CC BY
47
ГРАЖДАНСКОЕ ПРАВО;
ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСКОЕ ПРАВО;
СЕМЕЙНОЕ ПРАВО;
МЕЖДУНАРОДНОЕ ЧАСТНОЕ ПРАВО
УДК: 347.235
DOI: 10.51965/2076-7919_2021_2_4_41
Лапшина О.С., Хабушев Р.Р.
ТРАНСНАЦИОНАЛЬНЫЕ КОМПАНИИ: ПРОБЛЕМА ПРИВЛЕЧЕНИЯ К ОТВЕТСТВЕННОСТИ МАТЕРИНСКИХ КОМПАНИЙ
Lapshina O.S., Khabushev R.R.
TRANSNATIONAL CORPORATIONS: THE PROBLEM OF HOLDING PARENT
COMPANIES ACCOUNTABLE
Ключевые слова: транснациональные компании, транснациональные корпорации, юридические лица, юридическая ответственность, материнская компания, «корпоративный иммунитет», «корпоративная вуаль», дочерняя компания, участники юридического лица, ответственность участников юридического лица.
Keywords: transnational companies, transnational corporations, legal entities, legal responsibility, parent company, corporate veil, corporate immunity, subsidiary, members of a legal entity, liability of participants in a legal entity.
Аннотация: актуальность рассматриваемой проблемы заключается в том, что транснациональные компании создают формально самостоятельные юридические лица с целью снижения рисков для компании, ведь формально самостоятельное юридическое лицо и юридическую ответственность будет нести самостоятельно. При этом материнская компания, составляющая основу любой транснациональной компании, осуществляет реальное управление делами своих дочерних компаний. Таким образом, складывается парадоксальная ситуация - фактическое управление осуществляет одно юридическое лицо, а ответственность за его политику несёт другое юридическое лицо, возникает так называемая «корпоративная вуаль».
Цель статьи заключается в изучении подходов, применяемых в России для «снятия корпоративной вуали» и изучении опыта зарубежных стран для формулирования возможных путей решения данной проблемы.
Выявлены механизмы привлечения материнских компаний к ответственности за действия дочерних компаний, актуальные проблемы их применения, а также предложены некоторые пути их решения.
Ключевым моментом совершенствования рассматриваемых механизмов является объединение оснований привлечения к ответственности независимо от организационно-правовой формы, а также расширение возможностей для привлечения к ответственности лиц, формально не руководящих деятельностью компании.
Результаты исследования могут применяться в теоретических исследованиях, посвя-щённых проблематике ответственности участников юридического лица, в том числе в контексте изучения правового статуса \элементов транснациональной компании, а также в деятельности по совершенствованию правовых механизмов привлечения к ответственности материнских компаний.
Abstract: the relevance of the problem under consideration lies in the fact that transnational companies create formally independent legal entities in order to reduce the risks for the company, because a formally independent legal entity and legal responsibility will be borne independently. At the same time, the parent company, which forms the basis of any transnational company, realizes
the real management of the affairs of its subsidiaries. Thus, a paradoxical situation arises - the actual management is carried out by one legal entity, and the responsibility for its policy is borne by another legal entity, a so-called «corporate veil» arises.
The purpose of the article is to study the approaches used in Russia to «remove the corporate veil» and study the experience of foreign countries to formulate possible ways to solve this problem.
The mechanisms of holding parent companies accountable for the actions of subsidiaries, topical problems of their application are identified, and some ways of their solution are proposed.
The key point in improving the mechanisms under consideration is the unification of the grounds for bringing to responsibility, regardless of the organizational and legal form, as well as expanding the possibilities for bringing to justice those who do not formally manage the company's activities.
The research results can be used in theoretical studies devoted to the problem of liability of participants in a legal entity, including in the context of studying the legal status \ elements of a transnational company, as well as in improving the legal mechanisms for bringing parent companies to justice.
Прежде чем начать говорить о проблеме привлечения к гражданско-правовой ответственности такого структурного элемента транснациональной компании, как материнская компания, необходимо определится с тем, что же собой представляет транснациональная компания.
На данный момент отсутствует единое определение понятия транснациональной компании, также зачастую именуемой транснациональной корпорацией. Мы полагаем, что под транснациональной компанией (транснациональной корпорацией) следует понимать хозяйствующий субъект, осуществляющий предпринимательскую деятельность на территории двух и более государств, в структуре которого всегда выделяется материнская компания, определяющая политику транснациональной компании.
Ключевым признаком транснациональной компании является осуществление предпринимательской деятельности на территории двух и более государств. При этом форма собственности значения не имеет, а формы распространения деятельности на территорию иностранных государств могут быть самыми разнообразными - от создания филиалов и представительств до заключения гражданско-правовых договоров.
