CC BY
23
Игра как современный тип творчества зародилась в недрах европейской культуры. Личностное начало в христианстве подталкивало западного человека к проявлению внутренней активности во внешней деятельности в индивидуальной форме (К. Ясперс). Итогом тысячелетней работы христианства стало рождение нового человека, который «носит Бога в сердце своем» и готов к любым испытаниям, чтобы доказать собственную богоизбранность (М. Вебер). Жизнь его превращается в авантюрную игру с судьбой, которую он сам затевает, а внешняя деятельность имеет смысл лишь постольку, поскольку дает ощутимые плоды. Ориентация на эти результаты заставляет западного человека менять направление и характер деятельности, изобретать все новые виды и формы.
Так рождается автор — предприниматель, индивидуалист, прагматик, ощущающий себя творцом своего счастья и всего мира, ибо «Бог умер!» (Ф. Ницше). В своем творчестве автор выражает личное мироощущение и установки, его деятельность есть лишь проявление субъективной воли, выявление индивидуальных творческих потенций. И если в эпоху искусства ценностью была авторская версия канона, то в авторском творчестве — оригинальное произведение, которое благодаря индустриальной базе может быть тиражировано миллионами копий.
Поступила 07.10.03.
Заинтересованность в положительных результатах привела к широкому использованию технических средств, превратила науку и технику в доминирующие сферы культуры. Непременным спутником техники становится копия — стандартизированный мир. Она получает самостоятельное бытие, не зависящее от авторского оригинала. Его место занимает ярлык, фирменный знак, на который в своих вкусах и предпочтениях ориентируется массовая публика, образом жизни которой становится игра (Й. Хейзинга), а целью — выигрыш в форме либо вещного богатства, либо власти или славы. Эстетической формой такого образа жизни становится шоу, инсценировка — интригующее и яркое зрелище, проникающее во все области жизни и создающее виртуальную реальность, дающую возможность отвлечься от настоящей, которая обременена трудом, заботой и страхом. Человек постмодерна бежит от серьезности, предпочитая ей игру, а это уже пугающая тенденция, грозящая разрушением устойчивых основ социальности.
Таким образом, культурные сдвиги не только отражают действительность, но и провоцируют ее реальные трансформации. Политика должна уловить их и, если не пресечь, то по крайней мере смягчить их разрушительную силу и тем самым уберечь цивилизацию от самоуничтожения.
ТРАНСФОРМАЦИЯ СОЦИАЛЬНЫХ ПОТРЕБНОСТЕЙ КРЕСТЬЯНСТВА И ИНСТИТУТОВ СОЦИАЛЬНОЙ ПОМОЩИ НА СЕЛЕ В 20 — 90-е гг. XX в.
Т. В. ЕФЕРИНА, кандидат исторических наук
Масштабность перемен и трудности осуществления аграрных преобразований обусловили длительность перехода России
к рыночной экономике. Он был осложнен тяжелыми социальными последствиями. Реформирование системы социальной
© Т. В. Еферина, 2004
защиты населения не привело к смягчению их и адаптации сельского населения. В этой связи особую актуальность приобретает изучение факторов риска и функционирования институтов социальной поддержки на селе. Трансформация социальных потребностей и эффективность данных систем стали темой опроса 100 семей, который проводился весной 2000 г. в Республике Мордовия.
Интерес к этому региону был вызван тем, что вплоть до конца 1950-х гг. здесь преобладало сельское население. Сложившееся комплексное хозяйство, преимущественно натурально-потребительского характера, перенесло все перипетии перестройки и столкнулось в полном объеме с теми проблемами, которые были типичны для страны в целом.
Исследование было выборочным. Средний возраст респондентов составил 64,5 лет. Именно эти люди на личном опыте познали сложности и могли оценить деятельность социальных институтов помощи. Было охвачено 14 районов республики, 33 населенных пункта. Полученные материалы дополнили сведения опроса 82 экспертов, в качестве которых выступали лица, в силу своей профессиональной занятости и жизненной практики непосредственно ощутившие проблемы сельчан и принимавшие активное участие в их разрешении. Из них 25 человек (или 31 % от общего числа) заняты в производственной сфере сельского хозяйства, 30 (37 %) — в социальной сфере, 26 (31 %) представляют органы местной власти, 1(1%) — священнослужитель. Средний возраст опрошенных — 46,4 года, что соответствует периоду деловой активности человека; из них 16 (19,5 %) — 30 - 40 лет, 66 (80,5 %) - 40 - 65 лет. Акцент был сделан на наличии жизненного и профессионального опыта [4].
