CC BY
121О единстве экономической теории
ТРАКТОВКА КАТЕГОРИИ «СТОИМОСТЬ» И СИНТЕЗ КЛАССИЧЕСКОГО И НЕОКЛАССИЧЕСКОГО ПОДХОДОВ
Д.Г. ЕГОРОВ,
доктор философских наук, профессор Мурманский государственный педагогический университет
Современная экономическая теория при всех ее успехах находится в очевидном кризисе. Явным его проявлением является ее распад в ХХ в. на несколько частей, описывающих различные типы экономических ситуаций с существенно различных позиций. Речь идет как об антагонизме между классической и неоклассической школами экономики, так и о главной проблеме неоклассического mainstream: согласовании априорно равновесной микроэкономической теории с макроэкономическим описанием, предметом которого являются ситуации инфляции, безработицы, и т. д., т. е. ситуации неравновесные.
Эти теоретические противоречия преломляются в неспособность экспертов не только решить реальные экономические проблемы, но даже просто их предсказать. Достаточно вспомнить прогнозы по инфляции в России начала 1990-х гг. Эта ситуация, впрочем, характерна и для самых благополучных мировых экономик (и ассоциированных с ними экспертных сообществ): «Впечатляющее отставание экономической (макроэкономической) теории от практики вполне естественно вызвало вопрос: что знает макроэкономическая теория о том, как функционирует реальная экономика? Экономическая наука не смогла предсказать ни времени, ни глубины азиатских кризисов [1998 г.]. Адекватная теоретическая база появилась уже после того, как экономики азиатских стран начали восстанавливаться. Аналогичным образом научное объяснение феномена «новой» экономики возникает ex-post, когда «пузырь» [раздутых цен на акции Интернет-компаний США] под чутким контролем ФРС
уже безболезненно сдулся»1. Представляется, что такое положение не в последнюю очередь связано с отмеченным ранее современным состоянием экономической теории — состоянием, лишенным внутреннего единства.
В настоящей работе (представляющей собой серию статей) поставлена цель найти пути интеграции основных фрагментов экономической теории в единую теоретическую схему, для чего:
1) на основе анализа категории «стоимость» покажем возможность синтеза классического и неоклассического подходов;
2) эксплицируем наборы принципов, лежащие в основе основных направлений неоклассического подхода, демонстрируя тем самым сущность теоретических различий между ними;
3) покажем соответствие микро- и макроописания самоорганизующихся систем в рамках сине-ргетического подхода с микро- и макроописаниями систем экономических;
4) найдем модельную схему, которая: а) позволяет отобразить все совокупности принципов, представляя их тем самым как частные случаи единого теоретического описания; б) отвечает условиям систем, в которых возможны процессы самоорганизации;
5) в рамках найденного общего теоретического описания сформулируем такой набор микроэкономических принципов, в рамках которого возможны процессы самоорганизации. Иными словами, ищем микроэкономическое описание,
1 Кузнецов А. В. Новая экономика» и новая экономическая парадигма // Экономическая наука современной России. — 2002. - № 2. - С. 5 - 6.
из которого можно было бы извлечь объяснение макроэкономических явлений (что, в сущности, и является целью исследования);
6) покажем, какие изменения во взглядах на управление экономическими системами предполагает развиваемый подход.
Категория «Стоимость»
Различие между классической и неоклассической школами экономической теории — это, главным образом, различие в отношении к категории «стоимость». Прочие различия в трактовке тех или иных экономических моделей и ситуаций относительно малозначимы и (или) вытекают из этого главного теоретического расхождения.
Стоимость — то есть сущность цены, или мера ценности объекта — основная категория классической школы экономики: если любые товары безотносительно их физической природы обмениваются друг на друга, значит, у любого товара должно существовать некое общее свойство, по которому и возможно сравнение различных по своей физической природе вещей. Это свойство и было обозначено классиками как стоимость2.
Исторически первой попыткой раскрыть природу стоимости стало предположение, что в основе стоимости лежит количество затраченного на производство вещи труда (трудовая теория стоимости). Будучи хорошим первым приближением и адекватно описывая многие экономические системы, трудовая теория стоимости оказалась все же недостаточно универсальной, ибо стоимостью могут обладать и вещи, результатами труда не являющиеся (яркий пример этого — природные ресурсы). В результате во второй половине XIX в. растет популярность идей неоклассической школы экономики: создание в ее рамках предельного анализа позволило поставить вопрос о построении экономической теории без объективной меры типа «стоимость»3.
2 Важно отметить, что данное общее определение ничего не говорит о природе стоимости и вводится в экономическую теорию априорно (подобно тому, как в свое время И. Ньютоном было введено в физику понятие силы как причины ускорения без какой-либо наглядной модели того, что же это такое: раз самые разные тела в самых разных условиях меняют скорость и направление движения, значит, то, что за это отвечает, и назовем силой).
3 Развитие неоклассической теории, основанной на теории предельной полезности, пришло в XX в. к логическому завершению — отказу не только от изучения стоимости как объективной категории, но и от использования даже категории «предельная полезность» с заменой ее потребительскими предпочтениями и предельными нормами замены товаров (Дж. Хикс).
«Маржиналистская революция» в экономической науке XIX в. имеет глубокие философские корни. Классическая экономическая теория и маржинализм (теория неоклассическая) — отражение на экономической почве двух основных тенденций в европейской философии со времен средневековья—реализма и номинализма. Соответствует ли абстрактным понятиям какое-либо объективное содержание (реализм), или это лишь метки (имена, номы) для объединения совокупности конкретных предметов (номинализм)? Широкое распространение в XIX в. позитивистских (а позитивизм — философский потомок номинализма) тенденций в науке не случайно совпало с «маржиналистской революцией» в экономике: если мир можно трактовать как совокупность ощущений индивида (с точки зрения, например, такой влиятельной в начале XX в. формы позитивизма, как махизм), то почему бы не рассматривать экономическую систему как взаимодействие субъективных предпочтений спроса и предложения?
