CC BY
24
И.В. Демичев
ТРАНСФОРМАЦИЯ И РАЗВИТИЕ СОЦИОКУЛЬТУРНЫХ ОБЩНОСТЕЙ: ИНСТИТУЦИОНАЛЬНО-ДИСКУРСИВНЫЙ РЕЗОНАНС И ИНДУКЦИЯ
Аннотация
Статья посвящена проблеме институционально-дискурсивных изменений при трансформации и развитии социокультурных общностей. Освещены вопросы складывания, функционирования и эволюции идентичностей, солидарности типовых личностей членов общностей.
Процесс трансформации и развития социокультурных общностей рассматривается как «ремодулирование» составляющих их подобщностей в условиях комплексного функционального кризиса, инициированного ресурсной недостаточностью социальной системы. В связи с этим обращается внимание на явление институционально-дискурсивного резонанса, представляющее собой резкое повышение или, наоборот, понижение уровня социальных взаимодействий и коммуникаций. Кроме того, проанализированы институционально-дискурсивная индукция, процесс взаимного заимствования нормативно-ценностных комплексов, а также тематических, логико-семантических структур и установок, в рамках чего происходит складывание единого социального и коммуникативного пространства общности.
Проблемы разобраны с точки зрения обеспечения эффективности социокультурных, в частности модернизаци-онных, изменений.
Ключевые слова: социокультурная общность, институт, дискурс, социальная структура, социальные трансформации, идентичность, солидарность, личность, институционально-дискурсивный резонанс, институционально-дискурсивная индукция
Ilya V. Demichev
TRANSFORMATION AND DEVELOPMENT OF SOCIO-CULTURAL COMMUNITIES: INSTITUTIONAL AND DISCURSIVE RESONANCE AND INDUCTION
Abstract
The article is devoted to the problem of institutional and discursive changes in the transformation and development of socio-cultural communities. The questions of forming, function and evolution of identity, solidarity typical of the personalities of the members of communities are discussed.
The process of transformation and development of socio-cultural communities is seen as a component of 'remodulating' of subcultures in conditions of complex functional crisis, initiated by a resource failure of the social system. In this regard the author deals with the phenomenon of institutional discursive resonance, representing a sharp increase of drastic increase or decrease of social interactions and communications. In addition, attention is paid to the institutional and discursive induction, the process of mutual borrowing of normative and value systems, as well as that of thematic, logico-semantic structures and installations, within the framework of shaping of the social and communicative space of a community takes place.
The problem is considered from the viewpoint of ensuring the effectiveness of the sociocultural, in particular modernization changes.
Key words: socio-cultural, community, institution, discourse, social structure, social transformations, identity, solidarity, personality, institutional-discursive resonance, institutional and discursive induction
Демичев Илья Валерьевич, кандидат философских наук, научный сотрудник Центра социальной культурологии и антропологии Института социально-политических и правовых исследований РБ (Уфа), [email protected]
Ilya V. Demichev, Cand. Sc. (Philosophy), researcher at the Center of social culturology and anthropology, Institute of social-politic and legal research, RB (Ufa), [email protected]
УДК 316.3
© Демичев И.В., 2016
Концепция социокультурной общности предполагает выделение ее членов, объединенных общей идентичностью, и возникающей на ее базе солидарностью со «своими». Примеры таковых находятся на самых разных уровнях, от доменного до цивилизационного, начиная с позиционирования античной историографии Востока как не-Европы [1], отклонения от единственно приемлемой нормы, до современного евроцентриз-ма (точнее, западнизма [2]) во всех его многочисленных вариациях. В других крупных циви-лизационных средах можно найти аналогичные явления - разделение на «Дар аль-Куфр» («Территория неверия»), «Дар аль-харб» («Территория войны») и «Дар аль-ислам» («Территория ислама») в мусульманском мире [3]; концепции ка-техона в Византии [4, с. 84-93], Третьего Рима в России [5] и «Срединного государства» в Китае [6], - все они выражают этот феномен идентичности и солидарности на ее основании. Более того, это наглядно проявилось не только в эпоху Средневековья: даже в относительно недавней современности стержневой для послевоенного мира конфликт осмысливался в рамках разделения на капиталистический и социалистический миры, а также «движение неприсоединения», с достаточно жестким разделением между ними. Сейчас, после распада социалистической системы и, казалось бы, при доминировании однопо-лярного мира, можно наблюдать резкий «взрыв» больших идентичностей, уже обретших не только культурное, но и политическое оформление [7, с. 189-192].