Кратко суммируя показатели исследования исторической памяти респондентов, мы получили следующие результаты: в период 20 — 30-х гг. XX в. наиболее острыми были вопросы жилья (42 %), питания (35 %), ухода за детьми (25%), приобретения одежды (23 %)1 В 1940 —
1 При опросе можно было назвать сразу несколько проблем.
1950-е гг. они касались жилья (47 %), питания (43 %), обеспечения одеждой (31 %), ухода за детьми (22 %), заготовки корма для скотины (19 %), покупки мебели (13 %).
В 1960 — 1980-е гг. основными потребностями стали жилье (24 %), продукты (23 %), уход за детьми (24 %).
В 1990-е гг. население нуждалось в сторонней помощи при работе в личных подсобных хозяйств (20 %), получении продуктов питания (16 %), уходе за престарелыми (16 %). С течением времени наблюдаются сокращение упоминаний неотложных проблем и появление «временных трудностей», изменение их спектра.
Социальные потребности крестьянства определялись факторами как микроуров-него порядка, затрагивая интересы одной семьи или селения, так и мезоуров-него (уезд, район, губерния, область, край и т. п.) и макроуровневого, которые распространялись на значительные массы людей.
Факторы социальных рисков условно можно разделить на ряд групп: демографические, социально-бытовые, экономические, природные и политические. На разных исторических этапах актуальными являлись свои группы рисков, т. е. происходила трансформация данной области. Так, крестьянский труд в большей степени зависел от погодных и иных природных условий, но по мере развития агрикультуры, внедрения рациональных форм землепользования эта подчиненность корректировалась научно-техническими достижениями. Если на материальное благополучие традиционной крестьянской семьи напрямую влияло ее демографическое состояние, то с изменением форм хозяйствования и расширением государственной социальной структуры этот фактор терял прежнее значение. Укрепление системы образования, здравоохранения, культуры, бытового обслуживания способствовало постепенной эволюции воздействия факторов социально-бытового характера на семью.
Объективные процессы урбанизации, миграции, постарение населения деревни, нуклеаризация семьи и динамика внутрисемейных отношений трансформировали
поле социальных потребностей. Российское крестьянство претерпело невзгоды, спровоцированные как внешней политикой государства (войны), так и внутренними экономическими реформами (коллективизация, совхозоизация, приватизация и т. п.).
Факторами социальных рисков в России 1990-х гг. стали монетаристские реформы , затянувшееся преобразование аграрного сектора, продолжающиеся процессы постарения жителей села, «вымывания» молодежи, разрушение социально-бытовой инфраструктуры.
Метод экспертных оценок углубил наши представления относительно спектра проблем, с которым сталкивались в 90-х гг. люди, занятые аграрным производством. Согласно мнению экспертов, наиболее уязвимым стало положение молодых семей (трудоустройство по специальности — 23,0 % упоминаний, жилье — 14,5 %, организация досуга — 9,0 %, нехватка мест в детских садах, яслях, школах или отсутствие этих учреждений —
3,0 %).
Следующий комплекс проблем затрагивает все демографические группы сельского населения: плохое состояние дорожных коммуникаций (16,0 %), отсутствие света, газа и связи (6,5 %), высокие цены за газ, электроэнергию (2,1 %), недостаток кормов (4,0 %), тяжелый физический и слабо механизированный труд (3,6 %), неудовлетворительное состояние медицинского обслуживания (3,6 %), высокие цены в магазинах (2,1 %), пьянство (1,5 %), трудности в приобретении молодняка и сбыте мясной продукции (2,1 %), отсутствие в обществе авторитета крестьянского труда (0,7 %), слабая подготовка управленческих кадров (0,7 %), постарение населения , низкая рождаемость, миграция трудоспособных сельчан (2,0 %). Для престарелых граждан становится проблемой ведение домашнего хозяйства, для женщин — двойная загруженность: на производстве и дома.
