CC BY
50
Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2021. Т. 8, № 3 (31). С. 132-143. УДК 327
DOI 10.24147/2312-1300.2021.8(3).132-143
Э. Р. Хайруллин
ТРАНСФОРМАЦИЯ СУВЕРЕНИТЕТА В УСЛОВИЯХ ГЛОБАЛЬНЫХ ПРОЦЕССОВ*
Изучается современное состояние суверенитета в международных отношениях в динамике глобальных процессов: глобализации, демократизации, интеграции. Для исследования проблемы предлагается структурный подход, суть которого заключается в исследовании суверенитета как неделимого, но многокомпонентного феномена. Выделяется четыре компонента (элемента) суверенитета, составляющих содержание понятия: политическое сообщество как политически организованная группа людей, осознающая своё единство, территория проживания политического сообщества, его самоуправляемость и независимость, а также признание со стороны других политических сообществ.
Ключевые слова: суверенитет; Вестфальский миропорядок; глобализация; демократизация; интеграция; миграция; интервенция; Европейский Союз.
E. R. Khayrullin
TRANSFORMATION OF SOVEREIGNTY IN THE CONTEXT OF GLOBAL PROCESSES
This article investigates the problem of the modern state sovereignty in international relations in the dynamics of global processes: globalization, democratization and integration. The author proposed a structured approach to the analysis of sovereignty. The main idea of the approach is to study sovereignty as the indivisible and multi-elemental phenomenon. The article discusses the impact of globalization, democratization and integration on the sovereignty, which consists of four elements: (1) the political community as a politically organized group of people who realize their unity, (2) the area of residence of the political community, (3) self-governing of political community and its independence, and (4) recognition of the political community by other political communities.
Keywords: sovereignty; Westphalian world order; globalization; democratization; integration; migration; intervention; European Union.
Специфика международных отношений отражена в феномене Вестфальской модели мира. Её юридическим закреплением явились Вестфальские мирные соглашения 1648 г. Принцип суверенитета является основой модели. Он сохранялся в периоды смены систем международных отношений и определял поведение государств как единственных / основных акторов, заложенное в стремлении сберечь свои суверенные полномочия.
Современное состояние международных отношений оценивается многими специалистами как поствестфальский период. Акценты в их аргументации делаются на глобаль-
ных процессах, которые «размывают» суверенитет, а следовательно, разрушают основу существующей модели и создают базис для нового формата международного взаимодействия. Процесс трансформации суверенитета, его возможное исчезновение или адаптация к новым реалиям требуют научного осмысления с целью объяснения современной специфики международных отношений и мировой политики, перспектив развития мирового сообщества.
Научное сообщество активно обращается к проблеме изучения суверенитета. Ведущие зарубежные и российские специалисты
* Статья подготовлена при финансовой поддержке Европейского Союза в рамках программы Эрасмус+ Jean Monnet Module «Проблемы безопасности европейской интеграции». Номер проекта: 600161-EPP-1-2018-1-RU-EPPJMO-MODULE. Содержание данного материала отражает мнение автора, и Европейская Комиссия не несёт ответственности за использование содержащейся в нём информации.
в области международных отношений, политологи, юристы изучают теории суверенитета, его современное содержание в рамках динамичного развития международного права; особенности политических процессов, внутригосударственных и международных, как источник формирования, причину и следствие трансформации суверенитета [1-4]. В рамках данного исследования предлагается структурный подход к анализу суверенитета. Суть его заключается в изучении суверенитета как неделимого, но многокомпонентного феномена. Акцент на компонентах, или элементах, суверенитета позволяет определить особенности «размывания» суверенитета под влиянием современных глобальных процессов.
Суверенитет предполагает существование независимого самоуправляемого политического сообщества, проживающего на определённой территории, признанного другими политическими сообществами. Исходя из этого определения, можно выделить следующие элементы суверенитета:
1. Политическое сообщество как политически организованная группа людей, осознающая своё внутреннее единство и отличие от других подобных групп.
2. Территория проживания политического сообщества.
3. Самоуправляемость и независимость политического сообщества. Оно самостоятельно принимает решения относительно своей судьбы во всех сферах жизнедеятельности, оно независимо от внешнего воздействия других политических сообществ.
4. Признание политического сообщества другими политическими сообществами.
Указанные элементы суверенитета схожи с признаками государства. Это объяснимо, поскольку, как отмечает В. Е. Чиркин, суверенитет как явление «имманентно присуще государству». Учёный отмечает, что «... любое государство, если оно государство, имеет суверенитет. Таково было изначально содержание этого понятия. Он неотчуждаем от государства. Если его нет, нет и государства» [5, с. 31].
Суверенитет не является статичным феноменом. Его внутреннее содержание менялось, но, до недавнего времени, не затрагивало логики функционирования Вестфаль-
ского миропорядка. В частности, в середине XVII в. организация политического сообщества выстраивалась вокруг монарха: суверенитет принадлежал правителю, что означало известную степень его независимости в принятии решений, касающихся подданных. Со второй половины XVIII в. организация меняется: под воздействием идей эпохи Просвещения, войны за независимость в США, Французской революции суверенитет стал ассоциироваться не с монархом, а с народом. Последствия эволюции суверенитета, заключавшейся в трансформации организации политического сообщества были весьма значительными для мировой истории, однако они не изменили Вестфальской модели мира, не изменили мотивы поведения государств на международной арене.
