CC BY
111
33б
Международные отношения. Политология. Регионоведение Вестник Нижегородского университета им. Н.И. Лобачевского, 2011, № 1, с. 336-340
УДК 94(430).087, 94(73).092
ТРАНСАТЛАНТИЧЕСКОЕ СОТРУДНИЧЕСТВО США И ФРГ КОНЦА ХХ века В КОНТЕКСТЕ ЕВРОПЕЙСКОГО ИНТЕГРАЦИОННОГО ПРОЦЕССА
© 2011 г. О.Ю. Семенов, В.В. Толкачев
Нижегородский госуниверситет им. Н.И. Лобачевского
horrin@mail.ru
Поступила в редакцию 06.12.2010
Анализируются принципиальные особенности и практическое содержание германо-американского взаимодействия в военно-политической области конца ХХ века. Особый акцент делается на процессе воссоединения Германии и общеевропейском интеграционном процессе как ключевых параметрах трансатлантического сотрудничества в указанный хронологический период.
Ключевые слова: трансатлантическое сотрудничество, европейская интеграция.
Не подлежит сомнению тот факт, что трансатлантическое партнерство с Соединенными Штатами позволило Германии преодолеть негативные последствия Второй мировой войны, превратиться в стабильную, экономически развитую демократию, страну, которая на пороге XXI в. сумела вернуть военный компонент в качестве одной из составляющих своей политики. Во многом трансатлантические рамки позволили Германии стать по совокупности экономико-демографических показателей державой номер один на континенте, центром Европы (как в географическом, так и в политическом плане), вызывая при этом все меньше страха со стороны своих соседей. Груз исторической памяти все еще продолжает оказывать сдерживающее влияние на внешнюю политику и политику безопасности Германии, однако отношение к этой стране в мире претерпело существенные позитивные изменения.
Процесс подготовки немецкого воссоединения обычно трактуется как «звездный час» немецко-американских связей в том смысле, что американская поддержка оказала существенное влияние на успех объединения и продолжение пребывания Германии в НАТО.
Американское правительство вначале оказалось неподготовленным к реакции на падение Берлинской стены, однако Джордж Буш разъяснил уже 18 ноября 1989 г. в интервью New York Times, что он не разделяет сомнения других европейских стран в отношении процесса объединения Германии при условии обязательного международно-правового признания западной границы Польши как восточной границы воссоединенной Германии и синхронизации объединения Европы с объединением ГДР и ФРГ [1].
Не последнюю роль для американской политики в данном вопросе играла возможная реакция Советского Союза. Белый Дом считал наиболее важными в этой связи два момента: не допустить повторения чехословацких событий 1968 г. и воспрепятствовать ситуации, когда Германия в обмен на воссоединение отказалась бы по настоянию СССР от полноправного членства в НАТО или, тем более, стала нейтральным государством. «10 пунктов» Г. Коля от 28 ноября 1989 г. не устраивали американскую сторону, и она предложила свой вариант развития событий: Германия остается в НАТО и ЕС, а приоритетными целями являются европейская стабильность и неприкосновенность существующих границ.
Когда же в течение следующих недель развал ГДР стал все более скоротечным, в Вашингтоне пришли к осознанию того, что в целом для стабильности на континенте было бы лучше быстрое объединение, нежели предусмотренное ранее постепенное продвижение к цели. По предложению Совета национальной безопасности США взяли инициативу в переговорах на себя и в некоторых случаях ставили Советский Союз уже перед свершившимся фактом, как, например, в случае с германо-американским предложением обсуждать вопрос объединения не в рамках ОБСЕ, НАТО или четырех гарантирующих держав, а по формуле «2+4» [2].
Одновременно США наращивали масштабы дипломатической деятельности в Москве, поддерживая реформаторский курс Горбачева и ненавязчиво, но четко пытаясь обозначить перспективы в сфере политики безопасности таким образом, чтобы оставить Германию в НАТО, предлагая в обмен открытость Альянса и значи-
тельную финансовую помощь СССР со стороны Германии при решении вопроса о выводе Западной группы войск. Кроме того, значительное внимание уделялось американцами преодолению сомнений исторического характера со стороны Лондона, Парижа и Варшавы по поводу германского воссоединения, компромисс был найден в компенсациях со стороны Германии, ускорении еврпоейских интеграционных процессов и продлении срока пребывания американских воинских подразделений в ФРГ.