Однако в рамках социокультурного подхода ограничиться формальным выделением иден-тичностей невозможно. Более того, сами идентичности выступают закреплением определенных специфических черт соответствующих социокультурных общностей. Любые общественные отношения, как и коммуникации между их участниками, носят организованный или самоорганизованный характер - всегда присутствуют нормы взаимодействия и общения, основные темы и ценностные ориентации, которые оформляют поведение и общение участников, делая возможным их координацию в коммуникативном и социальном пространстве. Исходя из того, что социальные и коммуникативные взаимодействия имеют некоторый стереотипный вид, поскольку в массе своей складываются вокруг определенного перечня основных тем и ситуаций, составляющих «ядро» общественных отношений, мож-
но сказать, что структуры таких отношений представляют собой комплекс матриц, по образцу которых воспроизводятся и выстраиваются участниками все формы взаимодействий [8]. Если полагать, что общественные отношения представляют собой коллективное исполнение функций социальной системы, очевидно, что именно матрица таких функций выступает основанием для складывания устойчивых форм социальных взаимодействий, т.е. институтов, причем последние имеют исполнительный характер по отношению к первым.
Иными словами, функциональная матрица общества для своего исполнения порождает институциональную матрицу социальной системы. В свою очередь, социальные взаимодействия необходимо предполагают взаимодействия коммуникативные, поскольку именно посредством общения оказывается возможна вариативная координация социальных субъектов и обмен информацией, а следовательно, организованная институциональная матрица так же предполагает и организованную коммуникативную среду, которую можно по аналогии обозначить как дискурсивную матрицу, в которой дискурс, структурированный коммуникативными нормами и тематикой, сопоставим с институтом. В целом, неразрывная связь социального и коммуникативного взаимодействий позволяет рассматривать их как единую институционально-дискурсивную матрицу, выступающую ядром для воспроизводимых и складывающихся в деятельности членов общности ее социокультурных форм, организующей и структурирующей ее внутреннее пространство.
Соответственно, всякий член социокультурной общности ориентируется в своем поведении и общении на нормативно-ценностные комплексы институционально-дискурсивной матрицы, играющей роль некоторой парадигмы, компоненты которой могут просто воспроизводиться, воспроизводиться вариативно или отрицаться (что, по сути, выступает крайней формой вариативности: например, сознательное нарушение моральных норм не выступает иной моральной системой, но лишь отрицанием данной и вне нее не имеет смысла). Коллективно воспроизводимые членами общности, эти установки не только структурируют социальное и коммуникативное ее пространство, но и обуславливают определенный «образ жизни» в ее рамках, выступающий обобщенной, стереотипной социокультурной
формой, в которой существуют и действуют все члены общности.
С другой стороны, поскольку личность характеризуется через свои наиболее типичные формы поведения и общения, посредством которых она вступает во взаимодействие с другими лично стями, институционально-дискурсивная матрица общности необходимо предполагает так же и определенную «типичную личность». Наконец, поскольку идентичность распределяет на «своих» и «чужих», маркеры такого распределения неизбежно привязаны к институционально-дискурсивной матрице, особенностям поведения и общения «своих» и «чужих», соответствие и несоответствие которым выступает основой как для нормативного образа «свой», так и для соотнесения с оным всякого данного субъекта.