Исключительно важной формой распространения своей деятельности на территорию других стран является создание формально самостоятельных юридических лиц. Многие авторы, например, К. Шмитгофф, М.А. Манукян и Р.О. Фатхуллин, говоря о
транснациональных корпорациях, указывают на то, что транснациональные компании представляют собой группы связанных между собой юридических лиц, действующих на территории различных государств1. И отчасти это справедливо, поскольку транснациональные компании для распространения своей деятельности на территорию других стран преимущественно пользуются таким способом, как создание на территории других стран самостоятельных юридических лиц, где транснациональная компания выступает учредителем, либо покупка доли в уже действующем юридическом лице, действующем на территории страны, на которую транснациональная компания стремиться распространить свою деятельность. Создание формально самостоятельного юридического лица (как и покупка уже действующего юридического лица) даёт ряд преимуществ и снижает множество рисков для материнской компании, ведь в таком случае появляется самостоятельный субъект, который и по обязательствам перед контрагентами отвечает самостоятельно, и в отношениях с принимающим государством участвует только сам, соответственно, принимающему государству будет как минимум гораздо сложнее принудить к чему-либо материнскую компанию.
Также отсюда следует, что транснациональная корпорация вовсе необязательно
1 Стригунова Д.П. Проблема определения правового статуса транснациональной корпорации // Современное право. 2020. №2. С. 89.
представляет собой одно юридическое лицо, а даже в рамках одного государства может существовать в более сложных формах организации, например, группы компаний, признаваемых зарубежным законодательством. Из признака распространения деятельности на территорию иностранных государств в самых различных формах проистекает ещё один важный признак - обязательное наличие материнской компании, которая и ведёт политику транснациональной компании, можно сказать, что в узком смысле это и есть транснациональная компания. Соответственно, если обязательно имеется материнская компания, должны быть и дочерние компании в смысле места в структуре транснациональной компании.
В соответствии с общепринятой во всём мире правовой конструкцией, предусмотренной, в том числе, и законодательством Российской Федерации, учредитель (участник) юридического лица или собственник его имущества не отвечает по обязательствам юридического лица, а юридическое лицо не отвечает по обязательствам учредителя (участника) или собственника1. И это создаёт целый ряд проблем. Во-первых, это ограничивает возможности для взыскания имуществом дочерней компании. Во-вторых, ведёт к тому, что виновник наступления юридического факта, служащего основанием для привлечения дочерней компании к ответственности остаётся безнаказанным, что значительно снижает эффективность юридической ответственности. В-третьих, наличие самой возможности переложить ответственность на другое лицо ведёт к злоупотреблениям со стороны материнских компаний в целях извлечения максимальной выгоды, в том числе и путём осуществления действий во вред другим участникам гражданского оборота.
Однако всё же российским законодательством предусмотрены некоторые возможности для привлечения участников юридического лица к ответственности. Именно в контексте привлечения к ответственности материнских компаний трансна-
1 «Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая)» от 30.11.1994 N 51-ФЗ (ред. от 28.06.2021, с изм. от 08.07.2021) // Собрание законодательства РФ, 05.12.1994, N 32, ст. 3301.
циональных компаний, интерес представляют два института - дочерних компаний и субсидиарной ответственности лиц, контролирующих должника в рамках дел о банкротстве.
В соответствии с действующим российским гражданским законодательством хозяйственное общество признается дочерним, если другое (основное) хозяйственное товарищество или общество в силу преобладающего участия в его уставном капитале, либо в соответствии с заключенным между ними договором, либо иным образом имеет возможность определять решения, принимаемые таким обществом. Таким образом, дочерним признаётся такое хозяйственное общество, деятельность которого контролируется другим хозяйственным обществом. В соответствии с разъяснениями, данными Верховным Судом РФ, отсутствие формального признака контроля (50% и более участия в уставном капитале дочернего общества) не препятствует установлению наличия у основного общества иной фактической возможности определять решения, принимаемые дочерним обществом2. В данном случае законодатель называет следующие критерии, позволяющие квалифицировать хозяйственное общество как дочернее: 1) преобладающее участие одного общества в уставном капитале другого, 2) наличие соответствующего договора между обществами, 3) иная возможность одного общества определять решения, принимаемые другим обществом.
При этом Верховный Суд РФ отмечает, что фактическая возможность определять решения хозяйственного общества не связана напрямую с размером участия одного общества в уставном капитале другого или наличием договора между ними, а обусловлена, например, корпоративной структурой группы компаний, порядком заключения сделок, установленным внутри такой группы, степенью участия в управлении обществом со стороны иных участников общества и т. д. Поэтому отсутствие формального признака контроля не препятству-
2 «Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 1 (2019)» (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 24.04.2019) // Бюллетень Верховного Суда РФ N 10, октябрь, 2019.
