кустарникам, особенно к тем, отдельные свойства которых (кривизна ствола или колючесть, например) позволяют оценивать их негативно. Тем не менее на западе Славии, на Украине и в Белоруссии осина занимает первое место в ряду деревьев, «повинных» в крестных страданиях Христа, в то время как в русской и южнославянских традициях эти мотивы, во-первых, известны значительно реже, а во-вторых, место осины в них могут занимать другие деревья (например, кизил у южных славян).
IV. Типологически близка к предыдущей и четвертая тема этиологических сюжетов и мотивов, касающихся трепетания осины: они объясняют это и некоторые другие ее свойства тем, что на осине повесился Иуда. Здесь осина также оказывается наказана за свою безвольность и пассивность.
У восточных славян, а также в Польше эта тема необыкновенно популярна и зафиксирована в целом ряде в основном коротких легенд и даже чаще поверий (отсюда, кстати, происходит одно из русских диалектных названий осины иудино дерево37); в то время как итоговая формула проклятья, которой завершаются более пространные легенды и песни, для них мало характерна.
Чаще всего в поверьях и кратких легендах речь идет о таких свойствах, как трепетание осины:
— «Осина — дерево проклятое. На осине Иуда удавился. С тех пор от страха проклятия трясутся листья на осине» (кубанское поверье)38; осина дрожит с тех пор, как Иуда, испытывая муки совести, повесился на ней (польское поверье)39,
а также горький вкус ее древесины:
— «Осина — дерево проклятое, потому оно горькое и на "скус" (вкус). Когда Иуда повесился, то осина со страху зашумела листья-
ми, так Бог и велел ей всегда шелестеть, инда и ветру нет, а на осине все лист шелестит» (русское поверье)40. Белорусы считали, что предатель Иуда «ны осинины зыдавився, а ны олешину кровь пускав»; с тех пор осина горькая, потому что хранит вкус чертовой крови, а сырая ольха кровавого цвета41.
Чаще поверье о повесившемся на осине Иуде составляет основу не легендарного рассказа, а «этиологического комментария» к бытовому запрету. При этом рассказ об осине строится либо от запрета, который мотивируется соответствующим поверьем, либо, напротив, от поверья, которое предшествует запрету и «иллюстрируется» им. И в этом случае тема трепетания осины отходит на второй план. Среди запретов, связанных с сюжетом о повесившемся на осине Иуде, выделяются три.
— Запрет сажать осину у дома: «Осину не сажали. Бо колысь казалы, што то на осынэ чорт вишался, а на ольшыну капало, да ольшына така, шо вона чырвоная, а осына бойиця, так вона трым-тыть, хоч и нымае витру, а всё равно лыст шылыстыть на ей. А то так старые люды казалы, шо то на йий чорт вишался да вона так злякалася, да и шылыстила. А ужэ на ольшыну капала кров, то от задыры ольшыну и вонэ тут жэ будэ красная пуд корою» (украинско-полесское поверье)42.
— Запрет использовать осину в хозяйстве, например, погонять ею скотину: «А сам Иуда повесиуся на осине, вон осина тресеца. Старики не давалы вырезывати такую палку гнать скотину — осо-вую. Дома не кладут из осины» (белорусское поверье)43.
— Запрет прятаться под осиной во время грозы: в осину якобы бьет гром, потому что на ней повесился Иуда (польское поверье)44.
Своеобразную оппозицию запретам составляют рекомендации по использованию осины. Тот факт, что на осине повесился Иуда (иногда черт), объясняет «способность» осины отпугивать ночные кошмары и препятствовать хождению нечистых покойников (видимо, в силу действия известного магического механизма Б1шШа 81шШЬи8 сигапШг):
— «Гэта ж чортава дзерава. Гэта грэшнае дзерава. Во кал1 нясшцца, падлажы пад падушку, дык спаць будзешь. Як 1суса Хры-ста распял1, на гэтым дзераве павес1уся 1уда, учашк яго, щ брат
яго. Гэтае дрэва трасецца пастаянна, гэта грэшнае дзерава» (белорусское поверье)45. «У осикы от того лист дрожит, что, продавши Христа, Иуда на ней удавился»; этим деревом, затесав из него кол, полезно упырей пробивать, если они выходят из гробов мучить живых (украинское поверье)46.
