CC BY
111
Игра со смертью как онтологический принцип у Г. Гессе
3. Гессе Г. Последнее лето Клингзора // Гессе Г. Собр. соч.: В 8 т. М.; Харьков, 1994. Т. 2.
4. Вакенродер В.-Г. Фантазии об искусстве. М., 1977.
5. Юнг К. Г. Психология и поэтическое творчество // Самосознание европейской культуры ХХ в. М., 1991.
6. Freedman R. The Lyrical Novel: Studies in H. Hesse. Princeton, N. Y., 1963.
7. Ортега-и-Гассет Х. Эстетика. Философия культуры. М., 1991.
8. Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979.
9. Кьеркегор С. Понятие страха // Кьеркегор С. Страх и трепет. М., 1993.
10. Батай Ж. Литература и зло. М., 1994.
11. Новалис. Гейнрих фон Офтердинген. Фрагменты. Ученики в Саисе. СПб., 1995.
12. Бахтин М.М. Творчество Ф. Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. М., 1990.
13. Батай Ж. Танатография Эроса. СПб., 1994.
14. Жан-Поль. Приготовительная школа эстетики. М., 1981.
15. Шопенгауэр А. Избр. произведения. М., 1992.
16. Хайдеггер М. Время и бытие. М., 1993.
17. Сенэс Ж. и М. Герман Гессе, или Жизнь Мага. М., 2004.
18. Seckendorff K. von. H. Hesses propagandistische Prosa: Selbstzerstorer. Bonn 1982.
19. Власов В. Г., Лукина Н.Ю. Авангардизм. Модернизм. Постмодернизм. СПб., 2005.
20. Рунге Ф. Из писем // Эстетика немецких романтиков. М., 1987.
21. Ван Гог. Письма. Л.; М., 1966.
22. Гейне Г. Письма // Гейне Г. Собрание соч.: В 6 т. М., 1983. Т. 6.
23. Бубер М. Два образа веры. М., 1995.
24. Ziolkowski Th. The Novels of H. Hesse: A Study in Theme and Structure. Prin-seton, N. Y., 1965.
Об авторе
В.В. Малащенко — ст. преп., РГУ им. И. Канта, slavphil@newmail.ru.
91
УДК 820.091 — 3
Т. С. Жилина
ТРАНСФОРМАЦИЯ ИДИЛЛИЧЕСКОГО ПРОСТРАНСТВА В РОМАНЕ ДЖ. ДЖОЙСА «ПОРТРЕТ ХУДОЖНИКА В ЮНОСТИ»
Прослеживается взаимосвязь пространственной организации романа с развитием характера и эволюцией внутреннего мира главного героя. Анализ идиллического топоса позволяет установить закономерность его трансформации, повлекшую отчуждение Стивена Дедала от его семьи и окружения.
The article studies the correlation of the special organization of the novel and the development of the protagonist's character. The analysis of the idyllic space displays the regularity of its transformation resulted in Stephen Dedalus's estrangement from his family and environment.
Понятие идиллического пространства как составляющей идиллического хронотопа было в свое время сформулировано М.М. Бахтиным в его работе «Формы времени и хронотопа в романе». Выявив на широком материале различные типы идиллий, ученый отмечает, что их объединяет особенное отношение времени к пространству: «органическая при-крепленность, приращенность жизни и ее событий к месту — к родной стране со всеми ее уголками, к родным горам, родному долу, родным полям, к родному дому» [1, с. 374], а также «строгая ограниченность ее только основными немногочисленными реальностями жизни» [1, с. 374]. В произведениях эпических жанров нового времени важнейшим из направлений реализации идиллического пространства становится тема разрушения идиллии в романах воспитания, одним из которых является «Портрет художника в юности» Дж. Джойса.