Не стоит забывать и о том, что, поддерживая объединение Германии, США преследовали и собственные национальные интересы, приближая победу в «холодной войне» и вытесняя Советский Союз из региона Центральной и Восточной Европы (ЦВЕ), на что, кстати, намекал и канцлер Коль во время визита в Вашингтон в конце февраля 1990 г. и двухдневных переговоров с президентом Бушем, говоря о «неповторимом историческом шансе на Востоке для Америки». В целом же, нужно отметить функциональную налаженность германо-американского взаимодействия в процессе объединения, складывавшуюся из таких факторов, как хорошие личные отношения госсекретаря США Бейкера с Бушем и своим западногерманским коллегой Геншером, который, в свою очередь, смог наладить взаимодействие с Колем (что не всегда удавалось по другим вопросам), а также весьма благоприятный временной интервал для американской дипломатии, поскольку никакие другие серьезные проблемы в данный период времени не отвлекали внимание Госдепа и Белого Дома от разрешения германского вопроса [2].
В мае 1989 г. президент США Буш в преддверии намечающихся крупных политических событий представил программу американогерманского сотрудничества «Партнерство в лидерстве» [3], которая послужила своеобразным трамплином для интенсификации двусторонних связей и координации действий в процессе воссоединения Германии. Декларируемыми целями являлись совместная финансовая и гуманитарная помощь Польше и Венгрии, создание фундамента для последующего объединения ФРГ и ГДР, включение Бонна в ось Вашингтон-Париж. Недостатками данного двустороннего проекта можно назвать следующие пункты: 1) стратегия была хороша для Европы периода до 1990 г., когда Германия и Франция были равнозначны в ЕЭС, после объединения же возросший экономический и политический потенциал ФРГ делал «особые отношения» с США проблематичными, поскольку это вызва-
ло бы непременные возражения и подозрения со стороны партнеров по европейским интеграционным процессам; 2) программа «Партнерство в лидерстве» по существу цементировала существующую структуру трансатлантических связей, исключая возможности реформирования НАТО и, например, включения в ее состав ГДР; 3) окрепшую Германию европейские соседи адекватно воспринимали бы лишь в контексте общеевропейских интеграционных процессов, и как раз в данном аспекте «партнерство» противопоставлялось «лидерству», т.к. по сути Бонн ставился в более привилегированное положение по отношению к остальной Европе.
Кроме того, Германия, в отличие от Соединенных Штатов, сконцентрировавших свое внимание на СССР и трансформации прибалтийских республик, ставила целью создание зоны стабильности (под неофициальной эгидой ФРГ) во всем регионе ЦВЕ, направляя туда значительные финансовые потоки. В сфере политики европейской безопасности Америка не хотела терять ни толики влияния на ситуацию, весьма болезненно реагируя на инициативы по увеличению самостоятельности европейцев в данных вопросах, такие как укрепление Западно-Европейского союза (ЗЕС) или образование германо-французской бригады. Помимо этого, администрация Буша проявляла неуступчивость по проблеме вовлечения в европейское пространство безопасности государств ЦВЕ, негативно относясь к идеям расширения и ЗЕС, и СБСЕ, и НАТО, которое в ту пору представлялось американцам оборонительным союзом исключительно для стран Западной Европы [4]. По вопросу немецкого участия в глобальном управлении кризисными ситуациями США при Дж. Буше-старшем вполне прогнозируемо придерживались линии на необходимость солидарности курсов обеих стран, что, однако, не оправдалось уже на примере войны в Персидском заливе, ставшей одновременно и кризисом, и катализатором партнерства, обнажившей расхождение между глобальной экономической ролью Германии и несоответствующим политическим потенциалом.