Было бы, впрочем, неверным полагать, что тема повешения Иуды обошла жанр этиологической легенды. Такие легенды широко известны; в основе их сюжета — выбор, который вынуждены совершать разные деревья, позволяя или не позволяя Иуде исполнить задуманное. Дерево либо отказывается помочь Иуде в этом (ломается, сбрасывает его с себя, поднимает ветви, не давая возможности ухватиться за них, и т. д.), либо, как осина, принимает его:
— «Когда Иуду-предателя начала мучить совесть, он пошел в лес, чтобы повеситься, но на каком дереве он ни вешался, оно нагибалось до земли и он не мог повеситься. Наконец он увидел осину, лежавшую чрез глубокий овраг, на ней он и повесился» (украинская легенда)47. «Юда приб1г до груш1, хот1в повюиться да колюча дуже; от вш прийшов до осики дай завюнув. За т1м то вона й теперь так др1жить, 1 груша др1жить 1 трясеться, да тильш не так» (украинская легенда)48.
На юге Славии сюжет об Иуде, повесившемся на осине, встречается реже. Т. Джорджевич приводит его в перечне других сербских сюжетов, относящихся к осине, но самих текстов не указывает49; обходит его и вниманием и В. Чайканович. У боснийских сербов легенда также, кажется, неизвестна, однако ее глухим отзвуком можно считать принятое здесь сопоставление Иуды с осиной: полагают, что осина — изгой среди деревьев, так же как Иуда — изгой среди апо-столов50.
На западе Славии и кое-где на юге сюжет о повесившемся Иуде связывался с другими деревьями. Это могла быть сирень: мораване считали, что Иуда повесился на сирени (еЪеЪха), и с тех пор она считается ни на что не пригодной51; бузина (Польша, Украина): жители Подолии называли бузину «проклятым» деревом, подобно осине, и объясняли ее непригодность для строительства именно тем, что на ней повесился Иуда52, а также рябина: в Сербии подобным образом объясняли то, что ее ягоды горькие, а древесина непрочная53. На западе Славии сюжет нашел отражение в диалектных названиях ряби-
ны: ю.-вост.-пол. juda, judaszyna54, см. об этих фитонимах специальную работу55. Подобные же поверья, связывающие рябину и Иуду, встречаются также на Русском Севере и Северо-Западе.
V. Иной характер имеют тексты, которые собраны нами в пятой, последней части статьи. События, упоминаемые в них, — те же, что и в предыдущих группах, однако интерпретация этих событий, точнее интерпретация участия в них осины, другая. Трепетание осины — всего лишь результат пережитого ею страха, ужасных событий, свидетелем которых она стала, поэтому если осина и виновна в чем-то, то только в малодушии. Эти легенды затрагивают такие темы, как
— Бегство в Египет: Богородица убегала, несла Младенца и хотела отдохнуть под осиной. Но она ответила, что очень боится, на что Богородица сказала: «Zebys cale zycie drzala» [Чтобы ты всю жизнь дрожала] (польская легенда)56.
— Самоубийство Иуды: Иуда хотел повеситься на осине, но она уклонилась и не приняла его, поэтому он повесился на рябине, однако осина от того страха трясется и по сей день (малопольское поверье)57. В севернорусском духовном стихе «Сон Богородицы», записанном от И. А. Федосовой, есть эпизод о повешении Иуды, в котором осина также выступает жертвой Иудиного поступка: «Иуда же, что продал ли Бога за тридцать монет, Перед своей он совестью не выдержал ответ, И на осине со отчаянья повесился. А лучше было б, как разбойник на кресте, Коли б с прощением припал к Его святой руке, И с той поры осина и без ветрышка трясется»58. Иуда, как мы видели выше, может заменяться чертом: «Говоряць, што дауно осина спала, пришоу чорт, на её сеу и яна спужалась чорта и затрепетала. И чорт боица эту осину. И на осиновым огне палюць знахари, и пробиваюць осиновым колком мертвеца, шоб не ходиу» (белорусское поверье)59.