Со второй половины XX в. происходит качественное изменение существующей модели. Под воздействием глобальных взаимосвязанных процессов - глобализации, демократизации, интеграции - происходит трансформация всех элементов суверенитета, что является основанием заявлять о формировании нового, поствестфальского, миропорядка.
Глобальные процессы тесно взаимосвязаны, они дополняют и усиливают друг друга. В то же время они имеют свою специфику и по-разному влияют на суверенитет. Для определения особенностей трансформации суверенитета необходимо проводить анализ в контексте влияния процессов на каждый элемент рассматриваемого феномена.
1. Суверенитет в контексте глобализации
Глобализация - уникальное явление. Каждый эксперт, исходя из своих теоретических воззрений, по-разному описывает содержание глобализации, акцентируя внимание на присущих теории постулатах. Не останавливаясь подробно на особенностях феномена, чему посвящены сотни исследований, следует сделать банальное вступление, что глобализация, как следствие научно-технического прогресса и коммуникационной революции, глобального проецирования западного (американского) влияния, во многом определяет поведение государств, общества, влияет на жизнь обычного человека и, несомненно, стимулирует трансформацию суверенитета. Особую роль в этом процессе
играют агенты глобализации, негосударственные транснациональные акторы, предлагающие альтернативные государственному способы организации человеческой деятельности.
Глобализация влияет прежде всего на содержание, структуру политического сообщества и его независимость.
1.1. Структура политического сообщества в условиях глобализации
Ключевой характеристикой политического сообщества является представление его членами общности, основанной на истории, культуре, языке, территории, на общих мифах. Самосознание политического сообщества как единого целого позволяет идентифицировать его среди других сообществ. Однако это состояние в значительной степени поменялось под воздействием глобализации. Потоки привлекательных идей, их «универсальность» для человека, простота и лёгкость приобщения к иным культурным традициям как следствие развития коммуникаций стимулировали кос-мополитизм1. Человек перестаёт ассоциировать себя с определённым государством, не считает себя обязанным государству. Он меняет место жительства, приобретает гражданство других стран, сохраняя своё первое гражданство или отказываясь от него. В результате меняется содержание политического сообщества, часть которого не осознаёт своего единства и причисляет себя к мировому сообществу, к «глобальной» культуре.
Если с одной стороны политического сообщества находятся космополиты, то на его противоположном фланге появляются радикалы, формирующие, в том числе, состав деструктивных транснациональных акторов, таких как международные террористические организации, деятельность которых подрывает существующий государственный суверенитет. По мнению ряда экспертов, мощный идеологический фундамент международного терроризма образовался как ответная реакция на вездесущую глобализацию, нарушающую традиционные общественные устои бывших колониальных государств. Идеология международного терроризма поддерживается многочисленными сочувствующими, которые предоставляют финансовые и людские ресурсы в таком количестве, что их вполне достаточно для деста-
билизации целых регионов. Деятельность сторонников радикальных идей «разлагает» политическое сообщество традиционных государств, меняет его содержание. Участники террористических движений борются за создание своей политической системы, оспаривают власть правительств над собственной территорией и населением.
Таким образом, происходит поляризация политического сообщества: под воздействием глобализации усиливается определённая общественная группа, которая выступает с иными культурными ориентирами. Абсолютизация «истины», основанной на национальной истории, религии, традиции, с одной стороны, или глобальной культуре, западных, по преимуществу, ценностях и нормах поведения, с другой стороны, приводит к радикализации групп политического сообщества и стремлению «пересмотреть» отношения с государством. Государство в современных условиях не может удовлетворить потребности населения, достичь желаемого вектора и уровня развития, что ставит вопрос о необходимости его трансформации и адаптации к реалиям политического сообщества с иными анти- или про-глобализационными ожиданиями. Группы политического сообщества нарушают общественный договор, но с разными последствиями. Если для радикалов характерно стремление разрушить существующий суверенитет и создать новый, например исламский халифат, то действия космополитов приводят к отмиранию суверенитета как анахронизма.
1.2. Самоуправляемость политического сообщества в условиях глобализации
Глобализация существенно ограничила способности политического сообщества принимать самостоятельные решения, прежде всего в экономической сфере. Капитализм сформировал глобальный рынок с бесчисленным множеством торгово-финансовых потоков, пронизывающих национальные экономики. В этих условиях государства лишились возможности направлять развитие внутренней экономической системы, они лишились части суверенных полномочий в определении содержания своей экономической политики. Правительство даже самого сильного государства не может не только ограничивать торгово-финансовые потоки, но порой и контролировать их.