Признание германским правительством в ходе гражданской войны в Югославии независимости Словении и Хорватии вызвало резкую критику со стороны новой американской администрации Клинтона, госсекретарь У. Кристофер высказывался в том ключе, что «Германия несет особую ответственность за распад Югославии» [5].
В начальной стадии конфликта США, согласно их базовому принципу разделения ответ-
ственности в таких случаях, предоставили разрешение ситуации европейцам. Однако ЕС в силу структурных (неспособность к решительным действиям из-за отсутствия единогласия) и исторических (выступление Германии на стороне Хорватии, а Франции и Великобритании -на стороне бывших союзников по Второй мировой войне - Сербии) причин оказался недееспособным. Вашингтон подвергал резкой критике позицию Брюсселя, не выдвигая собственных инициатив, пока конфликт не затронул Боснию. Различные планы мирного урегулирования (например, план Вэнса - Оуэна) терпели неудачу во многом потому, что их игнорировала американская сторона, проводившая, в конечном счете, противоречивую стратегическую линию, вплоть до боснийских событий 1992 г. Тогда США впервые предложили патрулирование воздушного пространства над Югославией и отмену эмбарго на поставку оружия боснийским мусульманам. Германия выступила резко против (хотя и безрезультатно), не без оснований опасаясь ответных действий сербских войск в адрес сил UNPROFOR [6].
В конце концов именно воздушные налеты американцев принудили воюющие стороны сесть за стол переговоров, а Дейтонские соглашения временно стабилизировали обстановку в СРЮ. По этому поводу довольно недвусмысленно высказывались германские исследователи, например Грегор Шелльген: «Использование американских ВС за несколько недель позволило достичь того результата, которого мы и вся Европа в течение нескольких лет безуспешно пытались добиться планами, санкциями, переговорами и посредничеством, - таков горький урок четырехлетней войны в сердце Европы» -или Гюнтер Хоффманн: «Война в Югославии отчетливо показала, что Германия и Европа без США бессильны разрешать конфликты даже на пороге собственного дома» [6]. Главный вывод, сделанный немцами после данных событий, -необходимость кардинального ускорения процесса выстраивания общеевропейской военноструктурной политики.
Смена Буша на посту американского президента Клинтоном не привела к новым лозунгам и клише, однако некоторые акценты были расставлены по-новому, например в отношении большей ответственности Германии, т.к. кризис американской экономики требовал концентрации больше на внутренней, нежели внешней политике США. Тем не менее немецкая сторона испытывала от этого скорее облегчение, нежели разочарование, поскольку не находилась больше под давлением заявлений Буша об «особых
отношениях». Кроме того, налаживанию связей способствовала благоприятная для США конъюнктура европейского политического пространства. Так, Франция на боснийском примере убедилась в ограниченной дееспособности европейского миротворчества и сложности углубления военно-политической интеграции (неудача датского референдума по Маастрихтскому договору), решив совместно с Германией, что создаваемый Еврокорпус официально будет подчинен НАТО. Кроме того, появилась значительная общность подходов в политике ФРГ и США по отношению к бывшему СССР в связи с развалом Союза и выводом советских войск с территории Восточной Германии - ликвидация военного потенциала Москвы перестала быть единственной целью, теперь к ней добавилась финансовая помощь [7].
С другой стороны, наряду с благоприятной мировой политической ситуацией для трансатлантических отношений, администрация Клинтона после первоначального периода нескоор-динированности во внешней политике выделила ряд приоритетов в отношении Европы и Германии. Во-первых, значительно увеличился размер финансовой помощи странам Восточной Европы, что соответствовало новой стратегии, сформулированной советником президента по безопасности Энтони Лэйком и предусматривавшей первоочередной целью США после окончания «холодной войны» распространение демократии и рыночной экономики, а помимо этого, должно было несколько ослабить экономическое влияние Германии в данном регионе, нараставшее впечатляющими темпами, серьезно обеспокоившими и Америку, и Европу [8]. Во-вторых, обе страны заявили о первостепенной значимости в контексте европейской безопасности таких угроз, как распространение ядерного оружия и этнических конфликтов. Наконец, по сравнению с периодом правления Буша произошло смещение акцента с «множественного билатерализма», т.е. приоритета двусторонних отношений с отдельно взятыми странами континента к мультилатерализму, т.е. приданию большего значения многостороннему взаимодействию в рамках межправительственных организаций и рабочих групп [8].