С первых страниц романа читатель оказывается погруженным в пространство дома семьи Дедалов, центром которого является малыш Стивен, чье восприятие и становится отправной точкой зрения. Первые впечатления героя точно соответствуют такой особенности организации идиллического хронотопа, как отсутствие быта. Именно поэтому мокрая пеленка, которую подойдет менять мама, или сказка, которую рассказывает папа с волосатым лицом, или леденец, который он получал от тети Дэнти, то есть все составляющие обычной жизни семьи приобретают столь существенное значение. В этот период жизни героя пространство дома не просто отделено от остального мира, а является самим миром, сосредоточенным в пространстве этого дома и им ограниченным.
Этот дом с золочеными канделябрами и старинными портретами на стенах, трюмо в прихожей и зеркалом над камином находится в Брее, небольшом городке недалеко от Дублина, но портреты предков, висящие в доме, подчеркивают связь с корнями — городом Корком, столицей южной провинции Ирландии, откуда был родом отец героя Саймон Дедал. С родным домом и домашним уютом неотрывно связаны тепло, огонь в камине, интересные книжки с картинками, вкусная домашняя еда и приятный запах мамы.
Будучи для мальчика его вселенной, дом не очерчен какими-либо границами до тех пор, пока не появляется иное пространство. Разделение мира происходит лишь после того, как Стивена посылают на учебу в иезуитский колледж Клонгоуз, который становится первым топосом вне дома [2, с. 189]. Положительное пространство родного дома противопоставлено негативному в восприятии мальчика пространству колледжа посредством нескольких оппозиций: тепло — холод, яркие цвета — блеклые цвета, вкусная еда — невкусная еда: «Клонгоуз был так далеко, а от блюд и тарелок поднимался горячий, густой запах индейки, и окорока и сельдерея, и в камине большое пламя взлетало высоко и ярко, и от вида зеленого плюща и красного остролиста чувствуешь себя таким счастливым» [3, р. 28]1. Это предложение является своеобразной квинтэссенцией различий между колледжем и домом: вкусная еда в теплой, празднично
1 Перевод цитат здесь и далее наш. — Т.Ж.
украшенной комнате, в родном доме, в обществе близких людей. «Еда и питье, — считает М.М. Бахтин, — носят в идиллии или общественный характер, или — чаще всего — семейный характер, за едой сходятся поколения, возрасты. Типично для идиллии соседство еды и детей; это соседство проникнуто началом роста и обновления жизни» [1, с. 376]. Семейный характер этой трапезы подчеркивает праздник Рождества, традиция празднования которого превращается для ребенка в один из незыблемых столпов, несущих на себе пространство дома.
Камин — домашний очаг, являющийся непосредственным символом семейного тепла и уюта, при всех изменениях внутреннего убранства остается неизменной частью пространства дома и отражает отношение к нему героя, являясь для Стивена важнейшим элементом атмосферы родного дома. «Огромный огонь, высоко взвивавший красные языки, пылал в камине, а под увитыми плющом рожками канделябра накрыт был рождественский стол» [3, р. 25 — 26]. В первой главе романа горящий камин упоминается несколько раз, в том числе и в канун Рождества, когда все домочадцы располагаются вокруг него, как вокруг своеобразного центра дома, в ожидании рождественского обеда. Патриархальность уклада жизни семьи, как правомерно считает американский исследователь Дж. Нэрмор, подчеркивает описание отца главного героя, м-ра Дедала: «Истинный отец семейства, он стоит перед пылающим очагом, повернувшись спиной к огромной каминной полке и зеркалу над ней, покручивая усы и удовлетворенно расправляя фалды своего фрака. Он церемонно наливает виски из графина домашнему любимцу, м-ру Кейси, а когда служанки приносят кушанья, поднимает "тяжелую крышку, унизанную вдоль края блестящими каплями", открывая круглую индейку» [4, с. 117]. Разные поколения одной семьи, собравшиеся за одним столом в праздничный день, как нельзя лучше передают реалии идиллической жизни.