Основными участниками торгово-фи-нансовых операций стали такие агенты глобализации, как транснациональные компании (ТНК) и транснациональные банки (ТНБ), представляющие собой самостоятельных акторов на международной арене. Трансформация Вестфальского миропорядка, в котором не было предусмотрено таких участников, происходит с учётом увеличения количества ТНК и ТНБ, географического и функционального расширения их деятельности, вовлечения всё большего числа людей в процессы, организуемые этими акторами. Суверенитет государства существенно ограничивается в экономической сфере: торгово-фи-нансовые потоки в большинстве своём контролируются не государственными службами, а ТНК и ТНБ. Обладая значительным финансовым ресурсом, транснациональные участники нередко становятся влиятельными политическими игроками, лоббируя свои интересы. Для государства практически невозможно наложить ограничения на экономические контакты с какой-либо страной в одиночку, поскольку запрет прямого экспорта и импорта неизбежно приведёт к расцвету непрямого экспортно-импортного взаимодействия. Только ООН, как универсальная по своему составу организация, может наложить действенные санкции на государство, но в этом случае суверенное решение принимается от имени наднациональной структуры, а не правительством, происходит передача суверенных полномочий международной организации, что является определённым свидетельством трансформации суверенитета.
В глобальной капиталистической системе государство заинтересовано в экономической деятельности ТНК и ТНБ на своей территории, которая приносит существенные экономические преимущества: сокращение безработицы, рост налоговых поступлений, развитие инфраструктуры, усовершенствование технологической основы. Но в этом стремлении правительство вынуждено искать баланс между социальными, экологическими стандартами и экономическими выгодами. Высокие нормы социальной защиты, экологических стандартов могут заставить компании переместить своё производство в другие страны с менее жёстким регулированием, в чём государство не заинтересова-
но. В результате ТНК и ТНБ имеют возможность оказывать давление на правительство. Нередко государство вынуждено адаптировать нормы социальной, экологической, экономической политики для нужд ТНК, ограничивать свои суверенные полномочия в этих сферах.
Таким образом, государственное регулирование деятельности транснациональных акторов крайне затруднено. Но оно возможно, и международная практика знает подобные примеры. Они связаны с созданием многосторонних регулятивных механизмов, определяющих правила поведения для ТНК и ТНБ. Например, в финансовой сфере таким регулятивным механизмом является Базель-ский комитет, созданный в 1974 г. для контроля деятельности ТНБ. В торговой сфере -Трёхсторонняя декларация принципов, касающихся многонациональных корпораций и социальной политики, цель которой заключается в регламентации функционирования ТНК2. Но в данном случае, как и в отношении торгового регулирования и имплемента-ции возможного санкционного режима, суверенитет трансформируется в результате передачи части государственных полномочий наднациональным структурам, оформленным в виде международных института или соглашения.
ТНК и ТНБ обладают свойством экстерриториальности, которое сокращает суверенные полномочия государства. В частности, в случае ухудшения межгосударственных отношений компания, имеющая представительства в странах-антагонистах, будет испытывать проблемы с субординацией, так как филиалы будут поставлены перед дилеммой, исполнять им решения головного центра ТНК, государства, в котором расположен головной центр, или распоряжения правительства страны, где расположен филиал. Само существование такой дилеммы свидетельствует об ограниченном характере влияния правительства на бизнес-структуры, расположенные на территории государства [6].
Коммуникационная революция сделала невозможным контроль многочисленных и многообразных потоков между отдельными странами. В результате государства для координации и управления последствиями революции стали создавать международные
структуры, задающие правила поведения для всех участников международного взаимодействия. Международные структуры представлены в виде межгосударственных соглашений, которые либо создают специальные международные межправительственные организации, либо действуют без формирования таковых. Эти структуры образуют международные режимы, глобальные или региональные, которые фактически задают ограничения, определённые рамки для осуществления суверенных полномочий. Самоуправляемость и независимость политического сообщества ограничивается его участием в функциональном пространстве международных режимов. Особенно уязвимо политическое сообщество в самостоятельном регулировании своей экономической деятельности. Желание воспользоваться экономическими выгодами глобализации заставляет страны становиться открытыми для всевозможных потоков. Стремление государства ограничить негативное влияние глобализации вынуждает его создавать международный режим или присоединиться к существующему, к уже созданным правилам поведения. Таким образом, межгосударственные соглашения, межправительственные организации, предметом которых являются вопросы внутригосударственного регулирования, ограничивают самоуправление политического сообщества и меняют содержание государственного суверенитета.
Глобализация способствовала появлению множества международных акторов деструктивного характера. Транснациональные преступные объединения подрывают основы суверенитета по тому же принципу, что и ТНК: государство не может контролировать финансовые потоки, трансграничную преступную деятельность. Отличие состоит в том, что деструктивная деятельность этих акторов очевидна для государств, и международному сообществу гораздо легче договориться вести борьбу против них, чем создать структуры, задающие рамки поведения ТНК и ТНБ. Транснациональные преступные сообщества дестабилизируют не просто отдельные страны, терроризируя население, подкупая правительство, но даже отдельные регионы. Они физически ослабляют государство в деле осуществления суверенных пол-
номочий. Например, наркокартели Центральной и Латинской Америки, обладающие значительными финансовыми ресурсами, имеющие обученных к ведению боевых действий специалистов, оснащённых современным вооружением, проводят успешные военные операции против правительственных войск, устанавливая свои порядки на обширных территориях.