— Распятие Христа: Христа осудили на распятие и пришли рубить дерево для креста: «Як тото увидшо дерево, що будут го руба-ти, листя що почали з страху трепетати» (карпатское поверье)60.
— Спор Бога и дьявола: Дьявол создал волка, но не мог оживить его. Тогда Бог посоветовал ему дунуть волку в морду, и волк закричал: «Huziu, buziu, wilku, na Pana Boga!» [Давай, волче, ради Бога!] Но волк не пошевелился. Тогда он крикнул: «Huziu, buziu, wilku, na dyjabla!» [Давай, волче, иди к черту!] Волк вскочил, а дьявол страшно испугался и бросился прочь. Рядом росла осина, кото-
рая увидела страшный облик дьявола и задрожала так, что трясется до сих пор (польская легенда)61.
Впрочем, есть сюжеты, в которых осина, как отметила В. В. Уса-чева62, перенимает чувства человека, разделяет тяжесть его душевного напряжения и его страх: листья осины дрожат с того времени, когда Богородица убегала с Иисусом в Египет и ее сердце дрожало от страха за него (польское поверье)63.
Это перенимание чужого страха в некоторых современных легендах служит объяснением широкого использования осины в апо-тропеических целях и воспринимается скорее позитивно. Белорусская легенда рассказывает о том, что, когда Христос нес свой крест на Голгофу, все, кто сопровождал его, спрятались за осину, которая росла неподалеку, чтобы не видеть происходящего: «Потому это дэрво осына помоцное людям»64. Логика этого рассказа в том, что осина, которая спрятала людей во времена распятия Христа, помогает им и сейчас.
Мы рассмотрели корпус (заведомо неполный) славянских этиологических сюжетов, объясняющих самое характерное свойство осины — дрожание ее ветвей и листьев. Как и любой другой этиологический сюжет, эти сюжеты восходят к событиям христианской истории, по-своему перетолковывая и изменяя последние.
В самих этих сюжетах нет ничего исключительного: славянская фольклорная традиция хорошо знакома с типологически сходными сюжетами и мотивами о деревьях и кустарниках, которые наказаны за непочтительное отношение к сакральному персонажу — Христу, Богу, Богоматери65. Соответствующие сюжеты, или во всяком случае часть из них, известны также в германской традиции. Согласно «Словарю немецких суеверий», в ней зафиксированы легенды, объясняющие дрожание осины тем, что из нее был сделан крест для распятия Христа; она не склонилась и оставалась неподвижна, когда Христос или Пресвятая Дева бежали через лес и когда Христос возносился на небо; осина предала Бога (или Богородицу), когда он хотел спрятаться, убегая от преследователей; кляп, воткнутый в рот Иисусу, был сделан из осинового дерева; на осине повесился Иуда и некоторые др.66
Сами же славянские легенды о трепетании осины довольно разнообразны. В части этих легенд (группы 1 и 2) осине вменяются в вину ее поступки (трактуемые как предательство или непочтительность), в то время как в других сюжетах (группы 3 и 4) осина на-
казана за то, что позволила другим использовать себя в неподобающих целях (сделать из своей древесины гвозди для распятия или позволить Иуде повеситься на себе). Однако в том и другом случае к осине предъявляются требования как к индивиду, наделенному свободой воли, способному и обязанному совершать сознательный моральный выбор. Подобное отношение к деревьям беспрецедентно, особенно если рассматривать его в контексте сюжетов, относящихся к другим объектам неживой природы. Ведь деревья оказываются едва ли не единственными представителями неживой природы, от которых требуется подобный выбор, что и помещает их в ряд индивидов — людей и животных. Именно этим, видимо, можно объяснить тот факт, что в этиологических сюжетах, о которых шла речь, такое важное место отводится «этической проблематике»: вопросам преступления и наказания, вины и невинности, случайности и преднамеренности, а также «эмоциональному миру» дерева, восприимчивого к чувствам других индивидов.