Важно отметить: сам по себе предельный анализ не противоречит использованию категории «стоимость». Действительно, в рамках маржиналистского подхода спрос уравнивается с предложением, когда уравниваются предельные полезности продавца и покупателя; но как экономический индивид определяет полезность саму по себе (т. е. что служит в этом процессе исходной точкой опоры, той базисной величиной, которая потом меняется в зависимости от редкости блага)? На что при этом опирается homo oeconomicus? Маржинализм просто снимает этот вопрос, постулируя для homo oeconomicus принципиальный субъективизм, т. е. считая понятие «полезность» первичным (неопределяемым). Если же мы сделаем шаг вперед по сравнению с рубежом, на котором остановились неоклассики, и примем, что homo oeconomicus определяет полезность, опираясь на некое объективное свойство, присущее любому товару, тем самым мы и придем к стоимости. Иными словами, принятие или отрицание стоимости сводится не к принятию или отрицанию рынка (как это представляют иногда в идеологических дискуссиях), а к вопросу о природе предпочтений индивида:
• классическая теория, признавая, что цены могут конъюнктурно отклоняться в ту или иную сторону в зависимости от степени редкости благ в данном месте и времени, постулирует ценность вещи «самой по себе», «при прочих равных» (т. е. некую константу, которая увеличивается или уменьшается конъюнктурой);
• неоклассическая теория, указывая те же конъюнктурные причины изменения цен, считает
вопрос наличия или отсутствия ценности вещи
«самой по себе» не имеющей смысла (ибо это
вторжение в «черный ящик» homo oeconomicus).
Почему же этот шаг (т. е. связывание субъективной полезности и стоимости), сохранявший преемственность между классической школой экономики и маржинализмом, не был сделан? Почему основоположники маржинального анализа предпочли отказаться от классической традиции и обратились к весьма сильным (и интуитивно отнюдь не совпадающим с представлениями обыденного сознания, т. е. «здравого смысла») идеализациям homo oeconomicus, в результате чего и была создана новая — неоклассическая — ветвь экономической теории? Произошло это отнюдь не только лишь из стремления к оригинальности. Классики маржинализма посчитали понятие стоимости: а) не поддающимся строгому научному определению, т. е. «метафизическим», и при этом б) просто избыточным (ибо, если верить классикам неоклассического подхода, все осмысленные экономические вопросы можно разрешить, не прибегая к категории «стоимость» — «для формирования Парето-эффективного рынка достаточно выражения субъективных предпочтений участников»). По основаниям «а» и «б» неоклассики, прибегая к бритве Оккама, просто отсекают стоимость от экономической теории.
Однако действительно ли указанные основания имеют место?
Вопрос о возможности синтеза подходов классической и неоклассической школ (или об интеграции классического подхода в неоклассический, что, в сущности, одно и то же) можно свести к следующим трем частным:
1) «зачем» — расширяет ли введение категории «стоимость» возможности неоклассической теории (т. е. действительно ли понятие стоимости избыточно);
2) отвечает ли такая операция принципу соответствия, т. е. меняется ли что-либо (и если меняется, то что) в неоклассических моделях при введении в них категории «стоимость»;
3) корректно ли методологически это дополнение.
Рассмотрим все три вопроса последовательно.
Что повлекла за собой элиминация категории «стоимость»
1. Прежде всего следует отметить, что отказ от рассматриваемой категории ведет к статично-равновесному рассмотрению экономики: введение ди-
намики (времени) предполагает наличие критерия сравнения различных временных состояний. Если использовать метафору весов, то субъективно мар-жиналистский подход заключается в идее, что при уравновешенных весах (т. е. в ситуации рыночного равновесия) нет нужды в оперировании с точным весом гирь на чашах весов (т. е. с объективной стоимостью), - если весы выйдут из равновесия, то надо просто класть на соответствующую чашу дополнительные гири (опять-таки без обязательной информации об их точном весе), пока равновесие не восстановится. Пока мы постулируем оптимальность любого равновесия, такой подход действительно разумен. Однако в реальной экономике регулярно возникают ситуации, когда этот постулат начинает противоречить здравому смыслу: вспомним, например, недавнюю историю России, когда во вторник акция МММ стоила 1 000 руб., а в среду стала стоить 1 руб. Вроде бы, обе эти цены есть результат «рыночной балансировки», однако ясно, что происходящее явно ненормально (и нарушает как интересы десятков тысяч вкладчиков, справедливо чувствующих себя обманутыми, так и нормальное функционирование экономики в целом). В то же время, если отрицать наличие какой-либо объективной меры стоимости, как-либо сравнить эти два состояния на рынке ценных бумаг крайне сложно — ведь в этом случае цена в 1 руб. за акцию МММ не лучше и не хуже цены в 1 000 руб. («таковы субъективные предпочтения», «на такой отметке зафиксировалось новое «равновесие»»).
Именно поэтому развивающийся в рамках неоклассической парадигмы эволюционный подход к экономике является неизбежно качественным — для введения изменяющихся во времени количественных параметров нужен объективный критерий сравнения4.
4 Позволим себе развернутую аналогию с физикой — симметрия относительно сдвига во времени связана с существованием закона сохранения энергии. Если бы такой симметрии не было — т. е. если бы физические константы в разное время могли бы различаться по своим величинам — закон сохранения энергии не выполнялся бы, и отсутствовала какая-либо связь между различными временными состояниями какой-либо системы. Соответственно, теряло бы смысл прослеживание эволюции системы во времени. В нашей ситуации энергии можно поставить в соответствие стоимость — в отсутствие объективной, т. е. сохраняющейся безотносительно чьих-то взглядов, — системной ценности, количественное сравнение различных временных состояний экономической системы также теряет смысл.