2. Суверенитет в контексте демократизации
Демократизация представляет собой процесс распространения демократических норм, процедур, институтов. Процесс приобрёл особую динамику с окончания холодной войны и распадом социалистического блока, что придало значительный импульс импле-ментации демократических институтов в новых географических пространствах.
Существуют определённые различия в трактовке движущей силы процесса демократизации. С. Хантингтон заявляет, что «демократия распространится в мире настолько, насколько те, кто пользуется властью во всём мире и в отдельных странах, захотят её распространить» [7, с. 338]. А. Бо-гатуров выделяет конкретного инициатора: «Демократизация фактически представляет собой идеологию американского национализма в её своеобразной, надэтнической, го-сударственнической форме. Подобную "демократизацию" США успешно выдают за идеологию транснациональной солидарности» [8, с. 360]. А. Кутейников считает источником демократизации не только отдельные страны, но и международные межправительственные структуры, которые «выступают проводниками идей государств. Но, поскольку действуют они автономно, "творения" начинают воздействовать на своих "создателей"» [9].
Следует отметить, что направляемый отдельными странами процесс демократизации обрёл собственную динамику и стал влиять на осуществление государством своих суверенных полномочий. Прежде всего, демократизация воздействует на единство политического сообщества в контексте миграционных процессов, признание политического сообщества и на способности его самоуправления.
2.1. Демократизация и содержание политического сообщества
Демократизация влияет на содержание политического сообщества посредством миграционных процессов. Это связано с усилением международного режима прав человека как следствия демократизации, которое существенно стимулирует миграцию и приводит к изменению структуры политического сообщества. Мигрантов не пугает неопреде -лённость, они уверены, что их права будут защищены в новом государстве. Государству же всё сложнее бороться с миграцией, поскольку оно может быть обвинено в нарушении принятых на себя обязательств соблюдения международного режима прав человека.
Важную роль в этом процессе должен был играть институт гражданства как государственный механизм сохранения единства политического сообщества и важный компонент Вестфальского миропорядка. Однако он перестаёт эффективно функционировать. Это связано с тем, что демократизация способствует сближению прав граждан и прав неграждан. Высокий уровень правового обеспечения лишает мигрантов стимулов становиться гражданами, натурализовываться [10]. Впоследствии политическое сообщество определённой территории, некогда единое, становится многосоставным, части которого автономны. Происходит его дезинтеграция. Государство не контролирует группы мигрантов, главным образом беженцев, на своей территории в той же степени, что основное население, их жизнь протекает по нормам и принципам сообщества происхождения, даже если эти нормы противоречат традициям, законам государства проживания.
Предоставление гражданства наделяет мигрантов политическими правами, фактически единственной категорией прав, которая отличает граждан и неграждан. Но даже в случае приобретения гражданства политическое сообщество становится размытым, поскольку новые граждане пользуются широкими возможностями общения со своей родиной, сохраняя культурные традиции. Помимо космополитов, ориентирующихся на «глобальную» культуру, радикалов, деятельность которых связана со стремлением к возврату к традиционным ценностям в том виде, в котором они их понимают, мигрантов, не
интегрированных в политическое пространство, появляются граждане-иммигранты, которые воспроизводят культуру и нормы своего политического сообщества. Эти процессы существовали всегда, но только в последние десятилетия, под влиянием современной глобализации и демократизации, политические сообщества перестали справляться с ассимиляцией весьма неоднородного в культурном отношении пришлого населения. В итоге, единство политического сообщества как элемент суверенитета нарушается.
Современная история знает примеры, когда желание мигрантов добиться политических прав приводит к существенной трансформации суверенитета. События в Македонии на рубеже XX и XXI вв. служат ярким свидетельством изменения государственных институтов под воздействием миграционных потоков.
2.2. Самоуправляемость / независимость политического сообщества и его признание в условиях демократизации
Одной из базовых характеристик демократии является защита прав человека. Согласие государственных акторов относительно ценности прав человека, выраженное в многочисленных общепризнанных международных договорах, а также деятельность неправительственных организаций ограничили возможности для государственного произвола в отношении собственных граждан. Правительства сознательно пошли на этот шаг и стали «заложниками» демократизации. Если раньше суверенитет понимался как независимое от влияний извне право управления определённым политическим сообществом на ограниченной территории, то теперь акценты делаются на ответственном управлении политическим сообществом3. Таким образом, соблюдение прав человека, что и понимается под ответственным управлением, предстаёт как часть содержания суверенитета. Подобная интерпретация влияет на два элемента суверенитета: признание политического сообщества и его самоуправляемость / независимость.
О трансформации первого элемента пишет М. Айюб. Он отмечает, что «суверенитет как ответственность» основывается на аргументе «стандарта цивилизации», созданного в конце XIX в. в Европе. В соответствии
с этим аргументом, «только те народы, которые достигли цивилизованного стандарта поведения, имеют право на суверенный статус и взаимодействуют друг с другом на основе взаимного признания суверенитета. Другие народы, варвары и дикари, должны быть под контролем суверенных европейских держав. Если они не завоёваны или не под контролем, как в случае Османской империи, правила европейского международного права, которые предполагают взаимность в межгосударственных связях, не распространяются на них» [12, р. 84]. Соответственно, им отказано в норме уважения суверенитета и невмешательства во внутренние дела, поскольку их не признали как равных.
