CC BY
144
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ И АРХЕОЛОГИЯ
УДК 355.484
А.Г. Альменеев
студент,
историко-географический факультет, ФГБОУ ВО «Набережночелнинский государственный педагогический университет»
И.В. Корнилова
д-р ист. наук, доцент, профессор, кафедра истории и методики ее преподавания, ФГБОУ ВО «Набережночелнинский государственный педагогический университет» ведущий научный сотрудник, Камский научный центр ГУ «Институт Татарской энциклопедии и регионоведения Академии наук Республики Татарстан»
ТРАГЕДИЯ ЗАПАДНОГО ФРОНТА
Аннотация. В статье рассмотрен аспект провала обороны западных рубежей СССР при наступлении немецко-фашистских захватчиков в начале Великой Отечественной войны. Определены причины, в числе которых: неумелое и бездарное руководство Западного фронта в лице Д. Г. Павлова, командующих армиями и соединениями, а также геополитические и стратегические просчеты Ставки верховного командования, наркомата обороны и генштаба, что привело к разгрому и отступлению войск всего Западного военного округа.
Ключевые слова: Западный фронт, армия, военный округ, Великая Отечественная война, 22 июня, командование, Дмитрий Григорьевич Павлов.
A.G. Almeneev, Naberezhnye Chelny State Pedagogical University
I.V. Kornilova, Dr (History), Naberezhnye Chelny State Pedagogical University, Kama Scientific Center Institute of the Tatar encyclopedia and regional studies Academy of Sciences of the Republic of Tatarstan
TRAGEDY OF THE WESTERN FRONT
Abstract. The article deals with the failure of the defense aspect of the western borders of the Soviet Union upon the occurrence fasshistskih German invaders, beginning of the war. Opredleny reasons including: the inept and worthless rukovodsvo Western front in the face of DG Pavlova, army commanders and formations. And as geopliticheskie and strategic miscalculations of the Supreme Command, the People's Commissariat of Defense and the General Staff, which was the razgormu and retreat the entire Western Military District.
Keywords: Western front, army, military district, Great Patriotic War, On June 22, command, Dmitry Grigore-vich Pavlov.
Трагедия Западного фронта - одна из самых трагических страниц истории Великой Отечественной войны. О первых месяцах войны, когда советская армия терпела одно поражение за другим на главном стратегическом направлении, до сих пор высказываются противоречивые точки зрения. В последнее время появляется все больше доступных источников, позволяющих предпринять попытку выяснить причины провала обороны западных рубежей СССР.
Вечером 21 июня 1941 года в приграничные военные округа пришла директива, которая предупреждала о вероятном 22-23 июня нападении противника. Но в то же время в ней говорилось о том, что «задача наших войск не поддаваться на провокационные действия» [4, с. 44]. Таким образом, директива была противоречивой, ее содержание не конкретизировало, какие действия противника нужно считать началом войны, а какие - только «провокационными» действиями. Эта противоречивость была не случайной, она определялась запутанной политической обстановкой.
Крайне противоречивым в последний предвоенный вечер было и поведение командования Западного военного округа. В своих мемуарах И.В. Болдин, заместитель командующего За-
падным военным округом, свидетельствовал, что вечером 21 июня он с Д.Г. Павловым, командующим Западным военным округом, находились в минском Доме офицеров на просмотре спектакля «Свадьба в Малиновке» [1, с. 83]. На допросе в органах НКВД генерал Д.Г. Павлов рассказал о разговоре по телефону с наркомом обороны С.К. Тимошенко, который состоялся примерно в час ночи 22 июня. Д.Г. Павлов сообщил наркому, что в Сувалковском выступлении слышен лязг гусениц танков. «Вы будьте спокойными, не паникуйте», - посоветовал С.К. Тимошенко Д.Г. Павлову. Во время разговора Д.Г. Павлова с Москвой немецкие войска уже занимали исходные позиции. По свидетельству генерала Гальдера, 21 июня приграничные немецкие группировки получили условный сигнал «Дортмунд», означавший начало действия плана «Барбаросса» [3, с. 580; 7, с. 29].
Противоречивая директива о приведении частей в боевую готовность, приказа не поддаваться на «провокации» вызвала бездействие командования. Уже после нападения Германии на Советский Союз из Москвы поступило распоряжение ввести в действие «Красный пакет» -план прикрытия границы. «Но о каком прикрытии границы могла идти речь, - с горечью отмечает генерал И.В. Болдин, - когда на многих направлениях немцы уже глубоко вторглись на нашу территорию» [1, с. 96].