Действительно, сравнение, например, значений ВВП страны в денежном выражении на протяжении 10 лет в условиях даже умеренной инфляции не дает почти никакой значимой информации; поэтому даже убежденные сторонники экономического mainstream в таких случаях зачастую обращаются к
2. При элиминации категории «стоимость» отсутствует возможность теоретического рассмотрения проблемы разграничения добросовестного информирования и информационной манипуляции. Обратимся в качестве примера к тому же феномену МММ: умелой рекламной компанией у значительной массы населения РФ была создана иллюзия того, что МММ является серьезной и процветающей фирмой; когда иллюзия рассеялась — тысячи людей потеряли свои сбережения. Во многих странах существует законодательство, направленное против финансовых пирамид, а также — в более широком контексте — против ма-нипулятивной рекламы. Важно отметить, что эта практика противоречит теоретическим моделям неоклассики: действительно, манипуляция — это ведь изменение системы внутренних предпочтений человека, его желаний5 — а предпочтения индивида, согласно неоклассическому подходу, — «черный ящик»; субъективная полезность чего-либо принимается в неоклассике как данность. Если мы отрицаем существование объективной меры ценности, то продать носки по цене автомобиля, если кому-либо это удастся путем какого-то удивительного рекламного трюка, абсолютно нормально («чьи-то субъективные предпочтения таковы, а как они сформировались — это не дело экономики»).
Здесь мы хотим обратить внимание даже не столько на откровенно негативные эффекты манипуляции для общества в целом6, сколько на то, что с элиминацией категории «стоимость» даже определить интуитивно вроде бы ясное понятие экономической манипуляции не представляется возможным7. Напротив, это очень просто сделать,
трендам показателей в натуральной форме (объемам выработки электроэнергии, потребления белковых продуктов и числа автомобилей на душу населения, и т. д.), т. е. следуют логике подхода классического.
5 «Например, кто-то спрашивает у нас дорогу на Минск, а мы его направляем ложно на Пинск — это лишь обман. Манипуляция будет иметь место в том случае, если тот, другой, собирался идти в Минск, а мы сделали так, чтобы он захотел пойти в Пинск» — Доценко Е. Психология манипуляции. М., 1996. Цит. по: Кара Мурза С. Манипуляция сознанием. — М., 2000. Гл. 2.
6 Так, производство новых брэндов зачастую вытесняет производство новых продуктов (ибо увеличить субъективную привлекательность в сознании потребителя обычно обходится дешевле соответствующего увеличения материальных активов) и тормозит тем самым реальный научно-технический прогресс. Это происходит, например, в современной фармацевтике, и не только в ней.
7 См., например, обзор определений «манипуляции» в: Кара
Мурза С. Манипуляция сознанием. Гл. 2: все обсуждаемые опре-
деления (позаимствованные в основном из западных источни-
ков) оказываются не более чем качественными метафорами.
опираясь на стоимость, манипуляция тогда может быть определена, например, как такое информационное воздействие на экономического индивида, при котором его субъективные предпочтения относительно товаров систематически и существенно перестают соответствовать их стоимостям. Понятно, что если явление нельзя даже внятно определить, его тем более не представляется возможным исследовать.
3. Теперь рассмотрим значение элиминации стоимости для теоретической апологетики архитектуры современной мировой финансово-экономической системы. Что сказал бы экономист XIX в. о ситуации, когда одна страна несколько десятилетий потребляет треть мировых ресурсов, давая взамен виртуальные финансовые обязательства без привязки их к реальным ценностям (по состоянию на конец 2006 г. США ежедневно берут в кредит почти 3 млрд (!) долл.8)? Или об обороте виртуальных финансовых обязательств, во многие десятки (если уже не в сотни) раз превышающих оборот реальных ценностей в мировой торговле?9 Или о существенном изменении пропорций обмена товарами между странами в результате «торгов на валютной бирже», т. е. процессов внутри узкой группы финансовых спекулянтов, не имеющих, в сущности, отношения к материальному производству?10 Все это следствия введения системы плавающих курсов валют, не привязанных к какому-либо материальному эквиваленту. Следствия — с точки зрения гипотетического экономиста XIX в., — откровенно безумные.
В нашу задачу не входит обсуждать очевидную абсурдность и потенциальную взрывоопасность сложившегося в мировой экономике положения, — на эту тему к настоящему времени написано уже очень много. Ситуация настолько вопиюща, что даже такая одиозная фигура, как международный
8 Cтиглиц Дж. Как поправить дела в мировой экономике // The New York Times. 4.10.2006 // Цит. по: http://worldcrisis. ru/crisis/232443.
9 Уже в 1995 г. совокупный мировой оборот фьючерсов за год составлял 41 трлн долл., причем только 2 — 3 % этой финансовой системы реально страховали риски торговли и промышленности, а остальные были полностью оторваны от реальной экономики, — Мартин Г., Шуман Х. Западня глобализации. - М., 2001. - С. 81 - 82.
10 Конечно, и в XIX в., и ранее относительные пропорции обмена в торговле непрерывно менялись - но в результате изменения отношения спроса и предложения в натуральном выражении. И только в XX в. стала возможна ситуация, когда объем и спроса, и предложения на все основные группы товаров неизменен, а меняется только «валютный курс» и относительная ценность, например, русского леса по отношению к импорту на внешнем рынке в 1998 г. падает в 4 (!) раза.
финансовый спекулянт Джордж Сорос, выступает с проектом оздоровления мировых финансов через привязку мировой валюты к запасам энергоносите-лей11, — рекомендация вполне в духе классической теории.
Достаточно очевидно, что архитектура современных мировых финансов есть средство для конвертации политического и военного доминирования США в экономические преференции; однако свести принятие мировым сообществом плавающего курса доллара только к силовому давлению финансовой олигархии Запада неправомерно. Дя темы нашей работы важно отметить, что идея плавающего курса мировых валют имеет в качестве теоретического обоснования представление об отсутствии у товаров объективной ценности (т. е. отрицание стоимости). Длительное (многие десятилетия) господство неоклассических представлений об отсутствии объективной ценности у какого-либо товара к 1970-м гг. подготовило, наконец, массовое экономическое сознание к следующему (вполне последовательному!) шагу: признать излишним какое-либо объективное обеспечение и у денег12.