Материалы историко-социологическо-го исследования начала 90-х гг., проведенного под руководством Т. Шанина и В. Данилова, еще резче высветили недовольство сельчан условиями проживания.
Одна из респонденток Краснослободско-го района РМ высказала мнение, что в деревне сейчас живут одни «дураки», а кто поумней, тот уехал в город. Там живут лучше и получают больше: «20 — 30 тысяч получают, а здесь тракторист получает 2 тыс. рублей. За эти деньги и трактор заводить не стоит. Когда это было, чтобы за простое ведро платили 500 рублей, за калоши — 700 рублей, а за фуфайку — вообще не знаю сколько». За год, по ее словам, 2 — 3 ведра, 2 — 3 пары калош да резиновых сапог выходят из строя. «С такой зарплатой наши дети ничего не видят, ни шоколада, ни конфет... Да и те гроши, которые платят, по 2 — 3 месяца не выдают» (запись сделана А. С. Тувиным и Т. П. Ребровой).
Согласно проведенному Институтом регионологии Мордовского университета социологическому исследованию на тему «Резервы гармонизации социальных отношений в Мордовии», население отметило ухудшение материально-финансового положения (66,9 %), здоровья (31,6 %), условий труда (23,3 %), психологического состояния (18,8 %) [6, с. 91].
Результаты опросов в Мордовии перекликаются с данными социологического исследования Л. И. Руденко, осуществленного в середине 90-х гг. XX в. в Саратовской области, которым были вскрыты следующие проблемы села (в порядке снижения остроты): слабая организация медицинской помощи, отсутствие условий для отдыха, ограниченные возможности образования и воспитания детей, низкие доходы, неудовлетворительные условия труда [7, с. 99].
По сообщениям Центра социальной педагогики Российской академии образования и Аграрного союза молодежи, актуальными вопросами остаются ухудшение состояние здоровья детей, ежегодный рост детской инвалидности, социальное сиротство и детская безнадзорность, увеличение детской и подростковой преступности, тенденция повышения числа абортов среди девушек, количества безработных женщин, профессиональных заболеваний у них. Последнее «...чаще всего связано с неблагоприятными тяжелыми и вредными условиями труда. В условиях,
не отвечающих санитарным требованиям, в сельской местности работают почти 50 % женщин. Все это отражается на их духовном и физическом состоянии, что впоследствии сказывается на семье, на воспитании детей» [3, с. 328].
В ходе экспертного опроса нами была поставлена задача выявить круг проблем семей разных демографических возрастов: молодых (где первый ребенок не вышел из дошкольного возраста), среднего возраста и пожилых семейных пар или одиноких пенсионеров. Молодые семьи, по мнению экспертов, в первую очередь испытывают сложности с устройством своего жилья (25,7 % от всех вариантов), финансами (24,6 %), пользованием дошкольными учреждениями (22,3 %), поступлением на работу (18,6 %). Семьи среднего поколения сталкиваются с проблемами финансовыми (52,7 %), образования детей (20,5 %), жилья (5,5 %), слабой организации бытового обслуживания (3,9 %). И молодые люди, и жители среднего возраста в равной степени недовольны возможностями досуга, системой здравоохранения на селе. Семьи старшего возраста больше всего заботят плохое здоровье, приобретение лекарственных средств (27,5 %), низкие пенсии (16,9 %), отсутствие помощи в ведении ЛПХ (12,6 %), недостатки в оказании коммунальных услуг, доставке газа, топлива (11,9 %), кормов для скота (4,9 %), а также проблемы одиночества, самообслуживания, приобретения товаров первой необходимости, слабое внимания со стороны детей, местной администрации.
Таким образом, можно сделать вывод, что государство и российское село за последние 10 лет не смогли устранить прежние недостатки, и к ним добавились новые.