Как уже говорилось, осина редко оказывается единственным деревом на пространстве легенды: сопоставление «поведения» разных деревьев, попадающих в сходную ситуацию, характерно для всего корпуса этиологических сюжетов. Потому осина то противопоставляется другим деревьям, то разделяет их поступки. Эта особенность легендарных сюжетов важна для понимания структуры всего корпуса «фольклорных» деревьев и кустарников, ибо позволяет устанавливать связи между отдельными его представителями — связи как синонимические, так и антонимические. Такие связи и отношения особенно заметны в масштабах славянской традиции в целом, поскольку дают возможность структурировать этот корпус в том числе в географической проекции. Так, например, противопоставление осины, рябины и бузины в сюжете о повешении Иуды соответствует их распределению между Восточной Славией (где в сюжете фигурирует осина), с одной стороны, и Западной и отчасти Южной (где речь идет о рябине или бузине) — с другой; в то же время на пограничных территориях (например, на западе и юго-западе Украины) эти легенды могли относиться как к бузине, так и к осине.
Легендарные рассказы о происхождении свойств осины, как и этиологические тексты вообще, соединяют христианскую историю и повседневность, объясняя сегодняшнее положение дел давно прошедшими событиями. При этом понятно, что круги от этих событий расходятся максимально далеко и затрагивают не только само дерево и его свойства (дрожание ветвей, горечь древесины, бесплодие или
что-то еще), но и человека, который связан с этим деревом в практической плоскости — в ритуале, быту, хозяйственной деятельности и т. д. Неслучайно поэтому, что основным узусом легендарных преданий об осине становится их функционирование в качестве мотивации запретов, касающихся использования осины в тех или иных целях:
— «Осыну нэ садять коло хаты, оса полизла [под ногти] Ису-сови и Бог ее проклял» (белорусское Полесье)67; «Каюць, як Суса Христа роспинали, то ёму колочки робили з того осового дерева. Его не садяць, колись и на дрова не брали. И як хату робяць, тоже не беруць» (украинское Полесье)68; «Осику не мож держати коло хаты, бо жыды тым били Христа» (Карпаты)69; «Тильки нэ украша-лы осыной [дома на Троицу], бо жыд на йий повисыуся, тому вона дрожыть»70.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Агапкина Т. А. Символика деревьев в традиционной культуре славян: осина (опыт системного анализа) // Кодови словенских култура. Београд, 1996. Бр. 1. Билке. С. 7-22.
2 «Народная Библия»: Восточнославянские этиологические легенды / Сост. и коммент. О. В. Беловой. М., 2004. С. 202-205; У истоков мира. Русские этиологические сказки и легенды / Сост. и коммент. О. В. Беловой, Г. И. Кабаковой. М., 2014; Усачева В. В. Судьба благословенных и проклятых деревьев в традиционной культуре славян // Этноботаника: растения в языке и культуре / Отв. ред. В. Б. Колосова. СПб., 2010. С. 130-163.
3 Niebrzegowska S. Przestrach od przestrachu: Rosliny w ludowych przekazach ustnych. Lublin, 2000. S. 84, В.
4 Главнще биле у народном верован>у и предан>у код нас Срба / По Ангелу де Губернатису скупио и саставио Нишевланин (Павле СофриЙ). Београд, 1912. С. 129, зап. Сербия.
5 Полесский архив Института славяноведения РАН (далее — ПА), Стодоличи Лельчицкого р-на Гомельской обл.
6 Dragicevic T. Narodne praznovjerice // Glasnik Zemaljskog muzeja Bosne i Hercegovine. Sarajevo, 1907. Knj. 19. S. 320.
7 Archiwum Katedry Etnologii i Antropologii Kulturowej Uniwersy-tetu Warszawskiego: 0/31, Мазовше.
8 Горбаль М. Сюжети лемшвських р1здвяних легенд та переказ1в // Народознавч1 зошити. 2011. № 6. С. 944.
9 Там же.
10 Български народни песни събрани от братя Миладинови. София, 1981. C. 35, № 36.
11 Головацкий Я. Ф. Народные песни Галицкой и Угорской Руси. М., 1878. Вып. 2. С. 10, № 13.
12 ПА, Мокраны Брестской обл.
13 Siarkowski W. Podania i legendy o zwierz^tach, drzewach i rosli-nach // Zbior wiadomosci do antropologii krajowej. Lwow, 1883. T. 7. S. 117, центр. Польша.