4. Отказ от категории «стоимость» приводит к известным трудностям даже в определении предмета экономической науки: от определения Адама Смита экономики как «науки о природе и причинах богатства народов» (неявно апеллирующего через ссылку на «богатство» — к стоимости) неоклассическая теория переходит к определению Л. Роббинс13 экономики как науки, «изучающей человеческое поведение с точки зрения отношения между целями и ограниченными средствами, которые могут иметь различное употребление». Это определение приводит к размыванию предмета экономической науки, ибо очерчивает предметную область, частично входящую (отношение пересечения) как подмножество в предметную область экономики с точки зрения здравого смысла (а также того, что именуется экономикой в социологических, политологических, юридических исследованиях), и частично включает ситуации
11 Сорос Дж. Алхимия финансов. — М., 1997. Он же. Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опасности. — М., 1999.
12 Раз ценность любого товара определяется соотношением спроса-предложения, а деньги — тоже товар, пусть и особый, ценность денег тоже можно определять соотношением спроса-предложения на ту или иную валюту. Даже более того — так поступать следует, ибо именно это, если руководствоваться неоклассической экономикой, «теоретически правильно».
13 Роббинс Л. Предмет экономической науки // Теория и
история экономических и социальных институтов и систем
(THESIS). - 1993, вып. 1, с. 18.
рационального выбора из ограниченного числа ресурсов, не являющиеся при этом хозяйственной деятельностью (но подпадающие под определение Л. Роббинс) 14. Фактически последние десятилетия сложилась парадоксальная картина: то, что именуется экономикой в официальных документах правительства, не совпадает с тем, что именуется экономикой в работах по экономической теории! С точки же зрения классического подхода экономическая система — это система, при своем функционировании увеличивающая стоимость (т. е. производящая новые продукты и услуги), а экономика может быть определена как наука, изучающая экономические системы.
5. Отказ от категории «стоимость» приводит к методологическому индивидуализму: если нет предпочтений объективных (т. е. связанных со стоимостью), а есть только предпочтения субъективные, то элементами экономической системы могут быть только индивиды: принципы независимости индивидов и субъективности их предпочтений, лежащие в основе неоклассического подхода, исключают взаимодействие коллективных и индивидуальных интересов из сферы экономической теории. В то же время общеизвестно, что наивные взгляды Адама Смита о том, что индивидуальный эгоизм автоматически ведет к общему благу, отнюдь не всегда соответствуют реальности — коллективные интересы не сводятся к сумме интересов индивидуальных, более того — могут им противоречить15. И если в классическом подходе с опорой на стоимость квантификация индивидуальных и коллективных интересов — проблема одного уровня, то в подходе неоклассическом квантификация коллективных интересов крайне сложна (при строгом соблюдении принципов mainstream — методологически невозможна: у множества индивидов не может быть субъективного предпочтения, так как коллектив — не субъект).
Таким образом, отказ от категории «стоимость» обходится экономической теории (а также практике!) достаточно дорого, утверждение, что все основные экономические проблемы могут быть
14 Существует понятие экономического империализма, т. е. переноса экономической методологии в другие социальные науки, что само по себе можно только приветствовать; однако здесь мы говорим о том, что неоклассическое определение просто стирает границу между экономикой и другими дисциплинами социально-гуманитарного знания.
15 Яркий пример — современная Россия: как частные лица многие предприниматели заинтересованы в выводе капиталов за пределы страны и вложении их в более эффективные экономические системы. В то же время как граждане РФ они заинтересованы во внутренних инвестициях.
разрешены при ее элиминации - не соответствует действительности.
Стоимость и принцип соответствия
Как уже было показано ранее, если мы сделаем шаг вперед по сравнению с рубежом, на котором остановились неоклассики, и примем, что homo oeconomicus определяет полезность, опираясь на некое объективное свойство, присущее любому товару, тем самым мы и придем к стоимости. Важно отметить, что этот шаг не отменяет ни одной из теоретических моделей маржинализма. Действительно неоклассические модели исходят из того, что полезность homo oeconomicus — это «черный ящик»; оперирование со стоимостью - это, в сущности, заглядывание в этот «черный ящик». При этом в любой момент можно перейти на более грубый уровень абстракции, снова делая полезность «непрозрачной», «забывая» о том, что она есть функция стоимости. Неоклассические модели работают при любой форме функции полезности, в том числе, естественно, и при допущении, что полезность есть функция стоимости.
Но ситуация может быть такой, что введение обсуждаемой категории, пусть и не противоречит принципу соответствия, имеет иные методологические изъяны?16
Хорошо бы, но нельзя?
За последние 150 лет правомерность введения категории «стоимость» многократно ставилась под сомнение. Сам неоклассический подход развивался в русле весьма влиятельной в конце XIX — начале XX в. философии позитивизма17, в рамках которой из науки следует изгонять метафизические, т. е. не сводимые к опытным данным понятия18. Таковым
16 Подобно тому, как можно было бы сконструировать прекрасную технику, опираясь на понятие отрицательной гравитации, но такого физического явления, увы, не обнаружено.
17 Как справедливо отмечает Н. Макашева, история методологии экономической науки началась с Дж. Ст. Милля [одного из основоположников позитивизма], — История экономических учений. — М., 2000. — С. 741, 742. Подробнее о связи mainstream современной экономической теории и позитивизма см.: Там же, гл. 41.
18 Как показывает научно-философский анализ текстов современных авторов-экономистов, — в первую очередь представителей mainstream современной экономической теории, пережитки позитивизма сильны в экономической науке до сих пор. Здесь мы не будем подробно обсуждать методологическую несостоятельность позитивизма, отметим лишь, что затянувшееся неприятие в mainstream категории «стоимость» есть прямой позитивистский атавизм.