В деревне действовали с различной степенью активности социальные институты помощи, на которые могла опереться семья: родственные связи, соседские отношения, государственные органы социального обеспечения, общественные организации, крупные хозяйства (колхозы и совхозы), религиозные учреждения. Помощь нуждающимся оказывалась в разных видах. Так, уход за престарелыми и
детьми, по мнению респондентов, традиционно лежал на плечах родственников, лекарства приобретались при содействии родственников, иногда соседей. Покупка мебели делалась в основном семьей, редко—с участием ближайших родственников. Помощь в работах на огороде, приусадебном участке оказывалась прежде всего родственниками, частично — соседями, а по мере экономического и социального развития — колхозами. Например, в 30-е гг. при работе в ЛПХ семья рассчитывала на родственников — 28 респондентов, соседей — 8, совхоз / колхоз — 7. В 40 — 50-е гг. эти показатели составили соответственно 29; 10 и 21; в 60 - 80-е гг. - 25; 6 и 32; в 90-е гг. -38; 7 и 26.
Транспортные услуги нуждающимся семьям предоставлялись преимущественно совхозом/колхозом и родственниками, а также соседями и по месту работы членов семьи: в 30-е гг. — соответственно 5; 3; 1; 3, в 40 - 50-е гг. - 30; 4; 2; 0, в 60 - 80-е гг. - 34; 10; 2; 6, в 90-е гг. -19; 14; 6; 10. С ростом транспортного парка общественных хозяйств, обеспеченности личными автомобилями становился значительным и этот вид поддержки.
Финансовую помощь оказывали родственники, государство, сельхозпредприятия и по месту работы членов семьи: в 30-е гг. — соответственно 10; 3; 4 и 4 ответа; в 40 — 50-е гг. — 15; 5; 3; 3; в 60 - 80-е гг. - 27; 6; 5; 3; в 90-е гг. — 28; 14; 3; 4. С укреплением системы социального обеспечения на селе усиливается финансовая поддержка государством. На всех этапах присутствовала и соседская помощь деньгами по принципу взаимовыручки. Продукты питания обычно давали родственники, гораздо реже — соседи, совхоз/колхоз, одежду — родственники, частично соседи.
Содействие в обеспечении скотом шло от предприятий: в 30-е гг. его назвали 2 респондента, в 40 — 50-е гг. — 7, в 60 - 80-е гг. - 18, в 90-е гг. - 15. Сельхозпредприятия предоставляли также корма: в 30-е гг. их получили 7 опрошенных, в 40 — 50-е гг.— 22, в 60 — 80-е гг.- 30, в 90-е гг. - 20.
Устные истории свидетельствуют о том, что крестьянская часть населения страны в сложные периоды рассчитывала в первую очередь на себя, затем на родственников и иногда на соседей, опиралась на поддержку крупных хо-
Несмотря на стремление социальных работников расширить в 90-е гг. различные виды государственной помощи, в том числе на селе, она не удовлетворяет население. Среди причин низкой эффективности следует назвать отдаленность районных центров социального обслуживания от клиентов, недостаток транспорта, отсутствие материальных стимулов у самих социальных работников, слабое финансирование, плохо поставленная рекламная и РИ-компания и т. д. [1].
Согласно исследованиям Института регионологии Мордовского университета, 35,4 % опрошенных в Республике Мордовия, оценивая собственную социальную защищенность, заявили, что они вообще не испытывают ее, 35,3 % — недостаточно защищены, 21,6 % затруднились ответить и лишь 7,7 % считают себя полностью защищенными. Социальная неуверенность определяет социальное поведение. В этой ситуации 46,6 % респондентов стремятся решать все проблемы, не дожидаясь содействия государства, 6,0 % намерены требовать через суд помощи от него, реализации своих прав [6, с. 91].
Проведенный опрос экспертов продемонстрировал иное, нежели у населения, мнение. Они указали значительный пере-
зяйств, в меньшей степени — на государство. До середины 60-х гг. XX в. его роль в разрешении социальных проблем сельской семьи была минимальной, лишь с 70-х гг. она стала более ощутимой (табл.).