14 Ча]кановик В. Речник српских народних веровала о билкама. Београд, 1985. С. 230.
15 Lovretic J. Otok. Narodni zivot i obicaji // Zbornik za narodni zivot i obicaje Juznih Slavena. Zagreb, 1897. Knj. 2. S. 194.
16 Kotarski J. Lobor // Zbornik za narodni zivot i obicaje Juznih Slavena. Zagreb, 1918. Knj. 23. Sv. 1. S. 44. Лобор.
17 Бондарь Н. И. Осина // Очерки традиционной культуры каза-честв России / Под общей ред. Н. И. Бондаря. М.; Краснодар, 2005. Т. 2. С. 79. Кубань.
18 Talko-Hryncewicz J. Zarys lecznictwa ludowego na Rusi poludnio-wej. Krakow, 1893. S. 404.
19 Чаjкановиh В. Речник српских народних веровала о билкама. С. 122.
20 Marczewska M. Drzewa w j^zyku i w kulturze. Kielce, 2002. S. 170.
21 Геров Н. Речник на българския език. Пловдив, 1904/1978. Ч. 5. С. 353-354.
22 Marczewska M. Drzewa w j^zyku i w kulturze. S. 170.
23 Ъор^евик Т. Р. Природа у верован>у и предан>у нашега народа. Београд, 1958. Кн. 1. С. 131.
24 Българска народна поезия и проза. София, 1983. Т. 7. С. 206.
25 Raslaje jelka do neba. Zgodbe iz nasega ljudskega herbarija / Ur. Z. Smi-tek, M. Kropej, R. Dapit. Radovljica, 2012. № 32, Словения, Гореньско.
26 Николик И. Мотив проклинана трепетлике у македонсюоу, српскохрватсщ и бугарскоj народжу поэзщи // Македонски фолклор. 1991. Год. 24, бр. 48. С. 9-15.
27 Маринов Д. Народна вяра и религиозни народни обичаи. София, 1914. С. 45.
28 Дебелковик Д. Обичаjи српског народа на Косову Полу // Српски етнографски зборник. Београд, 1907. Кн. 7. С. 272, сербы в Косово.
29 Сборник за народни умотворения, наука и книжнина. София, 1892. Кн. 7, отд. 2: 6, Ямболско.
30 Ъор^евик Т. Р. Природа у верован>у и предан>у наше га народа. С. 131.
31 ПА, Пески Волынской обл.
32 ПА, Олтуш Брестской обл.
33 Беларуская «народная Б1бл1я» у сучасных зашсах / Уступ. арты-кул, уклад. i камент. А. М. Боганевой. Мшск, 2010, № 108С.
34 Карпатский архив Института славяноведения РАН, Гутисько-Турянске Львовской обл. (далее — КА).
35 ПА, Жабчицы Брестской обл.
36 Stovanje tresnje // Glasnik Zemaljskog muzeja Bosne i Hercegovine. Sarajevo, 1895. Knj. 3. S. 467-468, мусульмане Боснии.
37 Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. СПб.; М., 1882. Т. 2, s.v. Iуда. С. 68.
38 Бондарь Н. Осина. С. 79.
39 Dynowska M. Polska w zwyczaju i obyczaju. Warszawa; Krakow; Lublin; Lodz; Paryz; Poznan; Zakopane, 1928. S. 284.
40 Русские крестьяне. Жизнь. Быт. Нравы. Материалы «Этнографического бюро» князя В. Н. Тенишева. Т. 5. Вологодская губерния. Ч. 2. Грязовецкий и Кадниковский уезды. СПб., 2007. С. 415.
41 Никифоровский Н. Я. Простонародные приметы и поверья, суеверные обряды и обычаи, легендарные сказания о лицах и местах. Витебск, 1897. С. 130, № 958. Витебская губ.
42 ПА, Березичи Волынской обл.; поверье соотносится с легендами об ольхе, см.: Агапкина Т.А., Усачева В.В. Ольха // Славянские древности. Этнолингвистический словарь / Под общей ред. Н. И. Толстого. М., 2004. Т. 3. С. 546-547.