была объявлена и стоимость вместе с силой, материей, атомом и др.19. В настоящее время известно, что при построении любой научной теории не только можно, но даже нужно использовать идеальные теоретические конструкты20. Тем не менее, если законность введения идеальных теоретических конструктов в настоящее время не ставится под сомнение ни в науке вообще, ни собственно в экономической теории (достаточно обратиться к понятию homo oeconomicus — индивида, мгновенно и абсолютно точно обрабатывающего имеющуюся у него всю экономически значимую информацию), категория «стоимость» продолжает подвергаться «методологическим»21 атакам.
Свою роль здесь сыграло использование обсуждаемой категории в таком идеологически ангажированном учении, как марксизм, что привело к эскалации идеологически окрашенных эмоций в ущерб понятийным рассуждениям: «раз признаешь стоимость, значит, марксист и сторонник отмены рынка». Xотя трудовая теория стоимости (тем более категория «стоимость» как таковая) — создание отнюдь не Карла Маркса, а апологета «невидимой руки рынка» Адама Смита, до сих пор некоторые «критики» идеи стоимости демонстрируют логические нестыковки и неточности капитала, пребывая в уверенности, что тем самым дискредитируют идею стоимости как таковую22. Ясный идеологический компонент дискуссий о стоимости станет еще очевиднее, если вспомнить известный еще с античности принцип: если бы геометрические теоремы задевали людские интересы, они бы оспаривались». Как показано ранее, дискуссия о стоимости — это, в сущности, дискуссия о легитимности всего современного мирового финансово-экономического порядка.
Не устаревшую и сегодня критику номинализма и позити-
визма можно найти в работе Гуссерль Э. Логические исследования // Гуссерль Э. Философия как строгая наука. Новочеркасск,
1994), а также в трудах К. Поппера (например: Логика и рост научного знания. — М., 1983), В. Степина (Теоретическое знание. — М., 2000; Степин В., Горохов В., Розов М. Философия науки и техники. — М., 1995) и др.
19 Так, убежденность в реальном существовании атомов Эрнст Мах (один из лидеров 2-й волны позитивизма и одновременно физик с мировым именем) сравнивал с верой в шабаш ведьм.
20 См., например: Степин В. Философия науки. — М., 2006. — С. 159, и далее.
21 На самом деле — идеологическим.
22 Или идут еще дальше, начиная с действительных нелепостей натурфилософии Гегеля; далее следует «заключение»: что Гегель, что эпигон Гегеля Маркс, что концепция стоимости (она же — марксизм) — все в равной степени нелепо (см., например, «Дискуссию о теории трудовой стоимости» на Интернет-портале соШг-й>. ги).
Таким образом, рассмотрев вопросы, к которым сводится проблема синтеза классики в неоклассический подход, мы приходим к выводу, что каких-либо объективных препятствий для этого нет, причины затянувшегося разобщения основных теоретических подходов в экономической теории сугубо субъективны и в значительно степени обусловлены идеологическими соображениями.
Стоимость и эмпирия
Как мы уже выяснили, стоимость есть теоретический конструкт, а не эмпирическое обобщение. Как понятие идеальное стоимость непосредственному наблюдению не подлежит. Иными словами, данное понятие - не зарисовка с натуры, а идеализация. Однако, используя это понятие, можно построить теорию, которая поможет понять какие-то важные свойства реальности и дать более богатое описание реальных процессов, не «улавливаемое» в рамках иных идеализаций. Если этот результат есть - правомерность использования категории не может ставиться под сомнение, даже если в настоящий момент мы и не представляем физической (психологической, информационной) природы используемого понятия23. В нашем случае дополнительные возможности, открывающиеся перед экономической теорией при интеграции концепции стоимости в неоклассику, обсуждались ранее.
При этом многие выводы самой абстрактной теории вполне могут быть проверены эмпирически. В нашем случае важную проверочную процедуру предложил (и реализовал) К. Вальтух24, показавший на основе модели межотраслевого баланса (МОБ) с опорой на огромную статистическую базу, что закон стоимости в реальных экономических системах25 действительно выполняется. В свою очередь
23 Обратимся за примером такой ситуации к термодинамике: весьма «мутное» и невразумительное с точки зрения обыденного мышления понятие «энтропия» было введено в термодинамику априорно как некое отношение величин; при этом было совершенно непонятно, что именно в нагретом теле есть носитель энтропии, и что это вообще такое (однако все эти обстоятельства не помешали построению на этой понятийной основе теории тепловых машин). И только значительно позже энтропия получила истолкование с позиций молекулярно кинетической теории как количество микросостояний, которыми реализуется макросостояние.
24 Вальтух К. Информационная теория стоимости и законы неравновесной экономики. — М., 2001. — С. 16 — 37.
25 То есть в ситуациях координации больших групп ра-
ботников в массовом производстве; речь, конечно, не идет об
экстремальных ситуациях типа «торговли» бриллиантами за
воду в группе умирающих от жажды путников (к которым так
любят апеллировать критики стоимостной концепции, хотя
заметим, что сама методика МОБ, получившая всемирное признание и, бесспорно, отражающая реальные взаимосвязи в экономических системах, априори предполагает объективность межотраслевых коэффициентов, что само по себе есть аргумент в пользу объективной трактовки стоимости (действительно, если межотраслевые коэффициенты есть просто отражение игры рыночной стихии, то почему они устойчивы?).
Существуют и другие аргументы в пользу того, что понятие «стоимость» действительно отражает фундаментальные свойства человеческого поведения: речь идет об известном каждому из собственного опыта (и фиксируемых в работах экономистов институциональной школы, социологов, и др.) понятии справедливой цены: если бы у человека не было априорной интуиции того, что цена (явление субъективное) есть проявление какого-то объективного свойства вещей (т. е. стоимости), то откуда взяться суждению о степени справедливости цен? Ведь с рыночно-либеральной точки зрения любая цена «справедлива».