чень услуг, осуществляемых через органы социальной защиты как в денежном (25,8 % от всех вариантов ответов) и натуральном виде (14,6 %), так и в форме консультаций психолога, юриста (0,6 %). Были упомянуты: выдача продуктов питания (1,8%), помощь надомная (6,9 %), в стационарах (0,6 %), санаторно-курортное лечение (0,6 %), летний отдых детей (0,6 %), ремонт жилья (0,6 %), уход за стариками (1,3%), ритуальные услуги (0,6 %), помощь при пожаре (1,3 %), медикаментозная (0,6 %). Однако деятельность социальных служб они также оценивают как слабую, малоэффективную, пассивную (25,8 %), направленную на поддержку лишь сирот, детей (1,8 %), малозащищенных слоев (8,2 %) и многодетных семей (3,8 %).
Что касается органов местной власти, то эксперты назвали следующие виды помощи: денежную (10,9 %), натуральную (3,9 %), в частности транспортом (4,9 %), в пахоте для ЛПХ (2,5 %), на иных полевых работах (1,0 %), подвозку кормов, топлива (2,9 %), сбыт сельхозпродукции ЛПХ (1,5 %), организацию ритуальных услуг (0,9 %). Значительная часть экспертов считает социальную деятельность местных администраций весьма удовлетво-
Таблица
Структура доходов семьи колхозника, %
Статья 1940 г. 1965 г. 1970 г. 1975 г. 1979 г.
Доходы от работы в колхозе 39,7 39,6 40,0 43,7 43,4
Заработок всех членов семьи 5,8 7,5 8,4 8,1 8,8
Пенсии, пособия, стипендии 4,9 14,6 17,9 21,4 19,3
Доходы от ЛПХ 48,3 36,4 31,9 25,4 26,9
Другие источники дохода 1,3 1,9 1,8 1,4 1,6
Составлено по: Народное хозяйство СССР в 1979 г.: Стат. ежегодник. М., 1980. С. 411.
рительной. Это можно объяснить тем, что органы социальной защиты населения и местной власти работают сообща, совместно проводя ряд проектов, финансируя их, и в сознании людей, даже экспертов, произошло некоторое смещение: часть услуг территориальных центров социального обслуживания приписывается местным властям.
Как и население, эксперты отметили, что местные сельскохозяйственные производственные предприятия и организации оказывают поддержку в виде: вспашки огородов (9,2 %), предоставления транспорта (10,5 %), подвозки топлива (3,4 %), выделения кормов для скота (9,7 %), продуктов питания (1,3 %), содействия в приобретении скота (1,3 %), лекарств (0,8 %), организации ритуальных услуг (2,5 %). Ею пользуются колхозники, сель-хозрабочие, ветераны производства, многодетные семьи, инвалиды, престарелые, одинокие и особо нуждающиеся. При этом 60 экспертов полагают, что крупные хозяйства выполняют в этом плане свои функции, а 32 — что их помощь не постоянна и носит, скорее, исключительный характер.
О поддержке ЛПХ со стороны предприятий свидетельствуют данные обследования Аграрного института РАСХН хозяйств Псковской, Орловской, Ростовской, Саратовской и Новосибирской областей: только 10,0 % предприятий увеличили объем производства, зато объем услуг для ЛПХ стал больше у 49,6 % хозяйств [5, с. 387]. Ученые пришли к выводу, что многие предприятия превращаются в инфраструктуру личных подворий. С этими выводами солидарны исследователи Института регионологии Мордовского университета. Крупные подразделения обеспечивают своих работников кормами, материалами, молодняком скота, чем способствуют развитию личного подворья и повышению его товарности.
Со сбытом продукции сельхозпредприятия справляются хуже: труженики не стремятся сдавать ее, поскольку не уверены, что с ними рассчитаются деньгами, по хорошим ценам и в срок. В тех же случаях, когда руководители не проявляют заботу о ЛПХ, происходит расхищение
имущества хозяйства [6, с. 98]. О легальных и нелегальных формах данных взаимоотношений пишут исследователи проекта «Реальная экономика и реальная политика российского села» (1995 -1996 гг., Интерцентр), подтверждая значимость сельскохозяйственных субъектов в решении социальных вопросов местного сообщества [9]. Мониторинг в Саратовской области (Л. И. Руденко) продемонстрировал важное место крупных сельскохозяйственных форм: 50,5 % респондентов отметили, что им подобные объединения нужны, потому что предоставляют жителям деревни заработок; 20,4 % ценят их за возможность совмещать работу на производстве и в домашнем хозяйстве, 18,7 % — за помощь ЛПХ [8]. Совхоз, ТОО и другие объединения являются основным местом трудоустройства для сельчан, главным источником поддержки их подворья и в трудной жизненной ситуации.
