CC BY
61
Надежда ПОЛИВАЕВА
ТРАНСФОРМАЦИЯ МАССОВОГО сознания в условиях обновления политической системы
Качество динамики российского транзита представляет собой противоречивую, разнородную «смесь» промежуточных состояний и изменений политической системы. Некоторые из них проявляются в тенденциях обновления политической системы. Президент В. Путин и большинство депутатов Государственной Думы, придерживаясь национал-либеральной идеологии, проводили в целом социально ориентированный курс, о чем свидетельствуют многие принятые в последние годы законы.
ПОЛИВАЕВА Надежда Павловна — к. ф. н., доцент кафедры социологии и теории
социальной работы Воронежского филиала РГСУ
Нынешняя верховная власть пытается реагировать на потребности граждан. Позитивным является то, что неформальные структуры постепенно (хотя и псевдоправовыми методами) отстраняются от процесса принятия государственных решений; отсутствуют влиятельные группы интересов, способные к перемене формальных правил политической игры и соотношения политических сил; состояние легитимности государственной власти в обществе обеспечивает относительно приемлемый уровень управления. Однако указанный процесс по-прежнему сохраняет авторитарно-бюрократические, технократические черты.
Выборы 2003 г. ознаменовались победой «Единой России» (36,8%), поражением правых партий, которые не преодолели 5%-ный барьер, сокращением вдвое голосов, поданных за КПРФ (12,7%), успехом ЛДПР (11,8%) и неожиданным взлетом народно-патриотического блока «Родина» (9,02%), созданного накануне выборов. Многие избиратели голосовали за «Единую Россию» (ЕР) потому, что почувствовали за последние годы наступление некоторой стабильности, пусть слабое, но все же движение вперед в экономическом и социальном плане. Кроме того, в пользу ЕР был использован мощный административный ресурс.
В первые годы президентства В. Путина политические реформы осуществлялись в нескольких направлениях: возвращение части власти в центр; восстановление властной вертикали в управлении регионами; ограничения всевластия губернаторов на местах; понижение статуса региональной элиты; рост присутствия военных во властных структурах. Эти шаги стали фундаментом нового режима власти. Парламентские выборы 2003 г. в России символизировали конец ельцинской эпохи и стали средством формализации режима властвования В. Путина.
Второй срок его президентства был ознаменован радикальными подходами к созданию новой модели политической власти в России. В этой модели принципиальные изменения включают, во-первых, процедуру формирования Государственной Думы только по партийным спискам, отказ от выборов по одномандатным округам и введение пропорциональной избирательной системы. Во-вторых, отмену принципа прямой выборности губернаторов и введение новой системы формирования региональных органов власти. Высшие должностные лица региона должны теперь избираться не прямым голосованием, а законодательным собранием региона по представлению кандидатур из
федерального центра. По поводу предложенной модели могут быть аргументы «за» и «против»1.
В целом аналитики считают подобную активность властей оправданной. Более того, некоторые из них полагают, что инициативы президента не ущемляют и не ограничивают демократизацию, усовершенствуют систему управления и консолидируют власть, создают перспективу развития органичной для России модели демократии.
Но при позитивной или сдержанной в целом оценке президентских инициатив среди экспертов, политологов и политиков возникают серьезные сомнения в реальном позитивном эффекте их осуществления, в действенности мер, ограждающих общество и граждан от произвола властных органов. Путинский период в политологическом дискурсе часто определяют как контрреформу, называя «управляемой демократией» и упрекая президента и его команду за меры по усилению центральной власти и влияния государства в обществе. Иначе говоря, выстраивание «властной вертикали» рассматривается как «отход» от демократического выбора.
Выборочное давление на олигархов и административные кампании против них в России в 2000—2005 гг. имели скорее политическую, нежели экономическую подоплеку, и главной задачей при этом было укрепление верховной власти государства за счет крупных корпораций, а не увеличение общественных благ за счет регулирования их деятельности.
Вместе с тем заметим, что интересы корпораций далеко не всегда вступают в противоречие с интересами правительственного истэблишмента, как в случае с компанией ЮКОС и ее руководителем М. Ходорковским. Чаще наблюдается симбиоз этих интересов, подкрепленный присутствием представителей бизнеса на вершинах власти (и наоборот) и созданием неформальных, но исключительно влиятельных финансово-промышленных
1 Кулинченко А. В. Государственная власть и процессы общественной самоорганизации / А. В. Кулинченко // «Власть». — 2005. — № 1, стр. 63—65; Карамышева Н. А. Роль парламента в политической системе современной России / Н. А. Карамышева // «Власть». - 2005. - № 1, стр. 43-45 и др.