Следующий семестр в колледже отделяет героя от летних каникул, когда мир вновь обретает целостность. Лето в курортном Блэкроке можно назвать возвращением к идиллии, когда вся семья собирается вместе в уютном родном доме, в котором царит атмосфера любви и согласия. Ни перемещение из одного небольшого городка в другой, ни уменьшение числа домочадцев не сказывается на качественной характеристике пространства. Несомненно, что ссора на рождественском обеде произвела неизгладимое впечатление на Стивена, она касалась политико-религиозной темы и могла пошатнуть отношение мальчика к религии и политическим лидерам, но не к собственной семье.
В некоторых работах, посвященных этому роману, высказывается мнение, что рождественский обед, на котором произошла ссора, стал точкой отсчета, с которой начинается отчуждение Стивена от дома и семьи [5].
Трудно согласиться с таким прочтением, поскольку прямыми оппонентами в этой ссоре выступили миссис Риордан и мистер Кейси, друзья семьи, а не ее непосредственные члены, и после их ухода и возвращения Стивена из колледжа атмосфера семейной гармонии остается неизменной.
В этот период своей жизни, как ни в какой другой, Стивен чувствует себя членом семьи Дедалов: продолжением ее прошлого, частью ее настоящего и надеждой в будущем. Эта связь поколений физически ощутима для героя: он продолжает мужскую линию, представленную отцом и дядей Чарльзом, а также почившими предками, которые вызывают в нем восхищение и портреты которых занимают почетное место на стенах гостиной. Его жизнь в Блэкроке — это размеренный ритуал, совершаемый ежедневно вместе с дядей Чарльзом. Каждый будний день после похода по магазинам они вместе заходят в церковь, а затем отправляются в городской парк, где дядя Чарльз обсуждает новости со своим приятелем Майком Флинном, а Стивен занимается бегом под его руководством. И тренер, и дядя Чарльз являются представителями старого поколения, обладающего гармоничным мироощущением, для них патриотизм и религия взаимодополняют друг друга.
По воскресеньям все трое Дедалов — Стивен, Саймон и дядя Чарльз совершали прогулку по окрестностям Блэкрока: «Маленькая деревушка Стиллорган стояла на распутьи. От нее они либо сворачивали влево к Дублинским горам, либо шли вдоль дороги на Гоутстаун, и оттуда в Дандрам, возвращаясь домой через Сэндифорд» [3, р. 64]. Этот неизменный обход «своих владений» определяет привязанность героя не только к самому дому и семье, но и «приращенность» к окружающему пространству природы, а постоянство маршрута создает ощущение нерушимости принципов функционирования этого мира и незыблемости правил, по которым живет семья. Разговоры старших о Корке, столице воинственного Манстера и малой родине рода Дедалов, в частых восстаниях которого участвовали предки Стивена, вкладывают в мальчика память рода как часть исторической памяти Ирландии, носителями которой являются отец и дядя Чарльз. Таким образом, воскресные прогулки и политические дискуссии приводят к слиянию пространств Корка и Блэкрока в сознании ребенка и ощущению его полной укорененности в новом городе и на новой почве.
Герои-предки и герои книг, исторические и вымышленные, привносят романтические веяния в идиллическую атмосферу мира, окружающего Стивена. Возможность совместить пространство вымышленное и реальное (организовать шайку и устроить битву на обросших мхом скалах, или увидеть в маленьком белом домике среди роз место пребывания Мерседес, героини любимого им романа «Граф МонтеКристо») делает этот локус еще более уникальным и неповторимым.