ет установлению наличия иной фактической возможности определять решения, принимаемые дочерним обществом.
По общему правилу, дочернее общество не отвечает по долгам основного хозяйственного товарищества или общества. Однако основное хозяйственное товарищество или общество отвечает солидарно с дочерним обществом по сделкам, заключенным последним во исполнение указаний или с согласия основного хозяйственного товарищества или общества, за исключением случаев голосования основного хозяйственного товарищества или общества по вопросу об одобрении сделки на общем собрании участников дочернего общества, а также одобрения сделки органом управления основного хозяйственного общества, если необходимость такого одобрения предусмотрена уставом дочернего и (или) основного общества. Также основное общество будет нести субсидиарную ответственность по долгам дочернего общества.
При этом, что важно в контексте транснациональных компаний, в соответствии с российским законодательством если учрежденное за границей юридическое лицо осуществляет свою предпринимательскую деятельность преимущественно на территории Российской Федерации, к требованиям об ответственности по обязательствам юридического лица его учредителей (участников), других лиц, которые имеют право давать обязательные для него указания или иным образом имеют возможность определять его действия, применяется российское право либо по выбору кредитора личный закон такого юридического лица. То есть, даже если дочерняя компания будет учреждена в иностранном государстве, применяться по общему правилу будет российское право, также кредиторам предоставляется право применения личного закона ор-ганизации1.
Необходимо сказать, что положение, приведённое в ГК РФ, являет собой общую норму для дочерних хозяйственных обществ. Специальные же нормы предусмот-
1 «Гражданский кодекс Российской Федерации (часть третья)» от 26.11.2001 N 146-ФЗ (ред. от 18.03.2019) // "Собрание законодательства РФ", 03.12.2001, N 49, ст. 4552.
рены для двух организационно-правовых форм юридических лиц - акционерных обществ и обществ с ограниченной ответственностью.
Критерии признания общества дочерним в случае с акционерными обществами аналогичны предусмотренным ГК РФ. Однако некоторые положения конкретизированы. Так, общество признается зависимым, если другое (преобладающее) общество имеет более 20% голосующих акций первого общества2.
Солидарная ответственность основного общества предусмотрена, только если основное общество имеет право давать дочернему обществу обязательные указания, причём основное общество считается имеющим право давать дочернему обществу обязательные для последнего указания только в случае, когда это право предусмотрено в договоре с дочерним обществом или уставе дочернего общества.
Конкретизировано и положение о субсидиарной ответственности при банкротстве дочерней компании. Установлено, что банкротство дочернего общества считается происшедшим по вине основного общества только в случае, когда основное общество использовало указанные право и (или) возможность в целях совершения дочерним обществом действия, заведомо зная, что вследствие этого наступит банкротство дочернего общества.
Для обществ с ограниченной ответственностью также предусмотрено специальное положение. Основное хозяйственное общество в форме ООО, которое имеет право давать дочернему обществу обязательные для него указания, отвечает солидарно с дочерним обществом по сделкам, заключенным последним во исполнение таких указаний. А в рамках дел о банкротстве основное общество будет нести субсидиарную ответственность по долгам дочернего общества в случае недостаточности имущества и
2 Федеральный закон от 26.12.1995 N 208-ФЗ (ред. от 02.07.2021) «Об акционерных обществах» // Собрание законодательства РФ, 01.01.1996, N 1, ст. 1.
наступления банкротства по вине основного общества1.
Однако более подробно приведённые положения раскрываются в судебной практике, а также в административной практике.
Так, в решении Хабаровского УФАС России от 15 июля 2020 г. по делу N 027/01/11-791/2019 приведены конкретные предусмотренные законом формы осуществления контроля и управления участниками общества над деятельностью его органов и финансово-экономическим состоянием, а именно:
- рассмотрение и утверждение годового отчета, годовой бухгалтерской (финансовой) отчетности общества на годовом общем собрании акционеров (участников) общества;
- избрание на общем собрании участников ревизионной комиссии (ревизора) общества для проверки (ревизии) финансово-хозяйственной деятельности общества;
- утверждение на общем собрании профессионального аудитора, не связанного имущественными интересами с обществом или его участниками, для проведения аудиторской проверки ведения бухгалтерского учета и финансовой (бухгалтерской) отчетности общества2.
В решении Новгородского УФАС России от 23 ноября 2017 г. N 6773/02 по делу N А-11/17 можно увидеть ещё одно основание для установления факта руководства одним хозяйственным обществом в отношении другого хозяйственного общества, а именно совпадение лиц, занимающих в организациях руководящие должности. В приведённом решении одно и то же лицо занимало должность директора филиала основного общества и заместителя директора до-чернего3.