В самом начале войны руководство СССР проявило растерянность, о чем свидетельствуют поступавшие директивы из Москвы. Директива № 2, выданная Главным военным советом и подписанная И.В. Сталиным 22 июня 1941 г., требовала от Западного фронта разгромить противника, вторгшегося на территорию СССР, но запрещала советским войскам переходить государственную границу. Растерянность командования Западного фронта была замечена руководством вермахта. По свидетельству непосредственного участника тех событий генерала К.Н. Галицкого, «столбняк» охватил командиров всех рангов Западного фронта только в полдень 22 июня, когда по московскому радио было передано выступление В.М. Мо-лотова, который засвидетельствовал нападение Германии на СССР.
Подсчитано, что 22 июня 1941 г. летчики Западного фронта сделали 1 898 вылетов, сбили более 100 самолетов противника. Но полное и безраздельное господство в небе Белоруссии принадлежало авиации противника. Соседние фронты сумели рассредоточить свои авиационные части по полевым аэродромам, поэтому их потери самолетного парка были значительно меньшими, о чем свидетельствуют следующие данные. Всего только за 22 июня было потеряно самолетов: на Западном фронте - 738 (44 %), на Юго-Западном - 277 (14 %), на Северо-Западном фронте - 98 (9 %) [6, с. 23].
22 июня в районе наступления первых эшелонов немецких танковых войск соотношение сил сложилось следующим образом. На правом фланге против 600 немецких танков, сосредоточенных клином на фронте наступления 50 км, совсем не оказалось в приграничной полосе советских танков. На левом фланге 800 немецким танкам противостояла одна 22-я советская танковая дивизия, но и та была в состоянии неготовности. Таким образом, просчеты предвоенного плана прикрытия границы с первых часов войны приобрели катастрофические последствия: чтобы задержать наступление немецких танковых клиньев в приграничных районах Белоруссии, не оказалось ни сил, ни возможностей. Противник ударами авиации, артиллерии, диверсионными группами сумел нарушить основные проводные линии. В журнале боевых действий Западного фронта имеется запись, что с 22 июня проводная связь с штабами 3-й, 10-й и 4-й армий была нарушена и возобновлялась лишь эпизодически. Из-за отсутствия устойчивой связи штаб фронта не мог своевременно получить от штабов армий точных сведений о положении своих частей, не мог информировать об этом Генштаб и наркомат обороны. Как свидетельствует Г.К. Жуков, 22 июня Генштаб не мог связаться даже с командующим фронтом Д.Г. Павловым, который без доклада в Москву выехал в армии, и его штаб не знал, где находится их командующий [5, с. 269]. Войска Западного фронта охватил хаос.
В оперативной сводке штаба ВВС Западного фронта отмечалось, что утром 22 июня 1941 г. 21 самолет противника бомбил Гродно, Мосты и Скидель. В этих условиях В.И. Кузнецов позвонил командующему фронтом Д.Г. Павлову и доложил, что фашисты перешли границу, попросил разрешить ему ввести в действие план прикрытия границы. Д.Г. Павлов ответил: «Не поддавайтесь провокациям», - затем связь с Минском оборвалась. Только около 6 часов утра 22 июня на недолгое время была налажена связь с Минском, и В.И. Кузнецову был передан приказ командующего Западным фронтом следующего содержания: «В случае явных военных действий приказываю: поднять войска и действовать по-боевому». Распоряжение Д.Г. Павлова не отвечало на главные вопросы: позволительно ли вскрыть «Красный пакет», каков порядок взаимодействия с соседними армиями и др. В этих условиях командарму пришлось принимать решения самостоятельно.
Г.К. Жуков вспоминал, что Д.Г. Павлов «часто принимал решения, которые не соответствовали обстановке» [5, с. 286]. В послевоенное время Г.К. Жуков признал директиву № 3 ошибкой, так как, на его взгляд, в то время нужен был не контрудар против Сувалковской группировки, а «контрудары мехкорпусов против клиньев бронетанковых группировок гитлеровцев». Приказ о контрударах И.В. Болдин получил в Белостоке в штабе 10-й армии по телефону от командующего фронтом Д.Г. Павлова. На третий день после нападения на командном пункте И.В. Болдина неожиданно появился представитель Верховного главного командования Г.И. Кулик, который выслушал доклад И.В. Болдина и через некоторое время покинул группировку. «Я так и не понял, зачем он приезжал», - отметил в своих воспоминаниях И.В. Болдин [1, с. 98]. Мехкорпусам остро нужны были танковое топливо, боеприпасы, но, как видим, помощь включала в себя только понукания.