При рассмотрении традиционных институтов помощи, базирующихся на принципах взаимопомощи, в частности соседской взаимовыручки, мнения экспертов — участников нашего опроса разделились: 58 из них полагают, что соседская взаимопомощь очень развита, 16 — что она практически отсутствует, остальные затруднились с оценкой. Среди видов соседской помощи были выделены: содействие в ведении ЛПХ, заем денежных средств, уход за престарелыми, разнообразная материальная помощь, а также моральная поддержка. Таким образом, опрос 100 семей и экспертный опрос продемонстрировали значимость принципа взаимопомощи на селе.
Данный вывод соответствует изучению ряда сельских регионов страны. О. П. Фадеева, которая проанализировала упомянутый проект «Реальная экономика и реальная политика», пишет: «В один день приглашается много людей, быстро выполняются наиболее трудоемкие работы, не требующие высокого мастерства. Этот труд вознаграждается хорошим обедом. Но главное — семья, которой помогали, становится обязанной всем тем, кто ей помогал. В свою очередь она не посмеет отказать им в помощи, и этот механизм
будет работать дальше, вовлекая в орбиту взаимной поддержки все большее число участников... Принцип „круговой поруки" заложен и в систему ежедневных обменов между сельчанами. Хозяйки постоянно занимают друг % другу какие-то продукты, могут посмотреть за детьми, помочь по хозяйству, по заказу что-то привезти из города. Схожие механизмы работают и тогда, когда люди занимают друг у друга деньги на крупную покупку или чтобы дожить до зарплаты. Причем здесь смотрят не только на то, сможет ли должник вернуть долг, но и подспудно вспоминают случаи, когда в аналогичной ситуации ныне просящий человек отказывал в займе денег. Этот невидимый постороннему глазу „страховой полис" соединяет людей, помогает сообща... преодолеть невзгоды»
[И, с. 278].
В. Виноградский, участник проекта «Социальная структура советского села» (1992, Интерцентр), сделал вывод: «Деревенская жизнь такова, что соседская помощь не столько крупномасштабна и спорадична, сколько носит атомизированный, ежедневный характер. Многие жизненные мелочи обсуждаются с соседями, и к совету соседей демонстративно внимательно прислушиваются, желая уважить людей. Соседи участвуют практически во всех семейных праздниках и событиях (дни рождения, свадьбы, а также поминки). Отношения с прежними соседями остаются, как правило, очень хорошими. А если отношений нет, то и соседями тех людей считать не следует» [2, с. 307].
Социологические материалы, собранные и обработанные А. С. Тувиным и Т. П. Ребровой (Мордовия), свидетельствуют, что на селе и сегодня соседские отношения сильно развиты, выполняют важные функции (информационную, воспитательную, материальную), а потому представляют составную часть механизма поддержания сельского сообщества. Добрососедство традиционно подпитывает авторитет жителя деревни. Указываются разные виды поддержки: присмотр за домом или за детьми в отсутствие хозяев, участие в организации свадеб и похорон, «одалживание» продуктов питания, денег, звонок по телефону, доставка дров и др. Таким
образом, можно утверждать, что соседские отношения и строящаяся на этой основе взаимовыручка продолжают функционировать на селе.
Всеми экспертами единодушно признается, что родственная поддержка играет огромную роль. Эти связи традиционно ценятся в селе. Вместе с тем его жители считают, что еще 10 лет назад они были глубже и регулярнее, а сегодня большая семья собирается чрезвычайно редко, в случаях свадеб и похорон. Раздельное проживание и ведение подворного хозяйства не отрицают экономических и эмоциональных отношений между родителями и детьми. Как свидетельствуют бюджеты сельских семей в 90-х гг. XX в., идет активная взаимная поддержка поколений внутри семьи [11, с. 302]. Более того, как подчеркивают социологи, «кризис аграрного сектора необычайным образом изменил положение сельских пенсионеров, до последнего времени остававшихся одной из проблемных групп села. Они вдруг превратились в людей с ритмично получаемыми денежными доходами, сопоставимыми или даже превышающими заработки в хозяйствах. Это повлекло за собой изменение привычных норм в отношениях между детьми и родителями. В ряде семей, испытывающих особые трудности в средствах, старики стали выполнять роль кормильцев или главных помощников, щедро делясь со своими вполне самостоятельными детьми частью своей пенсии. Каждая семья пенсионеров помимо продуктовой помощи отчисляет до 10 — 20 % своих денежных средств на поддержку семьям детей и внуков» [И, с. 291].