1 Федеральный закон от 08.02.1998 N 14-ФЗ (ред. от 02.07.2021) «Об обществах с ограниченной ответственностью» // Собрание законодательства РФ, 16.02.1998, N 7, ст. 785.
2 Решение Хабаровского УФАС России от 15 июля 2020 г. по делу N 027/01/11-791/2019 [Электронный ресурс] // ФАС. База решений и правовых актов. URL: https://br.fas.gov.ru/to/habarov-skoe-ufas-rossii/f308b258-99e5-4e99-b504-7259f4c6 432c/
3 Решение Новгородского УФАС России от 23 но-
ября 2017 г. N 6773/02 по делу N А-11/17 [Элект-
ронный ресурс] // ФАС. База решений и правовых
Также встречаются и иные основания, на которых отношения между хозяйственными обществами квалифицируются как отношения дочерности - например, это опцион на заключение договора. Также такие отношения могут возникнуть даже на основании гражданско-правовых договоров, не предусматривающих в качестве основной правовой цели установление отношений контроля, однако этот контроль возникает исходя из условий таких договоров. К таким договорам, в частности, могут быть отнесены договоры доверительного управления имуществом, залога имущества, включая акции, когда осуществление корпоративных прав возлагается на доверительного управляющего или соответственно на залогодержателя.
Так, в одном из дел суды отметили, что именно Банк, являясь на момент заключения договора займа залогодержателем 100% долей в уставном капитале Общества и осуществляя в силу ст. 358.15 ГК РФ права единственного участника Общества, в том числе по управлению делами общества, действуя на основании закона, должен был принимать решение об одобрении оспариваемого договор займа .
Конкретизируется и вопрос о солидарной ответственности основного общества. В соответствии с разъяснениями Верховного Суда РФ, взаимоотношения двух хозяйственных обществ могут рассматриваться как взаимоотношения основного и дочернего общества, в том числе и применительно к отдельной конкретной сделке, в случаях, когда основное общество (товарищество) имеет возможность определять решения, принимаемые дочерним обществом, либо давать обязательные для него указа-ния5. И, опираясь на данное разъяснение,
актов. URL: https://br.fas.gov.ru/to/novgo rodskoe-ufas-rossii/6773-02/
4 Шиткина И.С. Основания и правовые последствия отношений дочерности хозяйственных обществ (комментарий к ст.6 Закона об ООО) // Хозяйство и право. 2020. №7. С. 4-6.
5 Постановление Пленума Верховного Суда РФ N 6, Пленума ВАС РФ N 8 от 01.07.1996 (ред. от 25.12.2018) «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» // Российская газета, N 152, 13.08.1996.
Арбитражный суд Волго-Вятского округа заключил, что для возникновения у основного общества солидарной ответственности с дочерним обществом необходимо наличие в совокупности трех условий: два хозяйствующих субъекта должны находиться в отношениях основного и дочернего; основное общество должно иметь право давать обязательные для исполнения указания дочернему обществу; сделка должна быть заключена во исполнение таких указаний или данного согласия1.
В случае с акционерными обществами суды акцентируют внимание на том, что в Законе об акционерных обществах определены условия, определяющие право давать дочернему обществу обязательные указания. Такое право должно быть предусмотрено в договоре с дочерним обществом или уставе дочернего общества2.
Исключительно важная на наш взгляд правовая позиция содержится в решении Новгородского УФАС России от 24 апреля 2019 г. N 053/07/2-142/2019, в соответствии с которой у любого дочернего общества может быть только одно основное обще-ство3.
Что же касается субсидиарной ответственности в рамках дел о банкротстве, то общие положения содержаться в Законе о банкротстве. В соответствии с Законом о банкротстве под контролирующим должника лицом понимается физическое или юридическое лицо, имеющее либо имевшее не
Постановление Арбитражного суда Волго-Вятского округа по делу №А17-3495/2015 от 07.10.2016 [Электронный ресурс] // Картотека арбитражных дел. URL: https://kad.arbitr.ru/Document/ Pdf/244a3f71-0be4-46ad-8138-7b96385beffa/16cce4a1-7b83-4c3b-b87d-0a28780f6a84/A17-3495-2015_20161007_Postanovlenie_kassacionnoj_instancii.p df?isAddStamp=True
2 Постановление Арбитражного суда Волго-Вятского округа по делу №А79-3499/2018 от 18.09.2019 [Электронный ресурс] // Картотека арбитражных дел. URL: https://kad.arbitr.ru/Document/ Pdf/cf4adadb-b6c4-4bb0-aab9-0e8c2f27bebf/03150e4a-8827-49a9-9dc7-ace73088b414/A79-3499-2018_20190
918_Postanovlenie_kassacionnoj_instancii.pdf?isAddSta mp=True
3 Решение Новгородского УФАС России от 24 апреля 2019 г. N 053/07/2-142/2019 [Электронный ресурс] // ФАС. База решений и правовых актов. URL: https://br.fas.gov.ru/to/novgorodskoe-ufas-rossii/a 91261cb-b8f4-4074-9f0c-3217a2751644/
более чем за три года, предшествующих возникновению признаков банкротства, а также после их возникновения до принятия арбитражным судом заявления о признании должника банкротом право определять действия должника, в том числе по совершению сделок и определению их условий .