В общем виде, социокультурная система го-меостатична: при сохранении средовых условий, она направлена на воспроизводство матричных образцов и подавление девиаций, причем, как в установках оргструктур общности, так и в ориен-тациях самих ее членов, которые воспринимают свой образ жизни как естественный и, соответственно, тех, кто ему соответствует - как «своих», а тех, кто не соответствует - как «чужих» (причем, в случае обострения противоречий или даже заметного их присутствия, последние переходят в разряд враждебных). Некоторый дрейф установок членов общности, разумеется, присутствует всегда, поскольку внутренние и внешние условия вариативны, а также рефлексируется накапливаемый предыдущими поколениями опыт, в определенной мере изменяя культурные установки и поведение - однако в целом такие флук-туативные изменения «гасятся», либо инкорпорируются в устойчивые оргструктуры общности, не приводя к трансформации институционально-дискурсивной матрицы.
Однако гомеостатичная социокультурная система в определенные моменты весьма резко переходит в режим резких, фундаментальных трансформаций, в рамках которых не только перераспределяются ее слои, но и складывается новая институционально-дискурсивная матрица - происходит, по выражению С.Г. Кара-Мурзы, «разрыв непрерывности» [9] и складывается, по сути, новая система, которая лишь отчасти наследует от предыдущей. В случае, если такие кардинальные трансформации происходят под действием внешних сил, при изменении средовых условий системы процесс еще относительно по-
нятен: исчерпание возможностей компенсации внешнего воздействия закономерным образом приводит к перераспределению ресурсов и субъектов системы и в случае успешной адаптации к новым условиям - закреплению нового порядка. В случае же резких трансформаций под действием внутренних процессов, как правило, накапливающиеся до критического уровня изменения и сами факторы, к ним ведущие, остаются в каком-то отношении скрытыми, нерефлексируемыми в силу институционально-дискурсивной инерции и дееспособности актуальных оргструктур общности и только исчерпание ресурсов последних резко и необратимо переформатирует систему в целом. Разумеется, механизм процесса социокультурных трансформаций в обоих случаях един, но действие его серьезно отличается и требует осмысления.
Рассматривая внутреннюю структуру социокультурной общности, нельзя остановиться на выделении только матричных структур и их участников - членов общности. Выделяя специфические вариации общей институционально-дискурсивной матрицы, имеющие локальную, функциональную и стратовую основу, необходимо отметить и соответствующие локальные, функциональные и стратовые специализации в образе жизни, типовых личностях и идентич-ностях, а порой - даже в языках, характерным примером чего выступают «профессиональные» языки, этно-территориальные диалекты и жаргоны субкультур [10, с. 31-42]. Это позволяет выделять социокультурные общности меньшего порядка, выступающие коллективными субъектами «большой» системы, структура которой, таким образом, выступает конкретной формой согласования таких - локальных, функциональных и стратовых общностей, вариативно воспроизводящих ее общую институционально-дискурсивную матрицу в некоторое целое.
Такое целое представляет, прежде всего, определенную функциональную зависимость локальных общностей друг от друга, реализуемую через выделяемые в них соответствующие функциональные общности, согласованное взаимодействие которых оказывается достаточным, чтобы обеспечить потребности и существование как самой «большой» общности, так и входящих в ее состав подобщностей на данном материальном и этическом уровне. Функциональная зависимость требует объединения социального и коммуникативного пространств общностей, иначе
взаимодействие их будет носить не согласованный, а конфликтный характер, что, в свою очередь, предполагает складывание некоторой общей институционально-дискурсивной матрицы: либо объединяющей различающиеся матрицы общностей, либо замещающей их (либо сначала объединяющей, а затем - замещающей).