Противоречивая обстановка сложилась в центре защиты Западного фронта, в полосе ответственности 10-й армии, которая находилась в белостокском выступлении. О первых боях армии сохранилось мало источников, поэтому особую ценность представляют неопубликованные воспоминания командира 86-й дивизии 10-й армии полковника М.А. Зашибалова, хранящиеся в Государственном архиве Гродненской области. По свидетельству М.А. Зашибалова, гитлеровцы открыли огонь по советским заставам 22 июня в 3:20. Дивизия была поднята по тревоге, в 6:00 она остановила противника перед своим передним краем обороны. Бои вели только стрелки, так как вся дивизионная артиллерия находилась на окружных сборах в 100 км от позиций дивизии. Фланги дивизии были открытыми, противник сумел их обойти, в результате чего появилась угроза окружения. В 21:00 М.А. Зашибалов из штаба корпуса получил приказ отступить к берегу реки На-рев. Командир корпуса позволил М.А. Зашибалову вскрыть «синий пакет», в котором содержались указания о порядке отхода дивизии на новые рубежи. Боевые действия 86-й стрелковой дивизии свидетельствуют: пока командиры и штабы осуществляли твердое управление, советские войска успешно противостояли наступающим войскам противника.
Войска 4-й армии под командованием генерал-майора А.А. Коробкова уже в самом начале войны проявили беспечность и некомпетентность, чем вызвали удивление даже у немецкого командования. Из четырех стрелковых дивизий 4-й армии части 12-й и 6-й находились в Брестской крепости. Кроме этого, в крепости дислоцировались подразделения 17-го Брестского погранотряда, 33-го инженерного полка, часть сил 132-го батальона войск НКВД, некоторые штабы. Командование 28-го стрелкового корпуса много раз поднимало вопрос о выводе подразделений из крепости или о проломе в ее стенах запасных выходов. Предложения были верными, так как по плану прикрытия границы оборона Брестской крепости была возложена на стрелковый батальон и артдивизион, другие части должны были покинуть крепость и занять свои позиции на границе. Но этого не было сделано, войска остались в крепости и под постоянным огнем противника вынуждены были со значительными потерями оставлять ее стены. У советского командования не имелось ни сил, ни средств, чтобы остановить немецкое наступле-
ние. Ведя арьергардные бои, части 4-й армии все дальше уходили на восток.
Могли ли иначе развиваться события в начале войны? Такой вопрос задал К.Н. Галицкий командующему 3-й армией генерал-лейтенанту В.И. Кузнецову. «На мой взгляд, - сказал В.И. Кузнецов, - не надо было отправлять войска к границе. Уже 23 июня стало понятно, что немцы хотят охватить танковыми клиньями части 3-й и 10-й армий [2, с. 70]. По мнению В.И. Кузнецова, можно было вести борьбу и с танками, а на важнейших дорогах создать запоры, минировать дороги, взрывать мосты и др.
Войска Западного фронта начали отступление на восток, они не сумели создать фронт обороны, бои все больше приобретали очаговый характер. Такая тактика обеспечила стремительное наступление гитлеровцев. 25 июня разведгруппа во главе с майором Я.В. Чумаковым захватила важные оперативные документы 39-го немецкого моторизованного корпуса, среди которых была схема, на которой были показаны направления основных ударов противника, номера частей и соединений, которые будут задействованы в этих ударах. Схема свидетельствовала: противник танковыми клиньями готовит масштабное окружение советских войск восточнее Минска. Трофейная схема была передана в штаб Западного фронта представителю Ставки Б.М. Шапошникову.
В сложившихся обстоятельствах, чтобы избежать масштабного окружения, необходим был срочный отвод войск Западного фронта. Б.М. Шапошников сообщил свои соображения в Ставку, которая дала разрешение на отвод войск фронта. Войскам разрешалось пополнять свои запасы из местных источников. Возникла проблема: каким образом передать штабам армий директиву, так как ни телефонной, ни радиосвязи с частями не было. Для доставки приказа в каждую армию были посланы самолеты У-2 с задачей сбросить на КП парашютиста с приказом и по одной бронемашине для вручения этого же приказа. Результаты: все У-2 были сбиты, а бронемашины подбиты, и только на КП 10-й армии приказ был доставлен [8, с. 120].
В боях советские войска проявляли героизм и мужество, о чем свидетельствуют и немецкие источники. В дневнике боевых действий германской 9-й армии отмечалось: «Русские бьются до последнего, а иногда предпочитают самоубийство, чем сдачу в плен». Среди немецких источников отметим приказ фельдмаршала фон Бока. В приказе отмечалось, что немецкими войсками разгромлены 22 стрелковых, 3 кавалерийских дивизии и 6 мотомеханизированных бригад. При этом было захвачено или уничтожено 2 585 советских танков, 1 449 орудий, 246 самолетов, много другого вооружения, транспортных средств, продовольствия и горючего [9, с. 19].