кланов2. Последние представляют собой сложноорганизованные многоуровневые группы интересов, включающие владельцев и топ-менеджеров крупных корпораций, высших чиновников, партийных и парламентских функционеров, медиаэлиту. У кланов нет отчетливой идеологии или партийной окраски. Есть стремление максимально широко охватить сферы влияния, отрасли, предприятия, когда одни финансовые потоки разменивают на другие, приватизируемые компании - на государственные назначения или выборы в каком-то финансово значимом регионе. Роль кланов в российской политике может в ближайшие годы только расти, придавая российской политической системе восточный оттенок и своеобразную стабильность.
Аргументы, приводимые аналитиками в поддержку тезиса о том, что «публичную политику постепенно прикрывают», достаточно убедительны. Факт быстрого заполнения новых институтов старым содержанием объясняется устойчивыми архетипами «самодержавной политической культуры» или ее властецентричнос-тью. «Выборное самодержавие уступило место бюрократически-авторитарному режиму». Под последним понимается правление, «при котором власть сосредоточена в руках лидера и осуществляется при опоре на бюрократию и силовые структуры. Нередко подобные режимы включают в себя и либералов-технокра-тов, которые придают им импульс развития. Но эти режимы нестабильны и рано или поздно встают перед дилеммой: двигаться ли им в сторону демократии либо жесткой диктатуры»3.
Как известно, многие наши беды происходили от сверхцентрализации верховной власти, и поэтому она, по-видимому, не может быть «нашим спасением». Кроме того, российская социальная история часто (если не постоянно) давала
2 11 декабря 2006 г. на сайте «ИноСМИ» была опубликована информация о том, что Д. Медведев совмещает должность первого премьер-министра с постом председателя совета директоров «Газпрома». И. Сечин, замглавы президентской администрации, правит нефтяным гигантом Роснефть. А. В. Сурков, другой заместитель Собянина, занимает руководящий пост в компании Транснефть. В общей сложности семь человек из команды Путина контролируют 40% ВВП России. http://www.inosmi. гиДгап;1айоп/231580.Ыт1
3 Шевцова Л. Ф. Смена Режима или Системы? / Л. Ф. Шевцова // «Полис». — 2004. — № 1, стр. 47
примеры «слабости сильного государства». В то же время заметим, что, хотя с позиций либеральных концепций традиция моносубъектности в политической системе России является негативным «обстоятельством», проблема российской властеценричности не столь проста и однозначна.
Выстраивание «властной вертикали» не вызвало отторжения со стороны массового сознания. Во всяком случае, никаких массовых выступлений по этому поводу, как, впрочем, и по поводу других искажений содержания и смысла публичных институтов, не наблюдается. Это свидетельствует о том, что россияне невысоко ценят данные институты, ориентируясь в реализации своих интересов на непубличные социальные связи.
Одним из наиболее существенных показателей уровня развития любой политической системы является, как известно, степень доверия общества к существующим в стране государственным институтам, призванным представлять, выражать и защищать интересы различных групп населения. Создается впечатление, что процесс демократизации в стране затормозился и попал в своеобразный замкнутый круг. В этой связи проблема субъ-ектности, эффективности деятельности демократических институтов и, главное, их поддержка населением приобретает первостепенное значение.
Анализ материалов исследований многих социологических центров на протяжении последних 10-15 лет свидетельствует о том, что взаимоотношения институтов власти и общества остаются крайне сложными и неоднозначными. Он позволяет также, на наш взгляд, рассмотреть действие принципа коэволюции политической системы и политических ориентаций россиян.
Степень доверия россиян к Госдуме снизилась, и в 2002 г. процент доверявших ей составил всего 14,8% против 57,6% в 1999 г. (в то время как в 1996 г. процент доверия доходил до 40,9%). Свыше 30% респондентов вообще не доверяют этому органу власти1.
В октябре 2005 г., когда в России началось празднование 100-летия российского парламентаризма, ФОМ спросил
1 Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. — М., 1999—2002.
- № 6
россиян: «До 1905 г. в России не было парламента. Все законы издавались лично императором. Как Вы думаете, а в современной России парламент (Дума) необходим, или без парламента сегодня в России можно обойтись?». Ответы разделились следующим образом: 34% считают, что парламент необходим, 35% - что можно обойтись и еще 32% затруднились с ответом2.
Не намного лучше обстоят дела с доверием со стороны населения к верхней палате парламента - Совету Федерации. «Вполне заслуживает» доверия Совет Федерации у 10—11% респондентов. «Совсем не заслуживает» - у 20-21% опрошенных. Можно предположить, что это происходит за счет большого числа затруднившихся ответить (31,4%)3.