В современной практике международных отношений связь между демократией и признанием государства стала более выраженной. В частности, одним из критериев признания новых государств в Восточной Европе и на территории Советского Союза, оформленных странами ЕС, было «соблюдение положений Устава ООН и обязательств, принятых по Хельсинкскому Заключительному акту и Парижской хартии, особенно в том, что касается верховенства закона, демократии и прав человека»4.
Трансформация второго элемента суверенитета, самоуправление / независимость политического сообщества, связана с нарушением прав человека. В демократическом обществе большинство определяет правила поведения. В мировых масштабах, с увеличением количества демократий, как содержание третьей волны демократизации отчётливо выражено стремление делать то же самое: демократическое большинство определяет нормы поведения, и те, кто им не следует, подвергаются наказанию. Несоблюдение норм объясняется нарушением правительством прав человека, наказание выражается санкционной политикой демократических стран и интервенцией, прямо нарушающей основы суверенитета. Следует отметить, что обоснование интервенции лежит не только в плоскости защиты прав человека, но и основывается на нарушении гобссовского социального контракта: государство, по мнению определённых международных акторов, не защищает своих граждан, напротив, сознательно нарушает свои обязательства по обес-
печению безопасности и само представляет для граждан угрозу. Следовательно, интервенция, имеющая цель пресечь эту практику, должна привести к подрыву основ существования Левиафана.
В современных международных отношениях получает распространение практика проведения интервенций против государств, нарушающих права человека, не придерживающихся демократических норм. С осуществлением вмешательства связана проблема легитимации интервенции. Интервенции объясняются волей международного сообщества. Под волей международного сообщества понимаются два источника:
1. Существующее международное право, выраженное в Уставе ООН, где основную роль играет Совет безопасности (СБ), решения которого фактически являются компромиссом национальных интересов стран -членов СБ. Если компромисса нет, то решение проблемы нарушения каким-либо правительством прав человека не имеет или не должно иметь перспективы. Если компромисс достигнут и проведена интервенция, национальные интересы стран-интервентов задают «болевой порог» их активности, как в случае с интервенцией США в Сомали.
2. Решения демократических государств, стран, причисляющих себя к классическим демократиям и образцам для подражания. Вера в совершенство демократических институтов, убеждённость в универсальности созданного международного режима прав человека, причисление себя к лагерю большинства делают, по мнению демократических стран, легитимным принятие решения об интервенции. Примером служит интервенция в Косово, проведённая без одобрения СБ ООН.
Решение о проведении интервенции проходит посредством привлечения международных организаций. Суверенные полномочия в сфере принятия решения о проведении активной внешней политики и вмешательства во внутренние дела других государств «передаются» наднациональным структурам для придания легитимности интервенции, проводимой от имени «международного сообщества». Однако, поскольку причина интервенции - защита прав человека - лежит в политической, но не в гуманитарной плоскости, постольку практика про-
ведения интервенций будет вызывать вопросы и обвинения в стремлении достичь определённых национальных интересов.
Нарушение прав человека, другие политические проблемы могут привести к хаосу и отмене гобссовского социального контракта, подрыву суверенитета. Но и гуманитарная интервенция может служить причиной хаоса и нарушения прав человека. Между тем именно сохранение внутренней стабильности является основой для развития демократии и соблюдения прав человека. Для государств, созданных после распада колониальной системы, чрезвычайно важным фактором является внутренняя консолидация. Достичь её непросто, зачастую требуется применение насильственных методов. Западные государства прошли этот путь в XVI-XIX вв. Например, США страдали от гражданской войны, проводили военные операции против индейцев. Тот же путь проходят и новые государства, и это во многом объективный исторический процесс, в который вмешиваются западные государства, подрывая основы для стабилизации страны и последующего развития демократических принципов и защиты прав человека [12].
Кроме указанных выше аспектов, связанных с ответственной властью, отдельные эксперты полагают, что демократизация влияет на самоуправляемость / независимость политического сообщества в контексте миграционных потоков. Как пишет Р. Р. Реис, в свете перехода прав от гражданина к индивидууму, «некоторые авторы считают, что государства теряют контроль над своими границами, и возникает некое постнациональное международное гражданство» [10, р. 157]. То есть контроль государства над трансграничными людскими потоками становится бессмысленным в условиях усиления международного режима прав человека. Однако данные весьма радикальные представления не находят подтверждения в современной практике международных отношений. Не является исключением и европейское гражданство ЕС, поскольку страны ЕС стремятся в полной мере контролировать внешние рубежи интеграционного объединения, особенно в текущий период обострения миграционной проблемы.
3. Суверенитет в контексте интеграции
Интеграция во множественности региональных проявлений представляет собой глобальный процесс, который значительно трансформирует суверенитет. В рамках интеграционного воздействия происходит передача части суверенных полномочий наднациональным структурам. Особенно высокой степени интеграция достигла в Европе. Западноевропейская модель интеграции стала своего рода шаблоном для других регионов, заинтересованных в интеграционных процессах.