Однако здесь имеются некоторые противоречия между общими положениями о субсидиарной ответственности контролирующих лиц и общих норм о субсидиарной ответственности основного общества с одной стороны и специальными нормами, предусмотренными для акционерных обществ и обществ с ограниченной ответственностью.
Так, в соответствии с разъяснением ВАС РФ, основное общество, имеющее право давать дочернему обществу обязательные для него указания, отвечает солидарно с дочерним обществом по сделкам, заключенным последним во исполнение таких указаний. Основное общество может быть привлечено к субсидиарной ответственности по долгам дочернего общества, если по его вине наступит несостоятельность (банкротство) дочернего общества5.
Интересна в данном контексте и правовая позиция Арбитражного суда Уральского округа по делу N А60-28984/2019, в соответствии с которой п. 2 ст. 67.3 ГК РФ определяет исключительные случаи, когда основное общество может быть привлечено к ответственности по обязательствам дочернего. При этом оно может быть привлечено к ответственности по обязательствам подконтрольного лица и как контролирующее должника лицо при его несостоятельности (банкротстве) в соответствии со специальным законодательством о банкрот-6
стве .
4 Федеральный закон от 26.10.2002 N 127-ФЗ (ред. от 02.07.2021) «О несостоятельности (банкротстве)» // Собрание законодательства РФ, 28.10.2002, N 43, ст. 4190.
5 Постановление Пленума ВАС РФ от 18.11.2003 N 19 (ред. от 16.05.2014) «О некоторых вопросах применения Федерального закона «Об акционерных обществах» // Вестник ВАС РФ N 1, 2004.
6 Постановление Арбитражного суда Уральского округа по делу №А60-28984/2019 от 24.09.2020. [Электронный ресурс] // Картотека арбитражных дел. URL: https://kad.arbitr.ru/Document/Pdf/374e6212-
То есть, в данном случае существуют два во многом дублирующих друг друга основания привлечения основного общества к субсидиарной ответственности.
Важное значение также имеет понятие фактического контроля, выработанное в судебной практике по делам о банкротстве. Под фактическим контролем понимается реальная власть одного субъекта над другим, независимо от формальных признаков.
Признаками фактического контроля над юридическим лицом являются как факты косвенного контроля (через цепочку иных лиц или номинальных держателей), так и возможность управлять и определять решения юридического лица иным образом. С учетом конкретных обстоятельств в каждом случае могут применяться различные критерии, свидетельствующие об осуществлении лицом фактического контроля. Например, фактический корпоративный контроль может осуществляться посредством создания сложной юридической структуры владения с косвенным участием, посредством использования схем с перекрестным владением акциями (долями), трастовых схем, схем с использованием опционов и других1. К слову, именно косвенный контроль и применяется зачастую транснациональными компаниями.
В российском праве, таким образом, имеется довольно узкий перечень случаев преодоления корпоративного иммунитета. В том смысле, под которым «снятие корпоративной вуали» понимается в праве зарубежных стран, отсутствует в российском праве, хотя суды иногда её и упоминают . В России у судов всё же нет правотворческих полномочий - они ограничены нормами действующего права, предусматривающими только специальные механизмы привлечения к ответственности материнских компаний.
0ЬсЬ-4Ш-Ь079-5а2Ъ3е5^5/е52сК5е-с960-4623-
8f5d-9c3dc0083f59/A60-28984-2019_20200924_Reshe-
nija_i_postanovlenija.pdf?isAddStamp=True
1 Шиткина И.С. Ответственность контролирующих должника лиц при несостоятельности (банкротстве) // Хозяйство и право. 2017. №8. С. 1415.
2 Шишмарева Е.С. Проблемы применения доктрины «снятия корпоративной вуали» в России //
Отечественная юриспруденция. 2018. №3 (28). С. 48.
Суть доктрины «снятия корпоративной вуали» заключается в том, что в рамках рассмотрения дела суд может прийти к выводу, что компания не автономна от контролирующего её лица, и таким образом проецирует права и обязанности компании на контролирующее лицо3.
Доктрина «снятия корпоративной вуали» зародилась в практике английских судов как ответная мера на недобросовестное поведение холдинговых компаний, когда материнские компании пользовались формальной самостоятельностью дочерних компаний и избегали ответственности.