Несколько лучше обстоят дела у исполнительной ветви власти. В 2003 г. ей доверяли 29,6% респондентов4. По мнению 40—43%, она не вполне заслуживает доверия, и около 20% совсем не доверяли данной ветви власти5. По опросам ВЦИОМ, в феврале 2007 г. одобряют деятельность правительства лишь 40%, не одобряют
— 55%6. Это говорит о том, что определенный кредит доверия правительству существует. В немалой мере отношение к кабинету министров зависит от личности президента; благодаря его рейтингу у правительства есть некий «запас прочности». Вместе с тем оценка работы правительства, фактически формируемого, назначаемого и контролируемого президентом, в 2000—2006 гг. имела тенденцию устойчиво нарастающего недовольства. Не может не иметь значение и то, что после кризисного 1998 г. ситуация в экономике более или менее нормализовалась, хотя до коренного улучшения благосостояния россиян еще далеко. Поэтому проводимые внутренние реформы и экономические проекты во многом не находят целостной поддержки со стороны населения.
2 Нужен ли сегодня России парламент? ФОМ.
— Mode of access http:// bd.fom.ru/report/ cat/soci-etas/society_power /parliament2/tb054212
3 Там же
4 Горшков М. К. Перспективы демократии в России: угрозы реальные и мнимые. / М.К. Горшков, В.В. Петухов // «Социс». - 2004. - № 8, стр. 24
5 Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. — М., 1999 — 2002.
- № № 3, 6
6 http://www.levada.ru/press/2007030702.html.
Слабый уровень «влияния» имеет и судебная ветвь власти. На вопрос: «Заслуживает ли, на Ваш взгляд, доверие суд?», ответы распределились следующим образом: вполне заслуживает
— 10—13%; доверяют отчасти — 32—35% и не доверяют вообще — свыше 30%'. В последние годы в отношении россиян к данной ветви власти наметилась положительная динамика — в 2002 г. доверие к ней высказали 26,8% респондентов, в 2003 г. — 28,3%2. Но позитивные сдвиги в этом отношении не перекрывают в целом превышение уровня недоверия над уровнем доверия и объясняются серьезными, постоянно воспроизводящимися объективными и субъективными обстоятельствами. К ним относятся, во-первых, низкая оценка эффективности и непредвзятости решений, выносимых органами правосудия, во-вторых, отсутствие средств на судебные расходы и юридическую помощь и, в-третьих, слабое знание законов. Кроме того, почти половина респондентов считает, что судьи коррумпированы; 46% утверждают, что суд делает то, что ему скажет власть; судьями управляют богатые и т.д. 16% определили, что судьи руководствуются законом3.
На фоне общего недоверия к существующему политическому режиму (1991 г. доверяли — 15%; 1996 г. — 8%)4, в 2003« г. — уровень доверия к политическому режиму повысился, но носит персонифицированный характер (за счет высокого рейтинга президента В. Путина) и составляет около 30%5. Доверие населения к таким институтам, как армия (1996 г. — 32,2%; 2003 г. — 52,5%) и церковь
1 Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены. — М., 1999—2002, № № 3, 6
2 Митрошенков О. А. Отношение населения и госслужащих к существующему правопорядку и законодательным мерам по его укреплению. По результатам социологического исследования «Государственная служба и гражданское общество в условиях проведения административной и судебно-правовой реформ», осуществленного Социологическим центром и кафедрой политологии и политического управления РАГС 1—7 октября 2003 г. в 20 субъектах РФ / О. А. Митрошенков.
— http://www.rags.ru/s_ center/st — ml.shtm
3 Состоялось ли гражданское общество в России //«Социс». — 2007. — № 1, стр. 53
4 Мельвиль А. Политические ценности и ориентации и политические институты / А. Мельвиль // Россия политическая. М.: «Московский центр Карнеги», 1998, стр. 160
5 http: // www. levada. ru /press/ 2003101501. htm
(1996 г. — 29,8%; 2003 г. — 37,8%), сохранилось на высоком уровне. За последние годы произошло резкое повышение уровня доверия населения к институту президентства (1996 г. — 19,8%; 1999 г. — 4,7%; 2003 г. — 66,6%)6. Ключевой актуальной причиной роста рейтинга рассматриваемого института политологи называют не столько высокую оценку президентской работы, сколько высокий уровень персонального доверия.
Современная российская власть оценивается и определяется респондентами как «криминальная», «далекая от народа», «бюрократическая» и «непоследовательная». 33% опрошенных идентифицируют современный российский режим как диктаторский, а большинство россиян дают ему среднюю оценку между демократией и диктатурой7. Иначе говоря, российское общество не ориентировано на радикальный пересмотр действующей системы распределения властных полномочий между политическими институтами.
Вместе с тем необходимо учитывать, что неформальные политические нормы развиваются путем инкрементных изменений, нередко стимулируемых формальными институтами. Многие традиции, доставшиеся России от Советской власти, представляли собой ростки демократизации — широкое народное представительство, мобилизованное участие, ответственность депутатов перед народом, общение власти и народа, особенно на местном уровне, формальное закрепление политических и гражданских прав в советских конституциях. К сожалению, конструктивный потенциал советского политического сознания в значительной мере утрачен или по крайней мере подорван.