Итоги Второй мировой войны лишили европейские государства былого величия. В стремлении не допустить её повторения, повысить свою значимость в международных делах европейцы решились на проведение интеграционного эксперимента. Его результатом стало формирование Европейского Союза (ЕС) - гибрида с чертами международной организации и государства, или, обращаясь к юридическим категориям, «региональное (территориальное) международное государствоподобное публично-правовое образование» [5, с. 30]. Члены ЕС сознательно пошли на такой шаг, что в значительной степени трансформировало классическую версию Вестфальской модели мира, где стремление к сохранению суверенитета являлось основой поведения государства на международной арене.
Стоит отметить, что членами интеграционного объединения стали бывшие европейские метрополии. Страны колониального пространства избрали иной путь: часть из них перешли на Вестфальские нормы суверенитета и жёстко их отстаивают. Другие государства, с сильными традициями родопле-менных отношений, клановыми конфликтами, воспроизводят довестфальские нормы при формальном декларировании приверженности Вестфальской модели суверенитета. Примерами являются африканские государства, такие как Сомали или Южный Судан. Третьи встают на путь бывших метрополий и стремятся к координации своей политики и созданию интеграционного объединения. Примеры подобного вектора развития демонстрируют страны Юго-Восточной Азии. Таким образом, в результате распада колониальной системы появились разные по своей природе государства, и лишь часть из них
выразила стремление к отстаиванию суверенитета в классическом его понимании. Подобное многообразие лишает былой стройности логику поведения государственных акторов на международной арене и влияет на основы Вестфальского миропорядка.
Особенностью интеграционного процесса, в отличие от глобализации и демократизации, является отчётливое проявления его воздействия на все элементы суверенитета. Строители интеграционного объединения осознают, что успешность их проекта зависит от динамики и комплексности воздействия на суверенитет.
3.1. Структура и территория политического сообщества в условиях интеграции
Прочной основой интеграционного проекта является идейная и географическая близость политических сообществ, их общее стремление к единству. В результате интеграционного развития изменению подвергается политическое сообщество и его территория: политическое сообщество одного государства всё в большей степени склонно расценивать себя как часть политического сообщества общего интеграционного пространства. Территория расширяется с государственных границ до пределов интеграционного объединения. Это сопровождается возникновением новой множественности самоидентификации: наравне с датчанином, немцем, французом, голландцем появляется европеец, что регулярно фиксируются в отчётах Евробарометра. Кроме того, изменение территориального пространства происходит в результате целенаправленной региональной политики. В случае с европейским интеграционным проектом, это создание регионов, в том числе и трансграничных, для обеспечения их устойчивого развития. Усиление самостоятельности регионов в контексте применения принципа субсидиарности изменяет политический ландшафт. Население региона, наделённое полномочиями решать свои внутренние проблемы, приобретает определённую автономность от национальной столицы, в том числе в сфере политической. Стоит отметить, что проект «Европа регионов» рассматривался некоторыми теоретиками как основа интеграции в противовес национальным государствам. Эти радикальные идеи, весьма популярные в 1950-е гг., не
осуществимы на практике, но сам факт появления теорий позволяет утверждать о существовании представлений о региональной деформации политического сообщества государства.
3.2. Признание политического сообщества в условиях интеграции
В тесной взаимосвязи с региональной политикой стоит рассматривать и такой элемент суверенитета, как признание политического сообщества другими участниками политического взаимодействия. Наделение определённой автономией европейских регионов правом взаимодействия с общеевропейскими структурами, минуя национальные столицы, означает признание населения этих регионов в качестве самостоятельной политической единицы. Таким образом, из состава политического сообщества государства или, в случае с трансграничными регионами, государств искусственно формируется отдельное политическое сообщество. Безусловно, оно не наделено суверенными полномочиями в том масштабе, что и национальное государство, оно не взаимодействует с общеевропейскими структурами столь же активно и результативно, что и политическое сообщество государств, но совершенно очевидна тенденция усиления самостоятельности регионов, в том числе в сфере политической. Происходит усиление регионального самосознания, на что, в частности, указывается в заявлении участников первой тематической конференции «Европа регионов» 1989 г.: «Регионы - это древний краеугольный камень Европы, ибо каждый истинный европеец в первую очередь каталонец или валлонец и только затем - испанец или бельгиец» (цит. по: [14]).
Однако сразу стоит отметить рамки правосубъектности регионов в политике признания: если говорить про внешнее воздействие, под которым понимается общеевропейское взаимодействие, то искусственное выделение политического сообщества региона внешними наднациональными общеевропейскими структурами происходит исключительно в рамках реализации европейского интеграционного проекта. Политического признания регионов акторами, не вовлечёнными в европейскую интеграцию, не происходит.
3.3. Самоуправляемость / независимость политического сообщества в условиях интеграции
Строительство интеграционного объединения предполагает создание общего пространства взаимодействия. Участники интеграционного проекта вырабатывают взаимоприемлемые правила поведения в зоне общего пространства. Эти правила представляют собой соглашения, которые образуют международные институты, наделённые полномочиями воздействия на участников с целью координации их поведения. Таким образом, международные институты представляют собой структуры, которые ограничивают суверенитет государств.