На что опирается эта априорная интуиция, это можно установить простой интроспекцией при любой покупке: помимо собственно полезности вещи на интуицию о разумности цены влияют представления о степени трудоемкости продукта, его редкости, степени сложности (а также престижности, известности и т. д., но это уже относится к теме манипуляции сознанием потребителя). Конечно, такого рода оценка субъективна; из чего, однако, не следует субъективности также и предмета оценки: так, до изобретения термометров оценка «тепло-холодно» тоже была субъективна, однако из этого не следует, что понятие температуры физической системы было тогда ненаучным (просто не было еще способа получить количественную оценку этого физического явления)26.
Можно обратиться также к практике регулирования естественной монополии в такой сугубо либеральной экономике, как североамерикан-ская27. В общем случае, по антимонопольному законодательству США, предприятие-монополист для создания конкурентной ситуации принудительно разделяется (в полном соответствии с принципами неоклассики). Однако в случае
ситуации эти в сущности предмет для исследования не столько экономики, сколько психологии пограничных состояний).
26 Наши соображения относительно того, на каких принципах может быть устроен «экономический термометр», способный замерять стоимость, содержатся далее.
27 Пример взят из работы: Хокен П., Ловинс Э, Ловинс Х. Естественный капитализм. — М., 2002.
естественной монополии (например, в случае электроэнергетики, ибо прокладывание дублирующих линий электропередач «для конкуренции» явно абсурдно) применяется иная процедура: органами антимонопольного регулирования рассчитываются издержки соответствующего предприятия, к ним добавляется «разумная прибыль» и на основе этого определяются тарифы для потребителей. Отметим, что этот подход лежит в русле уже классической школы (фактически эта методология аналогична практике планирования в СССР): т. е. менеджеры США, когда здравый смысл согласуется с классическим подходом, следуют ему, а не абстрактным неоклассическим «рыночным принципам».
Стоимость как информационная категория
Теперь отметим, что обнаружение субстрата — носителя стоимости может быть существенным дополнительным28 аргументом в пользу интеграции классического и неоклассического подходов. В связи с этим рассмотрим перспективы развития трудовой теории стоимости с точки зрения информационного подхода.
Как уже отмечали ранее, трудовая теория стоимости является недостаточно универсальной. Попробуем расширить ее, найдя общие точки соприкосновения трудовой теории стоимости и неоклассической концепции (связывающей цену в первую очередь с редкостью блага). Для этого рассмотрим вопрос: что такое труд?
Человек (как и любой иной живой объект) есть система, поглощающая из окружающей среды порядок (т. е, информацию29). Действительно, элементный химический состав потребляемых человеком веществ на входе и на выходе один и тот же, разница в изменении структуры потребленных веществ (в результате потребления структура продукта частично или полностью разрушается, следовательно, содержащаяся в нем информация уменьшается). Это касается как продуктов питания, так и предметов длительного использования, основных фондов предприятий, т. е. любой формы потребления.
28 То, что это не является необходимым, подробно обсуждалось ранее.
29 Категория «информация» введена в: Shannon C. A Mathematical Theory of Communication. Bell System Techn. J., 27, 1948. Об информационном подходе в экономике см., например: Вальтух К. Информационная теория стоимости и законы неравновесной экономики; Егоров Д. Информация и стоимость // Финансы и кредит. — 2007. — № 7. — С. 58 — 64 (текст последней работы можно найти по адресу www. de-888. narod. ru/publ. htm).
В окружающей среде можно искать нужные человеку продукты, что и является основным занятием людей на стадии собирательства и охоты. Однако количество полезных продуктов, генерируемых единицей окружающей среды, ограничено ее способностью к естественному воспроизводству. Для увеличения полезных для себя продуктов человек преобразует среду, создавая объекты, содержащие большее количество информации30 с желательной для человека структурой (удовлетворяющей какую-либо потребность31), т. е. трудится.
Труд мы определяем как овеществление идеальной модели (овеществление мышления), создающее полезный объект32. Мышление, результатом которого будут новые ментальные объекты (с фиксацией их на каком-то носителе, в результате чего в будущем кто-то сможет их применить для преобразования среды), является трудом, а просто физические
30 Как правило; но есть и исключения: например, делая сплав из двух чистых металлов, мы уменьшаем количество информации в аспекте сложности строения объекта, но создаем вещество редкое, увеличивая тем самым количество информации в аспекте распространенности объекта.
31 Конечно, потребность (полезность) — понятие, не поддающееся количественной квантификации в полном объеме. Причина этого — природа человека как существа одновременно материального и идеального. Если материальные потребности в пище, жилье, одежде и т. п. могут быть в определенной степени формализованы (это предметы гигиены, диетологии, и др. наук о человеке), то интеллектуальные и духовные потребности нелинейно зависят от набора идеальных моделей в сознании конкретного человека, и потому позволяют только качественные оценки. В общем случае полезность — нелинейная функция совокупности идеальных моделей в сознании конкретного человека.
32 Обращаем внимание на то, что это определение не противоречит взглядам сторонников энергетической теории стоимости, указывающим, что в актах труда человек совершает работу, превышающую его мускульные возможности, за счет использования внешних потоков энергии (в конечном счете сводящихся к энергии Солнца): этот случай есть частная ситуация использования ментальной модели; однако есть много видов труда, в которых не используется внешняя энергия (например, сборка микросхемы).
Поэтому наш подход представляется более общим, и определение основоположника энергетической теории стоимости Подолинского: «Труд — такая затрата мускульной силы человека или используемых им животных и машин, результатом которой является увеличение энергии Солнца, аккумулированной на Земле» (Подолинский С. Труд человека и его отношение к распределению энергии. — М., 1991), — представляется нам неоправданно суженным (не охватывающим всего объема экономического понятия «труд»). По этой же причине и энергетическая концепция стоимости в целом представляется нам недостаточно удачной. Отметим в завершение темы, что, по данным К. Вальтуха (Информационная теория стоимости и законы неравновесной экономики. — С. 754 — 755), энергетическая теория стоимости не подтверждается расчетами конкретных МОБ.
(энергетические) усилия — это не труд: хаотическое воздействие на окружающую среду неэффективно с точки зрения создания полезных объектов.