Как справедливо заметил П. Стерлинг, «подобная система родственных отношений распространяется от деревни к деревне и способствует созданию жизненно важных каналов для всех форм деятельности — экономической, политической религиозной, устройства новых браков. Люди принадлежат своей деревне в той мере, в какой они не принадлежат никакой другой социальной группе» [9, с. 55]. Актуальными остаются выводы В. Томаса и Ф. Званецкого относительно крестьянской семьи: она «...представляет собой весьма сложную структуру, члены которой
связаны между собой самыми различными отношениями. Незыблемой при этом остается семейная солидарность, проявляющаяся как во взаимной помощи, так и во взаимном контроле, что и делает семейную группу единым целым» [10, с. 40].
Выборочный опрос населения и экспертов дает разноплановую характеристику традиционных форм поддержки населения, построенных на взаимовыручке. Все же думается, что концепция «этики выживания» Дж. Скотта, разработанная в ходе изучения быта сельских жителей в странах третьего мира [8, с. 202], в какой-то степени актуальна и для российской современной практики. Справедливы слова ученого о том, что многие современные деревенские обычаи имеют смысл как скрытые формы страхования.
Среди иных социальных институтов, которые прямо или косвенно оказывают социальную помощь сельскому населению, были названы церковь (21 эксперт), школа (10). В небольших объемах делают это профсоюзы, коммерческие предприятия, строительные организации.
Итак, мы видим, что сельская семья при решении проблем рассчитывает прежде всего на себя, на родственную помощь, соседскую поддержку. Начиная с 60-х гг. XX в. в поддержке деятельности ЛПХ немалое место занимает колхоз/совхоз. Государственная помощь стала развиваться с 60-х гг., но и сегодня она явно недостаточна.
Муниципальный уровень системы социальной защиты — неотъемлемый элемент федеральной системы, без которой последняя не может функционировать. Территориальные образования органов власти, отделы социальной защиты населения — это органы исполнительной власти, обеспечивающие реализацию государственной политики в области социальной поддержки пенсионеров, инвалидов, материнства и младенчества, семей с несовершеннолетними детьми, а также нуждающихся в ней иных групп населения. Республиканские, областные, краевые структуры, подведомственные им организации, учреждения и органы социальной защиты образуют единую государственную систему. Она предоставляет селу значительный перечень
социальных услуг. Однако, как и прежде, они распространяются преимущественно на жителей районных центров. Глубинка же в силу ряда причин, в том числе плохого состояния дорог, отдаленности населенных пунктов, слабой финансовой базы органов социальной защиты, проблем с их кадровым обеспечением, недостаточным количеством транспорта и др., остается «обделенной».
В связи с этим перед районным звеном ставятся задачи: максимально приблизить социальное обслуживание к местам проживания пенсионеров, инвалидов и других групп нуждающихся; активизировать разъяснительную работу среди населения , привлекая средства массовой информации; расширить спектр обслуживания и круг предоставляемых им платных услуг; сделать постоянным проведение благотворительных мероприятий с привлечением денежных средств предприятий, организаций, коммерческих структур для оказания помощи малоимущим гражданам; в целях оперативного оказания адресной поддержки периодически корректировать базу социальной паспортизации населения; осуществлять контроль за целевым и рациональным использованием спецсредств, поступивших от платных услуг; возродить принципы взаимопомощи на селе (соседскую взаимовыручку), развивать на этой базе систему внештатных сотрудников районных центров социального обслуживания.