Клинтон более лояльно, чем Буш, относился к строительству европейских оборонительных структур, справедливо полагая, что без поддержки НАТО они все равно будут обладать весьма ограниченным потенциалом, но зато будут создавать видимость самостоятельности действий европейских государств по военнополитическим проблемам. В 1994 г. в рамках
НАТО была одобрена инициатива многонациональных оперативных группировок (Combined Joint Task Forces), предусматривавшая возможность использования сил Альянса европейцами без непосредственного участия США. В рамках двустороннего американо-германского сотрудничества был организован ряд двусторонних групп по проблемам европейской безопасности, одним из косвенных результатов деятельности которых стало решение Конституционного суда Германии 1994 г. о разрешении использования соединений бундесвера в миротворческих миссиях под эгидой ООН, а с американской стороны - поддержка желания ФРГ занять место постоянного члена Совета Безопасности ООН [8].
Со своей стороны, немцы, несомненно, сохраняют заинтересованность в дальнейшем присутствии Соединенных Штатов на континенте, ибо до тех пор, пока США остаются «европейской державой», никто в Европе не станет (по крайней мере вслух) обвинять Германию в проведении экспансионистской внешней политики. Именно Соединенные Штаты и трансатлантическое партнерство стали для Германии в свое время пропуском в «мировую элиту государств». Однако то, что немцы и впредь будут оставаться в НАТО, вовсе не означает, что они собираются, как и раньше, во всех ситуациях следовать в фарватере США, ибо прекрасно осознают пагубность такого поведения для внешней и оборонной политики нынешней Германии. Разумеется, федеральное правительство проявляет большую сдержанность в этом вопросе, чем представители экспертных кругов и журналисты, которые могут позволить себе определенную свободу высказываний. В частности, бывший федеральный министр Эгон Бар, в подтверждение своей точки зрения, согласно которой Германия может и должна проводить более независимую от Соединенных Штатов внешнюю политику, приводит в своей статье [9, с. 55-63] высказывание американского журналиста Джеральда Левингстона относительно того, почему США уделяли мало внимания Германии: «Федеративная Республика Германия была на протяжении сорока с лишним лет нашим преданнейшим вассалом, и мы не считаем, что что-то изменится. Германия лишь тогда привлечет к себе интерес, когда ее мнение по какому-то важному пункту будет отличным от американского» [9, с. 57].
Кроме того, как пишет Э. Бар, конформистская политика Германии в условиях частых разногласий Франции с американцами может поставить под вопрос осуществление эффективной общей европейской внешней и оборонной
политики. Это тем более справедливо, если вспомнить, что и между Германией и Францией существует еще достаточно неурегулированных споров и разногласий, которые, несомненно, отрицательным образом влияют на формирование единого европейского курса как в области внешней и оборонной, так и валютной политики. Проводя внешнюю политику и политику безопасности, подчиненную национальным интересам, но фактически остающуюся в рамках евроатлантической системы координат, немцы застрахованы от обвинений в «ренационализации» и экспансионистской направленности своих устремлений [9, с. 63]. Стратегическая линия германской внешней политики, начиная еще с К. Аденауэра ориентированная на интеграцию в Европу и самые тесные партнерские отношения с США, осталась неизменной и при правительстве Г. Коля, причем и в изменившихся условиях конца ХХ века Германия сохранила свой статус самого близкого партнера Соединенных Штатов в континентальной части Европы, став, возможно, более несговорчивым и неуступчивым, но таким же надежным, как и прежде, союзником.