Очевидно, что такая общая матрица может сложиться и существовать постольку, поскольку она основана на матрицах исходных общностей и инкорпорирует в себя их элементы, причем так, что ни исходные матрицы не утрачиваются (что означает распад исходных общностей), ни она не отторгается общностями (что означает срыв объединения социально-коммуникативных пространств и согласования общностей в целое), а наоборот - полагается членами исходных общностей, как «своя» или, хотя бы, «приемлемая», с течением времени становящаяся «своей». Причем, следует подчеркнуть, что единомоментная замена одной матрицы на другую невозможна в принципе - это всегда длительный процесс и чем больше отличий между исходной и складывающейся матрицами, тем больше времени требуется для его завершения.
Исходя из этого, можно сказать, что подобное объединение представляет собой модулирование наличных социокультурных общностей: усиление функций и соответствующих аспектов их институционально-дискурсивных матриц, а следовательно, и сложившихся на их основании функциональных общностей, которые приносят пользу остальным элементам общей системы, и ослабление, переход в латентную форму с возможной утратой (с течением времени) тех аспектов функциональной и институционально-дискурсивной матриц, а следовательно, и функциональных общностей, ориентированных на производство благ, которые стали приходить от других общностей системы. Тогда последующие трансформации социокультурной системы в общем виде можно представить как модулирование и ремодулирование ее общностей-элементов.
Таким образом, проблематика обеспечения трансформационных процессов в социокультурной общности - ремодулирования входящих в нее локальных и функциональных общностей и согласования их между собой - разлагается на комплекс практических задач, решение которых как завершает процесс, так и позволяет сделать его возможно менее болезненным.
Первой задачей выступает формирование соответствующих трансформационных дискурсов, с одной стороны, возможно более стройных по своей структуре, а с другой - в возможно большей степени апеллирующих как к образу итога трансформаций, так и к установкам входящих в систему социокультурных общностей. Первое обеспечивает согласуемую общую позицию, на основании которой возможно выстроить взаимодействие общностей, второе - позволяет транслировать эту позицию общностям, делая ее осмысленной для их членов. Следует отметить, что в силу частности инициирующих трансформации инноваций, эта задача крайне сложна и вряд ли выполнима в полной мере, поэтому она выступает, скорее, общим ориентиром для практики.
Второй задачей выступает обеспечение дискурсивного резонанса на основании вышеобо-значенных логико-семантических структур и подавление дискурсивной резистентности, что позволяет не только достичь лояльности социокультурных общностей системы, но и активного их включения в развитие трансформационных дискурсов, а следовательно, и практик, вследствие чего их ресурсы будут вкладываться в согласованные изменения, а не в «консервативное» и «архаическое» противоборство.
Третьей задачей выступает формирование на базе сложившегося дискурсивного резонанса и, следовательно, взаимной индукции логико-семантических форм, общей или единой идентичности, фиксирующей как образ предполагаемого состояния социальной системы и ее элементов, так и комплекс необходимых этических установок, легитимирующих собственно институциональные изменения.
Наконец, четвертой задачей выступает вовлечение в трансформационный процесс остающихся в системе индифферентных сообществ на базе такой обновленной общей идентичности.
ЛИТЕРАТУРА
1. Геродот. История. В 9 т. - М.: Научно-издательский центр «ЛАДОМИР», издательство «АСТ», 1999 - 752 с.
2. Зиновьев А.А. Запад: феномен западнизма. -М.: Эксмо, 2003. - 448 с.
3. Усама ас-Саййид Махмуд аль-Азхари. Явная истина в ответ тем, кто играет с религией и прикрывается ею, экстремистским течениям (от «Братьев-Мусульман» до ИГИЛ) с точки зрения исламских ученых
/ переводчик с арабского Н.А. Убайдуллаев, научный редактор Д.А. Шагавиев. - Казань: Издательский дом «Хузур - Спокойствие», ЦРО - ДУМ РТ, 2015. - 100 с.
4. Бражников И.Л. Византизм: стилизация или фактор идентичности // Развитие и экономика. -2012. - № 2. - С. 84-93.