В рамках европейского интеграционного проекта подобными структурами являются европейские наднациональные институты. Ни в одном учредительном документе не говорится, что наднациональные институты Европы обладает суверенитетом, но фактически, в рамках переданных полномочий, ЕС наделён правами регулирования деятельности государств-участников. Структуры ЕС предполагают не просто кооперацию органов законодательной, исполнительной и судебной властей государств-участников, но и создание особых институтов как следствие этой кооперации, которые воздействуют на соответствующие ветви власти стран-участниц. Европейские наднациональные институты задают рамки проведения государственной политики в экономической и социально-политических сферах. Происходит определённая регламентация внешней и обороной политики. Единый рынок товаров, услуг, рабочей силы, единая сельскохозяйственная политика, общерегиональная политика, создание европейского центрального банка и единой валюты представляют собой примеры успешного сотрудничества и зримые пределы ограничения национального суверенитета. Государства ЕС сознательно передали свои суверенные полномочия наднациональным структурам для достижения определённых целей: мира, процветания, демократии и защиты прав человека. От степени убеждения политического сообщества национальных государств в том, что ЕС служит гарантом обеспечения этих целей, зависит успешность европейского интеграционного проекта.
Будущее суверенитета
Указанные процессы в значительной степени трансформируют суверенитет и основанную на нём Вестфальскую модель мира. Однако изменение политического сообщества не столь драматично. Глобализация способствовала появлению радикально настроенных групп, космополитически ориентированных граждан, но в то же время основная группа политического сообщества, его «середина», адаптируется к глобальным процессам, сохраняя своё самосознание и приверженность к самостоятельному принятию решений и определению собственной судьбы. Миграция также имеет ограниченное воздействие на суверенитет: несмотря на усиление процесса демократизации и международного режима прав человека, право международной (трансграничной) миграции не является правом человека, и политика представления гражданства и решение, кто будет частью населения государства, является прерогативой правительства [10]. Суверенные полномочия в этой сфере сохранятся.
Практика гуманитарных интервенций не приводит к разрушению суверенитета. Интервенции проводились всегда, и история, в том числе и современная, показывает, что они ведут к трансформации государства, даже к его разрушению, но принцип суверенитета сохраняется или воссоздаётся. Ирак, несмотря на длительное пребывание в стране американских войск и сил коалиции, наличие подконтрольных международным террористическим движениям территорий, сохраняет свой суверенитет. Босния и Герцеговина, Косово приобрели суверенитет после распада Югославии и сохранили его, пусть и в значительной степени формально, несмотря на наличие иностранных вооружённых сил, контроль со стороны СБ ООН, сохранение вражды и настороженности разных частей населения. Мировое сообщество просто не знает альтернативы суверенному государству, и поэтому продолжает воссоздавать суверенитет в странах - объектах интервенции.
Интеграционные процессы протекают очень сложно и противоречиво. Зачастую население стран, участвующих в интеграции, не готово делиться правом определять свою судьбу с наднациональными структурами, не готово нести ответственность за другие госу-
дарства. Даже в наиболее прогрессивном интеграционном объединении, Европейском Союзе, где страны связаны общими ценностными ориентирами, реализация интеграционного проекта проходит с большими трудностями. Сомнения в том, что ЕС способен достичь желаемых европейцами целей, приводят к кризису ЕС, скептицизму населения Европы в отношении интеграционного проекта, что выразилось, в частности, в выходе Великобритании из состава Союза. Всё это делает весьма туманными перспективы создания Соединённых Штатов Европы. Политические сообщества европейских государств не готовы отказываться от своих суверенных полномочий, национальное самоопределение более значимо для политического сообщества, чем общерегиональная самоидентификация.
Таким образом, суверенитет под воздействием глобальных процессов трансформируется. Но не стоит ожидать его «разложения», «отмирания». При всех изменениях необходимо учитывать, что только от государства, государственной элиты зависит «размывание» суверенитета. Государство имеет возможности обратить процесс трансформации вспять, усилить свою самостоятельность во многих сферах, в том числе, в известной степени, в сфере экономики. Как отмечает Е. Кузнецова при характеристике постмодернистского подхода к исследованию суверенитета, «. жизнь как таковая становится основным объектом проецирования и расчётов государственной власти. государство проникает в частную жизнь человека через национальную идентичность, гражданство, права (которые, кстати сказать, зависят от гражданства)», и поэтому «суверенитет становится своеобразной формой существования, причём как публичного, так и частного» [1, с. 93].
Кроме того, следует отметить, что мировое сообщество не знает успешных альтернатив суверенитету. Европейский интеграционный проект не исключение из этого правила. Вестфальская модель мира, с её приверженностью к отстаиванию суверенных полномочий, сохранится. Политические сообщества не готовы на радикальные меры и будут придерживаться традиционных, понятных им принципов поведения. Тем более,
что у них будет для этого яркий пример для подражания - Соединённые Штаты Америки, последовательно отстаивающие свой национальный суверенитет.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Конечно, космополитизм возник гораздо раньше XX в., но именно под воздействием коммуникационной революции второй половины XX в. он приобрёл глобальную притягательную силу.