Таким образом, из всех предметов универсума можно выделить множество предметов полезных (ценных), в котором можно выделить два подмножества: природные объекты и артефакты. Попробуем найти то общее, что присуще как результатам труда, так и природным объектам.
Труд как овеществление мышления — есть увеличение количества информации в предметах труда, т. е. овеществление информации.
Природные объекты тоже могут быть кван-тифицированы на основе информации как в аспекте их сложности (в этом случае мы вычисляем информацию, разделяя интересующий нас объект на элементарные составные части), так и в аспекте редкости (в этом случае сам объект становится элементом более общей системы, в которой вычисляется количество информации, соответствующее его относительной редкости).
Из двух предыдущих тезисов следует, что в основе стоимости и как результата труда, и как редкости той или иной вещи объективно может быть положена информация. В рамках нашего подхода стоимость определяется как информационная мера ценности объекта33.
Субъективное преломление стоимости через идеальный мир человека (в котором происходит отнесение свойств объекта к совокупности идеальных объектов сознания конкретных индивидов, вступающих в сделку) — цена. При этом, чем точнее субъективные модели продавца и покупателя34 соответствуют предметной области, в которой происходит оценивание, т. е. квантификация стоимости, тем точнее цена соответствует стоимости.
Ввести квантификацию для количества информации, определяющего стоимость объекта (или степень деградации структуры потребленных объектов), достаточно просто в каждом конкретном случае (задав конкретный уровень рассмотрения экономической системы, т. е. степень детальности деления системы на отдельные элементы при использовании известной формулы Шеннона35) и весьма сложно — в случае общем. Главная сложность здесь, по мнению автора, в том, что стоимость име-
33 Логически необходимая предпосылка информационной теории стоимости — допущение возможности увеличения информации в универсуме. Этот вопрос подробно рассмотрен нами ранее: Егоров Д. Информация и стоимость.
34 Или, говоря проще, их знания.
35 Подробнее см.: Егоров Д. Информация и стоимость.
ется только у объектов, которые обладают помимо структуры и редкости также полезностью. Если и структуру, и редкость можно квантифицировать на основе той или иной модификации формулы Шеннона, то полезность есть функция также и мира идеального. Даже если не принимать во внимание флуктуации, связанные с разбросом индивидуальных вкусов и предпочтений, и рассматривать некую среднюю полезность, то и она — функция не только объективного информационного содержания объекта, но и достигнутого уровня знаний. Поэтому она исторична, и имеет смысл говорить о полезности какого-либо фактора труда (как сырья и капитала, так и работников соответствующей квалификации, — ибо их квалификация тоже может быть охарактеризована информационно) только в контексте конкретного уровня знаний.
Так, уран в XIX в. почти не имел применения, а в ХХ в. стал стратегическим ресурсом, обладающим огромной стоимостью. Другой радиоактивный элемент — торий — имеет сопоставимую с ураном распространенность в земной коре, однако в силу того, что в современных промышленных атомных реакторах он не используется, его стоимость существенно ниже. И если в будущем будет разработан новый тип ядерных реакторов, работающих на тории, стоимость его запасов станет сопоставимой с запасами урана. Но для заданного уровня знаний стоимость факторов производства и результатов труда — величина достаточно объективная.
Следует отметить, что принципиальное признание существования стоимости (даже при огромных трудностях операционализации этого понятия) уже выбивает почву из-под ног в рассуждениях субъективистов типа Хайека о несоизмеримости предпочтений участников рынка. Приведем здесь аналогию с математикой — часто уже доказательство существования решения какой-либо задачи является важным шагом вперед (и позволяет доказывать новые теоремы).
Чтобы дополнительно прояснить наш подход, прокомментируем ценность связи категорий информации и стоимости аналогией с управлением автомобилем: так, величину поворота руля для прохождения конкретного поворота можно рассчитывать на основе законов механики, конструкции рулевого управления и т. д. Это, однако, сложно, а главное, не нужно — проще откалибровать эту величину на основе обратной связи (когда шофер видит, что машина развернулась на нужный угол, он перестает поворачивать руль). В то же время из того, что шоферы не пользуются формулами меха-
ники при управлении автомобилем, неправомерно делать вывод, что автомобиль законам механики не подчиняется (и тем более не следует, что эти законы не существуют или что они есть субъективное соглашение «заинтересованных сторон»). В экономике также вычисление информационного значения стоимости в общем случае есть процедура сложная (и зачастую ненужная, так как прагматически важные величины цен проще получить посредством обратной связи через рынок). Из этого, однако, не следует необходимость отрицания стоимости как объективной основы наблюдаемого феномена цены.
Важным особым случаем служит вычисление стоимости природных ресурсов — ибо именно этот «провал рынка» в настоящее время приводит к разрастанию экологического кризиса. В этом случае, вероятно, прямое вычисление стоимости может стать важным шагом в разработке эффективного эколого-экономического налогового законодательства.
Философское послесловие
Показав, что введение категории «стоимость» в неоклассическую теорию не имеет объективных противопоказаний (и даже более того, с точки зрения чистой науки открывает определенные дополнительные перспективы), автор, конечно, далек от упований, что проблема противостояния классического и неоклассического подходов тут же будет снята: ибо в ней чрезвычайно велика роль аспектов субъективных. Главным из этих субъективных сложностей, по мнению автора, является даже не та роль, которую выполняет неоклассическая экономика в идеологической апологетике существующего ныне порядка в мировой эконо-мике36. Гораздо важнее, что интеграция категории «стоимость» в неоклассическую теорию, не меняя моделей неоклассики на уровне собственно научного метода, предполагает весьма существенное изменение философских оснований науки (более того —
36 Как раз в настоящее время есть серьезные основания полагать, что эту функцию неоклассика может в ближайшие годы утерять: ввиду весьма вероятного в ближайшие годы разрушения «долларовой пирамиды» и изменения всей конфигурации мировой экономики. При этом вполне вероятны сценарии как возврата мировой торговли к прямым торговым обменам между странами без использования мировых денег, так и создания новой мировой валюты с привязкой ее к энергетическому стандарту. Оба сценария находятся в значительной степени в русле идей классической экономики (и потребуют соответствующей перестройки идеологической легитимизации изменившегося порядка вещей).