Английские суды неоднократно указывали на то, что «снятие корпоративной вуали» возможно только при наличии доказательств того, что компания являлась только прикрытием для владельцев.
Важным аспектом здесь является важная для общего права доктрина фидуциарных обязанностей управляющих лиц, а именно: обязанности лояльности, обязанности проявлять заботливость и осмотрительность и обязанность действовать добросо-
4
вестно .
В качестве примера применения доктрины «снятия корпоративной вуали» можно привести решение Верховного Суда Великобритании по иску Lungowe vs Vedanta Resources plc. 1826 граждан Замбии обратились с иском о возмещении вреда здоровью, причинённому в результате выброса в местную реку токсичных отходов компанией Konkola Copper Mines plc., являвшейся дочерней компанией Vedanta Resources plc. Истцы указали на обязанность материнской компании проявлять заботливость и осмотрительность. Главным аргументом было то, что материнская компания, зарегистрированная в Англии, осуществляла оперативный контроль непосредственно над операциями KCM в Замбии, включая осуществ-
Ващекин А.Н., Ростовцева К.А. О формализации применения правовой доктрины «снятия корпоративной вуали» // Мониторинг правоприменения. 2019. №4 (33). С. 30.
4 Кондратьева К.С., Стерлигов И.А. Перспективы применения доктрины «снятия корпоративной вуали» при привлечении к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц в Российской Федерации: сравнительно-правовой подход // Вестн. Том. гос. ун-та. 2021. №462. С. 224.
ление политики в области безопасности. Суд принял доводы истцов, включая также довод о том, что материнская компания является более платёжеспособным субъектом, чем дочерняя1.
Также особый интерес здесь представляет развитие данного правового механизма в странах, в которых признаётся такой субъект права как «группа компаний». В частности, это Германия, Португалия, Бразилия. Причём в той же Германии применяется широкая трактовка понятия группы, группами признаются как имеющие субординационную структуру, так и имеющие координационную структуру. Однако главным основанием для привлечения материнской компании к ответственности всё равно является использование дочерней компании
в качестве прикрытия для своей деятельно-
2
сти .
В целом, можно отметить, что даже в действующем российском законодательстве имеется потенциал для полноценного применения доктрины «снятия корпоративной вуали». Так, норма ст. 10 ГК РФ о недопустимости злоупотребления правом может и должна служить основанием для её применения, и здесь мы разделяем позицию таких авторов, как С.Л. Будылин, Ю.Л. Иванец и Т.П. Подшивалов3. Ведь в случае с переносом ответственности на другое, формально самостоятельное лицо, происходит именно злоупотребление правом, поскольку с одной стороны само по себе управление, осуществляемое одним юридическим лицом в отношении другого, не является правонарушением и полностью соответствует, но с другой представляет собой недобросовестное осуществление своих прав, поскольку направлено на обход закона, уклонение от
1 Aristova E. Tort Litigation against Transnational Corporations in the English Courts: The Challenge of Jurisdiction // Utrecht Law Review, vol. 14 (2018), pp. 11-14, 2018. URL: https://paperity.org/p/152496761/ tort-litigation-against-transnational-corporations-in-the-english-courts-the-challenge-of
2 Ахметов А.И. О теоретических основаниях для игнорирования принципа ограниченной ответственности в отношении группы компаний // Пробелы в российском законодательстве. 2018. №5. С. 91.
3 Груздев О.С., Артемова А.Н. Злоупотребление
правом на управление корпорацией со стороны
контролирующих её лиц: вопросы квалификации // Вестн. Том. гос. ун-та. 2020. №461. С. 211-217.
исполнения обязательства, обман кредиторов либо на достижение какой-либо иной противоправной цели. При этом круг субъектов здесь не ограничивается какими-либо формальными признаками, ведь отношения дочерности или статуса контролирующего лица возможно на основании фактической возможности управления, что можно считать несомненным плюсом в контексте развития применения доктрины «снятия корпоративной вуали». Необходимо совершенствовать данные механизмы для увеличения эффективности защиты прав участников гражданского оборота, в том числе с учётом опыта зарубежных стран. При этом данный пункт в контексте транснациональных компаний особенно актуален, поскольку в сфере привлечения к ответственности зарубежных материнских компаний более чем вероятна ситуация, при которой к отношениям будет применяться иностранное право. Соответственно, здесь невозможно избежать столкновения с иностранными подходами к ответственности материнских компаний. В качестве примера здесь можно привести практику Европейского суда по правам человека, регулярно использующего данную доктрину в спорах с участием Российской Федерации4.
Однако здесь всё же есть некоторые препятствия, которые необходимо преодолеть.