В Блэкроке пространство как бы состоит из разного рода домов, что создает ощущение домашности города. Все собранные в нем дома: и собственный дом героя, откуда он выходит и куда возвращается, и магазины на главной улице, и домик Мерседес, и те незнакомые дома, которые он видит во время поездок с молочником и во время своих блужданий — все создает атмосферу родного, близкого и дружелюбного пространства. Его собственный дом не выделяется из других, а является органической частью этого пространства. В самом пространстве Блэк-рока нет разделенности, все составляющие его дома и улицы несут в се-
бе внутреннюю связанность и представляют собой гармоничное единство. Здесь его стремление «встретить в этом мире тот неуловимый образ, который все время чудился его душе» не кажется чем-то невероятным, это реальное пространство может поместить отражение той идиллической сказки, которая сопровождала его в детстве.
Переезд в Дублин становится не просто перемещением из одного локуса в другой, как это было при переезде из Брея в Блэкрок, он знаменует коренной перелом в жизни героя. Неделимое пространство Блэкрока (и дома Дедалов как его части) разбилось, из него вынули часть того, что было домом, и старались теперь перевезти на другое место. Те осколки формы, которые Стивен видел из поезда, уже не имели былого содержания, это были составляющие, не создававшие целого.
После переезда происходит «разложение... всех прежних человеческих отношений — любви, семьи, дружбы» [1, с. 383], разрыв всех прежних связей: с семьей, с природой и с окружающим пространством в целом. В этом новом мире невозможно не только установление новых связей, но и поддержание старых.
Стивен стремится вернуться в то пространство, которое ему пришлось покинуть и которое больше не существует как целостность, пытаясь преобразовать различные локусы в подобие утерянного мира. Наиболее ярким примером такого переноса явился его визит с отцом на родину предков, в Корк. На короткое время перед Стивеном предстает утерянная идиллия, и Корк становится локусом, реально воплощающим противоположность Дублину.
Однако поведение отца быстро изменяет это впечатление. Саймон Дедал не только не стремится спасти родовое имущество, а напротив, выступает как главный разрушитель положения и состояния семьи: снимает номер в лучшей гостинице, заказывает дорогой завтрак, идет прогуляться по улицам города с видом победителя. «Все время пребывания там Саймон относится к сыну внушительно-покровительственно, как если бы в действительности он получал наследство, а не лишался его» [6, р. 130]. Утрачивая старый образ, созданный в детстве рассказами отца и дяди Чарльза, Стивен не может установить новых связей, видя вокруг лишь фальшивые усмешки и слыша льстивые разговоры. Замечание одного из приятелей Саймона о Стивене «Он не сын своего отца» выводит конфликт на иной уровень и в контексте романа воспринимается как высказывание не просто о непохожести характеров сына и отца, но полной их взаимной от-деленности. Не случайно здесь проходит и временная, и пространственная граница, отделяющая мир, в котором была патриархальная иерархическая система, и мир, в котором ее больше не существует.
Распродаже имущества в Корке, к которой привело транжирство отца, противопоставленно получение сыном стипендии. Наличие собственных денег позволяет ему примерить на себя роль главы семьи и ввести перемены во всем доме. Деньги позволяют ему на какое-то время попытаться вернуть идиллию в их жизнь. Стивен стремится переделать как внутренние взаимоотношения («установил в доме строгий порядок на республиканских началах, по которому на каждого члена семьи ложились определенные обязанности» [3, р. 104]), так и внешний вид про-
странства («взялся отделывать заново свою комнату. непрестанно переставлял книги на полках» [3, р. 104]). В своем стремлении изменить жизнь Стивен становится своеобразным зеркалом поведения собственного отца, и полученные деньги тают в его руках так же быстро. Мотовство, за которое его упрекает мать, приобретает несколько иные формы: вместо баров он каждый день водит всю семью в театр, вместо обедов в ресторанах и проживания в дорогих гостиницах — составляет ежедневное меню и заказывает из города «большие пакеты сладостей, конфет и сушеных фруктов» [3, с. 104], но схема поведения в точности повторяет поведение отца. Однако весь этот созданный им праздник быстро заканчивается, а засохшая розовая краска становится символом улетучившейся розовой мечты и разбившихся розовых очков.