культуры в целом), неявно принимаемых вместе со способом мышления в стиле mainstream.
В отечественной философской литературе (и не только в ней) основной оппозицией в европейской философии традиционно признается дихотомия линии Платона и линии Демокрита (идеализм — материализм). Значительно менее акцентировано, что с тезисом Протагора «человек есть мера всех вещей» возникает не менее значимая оппозиция «реализм (объективизм) — субъективизм». С этой точки зрения объективный идеализм Платона и его последователей ближе к материализму, нежели к субъективному идеализму: ибо и объективный идеализм, и материализм признают объективный (т. е. независимый от человеческого произвола) статус универсалий (общих понятий и законов)37. Поэтому в вопросе о стоимости позиция христианина Адама Смита вполне закономерно совпадает с позицией материалиста и атеиста Карла Маркса.
Если же принимать, что человек наделяет вещи ценностью собственной волей (и только ею), значит, он (и только он) сам творит идеальный мир, но тогда почему бы идеальный мир и не менять по своему произволу? Тогда понятие манипуляции растворяется в более общей категории создания своего мира (а затем и агрессивного навязывания его другим, ибо логический финал субъективного идеализма — солипсизм). Тогда «истина» сначала просто никому не нужна38, затем объявляется «зловредным монстром» (П. Фейерабенд), и, наконец, — бессмысленным понятием (постмодерн)39.
Таким образом, проблема стоимости — не только научная, но и философская: это проблема выбора тех или иных философских оснований конкретных научных теорий (парадигм). Философские проблемы в принципе не решаются «раз и навсегда». Можно,
37 Если общие понятия — отражение более высокого уровня бытия, управляющего материальным миром, — они не могут быть произвольными. Если материя сама себе последнее основание — и в этом случае универсалии не есть плод человеческого произвола, ибо они есть отражение независимых от человека свойств мира.
38 Симптоматично, что со второй половины ХХ в. в западной философии науки понятие истины фактически не применяется.
39 Недавно скончавшийся греческий богослов А. Кало-мирос написал по этому поводу: «До наступления нашего достойного удивления века православные верили в православие, еретики — в свою ересь, безбожники — в свой атеизм; и каждый силился убедить другого, что обладает истиной! Апостасия коренится в том, что ныне перестали верить в истину, перестали верить, что истина существует и стоит прилагать усилие ради борьбы за нее. Еретик, убежденный в своей ереси, стал редкостью. Современные люди потеряли всякое убеждение в чем бы то ни было».
однако, произвести исчерпывающую экспликацию неявных оснований возможных вариантов выбора, чтобы перевести процедуру выбора философской позиции из сферы бессознательного в сферу разума (как справедливо отметил в свое время Л. Витгенштейн, «лечением» такого рода ситуаций является полное описание «симптомов», т. е. формальное сопоставление парадигм с экспликацией принимаемых по умолчанию принципов).
Выводы
Рассмотрев вопросы, к которым сводится проблема синтеза классического в неоклассического подходов в экономической теории, мы приходим к выводу, что каких-либо объективных препятствий для этого нет — теоретические конструкции, опирающиеся на категорию «стоимость», могут быть
интегрированы с любым вариантом неоклассики.
Интеграция неоклассического подхода со стоимостным может дать новый импульс развитию экономической теории и открыть дополнительные возможности для исследовании ряда важных проблем, принципиально недоступных в настоящее время неоклассическому анализу: от теоретических сложностей представления в маржиналистском подходе самого процесса производства (в отличие от процесса обмена), до сугубо практических проблем, связанных с плавающими курсами валют, биржевыми котировками, экономической манипуляцией.
Для осмысления сущности категории «стоимость» перспективным представляется информационный подход. В то же время он не является необходимым: данная категория может вводиться и априорно.
ИНФОРМАЦИОННОЕ ПИСЬМО
ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУНИВЕРСИТЕТ НИЗКОТЕМПЕРАТУРНЫХ И ПИЩЕВЫХ ТЕХНОЛОГИЙ ФАКУЛЬТЕТ ЭКОНОМИКИ И ЭКОЛОГИЧЕСКОГО МЕНЕДЖМЕНТА ПРОВОДИТ 18 АПРЕЛЯ 2008г. ВТОРУЮ ВСЕРОССИЙСКУЮ НАУЧНО-ПРАКТИЧЕСКУЮ КОНФЕРЕНЦИЮ «СТРАТЕГИИ И ИНСТРУМЕНТЫ УПРАВЛЕНИЯ
ЭКОНОМИКОЙ: ОТРАСЛЕВОЙ И РЕГИОНАЛЬНЫЙ АСПЕКТ» На конференции предполагается обсудить следующие вопросы:
- региональные и отраслевые стратегии управления экономикой в инновационном контексте;
- актуальный экологический менеджмент;
- управление мегаполисом и крупным городом: философские, социальные, финансовые аспекты;
- проблемы современного образования экономистов и менеджеров.
Отв. секретарь оргкомитета конференции: Наталья Александровна Шапиро Тел: 8(812) 312-61-31 E-mail: v-shapiro@mail. ru
Заявки для участия в конференции и тексты выступлений принимаются до 5 апреля 2008г.
В заявке необходимо указать: ф.и.о., ученую степень, звание, должность; полное название организации и подразделения; электронный адрес для связи; форму участия (заочное, необходимость выслать материалы/ очное, необходимость бронирования гостиницы); тему выступления.
Режим работы конференции: 17.04 - день приезда
18.04 - день работы конференции с 10:00 до 18:00 (СПб, ул. Ломоносова,9) 19.04 - день отъезда
Материалы конференции будут опубликованы до начала её работы, в авторской редакции. Оргкомитет оставляет за собой право отбора материалов. Неопубликованные материалы не рецензируются и не возвращаются.