Одной из важнейших проблем применения доктрины «снятия корпоративной вуали» является отсутствие должной прозрачности - чаще всего у заявителей отсутствует объективная возможность предоставления прямых доказательств, подтверждающих доводы о наличии фактического контроля одной организации над другой, при этом, разумеется, члены органов управления юридического лица не желают раскрывать свою истинную роль в деятельности организации, что приводит к тому, что суды сталкиваются с необходимостью дать оценку совокупности косвенных доказательств5.
4 Кривцун Е.П. Доктрина «снятия корпоративной вуали»: история появления, становление, развития, и ее имплементация в правовой системе России // Социально-политические науки. 2018. №2. С. 178.
5 Свириденко О.М. Актуальные вопросы субсидиарной ответственности контролирующих лиц при
Это объективное препятствие, и представляется, что эту проблему позволит решить только расширение возможностей в привлечении к ответственности лиц, осуществляющих фактический контроль без формального закрепления своей руководящей роли, что за собой должно повлечь расширение практики в сторону привлечения таких лиц к ответственности, и, соответственно, снижение самой привлекательности в глазах контролирующих лиц модели управления, при которой формально руководящая роль не закрепляется.
Также существенное препятствие создаёт некоторое расхождение в формальных признаках ответственности основного хозяйственного общества, содержащихся в нормах ст. 67.3 ГК РФ, ст. 6 ФЗ «Об акционерных обществах» и ст. 6 ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью».
Полагаем, что должны быть единые для всех хозяйственных обществ, независимо от организационно-правовой формы как критерии квалификации отношений дочер-ности, так и основания привлечения к ответственности по обязательствам дочерней компании. На наш взгляд, наиболее эффективной формулой основания для квалификации отношений дочерности будет наличие единых формальных критериев, служащих
банкротстве должника // Lex Russica. 2018. №12 (145). С. 19.
безусловным основанием для такой квалификации и возможности установления в судебном порядке наличия фактического контроля. При этом исключительно важным аспектом здесь является законодательное закрепление во многом уже выработанного понятия «фактического контроля», поскольку на данный момент оно фигурирует только в судебной практике, и то в основном в рамках дел о банкротстве, а судебная практика всё же не признаётся в Российской Федерации в качестве источника права.
Что же касается субсидиарной ответственности по долгам дочерней компании, здесь представляется разумным указание на привлечение к субсидиарной ответственности основного хозяйственного общества в рамках дела о банкротстве и ограничение правового регулирования данного вида юридической ответственности Законом о банкротстве, поскольку на данном этапе нормы, касающиеся субсидиарной ответственности по долгам дочерней компании в ГК РФ, ФЗ «Об акционерных обществах» и ФЗ «Об обществах с ограниченной ответственностью» фактически дублируют положение Закона о банкротстве об ответственности контролирующих должника лиц и с учётом имеющихся расхождений между ними только создают дополнительную путаницу.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Ахметов, А.И. О теоретических основаниях для игнорирования принципа ограниченной ответственности в отношении группы компаний // Пробелы в российском законодательстве. 2018. №5. С. 90-93.
2. Ващекин, А.Н., Ростовцева, К.А. О формализации применения правовой доктрины «снятия корпоративной вуали» // Мониторинг правоприменения. 2019. №4 (33). С. 29-34.
3. «Гражданский кодекс Российской Федерации (часть первая)» от 30.11.1994 N 51-ФЗ (ред. от 28.06.2021, с изм. от 08.07.2021) // Собрание законодательства РФ, 05.12.1994, N 32, ст. 3301.
4. «Гражданский кодекс Российской Федерации (часть третья)» от 26.11.2001 N 146-ФЗ (ред. от 18.03.2019) // Собрание законодательства РФ, 03.12.2001, N 49, ст. 4552.
5. Груздев, О.С., Артемова, А.Н. Злоупотребление правом на управление корпорацией со стороны контролирующих её лиц: вопросы квалификации // Вестн. Том. гос. ун-та. 2020. №461. С. 211-217.
6. Кондратьева, К.С., Стерлигов, И.А. Перспективы применения доктрины «снятия корпоративной вуали» при привлечении к субсидиарной ответственности контролирующих должника лиц в Российской Федерации: сравнительно-правовой подход // Вестн. Том. гос. ун-та. 2021. №462. С. 224-231.
7. Кривцун, Е.П. Доктрина «снятия корпоративной вуали»: история появления, становление, развития, и ее имплементация в правовой системе России // Социально-политические науки. 2018. №2. С. 175-179.
8. «Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 1 (2019)» (утв. Президиумом Верховного Суда РФ 24.04.2019) // Бюллетень Верховного Суда РФ N 10, октябрь, 2019.