2 URL: http://www.ilo.org/wcmsp5/groups /public/---ed_emp/---emp_ent/---multi/documents /publication/wcms_166483.pdf (дата обращения: 09.05.2021).
3 Следует отметить, что в научном сообществе нет единства относительно происхождения тезиса об ответственном управлении. В частности, Г. Сломп отмечает, что Ж. Боден и Т. Гоббс «отстаивали государственный суверенитета не ради него самого, но как инструмент защиты жизни людей, и государство, которое совершает преступления против собственных граждан, возможно, не заслуживает суверенитета» [11, p. 44]. Последняя часть утверждения является авторской интерпретацией текстов создателей концепции суверенитета. Между тем, ни Ж. Боден, ни тем более Т. Гоббс в своих рассуждениях не приходят к таким умозаключениям.
4 Заявление «двенадцати» о будущем статусе России и других бывших республик (вместе с критериями ЕС для признания новых государств в Восточной Европе и на территории Советского Союза) : подписано в Брюсселе, Гааге, 23.12.1991 (цит. по: [13, с. 110]).
ЛИТЕРАТУРА
1. Кузнецова Е. Западные концепции государственного суверенитета // Международные процессы. - 2006. - Т. 4, № 11. - С. 90-99.
2. Мусихин Г. И. Классификация теорий суверенитета как попытка преодоления «концептуального эгоизма» // Общественные науки и современность. - 2010. - № 1. - С. 64-78.
3. Jackson J. H. Sovereignty - Modern: A New Approach to an Outdated Concept // Georgetown Law Faculty Publications. - 2003. - P. 782-802.
4. Bartelson J. The Concept of Sovereignty Revisited // The European Journal of International Law. - 2006. - Vol. 17, № 2. - P. 463-474.
5. Чиркин В. Е. Европейский союз и проблемы государственного суверенитета // Международная защита прав человека и государственный суверенитет : материалы междунар. науч.-практ. конф. / отв. ред. Т. А. Сошникова. -М. : Изд-во Моск. гуманитар. ун-та, 2015. -С. 27-35.
6. Willetts P. Transnational Actors and International Organizations in Global Politics // The Globalization of World Politics / ed. by J. Baylis, S. Smith. - 2nd ed. - Oxford ; New York : Oxford university press, 2001. - P. 356-383.
7. Хантингтон С. Третья волна. Демократизация в конце ХХ века. - М. : РОССПЭН, 2003. -368 с.
8. Современная мировая политика. Прикладной анализ / под ред. А. Д. Богатурова. - М. : Аспект Пресс, 2010. - 592 с.
9. Кутейников А. Демократизация в приоритетах международных организаций // Международные процессы. - 2012. - Т. 10, № 1 (28). -C. 66-80.
10. Reis R. R. Sovereignty, human rights, and international migrations // Revista Brasileira de Ciencias Sociais. - 2004. - Vol. 19, no. 55. -P. 149-163.
11. Slomp G. On sovereignty // Issues on international relations. - 2nd ed. - Abington, NY : Routledge, 2008. - P. 33-45.
12. Ayoob M. Humanitarian intervention and state sovereignty // The International Journal of Human Rights. - 2002. - Vol. 6, iss. 1. - P. 81102. - DOI: 10.1080/714003751.
13. Хасанов А. А. Современные подходы к теориям признания новых государств в международном праве // Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения. -2016. - № 3 (58). - С. 109-114.
14. Зонова Т. В. От Европы государств к Европе регионов // Политические исследования. -1999. - № 5. - С. 155-164.
Информация о статье
Дата поступления 9 мая 2021 г.
Дата принятия в печать 19 июля 2021 г.
Сведения об авторе
Хайруллин Эльдар Рафаилович - кандидат исторических наук, доцент кафедры истории и теории международных отношений Омского государственного университета им. Ф. М. Достоевского (Омск, Россия)
Адрес для корреспонденции: 644077, Россия, Омск, пр. Мира, 55а
E-mail: KhairullinER@omsu.ru
Article info
Received May 9, 2021
Accepted July 19, 2021
About the author
Eldar R. Khayrullin - PhD in Historical Sciences, Associate Professor of the Department of History and Theory of International Relations of Dostoevsky Omsk State University (Omsk, Russia)
Postal address: 55a, Mira pr., Omsk, 644077, Russia
E-mail: KhairullinER@omsu.ru
Для цитирования
Хайруллин Э. Р. Трансформация суверенитета в условиях глобальных процессов // Вестник Омского университета. Серия «Исторические науки». 2021. Т. 8, № 3 (31). С. 132-143. DOI: 10.24147/2312-1300.2021.8(3).132-143.
For citations
Khayrullin E.R. Transformation of Sovereignty in the Context of Global Processes. Herald of Omsk University. Series "Historical Studies", 2021, vol. 8, no. 3 (31), pp. 132-143. DOI: 10.24147/ 2312-1300.2021.8(3).132-143 (in Russian).