В ключевом документе по политике Германии в области европейской безопасности первой половины 1990-х гг. - «Белой книге 1994» прямо указывается, что основанием германской безопасности является Североатлантический альянс, воплощающий стратегическое единство союзников в Европе и Северной Америке. Политические и стратегические связи немцев и американцев строятся на фундаменте общих ценностей и интересов, а трансатлантические контакты и близкие отношения с США являются залогом общей безопасности на континенте. В свою очередь, военная сила Европы и Америки выполняет прежде всего стабилизирующую функцию, незаменимую и охватывающую весь континент. В документе подчеркивается, что одной из системообразующих функций Альянса остается способность обеспечивать коллективную безопасность, однако нельзя сводить деятельность исключительно к коллективной обороне. На европейском континенте важнейшими компонентами стратегии НАТО должны стать многостороннее кризисное предотвращение, реагирование и постконфликтное урегулирование [10].
Таким образом, отношения с США, традиционно имеющими собственные многоплановые интересы на европейском континенте, явились неотъемлемой частью практического курса кабинета Г. Коля в области европейской безопасности. Двусторонние германо-американс-
кие отношения в 1990-е гг. аккумулировали значительный потенциал развития, базируясь на принципе сохранения стратегического партнерства, однако Германия в течение последнего десятилетия ХХ века приложила заметные усилия для придания большей самостоятельности европейской составляющей трансатлантического взаимодействия в сфере безопасности.
Работа выполнена при финансовой поддержке гранта Президента Российской Федерации для государственной поддержки молодых российских ученых — кандидатов наук (МК-2679.2011.6).
Список литературы
1. Donfried K.E. German-American Relations in the
New Europe, 1996. URL: http://www.fas.org/
man/crs/91-018. htm (дата о бращения 21.08.2010).
2. Anderegg R. Gegensatze verscharfen sich. URL: http://www.schweizerzeit.ch/0699/usa.htm (дата обращения 21.08.2010).
3. President’s Bush speech, “Proposals for a Free and Peaceful Europe” delivered in May 1989 and reprinted by the Bureau of Public Affairs, Department of State. Current Policy. June 1989. № 1. P. 179. / US Embassy in
Germany official page. URL: http://usa.usembassy.de/ etexts/ga6-890531.htm (дата обращения 21.08.2010).
4. Stausberg H. Deutschland-USA: Eine besondere
Beziehung. URL: //http://www.welt.de/daten/2000/
05/31/0531eu171231.htx (дата обращения 21.08.2010).
5. Hacke Ch. Was die Amerikaner von uns wollen.
URL: http://www.merkur.de/archiv/neu/rm_4400/po/
leiter2.html (дата обращения 21.08.2010).
6. Inacker M.J. Wird das deutsch-amerikanische Verhaltnis ausgehohlt? URL: //http://www.welt.de/daten/ 2001/02/16/0216de223045.htx (дата обращения 21.08.2010).
7. Krach W., Mascolo G. Prozess gegen die Super-
macht. URL: //http://www.spiegel.de/spiegel/0,1518,
100386,00.html (дата обращения 21.08.2010).
8. Hacke Ch. Transatalantic Relations on the Thresh-
hold of a new Century. URL: http://www.
deutsche-kultur-international.de/w/usadam.htm (дата обращения 21.08.2010).
9. Бар Э. «Нормализация» германской внешней политики. Полноправное партнерство с совершеннолетней страной вместо удобного опекунства // Международная политика. 1999. № 1.
10. White Paper 1994: оп the security of the Federal Republic of Germany and the situation and future of the Bundeswehr. - Bonn: Federal Ministry of Defence, 1994. URL: //http://www.resdal.org.ar/Archivo/alem-cap4.htm. (дата обращения 21.08.2010).
TRANSATLANTIC US-GERMAN COOPERATION AT THE END OF THE 20TH CENTURY IN THE CONTEXT OF THE EUROPEAN INTEGRATION PROCESS
O.Yu. Semenov, V. V. Tolkachev
The article presents an analysis of conceptual features and practical implementation of US-German political and military interaction at the end of the 20th century. Particular attention is paid to the processes of German reunification and European integration as key parameters of transatlantic cooperation during this period.
Keywords: transatlantic cooperation, European integration.