Лишь 32% респондентов отмечает, что в постсоветское время они «получили больше возможностей влиять на власть», чем при советском режиме8. Это обус-
6 Шереги Ф. Социология политики: прикладные исследования / Ф. Шереги. — М.: «Центр социологического прогнозирования». М., 2003, стр. 390
7 Роуз Р. Вынужденное принятие неполной демократии. Политическое равновесие в России / Р. Роуз, Н. Манро, У. Мишлер. — «Вестник общественного мнения». — 2005. — № 2(76). — Ы1р:// www.levada.ru /vestnik.76a.html
8 Роуз Р. Вынужденное принятие неполной демократии. Политическое равновесие в России./ Р. Роуз, Н. Манро, У. Мишлер. — «Вестник общественного мнения». — 2005. — № 2 (76). — Мр:// www. levada. ги/ vestnik 76a. Ыт!
ловлено целым рядом причин. Отметим лишь, что палитра данного рода причин чрезвычайно широка; она начинается с того, что из российской политики уходит дух соревновательности, и заканчивается десубъективизацией российской политики, отрывом политических партий от интересов граждан.
Одновременно в массовом сознании явно просматривается запрос на эффективное дееспособное государство, справедливость, порядок и т.п. По данным ВЦИОМ, в феврале 2007 г. только треть россиян была удовлетворена ходом дел в стране, а две трети — не удовлетворены1.
Современное российское общество (и соответствующее ему массовое политическое сознание), продолжая оставаться постсоциалистическим, не перестает модернизироваться. Для процессов модернизации характерно сложное взаимодействие современных и традиционных установок, ценностных ориентаций, представлений и институтов, вследствие чего появляются диспропорции и рассогласования. Ограниченность ресурсной базы и трудности адаптации к новым институтам вызывают, как правило, негативную реакцию социальных слоев, групп и политических структур, которая проявляется в периодическом усилении традиционализма, «радикального консерватизма».
Отечественные политологи попытались осмыслить особенности политической модернизации в истории России. В ряду специфических свойств российской модернизации выделяют: 1. растянутость во времени; 2. по-особому значимой выступает такая константа, как «эксклюзивная» роль государства в инициировании и проведении модернизационного процесса на всех его стадиях; 3. существование глубоких культурных и идейно-политических расколов общества в его отношении к определенным фазам «осовременивания»; 4. цикличность волн реформирования/контрреформирования. В. И. Пантин и В. В. Лапкин утверждают, что переживаемый Россией современный цикл реформ-контрреформ, скорее всего, окажется последним, поскольку человеческие и природные ресурсы во многом исчерпаны и не выдержат большую амплитуду колебаний, свойс-
1 http://www.levada.ru/press/2007030702.html
твенных для модернизационного процесса России. В связи с этим каждый раз возникает проблема объединения народа и власти на путях перемен2.
Решение указанной проблемы будет означать, на наш взгляд, «максимальное» расширение легитимации российской системы власти. Последнее зависит во многом от того, сохранятся ли изъяны существующей политической системы, которые делают российское государство слабым. К ним относятся: 1. неотработанный и непрозрачный механизм преемственности высшей власти; 2. отсутствие полноценной политической конкуренции; 3. доминирование бюрократии; 4. публичная власть не отделена от интересов так называемых олигархов; 5. коррупция на всех уровнях власти; 6. крайне незначительная роль общества и общественных институтов (таких как парламент, политические партии, СМИ, местное самоуправление, гражданские ассоциации).
Состояние политического сознания россиян, с одной стороны, релевантно модели политической системы 2000-х гг. Последняя более прочная, чем предыдущая. Однако она остается несовременной и по-прежнему не способна обеспечить быстрое и поступательное развитие страны. Социальная апатия и стремление делегировать ответственность «наверх» представляют собой действительно серьезную угрозу для модернизации и демократической перспективы развития страны. С другой стороны, высокий уровень поддержки президента не означает, что большинство россиян склонно к передаче ему всей полноты власти и «приостановке» деятельности, например, парламента, несмотря на то, что особой симпатии к нему никто не испытывает. Кроме того, для россиян наиболее значимым и привычным демократическим институтом остается институт свободных выборов, позволяющий им хотя бы в какой-то степени влиять на власть.
Недоверие граждан к демократическим институтам вызвано не неприятием ими демократии как таковой, а неэффективностью функционирования этих институтов.
2 Пантин В. И. Волны политической модернизации в истории России / В. И. Пантин, В. В. Лапкин // «Полис». — 1998. — № 2, стр. 47