Все эти события происходят осенью, когда «дует холодный октябрьский ветер» [3, р. 103], но изображение очага не появляется в описаниях дома Дедалов. Невозможно не увидеть, что образ камина в художественной ткани романа напрямую связан не с материальным благополучием семьи, а с душевным состоянием Стивена. «Семья вернулась к обычному образу жизни. <...> Республика развалилась. <...> Правила жизни, которые он установил для себя, нарушились сами собой» [3, р. 104].
Последним утешительным развлечением, которое Стивен мог себе позволить на оставшиеся деньги, становятся поездки на трамваях (как в Блэкроке были поездки с молочником), постепенно спускающие его из воздушных замков к реальности. Поездки, как и другие перемещения в пространстве, создают впечатление достижимости некоего иного топоса, который может стать лекарством для его души, заменить ему дом-идиллию.
Разрушение, начавшееся после переезда в Дублин, все усугубляясь, длится до самого конца повествования, и последнее описание дома и семьи становится полной противоположностью первому. На открывающих повествование страницах мир дан посредством всех пяти чувств: вид коровы Му-му и волосатого лица отца, звучание рассказываемой истории, вкус лимонной конфеты, запах клеенки и ощущение ее влажности. В начале последней, пятой главы описание также содержит эти характеристики: вкус и запах («Он допил третью чашку жидкого чая и, глядя в темную гущу на дне, стал грызть разбросанные по столу корки поджаренного хлеба» [3, р. 188]), вид («Застывший желтый жир, оставшийся после жарки мяса, был выбран ложками, как впадина на болоте, а жидкость, скопившаяся на ее дне, оживила воспоминания о темной торфяного цвета воде в ванной Клонгоуза» [3, р. 188]), ощущение (мокрая блуза, которую мать кидает ему, являет собой полную противоположность мокрой клеенке, которую она меняла), слух (свист отца и его вопрос о Стивене: «Эта ленивая сука, твой братец, убрался наконец?» [3, р. 189]) и подытоживающая общая атмосфера: в начале — Стивен является центром домашнего мира, в конце — никто не хочет даже приготовить ему место для мытья. В сравнении дома с колледжем Клонгоуз, возникающим в сознании Стивена в последней главе романа, два этих локуса уже не полярны, а тождественны друг другу и равно неприятны и чужды герою.
Стивен Дедал становится совсем чужим в собственной семье, среди родных по крови людей. К концу романа отношения с отцом настолько ухудшаются, что мать и сестры просят его выйти через черный ход, чтобы не встречаться с отцом. В последнем доме Дедалов представление об очаге сводится к одной лишь каминной полке с лежащим посреди нее на боку будильником. Таким образом, процесс изменения пространства в романе связан с «разрывом всех старых идиллических связей, с экспатриацией человека» [1, с. 382], и чем далее уходит главный герой от былого идиллического пространства, тем менее возможным становится его обретение.
Список литературы
1. Бахтин М.М. Формы времени и хронотопа в романе // Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975.
2. Лотман Ю.М. Внутри мыслящих миров: Человек — текст — семиосфе-ра — история. М., 1996.
3. Joyce J. A Portrait of the Artist as a Young Man. L., 1992.
4. Naremore J. Consciousness and Society in A Portrait of the Artist / / Approaches to Joyce's Portrait: Ten Essays / Ed. by Thomas F. Staley and B. Benstock. Pittsburg, 1976.
5. Mitchell B. A Portrait and the Bildungsroman tradition // Ibid.
6. Parrinder P. Joyce's Portrait and the Proof of the Oracle // James Joyce's A Portrait / Ed. by H. Bloom. N. Y.; Philadelphia, 1988.
Об авторе
Т.С. Жилина — ассист., Ин-т неофилологии гуманитарного ф-та Варминьско-Мазурского ун-та (Ольштын, Польша), tatiana_zhilina@ hotmail.com.