9. Постановление Арбитражного суда Волго-Вятского округа по делу №А17-3495/2015 от 07.10.2016 [Электронный ресурс] // Картотека арбитражных дел. URL: https://kad.arbitr.ru/Document/Pdf/244a3f71-0be4-46ad-8138-7b96385beffa/16cce4a1-7b83-4c3b-b87d-0a28780f6a84/A17-3495-2015_20161007_Postanovlenie_kassacionnoj_instancii.pdf?isAdd Stamp=True
10. Постановление Арбитражного суда Волго-Вятского округа по делу №А79-3499/2018 от 18.09.2019 [Электронный ресурс] // Картотека арбитражных дел. URL: https://kad.arbitr.ru/Document/Pdf/cf4adadb-b6c4-4bb0-aab9-0e8c2f27bebf/03150e4a-8827-49a9-9dc7-ace73088b414/A79-3499-2018_20190918_Postanovlenie_kassacionnoj_instancii.pdf?isAdd Stamp=True
11. Постановление Арбитражного суда Уральского округа по делу №А60-28984/2019 от 24.09.2020 [Электронный ресурс] // Картотека арбитражных дел. URL: https://kad.arbitr.ru/Document/Pdf/374e6212-0bcb-411d-b079-5d2b3e517ef5/e52cf85e-c960-4623-8f5d-9c3dc0083f59/A60-28984-019_20200924_Reshenija_i_postanovlenija.pdf?isAddStamp=True
12. Постановление Пленума ВАС РФ от 18.11.2003 N 19 (ред. от 16.05.2014) «О некоторых вопросах применения Федерального закона «Об акционерных обществах» // Вестник ВАС РФ N 1, 2004.
13. Постановление Пленума Верховного Суда РФ N 6, Пленума ВАС РФ N 8 от 01.07.1996 (ред. от 25.12.2018) «О некоторых вопросах, связанных с применением части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» // Российская газета, N 152, 13.08.1996.
14. Решение Новгородского УФАС России от 23 ноября 2017 г. N 6773/02 по делу N А-11/17 [Электронный ресурс] // ФАС. База решений и правовых актов. URL: https://br.fas.gov.ru/to/novgorodskoe-ufas-rossii/6773-02/
15. Решение Новгородского УФАС России от 24 апреля 2019 г. N 053/07/2-142/2019 [Электронный ресурс] // ФАС. База решений и правовых актов. URL: https://br.fas.gov.ru/to/novgorodskoe-ufas-rossii/a91261cb-b8f4-4074-9fDc-3217a2751644/
16. Решение Хабаровского УФАС России от 15 июля 2020 г. по делу N 027/01/11791/2019 [Электронный ресурс] // ФАС. База решений и правовых актов. URL: https://br.fas.gov.ru/to/habarovskoe-ufas-rossii/f308b258-99e5-4e99-b504-7259f4c6432c/
17. Свириденко, О.М. Актуальные вопросы субсидиарной ответственности контролирующих лиц при банкротстве должника // Lex Russica. 2018. №12 (145). С. 18-24.
18. Стригунова, Д.П. Проблема определения правового статуса транснациональной корпорации // Современное право. 2020. №2. С. 89-93.
19. Федеральный закон от 08.02.1998 N 14-ФЗ (ред. от 02.07.2021) «Об обществах с ограниченной ответственностью» // Собрание законодательства РФ, 16.02.1998, N 7, ст. 785.
20. Федеральный закон от 26.10.2002 N 127-ФЗ (ред. от 02.07.2021) «О несостоятельности (банкротстве)» // Собрание законодательства РФ, 28.10.2002, N 43, ст. 4190.
21. Федеральный закон от 26.12.1995 N 208-ФЗ (ред. от 02.07.2021) «Об акционерных обществах» // Собрание законодательства РФ, 01.01.1996, N 1, ст. 1.
22. Шиткина, И.С. Основания и правовые последствия отношений дочерности хозяйственных обществ (комментарий к ст.6 Закона об ООО) // Хозяйство и право. 2020. №7. С. 324.
23. Шиткина, И.С. Ответственность контролирующих должника лиц при несостоятельности (банкротстве) // Хозяйство и право. 2017. №8. С. 3-24.
24. Шишмарева, Е.С. Проблемы применения доктрины "снятия корпоративной вуали" в России // Отечественная юриспруденция. 2018. №3 (28). С. 48-50.
25. Aristova, E. Tort Litigation against Transnational Corporations in the English Courts: The Challenge of Jurisdiction // Utrecht Law Review, vol. 14 (2018), pp. 6-21, 2018. URL: https://paperity.org/p7152496761/tort-litigation-against-transnational-corporations-in-the-english-courts-the-chall enge-of
Дата поступления: 18.10.2021