В 1990-е гг. государство осознало необходимость реструктуризации системы социальной поддержки на селе, источников финансирования, подходов к оказанию помощи населению и приступило к реформе системы социальной защиты населения в направлении умеренной либерализации, сохраняя сильные позиции государственно-перераспределительной системы. Однако помощь его не может быть столь эффективной, как требуется, поскольку ограничены финансовые и иные ресурсы, а потребности слишком велики. В сложившихся условиях население ориентировано на самообеспечение, поддержку ближайшего социального окружения, а также частично на содействие производственных объединений и государства.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Бахлов И. В. Социальная защита пожилых граждан в современной России: стратегия реформирования / И. В. Бахлов, Т. В. Еферина, Г. Я. Юдаков / Морд. гос. ун-т; М-во соц. защиты населения РМ. Саранск, 2001. 190 с.
2. Голоса крестьян: сельская Россия XX в. в крестьянских мемуарах / Моск. высш. шк. социал. и экон. наук. М.: Аспект Пресс, 1996. 405 с.
3. Гурьянова М. П. Письма из российской глубинки о том, как подвижники от педагогики обустраивали социальную жизнь селян конца 90-х гг. XX в. // Крестьяноведение: Ежегодник. М.,
1997. С. 317 - 347.
4. Еферина Т. В. Социальные проблемы крестьянства и модели социальной помощи населению (вторая половина XIX - конец XX в.). Саранск: Изд-во Мордов. ун-та, 2003. 370 с.
5. Петриков А. В. Социальные проблемы становления нового аграрного строя в России// Куда идет Россия?: Социальная трансформация постсоветского пространства. М., 1996. С. 387 — 392.
6. Резервы гармонизации социальных отношений в Мордовии: Итоги анкетного опроса в 1999 г. Вып. 3 / НИИ регионологии при МГУ им. Н. П. Огарева. Саранск, 2000. 240 с.
7. Руденко Л. И. Социальное содержание современной эволюции российского крестьянства / Ин-т социал.-экон. проблем развития аграрно-промышленного комплекса. Саратов: Изд-во Сарат. ун-та, 1997. 158 с.
8. Скотт Дж. Моральная экономика как этика выживания // Великий незнакомец: крестьяне и фермеры в современном мире / Сост. Т. Шанин. М., 1992. С. 202 — 211.
9. Стирлинг П. Турецкая деревня // Великий незнакомец: крестьяне и фермеры в современном мире / Сост. Т. Шанин. М., 1992. С. 54 — 69.
10. Томас В. Крестьянская семья: Польша начала столетия / В. Томас, Ф. Званецкий // Великий незнакомец: крестьяне и фермеры в современном мире / Сост. Т. Шанин. М., 1992. С. 38 — 45.
11. Фадеева О. П. Стратегии выживания сельских семей в кризисном обществе // Крестьяноведение: Ежегодник. М., 1997. С. 276 — 304.
Поступила 05.12.03.
СИСТЕМА СОЦИАЛЬНОЙ ЗАЩИТЫ
КАК ПРОИЗВОДСТВЕННАЯ СИСТЕМА И РЕСУРС
А. С. ПЛИГУЗОВ, кандидат социологических наук
В настоящее время актуальным является вопрос о роли государства в формировании системы социальной защиты. Важность его вмешательства в социальную сферу уже не подвергается сомнению. Хотя рыночные элементы, в первую очередь конкуренция, могут способствовать появлению некоторых социальных эффектов, сам по себе рынок не в состоянии создать комплексную систему в общенациональном масштабе. Расширение социальных и экономических функций государства в последнее десятилетие при развитии рыночных свобод, институтов и механизмов обусловлено возрастающей сложностью социально-экономических
процессов в РФ и порождаемых ими вызовов экономической и социальной безопасности человека и общества, с одной стороны, и невозможностью решения многих возникающих проблем спонтанным путем — с другой. Отметим, что среди научной общественности до сих пор есть сторонники неограниченного свободного предпринимательства. Например, М. Фридман утверждает: «Не существует никакой иной социальной ответственности бизнеса, кроме одной — использовать свои ресурсы в целях увеличения прибылей».
Общественные явления отличают многогранные структурно-функциональные зависимости и нелинейные причинные отно-
© А. С. Плигузов, 2004