43 ПА, Заболотье Брестской обл.
44 Siarkowski W. Podania i legendy... S. 118.
45 Полацш этнаграфiчны зборшк. Вып. 2. Народная проза беларусау Падзвшня. Ч. 1 / Уклад. У А. Лобача. Наваполацк, 2011. № 896, Витебская обл.
46 Маркевич Н. А. Обычаи, поверья, кухня и напитки малороссиян. Киев, 1860. С. 86.
47 Харьковский сборник. Литературно-научное приложение к «Харьковскому календарю». Харьков, 1888. Вып. 2. Отд. 2. С. 98.
48 Рогович А. Опыт словаря народных названий (растений) Юго-Западной России с некоторыми поверьями и рассказами о них // Зап. Юго-Западного отд. РГО. Киев, 1874. С. 24, № 530.
49 Ъор^евик Т. Р. Природа у веровану и предану нашега народа. С. 131.
50 Dragicevic T. Narodne praznovjerice. S. 320.
51 Bartos Fr. Moravsky lid. Tele, 1892. S. 305.
52 Свидницький А. Великдень у подолян // Основа. СПб., 1861, ноябрь—декабрь. С. 53; Данильченко Н. Этнографические сведения о Подольской губернии. Каменецк-Подольский, 1869. Вып. 1. С. 16.
53 Чаjкановиh В. Речник српских народних верована о билкама. С. 52, 221.
54 Karwicka T. Zakazy zwi^zane z drzewami i motywuj^ce je wierze-nia // Etnografia Polska. 1973. T. 17. Z. 1. S. 137.
55 Янышкова И. Названия рябины в славянских языках // Ad fontes verborum. Исследования по этимологии и исторической семантике. К 70-летию Ж. Ж. Варбот. М., 2006. С. 468.
56 Niebrzegowska S. Przestrach od przestrachu... S. 84, A; Замойское воев.
57 Fischer A. Drzewa w wierzeniach i obrz^dach ludu polskiego // Lud. 1937. T. 35/15. S. 73, Малопольское воев.; см. также: У истоков мира, № 296, Оренбургская обл.
58 Агренева-Славянская О. X. Описание русской крестьянской свадьбы с текстом и песнями. В 3 частях. Тверь, 1889. Ч. 3. С. 89.
59 ПА, Замошье Гомельской обл.
60 Союл В. Народш легенди та перекази украшщв Карпат. Кшв, 1995. С. 43.
61 Gustawicz B. Podania, przes^dy, gadki i nazwy ludowe w dziedzinie przyrody. Cz. 1 // Zbior wiadomosci do antropologii krajowej. Krakow, 1882. T. 6. S. 281, Бельско-Бяла, юж. Польша.
62 Усачева В. В. Судьба благословенных и проклятых деревьев. С. 146.
63 Ciszewski S. Lud rolniczo-gorniczy z okolic Slawkowa w powiecie olkuskim. Сz. II // Zbior wiadomosci do antropologii krajowej. Krakow, 1887. T. 11. S. 52, пов. Олкуски.
64 Беларуская «народная Бiблiя» у сучасных зашсах. № 110.
65 Uther H.-J. The Types of International Folktales. A Classification and Bibliography. Parts I-III. Helsinki, 2004. N 779.
66 Handwörterbuch des deutschen Aberglaubens / Hrsg. von H. Bächtold-Stäubli unter Mitwirkung von E. Hoffmann-Krayer. Berlin; Leipzig, 1927-1942. Bd. 2. S. 1021-1022.
67 ПА, Радеж Брестской обл.
68 ПА, Боровое Ровенской обл.
69 КА, Пилипец Закарпатской обл.
70 ПА, Онисковичи Брестской обл.
T. A. Agapkina Tremor of aspen in the etiological topics of Slavic folklore
The article deals with the motive of aspen tremor in the Slavic folklore (etiological legends, Yule-songs, tales etc.). These motives date back to the events of Christian history, however, they appear to be reconsidered in different genres of folklore in accordance with orientation and pragmatics of this or that genre. Key words: Slavic folklore, aspen, Judah, genre, etiological legend.