Слабо исследованным является вопрос о количестве военнопленных в начале войны. В приказе командующего группой армий «Центр» приводилась цифра: в немецкий плен попало 287 704 советских военнослужащих [9, с. 19]. Более поздние немецкие источники называли другую цифру: 328 898 советских военнопленных [10, с. 178]. На наш взгляд, точно подсчитать количество советских военнопленных невозможно, так как немецкое командование военнопленными считало и захваченное гражданское население. В фундаментальных российских и белорусских изданиях цифры военнопленных летом 1941 г. приводятся преимущественно по немецким источникам, с последующей критикой этих источников. Мы считаем, что военнопленных было более 300 тыс. человек.
Таким образом, начало войны для частей Западного фронта было неблагоприятным. Фронт понёс катастрофические потери, все его дивизии требовали переформирования, он не смог задержать противника на стратегически важном московском направлении.
1. Армия Западного фронта после перехода противником границы не была приведена в состояние боеготовности, части дивизий находились в лагерях и полигонах, значительная часть войск выполняла защитные работы на границе. Под постоянными ударами гитлеровцев войска Западного фронта вынуждены были отходить на восток. Они не удержали ни одного из рубе-
жей, их действия были разрозненными и носили очаговый характер. Командиры штабов потеряли управление, аэродромы и склады, которые размещались в приграничных районах, были уничтожены. Уже на 2-3-й день войны советские части почувствовали острую потребность в топливе и боеприпасах, пополнить которые было неоткуда.
2. В начале войны Главное командование и командующий Западным фронтом не знали реального положения в войсках. Отход советских войск носил неорганизованный характер. Дороги на восток были забиты беженцами и беспорядочно отступавшими войсками. Связь штаба фронта с подчиненными войсками была эпизодической, отсутствовало взаимодействие между частями и соединениями, было дезорганизовано тыловое и боевое обеспечение отступающих войск.
3. 28 июня 1941 г. немецкие части 2-й и 3-й танковых групп воссоединились под Минском, замкнув масштабное окружение 3-й, 10-й и 13-й армий и образовав Новогрудский «котел». В блокировании «котла» была задействована почти половина войск группы армий «Центр», что замедлило осуществление планов «молниеносной» войны. Гитлер лично потребовал ускоренной ликвидации Новогрудского «котла» и освобождения танковых дивизий для броска на восток. Немецкое командование планировало ликвидировать «котел» за несколько дней, но боевые действия 2-й и 9-й немецких армий затянулись здесь до 8 июля 1941 г., а отдельные группы советских войск вели бои в «котле» до августа. Ликвидация Новогрудского «котла» проводилась противником с невероятной жестокостью, применялись расстрелы раненых и военнопленных.
4. Часть советских войск с боями вышла из «котла», многие из окружения перешли к партизанским действиям, более 300 тыс. военнослужащих Западного фронта попали в плен. Фронт потерял боеспособность, он объективно не мог прикрыть стратегического направления на столицу.
5. Виновными провального положения Западного фронта большинство исследователей считают командующего фронтом Д.Г. Павлова, наркома обороны С.К. Тимошенко, начальника генштаба Г.К. Жукова и самого И.В. Сталина, а также халатность, безответственность и некомпетентность некоторых командиров армий и дивизий.
Список литературы:
1. Болдин И.В. Страницы жизни. М.: Воениздат, 1961. 246 с.
2. Галицкий К.Н. Годы суровых испытаний: записки командарма. М.: Наука, 1973. 600 с.
3. Гальдер Ф. Военный дневник. Ежедневные записи начальника Генерального штаба Сухопутных войск 1939-1942 гг.: в 3 т. М.: Воениздат, 1969.
4. Директива народного комиссара обороны и начальника Генерального штаба командующим приграничных округов о приведении в боевую готовность войск в связи с возможным нападением Германии // Военно-исторический журнал. 1989. № 5. С. 44.
5. Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. М.: АПН, 1974. Т. 1.
6. Зарецкий В.М. ВВС Красной Армии // Военно-исторический журнал. 2001. № 11. С. 21-27.
7. История второй мировой войны: в 12 т. М.: Воениздат, 1975. Т. 5. 512 с.
8. Пальчиков П.А. Что случилось с командующим Западным фронтом Д.Г. Павловым в 1941 году // Новая и новейшая история. 1992. № 5. С. 114-135.
9. Приказ командующего войсками группы армий «Центр» // Военно-исторический журнал. 1989. № 9. С. 19.
10. Типпельскирх К. История Второй мировой войны: пер. с нем. М.: Иностранная литература, 1956. 608 с.