5. Домников С.Д. Мать-Земля и Царь-город. Россия как традиционное общество. - М.: Алетейя,
2002. - 672 с.
6. Малявин В.В. Китайская цивилизация. - М.: Апрель, АСТ, Издательско-продюсерский центр «Дизайн. Информация. Картография», 2000. - 632 с.
7. Рачипа А.В., Байлов А.В., Бурьков В.В. Глобализация и проблемы культурно-цивилизационной идентичности // Известия Южного федерального университета. 2011. - №1. - С. 189-192.
8. Макаров М.Л. Основы теории дискурса. - М.: ИТДГК «Гнозис», 2003. - 280 с.
9. Осипов Г.В., Кара-Мурза С.Г. Общество знания: история модернизации на Западе и в СССР. - М.: Либроком, 2012. - 368 с.
10. Глушкова О.М. Теоретические аспекты анализа субкультуры // Архитектон: известия вузов. -2009. - № 26. - С. 31-42.
REFERENCES
1. Herodotus. Istoria. Vdeviati tomakh [A history]. In 9 vol. Moscow, Nauchno-izdatel'skii tsentr «LADOMIR», «AST» publishers house, 1999, 752 p. (In Russ.).
2. Zinov'ev A.A. Zapad: fenomen zapadnizma [The West: the phenomenon of Westernizm]. Moscow, Eksmo,
2003, 448 p. (In Russ.).
3. Usama as-Sajjid Mahmud al'-Azhari. Javnaja istina v otvet tem, kto igraet s religiej i prikryvaetsja jeju, jekstremistskim techenijam (ot «Brat'ev-Musul'man» do IGIL) s tochki zrenija islamskix uchenyx [The obvious
truth in response to those who play with religion and are hiding behind it, extremist currents (from "Muslim Brothers" to ISIS) from the point of view of Islamic scholars]. Translated from Arabic by N.A. Ubaydullayev, scientific editor D.A. Shagaviyev. - Kazan', Huzur -Tranquility publishing house, 2015, 100 p. (In Russ.).
4. Brazhnikov I.L. Vizantizm: stilizacija ili faktor identichnosti [Byzantism: pastiche or identity factor]. Razvitie i ekonomika [Development and the economy]. 2012, № 2, pp. 84-93 (In Russ.).
5. Domnikov S.D. Mat'-Zemlja i Car '-gorod. Rossija kak tradicionnoe obshhestvo [Mother Earth and the King City. Russia as a traditional society]. Moscow, Aletejja,
2002, 672 p. (In Russ.).
6. Maljavin V.V Kitajskaja civilizacija [Chinese civilization]. Moscow, Aprel', AST, Izdatel'sko-prodjuserskij centr «Dizajn. Informacija. Kartografija», 2000, 632 p. (In Russ.).
7. Rachipa A.V., Bajlov A.V., Burkov V.V. Globalizacija i problemy kul'turno-civilizacionnoj identichnosti [Globalization and problems of cultural and civilizational identity]. Izvestija Juzhnogo federal'nogo universiteta [News letter of Southern Federal University]. 2011. №1, pp. 189-192 (In Russ.).
8. Makarov M.L. Osnovy teorii diskursa [Foundations of the theory of discourse]. Moscow, ITDGK «Gnozis»,
2003, 280 p. (In Russ.).
9. Osipov G.V., Kara-Murza S.G. Obshchestvo znaniia: istoriia modernizatsii na Zapade i v SSSR [The knowledge society: the history of modernization in the West and in the USSR]. Moscow, Librokom, 2012, 368 p. (In Russ.).
10. Glushkova O.M. Teoreticheskie aspekty analiza subkul'tury [Theoretical aspects of the analysis of the subculture]. Arkhitekton: izvestiia vuzov [Architeckton: proceedings of higher education institutions]. 2009, № 26, pp. 31-42 (In Russ.).
